Текст книги "Маленькая страна (СИ)"

Автор книги: Алина Борисова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц)

Абсолютно обтекаемой формы, словно и в самом деле огромная, вытянутая по горизонтали капля, машина на глаз не имела ни окон, ни дверей. Но вот Анхен сделал что-то неуловимое, и словно отогнулся лепесток прекрасного цветка – открылась дверь. Я увидела салон: два кресла, какие-то приборы перед дальним, руля нет, за креслами – что-то вроде шторки, отделяющей переднюю часть салона и скрывающей все остальное.

Анхен помог мне сесть в кресло, очень плотно пристегнул меня к нему ремнями, и на какой-то миг, когда его руки слегка скользили по моему животу, затягивая крепления, я ощутила себя так, словно меня обездвиживают для чего-то крайне непристойного. Но поспешно постаралась выбросить это из головы, а то кто его знает, может он еще и мысли читает.

Лицо Анхена было абсолютно бесстрастно, лишь на губах едва обозначилась усмешка. Но она могла относиться к чему угодно, он и так постоянно надо мной смеется, особенно когда начинает говорить что-нибудь серьезно-пресерьезно. Впрочем, сейчас он молчал. Бросил мою сумку куда-то за шторку, отправил вслед за ней, правда, куда аккуратней, свой достопамятный чемоданчик. Обойдя машину, занял водительское кресло (или как оно там называется, если машина летает?).

Перед ним слабо мерцала приборная панель – ровные ряды абсолютно плоских, едва обозначенных контурами кнопочек. Анхен набрал какую-то комбинацию, и чуть выше засветился небольшой экран, по которому поползли строчки совершенно незнакомых знаков и символов – и не цифры, и не буквы, вообще ни одного значка, похожего хоть на что-то. Еще пара легких нажатий – и стены кабины словно исчезли, став не просто прозрачными – невидимыми. Остались только наши кресла, приборы перед Анхеном, а вокруг – внизу, вверху, по сторонам – были только усыпанная снегом крыша, небо, солнце, облака. Вот разве что ветер в лицо не бил, и явственно ощущалось тепло. Я даже вытянула руку, чтобы убедиться, что машина не исчезла, и мы по-прежнему находимся в ней, и рука ощутила гладкую прохладу дверцы, и в тех местах, где пальцы соприкоснулись с ней, ее стало немного видно.

Меж тем Анхен положил правую руку на небольшой рычаг, который прежде я даже не заметила, чуть потянул его, и машина плавно и бесшумно пошла вертикально вверх, понемногу увеличивая скорость. Сначала я завороженно смотрела на уходящую вниз крышу, дома, деревья, умиляясь, каким...игрушечным становится родной с детства город. Но скорость все росла, видимых преград между мной и бесконечной пустотой вокруг не было никаких, все сильнее сосало под ложечкой, и сердце в груди уже замирало от подступающего ужаса, словно на безумном аттракционе, когда ты понимаешь, что уже хватит, а он продолжает все сильнее и сильнее раскачиваться. Вот так и мы все продолжали и продолжали подниматься.

– А можно не так высоко? – охватившая меня паника заставила меня словно клещами вцепиться Анхену в руку и выкрикнуть эту фразу почти с истерикой.

– Нет, принцесса. Законы запрещают вампирам летать над вашими городами ниже облаков, дабы не будоражить воображение обывателей, – Анхен был абсолютно невозмутим, безумный взлет продолжался. – Но мне приятно, что ты столь страстно обнимаешь мое запястье. Может, чуть позже ты обнимешь с такой же страстью еще какую-нибудь часть моего тела?

Покраснев, с шипением отдернула от него руку. Вампир откровенно расхохотался.

– Да держись, если так боишься, я же не возражаю, – о, доброта и щедрость не знают границ, – уже почти взлетели.

И действительно, через пару минут кошмар закончился, и мы полетели горизонтально. Облаков, правда, так и не достигли, может, и не было в тот день облаков, но с земли мы явно выглядели маленьким пятнышком. Анхен нажал еще что-то, и приборная панель перед ним тоже пропала. Он сидел рядом со мной, такой спокойный, уверенный, с легкой улыбкой на устах, и явно наслаждался полетом. А я отчаянно пыталась отдышаться и успокоиться. Сейчас, когда я перестала ощущать, как мои внутренности отчаянно опаздывают за моим улетающим вверх скелетом, было гораздо легче.

– Неужели это настолько страшно? – покосился на меня Анхен.

– Наверное, со временем можно привыкнуть, – попыталась убедить я саму себя, но видно уверенно это не прозвучало, поскольку он чуть снисходительно улыбнулся. – Конечно, вы все летаете на этом с детства, вам и не понять каково это – впервые подняться в небо.

– Ну, в моем детстве таких машин не было, – чуть пожал он плечами, – и много еще каких не было тоже. Но летать – да, летать мы могли всегда. Это в нас еще от Древних Богов...

– Ты веришь в богов? – я настолько поразилась, что напрочь забыла все свои страхи. Это ж надо же: просвещеннейший куратор, везущий меня сейчас на таком шедевре инженерной мысли, и какие-то там древние боги!

– Нет, наивное ты мое дитя, – его улыбка была откровенно печальной, – никто из вампиров уже давным-давно не верит ни в каких богов. Но от воспоминаний о собственном детстве нам никуда не деться даже через восемьсот лет...Ты даже не спросишь, куда я тебя везу?

Анхен откровенно менял тему, но я не стала настаивать. К чему мне его глупые детские боги? А вот куда же мы летим и в самом деле вопрос.

– А неужели, светлейший куратор, вы нашли момент достаточно подходящим, чтоб наконец мне об этом сообщить?

– Да нет, это я так, к слову. Но я безмерно рад, что к тебе вернулась твоя обычная язвительность, а то с тех пор, как ты увидела мою машину, у меня было чувство, что я тебя теряю. Уже хотел даже видимость оболочки вернуть, чтоб тебе было хоть взгляд на чем сфокусировать.

– А можно было...вернуть видимость оболочки? – вот гад, а заставил меня так от страха мучиться.

– Можно. Она ж все равно по приборам идет. Можно полностью, а можно окошко небольшое спереди оставить, чтоб не забывать, что все же в небе. Только я так не летаю, не люблю. А тебя, если будешь настаивать, могу на обратном пути в багажник пристроить. Там функции отключения видимости нет, даже частичной. Сиденья там, правда, тоже отсутствуют. Мы в нем своих кормовых животных перевозим, а им сиденья без надобности.

– И сейчас перевозишь? – я опасливо покосилась на шторку.

– Сейчас-то зачем? – он откровенно потешался. – У нас с тобой развлечения намечены от силы часа на три, пока солнце не село, а так недолго я могу потерпеть и без еды, честно-честно.

– И все-таки, Анхен, куда мы летим? – да ну его в бездну с его шутками, к животным своим он меня посадит, ага, щас.

– Мы летим в Усть-Каменку, и еще немного дальше.

Так, стоп, это я здорово погорячилась его в бездну посылать, даже в мыслях. Потому как Усть-Каменка, как явствовало из ее названия, и стояла на самом краю Бездны. В том месте, где речка Каменка даже не впадала, а просто падала, обрушивая свои воды в бездонный провал, делящий нашу землю на два мира – мир людей и мир вампиров. А любой человек, и это было известно даже младенцам, мог пересечь Бездонную Бездну только один раз. С той стороны вампиры не возвращали ни живых, ни даже мертвых.

– Нет, погодите, куратор, что-то я не припомню, чтобы я давала свое согласие пересекать Бездну даже в устной форме, а не то, что в письменной!

– Ну, вот в Усть-Каменке и дашь, – невозмутимо сообщил мне мерзавец, глядя в заоблачную даль. И лишь вдоволь насладившись затянувшейся паузой, и тем липким ужасом, что, наверное, доверху заполнил его небольшую кабину, изволил рассмеяться и сообщить, что он пошутил.

Я просто устало откинулась в кресле. Сил на выражение эмоций не было никаких.

– Ну вот какая же ты у меня паникерша, – покачал головой Анхен, глядя на меня словно добрый папочка на своего неразумного ребенка, – ну зачем мне тебя убивать, сама подумай. Кровь у тебя невкусная, делиться ты ей не хочешь...

– А ты откуда знаешь, что невкусная? – злобно буркнула я, – хлебнул все же из той пробирочки?

Он опять рассмеялся, но как-то уже устало.

– Я по запаху чувствую, глупая. С расстояния меньше трех метров я ощущаю не только все оттенки твоего вкуса, но и, без всяких анализов, определяю твою группу крови, что по вашей, что по нашей классификации.

– А есть разница в классификациях?

– Да, и существенная. Ваша куда более убога.

– Ну а вампирам не все равно? Вам что, для еды не все группы крови подходят?

– Да нам-то как раз все. Это вот вам далеко не всякую переливать можно. А счет, бывает, на минуты идет. Не до лабораторных исследований.

– И кому ж это вы ее переливаете, такие добрые? – не могла сдержать ехидства. Что еще за служба спасения?

– Да вот тем, кто, в отличии от тебя, щедрые и добрые, и дарят свою кровь с безграничной любовью. И далеко не всех из них вампиры с жадностью волокут на свою сторону, большинство не волокут, а, напротив, спасают.

– Ага, сначала доводят до полусмерти, а потом благородно спасают.

– Если человек готов отдать, почему я не должен брать, вот объясни мне? Вы – наша пища, все остальное – реверансы вокруг стула, и наше чистой воды благородство. Потому как мы позволяем вам жить, и даже способствуем тому, чтоб вы жили, хотя это впрямую противоречит нашим потребностям.

– А вот и нет, вы просто заботитесь о поддержании популяции, чья кровь вкуснее крови ваших животных! Ты сам мне говорил, и я ничего не забыла!

– Вот, видно, зря я это говорил. Разговоры про кровь доводят тебя до состояния невменяемости.

– Потому, что ты говоришь об этом так, словно мы вас по гроб жизни своей кровью кормить обязаны! И еще и благодарить, что нас при этом не каждый раз убивают!

– Честно говоря, Лариса, вы нам и в самом деле по гроб жизни обязаны. И мне казалось, что в школе этому учат.

Я злобно отвернулась, и попыталась смотреть на проплывающие под нами снежные поля. Местами их прорезали нити дорог, где-то группка не вырубленных деревьев обозначала небольшую, неразличимую под снегом воду: озерцо или пруд, может, изгиб реки. Нет, ну какой же он неисправимый, неисправимый...вампир! И ведь может выглядеть, как человек, одеваться, как человек, даже разговаривать вполне по-человечески, но только до определенных пределов. А дальше все сводится к тому, что есть вампиры – и остальной животный мир, существующий лишь для их потребностей и удовольствия. И все прочее для них и в самом деле – реверансы вокруг стула: и игры в мудрого куратора, и в доброго благородного доктора, и даже в мальчика Антона, который зачем-то (вот зачем, спрашивается) катал меня на велосипеде.

– Куда мы все-таки летим, Анхен? Я устала, мне надоело чувствовать себя твоей погремушкой, с которой ты резвишься.

– Ну прости, мне тоже с тобой тяжело. Ты не в состоянии осознать простейших вещей, которые в этой стране понятны даже младенцу.

– Куда. Мы. Летим.

– Мы летим на Ледяные Водопады. Это очень красивое место, но кроме вампира тебе его никто и никогда не покажет.

– Почему?

– Потому, что это место за краем Бездны. На вашей стороне, – добавил он, поймав мой быстрый испуганный взгляд.

– А зачем ТЫ решил мне его показать?

– Чтобы немного отвлечь от проблем с учебой. Чтобы немного помочь в исполнении твоей мечты увидеть разные диковинные места. Чтобы просто немного тебя порадовать, мне кажется, тебе должно там понравиться. Это место тебе сродни. Для меня ты и сама – девочка за краем Бездны.

Отвечать я не стала. Иногда он говорил так красиво и искренне, что хотелось верить. Но от этого он не переставал быть вампиром. Просто за свою долгую жизнь он выучил столько всяческих слов, что некоторые из них подходили. Попадали идеально и в душу и в ситуацию. Мы летим на Ледяные Водопады. Потому, что встретив меня в слезах в коридоре, ему захотелось меня порадовать. Пусть так. Допустим. Пускай будет так.

Еще полчаса прошло в молчании. Я рассматривала землю, словно протекавшую под нами внизу. Это было красиво. Как-то кукольно-красиво, словно я разглядывала бесконечный макет города и окрестностей в Центральном музее Светлогорска. Хотя Светлогорск мы уже давно миновали, и даже высокие белые башни главного здания универа – наши единственные горы, горы светлого разума, который наука дарует людям – уже были почти неразличимы вдали.

А впереди, у самого края горизонта, показалась Бездонная Бездна. Ее неровные рваные края были хорошо различимы даже на огромном расстоянии. Чуть правее по курсу возвышалась священная Гора Вампиров, единственное место на краю, откуда был хорошо виден Великий Город. Из той же Усть-Каменки его было уже не разглядеть, ибо Бездна была не только огромна, но и извилиста, и весьма прихотлива в своих извивах. Впрочем, отсюда сверху Гора казалась не более, чем небольшим аккуратным холмом. Слишком уж аккуратным на фоне нервно и хаотично изгибающейся, словно в конвульсиях, Бездны. И ведь, наверное, этот холм рукотворен, пришла мне в голову мысль. Но спрашивать я не стала. Он точно знал, и наверняка бы ответил – на такие "безличные" вопросы Великий отвечать любил, и весьма пространно. Но я просто не хотела сейчас слышать его голос, даже оборачиваться в его сторону мне не хотелось. Просто летела и разглядывала пейзаж, стараясь по максимуму все запомнить. Вряд ли кто-то собирается так уж часто катать меня в поднебесье. Вон тогда в парк – так и вообще на автобусе возил...

Анхен спокойно смотрел вперед, предоставив меня самой себе. Для него этот полет был очередным, миллионным, миллиардным по счету, и вряд ли его хоть как-то интересовали виды наизусть знакомых окрестностей, или хоть чем-то напрягал процесс управления машиной. Он просто летел – ни к чему не стремясь, ничего не торопя. Меня невольно завораживала эта его способность – очень спокойно ждать чего бы то ни было, словно у него – все время этой галактики, и весь мир согласиться подождать вместе с ним. Нет, он очень торопился быстрее вылететь, и сейчас летел, наверное с максимально возможной скоростью, но отменить эти полчаса пути он не мог, и потому просто ждал, когда они истекут. Спокойно, неторопливо. Может просто летел, как дано летать лишь вампирам – заплутав душей в облаках и ветре.

Нет, нахождение вместе с вампиром в ограниченном замкнутом пространстве не способствует сохранению способности критически мыслить. Я его недавно практически ненавидела, а вот сейчас уже почти любила, ну, или может, просто – весьма романтически поэтизировала.

Усть-Каменка приближалась. Укутанную снегом реку различить среди полей было сложно, а вот небольшие домики этого городка были сверху как на ладони. Городок был небольшой, провинциальный, с уютными кривыми улочками, небольшими косогорами, уходящими покато к реке. Самые последние его дома отделяло от Бездны метров двести. И эти двести метров, отгороженные высоким забором с колючей проволокой наверху, явно являлись полосой отчуждения, снежный ковер там не прорезала ни одна тропинка, ни один след. Меня этот бетонный забор, признаться, весьма покоробил. Понятно, это сделано из предосторожности: свалиться нечаянно в Бездну – это не в речку, тут без вариантов. Но можно же было сделать это как-то...изящнее, что ли.

Видимо, чтобы не вызывать моих опасений, Анхен начал снижаться еще на подлете к городу, над рекой, двигаясь вдоль ее замерзшего русла. Через Усть-Каменку мы летели на высоте, наверное, третьего этажа. Толи наплевав на все правила, которые запрещают летать через город столь низко, толи наврал он мне про все эти правила.

Впрочем, сейчас этот вопрос меня не волновал. Сердце замирало в предвкушении и страхе: мы приближались к Бездне. Ведь, что бы там светлейший куратор ни говорил, но всегда был ровно один способ понять, что именно он задумал, и этим способом мне предстояло воспользоваться с минуты на минуту. Прилететь с вампиром на край Бездны – это...это надо один раз попробовать пережить, и, если получиться, всю жизнь об этом потом всем рассказывать – будет хитом любой беседы, на зависть подругам. Но для начала – надо как-то это пережить.

На том же уровне, где стена ограничивала город, реку перегораживала в несколько рядов толстая кованная решетка. И это тоже было понятно. Течение здесь, видимо, весьма ощутимое, и чтобы ни пловец, ни лодка, ни что крупнее... И даже если одна из секций первого ряда будет повреждена или протаранена, останется еще несколько рядов, чтобы затормозить и удержать потерявшее управление судно.

Через реку был переброшен мост, по нему изредка проезжали машины, шли куда-то люди. Замерзшую реку прорезало множество тропинок, была хорошо различима лыжня, и даже несколько лыжников на ней. В одном месте был расчищен каток, и мальчишки играли там в хоккей. Мы летели настолько низко, что нас видели все. И замирали, провожая восторженным завороженным взглядом.

– Анхен, а как же дети? – не выдержала я.

– А что дети? – невозмутимо поинтересовался Анхен.

– Ну, они же не должны видеть вампиров, а они нас видят.

– Ну, во-первых, они видят не нас, а только мою машину. И я не думаю, что в этой стране есть дети, которые считают, будто вампиров не существует. Так вот один только что мимо пролетел. А во-вторых, задача не в том, чтобы дети не видели вампиров. Задача в том, чтоб они их не чувствовали, не ощущали того, что стоящий – да хоть прямо перед ними – вампир. Не общались с нами, даже в неузнанном виде, дольше пяти минут. Иначе мозг горит. Не выдерживает напора нашего ментального излучения. И дальше это существо – уже не ребенок и не человек – может стремиться только к полному слиянию, ему физически больно, если он не ощущает рядом вампира. Поверь, это гуманнее сразу убить, без вариантов. И поверь, такими вещами у нас не играет никто и никогда. Даже чтобы покрасоваться перед хорошенькой девушкой. У нас, знаешь ли, слишком редко рождаются дети. И иногда мне кажется, что мы ценим ваших детей гораздо больше вас самих. Особенно после того, что я вижу иногда в больнице... – он вздохнул, чуть качнув головой. – Так возвращаясь к твоему вопросу: я никогда не причиню зло ни одному ребенку. Тебе – запросто, а вот за них можешь быть спокойна. Помнишь, мы гуляли в парке, и там была куча детей, и прямо у нас под ногами. Но ни один из них не почувствовал в тот день вампира. А сейчас – да, все знают, что в машине вампир. Но ощутить меня на таком расстоянии они не смогут. И даже когда мы выйдем из этой машины, мы все равно будем слишком далеко, чтоб им хоть что-нибудь угрожало. Успокоил?

Ага, особенно фразой "тебе – запросто". Как-то даже резко интересно стало: зло мне собираются причинять вот прямо сейчас, или это он так, на перспективу. До подкатившей к горлу тошноты интересно, и глубоко плевать уже на всех детей и все вампирские принципы. Вот мы прилетели. Почти прилетели. А дальше – что?

Глава 5. Возлюбленный.

Анхен опустил машину на самом краю Бездны. Вернее, не долетев до края всего десятка шагов. Мы медленно опустились в густой нетоптаный снег, кабина потеряла прозрачность, двери открылись. Я сидела, не шевелясь, завороженно глядя, как он обходит машину и вплотную приближается к моему креслу. Его руки нежно скользнули мне на живот, расстегивая удерживающие меня ремни. Лицо его было так близко, а улыбка на нем – светлой и чистой.

– Идем? – он протягивал мне две руки сразу, готовый принять и помочь мне выбраться наружу.

Но я еще сильнее вжалась в кресло:

– Анхен, а может, не надо? – получился только слабый шепот, настолько перехватило горло.

Его глаза смотрели на меня очень ласково, когда он шепнул в ответ:

– Обними меня.

И я положила дрожащие руки ему на плечи, и, зажмурившись, прижалась виском к его виску. Я боялась его сейчас больше всего на свете, но кроме него, мне было не у кого искать защиты от своих страхов. Очень аккуратно он обнял меня, притягивая вплотную к себе и помогая выбраться из машины. Негнущимися ногами я сделала первый шаг в снег. Он чуть отступил, не отпуская меня, заставляя сделать еще один, и еще.

И, наконец, замер, очень нежно поглаживая меня по спине. А я прижалась к нему всем телом, буквально вдавливая себя в него и не замечая этого, обхватив руками за плечи, зарывшись носом в его воротник и не разжимая глаз. И каждую клеточку моего тела била дрожь.

– Ну что ты, Ларочка, что ты? – его пальцы нежно коснулись моей щеки, чуть скользнули по шее, и ушли вниз, вновь оглаживая спину. – Ну, вот когда не надо, ты у меня смелая, а как доходит до дела – так настоящая трусиха. Чего ты так испугалась? Вроде было все хорошо еще минуту назад.

– Ты сам...сказал...что причинишь мне зло, – говорить удавалось с трудом.

– Я сказал, что могу, я не говорил, что собираюсь. А еще я говорил, что хочу показать тебе очень красивое место. И что на ту сторону Бездны мы не полетим. И что через пару часов я верну тебя домой. Тебя куда подвезти: к подъезду или к балкону?

– А можно ты мне это место потом...на картинке покажешь? А сейчас сразу отвезешь меня домой?

– А ты мне за это что? – едва слышно шепнул он мне прямо в ухо.

– А что ты хочешь? – поинтересовалась обреченно.

– О, целую кучу вещей. Чтобы ты перестала так затравленно дрожать, открыла глаза и попробовала взять меня просто за руку. Я же тебя не обижаю, Лариса, ну взгляни ты в лицо реальности! Я тебя глажу, утешаю, успокаиваю, разве что не целую. Зачем, по-твоему? Чтобы в Бездну сбросить? Ну, почему тебе всегда так сложно мне поверить? Я же ни разу в жизни тебя не обманывал.

– Да. Наверно. Прости, – паника потихоньку отступала, я уже самой себе не могла объяснить, чего я так перепугалась. Разжала руки, отступила на полшага назад и взглянула ему в лицо. Анхен был расстроен. Смотрел ласково, но был расстроен, я видела это, чувствовала. – Прости, – еще раз повторила я, – я не знаю, что на меня находит. Иногда мне хорошо с тобой, правда. Но иногда...я просто тебя боюсь. Это ни от чего, это ни откуда, это просто...вдруг накатывает абсолютно дикий страх, и я не могу с ним справиться.

– Ну, спасибо хотя бы за "иногда", – он тоже отпустил меня, и теперь просто стоял напротив. – Это видимо Бездна, Лариса. Она не просто дыра в земле, она действует на всех нас. Правда, на всех по-разному. В тебе она пробуждает...что-то очень древнее, позабытое...Я надеялся никогда более не чувствовать...такого ужаса. Тем более, я не хотел, чтобы это чувствовала ты. Я не знал, что так выйдет. Прости.

– Ты тоже чувствовал страх?

– Я чувствовал его в тебе. Я же говорил, при тактильном контакте я тебя ощущаю. Тем более, ты прижалась ко мне так сильно, – заметив мое смущение, он, видно, решил сменить настрой беседы. – И это хорошо зима. А было б лето? Ведь мы сейчас практически на пляже. Такие страстные объятья, да при минимуме одежды – и до чего бы мы докатились?

Я смущенно закрыла лицо руками, хотя и видела, что он просто смеется. И, не выдержав, засмеялась тоже.

– Ну, все хорошо?

Я кивнула.

– И ты дашь мне руку?

И я протянула ему руку, только теперь заметив, что он без перчаток. И с непокрытой головой.

– Анхен, неужели тебе не холодно?

– Я вампир, – он пожал плечами, – мы только чужие эмоции хорошо чувствуем. А вот с погодой хуже. Мне не холодно, мне не жарко. Мне никак. В основном это удобно. Так ты идешь со мной?

– Да.

– Тогда дай мне руку, чтоб не поскользнуться. Здесь все же лед.

И, крепко держа за руку, он подвел меня к самому краю. День был морозный, ледяной воздух и без того обжигал легкие. Но из Бездны тянуло холодом и вовсе запредельным. Там, летом, на Горе, отделенная от Бездны невидимой вампирской стенкой, я ее не чувствовала, да и не рассматривала особо. Тогда мне хотелось поподробнее разглядеть Город. Отсюда Город был не виден совсем. А вот от Бездны нас здесь ничего уже не отделяло. Никаких чудес вампирской техники. И она дышала нам в лицо неземным холодом, разверзаясь под нашими ногами. Солнце висело прямо над Бездной, и ее обрывистые склоны, покрытые снегом и инеем, блестели, словно усыпанные алмазной крошкой, до самых глубин, сколько мне хватало взгляда. А прямо из-под наших ног уходили вниз застывшие до весны потоки Каменки.

– Отсюда всего не разглядеть, – тихо произнес Анхен. – тебе надо поверить мне, и сделать шаг.

– На самый край, и немного дальше?

– Лучше ко мне в объятья. Нам нужно лететь, а за руку мне тебя с комфортом не унести, только вывихну что-нибудь. Ты осмелишься?

– Мы полетим...вот просто так, без всего?

– Без всего. Только ты, я и Бездна. Ты сможешь поверить мне настолько?

– Я попробую.

Испытание на Горе было обманом. Там все было обманом. Но здесь и сейчас страховки не было. Как он говорил тогда, тот старик? Глубинами Бездны измерить глубину своего сердца? Можем ли мы поверить, что их ласковые руки поддержат нас? Могу ли я поверить...вот одному конкретному вампиру? Настолько, чтобы доверить ему свою жизнь?

Я вздохнула, кивнула, и сделала шаг в его объятья. Он поднял меня на руки, легко оттолкнулся – и мы воспарили над глубинами Бездны.

Страшно не было. Он просто держал меня на руках, крепко и бережно. Ну а то, что под ногами у него был уже не снег, а пустота...я видела это глазами, но разум, наверное, осознавать это отказывался. Меня просто несет на руках сильный и уверенный мужчина. Ну, а то, что он вампир – со мной он никогда не вел себя, как вампир, и да, он был совершенно прав: он никогда не давал мне повода ему не доверять.

Анхен медленно нес меня все дальше от края Бездны, не поднимаясь и не опускаясь, на том же уровне, как если бы мы все еще шли по земле. Но земля удалялась, а Бездна, казалось, все ширилась под нами, словно все сильнее выворачивала наружу свое нутро. И я могла уже видеть, как там, бесконечно глубоко внизу, куда не доставал уже свет солнца, клубилась непроглядная, таинственная тьма.

– Анхен, а про принца Дракоса – это правда сказки? – спросила чуть дрожащим голосом, с опаской вглядываясь в смутные очертания неразличимо далеко внизу.

– Правда, – Анхен ободряюще улыбнулся, – это просто книга детских страшилок. И потом – ты ведь со мной. А как Истинный Принц Света, я просто обязан спасти тебя от любой тьмы.

– К-кто ты? – я даже рассмеялась. – Никогда о таком не слышала. Это тоже из какой-то книжки?

– Да, моя дева, – Анхен беззаботно улыбался. – Только из очень-очень старой. Мне ее еще мама в детстве читала.

– Анхен, а твоя мама, – новая мысль пришла мне в голову, – ведь она же еще жива? Ну, в смысле – вы же очень долго живете, почти бесконечно... или нет? То есть – вот восемьсот лет – это много или мало? Ты по вампирским меркам – молодой или старый? И сколько вообще живут вампиры, если по правде, а не как в школе учат.

– Ой, какой кошмар, – произнес он с притворным вздохом. И вдруг резко, без предупреждения, опрокинулся назад, совершив полный кувырок через голову. И я при этом облетела вокруг него, что луна вокруг земли, огласив всю Бездну безумнейшим визгом, на который только была способна. Держал он меня, правда, при этом очень крепко, и вывалиться из его рук мне, наверное, не грозило, но...

– Т-ты что т-творишь? – только и смогла выдавить.

– Глупости всякие из твоей головы вытряхиваю, – сообщил мне Анхен совершенно будничным тоном. – Что тебе сейчас до вампиров? Ты лучше смотри!

И он развернул меня лицом тому краю, от которого мы отлетели уже на порядочное расстояние. И я вздохнула завороженно, мгновенно простив ему все грехи, прошлые и будущие. Это было зрелище, которое и в самом деле стоило увидеть. Любой ценой, потому что прекраснее места на земле не существовало! Ну, для меня в тот момент – не существовало точно.

Сверкая и переливаясь на солнце, от самого края земли и до бесконечности у нас под ногами, струились в оглушающем морозном безмолвии Ледяные Водопады. Воды Каменки, замерзшие, застывшие в своем полете, благодаря неровностям рельефа лились то единой стеной, то разделяясь на множество ледяных колонн. Солнечные лучи, играющие на их прихотливых поверхностях, делали какие-то участки совершенно прозрачными, чистыми, словно хрусталь, а за ними проглядывало что-то еще – светлое, темное, белое, красноватое, коричневатое, и все это сверкало и переливалось, словно сказочный дворец Ледяной Королевы. И были в нем таинственные гроты и ажурные беседки, башни и лестницы, статуи и фонтаны. И свисали гроздьями прекрасные ледяные астры, чьи длинные и тонкие иглы лепестков были подобны иглам морозного воздуха, впивающимся мне в легкие. А где-то внизу скрывалась в непроглядной мгле темная половина этого великолепия, и были там подвалы и пропасти, и камеры пыток, со звенящими на ветру ледяными кандалами. Ибо королева Льда и Вечного Холода бесконечно прекрасна, но неумолимо жестока.

Анхен молчал и оставался неподвижным, позволяя вдоволь насладиться зрелищем и игрой собственного воображения.

– Нравится? – шепнул он тихонько, когда, через бесконечный промежуток времени, я все же чуть шевельнулась в его руках.

Я кивнула, не в силах вымолвить ни слова.

– Мы можем рассмотреть все поближе. Ты не побоишься спуститься вниз?

– Нет, никогда, конечно, – я не очень понимала, что я ему отвечаю, зачарованная возможностью войти в мой ледяной дворец.

Но он меня понял, и мы начали спускаться, подлетая к этому чуду все ближе. И общая картина рассыпалась миллионом отдельных фрагментов, но каждый из них вблизи был не менее прекрасен, чем все вместе издалека. Тут были и галереи за ледяной стеной, и маленькие уютные гроты, и арки, и бесконечные колоннады... Пользуясь благосклонностью Анхена, я жаждала облететь и облазить их все, и он безропотно носил меня по воздуху от одного заинтересовавшего меня места к другому. Или водил, там, где можно было встать, но все равно ни на секунду не отпуская, удерживая за талию, словно клещами, даже в местах, где, как мне казалось, было совершенно безопасно.

– Это лед, Лара, – отвечал он на все мои возражения, – я не хочу, чтобы ты поскользнулась и сломала ногу из-за нашей с тобой беспечности. Хотя я гораздо лучше тебя понимаю, что даже если ты сорвешься и начнешь падать, долететь до дна Бездны шансов у тебя нет, я поймаю тебя практически сразу. Но вот травмироваться о выступающие края – шансов масса. Так что даже не мечтай, не отпущу.

Мы осматривали все ярус за ярусом, незаметно спускаясь все ниже и ниже в Бездну. И, однажды подняв голову, я увидела край земли столь бесконечно высоко, что просто захватило дух. Но страшно мне не стало ни на миг, я уже даже и понять не могла, что вообще здесь такого страшного, что я так отказывалась сюда лезть.

– Анхен, а почему не видно звезды? Ну, я читала, что из глубокого колодца даже днем звезды видно, а мы же гораздо ниже самого глубокого колодца.

– Угу, только колодец у нас значительно шире среднестатистического, и мы все еще под солнцем. Вот спустимся в тень – будут тебе и звезды. Хотя зачем тебе – они у тебя и так в глазах светятся.