Текст книги "Не верь мне (СИ)"

Автор книги: Алиса Евстигнеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 10

Глава 10.

В это утро я так и не смогла уснуть. Впрочем, в этом и не было особого смысла. Серёжа привёз меня домой почти в шесть. Выходила из его машины, а у самой ноги дрожали. От его близости, он всех этих разговоров, от его вопросов… про Кроша.

Зашла в квартиру и съехала вниз по входной двери, утыкаясь носом в собственные колени. Слёзы отчего-то не шли, хотя хотелось. Но чтобы обязательно громко и навзрыд. А про себя и украдкой смысла не было. В квартире было тихо, лишь еле уловимое сопение доносилось со стороны комнаты мелкого. Охватило неприятное предчувствие, подорвалась, на ходу скидывая сапоги, и полетела к Ане. Дочь спала, сжавшись в неразборчивый ком из ног-рук-одеяла. Губы дёрнулись сами собой, то ли в умиление, то ли в извинение.

–Прости, котёнок, мама опять загоняется, – шепчу я в пустоту.

Тихо прикрыв за собой дверь, подбираю сапоги и снимаю куртку. Проверяю Кроша. Затем душ, домашняя одежда, кровать. Будильник должен прозвенеть через полчаса. Можно, конечно, завалиться спать и оставить сына дома, а Аня сама в школу ходит… Но нельзя. Раз ввязалась во всю эту кабалу, то тяни до конца.

Идиотка.

Мудак.

У моих…. У наших детей замечательная наследственность. Кажется, я знаю, на что Аня потратит все деньги, скопленные мной за эти годы. На психотерапевта. Главное, что б не киллера. Что-то мне подсказывает, что пуля полетит именно в мой лоб. Если я, конечно, доживу до того времени, потому что если Измайлов узнает про сына, то не сносить мне головы уже сейчас. Он же мне просто шею свернёт и… будет прав. Осознание последнего очень тяжко доходит до меня. С кучей отмазок и оправданий. Но сегодняшняя ночь принесла такое жуткое для меня открытие – он должен знать. Они оба должны знать. Как бы не бесил меня Измайлов, как бы он не прошёлся по мне и моей жизни, он был… хорошим отцом. И вроде как не самым плохим человеком. И это было жестоко. По отношению к Крошу. По отношению к Аньке, которой приходилось разрываться и молчать. По отношению к Сергею, который нихренашеньки не знал.

-А отец… мальчишки, он вам разве не помогает?

-Нет.

-Мудак.

Вот тут и надо было сказать что-нибудь из серии: «Боже мой, что за самокритика».

Не смогла. И не потому что струсила. Хотя и это тоже… Просто. Крош заслуживает другого. Он заслуживает, чтобы им гордились и ему радовались. А не так, как оружие возмездия и попытка уколоть побольнее. С Измайловым можно было разговаривать. Зло, с подколками и претензиями… Но можно. Оказывается, он вырос, не сильно. Но вырос. По крайней мере какие-то доводы разума я в нём слышала, если б ещё не бил по самому больному, да и не был бы собой… Вообще всё было бы просто зашибись.

Скажу. Не сейчас, не так. Если он тут, если будет выполнять наши договорённости, то нам придётся учиться договариваться. Может быть тогда, весь эмоциональный накал спадёт и станет легче?

Ну почему? Почему всё так?! Почему я – это я? А он – это он?! Почему нельзя всё сделать проще? Вопросы. Одни сплошные вопросы.

Оставалось минут пять до звонка, когда я не выдержала и поплелась в комнату к Анютке. Мириться.

Села на край дивана, осторожно тормоша дочь.

–Ань, – зову я, получается почти жалостливо.

Она вяло отбрыкивается, но глаз не открывает.

–Дочь, я разговаривать пришла. Давай мириться? – провожу пальцами по её лицу, чтобы откинуть спутавшиеся волосы со лба. Смешно морщит нос. Вернее было бы смешно, если бы голова не оказалась до неприятного горячей. Ладонь ко лбу. Чёрт.

–Ань! – уже громче и сильнее.

Она с трудом разлипает глаза и хрипит.

–Мама?

Пытается сесть на кровати, но получается плохо.

–Лежи! У тебя температура. Сейчас градусник принесу.

И пока дочь барахтается в одеяле, лечу на кухню за аптечкой. Я не паниковатая. Просто когда дети болеют… В общем, к этому нельзя привыкнуть.

–38.2, – констатирую я. – И где у меня умудрилась заболеть?

–Не знаю, само вышло, – пожимает она плечами. – У меня ещё горло болит, и кашель…

–Да поняла я, что набор у нас полный.

Напоила жаропонижающим и противовирусным. Вызвала врача, сказали ожидать.

Проснулся Крош и требовательно поинтересовался, а почему это его никто в садик не собирает. Думала оставить его дома, но потом решила, что он сестре нормально отлежаться не даст. В итоге галопом поскакали в садик. На обратном пути аптека, магазин, дом.

Аня спала. Звонок в школу. Сказала, что болеем. И очень убедительно подтвердила, что вчера с уроков она ушла именно потому, что плохо было.

В итоге пока ждала врача, уснула у Аньки под боком, совсем позабыв, что я же со смены. Проспали мы до обеда, и то, разбудил нас педиатр, настойчиво звонивший в дверь. Сезонное ОРВИ. Анализы, таблетки, постельный режим. Мы с ребёнком послушно кивали головой. Потом я опять побежала до аптеки, заблаговременно поинтересовавшись, чего хочется дочери. Выпросила киви.

Накормила нас обедом. Опять поспали. И уже ближе к вечеру, за час до того, как надо было выходить за Крошем, мы с Аней валялись в моей постели. Температура спала, и ребёнок стал чуть бодрее. Потянуло на разговоры. Болтали о том, о сём, пока не дошли до главного.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍-Мам, прости меня, – зажмурившись, выпалила Анютка. – Я зря вчера с уроков ушла.

–Зря, – согласилась я. – Но я тоже молодец, должна была понять насколько для тебя важно, что папа вернулся.

Она хочет что-то сказать, но я продолжаю.

–Мы с твоим папой вчера… или сегодня? Неважно. Поговорили и решили. Что одинаково любим тебя и так же одинаково воспитываем тебя. Так что, если что, будешь получать от обоих, – в качестве назидательности тыкаю ей пальцем под нос. От чего она довольно фыркает.

–И видеться можно?

–Можно. Только предупреждай.

Детско-родительский мир был восстановлен. И дочь достаточно быстро задремала опять. Укутала её своим одеялом и в садик за Крошем. Немного погуляли. Хотя сердце рвалось домой, но и мелкому в гуляниях было отказать сложно. Пока тот носился по площадке, позвонил Никита.

 -Кофе?

–Не могу, дочь заболела.

–Плохо, – философски заключил он. – Серьёзно? Помощь нужна? Я могу приехать.

Он старался, искренне и с напором. А я… А я сидела на холодной лавочке и тупила.

–Спасибо, у нас всё есть.

–На больничный пойдёшь?

Усмехнулась наивности некоторых. Когда это у нас в клубе поощрялись больничные? Я в своё время чуть ли не до пневмонии добегалась. Потому что если ты выпадаешь, значит, двое других пашут чуть ли не сутками. Впрочем, проблема была вполне решимой. Сегодня я была после ночи. Завтра по графику в день, а послезавтра – ночь.

–Пока нет, – качаю головой. – Маму попрошу с ней посидеть.

Матушка не могла. А может быть, просто решила не упускать возможности поучить меня жизни.

–На больничный, – отрезала она. – Мы с Леной завтра сами по врачам.

Спорить не стала.

Затащила Кроша домой. Аня уже не спала, с аппетитом поедая купленные киви.

–Я тоже хочу! – вопит сын.

–Руки! – хором отвечаем мы с дочкой, после чего вместе улыбаемся, наблюдая за несчастным Крошем, обречённо плетущимся в ванную.

Вечер прошёл тихо-мирно. Все вместе смотрели последнего Человека-паука, пока эти двое не вырубились у меня на кровати. А мне вот не хотелось, я днём отоспалась. К тому же, надо было что-нибудь придумать на завтра.

Время десять, кручу в руках телефон, пытаясь принять решение. Я не простила. И ничего не забыла. Он тоже. Я видела это в его глазах, слышала в его голосе… да и просто знала. Мы можем воевать сколько угодно. Но… у меня есть две веские причины, крепко спящие сейчас в моей постели.

 Пальцы не слушаются, отказываюсь попадать по нужным значкам. Тело против, мозг против… А я звоню. Когда это я вообще хоть кого-нибудь слушала? Даже саму себя.

–У тебя ужасная привычка звонить по ночам, – усмехается он.

–А у тебя придурочная манера начинать не с того.

2.

На следующий день, пока Аня спала, я утащила Кроша в садик. Сегодня он упирался, и, наблюдая за болеющий сестрой, которой в силу её состояния перепали некоторые ништячки, решил, что тоже хочет. Если бы с ними матушка моя сидела, я бы возможно сдалась напору детского каприза и оставила его дома. Но не сегодня.

На улице шёл снег. И мы играли в игру, пытаясь выдуть круги паром изо рта. Привет, Гендальфу. Не получалось. И я надеялась, что Крош никогда не додумается, что пробовать надо табаком. Был тот редкий день, когда в сад мы пришли вовремя, даже несмотря на все утренние вывертки сына.

Потом дом. Немного прибралась. Ладно. Не немного. Сильно. За два часа сотворив чуть ли не чудо. Так увлеклась, что пропустила тот момент, когда Аня появилась на кухне и с ехидным видом наблюдала за тем, как я готовлю первое, второе и компот.

–Не смотри так на меня, – прошу я. – Мне просто надоело быть непутёвой матерью.

–Ну-ну, – делает вид, что типа поверила. Ехидна, блин.

Потом сборы на работу. Сегодня можно хоть без платьев и боевого макияжа, дневные смены они более щадящие. Брючный костюм, тональник и слегка подведённые глаза.

Потом контрольное измерение температуры. 37.2. И тщательный инструктаж. Что и когда выпить, и в случаи чего звонить мне.

–Папа обещал приехать через час. Он с тобой несколько часов посидит. Накормит обедом и всё такое. Понятно?

–Да, мама! – десятый раз за пять минут повторяет она. Ну точно ехидна.

–Папа обещал посидеть с тобой часов до четырёх. Я как освобожусь, сразу домой, только Кроша из садика заберу. Понятно?

–Мама, иди уже!

Вот так меня и выставили из собственного дома.

На работе было суетно. Только весь движняк мало меня касался. Модельное агентство арендовало клуб для съемок. Моё дело было за малым: следить за общим порядком, решать мелкие текущие проблемы и  контролировать подготовку к ночи.

Это было и хорошо, и плохо одновременно. Хорошо, потому что я и так туго соображала из-за мыслей о том, что Измайлов сидит сейчас в моём доме и возможно поедает моё первое, второе и компот. Или вообще, расхаживает по квартире, натыкаясь на вещи Кроша. Хотя нет, я хорошо убралась, и если не идти специально в комнату к сыну…. Об этом лучше не думать. Плохо было всё по той же причине.

Нет, Измайлов, меня убить не успеет. Я с ума раньше сойду.

Ближе к концу мероприятия позвонила Надя, её сын ходил в одну группу с Крошем, и мы вроде как приятельствовали.

–Оль, в садики отопление отключили. Детей срочно просят забрать.

–Чёрт, – выругалась я. – На работе сейчас.

–А дома кто есть?

–Аня, она сегодня болеет.

–Ну так давай, я Кроша вместе с Антоном из садика заберу, – просто предложила Надя. – Вашего до дома довезу. Просидят без тебя пару часов вдвоём?

–Да должны.

 На том и решили.

Анька, задолбанная моими частными звонками, отказалась брать трубку, кинув сообщение: «Всё хорошо. Я всё ещё ЖИВА».

Пришлось печатать: «Кроша привезут минут через двадцать, встречай».

Глянула на часы. Четыре часа давно были преодолены, значит, Сергей укатил на свою встречу. Вот и славно. Сталкивать их лбами совсем не хотелось. Особенно без моего контроля.

Машка пришла раньше обычного. Глянув на мой малоадекватный вид, отправила меня домой. Сказав, что вреда от меня сегодня больше, чем пользы.

Пока одевалась, получила смс от Нади: «Твой дома, всё хорошо».

Моё: «Спасибо, должна буду».

Домой летела на всех парах. Тревога по чуть-чуть отпускала. День прожит. Я вообще почти герой: сумела договориться с Серёжей, ублажить дочь и ничем не испортить жизнь Крошу. «Не женщина, а мать года», – шептал мой сарказм.

Дверь открывала своими ключами, уже готовясь к тому, что сейчас на меня налетит сын, повиснув на моей шее. Но вместо Кроша, в прихожей обнаружились огромные мужские ботинки. Гадать хозяина которых не имело смысла, хохот Ани и Сергея доносился из кухни. Первой реакцией было развернуться и исчезнуть. Правда, вовремя вспомнила, что дом то мой. Да и дети тоже вроде как мои. По-тихому раздевшись, прошмыгнула мимо кухни, сразу в комнату к сыну.

–Привет, ушастым зайцам, – с энтузиазмом начала я, но очень быстро оборвала себя.

Комната была пуста. Опять неприятная тревога. Моя комната, Анина, ванная. Ну вот, не на кухне же он с ними восседает? Другой вариант был хуже. Поэтому быстрый рывок в кухню.

Они сидели за столом вдвоём. Сергей и Аня. Что-то там рассматривали в планшете, и весело это обсуждая. С моим появлением на кухне повисла напряжённая пауза.

–О, мама, – первая отмерла Аня. – Ты рано…

Я ещё зачем-то под стол заглянула, но сына там не было.

–Ань, где Крош? – очень медленно спросила я, уже чувствуя, как меня начинает накрывать волна паники.

Анька всё быстро понимает. Она вообще догадливая.

–В садике? – почти пищит она.

Отрицательно качаю головой.

–Я же написала, чтобы ты его встречала, – крайне бесцветным голосом замечаю я, судорожно ища в телефоне номер Нади.

–Я не получала, – совсем тихо шепчет дочь, а потом подрывается и бежит в свою комнату. Где-то внутри меня ещё теплится надежда, что она там брата под диваном прячет. Ну розыгрыш это, пранк… троллинг, или как они там говорят?

Но нет, она возвращается с телефоном и без брата.

–Мы не видели, сотовый в комнате лежал…

Уже не слушаю. Надя отвечает быстро.

–Ну как твои двое, не разнесли квартиру?

Дальше было всё как в тумане. Кажется, я о чём-то спрашивала Надю, на автомате натягивая сапоги и куртку. Серёга поймал меня за руку.

–Успокойся, ничего ещё не случилось, – железным тоном велит он мне.

Я лишь киваю головой и выскакиваю в подъезд. Минут двадцать хаотично носилась по дворам, Серёжа с Аней побежали по соседям.

Нет. Не видели. Не было.

Во второй раз Серёга ловит меня уже на улице.

–Я полицию вызвал. Успокойся, сказали, что сейчас приедут,  – я лишь жалостливо всхлипнула, ненавидя себя за всю эту слабость, за эту ситуацию… за всё. Измайлов неожиданно прижал меня к себе, и мне на пару мгновений  стало чуть легче от того, что он здесь. Это было очень тупо. Мысль о том, что с Крошем ничего не может случиться, ведь он ещё не успел познакомиться с отцом, иррационально, хоть немного, но успокаивала.

А потом приехала полиция. Мы стояли на кухне, я даже не разувалась. Молодой капитан, угнетающий меня своим строгим видом, задавал какие-то вопрос. О том, что и как случилось, делал пометки в бумагах, через раз поглядывая с намёками на двух ппсников, стоящих рядом. Сергей сидел на подоконнике, прижимая к себе Аню.

–Имя? – наконец-то спросил меня капитан.

–Моё? – очень глупо уточнила я.

Он вздохнул, видимо примиряясь с истеричной бабой.

–Кроша. Полное имя мальчика, нам для ориентировки надо. Ваш муж по телефону так и не сказал.

Короткий взгляд на Сергея, который кивает мне, видимо пытаясь ободрить.

Пофиг. Пофиг на всё. На него, на себя…. На весь мир, пусть только мне сына вернут.

–Измайлов. Сергей Сергеевич.

На краткий миг, атмосфера в кухне становится до ужаса вязкой, и я задыхаюсь. Стараюсь не смотреть в сторону окна, где восседают эти двое. Мне кажется, что я кожей чувствую флюиды ненависти, исходящие оттуда. Пофиг.

Верните мне Кроша.

–Мама! – кричит Аня. И голос её словно звучит издалека, настолько сильно у меня шумит кровь в ушах. – Мам! Телефон!

Хватаю сразу же, даже не глянув на номер.

–Оль, ты никого не теряла? – весело спрашивает меня знакомый голос на том конце провода. Голос знакомый, вот только мозг у меня соображает тяжко.

–Крош, – то ли говорю, то ли всхлипываю я.

Чья-то сильная рука забирает сотовый. Сергей отталкивает меня в сторону, рыча в телефон своё бешенное: «Да!».

И мир вдруг опять полон звуков, потому что у меня наконец-то включается и слух, и мозг. И я слышу, как Киреев, ещё не понявший смену собеседника, продолжает свою речь:

–К нам в клуб тут ваша потеряшка явилась. Говорит, что тебя ищет.

Глава 11

Глава 11.

В «Облака» я уехала вместе с ментами. Уходила из дома, еле сдерживая нервную дрожь и дыша через раз. Клуб находился недалеко, всего лишь 20-30 минут пешим шагом. Я специально искала новую квартиру поближе к работе. Это для меня близко, но как представлю, какое расстояние Крош преодолел в одного, то всякое желание дышать пропадало напрочь. Конечно же, он бывал у меня на работе, ни один, ни два и даже ни три раза. Но кто мог вообще предположить, что однажды он отважится отправится в путь?! Кажется, я теряла контроль над ситуацией, который подобно песку утекал сквозь пальцы.

Доехали мы быстро. В машине я ещё держалась, варясь в своих мрачных мыслях, до конца не веря в то, что сейчас увижу сына. Это уже потом я разрыдалась, хаотично и бесконтрольно вжимая в себя хрупкое тело сына. Крош пугается, явно не понимая моей бурной реакции. Ему вообще по ходу дела здесь хорошо было, накормили, напоили, ещё и развлекали. По крайней мере, он чувствовал себя вполне вольготно в компании горячо им обожаемой Машки и Никиты.

–Ну, мам, – пищит сын, пытаясь вырваться из моих сумасшедших объятий. А я и говорить не могу, только что-то там хриплю.

–Довёл мать до истерики? – фыркает Машка. – Она и так с головой у тебя не в ладах, а тут вообще…

Данное замечание всё-таки слегка отрезвляет.

–Не смей, – шепчу я ему на ухо. – Не смей, слышишь, меня больше так пугать.

Наверное, что-то такое есть в моём шёпоте, потому что он тут же начинает оправдываться.

–Я просто хотел сделать тебе сюрприз.

–Сделал?!

Когда, я немного пришла в себя, Машка куда-то увела ребёнка, а я ещё минут двадцать общалась с представителями правопорядка, подписывая кучу бумаг и объяснений. Капитан тяжело вздохнул и посоветовал мне лучше следить за детьми. И пригрозил перспективой постановки на учёт в комиссию по делам несовершеннолетних.  А что я могла на то всё сказать? Только послушно кивать головой и пытаться не поддаться приступу уныния.

 Никита нагнал нас уже на выходе, когда мы с Крошем собирались уходить. Я почти успокоилась, благо, что бармен на пару с Машей влили в меня рюмку коньяка. Не то чтобы сильно помогло, но биться в истерике больше не хотелось. Мы вышли на улицу втроём и отошли чуть в сторону, чтобы не мешать посетителям ходить туда-обратно – вечер только набирал обороты.

Я крепко сжимала пальцы сына, боясь хоть на мгновение разжать ладонь, а Крош с провинившимся видом стоял, опустив нос, видимо, понимая, что натворил сегодня что-то из ряда вон выходящее.

 -Ты в порядке? – с участием поинтересовался Киреев.

–Нет, – четно призналась я. – Но буду. Только в себя приду немного.

–Не ругай его сильно, – улыбаясь, просит он, при том заговорщицки подмигивая ребёнку. Крош, почувствовавший поддержку, даже позабыл, что Киреев ему так-то не сильно нравился, до этого. И заулыбался в ответ, но наткнувшись на мой строгий взгляд, попытался опять сделать серьёзный вид. – Он же ребёнок…

–Вот именно, что ребёнок! – начинаю заводиться я, но вовремя одёргиваю себя. Ещё не хватало вымещать своё расстройство на Кирееве.

–Оль, если тебе помощь нужна, ты только скажи.

–Спасибо, конечно, но думаю, что выпороть я его сама сумею, – неловко отшучиваюсь.

За что тут же получаю возмущённый взгляд Кроша, всем своим видом говорящий: «Мать, ну ты что, совсем ку-ку?! Ну какой выпороть».

Никита вежливо улыбается, видимо не до конца понимаю, шучу я или правду говорю. Между нами повисает неловкое молчание.

–Мы, наверное, пойдём, – прерываю я неприятную паузу.

–Оль, – говорит Никита, смотря куда-то мне за плечо – Я бы с удовольствием отвёз вас домой. Но боюсь, что вас уже ждут.

Я резко оборачиваюсь. И точно. На клубной парковке стояла уже знакомая машина на пару со своим хозяином. Уже темнело, но даже сквозь сумерки я видела, что ничего хорошего ждать от мрачного Измайлова мне не стоит.

Так же резко отвернулась от него, подобно Крошу потупив свой взгляд вниз. Зато любопытный ребёнок, начал очень активно дёргаться на месте, пытаясь разглядеть, что привлекло внимание взрослых.

–Ты только скажи, – правильно понимает моё замешательство Никита.

–Нет, всё в порядке. Это муж… – запинка, – … бывший.

Киреев качает головой в такт каким-то своим мыслям, а я затылком чувствую, что за спиной что-то меняется. Сергей исчерпал всё своё терпение на сегодня и мощной походкой движется на нас. Не вижу. Но догадываюсь.

–Никит, спасибо за всё, нам, кажется пора.

И прежде, чем Измайлов дошёл до нас, я успеваю подхватить Кроша на руки. Тот, конечно, удивляется, в своё время мне понадобилось много времени, чтобы отучить его проситься на ручки. Тяжёлый же. Но тут уже всё равно.

–В машину иди, – почти рычит мне Сергей, от чего у меня мороз по коже. Если честно, хочется просто развернуться и бежать куда-нибудь до Китайской границы. Но что-то мне подсказывало, что далеко с сыном на руках я не убегу. Да и Аньку бросать не хотелось.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Киреев сначала вопросительно смотрит на меня, а потом с вызовом впивается своим взглядом в Сергея, которого я, слава Богу, всё ещё не вижу, потому что тот стоит за моей спиной.

Пока мужчины визуально убивают и расчленяют друг друга, Крошу надоедает болтаться на мои руках.

–Мааам, я домой хочу.

Я поудобней перехватываю сына и зачем-то наклоняюсь к Никите, целуя его в щёку.

–Спасибо тебе от нас с Крошем.

И прежде чем офигевшие мужчины отомрут, я разворачиваюсь и иду в сторону парковки. Правда, у меня был план обогнуть измайловскую машину и деться куда-нибудь после этого.

Но всё ещё мой формальный муж на удивление быстро нагоняет нас.

–Даже не думай, – всё так же зло велит он, видимо читая мои мысли на расстояние.

Да где ж ты со своей телепатией раньше был?!

Домой ехали в убийственной тишине. Даже Крош присмирел, перестав вырываться из моих рук. Я же его так и не отпустила, усадив на свои колени. Мы с ним сидели на заднем сиденье, и я упорно прятала свою голову за спину сына, чтобы случайно не столкнуться с обжигающим взглядом Сергея в зеркале заднего вида.

Перебирала в голове варианты того, что Измайлов просто так сердится, а не потому что… Ну не потому что. Есть же хоть какой-то шанс, что он всё ещё остался непроходимым идиотом и ничего не понял?  Ну, подумаешь, что их обоих Серёжами зовут. Пффффф… Каких только совпадений в нашей жизни не бывает?!

О чём я вообще думаю?!

Мы так же молча паркуемся у дома. И засидевшийся Крош быстренько выпрыгивает из машины, и несётся к подъезду, даже не дожидаясь меня. Самостоятельный.

Я тоже уже почти выбралась из машины, когда Серёгины пальцы с силой сжимаются на моём запястье, заставляя обернуться на него.

Глаза в глаза.

Мне даже сложно сказать, что он зол. Скорее уж взбешён, возмущён и…. растерян. Много всего там. У меня опять сбивается дыхание. Он пристально разглядывает меня, не выпуская моей руки. Впрочем, я и не пытаюсь сбежать. Позорно сглатываю, что отчётливо слышно в гробовой тишине салона.

–Один вопрос, – чеканит он. – Только один вопрос. И на твоём месте я бы хорошенько подумал над ответом.

Я послушно киваю головой. Хотя на самом деле не хочу я никаких вопросов. Где-то на подсознание, больше всего боюсь, что он повторит свой вопрос шестилетней давности. Я ж ему тогда в лицо плюну. Но, наверное, жизнь его всё-таки чему-то научила. Потому спрашивает он совершенно другое:

–Какого хера, Оля?!

Вариантов было так много, что создалось ощущение, что я сейчас просто захлебнусь тем обилием мыслей, крутившихся у меня в голове.

–Видимо такого! – практически выплёвываю  из себя, со психом пытаясь вырвать свою руку. Но Сергей держит крепко, и на мой рывок по инерции отвечает тем же, только сильнее, в итоге я практически утыкаюсь ему в лицо.

Оба дышим тяжело и как-то рвано.

–Пусти, меня Крош ждёт! – нахожу первую же очевидную причину! Зря.

–Оля! – буквально выдыхает моё имя, и это очень странно чувствовать его дыхание на своей коже. Почти дико. Потому что интимности между нами ноль целых ноль десятых. Но при этом сама ситуация… пробирает до мозга костей.

–Больно, – жалуюсь я, не понимая, что именно имею в виду, его хват или свои чувства.

Слышит, силу нажима уменьшил, но не отпускает.

–Кр… Сергей. Он мой…? – не своим голосом и обрывисто.

Смешок. Нервный. Честно не удержалась, само вырвалось.

 -Нет. У меня просто хобби такое, своих детей именами бывших называть!

Вроде как, и сарказм, а у самой слёзы по щекам. Как же я его сейчас ненавидела. За вопросы эти, за недоверие… за себя, за сына…. За всех нас.

И опять его пальцы на моём запястье, в этот раз действительно больно, даже через куртку. Но я не чувствую. Вернее это не играет абсолютно никакого значения. Главное выражение его лицо. Почти бескровное, с плотно сжатыми зубами, желваки так и играют. И взгляд. Безумный. Почти страшный. Но я не боюсь. Я сама на грани.

–Ты должна была сказать, – как скрежет по металлу.

И тут у меня просто сносит все ограничители.

–Когда?! – кричу я, сама того не осознавая. – Когда?! Когда ты меня обвинял неведомо в чём?! Или когда уходил?! А может быть, в тот момент, когда ты упорно делал вид, что нас с Крошем не существует?! Шесть лет. Тебя не было шесть лет!

Он пытается что-то вставать, но меня несёт.

–Ты сам! Ты сам всё разрушил тем вопросом! Я же тебя ждала… Как дура последняя. Когда вспомнишь, когда наиграешься со своей свободой и со своими амбициями. Приехал. Обрадовалась. А ты… Да ну нахер… Лучше бы ты тогда вообще не приезжал! Лучше бы я просто думала, что надоела тебе или что-то подобное! Но это кем меня надо было считать! Нет у тебя сына! Ты на него все права потерял, шесть лет назад! Ты спросил, чей он. Вот и получай! Мой!

На последние слова Измайлов  реагирует неадекватно. Он орёт. Просто орёт, совсем не членораздельно. Просто громкий вопль, от которого внутри меня всё обрывается.

Жмурюсь. Была бы свободна рука, ещё бы и уши заткнула.

Он замолкает. А  так и сижу. С закрытыми глазами и текущими слезами.

–Ты должна была сказать, – он. Тихо и надломленно.

Но мы оба знаем, что это ещё не предел. Это так…. Мы лишь прошлись по верхушкам чувств и претензий.

–Но не обязана.

Не узнаю себя. И голос не мой, и слова чужие. Откуда во мне эта стерва? Не знаю. Почему просто всё не сказать? Потому что больно. Очень. До самих остов… Оказывается всё ещё не отпустило. Всё так же остро как и тогда. Говорят время лечит. Врут. Безбожно. Нефига оно не лечит, лишь прячет и маскирует. А если не выпускать, то оно прорастает в тебе… махровым цветом, отравляя тебя и твою душу. Каждый день. Каждый миг. А я слишком долго делала вид, что я в порядке.

Разлипаю слипшиеся глаза.

Измайлов отвернулся. Я его почти не вижу за спинкой кресла. Лишь его рука на моей.

–Отпусти, – обессиленно прошу я. Не слышит. – Отпусти.

Руку не убрал, но пальцы вдруг разжались.

–Я хочу… – начинает он, но обрывается. Молчит.

–Потом. Всё потом, – одними губами прошу я.

–Он. Мой. Сын.

Без вопросов. Без сомнений. И даже почти без злости. Констатация факта.

–Мой, – упрямлюсь я. Рука его дёргается, но меня не трогает. И я добавляю. – И твой.

Сказала. Странно, но стало будто бы легче. И мир не рухнул. И ад не разверзся. Впрочем, он уже давно с нами, и у каждого свой. И пока я думаю об этом, Сергей убирает руку и… с силой, чуть ли не с остервенением бьёт по рулю, через раз попадая по клаксону. Тишину нашего мира буквально прорезает. Не удивлюсь, если он там вместо руля мою голову представляют. Я больше не могу здесь, слишком тесно, слишком громко, слишком запредельно.

Выскакиваю из салона. И меня словно вырывает из вакуума. И мне страшно от того количества звуков, которыми как оказалась полнится реальность. Мы с ним будто оглохли, не сейчас, лет шесть назад, ещё до истории с Крошем. А сейчас летим обратно, на землю… и как бы не расшибиться. А мне нельзя, у меня дети.

Нервно обернулась к подъездной двери. Кроша не было. Да что же я за мать-то за такая! Опять ребёнок ушёл! Кидаюсь к подъезду. Вот если его сейчас дома не окажется, то я просто лягу и умру… Хотя нет, сначала найду, а потом уже помирать буду.

Домофон. И Анино: «Да?»

–Крош, дома?!

–Ну да… – растерянно говорит дочь. Хотя там есть что-то ещё, но я уже не воспринимаю. Прижимаясь лбом к холодному металлу двери.

–Открой, пожалуйста, – из последних сил шепчу я.

Сигнал. До меня не сразу доходит, что надо тянуть ручку на себя. Пальцы слушаются плохо. Успокойся. Сын дома. Дочь дома. А со всем остальным ты справишься.

 Уже практически скрылась в подъезде, когда меня нагоняет голос Сергея:

–Ты же понимаешь, что это ещё не конец!

*   *   *

Тошнило. Чёрная вязкая желчь бродила внутри меня.

Никогда в жизни до этого я не чувствовал себя в таком отчаянье. Даже когда Ольга сказала, что это не мой ребёнок. Даже тогда. Было больно, чертовски, разочарование, предательство… Да всё что угодно. Думал, не справлюсь. Справился. Злость помогла, мысли о дочери и… как не странно, но и всё то дерьмо, что творилось вокруг. Надо было выгребать, вот и я выжил.

А сейчас… Сейчас всё казалось в разы острее… потому что вместе с шоком, отчаяньем, злостью на Ольгу и растерянностью, на меня вдруг навалилось осознание потерянных возможностей. Потерянной семьи. Потерянного… сына. От одной этой мысли внутри меня всё сжималось и обмирало.

Одно единственное слово. Сын. У меня был сын.

И это было одновременно страшно… и невероятно.

Измайлов. Сергей Сергеевич.

Олин голос до сих пор звучал у меня в ушах. Напряжённый и испуганный. Она пережила час без своего… без нашего ребёнка. Мне же предстояло осилить шесть лет. Каждый потерянный день, каждый непознанный миг. Как это сделать я не знал.

Я кричал. Бил по рулю и приборной панели, уделывая костяшки пальцев в кровь. Я умирал. С этим надо было что-то делать. Опасался убить Олю, в то же время, желая этого больше всего на свете. Как же так… Что же ты наделала? Что же я наделал? Я ведь тогда… Ждал от тебя совершенно иного, брал на понт, играл в слепую. Мне надо было совершенно… другого. Чтобы отошла, чтобы не ждала, чтобы не мучилась. Но ты меня переиграла. Я поверил.

Понимание собственной глупости убивало остатки контроля. Ведь всё могло быть совсем иначе… Могло.

Старался вызвать в памяти образ… Кроша. И не получалось, хотя я и рассматривал отчаянно его всю дорогу, что мы ехали от клуба до их дома. Он словно ускользал от меня. Кажется, мальчик был похож на Ольгу, только очень маленький. Аня вроде бы была покрупнее в его возрасте. Глаза ещё помнил. Зелёные. Смышлёные и слегка насупившиеся.

Мой ребёнок. Мой сын. Мой Сергей.

Ольга сбегает от меня, чуть ли не кубарем вываливаясь из автомобиля. И… это было к лучшему. Потому что с каждой секундой, проведённой в одном пространстве, я всё сильнее и сильнее проваливался во мрак. Ей тоже плохо. И я даже из чувства мести не могу этим насладиться. Потому что какая к чёрту месть?! Что же мы наделали?!