Текст книги "Сердце куклы (СИ)"
Автор книги: Алиса Эльфман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)
Глава 22. Время правды или Игра в цвета
Долл все же удалось ненадолго сбежать из-под опеки Антона. Ей нужно было подумать о многом… и купить платье к балу. Возможно, кому-то такое поведение показалось бы легкомысленным. Возможно, это так и было.
Чутье говорило девушке, что Каин не нападет сейчас, приберегая силы для кульминации. Но для Антона голос интуиции не являлся достаточно веским аргументом – оставлять Долл одну он не собирался. В качестве телохранительницы к ней приставили Флай. Еще совсем недавно Долл бы возмутилась такому решению и сделала все, чтобы избавиться от Охотницы. Но оставаться дома и дальше чувствовать на себе этот влюбленный взгляд, уличающий ее в обмане – это было совершенно невыносимо.
Поэтому ей только и оставалось, что стерпеть присутствие Флай и надеться, что та будет молчать в течение всего шопинга. На самом деле, рассчитывать на это было достаточно наивно.
Благо до магазина они добрались не перекинувшись ни словом. Скорее всего, потому что ехали девушки в такси, а некоторые темы посторонним слушателем было знать ни к чему.
Однако шумный бутик на Стейт-Стрит показался Флай подходящим местом для "беседы по душам". Долл как раз притормозила возле витрины ювелирного, где всеми своими каратами сверкало шикарное колье от "Chanel". Долго не лукавя, Охотница спросила напрямик.
– Скажи правду: ты испытываешь что-то серьезное к Антону?
Долл недовольно покосилась в сторону высокой брюнетки. Проклятье, видимо, о спокойном шопинге можно забыть! Сразу отбросив попытки мирного разрешения стремительно назревающего конфликта, девушка сердито прищурилась.
– Я помню, что ты помогла мне там, в мире кошмаров. Но это совершенно не дает тебе никакого права лезть в мою личную жизнь!
– Это также жизнь моего брата. И, чтобы беспокоиться за него, мне не нужны никакие права, – с каменным выражением лица парировала Охотница.
– Ты бы еще сказала, что я, мол, как порядочная девушка, обязана выйти за него замуж, – зло усмехнулась Долл, – Наличие или отсутствие у меня каких-либо чувств тебя не касается. И точка.
Реакция Флай была стремительна, как бросок королевской кобры. Она без труда подхватила миниатюрную блондинку, оторвав ее от земли дюймов на пятнадцать. Долл с каким-то запоздалым ужасом осознала, что у Охотницы уже были сотни возможности прикончить "ненавистную вампиршу". И то, что Долл все время хамила и огрызалась, только увеличивало вероятность того, что терпение у Флай рано или поздно иссякнет.
– Не груби мне, – прошипела Флай, а зрачок ее глаза на какую-то долю мгновения стал узким, почти змеиным, – Мы не подруги и никогда ими не станем. И то, что ты до сих пор жива, можно списать только на твое невероятное везение и мое ангельское терпение. Но за брата я готова убить…
Неожиданно Долл вновь почувствовала собственную безнаказанность. И действительно…
– Убить? – ехидно переспросила она, – Что, прямо здесь, на глазах у стольких людей? Нет, не думаю. К тому же… если причинишь мне вред – Антон тебе этого не простит.
Охотница неохотно разжала пальцы да так, что Долл болезненно стукнулась об угол прилавка. Потирая ушибленную спину, девушка бросала на Флай взгляды, исполненные неприкрытой злобы. "Тоже мне телохранительница! – с досадой подумала она, – С такими охранниками никакие враги не нужны!". Блондинку радовало только то, что она, похоже, вновь оказалась права – Флай может и хочет ее прикончить, но делать этого не будет по вышеуказанным причинам. Придя к выводу, что разговаривать с "этой дикаркой" бесполезно, Долл решила просто не обращать на нее внимания. Тем более среди бесчисленных стендов и манекенов в фирменных шмотках она чувствовала себя вполне защищенной. Что от Охотницы, что от Каина.
…Кстати, о манекенах. Как раз на одном из них красовалось умопомрачительное вечернее платье. На фарфоровом лице девушки расцвела радостная улыбка, как только она представила этот наряд на себе.
* * *
Вы когда-нибудь пробовали разглядеть в зеркале свою спину? В любом случае, занятие это довольно непростое, если не сказать невозможное. А когда спину надо не только разглядеть, но и продеть сквозь малюсенькие отверстия десятки тонких шнурков?..
В общем, именно этим сейчас и занималась Долл, безуспешно пытаясь затянуть корсет своего платья. Почему-то некоторые дизайнеры упрямо отказывались принимать такие изобретения, как застежка-молния (или хотя бы крючки), заменяя их старомодной шнуровкой. Несмотря на эту неудобную особенность, платье смотрелось на девушке просто невероятно. Чувствовалось, что вдохновением для его создателя послужили наряды танцовщиц из "Мулен Руж", по крайней мере какие-то мотивы были схожи. Сзади шлейф, состоящий из пышных воланов, почти касался земли, но спереди оказывался значительно короче, открывая колени девушки. Про корсетный лиф со шнуровкой, уже было сказано. И еще цвет…
– Я думал нужно надеть что-то белое, – заметил Антон, неожиданно появившийся в двери, и тут же смутился, – Извини, мне следовало постучать.
"Милый, добрый… и к тому же скромный. Ну почему я не могу полюбить Антона? Это бы сделало мою жизнь значительно проще…", – досадовала на себя девушка, не произнося, конечно, вслух этих слов.
– Все в порядке. Лучше помоги мне, – попросила она, демонстрирую свою абсолютную беспомощность в борьбе с хитросплетениями шнурков, – Так чем тебе не нравится красный? – спросила Долл, когда семаргл приблизился к ней.
– Ты бесподобно выглядишь, – покачал он головой, – Я лишь сказал, что этот цвет немного не соответствует традиции…
– Зато он соответствует мне! – возразила девушка, – К тому же с моим цветом волос и кожи, в белом я бы и вовсе выглядела белой молью.
Она чуть заметно вздрогнула, когда теплые пальцы Охотника коснулись ее холодной кожи. Странно, температура тела у Долл все так же оставалась ниже нормы, хотя фактически она уже не являлась "немертвой".
Антон, ловко справляющийся с непослушными шнурками, вновь возразил ей.
– Тебе любой цвет будет к лицу.
– Не буду спорить, – мягко улыбнулась Долл, – Просто красный мне больше по душе. И вообще, это по-настоящему вампирский цвет. Ну и еще черный. А вот в белом дитя ночи представить труднее.
– Красный – символизирует страсть, кровь и благородство. Черный – покой, одиночество, депрессию. А вот белый – один из самых противоречивых цветов. Он может означать невинность. А может – смерть. В древности это был окрас похорон, – парень задумчиво прикусил губу, – И ты теперь человек, – оспорил он ее последнюю фразу.
– Вампира могила исправит, – фыркнула Долл, – А я пока жива и рассчитываю вернуться в прежнее состояние…
Тут девушка осознала собственную ошибку, но было уже поздно. Антон застыл каменным изваянием, и только его пальцы автоматически продолжали бороться о сложной шнуровкой. Долл практически могла ощущать его нему боль, зависшую в воздухе крошечными электрическими разрядами.
– Ты… ты ведь это не серьезно? – почти прошептал он, хотя чувствовалось, что парню скорее хочется кричать, спорить, доказывать… в общем, совершать все те глупости, на которые обычно толкает любовь.
Последний узел корсета был завязан – какой печальный символизм! Она ведь тоже связана с семарглом – это невозможно отрицать. И пусть с ее стороны, вовсе не любовь удерживает ее, но узы судьбы все равно прочны. Они разорвутся, когда настанет время. Новых узлов уже не будет, а те, что были завязаны прежде, вот-вот разомкнутся.
"Он знает! – вспыхнула в ее голове нежданная догадка, – Разумеется, отрицает, не хочет верить… Но знает, что не сможет меня удержать".
Девушка повернулась к Охотнику. В ее голове порхало столько мыслей… а в сердце вспыхивало столько чувств, от которых она уже успела отвыкнуть. И это было больно. Преимущества вампирского существования, в котором важнее не человеческие ощущения, а скорее инстинкты, казались теперь еще очевидней.
Глаза Долл, обычно переливающиеся, сверкающие жизнью, сейчас были сероватыми и тусклыми… словно кто-то задул внутренний огонь.
– Вряд ли ты сможешь меня понять, – виновато произнесла она, – но хотя бы попытайся… Я чувствую, что это мое. Пусть я не сразу это осознала, ведь Пробуждение было очень болезненным… Но сейчас я уверена: я хочу быть вампиром.
– Ты говорила, что любишь…
Она резко провела ладонью по лбу, словно проверяя, нет ли у нее жара. Жара не было, но ей уже начинало казаться, что весь окружающий мир плавится в лихорадочном бреду. Да и сама она тоже. Ведь следующие слова, которые сорвались с губ Долл, раньше могли бы быть произнесены, только при температуре выше тридцати девяти градусов… они не были истинны на сто процентов, однако, оказались ближе к правде чем то, что было сказано ранее.
– Это ничего не меняет, – девушка слабо вздохнула: что-то мешало дышать по-настоящему глубоко, будто грудь сдавливал даже не дурацкий корсет, а стальные обручи, – И… если ты сейчас уйдешь – это будет самым правильным…
– Тсс, – теплый палец осторожно скользнул по губам блондинки, – Наше время для расставаний еще не пришло. Пока еще, нет.
– Но… – последовала неуверенная попытка оспорить этот вердикт.
Изумрудные глаза семаргла были полны нечеловеческой печали. Тем не менее, он каким-то чудом отыскал в себе силы улыбнуться.
– Я знаю, о чем ты хочешь сказать, – Антон мягко повторил ее же слова, сказанные только что, – И это ничего не меняет.
Охотник бесшумно вышел из комнаты, дав девушке возможность закончить сборы в одиночестве. Долл растерянно опустилась на пол, не задумываясь о шелковой юбке. Хотелось плакать, безумно, до дрожи. Но плакать о других она не умела – разучилась много лет назад. А лить слезы по себе самой было бы глупо… Ведь для нее все складывалось наилучшим образом…
Почему же ей тогда так плохо?..
* * *
Разумеется, они опоздали. По лучшим традициям сказок. Разве что туфельку Долл не теряла, хотя про обувь – это отдельная история. Блондинка успела несколько раз проклясть полное отсутствие вкуса (вкупе с чрезмерной практичностью) У Флай. Потому что ее заставили надеть простенькие черные балетки на плоской подошве (хоть не кроссовки, слава Богу! Долл от Охотницы и это могла ожидать), вместо алых лаковых туфель на каблуке. Это было просто возмутительным преступлением против моды! Но, как сказала Флай: «Будучи нежитью ты могла сколько угодно скакать и прыгать на шпильках, изображая из себя героиню комиксов… А вот в нынешнем состоянии эти подвиги тебе вряд ли удастся повторить». И ведь не поспоришь, черт возьми!
Появление Долл в самый разгар вечеринки, было подобно высадке пришельцев в самом центре Чикаго – незамеченной она не осталась… Ну, конечно, стервозная королева школы вообще являлась персоной, привлекающей внимание. А тут еще и кровавое платье, сокрушающее все традиции Рождественского бала!
Но Долл было не до пристальных (удивленных, шокированных, восторженных, осуждающих – впрочем, последних было немного, в основном преподаватели) взглядов. Антона и его сестру девушка уговорила прийти немного раньше – почему-то ей казалось, что раньше времени им вмешиваться не стоит… Изначально все задумывалось, как игра для двоих. Каин – кукловод. Лера – кукла. Вот только такая роль Долл абсолютно не устраивала, и она была готова бороться и бунтовать, чтобы отстоять свою свободу.
Однако, как бы ей чего-то не хотелось, Каин являлся ее демиургом. Он мог приказывать ей, и только сама Долл решала – подчиниться этим приказаниям, или же хотя бы пытаться сопротивляться. А еще, помимо отношений демиург-сангре, Долл и Первый могли чувствовать присутствие друг друга. И сейчас она, даже не видя вампира, могла знать, что он здесь. Совсем близко.
И вот, ее ищущий взгляд отыскал Убийцу. Его глаза были устремлены прямо на нее, и Долл краем сознания удивилась, что они были не того рубинного оттенка – глаза, которые преследовали ее в кошмарах – непроглядно черные, как безлунная полночь, вот какими были каиновы очи. Они пронзили девушку, пригвоздили ее и обездвижили, лишая воли… "Нет! – яростный разум отказывался покоряться воле создателя, – "Я. Нею Буду. Твоей. Куклой!..". Получилось! Путы были если не разорваны, то по крайней мере, ослаблены. Долл улыбнулась, и не отрывая взгляда от пораженного Каина, двинулась прямо к нему.
Она чувствовала – момент настал. В ней бурлила сила, сила которую не мог подчинить Первый. Если Долл сумет ей правильно воспользоваться, победа окажется за ней.
– Потанцуем? – Долл не узнавала свой голос, да и слова были совершенно чужими… Сейчас ее вело таинственное нечто; оно наполнило девушку энергией, но взамен требовало безоговорочного подчинения… Самым странным было то, что девушку совершенно не пугало, что кто-то (что-то?) опять пытается управлять ею. Эти силы желали ей добра. В отличие от Каина.
Краем зрения Долл отметила, как Антон хотел было метнуться к ней, увидев, в какой опасной близости от Убийцы она оказалась. "Не вмешивайся. Все под контролем", – ясный голос девушки прозвучал в голове у Охотника, хотя губы ее не шевельнулись… Она уже знала, что делать. Вспомнились одна фраза Мериел… именно она раскрыла способ, которым она спасет Алекса и уничтожит Каина…
В глубине темных глаз убийцы теплились угли адовых костров. Вампир склонил голову вниз, соглашаясь с предложением Долл. Но взгляда от девушки все равно не оторвал. Его руки осторожно прикоснулись к ее талии, но тут же обрели уверенность и захватили ее, как тиски из несокрушимого льда. По ее телу пробежала дрожь, от того могильного холода его кожи. "Он так стар… – с каким-то непонятным ужасом подумала Долл, – Он помнит мир, каким он был сразу после сотворения. И именно его лик я видела в том зеркале!".
– Отчаянная девочка, – пробормотал он с усмешкой, – Мне нравится твоя отвага.
Долл улыбнулась в ответ.
– Я вовсе не отчаянная.
– Хм, даже так? Значит, полагаю, ты рассчитываешь на победу?
– Почему бы и нет… Ты ведь не сможешь меня убить прямо здесь, – Долл выразительно обвела глазами многолюдный зал, – А остаться в живых – это уже почти что победа.
Вампир наклонился к ней еще ближе. Его дыхание было таким же свежим и морозным, как и у всех бессмертных… но от него к горлу Долл почему-то подступила мучительная тошнота.
– Считаешь себя самой умной?.. – голос Каина стал жестче, хотя он все еще пытался замаскировать злость за обманчивой мягкостью интонаций, – Ты ошибаешься, если думаешь, что кто-нибудь в этой школе сможет помочь тебе. Присмотрись получше – и ты поймешь почему…
Долл не хотелось отворачиваться от Убийцы (никогда не поворачивайся к варгу спиной!), однако совету Каина последовала. Правда, воспользовалась она колдовским зрением вампиров – именно сейчас девушка поняла, что СМОЖЕТ использовать этот дар, он также являлся частью ее, еще не до конца познанного, наследия. Ей даже не пришлось закрывать для этого глаза.
Жуткая правда открылась Долл тут же, как только мир обратился из зрительного в звуковой. И школьные танцы, обычное развлечение подростков, вдруг превратились в сюрреалистический бал Тьмы… Только четверо в этом зале оставались собой, владели собой. Блондинка в рубиновом платье и отец всех вампиров, а также сын древнего бога и Душа, потерявшая своего Дракона (И Долл искренне надеялась, что о паре Охотников Каин не догадывается). Все остальные же… Как она сразу не смекнула!.. Туманный взгляд, пустые речи, не несущие в себе никакого смысла, гладкие и слаженные движения – как шестеренки в гигантском механизме…
Все люди в этом зале, находились под внушением Каина.
Взгляд светлых глаз девушки стал серьезным. Она нервно облизнула губы и произнесла.
– Тогда к чему этот фарс!? Если ты можешь покончить со мной прямо здесь и сейчас? Ты или любой из этих марионеток.
Губы бессмертного вновь искривились в жестокой нечеловечной ухмылке.
– Мне нравится игра, хоть до ее окончания и остались считанные минуты. И я хочу, чтобы и твои друзья приняли в ней участия, – он чуть заметно кивнул в сторону Флай и Антона.
– Жизнь не подчиняется исключительно твоим желаниям, Каин, – огрызнулась Долл. Ее надежды на то, что Охотники смогут выйти из этой истории, "не промочив ног", стремительно таяли, – Тебе что, мало всех этих игрушек? Оставь этих двоих в покое!
– Значит, они тебе дороги… – равнодушно отметил вампир, – Тем лучше. А сейчас… – он резко переместил хватку, сжав правое запястье девушки своими руками, – ты пойдешь со мной. Посмотрим, что предпримут твои друзья, – слово "друзья" они выплюнул с ядовитым сарказмом.
"Тем лучше. Это увеличивает их шансы выжить", – с мрачной уверенностью подумала Долл. Она даже не стала сопротивляться, лишь постаралась послать Антону короткую мысль. "Дай мне пять минут. Потом – делай что хочешь". Если ее план удастся – пяти минут хватит с лихвой.
Попытку вырваться девушка предприняла, только когда она с "сопровождающим" оказались на лестнице между вторым и третьим этажом. Ей это даже удалось. Дальнейшей целью Долл была крыша. А о том, как попасть на нее, она озаботилась заранее. Это не являлось бегством – просто попытка выкрасть у неумолимого времени еще одну коротенькую отсрочку. Не для себя. Для того, кто готов пожертвовать собой, чтобы она осталась жить.
…Ветер был сильным и практически по-зимнему ледяным. Серебристые волосы Долл развевались, всполохом молний расчерчивая мрачное небо. Это небо отражалось в глазах бессмертного. Вот только в его радужках небеса стремительно наливались багрянцем.
– Глупо… – констатировал вампир, – Теперь тебе некуда бежать – разве что прыгать.
– Я не собиралась убегать, – голос девушки был спокоен и звонок, ему не мешал даже привычный шум мегаполиса, – Я хочу немного поговорить, раз уж, – она с улыбкой процитировала самого Каина, – "до окончания игры остались считанные минуты".
Вампир растеряно застыл на противоположном конце крыши, но быстро совладал со смятением.
– Последнее желание?.. Что ж, да будет так. Спрашивай, дитя.
– Зачем тебе это? Зачем ты уничтожаешь собственных потомков? – быстро проговорила девушка, понимая, что времени катастрофически мало.
Насмешливое лицо Каина вновь посуровело: на мгновение из-под идеальных черт вечно молодого вампира проступил жуткий лик древнего проклятого создания.
– Я всего лишь исправляю собственную ошибку. Я проклят и все мои дети тоже. Они могли бы исправить многовековое зло… но слишком погрязли в пороках. Это Очищение, дитя. Те, кто пройдут через него, смогут пойти по дороге искупления. Впрочем… тебя это не касается. Ты уже не вампир.
И вновь устами Долл заговорил некто другой. Некто древний и могущественный, как Каин, но в тоже время, прямо противоположный ему.
– Не ты сделал меня вампиром. И не тебе отнять это. Бессмертие вовсе не проклятие Каин, это дар, который не каждому дано вынести.
– Ты меня утомила, человеческая девочка. Слишком много ерунды говоришь, – Каин прищурился, – Мне нравится твое платье. Этот красный цвет будет означать твою кровь, что сейчас прольется.
В руке Долл неожиданно возник сверкающий золотой стилет. Не зря Флай помогла ей закрепить его на бедре, чтобы пышная юбка платья скрыла оружие.
– Считаешь меня жертвой, Каин? Пусть так. Но моя жертва будет добровольной!
С этими словами Долл резко провела кончиком лезвия по своей руке, от самого локтевого сгиба до запястья. Кровь помедлила секунду, и тут же яростно хлынула из распоротой вены… будто ей не терпелось вырваться на свободу.
Кровь была алой, как у человека… однако от нее исходило чуть заметное сияние, будто она была смешана с бриллиантовой крошкой.
Глаза вампира наполнились древним голодом – он не мог устоять перед таким соблазном, не помогал даже контроль, оттачиваемый десятками тысяч лет.
Он наклонился к девушке, и перед тем, как припасть к источнику ее невероятной крови услышал.
– Отец твой дарует тебе прощение и исцеление Каин. Если ты пожелаешь его принять…
* * *
…Девушка бледная, как фарфоровая кукла лежала распластанная на крыше средней школы города Чикаго. Над ней склонился вампир. В его голубых глазах горело отчаяние, и он упорно продолжал прикладывать свое кровоточащее запястье к ее губам… пытался вернуть к жизни.
И вдруг – чудо! Она закашлялась и неуверенно отвела его руку от своего лица.
– Все хорошо… не надо этого, – Долл замерла, словно прислушиваясь к чему-то, – Нам нужно уходить. На первом этаже начался пожар… скоро огонь разрастется. "Это Флай, – поняла она, – Пламя магическое, я знаю это. А из всех здесь присутствующих только у Драконши есть власть над этой стихией".
– Долл, милая моя… прости, прости… я не знал, что творил! Не мог сопротивляться Каину!..
– Не нужно, – мягко прошептала растроганная девушка, – Я знаю, что ты не виноват. И ты смог однажды побороть его волю, полгода назад, когда вернулся и напоил меня своей кровью.
– Да… мне удалось преодолеть затмение… ненадолго, к сожалению. Но что же с самим Предтечей? Мне казалось, ты что-то говорила о прощении…
Долл тяжело вздохнула.
– Он сам не хочет простить себя, и в тоже время не понимает своего преступления до конца… Каин вновь отказался от искупления, как и много лет назад… – в голубых глазах Алекса было недоумение, которое вампиресса не дала ему облечь в слова, – Не стоит об этом. Главное, что ты свободен. Не спрашивай как – я сама этого не знаю – моя кровь исцелила тебя…
Голов Алекса все еще был грустен. Слишком тяжким был груз того, что он успел совершить в безумии, навеянном Первым убийцей.
– Он ведь вернется?.. – с опаской спросил он. Не хотелось бы поднимать эту тему, однако что-то подсказывало, что это еще не конец. "Только один путь закончился", – возникли в голове у Долл – как недавно на языке – чьи-то чужие, но очень знакомые слова, – "Два еще впереди".
– Каин еще даст о себе знать…. Как я думаю, – она ободряюще улыбнулась, – Но у нас еще будет немного времени до этого момента.
….Пара вампиров подошли к краю крыши. Она обернулась, перед тем, как сделать шаг вперед, чтобы "слететь вниз на крыльях ночи". И увидела семаргла… Он не сказал ни слова, он знал, что так будет… Но разве это знание могло уменьшить боль, которая горела в изумрудных глазах?
Она сделала последний шаг, завершая тем самым свою первую дорогу, прощаясь со всем, что уже пройдено.
* * *
Девушка-репортер с в меру мрачным лицом произносила речь, стоя на фоне ужасно обгорелого здания.
"В результате трагического пожара в средней школе Чикаго погибло трое человек, девятнадцать серьезно пострадали. В числе погибших – дочь известного бизнесмена, Валерия Дарова". Далее кадр менялся, теперь на экране была процессия людей в черном, окружившая закрытый гроб. Кто-то вещал пафосную речь, несколько пытались утешить убитого горем отца…. Но большинство присутствующих пришли лишь затем, чтобы засветиться перед камерой. Стервятники, жадные до славы. Им было все равно, как ее добиться – появиться ли на светских раутах, на красной дорожке… или получить выгоду со смерти семнадцатилетней девочки.
– Она и ушла, устроив предварительно очередное лживое представление, – зло отметила Флай, – Мы то с тобой оба знаем, что эта девчонка жива-здорова…
– Помолчи, – сурово оборвал ее брат, но тут же ослаб, закрыв руками лицо.
– Прости, – потупилась Эос, – Наверное, сейчас не время, но… в общем, я решила остаться. Пока что, – тут же подчеркнула она, – Мне бы, конечно, очень хотелось вновь увидеть… ты знаешь кого… Несмотря на это, я не могу оставить тебя. Не сейчас.
Антон посмотрел на нее. Его глаза, обычно сверкающие, как изумруды, сейчас казались потухшими. Но боль в них уменьшилась, хотя бы на какую-то долю.
– Спасибо, – просто сказал он.
