Текст книги "Ради тебя (СИ)"
Автор книги: Алена Воронина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)
И лишь человек, лежавший на кровати, выбивался своей болезненной худобой, желтоватой кожей, седыми волосами, любовно расчесанными матерью, хрипловатым дыханием.
– Ресал! – позвал король, склоняясь над больным.
– В-ваше Величество, – тихо прошептал тот. Губы его дрожали, глаза открылись.
Воин бы склонился в поклоне, но лишь веки опустились в знак приветствия.
– Рад видеть тебя, друг мой. Я и не знал о твоей судьбе. Мне доложили, что ты и твоя сестра, вы… погибли.
– Лучше б так и было, – слезы покатились по морщинистому лицу еще молодого мужчины, он ведь был младше короля. – Я столько просил о смерти, но разве собственные родители предадут свое дитя.
– Да, друг мой, любовь порой безжалостна!
– Мой король, – глаза мужчины от которого, кажется, остался лишь остов, как от корабля налетевшего на мель, и закончившего свое существование, сломавшись попалам, загорелись лихорадочным огнем. – Сколько лекарей я видел за десять лет. Ни один не сказал ничего обнадеживающего, скольких я уговаривал дать мне яд, но не один не согласился. Но тебя, мой король, я имею права просить о милости, – он бросил взгляд на отца, плечи старика затряслись. – Прошу, мой король, твой меч приносил свободу твоему народу и смерть его врагам. Достойное оружие. Ты – наш светоч, ты шел туда, куда боялись идти многие, ты побеждал тех, кого никто не пытался победить, убегая в страхе. И я следовал за тобой и моя сестра тоже. Сейчас же прошу тебя, дай своему верному воину покой.
– Друг мой… – Король склонил голову.
– Молю. Моих сил больше нет! Я не верю в это, никогда не верил. Астис верит, как одержимый. Он все не может простить себе, говорит, что это его вина, что будь он там, в Хиджале, этого бы не случилось, – Ресал задохнулся, закашлялся, подбородок его затрясся. Он не знал, похоже, что его брата больше нет.
Едва отдышавшись, больной опять заговорил свистящим шепотом, будто впал в безумие.
– Астис все твердит, что нашел способ, что ему пообещали помочь, что темная магия спасет, переселит меня и сестру в тело живое и здоровое! – он вдруг засмеялся. – Думает, я соглашусь на это, что я способен буду убить невинного ради собственной жизни!
Кашель едва не заставил его задохнуться, мужчина забился в агонии
– Но я не пойду на такое и Кали не пойдет! Прошу, дай нам покой!
– Сын… – взмолился отец.
– Нет! Нет! Прошу!
Король откинул одеяло, схватив руку Ресала, которая когда-то держала меч во славу Альянса.
– Я клянусь тебе, что исполню твою просьбу, друг мой, но сначала тебя осмотрит мой хороший друг, он спас моего сына! Он способен творить чудеса!
– Нет, нет! Астису сказали, что только переселение души спасет нас! Я против! Против! Жрицы и воины должны защищать народ, а не губить его! Прошу, молю! Если ты уйдешь…
Король обхватил руками лицо мужчины.
– Король держит свои обещания, Ресал! Тебе ли не знать!
Мужчина хватал ртом воздух, граф спешно раскрыл один из пузырьков и поднес к лицу сына, тот хотел бы уйти от тонкой стройки поплывшей к нему, но не мог даже покрутить головой, и вскоре глаза его закрылись, щеки, пылавшие огнем, стали тускнеть.
– Завтра к вам придет друид, его зовут Каристраз. Если он не сможет помочь, я выполню свое обещание.
Граф сглотнул, глаза его наполнились слезами.
– Вы знали о том, что Астис искал способы помочь родным? Вы знали о переселении души?
– Нет, сын последнее время был словно чужой, – покачал головой старый воин. – Он будто сам обезумел. Астис очень любил брата и сестру. Может, то что он видел и свело его с ума.
Больше король не стал спрашивать, сердце его сковала боль.
Астис отдал жизнь Ле и их ребенка ради жизней брата и сестры, и тем, кто обещал, но так ничего и не сделал, был Астера! Король теперь был в этом уверен. Только Верховный Жрец мог это сделать, только его силы бы хватило, только он бы на это никогда не пошел, ибо нельзя лишить жизни одного ради жизни другого. Это закон, который сам Астера поклялся чтить! Лжец и предатель, сыгравший на чувствах несчастного.
Посреди пустоши, в которую обратилось его сердце, сплошь покрытой льдом и снегом, вспыхнуло обжигающее пламя ненависти. Меч умоется кровью предателя и лжеца.
Осталось поговорить с одним из жрецов, которых Астера отослал далеко, заставить сказать правду. Чтобы быть уверенным! Уверенным, что Астера – предатель. Уверенным, что Король навечно проклят, и проклятье это лишает Вариана самых дорогих ему людей.
Глава 23
Полет
Солнце купало в благости Нагорье Арати, согревая холодные северные ветра, рвавшиеся на его просторы, обращая опасных врагов в союзников, вращавших силою своей огромные жернова мельниц.
Когда-то это была земля людей, последним самым ярким их потомком был Андуин Лотар, наставник Вариана, чье имя Ло’Гош дал сыну. Исчезнувший народ, потерявший свои корни…
Много в истории человеческих королевств темных пятен, страшных ран, того, что хотелось бы забыть, и того, во что с трудом верилось. Скольких лишились люди земель, сколько погибло и пленено детей. И не видно потерям конца. Да, есть и хорошее, но часто цена таких побед непомерна.
Тяжесть расставания со Скаем, Роттаром и Аликом была поистине непередаваемой. Ле будто теряла каждого из них. Страх больше не увидеть друзей заставлял слезы застилать глаза, а сердце сжиматься.
– Это ведь мой долг! – не могла успокоиться жрица. – Почему? Почему вы должны рисковать?
Скай улыбнулся, глядя на мечущуюся Ле, его руки остановили жрицу на очередном круге, которые выписывала молодая женщина, и крепко обняли.
– Ты и так достаточно сделала, Мышка, ты выжила! Лучшего ответа на твой вопрос не найти. И к тому же ты никогда не умела толкать речи и быть в центре внимания, а я, как ты понимаешь, для этого рожден. И ты обещала!
– Болтун! – насупилась жрица. – Ты… приедешь когда-нибудь?
– Да, – он сказал это твердо, уверенно, без сомнения.
– Ты обещаешь беречь себя и этих двух оболтусов? – Ле крепко обняла Ская.
– Это еще вопрос, кто кого беречь будет! – расплылся в улыбке Алик, а улыбался гном редко.
Она обняла каждого, каждому подарила частичку Света, которого в душе вдруг стало вдосталь.
Всадники тронулись, но паладин вдруг осадил лошадь и вернулся обратно к отряду.
– Дай мне голубя! – его рука указала на крохотную золотую птичку на поясе.
Ле удивленно округлила глаза, но подчинилась. Золотая птаха Света перекочевала в ладонь Ская, которой он, отдав честь, махнул на прощание.
После случившегося в Таллоке у Ле только и остались из прошлой жизни что этот голубок и кольцо короля. Посох ее был уничтожен еще тогда, в порту, сгинув под копытами демонов и в огне пожаров.
И вот с гиканьем трое всадников понеслись на запад, а отряд гномов, дворфов, охотника Давриша и друида Истиары, Ле, Серга и маленького Сильвера направился на юг к входу в 'тайное метро'
Идти пришлось пешком, но недолго, уже к обеду они достигли величественных скал, чьи склоны скатывались прямо к реке, несущей свои воды в Забытое море.
Темная ткань скрыла от глаз девушки-лекаря, эльфа – охотника, Ле и Серга мир, заставив их идти, держась за веревки, но едва под ногами зашуршали камни и почувствовался уклон, повязки сняли. Сильвер же, которого на время перехода с завязанными глазами взял на руки один из самых крупных гномов, наотрез отказался возвращаться и с упоением копался и дергал розоватую бороду своего носильщика, пока не уснул.
Темнота пещеры была разбавлена редкими синеватыми магическими факелами, гномы хорошо ориентировались под землей и без них, а вот остальным это помогало не спотыкаться на каждом шагу. Разве что ночным эльфам повезло чуть больше.
Спуск был долгим, но, что удивительно, воздух не был спертым, дышалось вполне приемлемо для глубоких пещер. Ле переживала за Сильвера, но сын спал на руках, то у нее, то у Серга и не подавал признаков беспокойства.
Низкие каменные своды и полы были выровнены, проход хоть и неширокий, но не грозил поцарапать локти.
– Мы уже идем под рекой, – нарушила молчание друид.
– Да, – кивнул один из провожатых, а надо отметить, что не весь отряд отправился сопровождать путников. Лишь трое гномов были вместе с ними. Калегран и остальной отряд остались в Арати.
– Я чувствую ее силу, заточенную в скалах мощь, – девушка вдруг улыбнулась.
Высокая эльфийка подняла пальцы и коснулась свода тоннеля.
– Как будто питаешься силой, – девушка блаженно вздохнула.
Глаза ее, потускневшие после схватки с Ордынцами, вспыхнули голубоватым сиянием.
– Вот ведь бесстыжее племя, везде ему природа помогает, – дружелюбно пробурчал один из гномов.
– Дав, ты как? – обратилась к Давришу Истиара.
Для охотника терять питомца все равно, что родственника близкого. Змей жил при эльфе более десяти лет. Тот приручил его крошечкой, воспитывал, защищал. И теперь разрушенная связь не скоро даст возможность опять собраться с силами для того, чтобы начать все заново.
– Жить буду, – голос эльфа, обычно отличающийся мелодичностью, был сипл и низок.
– Мне жаль, что мы не смогли ему помочь. Он погиб не напрасно. Как воин, – горестно вздохнув, будто попросила прощения жрица.
– Я не виню вас. Это бой и это жизнь!
– Эх, питомцы, – один из гномов покачал головой. – Жалко их! Мне вот отец говорил, что лучшие питомцы – и механическая курица и бочонок эля.
Давриш тихо зарычал, но гному хоть бы что.
– Нет, серьезно. Не умрет, не предаст. Главное, запасы топлива перед выходом пополнять.
– Мы всё поняли, – в голосе Серга послышалась улыбка. Гномы тактом не отличаются, то рост им не нравится, то вес… А главное, язык у них без костей да с моторчиком.
* * *
Грифонов, поблескивающих золотистым оперением, готовили к скорому вылету: мастер крепил седла и сумы, наставлял птиц, а те тянули к нему острые загнутые крючком клювы и тыкались, как ласковые щенята, огромными головами в плечо.
Безумно голубое чистое небо манило простором и свободой. Скай любил летать. Мальчишкой он завидовал драконам, тем, кому и так принадлежала честь созидания, честь хранить землю, и в награду за их труд им даровано целое небо и крылья.
Однажды его отряд занесло в Дарнас, чтобы с подкреплением выдвинуться к горе Хиджал. И Скай, конечно же, схлестнулся с новичками, как ни странно, подобное поведение, хоть и предполагает определенную ломку и привыкание к шуточкам и подколам, но сплачивает гораздо быстрее, либо разводит навсегда. Но грусть в том, что молодой Скай склонен был к авантюрам и поспорил он с пришлым следопытом, что спрыгнет с великого Дарнасского Древа.
Отряд возмущался, лидер заявил, что Скай вылетит из состава быстрее, чем дойдет до края ветвистой кроны, где и расположился великий город. И все же отступить теперь – струсить. Пусть и придется искать другой отряд.
Для паладина прыжок с Древа выглядел приблизительно так: он камнем летит вниз и лишь в самом конце использует щит для спасения своей жизни. Разумеется, это было глупостью и бесполезной тратой огромной магической энергии, риск, но спор есть спор. И вот паладин стоит у самого края и смотрит вниз, где за густым туманом плещутся океанские волны, омывая гигантские корни. И вот он уже делает шаг, помолившись всем богам и отругав себя за глупость… И уже летит… Только обращается вдруг легким перышком, которое кружит и мягко-мягко опускается, а рядом с ним парит Ле. Он был поражен, но доверился молоденькой жрице, его рука сжала тонкие пальцы, так они и летели вниз, пронзая толстый пух облаков. В конце концов, когда внизу показались сине-черные воды океана, Скай по-детски раскинул руки и издал радостный вопль. То ощущение пусть и слегка зависимого полета было восхитительным. Его не с чем было сравнить, до момента, пока не понял паладин, что даже стоя на земле, его душа способна парить, если Лейна рядом…
Роттар, не любивший открывать чужим душу, ненавидел лезть с этим к другим, но паладин был не просто лидером отряда, он был другом. Маг понимал, у них нет четкого плана и летят они в полную неизвестность. Астера не простой враг, он может переломать им хребты до того, как они смогут вывести его на чистую воду.
Паладин же, вместо принятия важных решений и трезвого осмысления ситуации, сидел на бревне служившем лавочкой для ожидавших вылета, и смотрел прямо перед собой. С момента, когда группа с жрицей скрылась из поля зрения всадников, лицо Ская становилось все мрачнее. Чувствовал маг, что сердце паладина металось между желанием быть с ней и прямо противоположным – уйти как можно дальше.
Налетевший порыв ветра закрутил опавшие листья под ногами, ветер же подгонял мага в спину, заставляя сделать шаг к паладину.
– Знаешь, женщины – особые существа. Не берусь говорить за всех, но они способны полюбить того, кто рядом, кто поддерживает и заботиться о них. Ей и королю вместе не быть, но ты еще можешь попытаться.
Скай долго молчал, наблюдая за тем, как грифоны, поднявшись в воздух из гнезд, взмахивая сильными крыльями, опустились на площадку.
– Она не такая, а я не тот, кто ей нужен.
Повисло долгое молчание. Магу было важно знать, что друг не изменит своего решения.
– Тогда у нас важный заказ от самого Верховного Мага, – хлопнул по колену Роттар. – Каков план?
– Ты как-то обмолвился про Астиса, телохранителя. Расскажи, что ты знаешь о нем, – вот теперь паладин стал тем, к кому Роттар привык и на кого мог положиться.
* * *
Ле и не верила, что когда-нибудь увидит Болотину снова. Удивительно, но из подземелья они вышли недалеко от побережья. Сам выход прошел в темноте из-за повязок, но ушли они недалеко, возможно, вход в тайное метро скрывала магия, но ее колебаний Ле не чувствовала.
Болотина была такой, какой жрица ее помнила с детства, и оттого ей хотелось расплакаться от счастья. Легкая дымка парила над болотом, папоротники и большие раскидистые деревья застыли в теплом мареве, шедшем от болот, рек и речушек.
– Дом…
Сильвер проснулся, его ладошка потянулась к матери и тронула ее за щеку, будто утешая.
– Ну, что ж! Удачи вам, – гномы-провожатые поклонились и исчезли за камнями.
– Удивительный народ, – задумчиво произнесла друид.
– Честный, – вполне серьезно заметил Серг. – Одни гномы никогда не нарушали клятв и обещаний. Если говорили нет, значит, нет. Поэтому, их слову можно верить.
Ле удивленно воззрилась на телохранителя. Кажется, у простого и понятного Серга есть свои истории, которыми он еще не поделился. Хотя она заметила, что солдат частенько рассказывает Сильверу какие-то важные вещи, сам им улыбаясь и сам же над ним грустя. Здесь, на родной земле, Ле казалось, что и судьба к ним теперь будет добрее.
– Мы должны разведать, что дома у ваших родителей и… – начала было друид.
– Они не сдадут меня! – чуть резковато оборвала девушку Ле.
– Вы верите родным, но лучше перепроверить, – мягко заметил Давриш. – И это приказ Ская!
– Я не буду спорить с вами. В конце концов, безопасность сына для меня сейчас важнее всего, – Ле вздохнула и устало опустилась на землю, привалившись спиной к теплому камню.
– Вам надо поесть, – засуетился Серг.
– Спасибо, – жрица еще не оправилась после битвы, и хотя физически она не пострадала рпактически, но сил, после обретения Света, стало очень мало, и накапливались они медленно, точно пытались наполнить какой-то бездонный чан.
– Мы пойдем на разведку! К вечеру вернемся, надеюсь, с хорошими новостями, – Истиара топнула ногой.
И через мгновение Ле с восторгом, даже несмотря на усталость, взирала на стоявшего перед ней большого оленя с крохотными рожками, пятнистой шкурой и опушкой у самых копыт. Давриш, не долго думая, запрыгнул на спину удивительному животному, и мощный красавец понесся, обгоняя ветер и через мгновение скрылся среди камней.
* * *
– Я все думаю, как же мы сможем попасть в Пандарию, ведь туда надо либо плыть, либо использовать магию, – Серг достал обернутые в тряпье куски хлеба и сыра.
– Скай поведал мне, у кого можно купить камень перемещений, нам придется добраться до Пиратской бухты, а там можно найти все, – Ле приняла из рук солдата кусок хлеба.
– А как же…
– Деньги? – Ле улыбнулась.
Потянув цепочку, она показала кольцо, висевшее на шее. Все что пережило
– Его подарил мне король в день помолвки, это не просто золото и самоцвет, но еще и артефакт. Бесполезный, конечно, но любая модница за него на орка пойдет без оружия – он создает иллюзии платьев и украшений таких, каких только пожелает хозяйка. Стоит камня перемещений и не одного.
– Но это же подарок… – смутился Серг.
– Вряд ли жизнь твоя, моя и Сильвера дешевле этого кольца.
Старый солдат кивнул.
Сыр, сушеное мясо и несколько порций сотворенного Роттаром деликатеса, который вскоре должен был исчезнуть, если его не съесть расположились на камне, поджидая голодных путников.
Накормив малыша и убедившись, что он, довольно причмокивая, спит, Ле тоже прикорнула. Серг же достал оружие и, опершись на меч, уставился вдаль, туда, где в сизом тумане тихо шелестело волнами Теплое море.
* * *
Топот копыт разбудил Ле, заставил Серга вскочить и одним прыжком оказаться возле своих подзащитных. Женщина напряглась, готовая обратиться тьмой, солдат поднял меч.
В этот момент из-за скал показался олень и… Ле замерла прижав ладонь к губам.
– Папа!
Седовласый мужчина спрыгнул на землю, не дождавшись, когда друид остановится, и побежал к жрице.
Ле протянула руки к мужчине и через мгновение оказалась в его объятиях.
– Лейна, дочка, сокровище мое, радость моя… – прижав дочь к груди, он всхлипывал, натужно дышал, пытаясь справиться с чувствами, мозолистые ладони скользили по белым волосам.
Отпрянув на мгновение, он отступил, глаза его забегали, осматривая молодую женщину.
– Все хорошо, все хорошо, все поправимо. Ты дома! – шептал он, как молитву. – Больше никто не посмеет обидеть тебя! – и Ле снова оказалась в крепких родных объятьях.
Идиллия была нарушена возмущенным писком: Сильвер, аккуратно завернутый в плащ и спрятанный между камнями, завозился и потребовал маму. Ле наклонилась и достала громко возмущающийся сверток.
– Это твой внук, папа, – по щекам женщины побежали слезы. – Сильвер.
Пожалуй, для солдата пережившего много потерь и не одну войну было уже с лихвой впечатлений, и он, уткнувшись лицом в ладони, тихо заплакал.
Глава 24
Не оставляй надежду
Лейна была по – настоящему взволнована: у жрицы не было времени подумать о том, что ее ждет при встрече с родными. Да и что греха таить, Ле бежала от этих мыслей, ведь тогда пришлось бы сомневаться, а этого она себе позволить не могла. После всего случившегося, и после того, как жрица переложила на плечи Ская и друзей тяжкое бремя – вывести на чистую воду предателя, ей для примерения с собой и успокоения необходим был дом – оплот любви, тепла, понимания, и что важнее всего – веры, такой дом нужен был и Сильверу. А представить, что они… она этого лишилась, Ле не могла.
И вот сейчас отец был рядом, и в его глазах не читалось укора, и тени сомнения не пробегали по родному лицу, но Ле, как ни старалась, не могла отогнать горькие думы. Ведь папа – это не вся ее семья. И… он тоже может прятать боль и сомнения глубоко в душе.
Нет! Даже в мыслях у Ле не было, что ей или ее сыну причинят вред, побегут к стражам сообщать о прибытии опальной королевы. Но родные могут сомневаться, они имеют на это право! Какая бы буря обиды ни бушевала в ее душе. Люди Штормграда и всего Королевства любят и почитают Вариана. Для них он – объединитель, защитник, король. А предать того, кто сохранил тысячи жизней и спас королевство от разорения, положив все, что имел, во имя этого, есть тяжкое преступление.
Семья Ле не была исключением, Андервесты короля уважали и превозносили. Вот и боялась жрица: если близкие не поверят ей, то кровь их вступит в битву с совестью.
Отец приехал один, Давриш остался на ферме, потому широкая спина Истиары оказалась в их полном распоряжении. Путь составлял всего-то мили три – обогни большую скалу причудливой формы и ты уже на ферме. Может от волнения, а может от усталости, но жрица не узнала местности, в которой выросла. Значит, хитрая магия гномов увела их гораздо дальше от реки, чем они думали.
Отец, заметив Серга, крепко пожал руку солдату и сокрушенно покачал головой, поражаясь собственной глупости: едва услышав о дочери, Сельт забыл и гостеприимстве и о лошади для спутника Ле, о котором обмолвился эльф-вестник.
Защитник улыбнулся в усы и махнул рукой, прекрасно понимая чувства отца, обретшего потерянное дитя. Солдат передал котомку с вещами и остатками провизии Сельту, вдохнул влажный воздух полной грудью и заявил, что налегке грех не погулять по такой погоде. Истиара же шепнула Ле своими нечеловеческими устами, что вернется за солдатом. Впереди широкий безопасный тракт, природа спокойна.
Всю дорогу до дома жрица молчала, дав себе слово ничего не говорить и не спрашивать, довериться родному человеку. Сельт тоже был немногословен, иногда подрагивающим голосом бросая пару слов об урожае, соседе Кроуле с его страстью к охоте, отец всячески старался сбросить напряжение, говоря о привычном и понятном.
Большой крепкий олень, которым обратилась хрупкая красавица – друид, нес их троих с удивительной лёгкостью. Кажется, сама земля бежала навстречу мощным копытам. Хотя особой скорости Истиара не набирала, ведь одним из ее пассажиров был малыш Сильвер.
Сумерки начали размывать краски природы, мир становился зыбким, темно-синим, и лишь руки сидевшего позади отца, обнимавшие и поддерживающие жрицу, дарили уверенность. И вспомнилось Ле, как в детстве они с папой частенько по утрам объезжали владения, смотрели, цел ли забор, не забрался ли кроколиск на поля, схоронясь в высокой траве, чист ли ручей, а то дворфы в горах, откуда он брал свой исток, любили сливать в него остатки после выработки самоцветов, отчего вода мутнела и становилась непригодной для питья. Конечно, такого уже давно не было – рудник закрыли много лет назад, когда объявилось глубоко в земных недрах нечто, что напугало усердных копателей, но все равно для Ле это были приятные воспоминания, ведь если ручей мутнел, отец брал большую телегу с бочками и катил по вымощенной дороге к соседскому озерцу. А это было большое приключение для маленького ребенка.
Дом их рассчитанный на большую семью и оправдавший свое назначение, стоял бок о бок с небольшой рощицей северных сосен, каким-то чудом выживших во влажном болотистом климате. Отец любил их. Они напоминали воину о молодости, приключениях в северных лесах, оттого не стал мужчина вырубать колючих красавиц. Они же исправно давали потомство, дарили они и чудный свежий запах, благодаря чему, по мнению лекарей, дети, да и взрослые болели гораздо меньше.
Окна дома были освещены, делая его живым существом с добрыми глазами, вьюны опутали стену и забор, создав настоящую арку, они правда уже отцвели, но зеленый полог над входом украсил двор. Забор вздымал к темнеющим небесам заостренные края. Маленький пирс, с которого можно было удить рыбу в ручье и купаться, обновили, и даже в сумерках было видно, доски ещё светлые, не истертые, и наверняка, если принюхаться, пахли хвоей.
Сердце жрицы заколотилось вдруг с неистовой силой.
А если бы она осталась дома? Стала бы женой фермера? Лечила бы окрестный люд и скотину? Может, она была бы счастлива…
Отец, узнав о ее намерении стать военным лекарем, ничего не сказал, но в глазах его стояли боль и страх, такой силы эмоции не спрятать. Тогда это расстроило Ле, боявшуюся услышать запрет, но сейчас, когда на ее руках спал сын и мир был враждебен к ним, жрица видела все совсем по-иному, как мать, а не как ребенок, желавший сбежать из дома.
Ворота были приветливо распахнуты. Ле сглотнула, она-то в душе надеялась, что дома будет только мама, ну, может быть Ната, но похоже жрица ошиблась…
Копыта зацокали по каменной площадке перед крыльцом. Отец сам выкладывал ее, аккуратно умастив камни по кругу. Ле тогда была еще совсем малышкой, мама улыбалась, не понимая отцовской затеи, но когда осенние дожди затопили двор, каменная площадка и разбегающиеся к амбарам и строениям узенькие дорожки-ниточки спасали обувь тех, кто торопился принести снеди из погреба, накормить скотину или просто сбегать в уборную, супруга оценила Сельтову задумку.
Истиара остановилась у крыльца, покачивая грациозной шеей. Ле перекинула ногу, чтобы спрыгнуть, но отец, успевший соскочить раньше, подхватил дочь легко, несмотря на возраст, прижал к себе и поцеловал в лоб. Сильвер, конечно же, возмущенно закряхтел, сонно размахивая кулачками.
Даже в сумерках было видно, как больно Сельту смотреть на жрицу, так она была сама на себя не похожа. Но пахла она родной кровью, а сердце отца никому не обмануть. Может быть, мужчина хотел украсть у судьбы несколько мгновений наедине с дочерью, ради важных слов, но…
Заполненный такими привычными звуками двор огласился душераздирающим криком. Дверь едва удержалась на петлях, когда с грохотом распахнувшись, выпустила из дома маму. Седовласая статная женщина рванулась к ним, подбирая выскальзывающий подол, едва не падая.
– Мое сокровище! – ее руки обхватили лицо жрицы.
Глаза матери, покрасневшие от слез, метались по лицу Ле, губы дрожали. Она все порывалась прижать дочь к груди, но кряхтевший сверток всячески не давал женщинам слиться в объятиях. Отец улыбнулся и принял внука чуть подрагивающими руками, Сильвер же мгновенно нашел дедушкину бороду самой занимательной вещью в мире и притих, самозабвенно зарывшись в нее пальчиками.
Наверное, именно сейчас Ле осознала в полной мере, что ей не просто помогли выжить, ей даже оставили смысл существования – сына. Она не думала относиться к этому, как к чуду, у нее просто не было на это сил и времени, но ведь на самом деле именно так и было.
А дом… Дом остался домом! Никакой враждебности или отчуждённости, только любовь и радость. Крепкие объятия и слезы, такие соленые, что океан опреснеет от зависти, и такие сладкие, что медовуха дедушки, говорят, укравшего рецепт у дворфов, в сравнении с ними, что твой соленый океан.
Мать не могла говорить, лишь обнимая дочь и неверяще прижимая к груди внука.
Во двор высыпало все немалое семейство Андервестов, хотя и оно было не в полном сборе.
Натана с детками – сестра может говорить и могла, но больше ревела, прижимая к себе крохотную дочь, которая ничего не понимала, но плакала вместе мамой, разделив слезы любимого существа, муж сестры Лук, уже с сединами в волосах – коренастый сын местного кузнеца, хотя какой сын, он уже сам кузнец и, говорят, хороший. Четверо их детей, слышавших рассказы о Ле, о ее странствиях. Да и не раз водившие с ней хороводы, катавшиеся вместе с тетей в замок Белтейн на представления и за покупками.
Двое работников Сельта с женами. Они были такой же неотъемлемой частью семьи, как и дети, ибо жили на ферме уже больше двадцати лет: одна пара была бездетной, у второй два сына – моряка пропадали годами в плаваниях.
На лицах всех, кто вышел встретить Ле, читалось изумление, все бросали на жрицу короткие взгляды, пытаясь поверить, выхватить самое главное, но этих урывков не хватало. Оттого они напоминали птенчиков, постоянно высовывавших головы из гнезда.
Никто ничего не говорил, не спрашивал. Но всем было понятно, что слова должны быть сказаны. И тем, кто их скажет, должен был стать хозяин. И он это знал, но не торопился.
Из сумерек рощицы выступил Давриш, друид слегка поклонился. Ему, как взявшему на себя ответственность за жизнь Ле, было важно убедиться, что ей ничего не угрожает, расставить свои ловушки и метки. Охотник всегда оставался охотником.
В круговерти объятий, Ле не сразу заметила, когда вернулась Истиара с Сергом, они попались на глаза Ле, когда уже прикладывались в большим чашам с чистой водой, поданным Луком, круглыми глазами следившим за друидом.
Как заведено, гостей посадили во главе стола рядом с хозяином дома. Эльфы держались тихо, но Ле чувствовала, что они готовы отразить атаки на их подопечную, как физические, так и словесные, хотя народ сумрака никогда не вмешивался в подобное, считая, что семья сама разберётся.
Ле усадили рядом с отцом по левую руку.
Стол ломился от простых, но безумно вкусных яств, дом был полон разговора и смеха, но присутствовала и некоторая искусственность. Как в механических зверях гномов: вроде и живые, двигаются, говорят, но это лишь иллюзия, вот и разговоры были такими же.
Вот тогда-то отцовская ладонь опустилась на стол и наступила тишина…
– Я всегда был благодарен богам за щедрость, – Сельт Андервест встал, что большая редкость и дань уважения. – Меня берегло от ран и плена. Моя жена даровала мне свою любовь и детей. Дети мои здоровы и живы, и уже дали мне внуков, моя земля приносит мне достойный урожай. Я служил верно своей стране на поле брани и послужу ещё, если потребуется. Возьму меч и одену доспехи за свое королевство. И за тебя, дочь моя.
Все взгляды обратились к замершей жрице.
– Мне не надо слов, и тем, кто здесь, за моим столом, они тоже не нужны, потому что я вижу твои глаза, доченька, и верю, те кто делит с нами хлеб и воду, тоже не слепы. Я никогда не верил и не поверю в Зло, которым тебя нарекли.
– Это правда, милая! – мама приобняла Ле. – Никто не верил. Хотя тут было много дворцовых соглядатаев, искали против тебя наветчиков, да не нашли. Сама графиня их чуть не вышвырнула из Болотины.
– Сима? – Ле была поражена до глубины души.
– Да, дочка, – кивнул отец. – Графиня, да хранят ее боги, едва не поругалась с королем. Даже сказала его шпионам, что может выставить за ворота замка его подарки. Никто в Болотине не поверил в наветы на тебя.
– Они все знают, какой хорошей ты… какая ты! – шмыгнула носом Натана.
Ле вдруг вздрогнула, судорожно вздохнула и уткнулась в ладони лицом, это были даже не слезы, а истерика, но приносящая удивительное успокоение. Сколько в жрице жило боли и неуверенности, сколько злости зародилось в сердце и обиды… Все ушло. Она в душе не надеялась на счастье, но оно было здесь и сейчас в большой светлой комнате, пахнувшей маминой вкусной похлебкой, сушеными травами, деревом и любовью…
* * *
– Скажи-ка мне, уважаемый стратег, что нас ждёт по прибытию в столицу? Я не готов, сверкая пятками, лётать от стражи, которая желает видеть меня исключительно в цепях в казематах, – гном спрыгнул с грифона и потёр поясницу.
Пересадка в Красногорье необходимостью не была, но Скай решил сделать крюк, возможно, чтобы собраться с мыслями, а, возможно, и слегка поменять маршрут. Их перешептывания с магом гнома порядком раздражали. И, как показало время, не зря. Прежде чем искать Верховного мага, паладин захотел встретиться с тем самым телохранителем. Роттар поддержал идею, ведь их с Астисом родители были знакомы, да и маг с воином когда-то в далеком детстве были закадычными друзьями, которые, несмотря на высокое положение семей, гоняли по крышам голубей и искали в фонтане на Торговой площади монетки ордынцев.
