Текст книги "Наследник Ярости (СИ)"

Автор книги: Алёна Ляпота

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

Чудовище поднималось к нему, обдавая гнилым смрадом смерти. Звук его когтей, скребущих каменные стены, отдавался зловещим эхо в самую глубину пещеры.

Ирвальд что есть силы стал карабкаться вверх, но вдруг что-то липкое обхватило его ноги и швырнуло в противоположный бок. Он ударился спиной, раскинув руки, пытаясь зацепиться за что-нибудь, чтобы не рухнуть вниз. Запястья и щиколотки вмиг обхватила та же липкая верёвка и припечатала к стене.

«Паутина» – мелькнула догадка, и он почувствовал, как стынёт кровь в жилах. К нему приближался огромный паук.

Всего лишь несколько метров отделяли Ирвальда от хозяина зловещей пещеры. Паук тяжело переставлял лапы и, наконец, остановился, нависнув над Ирвальдом всем своим гигантским телом.

Ирвальд ещё не встречал в Межгорье столь огромных существ. Глаз паука был чуть меньше головы владыки, так что он мог видеть в нём собственное отражение.

– Страшно?

Ирвальд не слышал голоса – паук говорил с ним, проникая в голову, перебирая, будто кости, его мысли.

– От тебя несёт страхом...

Паук открыл целых три пасти, увенчанные усиками-щупальцами, и несколько раз выдохнул, издавая при этом булькающий звук. Ирвальд едва не задохнулся от смрада, повеявшего из глоток паука, и внезапно понял: тварь смеётся. Жалкий, униженный владыка, висит перед ним, распятый, как кролик, готовый к освежеванию, и это его веселит.

Сцепив зубы, Ирвальд собрал волю в кулак, и произнёс, глядя прямо в изумрудные глаза своей смерти.

– Ты, видно, питаешься падалью, тварь? Не много ль тебе чести схватить владыку?

– Гордыня – это то, что мне больше всего нравится в твоём роду, Кош, – равнодушно ответил паук.

– Что тебе надо?

– Немного свежей пищи.

– Не подавишься?

Паук не ответил. Щупальца зашевелились и прыснули в лицо Ирвальду слюной, жгучей, как кипящее масло. Ирвальд не смог сдержать стон, вырвавшийся из горла – до того было больно. Он прикрыл веки, чтобы уберечь глаза.

Глаза... Его мощное оружие...

Ирвальд перевёл дух и пристально уставился на паука.

– Твоя магия не возьмёт меня, – рассмеялось чудовище, однако смех его вскоре поутих. Ирвальд не сводил с него глаз, сверля взглядом, проникая в самую суть.

Лапы паука затряслись и стали дёргаться невпопад. Чудовище засыпало. Один зелёный глаз закрылся, затем второй. И вот уже осталась лишь одна полуприкрытая зелёная щёлочка. Ирвальд продолжал колдовать, истекая потом в изнемозжении, но паук неожиданно тряхнул головой, сбрасывая сонный морок.

– А ты ловкач!

Паук со всей силы ударил княжича лапой, покрытой шипами, по щеке. Кожа лопнула, покрываясь десятками мелких ран, сочащихся кровью. Паук поднёс лапу ко рту: из пасти вырвались сотни маленьких трубочек – язычков и принялись высасывать капельки крови. Ирвальд содрогнулся от отвращения.

Паук скривился, а зрачки зловеще сузились, превратившись в тоненькие полосочки. Из волосатого брюха выскользнул длинный тонкий щуп, блеснувший в воздухе острием, и вонзился прямо в сердце княжича. Ирвальд взвыл от боли. Пещера перед глазами внезапно залилась ярким светом и лопнула, рассыпавшись на тысячи осколков. Владыка чувствовал, как кровь покидает сердце, направляясь прямиком в паучий желудок. Неужели такой будет его смерть – глупой, бесславной и, возможно,  потерянной для семьи? Отец годами будет искать его тело, но сможет ли найти хотя бы кость, обглоданную смрадным чудовищем?

Ярушка, обнажённая, с серебристым холмиком между точёных бёдер, дурманящая кровь не хуже ведьмовского любовного зелья, кому достанется она?

Ярость заволокла пеленой глаза владыки. Ирвальд заревел, зарычал, изрыгая пламя – синие язычки вырывались отовсюду – изо рта, носа, ушей и глаз княжича. Пламя становилось всё выше, объяв паутину. Липкие волокна съёжились и начали таять. Ирвальд рванул паутину, освобождая правую руку. Паук надул щёки, готовясь выпустить ещё виток, но не успел – острый шип вонзился в один глаз, затем в другой.

Тварь завизжала, заливаясь изумрудной слизью. Между тем Ирвальд сподобился достать рукой меч и вонзил его глубоко между глаз паука. Чудовище громко выдохнуло ему в лицо, забрызгивая едкой слюной, но тотчас же сникло, сорвалось и полетело вниз. Зелёные огоньки глазниц исчезали один за другим, и под конец Ирвальд услышал громкий стук упавшего тела и треск разлетевшегося на части панциря паука.

Стряхнув с лица зловонную жижу, Ирвальд смазал ею паутину, чтоб не была такая липкая, высвободил вторую руку и ноги, и стал карабкаться по паутине наверх. Высоко над ним показалась щель, сквозь которую пробивался свет. Он облегчённо вздохнул и ринулся вперед навстречу свободе.

Глава 18

– Никак не пойму, чем она тебе не угодила? – вслух размышлял Миклош, запихивая за щёки остатки тушёной гадюки. Коричневый жир сочился между пальцев, стекая по ладони на замызганные рукава. Коротышка с наслаждением облизал руки и даже высосал немного из рукавов.

Зельда покосилась на него и с отвращением швырнула поварёжкой.

– Сгинь!

Но Миклош и не подумал даже шевельнуться. Теперь он приступил к плошке, вылизывая жир с боков. При этом он громко плямкал, доводя каменную бабу до бешенства.

– Совсем молода и безропотна.

– Ну, это мы ещё посмотрим, – буркнула Зельда, гремя посудой.

– У неё нет замашек всяких таких знатных дам. И она уж точно не задвинет тебя куда подальше, как это бы сделала любая здешняя княжна.

– Да уж, велика честь! Хозяин, видно, подобрал её в поле.

– Не скажи, – Миклош громко рыгнул и похлопал себя по животу, – в ней чувствуется порода. Манеры и всё такое. И она далеко не глупа.

Зельда промолчала, продолжая возиться с кухонной утварью, перекладывая её с места на место. Могучие плечи возмущённо подрагивали.

– Смотри, Зельда! – пригрозил Миклош, – не то хозяин укажет тебе твоё место.

– Никогда!

Каменная баба грозно рыкнула и стукнула по столу кулаком. Плошка с остатками пиршества высоко подпрыгнула, слетела со стола и покатилась по полу.

– О да! – коротышка захлопал в ладоши, радуясь, что сумел-таки задеть за живое, – ты этого и боишься, правда? Невеста слишком красива для этих мест. И неиспорчена спесью. Хозяин точно потеряет голову!

– Гляди-ка лучше за своей! – прикрикнула Зельда, – или думаешь, я не вижу, как ты распустил слюни.

– Да сдалась она мне! – излишне бойко воскликнул Миклош. Голос предательски сорвался в писк. Коротышка смутился и соскочил с табуретки.

– Ты злая грымза, – рявкнул он напоследок.

– Иди себе, – прошептала Зельда и замерла, прижав огромные ладони к груди, – хороша, не к добру, хороша. И век её короток. Не будет счастья от такой жены...

Миклош покинул кухню и вприпрыжку помчался по коридорам замка, выискивая невесту владыки. Зачем ему понадобилось её видеть, он и сам не знал. Скорее всего, не хотелось маяться от безделья в одиночку. Не в конюшни же идти – там дел всегда невпроворот, да и Себрий за работой редко бывал добрым – всё норовил огреть батогом, чтоб не путался под ногами.

В замке невесты не оказалось. Тогда Миклош спустился в сад, где и нашёл Ярушку среди розовых кустов, напрочь облепленных пернатыми болтушками.

– А ну прочь к бесовой матери! – грозно крикнул коротышка.

Птички испуганно взвились, возмущённо осыпая его ругательствами. Миклош достал из-за пояса рогатку, и стайка болтушек мигом затерялась в кронах исполинских дубов.

Ярушка звонко рассмеялась. Смех её, девичий и нежный, звонким колокольчиком разлился по всему саду. Болтушки тоже захохотали, высунув любопытные мордочки из-под листьев.

– Ты забавный, –  улыбнулась девушка, – обязательно было всех разгонять? Мы так мило беседовали.

–О чём можно говорить с глупой птицей?

– О том, о чём глупая птица не станет говорить с грубым мальчуганом.

– Я не мальчуган, – вскипел коротышка, покрываясь ярко-красными пятнами, – я в три раза старше тебя.

– Низкий поклон твоей мудрости!

Болтушки дружно закивали головками-ягодками и загалдели, перебивая друг дружку. Ярушка вновь рассмеялась, прикрыв лицо рукавом – уж больно потешно выглядел злобствующий коротышка. Волосы топорщились во все стороны, как усы у рыжего кота, а изо рта вырывались, лопаясь, разноцветные пузырьки.

Внезапно что-то спугнуло птичек с человеческими лицами. Они дружно охнули и сорвались в чащу, неистово голося. По ногам пробежал холодный ветерок, взметнув юбки девушки вверх. Ярушка стыдливо одёрнула платье и озадаченно посмотрела на Миклоша. Тот выглядел растерянным.

– Добра не жди, – прошептал он.

Ярушка протянула ему руку. Миклош вытер ладонь о штанину и осторожно, будто не веря своим глазам, дотронулся до её пальцев. Мягкая шелковистая кожа, пахнувшая розовым цветом и мятой. Коротышка вновь покраснел до кончиков ушей. Нос зачесался, и Миклош громко чихнул.

– Тише, – вдруг сказала Ярушка, сжимая ладонь, – кажется, здесь кто-то есть.

Розовые кусты зашелестели. Сквозь колючую поросль просочились белые стебли, заплетая всё вокруг причудливыми узорами.

– Идём, – едва слышно скомандовал Миклош. Однако уходить было поздно.

Из глубины сада показались четыре светящихся глаза, и на лужайку, ломая кусты, выскочил огромный белый пёс.

С первого же вгляда Ярушка поняла, что зверь пришёл не с добром. Шерсть его топорщилась, как у разъярённого кабана, две пары глаз метали молнии из-под злобно прищуренных век, пасть широко распахнута, обнажая два ряда длинных острых клыков.

Бежать было некуда, звать на помощь – бессмысленно. В один миг чудовище могло разорвать её пополам или проглотить целиком, пока кто-либо успеет добежать хотя бы до сада.

Если что она и успела усвоить в этом безумном мире, так это то, что в нём не было места страху. Страх был погибелью. Поэтому Ярушка, глубоко вздохнув, призвала все свои силы, чтобы не бояться.

Она осторожно толкнула коротышку назад, закрывая собой, и улыбнулась зверю.

– Кто ты? – ласково спросила она.

Пёс не ответил, но глаза его перестали метать молнии.

– Ты не умеешь говорить? – предположила Ярушка, – не беда. Мы рады любым гостям.

Пёс неспеша обошёл вокруг неё, бесшумно ступая когтистыми лапами, величиной с доброе колесо от телеги, и громко сопел, втягивая воздух.

– Если ты покажешь, зачем пришёл, я смогу помочь, – настаивала Ярушка, продолжая улыбаться.

Пёс зарычал, но не злостно, скорее, по привычке. Шерсть на спине улеглась волнистыми прядями, сверкая на солнце серебром.

– Может, хочешь немного моей крови? – неожиданно предложила Ярушка и осторожно достала из-за пояса булавку. Быстро кольнула себя в запястье и протянула руку прямо под нос чудищу. Ручеек алой крови змейкой струился по ладони, капая на землю.

Пёс заволновался, заскулил, принюхиваясь, и несмело вильнул хвостом. Затем с жадностью облизал ладонь, смакуя каждую капельку крови, покуда она не перестала течь. Затем громко залаял и завертелся волчком, норовя ухватить себя за хвост.

Буйство длилось недолго. Спустя несколько минут зверь успокоился, зыркнул на девушку двумя парами горящих глаз и попятился назад в глубину сада. Белые корни, расплетаясь, уползали вслед за ним.

– Вот те на! – только и смог выговорить Миклош, выглядывая из-за спины Ярушки. Девушка стояла ни живая, ни мёртвая, бледная, как солнце в грозовое утро, и прижимала к сердцу ладонь.

– Зачем ты позволила ему отведать крови? – коротышка нахмурил брови.

– Здесь её любят, – прошептала Ярушка.

– Следует рассказать хозяину, когда вернётся.

– Когда вернётся, – эхом повторила Ярушка, опускаясь на землю, – когда вернётся...

– Эй, – Миклош наклонился и похлопал по её щекам, – вставай, пора убираться.

– Да.

Ярушка, будто во сне, поднялась на колени, затем во весь рост, и, спотыкаясь, побрела к замку. Коротышка только мог догадываться, насколько ей было страшно, и сколько сил ушло на то, чтобы улыбаться чудищу. А ещё она укрыла его за собой, как беспомощное дитя. Это было горше всего.

Миклош готов был разрыдаться от обиды.

Ладонь девушки безвольно болталась у бедра. Коротышка заскрипел зубами от злости и неожиданно для самого себя цапнул Ярушку за руку – больно, до крови. Она охнула, приходя в себя, и изумлённо уставилась на Миклоша, потирая укушенную ладонь.

Он больше не мог сдерживать слёз и умчался, сломя голову, куда глаза глядят, оставив Ярушку одну перед входом в замок.

Навстречу уже спешил Себрий – скакуны, почуяв незваного гостя, заволновались и подняли шум. Миклош прошмыгнул мимо него и скрылся в глубине сада.

Глава 19

Тиран Лаорт задумчиво сидел перед зеркалом, наблюдая за тем, как владыка извивается в предсмертной агонии, отдавая жизнь – каплю за каплей – в прожорливое тело паука. Ирвальд был ловок и силён. И столь же безрассуден и бесстрашен. Ярость не оставила его даже на смертном одре. И это было забавно...

Лаорт царил в подземельях Гор почти тысячу лет, и мало что могло его позабавить. Владык он не любил – также как и большую часть обитателей Межгорья. Но с ними приходилось считаться.

Лаорт злобно сжал кулак, а в глазах сверкнуло презрение. Тысячи лет длилась война тиранов, владык и хранителей. Тысячи лет пьянящих побед и бесславных поражений, наполненных смыслом и красотой неизбежной гибели, пока, наконец, земля не содроглась, отказываясь принимать души сражённых воинов, и солнце поглотило их, иссушив источник силы тиранов до последней капли.

Солнце навсегда изменило тиранов, сделав их тела уязвимыми. Даже крошечный лучик, упавший на кожу, причинял невыносимую боль. Агония была столь ужасной, что некоторые сходили с ума, опалённые солнечными лучами, и молили о смерти. Но солнце могло убивать их годами, испепеляя слой за слоем восстанавливавшуюся плоть.

Тираны навсегда ушли в подземелье, заключив перемирие с владыками. Бессмысленно было сражаться за то, что больше не могло им принадлежать.

Владыки стали важным союзником, как оплот между тиранами и хранителями, не пожелавшими заключать перемирие. И пусть небесные упрямцы не представляли особой угрозы, их мелкие нападки причиняли тиранам множество неудобств.

Горы невольно оберегали тиранов, а владыки отправляли в источник немало живительных душ.

Несколько сотен лет Лаорт зорко следил за источником, заботясь о том, чтобы тот был полон. Жизнь кипела, бурлила в его голубоватых водах, наполняя сердце тирана умиротворением. И всё же Лаорт скучал по битвам. Наблюдая, как княжич борется из последних сил, призывая пламя Гор, тиран жалел, что не стоит напротив него с обнажённым клинком.

Его размышления прервало появление пса. Белый зверь раболепно распластал по полу свою тушу и полз, поскуливая и виляя хвостом.

– Стожар, – Лаорт снисходительно улыбнулся, позволив псу облизать свои босые ступни. Как вдруг что-то привлекло его внимание. Он приподнялся из кресла и втянул носом запах, идущий из собачьей пасти.

– Кровь девственницы?

Пёс заскулил, вымаливая прощение хозяина, и жалобно распахнул все четыре глаза.

– Владыка не тронул её, – пробормотал Лаорт, поигрывая кончиками пальцев по нижней губе. Это слегка озадачивало. Он привык считать, что владыки совокупляли всех без разбору, но, видать, столетия мирной жизни приструнили их блудный нрав. Или же Лаорт, ослеплённый презрением, судил неверно. Но это кое-что меняло.

 – Довольно, Вилчур!

Тиран повернулся к зеркалу и замер в недоумении. Он увидел, как Ирвальд раздвигает мечом расщелину в потолке пещеры. Солнечный свет озарил его измученное лицо в потоках зелёной слизи, и владыка выбрался на поверхность.

Лаорт вскочил с кресла и подбежал к зеркалу, ища глазами Вилчура. Огромное тело паука лежало на дне пещеры. Источник бурлил, принимая новую жизнь.

– Я не думал, что он настолько силён, – восхищённо воскликнул Лаорт, – пожалуй, всё случится несколько иначе...

Ирвальд выполз из расщелины и в изнемозжении упал на траву, жадно глотая чистый воздух. Тело сотрясалось в конвульсиях, а сердце бешено колотилось, готовое выпрыгнуть из груди. Он так и лежал, раскинув руки, пока вечерняя заря не позолотила небо россыпью далёких звёзд. Раны затягивались медленно, но боль стала утихать.

Небо поглотила ночь, густо намешав тёмно-синие краски, и нависла над ним, пристально глядя единственным глазом луны.

Ирвальд почувствовал, как по щеке стекают прохладные капли. Он повернул голову и увидел Юрея. В клюве у ядокрыла было ведро, из которого он поливал владыку. Глаза зверя блестели в лунном свете, взгляд казался туманным. Заметив, что Ирвальд смотрит на него, ядокрыл швырнул ведро на землю и радостно заклекотал, хлопая крыльями.

– Я ещё жив, приятель, – смог прошептать Ирвальд, – помоги... подняться.

Ядокрыл наклонил голову, позволив ему ухватиться за шею, и осторожно поднял. Ирвальд, шатаясь, забрался на него верхом. Ядокрыл неторопливо побрёл к озеру, откуда черпал воду. Ирвальд почуял источник, волосы на голове зашевелились и встали дыбом. Он нетерпеливо сполз со спины ядокрыла и погрузился в озеро целиком.

Вода целила его, наполняя силой разорванные мышцы. Волосы неистово трепетали, поглощая чистую, как утренняя роса, влагу. Ирвальд вынырнул, чтобы глотнуть воздуха, и вновь опустился на дно, позволяя воде вершить своё колдовство.

Уже на рассвете он, наконец, вылез на берег и забылся сном. Верный скакун лежал рядом, не смыкая глаз. Перья его топорщились в бессильной ярости, а клюв скрежетал, сдерживая крик негодования. Он готов был прикончить любую тварь, рискнувшую потревожить сон хозяина, и обитатели долины с опаской обходили озеро стороной.

Ирвальд проспал целый день, а проснувшись, почувствовал, что силы почти вернулись. Он даже сумел рассмеяться и взлохматил перья Юрея на макушке – чего скакун страшно не любил.

– Жаль, что нельзя вернуться и раздобыть трофей. Повесить в обеденной зале, чтоб была охота поменьше жрать.

Ядокрыл возмущённо крикнул и захлопал крыльями, вспушивая волосы владыки.

– Да не бойся, я не стану туда соваться.

Ирвальд присел на корточки и стал начищать меч. Лезвие было покрыто густой кровью паука, успевшей намертво присохнуть. От неё до сих пор исходил смрад, и княжич порадовался, что желудок его был пуст.

– Вид у тебя, однако! – раздался  позади голос отца.

Ирвальд повернул голову и посмотрел на него исподлобья, но ничего не сказал и продолжил возиться с мечом.

– Во что ты ввязался? – спросил Мораш, – ты даже не почуял, как я приблизился. Враг уже снёс бы твою голову с плеч.

– У тебя за спиной ядокрыл, – заметил Ирвальд.

– От него проку мало, – недовольно сказал Мораш, – скачет, как оголтелый.

– Не стану спорить, что тебя он узнает по запаху.

– Где твоя одежда, Ирвальд? Ты не можешь бродить, как оборванец. И что за мерзостью от тебя несёт?

– Ведьма оказалась коварной, – сверкнув глазами, ответил Ирвальд. Губы его сложились в плотоядной улыбке, которая всегда бесила отца.

– Это ты так отделал Шаринку?

– Думаешь, кто-то другой бы посмел?

– На что она тебе сдалась? Глупая баба.

– Но и ты, видать, не забыл к ней дорогу.

– Слово покровителя, – пожал плечами Мораш, продолжая буравить сына  взглядом. Его не так-то легко было сбить с толку, – что там стряслось?

– Болтала много дурным языком.

– Мне нет дела до болтовни, Ирвальд! Что с тобой?

Мораш положил руку на грудь сына и содрогнулся. Ирвальд с изумлением увидел, как в глазах старого князя промелькнул ужас.

– Сынок, – прошептал Мораш, проводя обеими ладонями по щекам Ирвальда, – твоё сердце... В нём дыра...

– Она почти затянулась, – Ирвальд попытался усмехнуться, но получилось неважно.

– Сядь, я тебя исцелю.

Княжич послушно опустился на траву, а Мораш зарылся скрюченными пальцами в волосы сына, шепча заклинание, передающее силу от владыки к владыке. Пальцы его слабели, а Ирвальд вновь почувствовал лёгкость в груди.

– Спасибо, – сказал он отцу, освобождаясь.

– Ведьма не могла сотворить такое!  Разве только ты доверился ей, приняв зелье?

– Нет такого зелья, чтобы я принял его от Шаринки, отец. Это был паук.

– Какой паук? – удивился Мораш.

– Огромный. Я бы смог станцевать у него в желудке.

– В этих краях не слышали про таких пауков, – Мораш задумчиво погладил подбородок.

– Значит, мне привиделось, – скривился Ирвальд.

– Лишь в преисподней водится крупная тварь.

– Я не был в преисподней, – заверил его Ирвальд, чувствуя, как холодеют кончики пальцев. Он мог и сам догадаться, что провалившись под землю, мог угодить прямиком туда. Но разве мог путь в самую из ужаснейших обителей быть настолько прост? Княжич всё же не мог в это поверить.

– Пора прекратить шляться, где попало. Не забывай о своём долге, младший владыка!

– Да... Отец. Я нашёл себе невесту, – немного смущаясь, сказал Ирвальд.

– Вот как? – обрадовался Мораш, и глаза его засияли, – из чьего она рода?

– Это важно?

– Ведьма? – глаза Мораша потемнели.

– Нет.

– Да что ты тянешь, Ирвальд?

– Сам увидишь, – улыбнулся княжич, – свадьба на новолуние.

– Надеюсь, она скоро понесёт.

– О небеса, князь! Я всё ж твой сын, а не племенной жеребец. Или мне покрыть её и исчезнуть восвояси?

– Твой долг сохранить род владык. И я хочу увидеть внука раньше, чем водопад Забвения.

На этом отец с сыном расстались. Каждый полетел в свою сторону. Ирвальд направил Юрея к замку и сделал несколько кругов вокруг Горы, пока не наступила темнота. В иной  день он, не мешкая, вернулся бы домой в любом виде. Но сейчас он не хотел, чтобы Ярушка видела его оборванным и истощённым.

Между тем в окнах замка горел свет, а подлетев поближе, Ирвальд услышал шумные голоса. Княжич подвёл ядокрыла вплотную к стене и заглянул в окно.

В обеденной зале царило оживление. Себрий скакал возле камина, судя по всему изображая зверя, пару десятков болтушек кучкой сидели на спинках стульев и звонко щебетали. Всюду толпились тени. И даже громоздкая Зельда восседала в углу с недовольным видом и плела что-то из длинных тонких прутьев.

Ярушка заняла тот же стул, что ей изначально показал Миклош. Она сидела, положив подбородок на сложенные в замок ладони, и улыбалась, глядя на весь этот балаган. Очевидно, им всем было весело, и Ирвальд неожиданно ощутил то самое странное чувство, с привкусом горечи и наслаждения, которое испытал возле пещерного озера. Подавив острое желание разогнать всех к дьяволу, Ирвальд пристально посмотрел на Зельду. Каменная баба почувствовала его взгляд, отложила плетение и тихо покинула зал.

Не говоря ни слова, она собрала ужин на кухонном столе и, пока Ирвальд поглощал еду с жадностью изголодавшего зверя, принесла ему чистую одежду и гребень для волос.

Насытившись, он оделся и причесал длинные пряди. Однако к тому времени обеденный зал опустел. Ярушка отправилась спать, и Ирвальду ничего другого не оставалось, как последовать её примеру.

Наутро к замку прибыли торговцы. Тадеуш с женой привезли немало всякой всячины. Ирвальд с лёгким недоумением рассматривал ворохи бабских хитрых штучек, гадая, куда это все девать.

Тени проворно утащили тюки с одеждой наверх, в комнату невесты. Ярушка с восхищением смотрела на блестящие платья их дорогой парчи, хлопая в ладоши, словно дитя.

– Господь всемогущий, Хна! У меня никогда не было таких одеяний.

Она сбросила с себя уже успевшее надоесть платье Зельды и выбрала новое, синего цвета, украшенное чёрным бисером. Хна помогла ей справиться с завязками.

Ярушка крутилась перед зеркалом, прикладывая одно за другим остальные платья.

– Так много? – несколько смущённая пробормотала она. Ей стало неловко. Столько чести ради того, чтобы взять в жёны невесту без приданого.

Видно, её лицо заметно погрустнело, потому что Зельда, угрюмо взиравшая на всё это великолепие, внезапно оказалась рядом и дёрнула её за локоть.

– После свадьбы твой муж станет князем. Помни об этом. И принимай всё, что тебе положено, с достоинством.

– Ирвальд очень щедр, – прошептала Ярушка.

– Это не подарки, – сказала Зельда, – ты в княжеском доме.

Ярушка не нашлась, что сказать. Каменная баба угнетала её, то и дело упрекая по мелочам, нарочно подчёркивая свою нелюбовь. Ярушка не знала, чем заслужила такую немилость. Но в тоже время она понимала, что придётся смириться. Зельда пользовалась особым расположением в доме – это было заметно уже хоть по тому, что никто из слуг не осмеливался ей перечить, хотя в отсутствие Ирвальда многие стремились показать свой нрав. Пожалуй, только Миклош не сильно её боялся.

Коротышку не видно было уже который день. Ярушка подозревала, что он боится, что она пожалуется Ирвальду на его вольности. Но она не собиралась этого делать. Шлейф неприятностей тянулся за ней, как за кобылой хвост, и Ярушке не хотелось раздувать ещё один костёр из тлеющих угольков. Она уговорила Себрия  хранить всё в тайне, и он, после недолгих колебаний, согласился. Он тоже опасался гнева хозяина за то, что сумел прощёлкать зверя до того, как он забрался в сад. Поэтому все молчали.

– А та, которая выбирала платья, тоже здесь? – вдруг спросила Ярушка

– Зачем тебе? – Зельда удивлённо нахмурила брови.

– Пусть придёт, – велела Ярушка, обращаясь к Хне.

Зельда промолчала. Могучая грудь всколыхнулась от возмущения, а губы плотно сжались, превратившись в ровную борозду.

Хна шепнула хозяину пожелание Ярушки. Ирвальд удивился, но возражать не стал. Цыганка проворно поспешила вслед за тенью, с интересом рассматривая стены замка, в котором отродясь не была. Не то, чтобы обитель княжича купалась в роскоши, но дух величия определённо присутствовал, отчего по коже пробегали мурашки.

Маришка ахнула, увидев невесту княжича. На своём веку она повстречала немало пригожих девиц. Но в этот раз злобный язык Шаринки сумел-таки подобрать верные краски: девушка была красавицей – такой, что даже завидовать было не с руки.

Ярушка приветливо улыбнулась цыганке. Зубы её были ровные, белые, как бусинки жемчуга. Маришка вдруг вспомнила о грядущей свадьбе, и по телу пробежал озноб. Владыка и эта красавица...

Представить себе синюшные пальцы, увенчанные когтями, на нежном светящемся бархате девичьей кожи...

Интересно, сколько зелья наготовила ведьма, чтобы невеста так улыбалась?

– Ты сама выбирала? – спросила Ярушка цыганку.

 – Кто ж ещё? – усмехнулась Маришка, – цвета Синих владых, всё, как положено.

– Мне подходит твой вкус.

Маришка пожала плечами, довольная похвалой.

– Ты умеешь укладывать волосы? Я поняла, что косы здесь не плетут, а ничего другого я не умею.

– Почему же? Многие бы заплели. Но сложно соорудить красоту, если на голове – дратина. Госпожа видела ведьм?

– Случалось, – подмигнула ей девушка.

– Но гоже ли цыганке дотрагиваться до волос княжны? – осторожно спросила Маришка.

– Мы ведь обе нездешние, – сказала Яриушка, усаживаясь в кресло перед зеркалом и протягивая цыганке гребень, – мне бы хотелось иногда поглядывать на прежний мир хоть одним глазком.

Маришка понимающе кивнула и взяла гребень. По части волос она была мастерица, так что невеста не прогадала. И водить дружбу с княжной – слыхано ли про такую честь для обычной цыганки-полукровки? Маришка была дочерью балаганной танцовщицы и заезжего купца, отвесившего за щедрые ласки матери кошель монет и сгинувшего восвояси. Обычно таких, как она, обходили десятой дорогой, а матери прятали детей за юбками, опасаясь сглаза. А здесь ей вручили гребень и доверили самое ценное – молодой волос, за пучок которого любая ведьма готова отвалить солидный куш.

Но Маришка не глупа и не станет гневить владыку. У Кошей глаза везде, где только простираются Синие Горы.