Текст книги "Ради тебя (СИ)"

Автор книги: Алена Воронина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Глава 17
Чужая правда

– Это неоправданный риск! – заявил Роттар, вороша длинным прутом дотлевающие угли костра. – Мы ищем иголку в стоге сена! К тому же едва не нарвались на Отрекшихся, и это был не просто отряд, а почти армия. Чтобы ни пели петухи-военачальники в Штормграде, а Южнобережье Альянс упустил. Продули мертвякам чудный край, – маг с отвращением передернул плечами. – Потерян Лордерон… окончательно.

– Кроме того, – подал голос гном, крошивший подвядшую луковицу в крохотный котелок, – королевское и архимаговское «спасибо» душе может и приятно, но сытым не сделает, а тот кошель с золотом, что выдал нам дражайший Кадгар, уже давно под хвостом у дракона.

Ветка, которой паладин собрался подкормить умирающий очаг, треснула в его руках, заставив вздрогнуть всех присутствующих.

С того дня, когда едва дышавший от усталости наниматель отдал приказ и исчез в магических всполохах, прошло почти три месяца. Три месяца они роют землю Хилсбрада, заглянув в Альтеракские горы и даже сунув нос в Серебряный Бор, едва уйдя от Отрекшихся.

Но самое печальное, что всем было ясно – они ищут дым, призрак.

Каждый вечер, кутаясь в плащ, каждое утро, разбивая ребром ладони тонкий ледок у берега безымянного водоема, коими была богата эта земля, Скай уговаривал себя – нужно потерпеть еще один день, и боги сжалятся над искателями истины. Хотя, положа руку на сердце, он не мог уразуметь, почему искать надо за пределами разрушенного Таллока? Может Кадгар ошибся? Какое видение прошлого может дать змея?

Тень Сильваны лишь усиливала непонимание и тревогу.

Единственное, что заставляло его двигаться дальше – собственное упрямство и улыбка Ле, частенько снившаяся по ночам.

Он познакомился с девушкой, когда будучи сильно стесненным в средствах, вступил в отряд графини, решившейся на небольшой рейд в Нагорье Арати. Спорная территория имела дурную славу, а воительнице необходимо было посетить давно заброшенную и облюбованную разбойниками из крепость Стромгард. Зачем?! Отряду не сообщили. Да, собственно, за лишнее знание им и не платили, посему наемники в планы особи с голубой каплей в крови в жилах не лезли.

Поначалу Ле показалась Скаю милой простушкой. В отличие от жрецов, к которым привык паладин, она носила простую одежду, лишенную украшений и вычурности, сшитую, однако, из далеко не дешевой ткани. Оружие не выделялось уникальностью, и наверняка было куплено графиней в помощь своей протеже на аукционе того – же Штормграда, полного ценных вещей, чьи владельцы, заполучив что-то мощнее и серьезнее, сбывали старое, но добротное за хорошую цену.

Золотая коса до пояса, светлая кожа и нежный говорок выдавали в жрице жительницу Болотины и явно не родственницу ее покровительнице, а скорее кого-то из крестьянского-воинского сословия.

Особо опасным сие путешествие паладину не казалось, оттого подумалось ему, что и девчонка – не магический фонтан – замена хорошему лекарю, пока тот либо отдыхает, либо от ран излечивается. Посему и готов был Скай к тому, что вояки будут отпускать шуточки в ее адрес, даже презрев тот факт, что она жрица, а паладин уж не упустит шанса блеснуть остроумием и опытом перед девчонкой, которая, может, дальше угодий своей нанимательницы и не выезжала.

Однако, после пары ночевок-стоянок, паладин понял, что ошибся. Личная гвардия графини, состоявшая из проверенных воинов: людей и дворфов (а лишь малая часть отряда была нанята Симанеллой Белтейн для вояжа за сокровищами, как про себя называл эту авантюру Скай) относилась к жрице с почтением. И ни кто не смел над девушкой ни то что пошутить, наоборот, грозные бородатые мужи– дворфы, первые остряки и скабрезники, относились к ней с уважением.

Скай подивился, но наука, что со своим уставом в чужом монастыре можно и по шее получить, им была хорошо изучена, потому воздержался паладин от замечаний и присмотрелся к девушке повнимательнее.

И она его удивила. Лучистые зеленые глаза умели улыбаться хорошим шуткам и становится серьезными, едва появлялась проблема, мягкий голос твердел, подобно стали его меча, выкованного искусниками – дворфами, когда требовал того момент. А золотой каскад, который жрица порой сушила под жарким солнышком, собирался в крепкий узел, не мешавшей совершать чудеса, даже таким незамысловатым оружием.

Она была талантлива: правильно талантлива с нужной долей амбицией, морем обаяния, удивительного женского, которое многие представительницы ее касты, да и не только ее, забывали (что там говорить, большинство магинь, жриц, воинов-женщин растрачивали себя, заменяя ту удивительную женскую суть жесткостью и, подчас, грубостью, желая быть равными мужчине, своему богу и прочим идолам). Но Лейна умудрилась сохранить трогательную ранимость, мягкость, при этом оставаясь полностью боеспособной.

И хоть после этого похода они не раз пересекались, но всю мощь ее таланта и силы он познал позже, когда они встретились в Пандарии, где девушка стала для многих спасенных ею воинов истинным светочем, а в чем-то даже второй матерью.

Она стала бы прекрасной королевой, Скай был уверен. С таким характером и подходом к окружающим… Ринн не был слепцом или глупцом, пустышку он бы не пригрел на груди.

Скай же осознал это гораздо раньше, как и то, что Ле стала бы прекрасной верной спутницей жизни. Может быть, сердце ее откликнулось бы на его зов среди густых рощ и прекрасных храмов Нефритового леса?! Может быть, если бы он открылся ей, показал, что она ему не безразлична, все сложилось бы иначе?! Ведь при всей своей ветрености и желании погулять паладин чувствовал, что не смог бы отказаться от такой девушки, будь у него шанс. Но он испугался потери собственной свободы, не стал даже пытаться переводить отношения в иное русло, нежели крепкая дружба, потому что боялся сделать ее несчастной, будучи наслышанным от друзей о ее неудачной первой любви. Хотя все это отговорки! Он боялся отказа! Не привык он к ним! А она отказала бы, как бы ни тешил он себя надеждой.

Но хоть времени прошло не мало, и много воды утекло, ему было больно, будто колет тонкой иглой сердце, смотреть как ее рука тогда, на Арене Гурубаши, тонет в огромной ладони Короля. А еще больнее было ныне – разрываться между преклонением перед Великим человеком, королем и полководцем, политиком, и ненавидеть его, как только можно ненавидеть мужчину – соперника, уничтожившего того, кто для Ская был безумно дорог.

Это тоже подстегивало паладина к поискам. Он знал, что ошибочность принятого королем решения и невиновность Ле, причинят боль Ринну, оттого, сжав зубы, он искал подтверждение догадки Архимага, ненавидя себя за то, что опускается в таком деле до столь низменного действа как месть.

* * *

Ле жила одним желанием – быть с сыном. Едва она открыла глаза и увидела Серга с крошечным сопящим малышом на руках, она словно ожила. Душа, так долго блуждавшая в потемках, щурилась от света, а привыкшее к постоянной магической подпитке тело ныло и болело, но все это было переносимо. Отброшено. Не имело значения в сравнении с тем, что ее малыш дышал и двигался.

Знакомство с миром началось для жрицы с рассказа Серга. Полон горечи и боли был этот рассказ. Может быть, солдат и пытался скрыть или смягчить его детали для едва ожившей, но Ле догадывалась, домысливала и приходила в ужас.

Их предали. Ее предали те, кого она и Вариан считали надежными сердцами и верными руками. Ее предал даже Вариан. Это было частью сна-бреда, в котором она пребывала, но разве же не должно было это кошмарное видение раствориться, едва она откроет глаза!

Первым порывом было доказать, как он ошибся, бежать, искать встречи, опасаясь нарваться на весьма «холодный» прием. Ей казалось, что едва он увидит ее с сыном, все сомнения и обвинения исчезнут.

Разум метался, искал выход, ведь они – заложники Сильваны, как же им избежать страшной участи, которую наверняка уготовила Темная Госпожа.

Только все изменил один разговор, заставивший Ле посмотреть на ситуацию, в которой она оказалась, без цветного стеклышка.

Когда в дом, тихо поскрипывая доспехом, вошла сама похитительница, Ле, видевшая Сильвану однажды издали, еще в Пандарии, да еще в своем сне-бреду, которому поначалу не верила, отпрянула… если бы могла, непослушное тело кулем свалилось с лавки. Алые глаза Высшей эльфийки блеснули, та, опустив огромный переливающий лук на стол, помогла жрице вернуться на место и накинуть на ноги одеяло.

– Пожалуй, не стоит падать ниц при каждом моем появлении. Для выражения благодарности есть и другие способы, – красивые губы Ветрокрылой растянула чуть горьковатая улыбка.

– Благодарности? – першение в горле не давало Ле набрать воздуха в грудь.

– Ты была намерена умереть от топора демона, а я тому помешала? – брови Сильваны удивленно изогнулись.

Она говорила на их языке, но чужое проскальзывало: где-то звуки получались жестче, чем надо, где-то мягче, да, чувствовалось какая-то потусторонность, будто тень смерти касалась языка и слуха, но красота голоса никуда не делась. И если Серг содрогался, утверждая, что говорила Королева Отрекшихся замогильным голосом, Ле слышала иное. Да и весь образ Королевы Банши, который складывался для жрицы из чужих рассказов, басен и сказок, мимолетных взглядов, рушился у Ле на глазах. Она была гораздо меньше ростом, чем виделось с другой стороны поля боя, миниатюрная, движения ее были плавными, грациозными и точными. Даже сейчас она оставалась истинной эльфийкой, суть которой не уничтожила даже смерть.

– Нет, не намерена была, – просипела жрица. – Хотя теперь думаю, не зря ли меня не настигла вечность там, она была бы более милосердна, чем та, которую мне уготовили вы.

– Полагаешь, я хочу твоей смерти? – Сильвана усмехнулась. – Если бы это было так, мне вряд ли бы пришлось утешать Скульд, которую ты напугала хлеще загробной жизни.

Смутные воспоминания о величественной вал’кире, заставили Ле с трудом сглотнуть.

– Так … это был не бред? – пролепетала женщина, удивленно взглянув на собеседницу, которая усевшись на лавочку у окна и закинув ногу на ногу, внимательно изучала содержание какого-то свитка.

– Нет, не бред. И должна в данном случае высказать свою уже благодарность – ныне те, кто умеет воскрешать – большая ценность. А для меня так они вообще бесценны! – неопределенно пожала плечами Сильвана.

– Зачем все это? – пальцы Ле судорожно сжали одеяло.

– Хотела предложить Ринну выгодную сделку, – свиток с шелестом свернулся в трубочку и упал на стол перед Королевой Банши, – он получит бы назад жену и ребенка. Я – земли и покой.

Горький смех вырвался из уст некоронованной жрицы.

– Вряд ли у вас получится, если, как оказалась, для всех я – предатель, желавший убить сына короля и завладеть престолом.

– А вот твой телохранитель убежден, что тебя подставили, – хмыкнула Сильвана. – Мне кажется, ты еще не готова к разговору. Тебе стоит окрепнуть и рассмотреть ситуацию со всех сторон.

– О чем вы? – голова потихоньку начинала болеть, от того жрица закрыла глаза и глубоко вздохнула.

– О мести, милая, – алые глаза блеснули.

– Зачем мне мстить мужу, если я могу попытаться убедить его, что я не совершала преступления, в котором меня обвинили? – Ле все же пришлось открыть глаза.

– Да, ты права, зачем? – Сильвана покачала ногой, запрокинув голову. – Вот прибыла ты в Штормград, вся такая счастливая и живая, забудем про мою роль в этой постановке. Так вот, прекрасная дева с ребенком на руках, невинная. Ворота большого каменного города распахиваются, трубы трубят, и… Тебя утыкали стрелами. Ты же предатель. Ринн не умеет прощать, а тех, кого он не прощает, он не станет слушать. Тебе ли не знать?!

Ле перестала дышать.

– И это, если не говорить о том, что ты еще с трудом докажешь, что ты – это ты! Светлая магия более тебе не подчиняется. Сознательно или нет, ты стала Темной.

– Это не правда! – взорвалась жрица.

– Правда. Или ты не помнишь, как перемещалась клубом темного дыма? Уверена, твои таланты простерлись гораздо дальше. Я дам тебе учителя, он покажет тебе, на что способна Тьма.

– Она причиняет мне боль, – воспоминания о попытке сбежать от Королевы воскресили ощущение боли, которое зарождалось каждый раз, как мир менялся, и, оказывается, Ле становилась туманом.

– Так же как и Свет моим жрецам, – покачала головой Сильвана. – Теперь ты понимаешь, каково для них отстаивать свое право на существование, обращаясь к Свету, чтобы лечить союзников.

Ле вздрогнула и подняла глаза на Королеву Банши. Сильвана вздохнула и, встав, переместилась на скамью, где полулежала жрица.

– Ты изменилась. Даже выглядишь теперь как … – Темная с сомнением посмотрела на жрицу, оценивая, способна ли та принять правду, – Отрекшаяся. Как, по-твоему, отреагирует Король Штормграда и весь его народ, признающий нас мировым злом?

Темная госпожа замолчала, она не ждала ответа, он и так был очевиден.

– Ты для них королевой уже не станешь, твой вид и тень предательства всегда будут с тобой. Одни поверят, другие нет. Но ты можешь восстановить справедливость, – губы Сильваны на мгновение превратились в ниточку. – Уничтожить того, кто лишил тебя твоего славного мирка. Подумай, Лейна! И если ты согласишься, я даже предложу тебе свою помощь!

– А вам это зачем? – вышло грубо и резко для воспитанной супруги короля.

– Затем, что я знаю, что такое предательство, что такое унижение и что такое смерть. Нельзя простить такое. Ведь жрицы стоят за истину, не так ли?

– Это причинит вред Вариану?

– Он сам избрал свой путь, как и Артас, – вот теперь голос Сильваны стал действительно замогильным. – А ты… – она вдруг запнулась. – У тебя есть сын. Мне не было даровано даже этого.

* * *

– Мы нашли тело Садидаса, – отрапортовал Скай заклубившейся над магическим передатчиком дымке. – Точнее его могилу в чаще недалеко от границ Серебряного Бора.

– А Королева? – голос мага был едва различим.

– Ничего, – Скай покачал головой. – Его могилу мы обнаружили по жреческому кулону. Он висел на ветке вкопанной в землю.

– Кулон? – глухо пробормотал туман голосом Архимага. – Отлично, Слава Богам! Жду вас и вашу находку в Штормграде. Я думаю, теперь у нас появилась надежда узнать хоть часть правды о том, что случилось в ту ночь в Таллоке.

Глава 18
Сомнения

Большой серебряный кубок наполнился рубиновым вином до самых краев, но Кадгар, не став наслаждаться вкусом напитка, сделал большой глоток и снова занялся изучением переданных ему сведений о продвижении Железной Орды.

Жизнь мага была богата событиями, и его уже сложно было чем-то удивить, но боги каждый раз придумывали новые способы. Вот и сейчас, столкнувшись с новым артефактом, Кадгар поражался, как же много тайн еще сокрыто в их родном Азероте, а что уж говорить про иные миры?!

Но еще больше тайн хранят души тех, кто эти миры населяет!

Некому теперь спросить бронзового дракона, почему он помог бежать и дал в руки Отвергнутого собственным народом Адского Крика оружие немыслимой силы. Власть над будущим – ключ от времени. Может, мудрое сердце дракона подсказало ему, как предотвратить что-то более страшное, движущееся на их мир, все же ящеры были защитниками Азерота, а может… он тоже был предателем, каких сейчас много.

Эти мысли не давали Архимагу спокойно спать, заставляли метаться по свету, такому знакомому и такому непохожему ныне на тот, что хранился в его памяти. Но, как ни странно, попытка Гарроша переиграть историю орков, не дав им коснуться Скверны, сделала возможным выживание союзников Альянса – дренеев. И может быть, у них появится шанс загнать зло в его собственный мир.

Жаль лишь, что защитникам приходится сражаться не только с Легионом, но и с демонами в душе.

Его король бросил все силы на укрепление границ, налаживание старых связей, усиление армии и флота. Кадгар знал, каждый раз Вариан, холодея, позволял сыну отправляться на опасную миссию, дабы выполнить свой долг. Король знал, что иного выхода нет, но случившееся с женой отравило его отношение даже к тем, что прошел с ним рука об руку не одну кровавую битву.

Кадгар помнил разговор с Варианом, когда тот отринул даже мысль о невиновности Лейны. А у самого мага не было на руках достаточных доказательств того, что в обвинениях можно усомниться. Но чем больше проходило времени, тем чаще сам Архимаг ловил себя на мысли, что теряет уверенность в том, что женщина не замешана в делах с демонами. В конце концов, мир видел и не такое!

Добавил масла в огонь и разговор с Астерой.

Кадгар с уважением относился к Его Преосвященству, считая, что долг жреца – нести своей пастве утешение, а в суровые времена это непростая задача. Посреди жестокости, безысходности и ужасов войны давать надежду и веру в Свет и добро все сложнее.

Но Астера обладал множеством талантов, и самое главное – он умел говорить, обращаясь к самым светлым уголкам души, и его слова заставляли порой самых отпетых преступников каяться.

Орден под его управлением расцвел за последние годы, став для Королевства людей помощником, спасителем, дарившим Свет. А на поле боя наделенных магией врачевания жрецов сложно было переоценить. Много появилось в Ордене молодых и талантливых… Таких как Лейна Ринн.

Разговор с жрецом состоялся, едва Кадгар сумел перевести дыхание после встречи с королем. Его Преосвященство как раз прибыл во Дворец с просьбой о помиловании одного преступника, тот покаялся и сказал, что вступит в ряды Ордена служить Альянсу, и сообщит множество важных сведений.

Увидев уставшего, бледного мага, Астера поспешил навстречу. И хоть целительная магия ничем тут помочь не могла, Верховный Жрец все же влил толику жизненной силы в ослабевшего Архимага, а это вкупе с твердой рукой и верным плечом было для Кадгара лучшим лекарством.

– Друг мой, я понимаю, как тяжела твоя ноша и как важная твоя цель, но, поверь мне, ты нам нужен живым, – покачал головой Астера, помогая Кадгару устроиться в кресле в небольшом зале недалеко от сада. Здесь было свежо, пахло цветами и влагой от только что натертого до блеска пола.

Кадгар облегченно вздохнул, пытаясь расслабиться.

– Некогда, друг мой. С Дренора тянет смертью, а смерть эта воняет Скверной, только еще более сильной и опасной, нежели та, что мы имели несчастье узнать.

Его Преосвященство покачал головой.

– Да, я тоже чувствую, – лицо мужчины озарила грустная улыбка. – Мне иногда кажется, что Боги не проверяют нас на прочность, друг мой, а играют – бросок костей, который решит нашу судьбу, будет вот-вот сделан. Ты не смотри так удивленно. Я верю в Свет. И опыт давно говорит мне, что не моему скудному уму задаваться вопросами «зачем» и «почему». Но когда страдают невинные, сердце не может молчать.

Кадгар вздохнул.

– Ты уверен друг мой, что Ко… Лейна была предателем?

Кадгар хорошо знал характер и доброе сердце Астеры, твердость и силу его характера, и был уверен – жрец не солжет, он ни разу не дал повода усомниться в себе.

Архимаг мало знал о его семье. Астера о ней не распространялся. Возможно, в том был смысл, потому что кровь тех, кто любит сумерки и шелест листвы Изначального Древа, пела в венах жреца. А эльфы умеют хранить тайны, особенно личного свойства. Может, его мать или отец были благородных кровей, но судьба, не позволив соединить их жизни, даровала им ребенка, которому пришлось самому пробивать себе путь, а может, они погибли, и Астера не помнил их, мало ли таких случаев!

Но молодой мужчина, Кадгар знал об этом по слухам, пришел однажды еще к прошлому Верховному Жрецу просить взять его в ученики. Тот с сомнением отнесся к юноше, но был очарован его верой и одухотворенностью, а также тем, что Свет отвечал на призыв молодого претендента. И хоть оказался он не таким сильным магически, но умение управлять и направлять дало Астере возможность встать во главе Оплота веры для всех тех, кто верил в Свет.

– Я бы отдал жизнь за то, чтобы ошибиться, друг мой.

– Что же могло заставить ее пойти на такое? Ведь сослуживцы, семья отзывались о ней очень хорошо, – Кадгар непонимающе покачал головой.

– Трудно сказать. Может быть ревность. Она понимала, что ее дети не смогут наследовать трон Штормграда. Андуин и его отпрыски будут первыми на линии. Таков закон. Может, жажда власти – ты знаешь, как может захлестнуть и потянуть на дно огромная сила в руках, та, которую человек может оказаться не готовым принять. Простая девочка получила короля, его любовь и целое королевство в придачу. Такие дары ломали и более сильных. Может, она отчаялась и повредилась рассудком, ища спасение в союзе с демонами. А может, Скверна решила использовать старые методы. Вспомни Медива…

Тупая игла кольнула сердце Кадгара.

– Ты доверяешь тем, кто говорит о ее стремлении к власти?

– Безоговорочно, – мрачно кивнул Верховный Жрец. – Сам Свет благословил этих людей своей силой. Их деяния во благо всего Азерота сложно не учитывать. Им не было смысла лгать.

– Но не слишком ли ты строг был, отправив их в глухомань сейчас, когда важна каждая капля силы и Света?

– Я был слишком мягок! – сложил руки на груди Астера. – Потому что призванные защищать веру и людей, они решили пустить все на самотек, некоторые притворились, что не поняли, на что намекает Королева. Если бы они не молчали, мы могли бы попытаться спасти Лейну и ребенка.

– А как же ее помощник? Он же должен был быть в курсе, наверняка докладывал тебе.

– Его просчет еще страшнее других. Но едва осознав, что королева задумала, он написал то самое письмо, он отдал жизнь за принца. И все равно, я не уверен, что он искупил свою вину перед вечностью.

Мужчины замолчали надолго, каждый думал о своем.

– Ты уверен? Еще можно попытаться восстановить ее честь и доброе имя? Те, кому она была дорога, не уверены, что-то, что говорят о Лейне – истина, – Архимаг поднялся, и плащ, укрывавший его плечи, упал к его ногам, он стоял, опершись на спинку кресла, и смотрел в глаза жрецу, ища в них ответы на свои вопросы.

И ему ответили ясные серые глаза.

– Мы не верим в предательство близких до последней слезы, а порой и до последнего вздоха. А некоторые так и не узнают при жизни, что предали их самые дорогие.

После этого разговора прошло уже достаточно времени, и Кадгар сам стал на сторону тех, кто видел в Лейне предателя, надеясь лишь, что она была одержима Скверной, обманута ей, как и его учитель, это единственное, что могло бы сгладить ее грехи.

Сообщение отряда, который он нанял для помощи в расследовании, пришло неожиданно. Если честно, Архимаг под гнетом проблем уже и забыл про влюбленного паладина. Читай книги на Книгочей. нет. Поддержи сайт – подпишись на страничку в VK. Но Кадгар знал, что поставив точку в этом деле, пусть и призвав сильную старую магию, он окончательно уверится в истинности слов всех участников этой истории, и возможно, если окажется, что Королева была подчинена Скверне помимо ее воли, это станет для короля утешением.

* * *

– Вы не так направляете энергию, госпожа!

Мужчина, стоявший перед Ле, был набором противоречий. Мертвый и живой, светлый и темный, когда-то знатный дворф, чью душу отняла Плеть, ныне он был сильным жрецов в Армии Королевы Отрекшихся.

Что, однако, не помешало ему помнить в загробной жизни, что любит он хорошо одеваться и покушать. Хотя, то, что он ел, Ле предпочитала не выяснять, точнее не столько что, сколько как.

Как пища и вода живым, умертвиям требуются для поддержания существования свежая кровь и мясо. Почтенный Горик каннибалом не был, считая, что жрецы даже после смерти не имеют право осквернять себя подобными кровавыми пиршествами. Потому, по слухам, которые распространял ни кто иной, как Серг, который не упускал ни единой возможности посмеяться над дородным даже в посмертии дворфом, вкушал тот свежайшее оленье мясо с серебряной тарелки с витыми приборами.

А вот Ле поначалу дивилась изысканности одежд жреца: хорошая ткань, добротные сапоги гномьей работы. И даже припомнила, что она слышала о Горике, впервые за огромное количество времени, прыснув в кулачок от смеха. Серг попытался вызнать у женщины, что же ее так рассмешило. Но во времена войн с Артасом Ле была все же слишком мала, чтобы знать правду из первых уст, а смерть Горика Ненасытного была столь нелепа по помнившимся из книг описаниям, что жрица предпочла держать эту информацию при себе, дабы не дать повод Сергу обидеть бедного дворфа, который был весьма чувствителен к насмешкам.

Что и говорить, жрец оказался прекрасным учителем той магии, которая ныне откликалась на зов Лейны. Но даже при всем его профессионализме учение давалось ей через сжатые зубы и едва слышные стоны, ведь она училась подчинять не только силу, но и привыкать к боли, которую магия несла с собой. И боль росла пропорционально уровню заклинаний, познаваемых жрицей.

Однако же самым болезненным было призвание Света, но она остервенело, обливаясь потом, почти задыхаясь, продолжала, превозмогая боль и слабость, обращаться к тому, во что верила. Это было ее проклятием. Каждое утро Ле обещала себе прекратить бесполезное занятие, но каждый вечер, едва уложив Сильвера и удостоверившись, что Отрекшиеся ушли, а они никогда не оставались ночевать в доме, предпочитая флигель у ворот (возможно, потому что не спали вовсе), а Серг занял свой пост возле покоев жрицы и ее сына (солдат выполнял возложенную на него миссию, но оба они понимали, что если Сильвана изменит свое решение – их ничто не спасет) Ле отчаянно звала такую родную магию, бывшую для нее олицетворением доброты и тепла.

Звала…

Но в какой-то момент Лейна с ужасом осознала, что зовет не Свет, а Вариана.

Жрица почувствовала в тот миг, что ее будто окатило кипятком. Боль, но уже не магическая, нахлынула с такой силой, что женщина сжалась в комочек на кровати рядом с любимой крохой и тихо заплакала.

Он прилюдно проклял жену…

Поведал об этом шпион Сильваны, и жрица бы не поверила человеку на службе умертвий, но Отрекшиеся поймали на границе Серебряного Бора группу разбойников-людей. Они были так испуганы, что на вопросы о людском королевстве отвечали охотно, надеясь, что честность сыграет им на руку и их хотя бы не обратят в умертвия. Они подтвердили слова шпиона. Им лгать нужды не было.

Лейна тогда стояла там, среди слуг Королевы Банши, и пойманные не отличили ее от Отрекшихся. Хотя глаза их метались по толпе палачей и дознавателей, в поисках спасения и поддержки.

У одного из них среди хлама, что хранился в седельных сумках, нашелся свиток с королевским гербом, который разбойник сдернул с одного из домов, где-то в Сумеречном Нагорье. Он гласил, что королевским указом все пособники некоронованной Лейны, что не выдали себя добровольно, будут найдены и казнены, без суда и заступничества.

Неужели и Сима? И она тоже! Она знает семью Ле и ее саму долгие годы! Она бы не поверила! А ее семья! Отец! Мама! Никана! Если Вариан верит, что Ле предала его, он же мог…

Эти мысли не давали сосредоточиться, сводили с ума.

Она бы уже сорвалась и бежала бы в Болотину… только бы знать!

Тогда же под мерное дыхание ее сына, слезы жрицы высохли, и сердце наполнила тьма, которая не приносила боли. Решимость воцарилась в ее душе.

Если король посмел обидеть ее родных или отыграться на Симе, она … она…

А что она сделает?

Ничего! Она получит застенки, пыточные, куда если и спустится Король, то только посмотреть на ее страдания. Сильвана права. Он не умеет слушать. И она знает это, как никто другой. Ведь Ле видела, усилия скольких друзей требуются чтобы сдвинуть скалу по имени Вариан Ринн.

Жрица начала погружаться в тьму, сама того не понимая. Обида, злость и… вот-вот… ненависть! А что лучше всего утоляет ненависть? Месть! Если даже Свет молчит, может, так он соглашается?!

Одиночество, тишина и безысходность плохо влияют на души людей. И кто бы знал, чем бы все это закончилось, если бы однажды ушей Ле, гулявшей с малышом недалеко от дома, ни коснулась восхитительная мелодия. Она лилась, точно слезы и в тоже время было в ней столько силы и нежности, страсти и боли, что жрица застыла, вслушиваясь в пение.

А потом ноги сами понесли на звук. На пригорке, обращенном к крохотной долинке с озерцом и черным лесом, полным тишины и едва уловимого шепота, сидела Сильвана. А вокруг нее парили призраки. Прекрасные женщины чьи пронзительные голоса касались самой души. Может, они и пели для Ветрокрылой, но будто бы и не видели ее. И все вокруг заполнялось дивными голосами высокорожденных.

Рука Ветрокрылой Банши, затянутая в тонкие перчатки и выделанной кожи, с хрустом сжимала лук. Она тоже ничего не видела вокруг, погруженная в думы. И те приносили ей немыслимое количество боли, судя по зажмуренным алым глазам.

Сильвер спал на руках у Ле, его не тревожили звуки странной и страшной песни полной увядания и тлена. Жрица даже боялась порой за сына, никто не мог ответить ей, как огромное количество магии, что он впитал, развиваясь в ее утробе, сказалось на нем. Но то, что даром это не пройдет, Ле была уверена. Ей достаточно было взглянуть на себя в зеркало, чтобы понять – они теперь с сыном почти как Отрекшиеся. Они – Отверженные. Отверженные всеми, кто мог бы любить и лелеять их.

Ле не стала тревожить королеву Банши, и пошла вдоль крохотного ручья, и каждый шаг все четче обрисовывал ее судьбу.

Она уже потеряла Свет, потеряла любовь мужа и даже себя саму. Но она не готова потерять еще и душу, а вместе с ней и сына.

Она постарается найти способ доказать всем и каждому, что нет ее вины в случившемся. Она обретет силу, научится, как училась раньше, управлять ею. Она сделает это не только ради Сильвера и себя самой, но и ради страны, потому что нельзя давать предателю возможности возрадоваться своей победе. Он и так ею тешился долгих месяцы. В конце концов, она давала клятву защищать. И, так или иначе, она свой долг выполнит. Вот только, что делать с королевой Банши?

Ле прекрасно понимала, в битву против Ветрокрылой и ее армии надо идти не в одиночку. Попытаться сбежать? Они в сердце Лордерона, вряд ли у них есть шанс уйти дальше, чем на милю от дома. Договориться? Можно оказаться пешкой в игре Банши, даже не осознав этого.

Так что же делать?

Утром, будто почувствовав настроение Ле, прибыла Сильвана.

Едва увидев жрицу, Банши заметила:

– Твой взгляд и весь твой облик изменились. Мне, как следопыту, хорошо знакомо, когда волчица из загнанного зверя обращается в ощерившуюся хищницу.

Ле аккуратно передала Сильвера в руки Серга, находившегося в полном недоумении, но солдат подчинялся безропотно.

Банши изучающее глядела на жрицу, ожидая ответа.

– Я не встану на сторону Отрекшихся.

– Это я поняла уже давно, – улыбка растянула губы Сильваны, приятно, когда интуиция не дает сбой, в отличие от демоновой машины гномов для рытья тоннелей, которую никак не могли собрать ее слуги в Подгороде.