Текст книги "Не верь мне (СИ)"

Автор книги: Алиса Евстигнеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

-Это поправимо, – как ни в чём ни бывало, замечает бывший одноклассник. Настолько глупо, что я даже не спорю, потому нельзя такие вещи в серьёз говорить.

-Ванька, ну вот, чего ты добиваешься?

-Тебя. Разве это не очевидно?

Трясу головой. Нет, он не может об этом в серьёз.

-Гордеева, поехали со мной, а? Ты же с ним несчастлива, я вижу.

Бетонный подоконник неприятно холодит поясницу, а я всё сильнее вжимаюсь в него, лишь бы было хоть какое-то расстояние между мной и Лизуновым. А ещё я тяну время, потому что не верю в то, что он догадался. Что понял, что между мной и мужем совсем всё не гладко. Ведь, раз кто-то увидел, значит, так оно есть, не так ли?

-Измайлова, – чеканю наконец-то ему в лицо. – Не путай. Я – Измайлова.

С силой отпихиваю его руку с подоконника, но Ваня не отпускает, делая шаг вперёд, вдвое сокращая расстояние между нами.

-Оль, ты же понимаешь, что это всего лишь привычка. Глупая школьная влюблённость?  – с пылом и жаром пытается доказать мне что-то он. – Ты ведь… и не пробовала ничего другого. Как ты можешь знать, что Измайлов – это твоё всё? Ты просто упрямая, вот и держишься за него!

Замираю. Что-то такое есть в его словах, что созвучно моим собственным страхам. Нет, это не про отсутствие альтернатив у меня… Скорее я это всё переношу в своей голове на Сергея. Вдруг, для него наш брак – всего лишь привычка? Если…

Лизунов улавливает все мои сомнения и хищно улыбается, неправильно истолковав мои сомнения. Ему-то кажется, что я прониклась. Чем выводит меня из себя. Потому что не надо лезть в мою семью, у меня и так там всё сложно!

-Хочешь проверить? – неожиданно для нас обоих предлагаю я.

Ваня теряется.

-А как?

-Просто.

Я поцеловала его сама. Просто подалась вперёд и коснулась своими губами его. Пару мгновений простояли так… просто прижавшись друг к другу. А потом Лизунова повело, скользнул языком по моему рту, зашевелился, плотнее припадая ко мне. Я же стояла на месте, пытаясь уловить свои ощущения. Почему-то вспомнилась Аня и её смешное «фууу», когда она застукала нас с Сергеем активно целующимся на кухне. Стало опять смешно, и я не удержалась, выдав короткий смешок, резко прерывая контакт с Ванькой. Тот не сразу, но отстранился от меня. Смотрел обиженно, даже нос сморщил.

-Ну как? – демонстративно вытирая губы, поинтересовалась я. Наверное, в тот момент из меня лезла вся моя стервозность, которую я давила в себе годами. Ну не на Измайлова же мне было её вымещать? Мой собеседник глубоко дышал, сдерживая в себе то ли гнев, то ли страсть. Наклонилась чуть вперёд и спросила почти шёпотом. – Знаешь, что я почувствовала?

Ванька недовольно мотнул головой, давая понять, что не особо то и хочет слышать, что я там уготовила для него. Но меня уже несло.

– Ни-че-го. Так, что я, пожалуй, пока что ещё побуду Измайловой.

И не дожидаясь ответа, оттолкнула разъярённого Лизунова и уверенной походной отправилась в кабинет. На душе почему-то стало легче, будто случившееся расставило все точки над «i». Я, правда, шла и думала о том, что несмотря на все наши проблемы, хочу оставаться женой своего мужа

Глава 15

Глава 15.

Ольга стушевалась. Покраснела и виновато опустила глаза. Подразумевалось, что я не в курсе.

–Ты знал? – её голос почти дрогнул.

– Я видел.

Она резко вздёргивает голову и смотрит на меня во все глаза, даже рот приоткрыла, словно подбирая слова, и не зная, что ответить мне.

–Видел? – переспрашивает Оля, непонимающе сводя брови.

Короткий кивок.

Я так долго об этом молчал, что по истечению лет, мне уже самому начало казаться, что та сцена в коридоре мне примерещилась. Порой мечталось о том, чтобы так оно и было. Просто глюк. Один тупой глюк. Но Ольгина реакция говорит об обратном. Не приснилось.

–И ничего не сказал…? – она спрашивает так, будто сама не верит в то, что ей приходится спрашивать меня об этом. Однако, у неё интересное представление обо мне.

Ещё одно движение головой, подтверждающее её догадку.

Оля закусывает губу, пытаясь обмозговать услышанное.

–Ты, – очень медленно повторяет она, – видел, как я поцеловала Лизунова, и ничего мне не сказал?

–А что я должен был сделать? Сцену ревности тебе закатить?

Она выдаёт нервный смешок и тут же прикрывает свои губы, стараясь сдержать истеричные нотки, которые рвались наружу. Долгая пауза. Оля если не в панике, то где-то около. Я же чувствую себя отрешённым, словно не здесь. Мысли сами уносят меня в прошлое.

У нас тогда всё было плохо. Очень плохо. Мне иногда даже казалось, что мы оба держимся только из-за какого—то упрямства, ну и ещё ради дочери. Мы были чужие и незнакомые. И от того хотелось биться головой об стену и орать. Ольгин взгляд давно стал незнакомым и колким, а ведь когда-то в нём стояло немое восхищение и обожание. А сейчас… Мы оба смотрели друг на друга и не узнавали.

Разве не об этом меня когда-то предупреждал Лизунов? Ведь вся история началась задолго до того злосчастного поцелуя на встрече одноклассников.

Наверное, я был слишком глуп или просто молод, чтобы не слушать общественное мнение. Хотя если бы кто-нибудь спросил меня об этом в тот период, я бы всё отрицал. Мне всегда казалось, что у меня есть своя голова на плечах. Я всегда был достаточно самостоятельным, а ранний брак и жизнь отдельно от родителей, она быстро научила принимать решения. Однако, бытовые вопросы и жизненная мудрость оказались чем-то разным.

Я неплохо запомнил тот день, когда впервые всё свернуло не туда. Был самый обычный рабочий день, в привычном ритме копошился в очередном движке, когда дежурная девочка с приёмки окликнула меня.

-Серёж, там тачку пригнали, надо срочно глянуть.

Я неприятно наморщился из-за неясной для меня срочностью. Не то чтобы это было в новинку, просто обычно это не сулило ничего хорошего. Вперёд лезут те, кто не умеет ждать, или кому припекает. Обычно и те, и другие очень любят понты и не очень любят нормы человеческого общения.

Черный порш панамеро многое объяснил.

-Стучит, – доложила мне всё та же девочка, хлопая своими длинными ресницами. Пришлось выдохнуть, сдерживая раздражение, я уже давно привык, что на приёмку брали красивых, но ни черта не смыслящих в механике, барышень.

-Хозяин где? – кивнул я в сторону авто.

-Отпустила, – с воодушевлением отрапортовала она мне.     

-Юля, что б тебя… В следующий раз, когда тачку принимаешь меня зови, – сквозь зубы процедил я.

-Но ты занят был…

-Да какая разница! Меня зови, или любого из мужиков. Что я тут буду делать с твоим стучит?!

Юля обиженно всхлипнула.

-Ну ты же тут старший мастер. Вот и выясни.

-Исчезни, – в сердцах попросил я её, чтобы случайно не сказать ещё чего-нибудь грубого или неприличного.

К её счастью с  машиной не было ничего серьёзно. Всего лишь надо было подтянуть ремень генератора. Порш был практически новенький, но его хозяин умудрился уже где-то накататься по грязи и песку, что привело к загрязнению внутренностей. Машинка совсем не была предназначена для экстремального вождения, о чём мне очень хотелось напомнить её владельцу.

-Когда придут забирать, скажешь мне. Поняла? – грозно велел я Юле.

-Угу, – всё ещё обиженно отозвалась она.

Через пару часов я уже почти успел забыть про Порш, Юлю и всё остальное. Передо мной стояли задачи поинтересней, и мы с мужиками с головой ушли в работу над очередной кучей металла.

-Сергей Юрьевич, – демонстративно позвала меня Юлька. – Вас на ресепшене ожидает хозяин утреннего автомобиля.

Я ненавязчиво выругался, хватаясь за тряпку, чтобы стереть мазут с рук.

-Иду.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍На самом деле я не торопился. Перебросился парой фраз с мужиками, наказывая то ли Юльку, то ли нерадивого хозяина Порша. А может быть, просто протестовал против неравенства… общих условий.

Поэтому в зону приемки автомобилей я вышел не сразу, всё так же вертя в руках грязную тряпку, которая забирала хотя бы часть моего раздражения. И какого же было моё удивление, когда я обнаружил старого знакомого, по-хозяйски облокотившегося на стойку ресепшена и спокойно флиртующего с Юлькой.

2

Сложно было сказать, изменился ли Лизунов с нашей последней встречи. Кажется, что мы виделись за несколько лет до его отъезда в Москву. Он всегда был падок к дешёвым спецэффектам. Ваня вырос, спецэффекты подорожали.

Я тогда ещё подумал, что если бы у меня было столько денег, то в жизни не взял бы Порш. Потому что понты, потому что выебывается. Потом, правда, сам же одёрнул себя, понимая, что мне надо будет не один год ни есть, ни пить, чтобы насобирать на этот самый Порш. Так что не быть мне на месте Лизунова. Мысль об этом почему-то злила.  Друг детства стоял на расстоянии пары метров в брендовых шмотках, дорогом пальто и не замечал меня, потому что я для него был челядью, обслугой в грязной спецовке.

Отчего-то стало стыдно за свои руки в мазуте. Но об этом я подумаю уже потом, когда восторженный Ваня всё-таки признает меня и потащит после смены в какой-то бар.

Мы тогда долго сидели, пили и болтали о жизни. Я смалодушничал, так и не предупредив его о том, что он такими темпами угробит свой Порш. Ванька всё рассказывал о Москве, о возможностях, о перспективах. И у него глаза горели, по-настоящему горели. Он строил планы на жизнь. Хотя нет. Он ставил конкретные цели, ни на минуту не сомневаясь, что добьётся своего. И планы его не ограничивались чем-то мелким, типа покупки телевизора или закрытие сетки в универе, как это было в моём случае. Его жизнь измерялась чем-то другим, а я как болванчик сидел и кивал головой, так если бы хоть что-то понимал.

А потом разговор зашёл про Ольгу.

–Как там Гордеева? – словно невзначай поинтересовался Ваня, полностью игнорируя тот факт, что она уже давно носила мою фамилию.

–Хорошо, – пожал я плечами. – У нас дочка, Анютка. Через пару лет уже в школу пойдёт, – про дочь было говорить в разы проще. Я всегда знал, что Лизунов неравнодушен к моей жене, но этот вопрос мы закрыли с ним ещё в школе. К тому же Оля… тогда была моей, и наши отношения не вызывали никаких сомнений. Но говорить про неё всё равно не хотелось.

–Дочка – это хорошо, – философски заметил бывший одноклассник. – А Ольга то что? В декрете, что ли, всё ещё?

–Да нет, работает. Администратором в кафе.

–И ты позволяешь? – крайне неодобрительно поинтересовался Иван.

–А не должен?! – почти взбрыкнул я. Растерянность от неожиданной встречи наконец-то стала отпускать, и собственная гордость внутри меня активно запротестовала против происходящего.

–Да нет, – пьяно хохотнул Лизунов. – Просто кафе. Там же мужики всякие ходят, смотрят, наверное… А она у тебя такая, – в подтверждение своим словам обрисовал некое подобие Ольгиного силуэта в воздухе. – Эффектная она у тебя короче. Я бы на твоём месте за ней в оба смотрел.

–Слушай, – завёлся я, – засунь уже куда-нибудь свои намёки. Я жене доверяю.

–Тю…. Я не об этом. Просто я на твоём месте её дома бы запер и… целыми днями облизывал… – я дёрнулся, Ваньке пришлось тут же запротестовать. – Да не в этом смысле, успокойся ты. Тоже мне Отелло местного разлива. Короче, я бы для неё всё сделал. Ну там шуба, шмотки красивые, тачка, ну что там бабам ещё нужно? Она же у тебя лучшего заслуживает. Я таких как Гордеева больше нигде не встречал.

Я смолчал, игнорируя весь явный подтекст его горячей речи. А Лизунов вдруг сделался серьёзным.

–Как ты думаешь, ей этого всего достаточно? Ну двушки на окраине, поездки на море раз в три года или о чём вы там ещё мечтаете?

–Мы счастливы, – категорично отрезал я, чуть ли не скрипя зубами от злости. Получилось не очень достоверно.

–Это сейчас. А что потом? Через месяц? Год? Десять? Двушка и телевизор? Э нет, брат, рано или поздно, она заскучает, уж поверь. Женщины они такие, им весь мир к ногам подавай.

Сейчас сложно сказать, почему я тогда повёлся на все эти речи. Может быть, потому что пацаном был всё ещё. Глупым и зелёным. А может быть, действительно подумал, что мои девочки заслуживают гораздо большего в этой жизни, чем я мог им дать на тот момент. Но я взбрыкнул на себя, на жизнь, на устоявшийся порядок вещей. И как не странно, но отправной точкой явился тот нелепый диалог между Ольгой и Анюткой про машину.

За тот год, что прошёл между нашей пьяной беседой с Лизуновым и встречей одноклассников, многое успело измениться. Мы перестали быть счастливы. Как-то медленно и почти незаметно – поначалу, быстро и очевидно – в самом конце. Лизуновская речь, так или иначе, во многом заставила пересмотреть нашу жизнь. Мне показалось, что мы застряли в рутине, как в трясине, которая затягивала нас с каждым днём сильнее. Собственные планы на жизнь казались плоскими и предсказуемыми. И если до этого нас всё устраивало, то теперь было ощущение, что мы ходим по краю. Ольга сама этого ещё не понимала, но в ней всегда жили мечты о большем, и она, безусловно, сама заслуживала этого большего, чем просто роль девочки на побегушках в придорожном кафе. Только она сама боялась в это поверить, хватаясь за привычные ориентиры. Она вообще всегда способной была, оригинальной, находчивой. Но иногда у меня возникало такое ощущение, что она сама не понимает, на что способна. Нет, Оля никогда не страдала, что она бездарна или что-то там не умеет. Скорее даже наоборот, была волевой и решительной в юности… но с появлением дочери будто что-то изменилось. И только тут я осознал несоответствие между той девчонкой, в которую я влюбился ещё в школе, и той женщиной, которую всё так же любил, но словно ограничивал в рамках нашей же кухни. Мы стали другими людьми, потерявшие что-то очень важное. Запал. Глупо в чём-то обвинять Ольгу, потому что я сам долгие годы был таким же.

И после разговора с Лизуновым мне вдруг захотелось чего-то иного. Расширить свои жизненные границы, доказать самому себе, что в свои двадцать с лишним я не упёрся в потолок. Ну или же, просто сам испугался, что во мне действительно нет чего-то такого, что позволит и дальше удерживать Ольгу рядом со мной. Короче, Ваня сделал главное, посеял сомнения.

Я сменил работу и пытался всеми силами тянуть Олю за собой. Она неожиданно засопротивлялась, пугаясь той неизвестности, что ждала нас за поворотом. И этого оказалось достаточно, чтобы отношения между нами пошли трещинами. Наших чувств хватало на то, чтобы не устраивать сцен и разборок, хотя сейчас мне начинает казаться, что может быть нам стоило закатить парочку истерик.

Ну а потом случился тот самый поцелуй между Ольгой и Ваней. На встречу одноклассников мы шли без особого желания, нам и так уже нелегко было находиться рядом, а тут целая толпа зрителей. Но я надеялся, что попытка окунуться в прошлое хоть как позволит нам вспомнить, а как это было. Какими были мы.

Но Оля весь вечер сидела в ледяном оцепенение у меня под боком, поэтому приходилось отыгрывать за нас двоих и делать вид, что всё замечательно.

А потом она вышла, а у меня засосало под ложечкой, отчего-то появилось чёткое ощущение, что она на грани. Но я так и не смог понять, что, блять, твориться с нами такого, что так вымораживает её. В итоге тоже не выдержал, и вылетел из кабинета с конкретной целью уже наконец-то разобраться с происходящим.

Они стояли с Лизуновым в полутёмном коридоре, он прижимал её к подоконнику,  и меня словно пришибло. Так если бы самый страшный кошмар вдруг решил сбыться.

–Гордеева, поехали со мной, а? Ты же с ним несчастлива, я вижу, – звал он её с собой.

Сердце рухнуло куда-то вниз. У меня даже раздражение на Ольгины недомолвки куда-то сошло.

Она молчала. Внутри меня всё клокотало, надо было подойти к ним и опять врезать Лизунову. Но я отчего-то продолжал стоять в стороне, наверное, мне самому хотелось получить ответы на свои вопросы.

Ольга не подвела.

–Измайлова, – жёстко ответила она ему. – Не путай. Я – Измайлова.

Вздохнул. Оказалось, что всё это время стоял не дыша.

Жена попыталась отпихнуть его, и я уже подался вперёд, чтобы вмешаться, но Лизунов неожиданно озвучил то, что слишком давно точило меня изнутри.

–Оль, ты же понимаешь, что это всего лишь привычка. Глупая школьная влюблённость?  – чуть ли не кричит он ей. – Ты ведь… и не пробовала ничего другого. Как ты можешь знать, что Измайлов – это твоё всё? Ты просто упрямая, вот и держишься за него!

Она замерла, и я вместе с ней. Я не хотел слышать продолжения… и не мог ничего поделать с собой, потому что как никогда нуждался в том, что она опровергнет чужие слова. Я опять верил в неё, надеясь на то, что и в этот раз моя девочка меня не подведёт. Но Ольга сказала совсем другое.

–Хочешь проверить?

–А как? – тут же оживился бывший приятель.

–Просто, – бросила она вызов и прижалась к нему своими губами. Досматривать дальше не стал.

Я много раз спрашивал себя о том, почему я не вмешался, почему молча развернулся и ушёл, никогда не упрекая Ольгу в увиденном. И всегда упирался только в один единственный ответ. Я не видел в этом смысла. Ну и дал бы я выход своей злости? Своей ненависти и обиде. А что дальше? Не силой же мне было её удерживать возле себя.

Знал, что их поцелуй с Ванькой не имел никакого продолжения. По крайней мере, я видел это по его слетевшей самоуверенности. Был уверен, что если бы Оля ответила ему взаимностью, то Лизунов сообщил бы мне об этом первому. Но тот случай лишь укрепил мою уверенность в том, что пора что-то менять.

Глава 16

Глава 16.

Смотрела на Сергея и никак не могла осмыслить услышанное. Он видел мою дурную выходку с Лизуновым. Даже я сейчас задыхалась от возмущения, вспоминая тот вечер. А он промолчал. Просто взял и промолчал! И это никак не желало укладываться в моей голове.

– Тебе было настолько всё равно?

Он фыркает. И я примерно понимаю отчего. Ведь я думаю сейчас не о том, но ничего поделать с собой не могу. Должно быт стыдно мне, а я… парюсь из-за его реакции.

– Нет, Оленька, – словно к маленькому ребёнку обращается он. – Мне было крайне не всё равно. Но что я мог противопоставить Лизунову, со всем его московским лоском и Поршем в загашнике?

– Подожди. При чём тут вообще Ванька?

–Ты всегда ему нравилась… – невпопад замечает Сергей. Смотрю на него с сомнением, и он бегло поясняет. – Ты просто этого не замечала. У тебя вообще с этим проблемы.

–С чем?!

–С пониманием, какую реакцию у мужиков вызываешь. Уж мне ли не знать. Да не смотри так на меня, – вдруг вполне весело восклицает он. – Я за тобой год пробегал, а до тебя всё не доходило, чего я от тебя хочу.

–Когда это?! –негодую искреннее.

–Девятый класс вспомни. Я уже не знал, как твоё внимание привлечь, а ты всё нос воротила и взгляд тупила.

–Это когда ты мне нервы каждый день трепал?

–Кто кому ещё трепал!

И мы вдруг усмехаемся, оба. Осторожно, неуверенно, но сдержаться всё равно не можем. Боже мой, как это всё нелепо. Роняю свою голову на стол, больно стукаясь лбом об поверхность, но мне всё равно.

–И ты решил уступить меня Ваньке? – не глядя в глаза, всё так же уткнувшись в стол. На самом деле я очень боюсь ответа. И сама не понимаю, как я вообще смогла это спросить.

–Нет. Мне нужно было… стать достойным тебя.

            Выпутываюсь из своих волос, слегка поднимая голову, чтобы одарить Измайлова своим ошарашенным взглядом.

–Чего?!

–Оль, я же говорю, что мне вам хотелось дать бол…

–Нененеееее, – поспешно перебиваю я его. – Эту часть я помню. Как и то, что ни о чём таком тебя не просила. Но где-то там, ты усмотрел мои упрёки. Только давай будем честными, хорошо? – я всё же поднимаю голову обратно, откидываюсь назад и вновь скрещиваю руки на груди. – Ты это всё далеко не для меня делал. А ради себя… любимого. Потешить своё самолюбие. Тебя же буквально бомбило с того, что уровень твоей жизни вдруг резко перестал соответствовать твоему возросшему аппетиту.

–А разве одно исключает другое? – упрямо интересуется Сергей, копируя мой жест руками. – Давай, пофантазируем? Давай картинку до конца дорисуем. Что было бы… Если бы я решил и дальше сидеть на заднице ровно? Чтобы было бы с нами? Ну окей, нас бы ещё хватило на пару лет. А дальше? Оль, дальше был потолок. Об который мы начали бы долбиться своими башками. И не спорь со мной, что это не так. Если бы тебя всё устраивало, ты бы так и осталась жить в нашей маленькой квартирке и работать в той же самой кафешке.

–У меня дети были! – в момент ощетинилась я.

–Вот видишь! И ты хотела им лучшей жизни. Вот и впахивала. И знаешь что?! Тебе ведь это понравилось. Я это ещё тогда в клубе увидел, когда ты ту пьянь разводила и указания раздавала. Уставшая, замученная… но довольная! Признайся уже, что в тебе тоже куча гордости и амбиций!

Хотела возразить, но аргументы как назло не шли на ум.

–Всё это звучит так, словно это великое благо, что мы разошлись… – упавшим голосом проговорила я то, что упорно слышала за его пылкими словах.

–Да не может быть это благом! – он опять дёргает кулаком, но по столу так и не стучит, вовремя разжав пальцы. – На нас посмотри. Что, блин, из этого благо! Нас до сих пор трясёт друг от друга так, что мы и пяти минут провести вместе спокойно не можем, хотя шесть лет прошло. Дочь на куски рвём… А я только неделю назад узнал о том, что у меня практически взрослый сын есть, который… боится меня. Что из этого всего может быть благом быть?!

Он всё-таки хватает салфетку со стола и швыряет её. Внутренний накал требует хоть какого-то выхода эмоций.

–Спасибо, что напомнил, – цепляюсь я за своё, чтобы точно также скрыть всё своё смятение. – Так что там с вопросом? Как ты мог вообще подумать, что я беременна не от тебя?! – меня прорывает. – Сложно было сроки соотнести?! Или тот поцелуй тебе всё покоя не давал?! Тогда почему год терпел, прежде… чем с ума сойти?! И ладно, если бы просто сомнения. Но ведь ты ушёл, на целых шесть лет.

Мне кажется, что я киплю. Нет, даже не так, мне кажется, что я сгораю… Прямо здесь и сейчас. Потому что, что бы он сейчас мне не сказал, моя жизнь никогда больше не будет прежней. Мне одновременно и страшно… И тут же понимаю, что я больше не могу гадать. Несмотря на то, что я уже отказалась его выслушивать, сказала, что мне к чёрту не нужны его оправдания. Я врала. Отчаянно врала. Мне нужно было знать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Сергей очень странно смотрит на меня. У меня такое ощущение, что я вижу, как целая буря плещется на дне его серых глаз.

–Пожалуйста, – прошу его. – Серёжа, пожалуйста, я должна знать.

Он серьёзен, очень серьёзен. Будто принимает какое-то решение. А меня озноб берёт, от этой его серьёзности. Он тоже там какой-то Рубикон для себя преодолевает.

– Просто попробуй сейчас на всё моими глазами посмотрть, – жёстко просит он. – У нас с тобой всё плохо. От слова совсем. И даже та ночь… не сделала нас ближе, хоть и показала, что мы всё ещё нуждались друг в друге. Я видел твой поцелуй с Лизуновым. Даже не так, я видел, как ТЫ его поцеловала. Оль, поверь, мне этого всего вот так хватило, чтобы понять, что ты уже не моя. Я уезжаю и я до последнего звал тебя…

Пытаюсь возразить, что плохо звал, но он жестом останавливает меня.

–Дай договорить уже. Ты остаёшься здесь. Ты перестаёшь общаться со мной по телефону. Даже Анька из раза в раз твердит об одном, что мамочка не в настроение со мной разговаривать, – закусываю внутреннюю сторону щеки, чтобы сдержать рвущиеся на волю крики. – А потом выясняется, что ты беременна. И не просто беременна. Там ведь срок огромный был. А я… ни сном, ни духом. Да если бы ты только мне сказала…Я бы всё бросил, я бы нашёл способ... – тут запинается и машет рукой, словно откидывая от себя какие-то там мысли. – Что? Что мне остаётся думать?! Что ты не хочешь говорить о ребёнке. И тут уже вариантов не так много. Либо ребёнок не от меня. Либо я просто тебе не нужен как отец… ребёнка.

–И ты выбрал первое…

–Я выбрал самое страшное для себя. Потому что со вторым я ещё смог бы хоть как-то справиться. Ты даже не представляешь, как я мечтал о том, что бы ты заистерила, наорала… не знаю, ударила меня. Да всё что угодно, лишь бы показала, что тебе не всё равно. А ты так спокойно тогда мне заявила. Не твой. Что?! Что мне ещё нужно было подумать?!

Домой ехали в пронзительном молчании. Было даже не неловко, а как-то невыносимо тоскливо и горько. В голове понемногу вырисовывалась тошнотворная картина, намекающая на то, что мы вместе с Сергеем просто всё взяли и… бездарно похерили. Другого слова подобрать не могла. Миллион "если" и не одной здравой зацепки. Ненавидеть его больше не получалось, но и простить тоже не выходило, да он и не просил об этом. Я тоже была молодец, настолько, что… очень резко захотелось на работу к своим авралам и скопищу неадекватов, да к чему угодно, лишь бы подальше отсюда. Но мне хватало благоразумия, чтобы понимать, что это попытка сбежать.

–Отомри, – неожиданно прерывает поток моих мыслей Измайлов, и я вздрагиваю. Оказывается, мы уже приехали. Родной дом и подъезд маячили по левую руку от меня.

Осторожно закачала головой, кому-то из нас доказывая, что не совсем ещё в транс ушла. Уже взялась за ручку, но Сергей в своей излюбленной манере прервал мой молчаливый уход. В этот раз, правда, обошлись без хватаний за руки и блокировки дверей. Он посто меня позвал.

–Оль, – осторожно и будто бы испуганно. Я обернулась как в замедленной съёмке. – Можно теперь я тебе вопрос задам?

Задумалась. Действительно задумалась о том, если у меня сейчас силы, чтобы отвечать честно и без нападок.

–Спрашивай, – еле ворочая языком, разрешила я.

Он выдержал длительную паузу, видимо решаясь на свой вопрос, при этом всё время нервно сжимая руль.

–Почему ты сразу не сказала, что беременна? – пока говорит, пристально всматривается в моё лицо, поэтому сразу же реагирует на мои округлившиеся глаза. – Я не про твой ответ. Изначально. Почему ты мне сразу не сказала, как только поняла, что у тебя… у нас будет ребёнок.

–А что бы изменилось?

–Всё. Я бы нашёл… способ приехать, – поспешно выпаливает он, и тут же замолкает, будто поймав себя на чём-то не том. Странная формулировка режет слух. Но я решаю не придираться к словам.

–Вот поэтому и не сказала. Мне хотелось, чтобы ты сам… Ко мне.

Ночью мне не спалось. Вертелась в кровати, пытаясь переварить состоявшийся разговор. Я не понимала Сергея. Вернее я, кажется, стала понимать его логику. В чём-то… Но мне упорно казалось, что он что-то не договаривал, или же я упускала из виду что-то существенное. Но за сегодня я не услышала ничего такого, что позволило бы мне почувствовать хоть какое-то завершение событий шестилетней давности. Да, возможно, боль слегка притупилась. Да и собственные ошибки, словно дохлые рыбёшки повсплывали к верху брюхом, но, тем не менее, это не несло никакой ясности в ответ на то, как мне дальше жить в непосредственной близости от Измайлова.

Порой у меня проскакивали ассоциации, что это просто такой аттракцион, по типу Американских горок. Меня бросало то вверх, то вниз, то ещё куда-нибудь. Впереди же нас ожидала одна большая затяжная мёртвая петля, где мы все болтались вниз головой. Вроде бы всё иначе, а эмоции хлещут через край.

Ещё меня не отпускала мысль о том, что всё случившееся можно было бы избежать одним простым разговором по душам. Вот взорвался бы кто-нибудь из нас, высказал всё то, что на душе засело и… и не было бы у меня Кроша. Такого, какой он есть, родного и знакомого. Наверное, поэтому история не знает сослагательного наклонения. От этого становится чуть легче. Возможно, это и есть ключ ко всему? Что нам просто следует быть благодарными друг другу… за детей? За недолгие годы счастливого брака, за безумную юность, полную страсти и какого-то чистого и наивного чувства? Словно нам было уготовлено судьбой, любить подростками, а взрослеть уже по отдельности.

После полуночи ко мне приходит спящий на ходу Крош, громко шлёпая своими босыми ногами по полу. Закатывается под бок, упираясь макушкой мне куда-то в область сердца, так если бы ему было мало того, что он и так давным-давно поселился там.

–А он точно придёт? – шепчет сын, не разлепляя глаз.

–Придёт, – твёрдо обещаю я, запихивая куда подальше все свои мысли, тревоги и гордость.