Текст книги "Игра в ошибки"

Автор книги: Алиса Поникаровская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)

Глава 27

Ночью ее снова разбудили голоса. Женщина плакала тихо, тоскливо и обреченно. От этой обреченности по всем стенам дома ползли мурашки, темные окна неслышно плакали вместе с ней, и даже клавиши старого рояля пронзительно всхлипывали, утираясь насквозь промокшей оконной занавеской.

– Как ты мог, Мишель… Я же просила тебя… Я умоляла тебя не играть больше… Во что ты превратил мою любовь? В ставку на кону? Твоя пагубная привычка съела все, что у нас было: состояние, имения, доброе имя… Но этого тебе оказалось мало… И теперь ты требуешь очередной жертвы… Какой жертвы…

– Ли, послушай, я все продумал. Мы завтра же бежим из Москвы. В Петербурге сделаем новые паспорта, и уедем заграницу, там нас никто никогда не найдет…

– Мишель, у нас нет денег даже на еду… Во всех соседних лавках мне отказываются давать в долг, кухарку я вынуждена была рассчитать еще неделю назад, но ты этого даже не заметил…

– Это ерунда! Заложим фамильное золото…

– Мишель, опомнись! Из всех фамильных драгоценностей осталось только это серебряное кольцо твоей прабабки. Той суммы, что мы за него можем выручить, не хватит даже на один билет… Не говоря уже обо всем остальном… Мишель, я устала сопротивляться судьбе… Это было последней каплей… Завтра придет граф и я уйду с ним… Может быть хоть это вразумит тебя… – слова потонули в прерывистых рыданиях.

– Ли, прости меня, я подлец! Я никому тебя не отдам! Я что-нибудь придумаю, я найду эти проклятые деньги, я рассчитаюсь со всеми долгами, я… – порывистые поцелуи перемешались с рыданиями. – Я найду, я займу, я отыграю…

– Господи… – прошелестел женский голос. – Неужели это все, чего я заслужила?.. Тогда прости меня, Господи…

Раздался звук упавшего предмета, и по полу покатилось кольцо.

Лиана поднесла руку к глазам. То ли змея, то ли ящерица загадочно и грустно смотрела на нее темным глазом-изумрудом.

Через три дня приехала Аська. И все завертелось в стремительном водовороте событий. Лиана познакомила Яниса и Аську с Максом, в глубине души очень переживая за то, понравятся ли они друг другу. Переживала она напрасно. И Янис и Аська приняли Макса, как давно и хорошо знакомого. Оба откровенно радовались тому, что Лиана теперь не одна, – жизнь взяла свое, – и тяжелый период ее одинокой жизни благополучно закончился. Макс в эти дни превзошел сам себя. Еще никогда за все время своего знакомства с ним, Лиана не видела его таким оживленным и счастливым. Они катались на машине по ночному городу, они отрывались в ночных клубах, предпочитая из огромного количества заведений такого рода, места недорогие, но элитные. Аська обожала восточную музыку, могла танцевать под нее часами, и как-то раз вся четверка совершенно случайно набрела на маленький подвальчик с достойным названием «Аура», состоящий из трех небольших помещений – одну комнату целиком занимал бар, в другой все желающие могли посидеть за столами и попить пива по негромкую индийскую музыку и дымящиеся благовония, в третьей комнате находился танцпол. Но к дискотечной площадке для дрыганья под «умца-умца» он не имел никакого отношения. Устланный коврами пол, (все желающие потанцевать разувались на входе), затянутые переливающейся тканью стены с фосфоресцирующими загадочными знаками, фиолетовый свет тонких, неоновых лучей, меняющихся в такт звучащей музыки, и скромный, но достаточно мощный аппарат в углу с полным набором восточных мелодий – от индийских до так любимых Аськой турецких. Янис с Максом предпочитали, развалясь у стены на мягких подушках для этого предназначенных, потягивать пиво и наблюдать за своими половинами, которые вытворяли в танце черт знает что.

Лиане давно не было так хорошо и спокойно. Открытая жизнерадостность Аськи была полной противоположностью тяжелому напору Ампиры. К тому же Аське можно было, не боясь ничего, особенно предательства, рассказать обо всем, что произошло с Лианой за эти несколько месяцев. Рассказать искренне, не умалчивая и не недоговаривая, не переживая за то, что что-то может быть неправильно истолковано или дойдет до ушей кого-нибудь, кому знать это вовсе не обязательно.

В затхлой кладовой прошлого запахло свежим воздухом. Лиана перетряхивала полки, выкидывала старую рухлядь, протирала от пыли дорогие вещи, лишний раз убеждаясь в их ценности для себя, Лиана открывала двери и окна, впуская струю холодного настоящего, которое вместе с ней, как прихотливый старьевщик, отбирало весь протухший хлам, чтобы выбросить его на помойку, именуемую забвением.

Аська привезла с собой то, чего Лиане очень не хватало – чувство восторга и наслаждения каждой минутой существования, не отравленное никакими изысканиями больного мозга, нелепыми сомнениями или надоевшими воспоминаниями.

Это ощущения праздника каждой минуты было для Лианы настолько внове, что поначалу она даже растерялась: неужели все так просто?

Но Аська хохотала, Аська тормошила Яниса, Аська творила милые безумства, вроде исполнения песен на английском языке перед памятником Пушкину или игры в снежки на заброшенных аллеях Сокольников.

Под ее напором растаял даже всегда серьезный Макс, его глаза заблестели озорным светом, он точно так же, как и Лиана, словно впервые за несколько последних лет, обрел вкус к жизни, почувствовал всю неуловимую прелесть ее: в каждой пушинке пролетающего снега, в первом солнечном луче за окном, в улыбке случайного прохожего, в разъезжающихся лапах неуклюжего щенка, в высоком или низком небе над головой… Все имело значение, и в то же время ничего значения не имело…Наверное, это и была настоящая гармония…

Ночевали все вчетвером обычно в доме Лианы, и дом наполнился новыми для него звуками, может быть и слышанными ранее, но давно забытыми: веселым смехом, звенящим голосами, искрометными шутками и счастливой возней. Дом влюбился в Аську сразу и безоговорочно, он словно даже укорял Лиану, что она раньше не познакомила его с таким чудом. Аська ответила дому взаимностью, с непосредственностью ребенка заявив Лиане, что именно о таком доме и мечтала всю свою сознательную жизнь.

Аська много рассказывала о своей жизни в Германии, Лиана слушала ее рассказы, как забавную сказку, в которой добро всегда побеждало зло, и весь мир состоял исключительно из принцев, готовых для любимой девушки перевернуть Вселенную и достать с неба самую далекую звезду.

Янис был на седьмом небе от счастья, он просто светился изнутри каким-то отраженным светом, который вбирал в себя все, попадающееся ему на пути.

И когда, в ответ на его предложение выйти за него замуж, Аська, не раздумывая, сказала: «Да», он преподнес ей такой огромный букет роз, в котором Аська могла спрятаться с головой, руками, ногами и своим безудержным счастьем.

Помолвку решили отметить в любимом клубе Макса.

Этот подвальчик славился на всю Москву своими демократичными ценами и очень избирательным репертуаром, специализирующимся больше на хорошей литературе (проведение поэтических вечеров различной сложности и направлений) и андеграундно-философской музыке всевозможных жанров. Публика в этом заведении имела большие претензии на эстетство, каждый второй мог похвастаться либо выпущенной за свой счет книжкой стихов или прозы, либо записанным музыкальным альбомом, либо критическими статьями в модных андеграундных журналах, либо и тем, и другим, и третьим одновременно.

Аська, как любительница всего нового и шумного, заранее заказала столик в зале с небольшой сценой, на которой сегодня вечером должна была выступать новомодная группа, уже почти месяц удерживающая во всех музыкальных рейтингах первое место. Янису было абсолютно все равно, где находиться, лишь бы быть рядом с Аськой, Лиане даже иногда казалось, что он напрочь не замечает окружающей действительности, и ему абсолютно без разницы третьесортная пивнуха с воблой за десять рублей или элитный ресторан, где за чашку кофе заламывают бешеные деньги. Кстати, не всегда этот кофе того стоил.

Лиана бывала в этом подвальчике не раз, место ей очень нравилось своим менталитетом: отвязанных новых русских или братков-отморозков здесь отродясь не бывало.

Только для Макса этот вечер значил нечто большее, чем обычные посиделки. В этом клубе, когда-то давно, в той, другой своей жизни, он любил бывать вместе со своей женой. Если быть честным до конца, то именно она притащила его сюда в первый раз, именно она познакомила его с интересными людьми, которые здесь встречались на каждом шагу. С тех пор, как жена его бросила, Макс не был здесь ни разу, и теперь возвращение сюда, в новом статусе, с любимой женщиной, с обретенными друзьями, которые не имели ни малейшего отношения к его предыдущей жизни, стало для него окончательным обновлением себя.

…Столик почти у сцены, оживленный разговор, перемежаемый смехом, звон бокалов, поднятых за счастливых влюбленных, пожелания скорейшего прибавления в семействе, дружеские подколки, нежное касание рук, легкий поцелуй, еще одна бутылка вина, – обычное счастье четырех взрослых людей, которые, после долгих мытарств, его наконец-то обрели, обычное счастье и от этого почему-то слезы на глазах и странная уверенность, что теперь-то, теперь-то все будет именно так, а лучше и не надо, зачем гневить Бога, лучше просто некуда…

В зале погас свет, над сценой повисла тоскливая нота, и все безоблачное счастье последних нескольких дней слетело с Лианы, как облетает пыльца с трепещущих крыльев бабочки, стоит только кому-нибудь схватить ее неповоротливыми толстыми пальцами.

На сцене стояла Ампира.

А в левом углу, чуть сзади солистки, завесив лицо длинными волосами, склонился над гитарой Ивар.

Лиана столкнулась со страшными глазами Аськи, которые являлись отражением ее собственного взгляда, и, чувствуя, как к голове приливает кровь, раскрашивая щеки неестественным румянцем, присущим лубочным Петрушкам, перевела взгляд на Макса.

То, что она увидела, не было лицом. На сцену мертвенно пялилась застывшая восковая маска, на которой безумным, каким-то дьявольским огнем, горели глаза.

– Давайте выпьем… – поднял бокал Янис, Аська толкнула его ногой под столом, Янис взглянул на сцену и осекся.

Понеслась музыка, живая, стремительная, бешеная, музыка, сносящая голову и срывающая планку, музыка от которой хотелось выть и кричать или биться головой о стены, музыка, которая уводила за собой в темные дебри чужого подсознания, неожиданно оказавшегося твоим, музыка, уносящая неистовым ураганом, засасывающая вонючим болотом, убивающая наповал последним выстрелом, уродующая, корежащая, но при всем этом безумно прекрасная, как может быть прекрасным идеальное безумие, если кому-нибудь хоть когда-то довелось узнать, что это такое.

Ампира пела, и глаза ее прожигали насквозь всех сидящих в зале. Звук голосов затих, над столами повисла необычайная тишина, так не свойственная такого рода заведениям. Повсюду царила музыка, только музыка, ничего кроме музыки, которая убивала и возрождала одновременно.

Сочетание на сцене Ампиры и Ивара вызвало внутри Лианы взрыв такой силы, что она с трудом понимала, почему до сих пор стоят окружающие их стены, почему не разметало по сторонам столы и стулья, почему не усыпало пол осколками стекла и остатками еды, почему не разлетелись кровавыми шарами головы всех окружающих, окрасив развалины разноцветной кровью: капиллярной, венозной, артериальной… В безумную музыку Ампиры сигаретным дымом вписывался вопрос: «Почему? Почему Макс выбрал именно этот клуб? Почему Аська выбрала именно этот день? Почему? Почему? Почему?» И единственно верный ответ стучал в висках большим барабаном Ампиры: «Ты же знала, ты была уверена, что рано или поздно это случится…»

Закончилось первое отделение. Макс, словно только этого и ждал. Резко поднялся, чуть не уронив шаткий столик.

– Пойдем, – отрывисто бросил он Лиане. – Мы уходим. Сейчас же.

Лиана быстро встала, но отойти от столика они не успели.

Ампира уже стояла рядом, с нехорошей улыбкой на лице оглядывая застывшую четверку людей.

– Какая неожиданная встреча! Впрочем, Москва – большая деревня, это давно всем известно. И если ты в каком-нибудь Мухосранске потерял человека, то у тебя есть хороший повод ехать в Москву. Здесь вы с ним обязательно встретитесь. Все дороги ведут в Рим, не так ли? Меня зовут Ампира, – представилась она Янису и Аське. – А это, насколько я понимаю, сладкая парочка, живущая транзитом – деревня Кукуево – Москва – Германия? Мне Ивар много рассказывал о замечательном соло-гитаристе, который никак не может обломать крутую лошадку по имени Ася. Мы с тобой давно не виделись, дорогая, – повернулась она к Лиане. – Неужели я не заслужила даже дружеского поцелуя? А ты? – это уже относилось к Максу. – Боже мой, сколько лет, сколько зим, ты нисколько не изменился, мой дорогой, я всегда говорила, что люди не меняются – как из колыбельки, так и в могилку. Новая любовь должна быть другой, не так ли?

– Ты знаешь ее? – одновременно спросили друг друга Лиана и Макс.

Ампира расхохоталась.

– Какая трогательная неискренность! Какое искреннее незнание! У каждого из вас лежал свой камень за пазухой, а другой даже не подозревал об этом! Неужели ты не рассказала своему любимому человеку о нашем бурном любовном свидании? Как не стыдно, я думаю, что любимые люди должны узнавать о таких вещах первыми… А ты? Ты не посвятил свою новую любовь в замечательные подробности твоей семейной жизни? Напрасно, напрасно… оказывается, вы оба – трусы. Что ж, давайте, я это сделаю за вас. Мне не составит это труда. Разрешите представить вас друг другу, чтобы вы, наконец, смогли увидеть свои настоящие лица. Это – Лиана, моя нынешняя любовница, очень страстная, должна я заметить, тебе, Макс, в этом отчаянно повезло. А это – Макс, мой бывший обожаемый супруг, который всю жизнь отличался исключительно жутким занудством. С Иваром я вас знакомить не буду, надеюсь, здесь и без слов все понятно. Кстати, Макс, ты, наверное, не в курсе, какую трогательную заботу проявила твоя спутница по отношению к бывшему мужу? Как она его из больницы воровала? Что с вами, дорогие мои? Вы неожиданно потеряли дар речи?

Макс размахнулся, не говоря ни слова, раздался звонкий звук пощечины, голова Ампиры дернулась назад, на ее щеке расцвело красное пятно.

– Приятно было пообщаться, – с перекошенным от бешенства лицом процедила Ампира. – Надеюсь, это было взаимно. Пойдем, – кивнула она маячившему сзади Ивару, который всю прошедшую сцену стоял за ее спиной покачивающимся истуканом. Ивар усмехнулся кривой своей усмешкой, и Лиана поняла, что он либо безобразно пьян, либо под завязку накачан наркотиками.

Пространство подвала сузилось до метра – именно такое расстояние было от глаз Лианы до глаз Макса, которые сверлили, уничтожали, испепеляли друг друга. Что-то сказала Аська, но ни тот, ни другой не услышали ее слов…

Лиана резко повернулась и пошла к выходу из клуба, напряженной спиной ощущая, что Макс движется за ней следом.

И была безобразная сцена прямо у клуба, на улице с взаимными обвинениями, комьями грязи летящими в лицо, от которых никто не уворачивался, потому что слишком стремился зацепить другого; с выливанием на голову ушатов претензий и грязи, от которой невозможно было отмыться; с базарной руганью, которая вылетала из искаженных губ и шлепалась на землю скользкими, тяжелыми жабами; с хватанием друг друга за грудки и хлястики, по очереди, чтобы остановить уходящего, чтобы он не смел убежать, не дослушав до конца, не испив свой чан дерьма, не ощутив в полной мере, что виновен именно он…

Лиане все происходящее казалось настоящим бредом. Она видела себя со стороны – распаренную, орущую, базарную бабу, криком пытающуюся что-то объяснить и доказать, обвинить и приговорить, жалкой крохой своего мозга понимая, что не она это и не Макс, это передвигаются по грязному снегу марионетки Ампиры в хорошо продуманном и поставленном ею спектакле с отвратительным сценарием, в котором им отведены главные роли.

Как только эта мысль оформилась в ее голове, Лиана замолчала. И села прямо на грязный снег. Макс споткнулся на полуслове, и готовая спрыгнуть с его языка мерзкая жаба громко лопнула в родившейся тишине.

– Она уничтожила нашу любовь, – тихо сказала Лиана и заплакала.

Макс несколько мгновений смотрел на нее, потом повернулся и пошел прочь.

Глава 28

Дом стал чужим. Лиана бродила по его комнатам и не чувствовала ничего. Эта пустота уже не пугала ее. Они лишь не могла понять, что именно она делает в этом незнакомом ей месте, в этом страшном и чужом городе, в этой одинокой Вселенной. Она трогала руками свои вещи, но вещи молчали, излучая одинаковое, холодное безразличие. Вещи, которые когда-то умели разговаривать и улыбаться, которые раньше вместе с ней могли рассказать какую-то забавную или грустную историю, которые жили жизнью, крепкими нитями существования связанную с жизнью Лианы. Теперь они были сами по себе, и их не волновало присутствие вблизи этой человеческой тени, к которой когда-то они имели непосредственное отношение…

Молчал мобильный, не звонил телефон, пару раз забегали Аська с Янисом, но от их присутствия становилось еще хуже: сразу возникал в памяти клубный подвал, перекошенное лицо Ампиры, накачанная наркотиками или спиртным кривая усмешка Ивара, горящий взгляд Макса, безобразная сцене на улице и черная спина, исчезающая в переулке ночи.

Дом стал чужим. Не скрипела, открываясь, входная дверь, глаза-окна равнодушно взирали наружу, не делая ни малейших попыток заглянуть вовнутрь, перестали звучать клавиши рояля: из-под пальцев Лианы, насильственно терзающих их бело-черную гладь, раздавался лишь скрип и скрежет, от которого ломило зубы, словно от бормашины, ковыряющейся в сгнившем дупле.

Самым мерзким было то, что Лиана прекрасно осознавала, что стоило ей тогда, Боже мой, несколько Вселенных назад, рассказать Максу о том, что с ней происходит, ничего бы этого не было… Ампира очень точно все рассчитала, сделав ставку на ее колебания, воспоминания о прошлом и неуверенность в настоящем, и победоносно сорвала банк.

Позвонить Максу не поднималась рука…

Ее тянуло к нему безумно, ей очень хотелось спокойно объяснить ему, как именно и почему все получилось так, как получилось, ей хотелось рассказать ему о своих метаниях, чтобы он понял ее, понял и простил… Ей хотелось простить его, поплакать на его плече, признаться в том, как она ему благодарна за то, что он столько времени терпел все ее выкрутасы, ей хотелось быть с ним… Она поняла наконец-то, как он дорог ей и нужен, с грустной усмешкой, вспомнив старую добрую истину: ценим, когда теряем… Неужели действительно нужно убить любовь, чтобы наконец-то понять, что ты по-настоящему любишь? Неужели в каждом человеке настолько сильна сила разрушения, что он просто не может с ней совладать? Неужели ее прошлое все-таки победило, и в настоящем остались только обломки и боль, и отчаянное щемящее чувство нереализованной любви? Но ведь нет неразрешимых ситуаций! Можно все исправить, пойти, извиниться, покаяться! Набрать знакомый номер и услышать такой родной и любимый голос – казалось бы, чего же проще…

Но позвонить Максу не поднималась рука…

Лиана знала причину этого страха. Пока, во всяком случае, пока, у нее еще оставалась надежда. И с этой надеждой можно было жить…

Когда на пятый день этой молчащей, кричащей, всеобъемлющей пустоты в дверях дома повернулся ключ, Лиана даже не удивилась. Чего-то подобного она и ждала. Свернувшись калачиком, как в детстве, зарывшись под подбородок в одеяло, Лиана настороженно слушала, как приближаются чеканные шаги по ступеням мраморной лестницы. Этот звук был неумолим, как сама судьба.

Дверь комнаты бесцеремонно распахнулась.

– Не вовремя ты заболела, – сказал Ампира. – Болезнь – не лучшее время для переезда.

Лиана выбралась из-под одеяла: лежать в присутствии Ампиры и смотреть на нее снизу вверх было слишком унизительно.

– О каком переезде ты говоришь?

– А ты думала, что этот дом стал навеки твоим за сто долларов в месяц? – усмехнулась Ампира. – Всегда поражалась такой провинциальной наивности.

– Ты хочешь сказать, что ты?.. – задохнулась Лиана, ошпаренная блеснувшей догадкой. – Что этот дом – твой?

– Святая простота, – притворно вздохнула Ампира. – Старая актриса неплохо сыграла свою роль, не так ли? И все за какие-нибудь жалкие пятьсот рублей. Что поделаешь, служителям Мельпомены, вышедшим в тираж, тоже нужно что-то есть. Тем более, что большинство из них помнят иные времена. Когда по заслугам оценивался талант, а не приближенность к кормушке.

– Ты спланировала все заранее… Но зачем? Ты можешь объяснить мне, зачем?

– Из спортивного интереса. Такой ответ тебя устроит? Как только я узнала, что у моего бывшего благоверного появилась новая пассия, мне стало до безумия интересно, что именно она из себя представляет. Чем ты взяла его таким, чего не было у меня…

– Но ведь ты сама его бросила… Какая тебе разница как и с кем он теперь будет жить?

– Большая! – отрезала Ампира. – Люди, которых я бросаю, имеют право только на то, чтобы потом всю жизнь страдать, вспоминая меня! Они – мои! Они стоят в моем паноптикуме, они принадлежат мне, и только мне: их мысли, желания, их души, наконец! Они не смеют отвлекаться ни на что другое!!! А ты предпочла мне этого зануду Макса. Чем он лучше меня? Ведь нам с тобой было так хорошо… С этим ты не будешь спорить?

– Не буду, – кивнула Лиана. – С тобой хорошо отрываться, но с тобой нельзя жить. В этом вся разница. Я ошиблась в тебе. Мне казалось, что ты – сильная и безапелляционная, что ты твердо знаешь, чего ты хочешь, что ты крепко стоишь на ногах, я даже в своих рассуждениях как-то сравнила тебя с Москвой. А на самом деле… Ты – просто несчастная баба, которая никогда в своей жизни никого не любила… Которая просто не умеет любить… Ты умеешь кружить головы людям, ты умеешь манипулировать ими, ты действительно хороший психолог, ты пишешь замечательные песни, но в них нет того, чего нет в тебе – в них нет любви. В них – разрушение и страсть, в них смятение и чувственность, в них уничтожение и боль, но в них нет воскрешения… В них отсутствует любовь… И как бы ты не храбрилась, вся твоя бравада – это только маска, за которой прячется маленькая девочка, которая хочет любить и не может… Либо потому, что ей этого просто не дано, либо потому, что она загнала себя в тупик, из которого нет выхода… Оглянись вокруг, посмотри… Люди, которые любят тебя, отдают тебе свою любовь, действительно делятся с тобой своей душой, а ты вместо того, чтобы принять и отразить этот свет, пропустить его через свою душу, дать ей хотя бы маленький шанс на возрождение, сжираешь эту любовь, как голодный дракон, которому глубоко наплевать, что именно ему есть, лишь бы не быть голодным… Люди не могут любить, не получая ничего взамен. Любовь слишком хрупкое чувство… А когда по ней все время ходят ногами… Мне жаль тебя…

Ампира от возмущения подпрыгнула на месте. Глаза ее яростно блестели:

– Не смей меня жалеть! Ты, маленькая провинциалка, приехавшая черт знает откуда, не имеющая толком ни денег, ни квартиры, ни статуса! Кто ты такая, чтобы меня жалеть?!! Ты сама-то со своей жизнью разобраться не можешь!

– Не могу, – спокойно согласилась Лиана. – Все в этой жизни совершают ошибки. Потом исправляют их, а потом совершают новые. Но я, в отличие от тебя, стараюсь не повторять старых ошибок. И в этом, как не странно, ты мне очень помогла.

– Я не желаю выслушивать твои бредни и твои нотации. Сначала дорасти до того, что имею я, а потом поговорим.

– Не ты ли недавно убеждала меня в том, что деньги и статус ничего не значат? Если болит душа – ни то, ни другое не поможет…

– Оставь свои морали для лучших времен и лучших людей. Завтра, в двенадцать часов, чтобы тебя здесь не было, – отчеканила Ампира. – Я собираюсь снести к чертям собачьим это развалину и построить новый дом. В моем стиле.

– Ампир? – Лиана позволила себе улыбнуться. – Действительно в твоем стиле. Высокомерно и пусто. Кстати, а как тебя зовут на самом деле?

Ампира не удостоила ее ответом.

Весь вечер Лиана собирала вещи. Их оказалось ужасно много, но самым страшным было то, что она не имела ни малейшего представления, куда ей ехать. Она перебрала в голове кучу вариантов, отметая их один за другим. Найти в такие короткие сроки хоть какое-то жилье даже при наличии денег было практически нереально. Звонить каким-то знакомым и проситься к ним приживалкой на несколько дней, которые вполне могли растянуться в недели, а то и месяцы, не хотелось. Митька до сих пор так с ней и разговаривал. Звонить Максу… Лиана представила себе этот разговор: прости, мне негде жить… И отмела эту мысль сразу. Реальным выходом из ситуации оставалось только одно: бросить все и вернуться в родной город, чтобы там попытаться начать все снова. Снова с нуля…

А почему бы и нет? Она стала старше и мудрее, она больше не будет наступать на торчащие грабли, в родном городе остались люди, которые любят ее, ждут и всегда помогут. Жить в их с Иваром старенькой избушке, конечно, нет никакой возможности, но за время пребывания в Москве Лиана скопила небольшую сумму, которой ей должно было хватить на то, чтобы снять квартиру там, благо цены ее городка значительно отличались от московских в лучшую сторону. С работой тоже все как-нибудь утрясется, сидеть без дела она не умеет, а значит, что-нибудь обязательно рано или поздно появится…

Вот только Макс… Получается, что она опять оставляет открытой тему, опять остается эта проклятая недоговоренность, опять она будет изводить себя сомнениями, только теперь он будет от нее очень далеко…

«Я должна позвонить ему, – сказала сама себе Лиана. – Должна позвонить и проститься. Это будет честно, по крайней мере…»

И тут же расплакалась.

К часу ночи все вещи были упакованы. Лиана, отдуваясь, стащила по лестнице последнюю сумку. Вытерла потное лицо ладонью, накинула на плечи зимнюю куртку и вышла в ночь.

В старом парке светили фонари, засыпанные снегом деревья ежились от холода в полусонной дреме. Чистый снег скрипел под ногами, и Лиана подумала, что вот, началась настоящая зима, и не за горами Новый год, который она снова будет встречать одна, без единственного человека, с которым бы ей хотелось его встретить… Маленькое озерцо затянулось пленкой тонкого льда, лишь на самой середине в небольшой рваной полынье дремали знакомцы-утки. Деревянные фигуры, присыпанные снегом, стали похожими на каких-то сказочных существ, имени которым никто не придумал, да и сами их очертания, проявляясь в поле зрения разных людей, вызывали разные ассоциации, в зависимости от того, что было ближе каждому человеку, и насколько он был в душе романтиком…

Лиана медленно шла по тропинке, грустно думая про себя, что еще один период ее жизни подошел к концу, в нем было много хорошего и плохого, он был разным, как и полагается быть очередному периоду жизни, но он был замечательным хотя бы потому, что научил ее любить…

Ночной магазин разрезал снег светом неоновых витрин, Лиана купила бутылку своего любимого вина: с домом нужно проститься…

Дом встретил ее радостным уханьем, словно боялся, что она ушла, и уже никогда не вернется, Лиана грустно улыбнулась, погладила рукой почерневшие от времени стены.

– Тебя скоро не будет… Жаль… Вместе с тобой исчезнут все твои воспоминания… Ты так и не дорассказал мне свою историю… Хотя, наверное, я была не лучшей слушательницей… У нас осталась последняя ночь…

Лиана поставила бутылку вина в комнату под лестницей и поднялась наверх.

Она трогала осиротевшие вещи, ясно представляя себе их дальнейшую судьбу: помойка, а потом какие-нибудь бомжи, если успеют подобрать и утащить в подвал, или огромная свалка за пределами города, где все это будет медленно гнить, разваливаясь на части: эта кушетка, на которой так сладко спалось, этот рояль, роняющий тонкие, прозрачные звуки, эта лампа под стареньким бархатным абажуром, эти шелковые кресла, этот столик с трещиной посередине, – весь этот мир, который так ласково окружал Лиану последний месяц, канет в небытие, растворится под напором неумолимого настоящего и безумной хозяйки…

Обойдя все комнаты и коснувшись каждого предмета, Лиана вернулась в комнату Мишеньки. Поставила на стол старенький канделябр, зажгла свечи, налила вино в бокал.

По стенам комнаты грустно заскользили тени, Лиана смотрела по сторонам и ей было безумно жаль…

Она сделала первый глоток, зашуршал, обрушившись вниз, полог кровати.

– Я ухожу, Мишель, – голос женщины был полон слез и тоски. – Карета графа ждет… Видит Бог, я сделала все, что могла… Это – моя последняя жертва… Но я приношу ее с радостью и смирением, потому что люблю тебя… Не плачь… Ты проиграл все, что у нас было, но моя любовь к тебе осталась чиста и неизменна… Знай это… Может быть, она еще поможет тебе…

– Ли, не уходи! – рыдал мужчина. – Как я буду жить без тебя?!

– Об этом нужно было думать раньше… Мы уже не в силах что-либо изменить… Молю тебя только об одном – не играй больше… Ставок больше нет, у тебя осталась только душа… А распоряжаться ею может только Господь Бог.

Раздался звук последнего поцелуя, мужчина зашелся в рыданиях, легкие, женские шаги медленно, невообразимо медленно растаяли в тишине коридора, растворились в оглушительном звуке хлопнувшей двери…

«Она сделала это для него… Она принесла в жертву свое тело, оставшись ангельски чистой... Неужели он действительно стоил такой любви?..»

Рыдания не стихали. Мужчина плакал долго и бурно, как отчаявшийся ребенок, потом Лиана услышала скрип и увидела, как двигается бильярдный стол, чтобы оказаться ровно под огромной, висящей под потолком люстрой.

Люстра закачалась, словно на нее закинули веревку, Лиана вскочила, опрокинув бокал с вином, в полном отчаянии понимая, что эта трагедия случилась уже очень давно, и сейчас она не в силах никому помочь, удержать от неверного шага, остановить…

Мужчина тяжело глотнул воздух, как перед прыжком в глубокую воду, за дверью забряцали шпоры и радостный, молодцеватый голос трубно гаркнул:

– Мишель, что с Вами?! Вас уже полчаса, как ждут в клубе, игра уже началась, меня послали за Вами, а Вы вместо того, чтобы быть вовремя, как обещали, занимаетесь хозяйственными делами! По-моему разумению для таких дел существуют слуги! Давайте быстренько, слезайте и поехали, пролетка ждет, шампанское стынет, сегодня Ваша любимая Лулу принимает желающих со скидкой и обещала привезти с собой двух не менее очаровательных барышень! Мишель, ну что же Вы застыли?!

– Я? Я, сейчас, – было слышно, как мужчина неловко спускается со стола. – Право, тут такое недоразумение, хотелось исправить все собственными руками…