Текст книги "Близость на максимум"

Автор книги: Алёна Снатёнкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

– Я не… – пробормотала я

– Что ты «не»? Ник, я оставил тебя одну, чтобы ты хорошенько подумала. Но, кажется, думать ты не умеешь.

А это уже обидно.

– Да остановись же ты! – повысила голос, чтобы он смог меня услышать. – Выслушай. Я не собиралась никуда уходить.

– Тогда, что это?

И взглядом на помощника моего деревянного тычет.

Забыв про боль, я даже улыбнулась.

Неуверенно пожав плечами, развернула стул и села на него, продолжая улыбаться.

Брови Морозова как-то удивлённо вверх поползли.

От этого ещё смешнее стало.

– Ника?!

– У меня нога болит. Хотела лёд найти.

– А попросить ты просто не могла? Крикнуть, например. Позвонить или смс написать. Масса вариантов, но ты решила, что прогулка тебе необходима. – сарказм в его голосе был. Но… он был каким-то веселым. Не злым. Не грубым.

Если я правильно все понимала, то Егор на меня не злился. Больше не злился.

А это радовало. Но поговорить всё же нужно.

*

Встала со стула и руки на груди скрестила.

– Лишний раз тебя беспокоить не хотела. И так успела разозлить. Решила, что тебе отойти нужно. Поэтому и молчала.

– Меня очень сложно разозлить. Тем более до такого состояния, чтобы отходить пришлось. Обычно я просто людей с балкона выбрасываю и успокаиваюсь.

Подмигнул и улыбнулся.

А я от этого облегчение почувствовала. Легкость такую. Спокойствие. Словно груз с плеч свалился. Дышать как-то легче стало.

Значит, не обидела.

– Но… Ты, Вероника, вышла на финишную прямую. Ещё немного, и ты увидишь меня в гневе.

Или всё-таки обидела.

Нахмурилась.

– Ты потом скажи, когда нужно будет начинать тебя бояться. Ладно?

Попробовала перевести всё в шутку.

– Обязательно. Этот момент ты не пропустишь. А сейчас…

Больше не говоря ни слова, подошёл ко мне, и как в прошлый раз, осторожно взял на руки.

А я в этих руках словно спокойствие обретаю. Некую защищенность от мира этого жестокого. От людей, которые могут в любой момент предать тебя. Обменять на пачку купюр несчастных.

Зажмурилась, чтобы мысли плохие от головы отогнать.

Расслабилась.

Не знала, куда Егор несёт меня, все равно было.

Я к нему поближе прислонилась, и носом в шею уткнулась. Почувствовала, как он руки напряг. Почувствовала, но не остановилась. Не отодвинулась. Наоборот, я этим запахом легкие свои наполнила. До краёв переполнила. Хотела запомнить. Успеть насладиться.

Морозов на кухню меня занёс, на стул мягкий посадил, а сам к холодильнику пошёл.

Сидела, и не знала, куда деть себя.

Посмотрела на плечи его красивые. Спину – широкую. И тут же в голове поговорка всплыла про стену каменную. Вот за такой и стоять не страшно будет. Она от всего спасет. От всего прикроет. Защитит от трудностей любых. Согреет…

Егор чуть развернулся, и мой взгляд жадно уцепился за его руки. Мощные. Накаченные. Которые без труда носить тебя будут, и ни разу не скажут, что им это в тягость.

Разглядывая содержимое холодильника, парень поморщился, чуть вытянув губы. Почему я раньше считала, что только у женщин могут быть красивые губы? Моя ошибка. У Морозова они тоже были красивыми. Эстетически красивыми. Полные. Чувственные. Представляющими весь интимный арсенал возможностей.

Егор без футболки, в одних спортивных штанах. И у меня появляется редкая возможность рассмотреть его с ног до головы.

Поворачивается лицом ко мне, и я утыкаюсь в его накачанный пресс. Мышечный спазм внизу живота мгновенно сковывает тело.

Нельзя!

Нельзя смотреть на него.

Нельзя думать о нём.

Ничего нельзя.

Но… черт. Так хочется хотя бы помечтать.

Морозов начал ставить на стол какие-то продукты, а потом вальяжно сел напротив меня.

Что дальше?

– Прежде чем ты выпьешь обезболивающее, ты должна что-нибудь поесть.

Молча, слушала его, не зная, что сказать.

– У меня нет таблеток. Я не подумала попросить твоего водителя заехать в ближайшую аптеку. Егор, ты можешь просто дать мне полотенце и немного льда, и я уйду в комнату. Напрягать тебя еще сильнее, будет невежливо. Ты и так помог. Очень сильно помог.

Если вначале моей речи Егор слушал меня с каким-то пониманием во взгляде, то в конце, кажется, он перестал слушать вовсе.

– Всё сказала?

Слова, которые прозвучали как предупреждение.

– Вроде да.

– Хорошо. Где-то слышал, что людям полезно выговариваться. Ты это сделала. Теперь ты начинаешь есть, а потом я даю тебе таблетки, которые прописал твой врач.

Встал из-за стола, и направился к шкафчику возле холодильника. Открыл его, и достал оттуда пакет с эмблемой известной аптеки.

– Ник, я не силён в медицинских делах. Я понятия не имею, как именно тебе помогут эти таблетки. Но даже я знаю, что принимать лекарства на голодный желудок – запрещено.

Вот так утверждение.

– Тебе больно. Я вижу, как от боли ты нос морщишь. Хватит строить из себя гордую героиню. Только себе хуже делаешь.

Протянула руку и схватила первое попавшееся, что лежало на тарелке.

Сыр.

Отлично. Кальций организму необходим. Сейчас так особенно. Доктор что-то про диету говорил, которая поможет хрящ быстрее нарастить. Сыр самое-то.

А потом я на весь стол мельком взглянула.

Чего только не было. Разнообразие зашкаливало. Морепродукты, молочка, овощи, фрукты, орехи. На первый взгляд, продукты были повседневными. Но если хорошо подумать... Все продукты, которые Егор из холодильника достал, были объединены одним – большим содержанием кальция.

Удивленно просмотрела на парня.

– Как ты…

– Узнал? Перед тем как уехать, зашел еще раз к Айболиту, и он поделился со мной всеми необходимыми знаниями в этой области.

– Ого. – Нервно сглотнула. – Спасибо. Егор, правда, больше тебе спасибо. Не знаю, чтобы я делала сейчас, если бы не ты. И, извини меня. Сама знаю, что сглупила.

– Ника, прекрати. Твои сомнения мне понятны. Девушкам твоего типа страхи и переживания свойственны. Мне непонятно совершенно другое.

Моего типа.

ПФ.

Сказал, а будто оскорбил.

– Что? Что тебе непонятно?

– Вероника Белова для меня загадка.

Черт.

О чём он?

– Я знаю женщин. Знаю, на что они могут быть способны. Уверен на все двести процентов, что знаю все их уловки. Но ты… Ты Вероника, ты ломаешь всё мое восприятие. И я до конца понять не могу, какую игру ты ведешь.

– Игру? Ты думаешь, что я играю?

В глаза ему не смотрела. Боялась. Думала, если посмотрю, то он сразу всё поймет. Догадается. И про Озёрина. И про предательство. И про месть мою, идиотскую. Про всё.

Я могу сейчас рассказать всю правду. Всю. Подчистую. Вывалить на этот стол всю гадость, которая за последнее время со мной происходит.

А могу промолчать. Как я это уже делала. Молчала. Не рассказывала. Еще раз переступить через себя и соврать.

«Боже, Ника. Кем ты стала?!».

Тошно. Самой от себя тошно. От вранья этого. Недоговорок.

Руку к стакану с водой протянула.

Ком в горле говорить мешал, а мне было, что сказать.

Глава 21.

Глаза Егора с интересом посмотрели на меня.

Заблестели.

Тяжело вздохнула, прежде чем рот открыть.

– Нет, Егор. Я не считаю, что играю. Это совершенно не игра. Я только хочу…

В этот момент в дверь позвонили.

Посмотрела на проём, потом на Морозова. Снова на проём, и ещё раз на Егора. Он гостей ждёт в такое время?

Стало совсем неуютно.

Совершенно не хотелось, чтобы кто-то меня здесь видел.

Парень встал.

– Костыли твои приехали.

– Что?

– Твои средства передвижения на ближайшие дни.

– Я знаю, что такое костыли.

– Тогда зачем спрашиваешь?

Егор пошёл к двери, оставляя меня одну.

Не зная, что делать, и как быть, решила встать со стула.

Для меня было огромным удивлением, что Морозов успел позаботиться о такой мелочи, как костыли. Ещё большим удивлением было, что он вообще об этом подумал.

От такой заботы – слезы наворачивались. Они глаза пеленой белой закрывали, мешая реальность видеть. Передо мной бабушка стояла. Она мне коленки йодом обрабатывала, когда я маленькая дуреха с велосипеда падала. Забота. Я её заботу сразу же вспомнила. Кроме неё, обо мне больше никто и не беспокоился. А тут Егор со своей помощью.

Плакать захотелось.

Выть.

От воспоминаний. От беспомощности своей. От физической боли, которая меня на части разрывала, когда я немного забылась, и ногу на пол поставила.

– А-а-а-а.

Не смогла сдержать себя.

Заорала.

Громко закричала, и услышала, как где-то в глубине квартиры что-то на пол упало. Через несколько секунд Егор уже был рядом.

– Тебя на минуту можно одну оставить? Почему ты просто не можешь делать то, что тебе говорят?

Мороз по коже от его тона.

А я говорить не могла. Только головой кивала, а сама губы до крови кусала.

Морозов посадил меня на стул, а сам к пакету подскочил.

– Сейчас пьёшь таблетки, и идём спать. Утром проснёмся, и только попробуй включить свою пластинку, о раннем уходе.

Протянул мне две капсулы и стакан с водой.

– Я…

Головой-то я понимала, что вариантов других у меня нет. Но сердце подсказывало, что нужно при первой же возможности уйти из этого дома. Нельзя здесь оставаться. Я чувствовала, что если пробуду тут еще немного, то проблемы только возрастут.

– Ника, не начинай. Не заставляй меня орать на тебя. Поверь, мало, кому нравится видеть меня в гневе. Ты исключением не станешь.

Протянула руку, и забрала таблетки, быстро отправляя их себе в рот.

– Умница. А теперь спать.

Глаза открыла, когда шум посторонний краем уха услышала.

Подняла голову, и не сразу поняла, где нахожусь.

Паника неожиданно всё тело окутала, и от разных мыслей голова стала в размерах увеличиваться.

А потом я Егора вспомнила. Вначале его. После только нашу встречу в кафе, пожар, больницу и мои ночные похождения с табуреткой по чужой квартире.

Выдохнула.

Осмотрелась. Не знала, что именно меня из пучины сна вывело, так как в комнате больше никого не было. Полусонный взгляд уцепился за пакеты, которые одиноко стояли на кофейном столике. Их было несколько. Еще парочка валялась на полу.

Возле кровати костыли обнаружила.

Обрадоваться должна была, что Морозов и об этом позаботился, что больше не нужно будет стул перед собой двигать, что жизнь моя в таком положении облегчится… Но, не обрадовалась. Смутилась. Расстроилась. В таком возрасте, когда бегать должна, я буду на костылях передвигаться. Жуть.

«Ника, сама в этом виновата. Нечего быть настолько неуклюжей. Иногда и мозг включать нужно».

Дверь бесшумно открылась и сначала появилась голова Егора.

Я очень надеялась, что выгляжу сейчас не как баба-яга в её тяжелые времена. Надеялась, но все равно рукой волосы поправила.

– Наконец-то проснулась. – бодрым голосом заговорил парень. – Я уже устал твою комнату сторожить, чтобы успеть побег предотвратить. Никогда еще моё утро не было настолько «добрым».

Он подошел к пакетам и достал оттуда нечто розовое и плюшевое.

– Я же говорила тебе, что не собираюсь сбегать. – Парень протягивает мне красивую вещь, и, беря её в руки, понимаю, что это халат. – Откуда?

Не моё.

Это точно не может быть моим.

Мои вещи сгорели все. Да и я никогда не покупала подобного.

– Дед Мороз принес. Утром залетал, просил тебе передать. Ещё всех благ пожелал и сказал оставаться всегда такой же хорошей девочкой. С последним – я бы поспорил.

Ага. Конечно. Так оно и было.

– Егор, не нужно. Мне и так неловко.

– Неловко стать плохой девочкой? Или ты стесняешься при мне переодеться? Не переживай. Такой вариант бы порадовал, но я предвижу, что пока, подобное счастье на горизонте не маячит.

Я вот знаю, что он сейчас шутит. Догадываюсь, что просто пытается смутить и заставить улыбнуться. Все понимаю, но не принимаю. Внутри все сжалось, завертелось, закружилось. Всей душой захотелось «уделать» его.

Желала хоть на минутку стать той плохой девочкой с больной ногой, про которую он говорит.

На минутку.

Я потом снова прежнюю Нику верну. Только вот сначала увижу, как глаза Морозова на лоб лезут. Посмотрю, а потом обратно в свой панцирь нырну.

*

Всем телом почувствовала взгляд парня в тот момент, когда платье своё – мятое, через голову снимала.

Мне даже стыдно не было за выходку эту глупую. Ни капли. Да и чувствовала я себя – прекрасно. Адреналин в крови бурлил, и, наверно, именно он мешал голос разума услышать. А он определенно хотел до меня что-то донести. Когда платье было в районе груди, когда мне оставалось сделать одно маленькое движение и глаза Морозова увидят лифчик мой простенький – я замерла. Так и застыла с поднятыми руками, в попытках придумать себе оправдание за такой поступок.

– Передумала? Как быстро ты решения свои меняешь. – Хриплый голос словно успокаивал, но в то же время он подстегивал.

– Не в этот раз.

– Ладно, Ник, прекращай в вамп играть, не по силам. – А у самого глаза блестят. Выжидают.

В этом просто на вид действии, я так и слышу слова его: «Заканчивай, Вероника. Ты слишком труслива, чтобы сделать такое».

Краснея, но не от смущения, а от злости, покрепче хватая края платья, срываю его с себя. Резко, даже грубо.

Тишина в комнате, накаляет обстановку.

Никто не говорит.

Молчим оба.

Друг на друга смотрим, глазами прожигаем, но рты не открываем.

Я первая взгляд отвожу и руками себя прикрыть пытаюсь. Так, на всякий случай мол, я все сделала, ты увидел, и продолжать глазеть, необязательно.

– Убери руки.

Тут я уже начинаю сомневаться в своей адекватности. Будто вместе с трещиной в ноге, сотрясение мозга заработала.

Мне его послать надо, схватить костыли, развернуться и уйти. Это сделать нужно. А я… Я руки опускаю, и чувствую, как во рту все пересохло.

– У тебя тут…

Егор пододвигается ближе, и протягивает ко мне свою руку. К лицу, заправляя за ухо, растрепанный локон волос.

– Я сама. – Продолжала в глаза ему смотреть.

– Помнишь, что Айболит сказал? Никакой тяжелой работы. Только отдых и спокойствие. И мне, как твоему жениху…

– Пф. Жениху…

– Нужно заботиться о тебе. – не обращая внимание на мои слова, завершил свою пламенную речь.

Егор костяшкой указательного пальца по плечу обнажённому проводит, а я задыхаться начинаю. Больная нога? К черту боль. Он одним движением заставляет меня забыть про всё. Расслабляет. Гипнотизирует. Огонь внутри разжигает, а я понятия не имею, как тушить его потом.

*

Я хотела что-нибудь сказать. Просто открыть рот, чтобы прервать эту тактильную пытку и немного в себя прийти. Мне это нужно было. Как человеку кислород необходим, так и мне хотелось своего личного пространства. Потому что за себя не отвечала. За тело свое предательское, на котором уже мурашки начали танго танцевать. За мысли свои бесстыдные, которые уже представили, как Морозов наклоняется ко мне, хватает за волосы и начинает губы терзать.

Нужно остановиться.

Только я не могла.

Так и продолжала за пальцами его наблюдать, пока они узоры на коже моей вырисовывали.

Случай помог мне из зрительного плена вырваться. На всю квартиру звон раздался, словно кто-то со всей силы тарелку в раковину кинул. Я его как услышала, так сразу же и отскочила.

– Кто там? – В замешательстве спросила, и халат на плечи накинула.

Это не Ольга. Такого просто не может произойти. Я не могу быть настолько невезучим человеком, чтобы именно сегодня столкнуться с ней.

– Твой завтрак, кажется, готов. – Спокойным голосом сказал он, и с сожалением посмотрев на меня, встал с кровати, протягивая мне свою ладонь.

– А там?

– А там Валентина Петровна.

– Она?

– Ник, соображай быстрее. Кем она может быть, если завтрак готовит в такую рань?

Да я откуда знаю, кем она может быть. Мне завтраки, кроме бабушки, никто не готовил. И все варианты, которые в голове появились, были основаны только из фильмов, которые я всю жизнь смотрела. Именно там показывали, как в богатых домах имеются повара, горничные и садовники.

– Она ведь не садовник?

Егор улыбнулся, такой улыбкой, от которой дышать легче стало.

– Нет. Конечно, я бы хотел продолжить, но тебе нужно позавтракать, прежде чем принять лекарства.

Он мне продолжить говорит, глазками моргая, а я в этот момент краснею до цвета граната. Вот где эта чертова справедливость?

– Мне не хочется…

– Завтракать. – Перебил меня. – Потому что ты себя и так неуютно чувствуешь. Напрягать меня лишний раз не хочешь. Я прав?

– Вполне.

– Черт. Да я умён. Смог угадать мысли самой Вероники Беловой.

– Сарказм – не твоё.

– Жаль. Я расстроился. Теперь, когда мы все выяснили, можно с чистой совестью отнести себя на кухню.

Предатель – желудок, при слове кухня «заговорил». Громко так, протяжно, с потрохами выдавая меня.

Егор посмотрел на меня и ухмыльнулся. Не говоря больше ни слова, взял меня на руки и вынес из комнаты.

*

Когда меня на кухню занесли, то никакого «садовника» я там не увидела. На столе были расставлены многочисленные тарелки с едой, которые пахли так, что у меня желудок начал танцевать мазурку.

Как оказалось, Егор успел позавтракать, пока я спала, а он дверь входную сторожил. Но парень не оставлял меня одну, притащив откуда-то мягкий пуфик, переместил на него мою больную ногу, сел напротив.

– Поговорила вчера с подругой?

– С Катькой? Да.

– Как я понял, она у отца с мачехой жить останется.

Не спрашивал. Был уверен в этой информации.

– С чего ты взял? – Не понимала, откуда он про мачеху узнал.

– Твоя подруга не президент Америки. Один звонок, и вся информация у меня на столе.

– Впечатлена твоими связями, но зачем напрягаться ради таких знаний?

Э-э-э.

Минутку.

А не значит ли это, что он также и про меня буквально всё знает? Детский сад, смерть родителей, переезд к бабушке, Озёрин…Что из этого скудного списка ему известно?

– На случай если бы у меня не получилось удержать тебя, я должен быть спокоен, что тебе есть куда пойти. Как оказалось – нет.

Так и застыла с ложкой возле рта. Разве людям вот так в лоб говорят, что они бомжи временные? А как же чувство такта? О нём все разом забыли?

– Что? – ложку отложила и тарелку с кашей от себя отодвинула.

– Ник, тебе некуда идти. Единственный вариант – это остаться здесь.

– Я смогу что-нибудь придумать.

– Что? Золото в ломбард заложишь? Почку продашь? Какой у тебя вариант?

А про ломбард он откуда знает? Под дверью стоял и подслушивал мой с Катюхой разговор?

– Хватит давить на меня. Сама знаю, что дела мои не из лучших и счастливых, но я и тебя не понимаю. Совершенно не понимаю, почему ты так печешься обо мне?

– И почему? Уверен, что у тебя есть ответ и на этот вопрос.

Конечно есть. Я ведь не совсем умалишенная.

– Когда я сказала свое мнение, ты психанул, и выскочил из комнаты. Второй раз повторять одни и те же слова – не хочется. Тем более когда знаешь реакцию.

– М-м. Значит, до сих пор думаешь, что вся моя поддержка – это способ раздвинуть тебе ноги?

Господи, зачем ты создал настолько прямолинейных людей?

– Не такими словами, но смысл примерно такой. – Ну а что? Сколько можно по кустам прятаться, боясь свое мнение в слух сказать.

– С чего ты взяла, что секс с тобой мне настолько необходим, что ради него я должен вести себя как заботливая наседка? Раздвинуть ноги может любая. И мне точно не придется ради этого что-то делать. Только в определенный момент трусы снять. Так зачем я всё это делаю, Вероника?

Укор, который попал точно в цель. В груди неприятно заныло. Отчего? Оттого, что Морозов может переспать с любой девкой и ему не откажут? Да мне ,должно быть, плевать на это. Пусть спит с кем хочет. Я не телохранитель его ширинки. Только почему от этих мыслей мне так тошно?

– Ты добрый самаритянин?

– Не замечал в себе такого.

Морозов встал, и подошел ко мне убирая пуфик.

– Тогда я пас. Без понятия, зачем ты всё это делаешь.

– Да я, если честно тоже.

Глава 22.

Он меня в комнату занёс, на диван посадил, а сам к плазме во всю стену подошёл. Кажется, тему насчёт помощи бедной Ники он на корню обрубил, но я не могла допустить этого. Мне нужно было знать, почему он мне помогает. Пускай, даже разозлить его придется, я готова и к такому исходу. Пусть. Главное, я получу ответы на свои вопросы. Мне ведь легче станет. Незнание оно душит. Оно злит. Оно всех живностей в животе убивает, которые начинают «рождаться», стоит только Морозову дотронуться до меня, прикоснуться. Так что мне нужно все разузнать до того, как нужно будет уйти на встречу с подругой.

– Егор… Его-о-ор.

– Ник, закончили. Если я когда-нибудь захочу покаяться и рассказать про свои истинные мотивы, если они есть, конечно, ты этого не услышишь. Прекращай забивать голову всякой чушью, а лучше помоги мне фильм выбрать.

А взглядом будто говорил: «Закрой свой рот и сиди молча».

И решительность, которая только-только во мне была, поджав хвост, убежала куда-то под стол. Одну меня оставила, вместе с каким-то чувством непонятным.

Так и стали мы фильм смотреть. Егор рядом сел, руку за мою спину закинул, и кажется, даже внимания не обратил, что я весь просмотр, как на иголках, сижу.

Запах его вдыхаю, а меня уносит от него. Терпкий такой. Морозовский. Сумасводящий.

Я не железная. Я не такая раскованная, как также Катюха, которой ничего не стоит просто посидеть рядом с симпатичным парнем, пообщаться с ним, пофлиртовать. Мне сложно. С Озёриным таких проблем никогда не было. Я Юрца, по сути, всю жизнь знаю. Сидеть рядом с ним было нормой. Ничем не выдающимся. У меня и волнения никогда от этого не было. С Егором по-другому все.

Фильм закончился, и атмосфера интимности улетучилась.

А жаль. Я к ней привыкать стала.

– Ты с подругой встретиться договаривалась? – безразличным тоном спросил Егор, пока телевизор выключал.

– Да. И судя по времени мне уже нужно собираться.

– Нет.

– Не помню, чтобы я разрешения спрашивала.

– Ты сама понимаешь, что встречаться с ней не желательно.

– Не понимаю. Но, кажется, ты мне сейчас все объяснишь.

Сарказм не только Егору не подходит, оказалось я им тоже владеть не умею.

– Обязательно. Мечтаю об этом. – злостно пошутил в ответ. – Твоя подруга испытывает чувство вины. Сейчас, когда вы встретитесь, ей придется придумывать варианты, чтобы помочь тебе. А вариантов нет. Денег на новый съем у вас также нет. Вещи в ломбард? Глупо, ты это знаешь.

Он точно подслушивал.

– Стоять под дверью и слушать чужой разговор – низко.

– Кто-то слишком громко разговаривал. Ник, неужели ты не понимаешь, что я прав?

– Понимаю. Но и остаться здесь не могу.

– Можешь. И останешься. Сейчас я дам тебе телефон, и ты позвонишь девушке и скажешь, что встретиться сегодня Вы не сможете. Договоритесь на завтра, и пусть она придет сюда.

Вот так я и осталась в квартире Морозова в самом центре огромного города. Наверно, следовало бы радоваться такому исходу, но я не могла. Мне было не комфортно, неуютно и напряженно.

Егор уехал по делам, оставив меня одну в своем холостяцком логове. Одну. Совершенно одну. Здесь не было даже доброй тетёньки, которая приготовила нам вкусный завтрак. Я хоть и стеснялась предстать перед ней, но поблагодарить за заботу хотела. Не вышло, к сожалению.

По настоянию хозяина жилых квадратов и человека, который взял на себя ответственность за мое неходячее состояние, я позвонила подруге и попыталась объяснить ей причину, по которой встретиться сегодня у нас не получится.

Катюшка задала миллион вопросов, наполовину из которых не нашлось ответа. Она всерьез подумала, что Егор меня силой удерживает. Смешно. Силой. А как же. Он мне просто все по полочкам разложил, и теперь сама понимаю, всю плачевность ситуации.

Идти – некуда.

Вытягивать подругу из квартиры отца – плохой вариант.

Девушка успокоилась только тогда, когда ей сказала, что завтра жду её здесь, где она собственнолично сможет убедиться, что цепями к батареям меня не приковали. На этом мы и закончили разговор. После него я выдохнула. Легче стало. Все-таки, поступила мудро.

Прошло несколько часов, а Егор все еще не вернулся. Совершенно не знала чем занять себя. Взяв костыли, побродила по квартире, в надежде, хоть так немного убить время.

На одной из стен заметила фотографию Ольги. Детский снимок, где она с улыбкой на лице держит в руках сахарную вату. Красивая, счастливая девочка, которая еще живет в сказке.

Сейчас она другая. Не из-за того, что прошло уже много лет, и девочка просто повзрослела. Нет. У Морозовой глаза изменились. В них теперь только жестокость виднеется, безумство, ярость. Она когда в кафе нас с Егором поймала, так меня прожигала, что до сих пор от воспоминаний, мороз по коже.

Запаниковала, когда еще раз внимательно на фото посмотрела. Что будет, если она придет сюда, когда Егора не будет? Как отреагирует? Кинется драться, из окна меня выбросит?

На руки свои посмотрела, а они дрожат как от холода. Я в этот момент замерзать стала. Простая реакция на нервное состояние. Всегда мерзла, когда переживала. Чтобы убедиться, что Морозова на парах сидит, а не едет к брату в гости, набрала еще раз номер подруги, которая в отличие от меня, институт не прогуливала.

– Всё-таки нужно тебя забрать, да? – говорила она шёпотом, и мне стало стыдно, что из-за своих страхов глупых, могу единственную подругу подставить.

Прикусила губу, и также тихим голосом продолжила:

– Кать, а Олыча рядом?

– С чего ей быть со мной рядом? Ник, ты там и башкой, что ли, стукнулась?

– Просто ответь, она сидит сейчас в аудитории? – потрясла головой в попытке выбить из неё картину, как Морозова врывается в квартиру и за волосы втаскивает меня из нее.

– Нет. Я её сегодня и не видела. Ольга решила устроить всем праздник и не пришла.

Чёрт.

Мне конец.

– Катюш, я тебе потом перезвоню.

Сбросила вызов, и снова нервным взглядом по сторонам огляделась.

Она сюда едет. Я чувствую, что она скоро будет здесь.

Что мне ей сказать? Может уйти пока непоздно?

В углу мини-бар заметила. В фильмах всегда показывают, как герои нервы свои с помощью алкоголя лечат. Не раздумывая, хватаю костыли и двигаю в сторону успокоительного.

Надеюсь, Егор не заметит, что в одной из бутылок одного глотка не хватает. А мне этого глоточка хватит, чтобы дрожь в теле унять и не бояться предстоящего разговора с человеком, который меня всем сердцем ненавидит.

*

Егор.

Устал. Последние дни, окончательно выбили из сил. Проблемы с сестрой не заканчивались, они к чёртовой матери, только увеличивались.

Капризы Ольги, её закидоны – на нервы так действовали, что порой хотелось самому надеть на неё смирительную рубашку и в клетку посадить. Цепями приковать её к решётке и рот заткнуть, чтобы только не слышать очередные крики.

Башкой понимаю, что лечить её надо. Что без специалистов проблема не решится. Чёрт, всё понимаю, но руки не поднимаются родную сестру в психушку запихнуть.

Уверен был, что прошли дни плохие. Радовался, что переросла всё, что навалилось на неё после похорон. Она ж за голову взялась, учебу на первое место поставила, подруг завела, от меня съехать решила. Замуж вон собралась за урода своего, который доверия не вызывает. К черту все мои переживания и сомнения, Ольга счастливая была.

В один момент все изменилось. В один долбаный день. Ника появилась, и у сестры опять крышу снесло.

Девчушка, сама того не понимая, такой погром устроила в семье Морозовых, что я без понятия как все разгребать.

Не понимал, отчего Ольга взъелась так неё. Отчего ненавидит до такой степени. Почему? Что с ней не так? Не понимал, поэтому и решил поближе к себе держать. Чтобы в любой момент успеть защитить, обезопасить. Сейчас догоняю, что идея была никчемной. Только хуже всем сделал. Но уже ничего не изменишь.

Чем дольше я пытался узнать её, тем больше продолжал думать о ней. Запутал ее, запутался сам.

На кой, вообще, черт настоял на том, чтобы она у меня пожила? Мог бы квартиру им с подругой снять. Нет же, отпускать не хотелось. Внутри что-то подсказывало, что под боком быть должна. Рядом.

Никогда в свою квартиру баб не водил. Бесила мысль, что левая телка, будет ходить в моем доме, спать в моей постели. Для этого есть гостиницы, отели, их квартиры, машины, в конце концов. Они против не были, а я и не заморачивался с их желаниями.

А тут оставил Нику одну и уехал. Она там, в моей квартире сидит, а я даже не беспокоюсь об этом. Я, наоборот, умиротворен.

И не оставил бы, если б Ольга не позвонила. Сестре срочно понадобилось встретиться. Так всегда, когда она начинает понимать, что натворила дел. Ей нужно удостовериться, что я все еще продолжаю любить её. У меня и выбора не остается.

Возвращался домой, будто в предвкушение чего-то. Знал, что увижу сейчас ее лицо, скромную улыбку, невинные глаза, и опять превращусь в размазню, который с трудом ширинку на месте удерживает. Она каким-то чертовым образом заставляла жутко хотеть её. Нет. Ника ничего не делала для этого, ее присутствия было достаточно.

Хотелось всего и сразу. Перекинуть через плечо, бросить на кровать, и намотать волосы на кулак. Хотелось услышать, как она кричит. Подомной, из-за меня. Не от боли, это я, кстати, уже слышал. Кричит от наслаждения. Прося, чтобы не останавливался.

Черт.

Открыл дверь и сразу понял что, что-то не так. Громкая музыка, Никин голос, который подпевает в такт известной песни.

Зашел в комнату и охренел.

Девушка сидела на диване, а рядом с ней стояла бутылка с коньяком. Причём наполовину пустая. Меня она заметила не сразу, а когда увидела, то сразу же перекинула взгляд в сторону входной двери, словно ожидала увидеть кого-то ещё.

Нет, кроха, мы здесь одни.

Подошёл ближе и забрал из рук стакан с янтарной жидкостью. Нет, я не был против, чтобы девушки выпивали, каждому нужно сбрасывать напряжение, но видя пьяную Веронику, понимал, что ей уже достаточно.

– Празднуешь новоселье? – сказал, садясь рядом с ней.

– Егор… Егор вернулся. – и неожиданно уткнулась носом в мою шею.

Только сейчас обратил внимание, что она сидит в одной моей футболке.

– Отличный вид. – Пальцем дотронулся до белой ткани.

– Это теперь моя футболка. – Тыча пальцем мне в нос, проговорила она, пытаясь подняться с места.

Схватил ее за руку, усаживая на место. Не получилось, приземлилась на мои колени, и весело захихикала.

– А где она? – тихим голосом спросила, и по-детски надула губы.

Захотелось послать всё к черту и поцеловать. Наплевать, что она сейчас ничего не соображает. Забыть об этом, и сделать так, как самому хочется. В целях безопасности, пересадил её обратно на диван, а сам встал, продолжая смотреть на нее сверху вниз.

– Кто?

– Ольга. Где сестра твоя, которая собралась выкинуть меня отсюда.

Не понимал, о чем она говорит. И когда она вообще успела пообщаться с сестрой, если я все время был рядом с ней?

– Хочешь поговорить о моей сестре?

– Не-е-ет.

На одной ноге попыталась встать с места. Приличный градус в ее теле дал о себе знать, от чего она пошатнулась. Подхватил в тот момент, когда Ника начала падать назад.

– Осторожнее, – рыкнул прямо в губы.

– Зачем? У меня ведь ты есть. Защитишь, поможешь. Да? Егор, я вот, знаешь, о чём подумала…

– Боюсь даже представить.

Мысленно приготовился услышать очередной бред.