Текст книги "Тайна Блэкторн-холла"

Автор книги: Алёна Волгина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

– Джулия! – закричала Глория, бросаясь к подруге.

– Я за водой! – Флоренс метнулась обратно к двери.

Глория попыталась оттащить Джулию подальше от портрета, но та была как будто в трансе. Тогда она стащила с себя халат и принялась сбивать пламя. Гардина, за которую она случайно зацепилась, с тяжелым шелестом обрушилась вниз, прямо на конторку. Лежавшие там бумаги яростно вспыхнули, заставив девушку отскочить.

Тут прибежала Флоренс с ведром воды, щедро окатив конторку и Глорию заодно. Огонь зашипел и притих, зато вдруг полыхнул портрет – необычным пламенем зеленоватого оттенка. Сизо-черный дым, закручиваясь кольцами, потянулся вверх. Тем временем переполох в библиотеке разбудил остальных. В коридоре послышался взволнованный голос Элизабет, которая, оказывается, не ушла к себе, а успокаивала Мэри в лазарете. Слышался топот ног, вопросы, удивленные восклицания. Людей в комнате становилось все больше. Кто-то распахнул окно, кто-то затаптывал огонь на полу. Тлеющие обгорелые листы с конторки разлетелись по всей комнате, как осенняя шелуха.

Не в силах отвести взгляд от портрета, Глория вдруг увидела, что лента дыма свилась в клубок, из которого проступило женское лицо с тонкими, словно лисьими чертами. Моргнули темные веки, пепельные губы сложились в усмешку – и картинка растаяла. Дым рассеивался, утекал в распахнутое окно. Глория так и застыла с приоткрытым ртом.

– Тебе показалось, – шепнула ей на ухо Элизабет. Глория встретилась взглядом с подругой и молча кивнула.

Когда пожар был окончательно потушен, уже забрезжил рассвет, так что можно было оценить масштаб разрушений. Гардину, очевидно, придется заменить. На светлой стене ярко выделялся черный язык копоти, все полы были в мокрых черных разводах, внизу у стены валялись обрывки холста и обугленные куски рамы.

– По крайней мере, мы избавились от портрета, – пробурчала миссис Беттертон с удовлетворением, но так, чтобы не услышала леди Диана.

– Ну и ночка! – выдохнула Флоренс и вытерла пот, размазав по щеке полосы сажи. – Чур, следующую ночь я проведу, запершись в угольном сарае!

– Ты выглядишь так, будто только что выбралась оттуда, – заметила Глория.

Девушки критически оглядели свои закопченные лица, растрепанные, пропахшие дымом волосы, грязную мокрую одежду и безудержно расхохотались.

– А что здесь все-таки случилось? – робко спросил кто-то.

Леди Сазерленд, не моргнув глазом, объявила собравшимся, что портрет леди Ориэль вдруг чудесным образом самовоспламенился. Очевидно, все настолько привыкли к чудачествам бешеной картины, что эта версия ни у кого не вызвала удивления. Сонные девушки, перешептываясь и пожимая плечами, снова разошлись по своим спальням. Горничная Ханна истово перекрестилась и тоже ушла к себе. В комнате остались четверо «ночных дежурных» и Флоренс, которая закрыла дверь и прислонилась к ней, скрестив руки. Выставить ее можно было только силой. Джулия, бледная, как смерть, так и сидела в кресле, куда ее усадила Элизабет. Леди Сазерленд строго посмотрела на нее:

– Однако мне хотелось бы получить более вразумительное объяснение. Что вы здесь устроили, мисс Тернер?!

От такого тона у любой студентки душа улетела бы в пятки, но Джулия даже не шелохнулась. Она казалась удивительно спокойной, даже заторможенной. И очень, очень усталой.

– Она сама попросила сжечь ее портрет, – прошептала девушка. – Леди Ориэль. Снилась мне каждую ночь.

Глория вдруг вспомнила свои видения и глухой голос, настойчиво зовущий ее по имени. Судя по тому, как переглянулись ректор с деканом, странные сны вообще были популярны среди обитателей колледжа.

– А устраивать глупые розыгрыши с ее портретом тебя тоже попросила Черная Леди? – послышался от двери обвиняющий голос Флоренс.

– Нет. Об этом меня попросил лорд Уэсли, – спокойно, без эмоций заявила Джулия. – Он приезжал в Хэмфорд две недели назад. Вообще-то у него было дело к моему отцу, но потом он попросил меня составить ему компанию на прогулке и предложил свой план. Он коллекционирует разные редкости. Портрет леди Ориэль – редкость. Лорд Уэсли очень жалел, что леди Сазерленд наотрез отказывалась его продать, хотя колледжу Блэкторн не помешали бы хорошие деньги.

– Действительно, подобный разговор имел место, – подтвердила Диана. – Правда, я не помню, чтобы лорд Уэсли слишком настаивал на покупке.

– Я должна была сделать так, чтобы портрет возненавидели и захотели от него избавиться. Лорд Уэсли говорил, что всем будет лучше, если портрет покинет колледж, так как это не просто картина, а артефакт, который плохо влияет на девушек. Он также просил меня присмотреть за Мэри, которая уже пострадала.

– Добрый-добрый лорд Уэсли, – съязвила Флоренс. – Прошу прощения, но мне кажется, что все это шито белыми нитками. Просто ему зачем-то было нужно, чтобы мы все переругались.

– Вы правы, Флоренс, намерения этого человека не так безобидны, и становиться ему поперек пути просто опасно, – ответила Диана. – Поэтому я буду очень признательна всем присутствующим, если все сказанное в этой комнате останется между нами. Могу я на вас положиться?

Под ее суровым взглядом все присутствующие дали понять, что они будут немы, как могилы. Только Флоренс никак не могла успокоиться:

– Про кого угодно бы поверила… но ты-то, Джули? Как ты могла позволить себя одурачить?!

– Лорд Уэсли может быть очень убедителен, – заступилась за девушку Элизабет, сумевшая-таки сделать некоторые выводы из отрывочных замечаний Алекса. Хотя тот большей частью говорил загадками, как заправский сфинкс.

– Что вы, лорд Уэсли был ко мне очень добр, – в голосе Джулии прорезалась искра жизни. – Он понимал меня куда лучше остальных! Вы все поздравляете меня со скорой свадьбой, но никто из вас не замечает, как ведет себя Сэмюель Фостер! Знаете, он иногда бывает таким невыносимо снисходительным! Словно моя учеба в колледже – это всего лишь маленькая ступенька перед свадьбой, которую я должна перешагнуть и забыть! Как он там говорил: «Ты ведь понимаешь, что после свадьбы тебе все это не пригодится!» Лорд Уэсли обещал, что если я помогу ему, он поговорит с Сэмом, чтобы тот позволил мне продолжать учебу.

– А вот это уже серьезно, – нахмурилась леди Диана. – Моя дорогая, если вы с мистером Фостером по-разному смотрите на семейную жизнь, вам следует обсудить это до свадьбы. Именно вам двоим, без посторонних! Нельзя перекладывать решение проблемы на кого-то другого, иначе, боюсь, вас ждет разочарование. Со своей стороны могу обещать, что ни одну из моих студенток не заставят делать что-либо против ее воли.

– Знаете, мне кажется, леди Ориэль раскусила хитрости лорда Уэсли, и ей не понравилось, что он пытался ее использовать, – сказала вдруг Глория. – В конечном счете, она распорядилась своим портретом по-своему. Мисс Сазерленд, позвольте, я отведу Джулию в ее комнату? Мне кажется, она сейчас заснет на ходу.

– Я тебе помогу, – сказала Флоренс, и девушки ушли.

– Честно сказать, я тоже рада, что история с портретом закончилась именно так, – с облегчением вздохнула декан. – А записки? – спохватилась она и вопросительно взглянула на ректора. – Кто их все-таки подбрасывал? Тоже Джулия?

Мисс Сазерленд отрицательно покачала головой:

– Я знаю кто.

– И? – не выдержала миссис Беттертон, глядя на ректора. Леди Диана грустно улыбнулась:

– Как говорил один известный сыщик, учитывая ее раскаяние, мы должны проявить к ней снисхождение.

***

Утром, оказавшись за ажурными воротами колледжа, Элизабет с наслаждением вдохнула колючий морозный воздух и счастливо улыбнулась новому дню. На улице посвежело. Ночью вдруг выпал снег, и город из туманного призрака превратился в четкую графичную картинку: деревья, шиферные крыши и старинные фасады домов были словно нарисованы тушью на белом полотне. Улица пахла снежной свежестью и тишиной, и на душе у Элизабет было так же покойно и тихо. Все кончилось. Никакие призраки больше не нарушат покой Блэкторн-холла. Сегодня-завтра вернется Алекс из Спленфилда, и настанет время им собираться в обратный путь.

– Вам письмо, леди.

Какой-то щуплый бедно одетый мальчишка сунул ей в руку сложенную записку и тут же исчез, как сквозь землю провалился. Она даже удивиться не успела.

"Опять письмо! Интересно, от кого бы это? – с любопытством подумала Элизабет. – Может, от Бартона? Или от лорда Янгера?"

Она пробежала глазами по строчкам, написанным грубым, неловким почерком – и черно-белая улица закружилась у нее перед глазами, а корсет показался вдруг ужасающе тесным.

Леди Рэндон, если Вам небезразлична участь Вашего сына, будьте сегодня у Памятника мучеников в десять часов. Не пытайтесь связаться ни с кем из знакомых или обратиться в полицию. В противном случае я ни за что не ручаюсь.

Доброжелатель

Глава 16

Утренний поезд опоздал на полчаса, но даже это не могло омрачить радужного настроения Алекса Рэндона. Вагон шатало, шальные деревья за окнами постепенно замедляли свой бег – поезд уже подходил к станции, и вскоре Хэмфорд приветствовал его нестройной перекличкой колоколов. Алекс ловко соскочил на платформу, пересек здание вокзала и ослеп от внезапной белизны: за сутки его отсутствия город неузнаваемо изменился. Дворники шуршали лопатами, сгребая свежевыпавший пышный снег, суетились люди. Проходя мимо Цветочного рынка, Алекс купил букет нежных кремовых роз. Конечно, Элизабет не задобришь подобными штучками, но неписаные законы семейной жизни обязывают к некоторым жестам. Кроме того, его жена действительно любит цветы.

О предстоящих делах думать не хотелось. Рэндон, конечно, понимал, что одна телеграмма Уэсли проблему не решит. Крамер связался в Хэмфорде с очень опасными людьми, на совести которых наверняка было не только убийство Алертона. Этих преступников Алекс точно не собирался оставлять без внимания. Но сначала он обнимет Питера и Элизабет, и к черту все остальное!

В домике на Мэнсфилд-роуд его встретил очень деловой Питер, с мордашкой, измазанной цветными карандашами, и необычайно взволнованная миссис Ходжес:

– Я ничего не понимаю, милорд! Мисс Элизабет давно должна была вернуться!

Рэндон прошел в комнату, аккуратно положил на стол ставший вдруг ненужным букет.

– Давайте разберемся. Вы говорите, она ночевала в Блэкторн-холле?

– Да, она обещала мисс Сазерленд. У них были какие-то дела. Миледи говорила, что вернется не позднее утра. Питер так ее ждал, а потом попросил ее карандаши, я не смогла ему отказать…

Поняв, что от миссис Ходжес толку не добьешься, Рэндон вышел наружу и там отвел душу, устроив разнос охранникам. Пряча глаза от его взгляда, в котором плескался ад, те жарко поклялись, что глаз не спускали с дома. Да, миледи вечером уехала в Блэкторн. Ее проводили до самых ворот. Утром, выйдя из колледжа, она села в какой-то экипаж, который, попетляв по кварталам, вдруг очень профессионально ушел от слежки. И исчезла.

Это было три часа назад. С тех пор никто понятия не имел, куда исчезла Элизабет.

Призвав на помощь все самообладание, Рэндон наскоро черкнул записку Бартону и велел срочно передать, а сам вернулся в дом. Миссис Ходжес даже не сразу его узнала. Этот человек, светившийся тихой страшной решимостью, разительно отличался от того, который полчаса назад вошел сюда с букетом наперевес.

– Не волнуйтесь, она найдется, – сказал он отшатнувшейся няне. – Значит, так. Питера не отпускайте от себя ни на шаг. И на улицу вам сегодня лучше не выходить.

Женщина отчаянно закивала:

– Конечно-конечно! Я же понимаю…

Рэндон вдруг почувствовал, что кто-то дергает его за штанину. Это оказался Питер. Он улыбнулся и протянул отцу рисунок.

– Не сейчас, малыш, – Алекс ласково потрепал его по голове, другой рукой хватая с вешалки шляпу и плащ. Он ободряюще кивнул напоследок миссис Ходжес и был таков.

Это была его вторая ошибка.

Мальчик грустно вздохнул, глядя на захлопнувшуюся дверь. За его спиной няня снова захлюпала носом. Все взрослые сегодня вели себя странно. Он бережно прижал к груди рисунок. В середине белого листа был изображен домик, а рядом с ним – четыре кракозябра, отдаленно напоминающие человечков. Один из кракозябров был одет в зеленую юбку.

***

Когда Бартон вместе с Крейтоном ворвались в зал городского архива, они застали Рэндона, окруженного кипами документов и клубами пыли.

– В полиции был? – спросил Бартон.

– Потом схожу. Когда смогу хотя бы примерно дать им направление поисков. Какой мне прок от их горячего сочувствия?! – Алекс хлопнул ладонью, подняв еще одно облачко пыли.

– Значит, так, – он потер пальцами виски, пытаясь сосредоточиться.

Допустим, Элизабет похитили. От мысли, что какой-то грязный тип осмелился прикоснуться к его жене хотя бы пальцем, горячее бешенство снова обожгло внутренности, но Алекс, стиснув зубы, постарался отогнать это видение. "Прекрати, – приказал он себе, так как эти страшные картины заслоняли в его сознании все остальное и мешали соображать. – Итак, похищение. Нельзя привести заложницу, тем более леди, в грязную тесную ночлежку или в съемную конуру с бумажными стенами и любопытной хозяйкой. Хэмфорд – это вам не Спленфилд, здесь не так легко спрятаться. Значит, у преступников есть дом на окраине или какая-нибудь ферма недалеко от города".

Рэндон поймал себя на том, что говорит вслух.

– То есть, мы ищем дом или ферму… – начал Бартон, с легким ужасом оглядев громоздившиеся на столе кучи бумаг.

– …которую сняли или купили год – полгода назад, – подхватил Рэндон. – Наш Паук замыслил свое черное дело недавно. Прислал сюда человека, тот нашел подходящих исполнителей. Вряд ли они заранее озаботились покупкой недвижимости.

"И если лорд Уэсли вздумал поиграть со мной в такую игру, в следующий раз одной светской беседой он у меня не отделается, – мысленно пообещал Алекс. – Но месть подождет. Сначала – Элизабет".

– За последний год должно быть не так много документов. Мы быстро справимся, – воодушевился Крейтон, подтягивая к себе первую папку.

Час спустя они поняли, что погорячились. То ли прошлогодняя финансовая депрессия плохо сказалась на местных скотоводах, то ли ими поголовно овладела охота к перемене мест, но в последний год почти все близлежащие фермы сменили арендаторов. Когда список перевалил за десять домов, Рэндон с отчаянием отбросил карандаш:

– Нет, это невозможно! Одиннадцать домов – и все в разных концах города!

– Двенадцать, – хмуро уронил Бартон, потрясая очередной стопкой желтоватых листов.

Алекс полыхнул глазами, вырвал у него листы и отбросил в сторону.

– Вот что. Вы здесь заканчивайте и тащите списки в полицию, пусть займутся. А я попробую сам выйти на похитителей.

Бартон взглянул на друга… и передумал его отговаривать. Взбешенный Рэндон был похож на сжатую пружину. Или на сгусток шаровой молнии. Попробуй ляпни ему поперек хоть слово – так шарахнет, что в архиве придется делать капитальный ремонт.

– Удачи тебе, – серьезно сказал Бартон.

– Я потом вас найду, – Алекс кивнул им обоим и быстро ушел.

Бартон с Крейтоном переглянулись. У студента одна щека была измазана чернилами, профессор в съехавших набок очках был похож на лохматого филина. У обоих мелькнули схожие мысли. По сравнению с Рэндоном они были словно два мягкотелых книжных червя, привыкших к безопасной тишине хэмфордских библиотек. Где уж им сражаться с преступными шайками!

– И что? Мы так и продолжим копаться в бумажках? – спросил Крейтон.

– Разумеется, нет.

– Ему понадобится помощь.

– А нам – другая одежда. Там, куда мы отправимся, наши мантии будут слишком бросаться в глаза. К счастью, я уже поднаторел в работе костюмера.

Крейтон, поразмыслив, взъерошил свои слишком заметные кудри:

– А парикмахером вам работать не доводилось?

***

В маленьком доме на Мэнсфилд-роуд воцарилось уныние. Миссис Ходжес никак не могла собраться с мыслями, и у нее все валилось из рук. То она принималась горячо молиться о благополучии мисс Элизабет и ее мужа, то застывала у стола, забыв, для чего вообще к нему подошла. На кухне дела обстояли не лучше: жаркое подгорело, суп к обеду получился пересоленным. Один только Питер вносил элемент спокойствия в окружающий разлад: он как начал с утра рисовать, так и продолжал увлеченно малевать бумагу. Бросив взгляд на его рисунок, миссис Ходжес вздрогнула. Конечно, если бедный ребенок каждый день слышит о всяких ужасах, неудивительно, что его посещают такие мрачные фантазии!

– Давай лучше почитаем книжку, дорогой, – предложила она. – Твою любимую, про Тедди в Стране Чудес, хочешь?

Мальчик послушно кивнул, отложив лист в сторону. Черному домику в центре белой пустыни он успел дорисовать оранжевую пылающую корону.

Глава 17

Рэндон вовсе не собирался бродить по городу вслепую, рассчитывая, что похитители сами на него наткнутся. Хотя пора было им уже объявиться и предъявить свои требования. Ясно, чего добивается Уэсли: он хочет, чтобы Алекс согласился замять эту историю и позволил его сообщникам скрыться. У Рэндона был другой план: четыре подозрительных дома из двенадцати, обнаруженных в архиве, находились к северо-востоку от города, по Хеддингтонской дороге. Четыре из двенадцати – это неплохой шанс, так что ту дорогу следовало основательно проверить. Он собирался взять лошадь на платной конюшне и объехать фермы в радиусе десяти – двенадцати миль от города. Путь Алекса пролегал как раз через те трущобы, где три дня назад его чуть не прикончили ножом в печень. С того дня он не выходил из дому без оружия. Вот и сейчас в одном кармане его пальто притаился нож, другой карман оттягивал пистолет.

Прогулявшись по пустынным улицам, Алекс обнаружил, что многие каретные дворы в этом грязном, ветхом районе были переоборудованы в склады или сдавались внаем. Люди здесь попадались редко и выглядели так, будто стремились поскорее убраться отсюда. Однако кое-где жизнь еще теплилась. Заметив раскрытые ворота в одной из конюшен, Рэндон поспешил туда. В переулке он заметил скромную коляску, запряженную пожилым заслуженным мерином. Тот задумчиво грыз железо мундштука и размышлял о чем-то своем.

Алекс решил поискать хозяина – и это была его третья ошибка, которая, впрочем, уже не могла серьезно повлиять на ход событий. С самого его возвращения в Хэмфорд маховик истории неумолимо раскручивался, подталкивая Алекса к одному из самых страшных решений в его жизни.

Хозяин конюшен оказался мрачным заросшим мужиком в грязной твидовой куртке. На вопрос Рэндона о постоянных посетителях буркнул, что никогда не обращает внимания на лица клиентов, лишь бы те нормально платили. Однако, взяв деньги, он подобрел и обещал подобрать "справную лошадку, с которой не будет никаких хлопот".

Пока они договаривались, стоя во дворе, Алексу вдруг показалось, что на другой стороне улицы мелькнул полноватый невысокий силуэт его друга. "Черт! – подумал он. – Неужели Бартон с Крейтоном не усидели в архивах и решили поиграть в шпионов? Не понимают, что ли, насколько это опасно?!" Подойдя к воротам, он застыл, высматривая подозрительного прохожего. И не услышал, как сзади на его затылок опустилась увесистая дубинка.

***

Рэндон очнулся от тряски. По голове будто непрерывно гвоздили молотом, руки, стянутые за спиной, затекли и болели. Должно быть, он поранился при падении, так как висок саднило, и кожу на щеке стянуло коркой запекшейся крови. Перед глазами покачивался кожаный полог коляски, кажется, той самой, которая дожидалась ездока в переулке. Его связали и бросили на сиденье, как куль с тряпьем. На козлах сидели двое, сквозь звяканье сбруи и головную боль до Алекса доносились обрывки разговора. Прочих городских звуков он не слышал и потому предположил, что его вывезли за город. Значит, все-таки ферма. Приятно сознавать, что ты хоть в чем-то оказался прав!

В остальном дела обстояли неважно. Перед тем как его связать, грабители, разумеется, освободили его от ножа и пистолета. Впрочем, оставался еще маленький нож в правом ботинке, но попробуй-ка доберись до него со связанными руками.

Колеса загрохотали по кочкам – похоже, они свернули на проселочную дорогу. Когда коляска въехала во двор, Рэндона грубо вытащили наружу; он едва успел охватить взглядом угрюмый темный дом в окружении жалких голых деревьев. Двое похитителей протащили его через жилую половину, довольно бесцеремонно подняли по чердачной лестнице и втолкнули в темный провал двери. Это было проделано так сноровисто и ловко, что чувствовался немалый опыт. Алекс вслепую сделал несколько шагов и уперся в стену. Чердак был маленьким, темным и довольно захламленным; пахло ветхостью, яблоками и слегка отдавало керосином.

После небольшой перепалки один из похитителей пошел за "хозяином", другой, судя по звукам, пытался зажечь лампу. Затем ступени лестницы заскрипели под чьими-то тяжелыми уверенными шагами.

– Привезли? – спросил резкий, скрипучий голос. Услышав его, Алекс вздрогнул и обернулся.

Лампа, наконец, загорелась, осветив грязные доски пола и клочья паутины на стенах. Главарь шайки стоял, подбоченившись, на самой границе желтого круга, освещенного лампой, и тьма клубилась за ним, как занавес. В его позе было что-то театральное. Алекс ожидал увидеть квадратное лицо и массивную фигуру Крамера, но ошибся. Этот человек был ему незнаком. Он был крепким и жилистым, а ростом не уступал ему самому. Лицо главаря, с умным лбом и аккуратной темной бородкой, могло показаться даже приятным, случись им встретиться при других обстоятельствах. И если бы в светлых глазах разбойника не горела такая ненависть. Главарь этой банды небрежно кивнул своему приспешнику, и тот моментально испарился, аккуратно прикрыв за собой дверь. Они остались вдвоем.

– Меня зовут Джек Кроучер, милорд, – с издевкой выплюнул главарь. – И сразу скажу, что я на дух не переношу титулованных колдунов вроде тебя!

Лицо его злобно передернулось, дыхание клубилось в свете лампы. Рэндон машинально отметил, что здесь, на чердаке, было довольно холодно. Бегло осмотревшись, он вдруг с отстраненной четкостью уяснил, что вон тот тряпичный куль, валяющийся у стены, на самом деле представляет собой человеческое тело. Квадратный затылок, светлые, коротко стриженые волосы… Крамер?!

– Узнал своего дружка? – осклабился разбойник. – Он с чего-то взял, что старый Джек с приятелями будет плясать под его дудку. Сначала нанял нас, чтоб мы помогли ему прикончить одного щенка из ваших, тоже колдуна вроде тебя. А вчера вдруг пошел на попятный – опасно, мол, выследила нас одна ищейка из особого отдела. Пришлось успокоить беднягу, чтоб не нервничал. Так что вместо щенка сдохнешь ты. Для меня что один колдун, что другой – без разницы!

"Вот еще один человек, считающий магию опасной для людей. Надо же, сколько у меня нашлось союзников! – иронически подумал Рэндон. – Причем один краше другого! Сначала Уэсли, теперь этот тип".

Глупо было выражать свое возмущение одержимому ненавистью человеку, но Рэндон все же не сдержался:

– Из всех верховных лордов вы очень удачно выбрали того, кто лишился магии несколько лет назад!

– А мне плевать! – повысил голос Кроучер. – Все вы заодно. Начнем с тебя, а там, глядишь, и до других доберемся! – Несмотря на браваду, разбойник, похоже, чувствовал себя неуверенно. Он то и дело притрагивался к карману, где у него по всей видимости было оружие. – Я тебя еще в том переулке срисовал, тварь! Помню, что нож тебя не берет, а как насчет честной пули?

Алекс напрягся, готовясь к прыжку, и Кроучер, конечно, это заметил. Быстро выхватив пистолет, он отступил на шаг.

– Но-но, без фокусов! Будешь дергаться, мы и дамочку твою… того. Хоть она и милашка.

Зря он это сказал про Элизабет. Алекс почувствовал, как чистая прозрачная ярость затопила сознание, и растерянное лицо разбойника как-то отдалилось, расплылось в полутьме. Пыльная чердачная тишина взорвалась ритмичным грохотом, жжение в стянутых за спиной ладонях стало почти нестерпимым.

– Где она? – прогремел в ушах чей-то голос. Кажется, его собственный.

Боль, проснувшаяся в кончиках пальцев, казалось, пустила корни в каждый нерв. Алекс сам не заметил, как обугленная веревка осыпалась с его рук. Он тряхнул кистью – и Кроучера буквально отшвырнуло волной огня, влепило в стену. Громкий вопль полоснул по ушам и стих, по комнате расползался тяжелый тошнотворный запах. Все кончилось.

Рэндон отступил к стене, борясь с дурнотой, убогая каморка колесом закружилась вокруг. Внезапное возвращение магии настолько его ошеломило, что он не сразу осознал, что случилось. Как всегда за выбросом силы последовало опустошение, к которому теперь добавился ужас от содеянного. Да еще внизу вдруг послышался шум и какая-то возня. Алекс стремительно распрямился, готовясь встретить остальных членов шайки.

– Рэндон, вы здесь? – спросили за дверью. Этот голос он никак не ожидал здесь услышать. – Не стреляйте, я вхожу.

Дверь осторожно приоткрылась, впустив Бартона, почему-то облаченного в одеяние священника.

– Боже милостивый! – воскликнул профессор, наткнувшись взглядом на останки главаря, и поспешно отвернулся. – Алекс! Ты жив?

– Почти.

Отлепившись наконец от стены, Рэндон подошел к другу и стиснул его плечо:

– Я вдруг понял, что очень хочу жить, – прошептал он.

– Ну и правильно. Элизабет здесь? Вы ее нашли?

Этот вопрос окончательно вернул Алекса к жизни. Он бросился к двери.

– Я тут не один, – поспешно предупредил его Бартон, видимо, опасаясь, что его друг сгоряча обратит в пепел каждого, кто подвернется под руку.

Рэндон и сам уже заметил Крейтона, поднимавшегося по чердачной лестнице. Тот был одет в какие-то обноски, и еще что-то в его внешности показалось ему необычным, но сейчас некогда было обращать внимание на всякие мелочи.

– Внизу в комнатах ее нет, – запыхавшись, сказал Крейтон. – Я тут немного осмотрелся.

– А где те двое, которые пытались нам помешать? – спросил Бартон, выходя ему навстречу. Глаза его горели, движения были быстрыми и четкими, и он сейчас совершенно не был похож на степенного хэмфордского преподавателя.

– Один сбежал. Другой случайно упал с лестницы и напоролся на нож.

– Прекрасно! – Бартон хищно потер руки, а Рэндон покосился на него с некоторым ужасом. Его друг сегодня просто открывался ему с новой стороны.

– Здесь наверняка есть подвал, – сообразил он. – Скорее туда!

Каждая минута неизвестности царапала по нервам словно ржавой пилой. В темной кухне пахло плесенью и гниющими объедками. Очевидно, разбойники были не слишком аккуратны в быту. Дверь в подвал отыскалась за массивным буфетом. За ней уходила вниз узкая лестница, последние ступеньки которой скрывались в темноте. Внизу смутно виднелась еще одна дверь. Рэндон бросился к ней.

– Осторожнее! – запоздало крикнул Бартон.

Не дослушав, Алекс торопливо отодвинул засов – и дверь вдруг сама отлетела к стене, как от хорошего пинка, а в лицо ему ткнулось пламя факела.

– Элизабет, это я! – выпалил он, перехватив тонкие ледяные руки и не обращая внимания на боль в собственных обожженных ладонях. Элизабет, с гневным лицом и рассыпавшимися по плечам рыжими волосами, походила на разъяренную кошку. Но стоило ей оказаться в его руках, как ее воинственное настроение растаяло прямо на глазах.

– Алекс?!

Всхлипнув, она отчаянно обняла его за шею. Отброшенный факел откатился в сторону. Вдруг, заметив в полутьме другие движущиеся тени, Элизабет резко отстранилась.

– Это Бартон и Крейтон, – поспешил успокоить ее Алекс. – Все в порядке.

В этот момент в подвале ярко полыхнуло пламя. Должно быть, факел попал в угольный ящик или кучу тряпья. Они оглянуться не успели, как огонь охватил ветхое кресло, потом, облизнувшись, набросился на кучу каких-то ящиков, сваленных у стены.

– Оно и к лучшему, – мрачно заметил Бартон. – Поехали скорее отсюда. Здешние пастухи сами сообщат в полицию о пожаре.

Во дворе стояла коляска – та самая, на которой Рэндона привезли сюда. Бежать решили на ней. Двух лошадей, на которых Бартон с Крейтоном прибыли сюда, можно было привязать сзади. Крейтон полез на козлы, хоть и бурчал, что в этой одежде он больше похож на нищего и наверняка вызовет подозрения у первого же полисмена.

– Хотите, я вас отвезу? – предложил Бартон, который в одежде священника выглядел тоже очень колоритно. Алекс, с его ожогами, править лошадьми пока не мог.

Когда экипаж выезжал со двора, пламя уже мелькало в окнах первого этажа. Серый столб дыма поднялся в белесое зимнее небо, посылая тревожный сигнал живущим неподалеку соседям..

***

На обратном пути у Алекса наконец нашлось время, чтобы получить ответы на несколько интересующих его вопросов, и начать он решил с Бартона:

– Как вы ухитрились так вовремя появиться здесь? И что означает этот маскарад?

Тем временем он осторожно привлек к себе Элизабет, закутанную в его пальто. Жена прижалась щекой к его плечу, а он, осторожно обняв ее одной рукой, боялся даже взглянуть в ее сторону, не то что расспрашивать. Страшно подумать, что ей пришлось пережить сегодня утром! Лучше они поговорят потом, когда останутся наедине, и он сможет прогнать этот страх, притаившийся на дне ее глаз.

Элизабет буквально кожей чувствовала беспокойство мужа, и как раз подумывала, как много ей придется объяснить… а о чем лучше умолчать. Для пущего спокойствия. Разбойники обошлись с ней почти прилично – насколько это соответствовало их понятиям о приличиях. Увезли ее очень легко: пока она гневно допрашивала поджидавшего ее у памятника человека, другой незаметно подошел сзади и прижал к ее лицу тряпку, пропитанную каким-то тошнотворным средством. До сих пор во рту остался омерзительный привкус.

Очнулась она уже в доме, в компании мистера Кроучера. Тот сухо сообщил, что леди придется терпеть их общество до тех пор, пока здесь не объявится ее муж. Злоба, с которой разбойник произнес имя Алекса, ее напугала. Элизабет и сама уже поняла, что преступники никак не могли добраться до Питера: ведь дом на Мэнсфилд-роуд был, наверное, самым охраняемым объектом в Хэмфорде! Как она могла так сглупить? И неужели из-за ее неосторожности Алекс попадет в ловушку?!

Пока Элизабет терзалась этими мыслями, мистер Кроучер сказал, что, к сожалению, не может больше уделить ей времени (он выразился гораздо менее деликатно) и отвел ее в подвал, куда ради удобства пленницы даже притащили старое кресло. Он связал ей руки спереди (не очень туго) и оставил кувшин воды, пить которую она побоялась. Мало ли что могли туда подмешать. Не успел он отойти далеко, как Элизабет издала такой визг, что разбойник чуть не кубарем скатился обратно. Дрожащим голосом она заявила, что ужасно боится мышей. Испустив скорбный вздох, мистер Коучер принес ей убогую масляную лампу.

Мыши Элизабет не волновали, лампа была нужна ей для другого. Первым делом она обошла подвал, внимательно осматривая стены. Затем, извернувшись, вытащила шпильку из прически и, зажав ее коленями, попыталась распутать узел веревки, стягивающей ее запястья. Первые две шпильки попросту погнулись, и, вероятно, третью ждала та же участь, но вдруг лампа с шипением вспыхнула, а веревка сама соскользнула с ее рук. В пыльной тишине подвала Элизабет почудился негромкий женский смех, и знакомое лисье лицо на миг выступило из полутьмы. Да, об этом Алексу лучше не рассказывать. Как и о том, что ее факел, наспех сооруженный из ножки стула и какого-то тряпья, долго не хотел разгораться, а потом вдруг ровно запылал бездымным зеленоватым светом. Элизабет не смущало, что бывшее блэкторнское привидение теперь может свободно разгуливать по всему Хэмфорду. Покойная Джоанна Ориэль показалась ей вполне разумной дамой, к тому же не лишенной чувства справедливости.