Текст книги "Непобедимый 4. На излом (СИ)"

Автор книги: Алим Тыналин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Вспомнил уроки старого Батболда и строгие, но справедливые наставления Соколова. В его памяти пронеслись все победы и поражения, все моменты радости и отчаяния, которые привели его сюда.

Батбаяр понимал, что эта схватка – не просто спортивное состязание. Это была битва двух школ борьбы. Он чувствовал ответственность не только перед своей страной, но и перед всеми предками, хранившими традиции монгольской борьбы бөх.

Глубоко вздохнув, Батбаяр встал. Он был готов. В его венах текла кровь монгольских воинов, а в его технике сочетались лучшие элементы самбо и национальной борьбы. Он знал, что независимо от исхода поединка, он уже победитель, потому что прошел этот долгий путь и не сдался.

Батбаяр сделал шаг к выходу из раздевалки. Гул толпы становился все громче. Схватка с Виктором Волковым вот-вот должна была начаться.

Глава 25

Почти все

Огромный спортивный комплекс в Тегеране гудел от возбуждения. Трибуны заполнены до отказа. Болельщики из разных стран размахивали флагами, создавая яркую мозаику цветов. Воздух был наполнен запахом цветов, адреналина и ожидания.

Я вышел на ковер, чувствуя его упругость под ногами. Напротив меня стоял Батбаяр – коренастый, жилистый, с непроницаемым лицом. Его глаза, как угольки, горели решимостью. Рефери дал сигнал, и я мгновенно пошел в атаку.

Мышцы работали как хорошо смазанный механизм. Я захватил Батбаяра, готовясь провести коронный бросок через бедро. Краем глаза заметил Степаныча. Тренер напряженно наблюдал за каждым моим движением.

Я провел бросок. На долю секунды почувствовал, как тело соперника оторвалось от земли. Но что-то пошло не так. Батбаяр каким-то невероятным образом перераспределил вес и остался на ногах.

Трибуны взорвались криками удивления. Я отступил на шаг, пытаясь скрыть свое изумление. Эге, а ведь парень не промах. Это будет очень непростой бой.

* * *

Батбаяр почувствовал прилив адреналина. Волков был удивлен его стойкостью, и монгольский борец решил воспользоваться моментом. В его голове звучал голос старого Батболда: «Помни о силе земли, сынок».

Он бросился вперед, применяя хурээ барих – прием, который отрабатывал тысячи раз на степных просторах Монголии. Его руки обхватили мощный торс Волкова. Батбаяр чувствовал, как напряглись мышцы соперника под его захватом.

Краем глаза он увидел своего тренера, Игоря Петровича Соколова. Его лицо было напряжено, но в глазах горел огонь одобрения. Он кивнул, подбадривая своего подопечного.

Батбаяр попытался поднять Волкова, но тот оказался слишком опытен. Словно угадывая намерения монгола, советский самбист извернулся как угорь и ускользнул из захвата.

Толпа ревела. Батбаяр услышал, как кто-то на трибунах крикнул на монгольском: «Давай, Батбаяр! Держись, вперед, за победой!»

* * *

Этот монгол полон сюрпризов. Я понял, что нужно было менять тактику. Решил перевести борьбу в партер – здесь я чувствовал себя как рыба в воде.

Я провел молниеносную подсечку. Мир на мгновение перевернулся, и вот мы уже оказались на ковре. Я был сверху, и мои руки автоматически искали точку для болевого. Я нашел руку Батбаяра и начал проводить рычаг локтя.

Краем глаза я заметил Степаныча. Он подался вперед, его кулаки были сжаты. «Дожимай!», прочитал я по его губам.

Я усилил давление, чувствуя, как напряглась рука соперника. Еще немного, думал я, и победа будет моей. Но вдруг Батбаяр сделал какое-то невероятное движение. Его гибкость была поразительна – он ускользнул из, казалось бы, безнадежного положения.

Трибуны взорвались овацией. Я услышал, как мои товарищи разочарованно закричали. Я понял, что это будет долгий бой.

* * *

Батбаяр поднялся на ноги, чувствуя, как болела рука после попытки Волкова провести болевой. Но боль только разжигала его боевой дух. Он вспомнил уроки старого Батболда о халбага шүүрэх – приеме, который не раз приносил ему победу в степных турнирах.

Монгольский борец увидел удивление в глазах Волкова. Советский самбист явно не ожидал новой атаки так скоро. Батбаяр нырнул под его руку, обхватывая его бедро снаружи. На долю секунды он почувствовал, как тело Волкова начало отрываться от ковра.

Краем глаза Батбаяр заметил Игоря Петровича. Тот вскочил на ноги, его лицо было искажено напряжением. «Давай, сделай!» – крикнул он по-русски, и этот крик словно придал Батбаяру новые силы.

Но Волков был настоящим мастером. Каким-то чудом он удержал равновесие. Батбаяр почувствовал, как соперник перераспределил вес, уходя от броска.

Толпа ревела. Батбаяр услышал, как монгольские болельщики скандировали его имя. Где-то на трибунах мелькнул национальный флаг Монголии.

* * *

Этот монгол не переставал удивлять. Его приемы были необычны, но эффективны. Я понял, что нужно было использовать свой козырь – опыт в грунд-борьбе.

Я выждал момент. Батбаяр атаковал, и я использовал его движение против него самого. Я провел контрприем, и вот мы снова оказались на ковре. На этот раз я твердо намерился не упустить преимущество.

Провел классическое удержание. Я чувствовал, как Батбаяр напрягался подо мной, пытаясь вырваться. Но я держал крепко. Каждая секунда была на счету.

Я слышал, как ревели трибуны. Советская делегация неистовствовала. Где-то в толпе мелькнуло лицо Фариды. Она в напряжении прикрыла рот руками. Или мне показалось?

Степаныч что-то кричал, но я не слышал слов. Все мое внимание было сосредоточено на сопернике. Я чувствовал, как судья отсчитывал секунды. Еще немного, думал я, и очки будут мои.

* * *

Батбаяр понял, что проигрывал по очкам. Время утекало, словно вода сквозь пальцы. В отчаянии он решился на гадас цохих – один из самых сложных приемов бөх.

Он собрал все оставшиеся силы. Перед глазами мелькнули образы: бескрайняя монгольская степь, лицо матери, гордый взгляд отца. Он не мог их подвести.

Молниеносным движением Батбаяр провел прием. На мгновение он почувствовал, как тело Волкова снова оторвалось от ковра. Трибуны замерли в ожидании.

Игорь Петрович вскочил с места, его глаза были широко раскрыты. Батбаяр видел, как тренер затаил дыхание.

Но в последний момент что-то пошло не так. Волков, демонстрируя невероятное мастерство, умудрился извернуться. Чистого броска не получилось.

Прозвучал финальный свисток. Батбаяр упал на колени, тяжело дыша. В ушах стоял гул трибун. Он поднял глаза и увидел, как судьи совещались.

Наконец, рефери вышел в центр ковра. Он поднял руку Волкова. Батбаяр проиграл, но в глубине души знал – это был бой, достойный легенд.

Неожиданно Волков подошел к нему и низко поклонился, выражая уважение. Трибуны взорвались аплодисментами.

Игорь Петрович подошел к своему подопечному, его глаза блестели от гордости.

– Ты сражался как настоящий воин, Батбаяр, – сказал он, крепко обнимая борца. – Запомни. Это только начало.

Батбаяр покинул ковер с высоко поднятой головой.

* * *

Финальный свисток судьи прозвучал как гром среди ясного неба. Я стоял на ковре, тяжело дыша, пот заливал глаза. Батбаяр, мой монгольский соперник, лежал на спине, пытаясь отдышаться после моего последнего броска. Трибуны взорвались аплодисментами, но я едва их слышал сквозь шум в ушах.

Судья поднял мою руку, объявляя победителем.

– Победа присуждается Виктору Волкову, Советский Союз! – его голос эхом разнесся по залу.

Я помог Батбаяру подняться, мы обменялись рукопожатием.

– Отличный бой, – сказал он на ломаном русском, его глаза выражали уважение и плохо скрываемое разочарование одновременно. Бог его знает, что этот парень отдал, чтобы попасть сюда.

– Спасибо, ты тоже отлично боролся, – ответил я, чувствуя укол совести. Если бы он только знал, что мои мысли были далеко не только о поединке.

Шагая в раздевалку, я ощущал, как каждая мышца в теле кричит от напряжения. Левое плечо ныло после жесткого захвата Батбаяра, а в ноге чувствовалось неприятное растяжение.

В раздевалке я сел на скамейку, морщась от боли при каждом движении. Степаныч вошел следом, его лицо сияло от гордости.

– Молодец, Витя! Отличная работа! – воскликнул он, хлопая меня по здоровому плечу. Но его улыбка быстро сменилась озабоченным выражением, когда он заметил, как я морщусь. – Что с тобой? Где болит?

Я попытался улыбнуться, но вышла скорее гримаса.

– Да так, Олег Степанович, немного плечо потянул. И нога немного беспокоит.

Степаныч нахмурился, его густые брови сошлись на переносице.

– Покажи-ка, – он начал осматривать мое плечо, осторожно ощупывая мышцы. – Хм, похоже на небольшое растяжение. А с ногой что?

Я показал на левую ногу.

– Здесь, в районе колена. Наверное, неудачно повернулся во время броска.

Тренер присел, осматривая ногу.

– Связки, похоже, слегка потянул. Ничего страшного, но нужно сразу заняться.

Он выпрямился, его взгляд стал серьезным.

– Витя, завтра финал. Ты понимаешь, насколько это важно? Вся страна на тебя смотрит.

Я кивнул, чувствуя, как к физической усталости добавляется тяжесть ответственности.

– Понимаю, Олег Степанович. Не подведу.

– Хорошо, – Степаныч немного смягчился. – Сейчас пойдешь к врачу команды, пусть посмотрит. Потом отдыхать. Никаких прогулок по городу, ясно?

– Да, конечно, – ответил я, зная, что не смогу выполнить это обещание.

Выйдя со стадиона после осмотра у врача, я сразу направился к месту встречи с Фаридой.

Небольшое кафе «Шахерезада» располагалось в узком переулке недалеко от стадиона. Вечерний Тегеран был наполнен звуками. Гудками автомобилей, криками уличных торговцев, далеким пением муэдзина, призывающего к вечерней молитве.

Фарида уже ждала меня за дальним столиком. Ее темные волосы были собраны в простой пучок, а в глазах читалось напряжение. Когда я подошел, она нервно оглянулась по сторонам.

– Виктор, ты в порядке? – спросила она шепотом, когда я сел напротив. Она взяла меня за руку. – Я видела, как ты боролся. Поздравляю. Это было трудно, сразу видно.

Я кивнул, стараясь не показывать усталости.

– Все нормально. Что у тебя?

Фарида достала из сумки сложенный лист бумаги.

– Вот, смогла раздобыть предварительный список гостей на церемонии награждения. Смотри, – она указала на одно из имен в списке.

Я наклонился, вчитываясь в аккуратный почерк Фариды.

– Мохаммад Реза Амини, заместитель министра иностранных дел, – прочитал я вслух.

– Именно, – кивнула Фарида. – Он правая рука министра и очень близок к шаху. Если они планируют покушение, он может быть идеальной целью.

Я почувствовал, как по спине пробежал холодок.

– Черт, это серьезно. Нужно быть предельно осторожными.

Мы провели следующий час, обсуждая возможные сценарии и планируя наши действия. Фарида предложила использовать свой статус журналиста для получения дополнительного доступа к церемонии.

– Я могу попытаться пробраться за кулисы под предлогом интервью с победителями, – сказала она, ее глаза загорелись решимостью.

– Хорошая идея, – согласился я. – Но будь осторожна. Если что-то пойдет не так, немедленно уходи.

Покинув кафе, я, несмотря на усталость и боль в мышцах, решил еще раз осмотреть стадион. Охранник на входе узнал меня и, поздравив с победой, пропустил без вопросов.

Я медленно обходил помещения, стараясь запомнить каждую деталь. Особое внимание уделил недавно отремонтированному участку трибун в северном секторе. Что-то в расположении новых сидений казалось неправильным, словно их установили наспех.

Проходя мимо технических помещений, я заметил камеру наблюдения, направленную в необычном направлении – не на главный проход, а на небольшую дверь, ведущую в подсобку.

Внезапно я услышал шаги и быстро отступил в тень. Из-за угла появился Андрей Николаевич, его глаза быстро осмотрели коридор.

– Волков, сюда, – тихо позвал он, указывая на небольшую нишу рядом с пожарным щитом.

Мы отошли в укромный уголок, и я быстро доложил о результатах разведки и информации от Фариды.

– Хорошая работа, – кивнул Андрей Николаевич, его лицо оставалось непроницаемым. – Но ситуация осложняется. САВАК тоже начинает что-то подозревать. Сегодня утром они задержали для допроса двух человек под прикрытием.

Ну, а что же вы хотели? Что иранская контрразведка оставит это дело без внимания?

– Что нам делать?

– Продолжать операцию, но быть предельно осторожными, – ответил он. – Ваша роль спортсмена сейчас важнее, чем когда-либо. Не привлекайте к себе излишнего внимания.

Я кивнул, понимая всю сложность ситуации.

– Понял. Буду действовать по обстановке.

Вернувшись в гостиницу поздно вечером, я чувствовал себя полностью измотанным. Тело требовало отдыха, но мозг продолжал лихорадочно работать.

Сидя на кровати, я достал блокнот и начал записывать возможные сценарии развития событий завтрашнего дня. Что, если заговорщики попытаются действовать во время финального поединка? Как незаметно проверить подозрительные места перед церемонией награждения? Как подать сигнал Фариде или Андрею Николаевичу в случае опасности?

Каждый вариант я рассматривал со всех сторон, пытаясь предусмотреть любые неожиданности. В какой-то момент я поймал себя на мысли, что скучаю по временам, когда главной заботой было просто выиграть схватку.

Ложась спать, я чувствовал, как напряжение сковывает каждую мышцу. Завтра мне предстояло не только побороться за золотую медаль, но и предотвратить возможную катастрофу. Засыпая, я попросил дать мне сил, чтобы справиться со всем этим. И чтобы все закончилось хорошо.

С этой мыслью я провалился в беспокойный сон, наполненный образами схваток, тайных встреч и неясных угроз, нависших над стадионом, где завтра решится судьба не только чемпионата, но и, возможно, целой страны.

Резкий звон будильника вырвал меня из тревожного сна. Часы показывали шесть утра. Я с трудом повернулся на бок, морщась от боли в левом плече.

Потянувшись к тумбочке, чтобы выключить будильник, я почувствовал, как прострелило колено. «Чертово растяжение», – пробормотал я, медленно садясь на кровати.

Подойдя к окну, я отдернул тяжелые шторы. Утренний Тегеран представал передо мной во всей красе: солнце медленно поднималось над горизонтом, окрашивая небо в нежные красные тона. На улицах уже появлялись первые прохожие, торговцы открывали свои лавки. Вдалеке раздался мелодичный призыв муэдзина к утренней молитве.

– Какой прекрасный день для спасения мира, – сказал я, начиная утреннюю разминку.

Каждое движение отдавалось болью. Я осторожно размял плечо, стараясь не делать резких движений. Колено тоже беспокоило, но уже не так сильно.

– Ничего, бывало и хуже, – попытался я подбодрить себя, хотя внутренний голос напоминал, что сегодня на кону стоит гораздо больше, чем просто спортивная победа.

В полвосьмого я спустился в холл гостиницы. Степаныч уже ждал меня, нервно постукивая пальцами по подлокотнику кресла. Увидев меня, он встал, его лицо было серьезным и сосредоточенным.

– Как самочувствие, Витя? – спросил он, внимательно изучая мою походку.

– Нормально, Олег Степанович. Готов к труду и обороне, – ответил я, стараясь не хромать.

Степаныч нахмурился.

– Не ври мне, Волков. Я же вижу, что ты прихрамываешь.

Я вздохнул. От Степаныча ничего не скроешь.

– Немного тянет колено, но это не помешает. Честное слово.

Тренер покачал головой.

– Ладно, там посмотрим. Пошли.

По дороге на стадион Степаныч начал разбор предстоящего поединка. Его голос звучал ровно, но я чувствовал напряжение в каждом слове.

– Так, слушай внимательно. Твой соперник, Кендзи Танака, настоящий мастер партера. У него отличная техника болевых и удушающих приемов.

Я кивнул, вспоминая видео предыдущих схваток японца.

– Да, я помню. Он опасен в нижней позиции.

– Именно, – подтвердил Степаныч. – Да везде опасен. Поэтому твоя задача – не дать ему перевести борьбу в партер. Работай в стойке, используй свое преимущество в росте. Держи дистанцию, утомляй его.

Я слушал тренера, но часть моего внимания была сосредоточена на улицах за окном автобуса. Я заметил необычное количество полицейских патрулей. На каждом перекрестке иногда попадались вооруженные солдаты, внимательно осматривающие проезжающие машины.

– Витя, ты меня слушаешь? – голос Степаныча вернул меня к реальности.

– Да, конечно, – ответил я, стараясь сконцентрироваться. – Работать в стойке, не дать перевести в партер.

Степаныч внимательно посмотрел на меня.

– Что с тобой творится последние дни? Ты как будто не здесь.

Я почувствовал укол вины. Степаныч заслуживал правды, но я не мог ему ничего рассказать.

– Просто волнуюсь перед финалом, – соврал я, ненавидя себя за это.

Прибыв на стадион, мы сразу столкнулись с усиленными мерами безопасности. У входа стояли вооруженные охранники, тщательно проверяя документы у каждого входящего. Я заметил, как один из охранников особенно внимательно изучал мое удостоверение.

– Волков, ты чего застыл? – голос Степаныча заставил меня вздрогнуть. Я быстро отправился следом за ним.

– Да так, задумался, – ответил я, натягивая куртку для самбо.

Выйдя в коридор под предлогом размяться, я внимательно осматривал каждый угол. Возле технических помещений я заметил двух мужчин в штатском, их цепкие взгляды следили за каждым моим движением. САВАК? Или люди Андрея Николаевича? Я не мог быть уверен.

Вернувшись в раздевалку, я начал разминку. Степаныч помогал мне, осторожно растягивая мышцы.

– Как колено? – спросил он, осторожно сгибая мою ногу.

Я поморщился.

– Терпимо. К началу схватки будет в порядке.

Степаныч покачал головой.

– Смотри, не геройствуй там. Если почувствуешь, что не можешь продолжать – дай знать.

Я кивнул, зная, что никогда этого не сделаю. Слишком многое стояло на кону.

Когда пришло время выходить на арену, я сделал глубокий вдох, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. Гул толпы нарастал с каждым шагом.

Выйдя на ковер, я увидел своего соперника – Кендзи Танака. Он был чуть ниже меня, но его мускулистое тело говорило о годах упорных тренировок. Его темные глаза встретились с моими, в них читалась решимость и уверенность в победе.

Судья, невысокий мужчина с аккуратно подстриженными усами, подозвал нас к центру ковра.

– Борцы, готовы? – спросил он на английском.

Мы оба кивнули. Я чувствовал, как адреналин начинает разгонять кровь по венам, немного притупляя боль в колене.

Судья поднял руку, готовясь дать сигнал к началу поединка. В этот момент я быстро осмотрел трибуны, пытаясь заметить что-нибудь подозрительное. Мой взгляд остановился на группе мужчин в темных костюмах, сидящих в VIP-ложе. Среди них я узнал человека, чье фото показывала мне Фарида – Мохаммад Реза Амини, заместитель министра иностранных дел.

– Начали! – голос судьи вернул меня к реальности.

Кендзи Танака сразу же пошел в атаку, пытаясь сократить дистанцию. Я отступил, сохраняя равновесие и готовясь к контратаке. В этот момент я понимал, что настоящая схватка только начинается, и она будет гораздо опаснее, чем любой спортивный поединок.

Глава 26

Путь самурая

Кендзи Танака стоял у окна своего номера в отеле «Эстегляль» в Тегеране, наблюдая за мерцающими огнями ночного города. Завтра, ему предстояла финальная схватка чемпионата мира по самбо против советского самбиста Виктора Волкова.

Прохладный осенний ветер проникал через приоткрытое окно, но Кендзи едва ли замечал его. Его мысли были далеко – он погрузился в воспоминания о своем пути к этому решающему моменту.

* * *

10-летний Кендзи сидел в додзё своего отца, Хидео Танаки, наблюдая за тренировкой. Хидео, известный дзюдоист и обладатель шестого дана, демонстрировал ученикам технику броска «учи мата» (подхват изнутри).

– Смотри внимательно, Кендзи, – сказал Хидео, поймав взгляд сына. – Однажды ты станешь великим дзюдоистом, как твой дед и я.

Кендзи кивнул, его глаза сияли от гордости и восхищения. Но судьба распорядилась иначе.

Через неделю Хидео погиб в автокатастрофе. Мир Кендзи рухнул. На похоронах он стоял рядом с матерью, Юкико, крепко сжимая в руках отцовский черный пояс.

– Отец, – прошептал Кендзи, глядя на фотографию улыбающегося Хидео. – Я клянусь, что продолжу твое дело. Я стану великим дзюдоистом, чтобы ты мог гордиться мной.

Спустя месяц Кендзи пришел в местное додзё. Хозяин додзё, сэнсэй Хироши Сато, был старым другом его отца.

– Кендзи-кун, – мягко сказал Хироши, положив руку на плечо мальчика. – Ты уверен, что готов?

Кендзи поднял глаза, полные решимости.

– Да, сэнсэй. Я хочу научиться всему, что знал мой отец.

Хироши внимательно посмотрел на мальчика и увидел в его глазах не только скорбь, но и необычайную силу духа.

– Хорошо, – кивнул он. – Но помни, Кендзи-кун, дзюдо – это не только физическая сила. Это путь к совершенствованию характера.

С того дня Хироши стал для Кендзи не просто учителем, но и вторым отцом. Он учил мальчика не только приемам дзюдо, но и философии жизни.

Быстро пролетело пять лет. Пятнадцатилетний Кендзи уже был одним из самых перспективных молодых дзюдоистов Японии. Он готовился к важному юношескому турниру, который мог открыть ему путь в национальную сборную.

В тот роковой день Кендзи отрабатывал бросок «хараи гоши» (подхват под две ноги) со своим спарринг-партнером, Таро.

– Давай, Кендзи! – подбадривал Хироши. – Сконцентрируйся на движении бедра!

Кендзи кивнул, сосредоточился и начал выполнять бросок. Но в последний момент его нога соскользнула, и он неловко приземлился, выкрутив колено.

Боль пронзила тело. Кендзи упал на маты, схватившись за ногу.

– Кендзи! – Хироши подбежал к нему. – Не двигайся, сейчас вызовем скорую.

В больнице врач, осмотрев Кендзи, покачал головой.

– Мне жаль, но травма серьезная. Разрыв крестообразной связки. Вам придется забыть о соревнованиях как минимум на год, а может быть, и навсегда.

Кендзи почувствовал, как земля уходит из-под ног.

– Нет, это невозможно, – прошептал он. – Дзюдо – это вся моя жизнь."

Хироши положил руку на плечо своего ученика.

– Кендзи, помнишь, что я говорил тебе о духе дзюдо? Сейчас время проявить его не на татами, а в жизни.

Следующий год стал самым трудным в жизни Кендзи. Каждый день он проводил часы на реабилитации, превозмогая боль и усталость. Ночами он часто не мог уснуть из-за боли в колене и страха никогда не вернуться в спорт.

Но Кендзи не сдавался. Он изучал теорию дзюдо, смотрел видео соревнований, тренировал верхнюю часть тела. Хироши поддерживал его, часто говоря:

Кендзи, твой самый важный поединок – это борьба с самим собой. И ты его выигрываешь каждый день.

Спустя год Кендзи вернулся на татами. Его первая тренировка была тяжелой – колено все еще болело, и он чувствовал неуверенность. Но когда он выполнил свой первый бросок через бедро, слезы радости покатились по его щекам.

– С возвращением, Кендзи, – улыбнулся Хироши. – Ты стал сильнее, чем когда-либо.

В 18 лет Кендзи получил черный пояс и право участвовать в международных соревнованиях. Его первый крупный турнир проходил в Париже.

В раздевалке перед соревнованиями Кендзи встретился с советским спортсменом Алексеем Ивановым. Алексей был старше Кендзи на несколько лет и уже имел опыт международных соревнований.

– Привет, ты из Японии, верно? – спросил Алексей на ломаном английском.

Кендзи кивнул.

– Да, меня зовут Кендзи Танака.

– Алексей, – представился советский спортсмен. – Слушай, а ты когда-нибудь пробовал самбо?

Кендзи покачал головой.

– Нет, у нас в Японии это не очень распространено.

– О, ты многое теряешь! – воскликнул Алексей. – Смотри, вот один из наших приемов.

Алексей продемонстрировал прием, это был бросок с захватом ноги.

– Ух ты, – выдохнул Кендзи. – Это… невероятно эффективно.

– Конечно! – усмехнулся Алексей. – В самбо много таких приемов. Если хочешь, после соревнований я могу показать тебе еще несколько.

Кендзи с энтузиазмом согласился. После турнира (где он, кстати, занял второе место) Алексей показал ему еще несколько приемов самбо.

– Знаешь, – сказал Алексей, – Самбо во многом похоже на дзюдо, но у нас есть свои уникальные техники. Например, у нас разрешены захваты ног и болевые на ноги.

Кендзи удивился. Он чувствовал, как в нем зарождается интерес к этому новому для него виду борьбы.

– Алексей, – сказал он, – Спасибо тебе огромное. Ты открыл мне глаза на новый мир борьбы.

– Всегда пожалуйста, – улыбнулся Алексей. – Кто знает, может быть, однажды мы встретимся на чемпионате мира по самбо?

Кендзи улыбнулся в ответ, не подозревая, насколько пророческими окажутся эти слова.

Вернувшись в Японию, Кендзи не мог перестать думать о самбо. Он начал искать информацию об этом виде борьбы, смотреть видео соревнований.

Однажды после тренировки он решился поговорить с Хироши.

– Сэнсэй, – начал он нерешительно, – я хотел бы попробовать изучать самбо.

Хироши нахмурился.

– Самбо? Зачем тебе это, Кендзи? Ты же дзюдоист.

– Я видел некоторые приемы на турнире в Париже, – объяснил Кендзи. – Они… они очень интересные. Я думаю, это могло бы сделать меня лучшим бойцом.

Хироши покачал головой.

– Кендзи, дзюдо – это не просто спорт. Это часть нашей культуры, нашего наследия. Твой отец…

– Мой отец хотел бы, чтобы я стал лучшим, – перебил Кендзи. – Разве не так, сэнсэй?

Хироши долго молчал, глядя на своего ученика. Наконец он вздохнул.

– Я не могу тебе запретить, Кендзи. Но подумай хорошенько. Многие не поймут твоего решения.

Хироши оказался прав. Когда Кендзи начал тренироваться в небольшом клубе самбо в Токио, реакция в мире японских единоборств была неоднозначной.

– Танака предает традиции, – шептались за его спиной.

– Сын Хидео Танаки занимается русской борьбой? Позор!

Даже некоторые из его товарищей по дзюдо отвернулись от него. Но Кендзи не сдавался. Он продолжал тренироваться и в дзюдо, и в самбо, пытаясь объединить лучшее из обоих миров.

– Я не предаю дзюдо, – говорил он тем, кто был готов слушать. – Я расширяю свои горизонты. Разве не этому учил нас Кано Дзигоро, основатель дзюдо?

Постепенно его упорство начало приносить плоды. Кендзи стал показывать впечатляющие результаты на соревнованиях, используя комбинацию техник дзюдо и самбо.

Хироши, наблюдая за прогрессом своего ученика, начал менять свое мнение.

– Знаешь, Кендзи, – сказал он однажды после особенно удачного турнира, – я был неправ. Ты не предаешь традиции. Ты создаешь новые.

До отборочных соревнований на чемпионат мира по самбо оставался ровно месяц. Кендзи Танака, спортсмен двадцати трех лет, подающий большие надежды, завершил вечернюю тренировку в додзё своего наставника, Хироши Сато.

– Отличная работа сегодня, Кендзи, – похвалил Хироши, наблюдая, как его ученик выполняет заключительные упражнения на растяжку. – Твой учи мата становится все лучше. Думаю, ты готов к отборочным.

Кендзи улыбнулся, вытирая пот с лица полотенцем.

– Спасибо, сэнсэй. Я чувствую, что нахожусь в лучшей форме в своей жизни.

– Не забудь завтра принести свои документы для регистрации, – напомнил Хироши. – Я положил их в сейф вместе с твоими медалями и фотографиями отца.

– Конечно, сэнсэй. Увидимся завтра!

Кендзи попрощался и вышел в прохладный вечерний воздух. Он чувствовал приятную усталость в мышцах и предвкушение предстоящих соревнований. Ночной Токио светился неоновыми огнями, и Кендзи решил немного прогуляться перед тем, как отправиться домой.

Он не прошел и квартала, когда услышал вой сирен пожарных машин. Сердце Кендзи сжалось от внезапного, необъяснимого страха. Он побежал в направлении звука, молясь, чтобы его предчувствие оказалось ошибочным.

Но судьба распорядилась иначе. Когда Кендзи добежал до перекрестка, он увидел столб дыма, поднимающийся именно оттуда, где находилось додзё. Он бросился вперед, расталкивая собравшихся зевак.

– Пустите меня! Я тренируюсь здесь! – кричал он, пытаясь пробиться сквозь толпу.

Пожарные уже заканчивали тушить огонь, но было ясно, что от здания мало что осталось. Кендзи стоял, ошеломленный, глядя на дымящиеся руины места, которое было его вторым домом.

– Кендзи! – он услышал голос Хироши и обернулся. Его наставник выглядел постаревшим на десять лет, его обычно аккуратная одежда была в саже и копоти.

– Сэнсэй! Что случилось? – Кендзи подбежал к Хироши.

– Короткое замыкание, – ответил Хироши, качая головой. – Я забыл выключить обогреватель в офисе. Это моя вина, Кендзи. Я… я все разрушил.

Кендзи почувствовал, как его сердце разрывается от боли и отчаяния.

– Сэнсэй, не говорите так. Это был несчастный случай. Главное, что вы в порядке.

Но в глубине души Кендзи понимал масштаб катастрофы. Все его награды, документы, фотографии отца – все было уничтожено огнем. И до отборочных оставался всего месяц.

– Что нам теперь делать, сэнсэй? – спросил Кендзи, чувствуя, как его мечты рассыпаются в пепел вместе с додзё.

Хироши долго молчал, глядя на руины. Затем он повернулся к Кендзи, и в его глазах появился знакомый блеск решимости.

– Кендзи, помнишь, что я говорил тебе о духе дзюдо и самбо? Он не в медалях и не в поясах. Он в тебе. Мы начнем заново. Прямо сейчас.

Кендзи кивнул, чувствуя, как слова наставника зажигают в нем новую искру надежды.

На следующее утро, когда первые лучи солнца осветили Токио, Кендзи уже был в парке Уэно. Он начал с разминки, затем перешел к выполнению ката дзюдо. Его движения были плавными и точными, словно танец.

Закончив с дзюдо, Кендзи начал отрабатывать приемы самбо. Он был так сосредоточен на своей тренировке, что не заметил, как вокруг него собралась небольшая толпа.

– Эй, что это за борьба? – спросил молодой парень, с интересом наблюдая за Кендзи.

Кендзи остановился и посмотрел на собравшихся людей. Он увидел в их глазах искреннее любопытство и интерес.

– Это самбо, – ответил он. – Это вид борьбы, который сочетает в себе элементы различных боевых искусств.

– Выглядит интересно! – воскликнула девушка в спортивной форме. – А можно нам тоже попробовать?

Кендзи на мгновение задумался. Затем улыбнулся и кивнул.

– Конечно. Давайте начнем с основ.

В течение следующих нескольких часов Кендзи проводил импровизированный мастер-класс по самбо и дзюдо. Люди приходили и уходили, но всегда оставалась группа энтузиастов, жаждущих узнать больше.

К полудню в парке появился Хироши. Он молча наблюдал, как его ученик учит других, и его сердце наполнялось гордостью.

Когда Кендзи закончил тренировку и попрощался с новыми учениками, Хироши подошел к нему.

– Кендзи, ты понимаешь, что только что сделал? – спросил он с улыбкой.

Кендзи вопросительно посмотрел на своего наставника.

– Ты не просто тренировался. Ты вдохновил других. Ты передал дух борьбы, который живет в тебе. Это и есть истинное значение боевых искусств.

Кендзи почувствовал, как его глаза наполняются слезами. Он понял, что потеря додзё не означала конец его пути. Это было новое начало.

– Спасибо, сэнсэй, – сказал Кендзи. – Я готов продолжать тренировки. Мы справимся с этим вместе.