Текст книги "Менталисты и Тайная Канцелярия. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Алена Кручко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 30 страниц)

– В нашем мире это называется «оперативная легенда», – проворчала Женя, и вдруг сама заметила, что ее интонации довольно похоже повторяют дядюшкины.

– Знаю, – отозвался тот, – ты рассказывала. Так вот, дорогая племянница, поздравляю – я не просто поверил в собственноручно состряпанную оперативную легенду, мне все чаще кажется, что весь наш мир в нее поверил. И я вовсе не людей имею в виду, а сам мир. Ткань бытия, как выражаются наши маги.

– Это плохо? – тихо спросила Женя. Ей мучительно хотелось посмотреть графу в лицо, в глаза, но страх мешал, и она замерла в объятиях тетушки Гелли, чувствуя себя почему-то очень несчастной.

– Это замечательно, – снова вздохнув, ответил граф. – И не обращай внимания на мой мрачный вид, причины моей злости никак с тобой не связаны. Просто дело не складывается.

– В общем, выбрось глупости из головы и возьми еще печеньице, – подытожила тетушка Гелли.

ГЛАВА 12, в которой Джегейль фор Циррент наконец-то знакомится со своей второй тетушкой

Несколько дней прошли так спокойно, что впору было заподозрить скорые неприятности. В окно нудно стучал дождь пополам с ледяной крупой, высовывать нос на улицу решительно не хотелось, и Женя засела в библиотеке. Отобранные для нее Ланкеном записки путешественников и географические заметки она отложила на будущее, решив, что подшивки столичных газет, дополненные тетушкиными комментариями, будут пока что куда полезней для ознакомления с новым миром.

Сплетни, скандалы, перемывание косточек всем мало-мальски известным лицам – оказывается, этого хватало не только по гостиным, но и в «Столичном вестнике». «Желтая пресса как она есть, – фыркала Женя, перелистывая страницы. – Надо спросить у дядюшки, что там обо мне пишут».

Граф дома почти не появлялся, а газеты за последний месяц хранились у него в кабинете, а не в библиотеке, поэтому о себе Женя пока почитать не могла. Впрочем, было у нее подозрение, что это даже к лучшему…

Очередные платья портной привез на дом, Женя прослушала еще одну лекцию о том, куда какие наряды надевать и с какими аксессуарами, и ностальгически повздыхала по засунутым в самую глубину шкафа родным джинсам. Она уже не путалась в юбках, даже походка изменилась, утратила непринужденность и раскованность, стала плавной и мягкой.

– Сама себя не узнаю, – призналась Женя, отвернувшись от зеркала.

– Разве тебе не нравится? – спросила тетушка.

Женя пожала плечами:

– Даже не знаю. Нравится, наверное. Но немножко пугает. – Тетушка вопросительно подняла брови, и Женя пояснила: – Вот дядя сказал: «ткань бытия», и мне оно как-то в голову запало. Как будто меня что-то переделывает под этот мир. Дома я бы от таких нарядов шарахалась, может даже, со скандалом. И здесь поначалу дико было, что приходится все эти юбки на себя напяливать и как-то в них еще ходить умудряться. А теперь – будто так и надо!

– Деточка, – тетушка покачала головой, – одежда, конечно, важна, но не одежда делает человека. Разве что в чужих глазах.

– Понимаю, но… – Женя беспомощно пожала плечами. Не могла она внятно объяснить, сама в собственных ощущениях путалась!

– Вот и не бери в голову. Во времена моей юности, кстати, случился как-то отменный скандал с переодеванием, рассказать? Только без имен и между нами, а то, видишь ли, участники того скандала еще вращаются в обществе, может получиться не вполне прилично, если вдруг припомнить их былые шалости. Собственно, героине этой истории ты уже была представлена, это Нелль ди Тонншэре. – Женя кивнула, вспомнив миловидную пожилую даму. Однако веселое у тетушки «без имен»! – Так вот, в юности Нелль считалась первой столичной красоткой и перебирала кавалеров, как какая-нибудь зеленщица – овощи.

Тетушка несколькими точными жестами изобразила, как некая гипотетическая зеленщица с брезгливой гримаской отбрасывает в сторону гнилье и раскладывает по кучкам остальной товар – мелкий к мелкому, средний к среднему… Женя расхохоталась.

– О-о, ты не представляешь, какие кипели страсти, – тетушка довольно прижмурилась, – какие пари заключались на имя счастливчика, который завоюет ее сердце! А в итоге неприступную Нелль похитил никому не известный капитан из провинциального гарнизона, навещавший в столице свою престарелую двоюродную бабку.

– То есть как – похитил?!

– А как оно бывает, сначала – сердце, потом – все остальное, а там и до свадьбы дошло. А так как уважающую себя барышню не похитят, ежели она сама того не захочет, наша Нелль, чтобы без помех выйти из отчего дома, переоделась в гвардейский мундир своего младшего брата. Благо, была зима, и вполне женскую фигурку легко удалось скрыть под плащом, а волосы – под шапкой. И пока спохватились, что комната барышни пуста, пока кинулись искать – пожалуйте, уже готова замужняя дама!

Женя рассмеялась:

– Такие страсти! А теперь по ней и не скажешь, такая спокойная дама.

– Спокойная, потому что вполне счастлива. Брак получился весьма удачным, знаешь ли. Хотя капитан ди Тонншэре, казалось бы, не выдерживал никакой конкуренции с прочими претендентами!

– В нашем мире говорят, что женщина инстинктивно выбирает из всех мужчин того, с которым у нее получатся красивые дети, – вспомнила Женя. – У них красивые дети?

– А знаешь, очень даже, – задумчиво покивала тетушка. – Нужно рассказать дамам, им понравится.

«Еще бы, – подумала Женя, – такая благодатная тема». Но вслух сказала другое:

– Главное, чтобы они не начали применять эту теорию при сватовстве.

Поздним вечером, когда Женя, пожелав тетушке спокойной ночи, собралась идти к себе, под окном прогрохотала карета и остановилась у крыльца особняка фор Циррентов. Граф сразу после ужина закрылся в кабинете, гостей не ждали, поэтому Женя, вопросительно взглянув на тетушку, решила задержаться. Новая родня поощряла в ней здоровое любопытство, и потом – в тот самый вечер, когда она плакала, уткнувшись в плечо тетушки Гелли, а граф мялся рядом, с головой выдавая свое неумение утешать рыдающих девушек, Женя окончательно поняла, насколько они оба стали ей дороги. А раз так, она тоже должна знать, кого принесло на ночь глядя. Этот мир слишком богат на внезапные неприятности, чтобы позволить себе расслабиться.

В гостиную стремительно вошла дама в дорожной теплой накидке, явственно уставшая, бледная, с глубокими тенями под глазами.

– Гелли! Ты тут, вот так счастье!

Тетушка Гелли вскочила ей навстречу:

– Цинни, дорогая. Приехала!

Дальше последовали объятия, почти бессвязные возгласы и прочая вполне понятная суматоха. На шум вышел граф, и все повторилось: «Цинни!» – «Варрен!» – «Как доехала?» – «Ужасно, а ты здесь как?»

Женя, едва поняв, кто именно прибыл, тихонько утекла из гостиной – неловко было маячить там, мешать семейной встрече, уж лучше помочь сообразить быстрый ужин, в доме не так много лишних рук, а кроме ужина нужно и воды нагреть, и комнату приготовить… Да и страшновато вдруг стало. Пусть лучше о ней расскажут сначала граф с тетушкой.

Так и вышло, что встретилась Женя с еще одной своей «тетушкой» лишь в столовой, где все собрались за поздним то ли ужином, то ли чаепитием. Цинни, умывшись с дороги и переодевшись в домашнее платье, уже не казалась такой измученной. Улыбалась очень искренней улыбкой, рассказывала какие-то непонятные Жене тирисские новости, передавала приветы…

Цинни оказалась очень похожей на брата. Резкие черты лица, очень темные глубокие глаза, тонкие губы, уложенные короной черные волосы – ее трудно было назвать красивой, но внимание она привлекала. Женя невольно засмотрелась, сравнивая ее с графом, и вздрогнула, наткнувшись на ответный пристальный взгляд.

Графиня Лециния ди Скавалль, в девичестве – Цинни фор Циррент, с детства так привыкла к внезапным решениям и неожиданным поступкам брата, что не раз ему говорила: «Ты, Варрен, меня уже ничем не удивишь». Варрен мог пойти на свидание, а вместо этого очутиться где-нибудь в приграничье на секретном задании. Мог поспорить с магом, что вернее в драке – пистолет или заклятья, и предложить решить спор экспериментально на дуэли. Мог даже наорать на короля – было дело. Как сам он после объяснил: «Поощрять корсаров, может, и полезно для страны, но если они нарушают закон, добро пожаловать на рею наравне с пиратами, и нечего совать мне под нос королевские грамоты».

Но в этот раз Варрену все же удалось ее удивить, и еще как! Нет, из письма ясно было, что брат хочет ее видеть в связи с семьей, не зря ведь он упомянул приезд Гелли. Но, сколько бы предположений не строила Цинни в пути, все они оказались далеки от истины.

Каким-то невероятным образом подобрать девицу, перенесенную магами из другого мира, да еще и выдать ее за племянницу! И обстряпать это дело так тонко, что все, абсолютно все, услышавшие трогательную историю обретения семейством фор Циррент потерянного ребенка, – поверили! Братец заодно с Гелли исхитрился сделать из Джегейль главную тему столичных сплетен, на волне всеобщего любопытства ловко ввел ее в общество, и девушка, надо отдать ей должное, неплохо себя подала. Хотя, как говорят и Гелли, и Варрен, светская жизнь для нее – нечто абсолютно новое, очень сложное и не слишком приятное.

Зато она каким-то образом спасла принца Ларка и чуть ли не перешла с ним на «ты», причем держась исключительно в дружеских рамках – что, пожалуй, куда невероятней.

Забавно будет познакомиться поближе с эдаким прибавлением в семействе!

И ведь Гелли рассказала еще коротко и без подробностей – как успела, пока Цинни приводила себя в порядок с дороги. Завтра же нужно выспросить у Варрена все до последней мелочи!

А пока что Цинни подкреплялась домашней едой, вдыхала тонкий аромат чая с мятой и земляникой, рассказывала Варрену о тирисских новостях – то, что можно рассказать вне защищенного от прослушивания рабочего кабинета. Ловила на себе заинтересованный и слегка задумчивый взгляд новой родственницы и сама к ней присматривалась – незаметно, то вскользь, то сквозь ресницы.

На первый взгляд Джегейль казалась обыкновенной. Не дурнушка и не красавица, и совсем без изюминки. Впрочем, Гелли с Арбальдом не унаследовали броской внешности фор Циррентов, так что ничего страшного. Судя по рассказу Гелли, родство с фор Циррентами девушка доказывает умом, характером и острым язычком, а это не так уж плохо. Интересно, чего Варрен от нее ждет?

Цинни поймала очередной изучающий взгляд и посмотрела в ответ прямо, не таясь. Джегейль чуть заметно вздрогнула и виновато улыбнулась.

– Не пугай деточку, – фыркнула Гелли.

– Она и так напугана, – нервно хихикнув, продолжила Джегейль. И тут же сказала, улыбнувшись легко и искренне: – Нет, на самом деле я очень рада познакомиться. Столько о вас слышала.

– Завтра познакомимся поближе, – пообещала Цинни. – Мне, знаешь ли, тоже очень интересно, что у меня за племянница.

– Завтра поможешь мне подготовить деточку к балу, – Гелли подлила ей чаю и подвинула поближе вазочку с крохотными печеньицами. – Попробуй, это по ее рецепту.

Мягкие печеньица таяли во рту, Цинни даже прижмурилась от удовольствия – и досадно упустила очень забавную перемену выражений на лице Джегейль. Та спросила совершенно убито:

– Какой бал?

– Ну как же, я тебе говорила, бал городских старшин, – спокойно ответила Гелли. – Тебе придется танцевать, а еще там наверняка будет тот молодой человек, Никодес.

Джегейль застонала, спрятала лицо в ладони и спросила:

– Можно, я заболею?

– Вылечим, – с неожиданным ехидством ответил Варрен. – Здесь тебе не эти, как их? Антибиотики. Пригласим Заккендаля, он поводит над тобой руками, и вперед, танцевать.

– С этим усатым ловеласом, – буркнула Джегейль. – И с его белобрысым приятелем, хотя тот вроде ничего, не такой нахальный. И, может даже, с Ларком, если он там будет и не побоится прилюдно до меня дотронуться. Знаете, дядюшка, что я вам скажу? На таком фоне вы просто обязаны тоже уделить мне хотя бы один танец! Это прилично?

Варрен подавился чаем, а Гелли довольно улыбнулась и кивнула:

– Конечно, прилично. Осталось его туда затащить. Цинни, я на тебя рассчитываю!

«Расспросить досконально нужно не только Варрена», – мысленно отметила Цинни.

Женю разбудил щекотавший веки свет. В окно, на котором она позабыла вечером задернуть шторы, вместо надоевшего дождя с ледяной крупой заглядывало солнце, а на ветвях деревьев лежала невесомая тонкая пелена снега.

Женя еще повалялась немного, вспоминая вчерашний вечер. Вчера, ясное дело, с дороги было не до знакомства, но сегодня… Интересно, что за человек тетушка Цинни? Хотя какая она тетушка, почти ровесница, похоже. Сколько ж лет разницы у нее с братом?

– Ладно, пойдем знакомиться, – подбодрила себя Женя.

Из гостиной доносились голоса, и она невольно притормозила.

– Представляешь, Гелли, разлюбезный братец коварно удрал на службу!

– Коварно или трусливо – это вопрос. Я бы даже сказала, это вопрос вопросов.

– Вот как? Дело становится более интересным, чем я полагала. Рассказывай.

– Нет уж. Не буду я ничего тебе рассказывать хотя бы с недельку. Сама посмотри, так вернее будет.

Улыбнувшись – тетушки, похоже, прекрасно дополняли друг дружку, а уж понимали и вовсе с полуслова, – Женя вошла.

– Не помешаю? Доброе утро. Что-то я сегодня заспалась.

– Я сегодня отдыхаю, – Цинни сладко потянулась. – Трястись от тирисской границы по распутице – это, скажу я вам, не слишком изысканное удовольствие. Ну а раз уж отдыхаю, мы сможем вволю поболтать, верно, Гелли, Джегейль? Хм-м, кстати… Джегейль – это ведь тоже Гелли, как же мне тебя называть, дорогая племянница, чтобы вы у меня не путались?

– Женя? Но это, как я понимаю, слишком по-чужеземному…

– Джеги?

– Ой, нет! Собачья кличка какая-то, – Женя аж передернулась. – Гелли первая и Гелли вторая – длинно… а жаль, мне так нравится…

– Джелли, – предложила тетушка Гелли. – Или Джелль.

– Отлично! – хором воскликнули Женя и Цинни. И, переглянувшись, рассмеялись.

– А ко мне, уж пожалуйста, без всяких «тетушек», просто Цинни. Я еще не настолько… – Цинни взглянула на Гелли и шутливо подняла руки: – Не настолько благонравная дама!

Оказывается, совместное придумывание уменьшительного имени здорово сближает. Неловкости и смущения не осталось и в помине, Цинни принялась расспрашивать, Женя и тетушка Гелли – рассказывать наперебой, перескакивая с одного на другое: с чаепития у дамы Дарианы на пари Ларка и Никодеса, с господ офицеров на новые платья, с платьев – на спасение Ларка (платье, кстати, пришлось тогда выбросить)… Цинни одинаково интересовали визиты Жени во дворец и прогулки по набережной, впечатления от города и от дворца, от Ларка и дам, от короля…

Женя радостно предложила заварить на завтрак «нормальный чай», от чая разговор совершенно естественным образом перекинулся на адмирала и на труп в его доме, но тетушка Гелли. увидев, как помрачнела Женя, сказала:

– Плохая тема, не надо. У Варрена что-то с этим делом не ладится…

– А я не хочу больше туда напрашиваться, – тихо добавила Женя. – Хотя если граф скажет, что нужно…

– Строго говоря, это не его головная боль, а Фенно-Дераля, так что… – тетушка Гелли выразительно пожала плечами. – Давайте-ка лучше о более актуальном. Бал.

Женя поежилась:

– Я совсем не знаю правил. Что прилично, что нет, как на что реагировать, когда, кому и как отказывать… Как-то все время нужно было разбираться с чем-нибудь более срочным.

– У нас есть два дня, – с поистине военным хладнокровием сказала тетушка Гелли. – Все успеем, со всем разберемся.

– Главное, запомни одно, – серьезно добавила Цинни, – на самом деле балы предназначены вовсе не для танцев.

– Дед, – Ларк плотно закрыл за собой двери королевского рабочего кабинета, – посоветоваться нужно.

– Интересно, – проворчал его величество Дионн-Горрент. – Я уж и не упомню, когда в последний раз ты просил у меня совета.

– Обычно ты их даешь, не дожидаясь, пока я попрошу.

– А ты пропускаешь их мимо ушей. Любопытно будет узнать, что же заставило тебя изменить своим привычкам?

Ларк вздохнул: когда у деда ворчливое настроение совпадало с желанием поучить внука жизни, лучше всего было оказаться подальше, но теперь уж что поделать. Да и нельзя больше откладывать разговор.

– Ты не раз мне говорил, что я хорош на войне, но беспомощен перед интригами. Честно говоря, мне кажется, что я не просто беспомощен, а безнадежен, но что-то же нужно делать! Дед, я чую, понимаешь, всей шкурой чую недоброе! Но ничего не могу понять!

– Садись, – дед кивнул на кресло, – и рассказывай.

Ларк украдкой перевел дух: дед хоть и нахмурился, но враз посерьезнел, и теперь разговор пойдет по существу.

– Часть проблем довольно прозрачна – настолько, что даже я вижу их подоплеку, но я перечислю все. Не столько ради полноты картины, ты наверняка знаешь обо всем не хуже меня, сколько…

– Чтобы я мог проследить порядок твоих рассуждений? Хватит уже предисловий, Ларк. Тебя что-то тревожит, ты хочешь разобраться в этом, и я рад, что ты пришел ко мне со своими сомнениями.

– Хорошо. Начну с простого. Одар собирается перенести войну на море. В горах мы отлично их потрепали и будем трепать еще, но морские сражения – не по моей части, даже теоретически. Ты вернул адмирала фор Гронтеша, и под него тут же принялись рыть. Чуть ли не с первого дня. Донос в Тайную Канцелярию, то ли вор, то ли убийца в доме – тебе ведь докладывали уже об этом деле с мечом?

Король кивнул и добавил:

– Наши господа сыщики недовольны адмиралом, он не дает им проработать версию с попыткой похищения меча. Но я согласен с тобой, не в мече там дело. Впрочем, фор Циррент тоже так считает, он доложил о необходимости усиления охраны на верфях и в портах. Однако неотработанная версия, которую нельзя сбрасывать со счетов, претит его профессионализму.

– Они и к адмиралу собирались приставить охрану, – фыркнул Ларк. – Как не поубивали друг друга, не знаю. И я не знаю, кто прав.

– Фор Циррент, разумеется. При всем уважении к адмиралу как отменному бойцу, от удара из-за угла в спину бывает нелегко спастись. В ближайшие дни я сам собираюсь поговорить с адмиралом.

– Хорошо, – кивнул Ларк. – Но, кроме живого и здорового адмирала, нам нужен флот. Я приказал прощупать настроение морских торговцев. Ясно, что вояки из них никакие, но нам может понадобиться грузовой флот. Я думал перевезти свои полки по Альетаре и далее морем, чтобы к весне они уже стояли на позициях. Да и после, гораздо проще перевозить провиант и снаряжение на кораблях, чем отправлять обозы по дорогам. Так вот… Ты ведь и сам наверняка знаешь, какие разговоры сейчас ходят среди негоциантов? Ограничительный эдикт, запрещая нанимать на торговые корабли магов, безмерно усиливает риски плавания и торговли, бьет по карману честных купцов, а налоги-то платить все равно придется. И если король не понимает, что вместе с его купцами беднеет и государство, то короля не грех и сменить. Знаешь ведь?

– Давно знаю, – спокойно ответил король. – В чем-то они даже правы, государству выгодны богатые купцы. Но тут уж пришлось выбирать из двух зол…

– Объясни это им! – вспылил Ларк. Он все понимал насчет «выбирать из двух зол», но почему-то спокойствие деда разозлило. – Может быть, дальше разговоров дело и не зайдет, но если любому из этих говорунов представится случай навредить короне без опасности для собственной шкуры, многие ли сохранят верность? Торговый флот – мощный резерв, но я не могу его использовать! На этих людей нельзя положиться!

– Не будь так категоричен. Ты не можешь их мобилизовать, но можешь зафрахтовать. Если платить им за каждый рейс по принятым расценкам, заключая договор, то на одной чаше весов с верностью окажется еще и прибыль, и деловая репутация.

– Бешеные деньги…

Взгляд короля стал жестким.

– А ты хотел воевать бесплатно? Война, знаешь ли, весьма прибыльна для некоторых поставщиков, но разорительна для государства. Почему, ты думаешь, я все годы своего правления всеми силами поддерживаю мирную торговлю? Хочешь, чтобы торговец был тебе верен – помни, что для него благополучие семьи и своего дела важнее громких слов, а вот для тебя его благополучие – залог богатства державы. И, если уж смотреть по большому счету, негоцианты не обязаны помогать тебе в войне, это ты обязан защищать их.

– Но у нас нет выбора! Разве что, как Одар, начать нанимать пиратов?

Король неторопливо прошелся по кабинету, остановился у окна, заложив руки за спину.

– Что ты сам думаешь о пиратах, Ларк?

Ларк ответил, не раздумывая: он достаточно размышлял на эту тему.

– Пусть их нанимает Одар. Предпочту, чтобы в переломный момент сражения это отребье предало моего врага, а не меня.

– Согласен. Но ты, как я понимаю, не видишь альтернативы?

– Вижу, и я тебе о ней уже рассказал – торговый флот. Знаешь, будь они по-настоящему верны, можно было бы набрать кораблей и для боя, хотя бы во вспомогательную линию. В конце концов, там, где не сумею заплатить сразу, пообещать льготы на будущее…

– Ну, так действуй.

– Де-ед, – Ларку остро захотелось побиться лбом о дубовый дедов стол. – Я столько тут распинался об их настроениях… И, к слову о возможных кредитах, похожие настроения и среди банкиров. Они, видишь ли, тоже терпят убытки!

– Конечно же, они терпят убытки. Ты сомневаешься?

«Нет, это ты издеваешься», – едва не ответил Ларк. Он понимал, конечно, что дед всего лишь хочет подвести его к какой-то мысли, к решению, которое сам король уже нашел, но не хочет преподносить его готовым своему вероятному преемнику. Воспитание, будь оно неладно! «Почему рядом с дедом я постоянно чувствую себя дураком?!»

– Скажи, ты давно говорил с барышней фор Циррент?

Резкая перемена темы окончательно выбила из колеи.

– Давно, – признался Ларк. – Мне, видишь ли, перед ней стыдно из-за того глупого пари. Впрочем, в любом случае сейчас не до разговоров, пусть даже самых интересных. Мне бы лишних десять часов в сутках…

– Стыдно ему… Извинись, коли стыдно. А вот мне она рассказала недавно интереснейшие вещи, и я хотел бы, чтобы ты тоже их услышал. На днях бал городских старшин, она там будет. Сходи. Полагаю, потраченное время себя окупит.

Ларк подавил вздох. И впрямь, если избегать девушку вместо откровенного признания, что сглупил, и извинений, ее обида в итоге может оказаться тяжелее и глубже. И, дела делами, а поговорить с Женей всегда интересно. Вот только дед вряд ли имеет в виду пустую болтовню. Что за «интереснейшие вещи» она вспомнила в этот раз?

– О чем ты предлагаешь мне с ней поговорить?

– О чем придется, – усмехнулся король. – У этой девушки слишком непредсказуемые темы и сравнения, мало ли что придет ей в голову. Но, если тебя интересует, что именно заставило задуматься меня, спроси ее о том, как зомби-ящик формирует общественное мнение.

– Что?! – Ларк зажмурился и потряс головой. – Дед, прости, я вообще не уловил смысла в твоей последней фразе. Это… бред, абсурд!

– Именно, – веско согласился король. – Но это весьма полезный бред. Хотя бы в качестве темы для размышлений. А сейчас, прости, у меня встреча. Приходи после бала, продолжим разговор. Я как раз обдумаю кое-что, да и тебе вдруг придут в голову новые идеи.

– Хорошо, – Ларк встал и коротко поклонился. – Спасибо.

– Прекрати, – фыркнул дед, – развел церемонии. И вот еще что, давно хотел тебе сказать. Запомни, дорогой мой внук, на самом деле балы предназначены вовсе не для танцев.

– А для чего ж тогда?!

– Для интриг, – усмехнулся его величество Дионн-Горрент Мореплаватель. – Исключительно для интриг, Ларк, и упаси тебя небеса забыть об этом хоть на мгновение.

ГЛАВА 13, в которой Джегейль фор Циррент танцует с кем угодно, кроме Нико фор Виттенца

Бал начался со знакомств. В первые Женины выходы в свет тетушка Гелли «прикрыла» ее кружком своих подруг, но пора было обзаводиться и собственными приятельницами. «Социализироваться», – хмыкнула про себя Женя, улыбаясь очередной девице на выданье. Барышня ди Тонншэре, младшая дочь дамы Нелль, оглядела Джегейль фор Циррент с явным любопытством и столь же явным превосходством и лишь затем улыбнулась в ответ:

– Наслышана. Зовите меня по имени – Мирабель. Мы ведь с вами подружимся, правда? Матушка считает вас очень интересным знакомством, а я доверяю ее суждениям.

– Рада, – сладко ответила Женя. – Что ж, дорогая Мирабель, тогда представьте меня другим своим подругам.

Тетушка Гелли одобрительно прикрыла глаза, Цинни насмешливо улыбнулась. Вокруг «дамы Лецинии» тоже уже вихрился настоящий водоворот прежних подруг, приятельниц и знакомых, которым Цинни умудрялась управлять с виртуозностью заправского дирижера. «Мне расти и расти, – оценила Женя, – вот только не очень хочется расти именно до такого. Ладно, познакомимся с местными барышнями-невестами, авось они окажутся не хуже господ офицеров. А если хуже, тем лучше, я с радостью сбегу от них даже к Никодесу, он хотя бы иногда забавен».

Очутившись в кружке барышень, Женя самым церемонным образом со всеми перезнакомилась, мысленно возблагодарив дядюшку за досье, а тетушку за сплетни – по меньшей мере о половине девушек Женя уже хоть что-то знала, и запоминать их, соотнося с прочитанным, оказалось намного легче. Синеглазая блондинка Мирабель, вся в мать – и впрямь красавица по сравнению с прочими, бойкая, любопытная, общительная, отличное знакомство. Тоненькая, болезненного вида Миринда – на вид тихоня тихоней, вот только мать и старшая сестра – обе при дворе, дамы при ее высочестве Клалии, категория «вероятный противник». Жеманная Розалия – дочка дворянина «последней волны», надменные аристократы за приличную партию таких не считают, а ей так хочется блистать…

К большому Жениному облегчению, новые подруги ни о чем ее не расспрашивали – слишком заняты были, отслеживая краем глаза входивших в зал кавалеров. Предстоял дележ танцев – судя по рассказам обеих тетушек, та еще «драка в грязи», пусть и прикрытая светскими любезными улыбками. Открыто приглашать кавалеров здесь не принято, зато дамы и барышни изобрели десятки способов подать сигнал «я желаю с вами танцевать». Ну, или «не желаю» – по обстоятельствам. Язык цветов, вееров, жестов, движений, ничего вроде бы не значащих фраз… Цинни кое-что показала дома, но Женя не чувствовала себя готовой применять эту сложную науку на практике. Уж лучше она на других посмотрит.

Гости съезжались, переходили между группками уже собравшихся, обмениваясь приветствиями, и если женщины постарше принимали суету со снисходительным достоинством, то девушек чуть ли не лихорадило. Жадные и ревнивые взгляды, нетерпеливое постукивание бальных туфелек, крошечные букетики в тон платьям, готовые в любой миг оказаться в петлице кавалера… А вожделенные кавалеры дрейфовали невдалеке, бросали жгучие взгляды, подкручивали усы, и градус страсти в девичьем кружке ощутимо повышался с каждым мгновением – вот-вот полыхнет.

«Развлечений им в жизни мало, – почти с сочувствием думала Женя. – Или просто замуж невтерпеж». В этом кружке, приличном для нее по статусу незамужней барышни, она чувствовала себя почти старухой. Ну ладно, не старухой, но умной опытной женщиной среди девчонок-соплюх – точно. «К ним нужно относиться серьезно, – напомнила себе Женя. – Конкуренция за мужика – самая жестокая, потому как заложена в нас эволюцией. А еще это – мой предполагаемый круг общения, так что придется вписываться. Надо, Женя, надо».

Тихо и вкрадчиво зазвучали первые такты танца-выхода, давая сигнал к смешению мужской и женской половин зала. «На старт, внимание, марш», – мысленно хихикнула Женя, делая крохотный шажок назад. Ее новоявленным подругам разве что воспитание мешало пихаться локтями, каждая хотела оказаться ближе к облюбованному кавалеру. Составившиеся пары гордо дефилировали к центру огромного зала, а оттуда цепочка танцующих вилась змейкой вслед за открывшей бал парой – бургомистром с супругой. Три шага, поклон, пять шагов, разворот, плавный шаг, шорох юбок, щелчки вееров… Не танец, а сплошное «себя показать». И демонстрация симпатий, конечно же: составляя кавалеру пару на первый танец, ты даешь ему понять, что и дальнейшим приглашениям будешь рада.

– Виконтесса, разрешите вас пригласить, – блистательный, то есть блистающий начищенными туфлями и завитыми усами Никодес каким-то невероятным маневром просочился сквозь кордон жаждущих его девиц и остановился перед Женей.

«Нет, только не это!»

– Прошу простить, граф, мой первый танец уже занят.

«Дядюшка, если ты немедленно не появишься, я… я обижусь, вот! Обещал не бросать меня с ходу да в воду!»

– Тогда второй?

– Право, не знаю, граф. Я пока не готова строить столь далеко идущие планы…

– Джегейль? – «О, наконец-то!» – Наш договор на первый танец в силе?

– Разумеется, – Женя подала дядюшке руку, сжав его ладонь, наверное, сильнее, чем подобает – она всей кожей чувствовала скрестившиеся на них взгляды. То, что Никодес смотрит вслед, это еще полбеды, но барышни… Да пусть радуются, курицы! Она ведь оставила им красавчика Никодеса, можно открывать на беднягу сезон охоты!

– Что с тобой? – чуть слышно спросил дядюшка.

– Первый бал, – так же тихо ответила Женя. – Страшновато.

– Не верю, – ухмыльнулся граф. – Что угодно, но не «страшновато». Давай, вперед.

Три шага, едва касаясь руки партнера кончиками пальцев, поклон – глаза в глаза, пять шагов, разворот, и вот странно, почему такая чинная, ничуть вроде бы не танцевальная музыка заставляет быстрее биться сердце? Почему кажется, что вот-вот оторвешься от пола и взлетишь?

– Нет, первый бал – это, наверное, странно. Я слишком много всего чувствую – непривычного, понимаете?

– Пожалуй, понимаю.

Три шага, поклон – глаза в глаза, этот танец, наверное, для того и придуман: неспешный обмен взглядами, репликами, улыбками. Движения совсем не требуют внимания, все достается партнеру.

– Спасибо, что спасли меня. Было бы печально танцевать свой первый танец здесь с чужим человеком.

– Не могу обещать спасать и впредь: обычно я вовсе не танцую.

– Понимаю.

– Хотя всегда можно выйти в галерею полюбоваться на… не знаю, на что именно здесь любуются, но какая разница?

– Ловлю вас на слове. А еще можно поискать, где здесь лимонад.

– У официантов по всему залу, увы. Достаточно махнуть рукой.

– Да, слишком хороший сервис не всегда удобен.

– Обслуживание.

– Что? А, поняла. Ой, а что, уже все, танец кончился? Так быстро?

– Увы. Но, кажется, один наш общий знакомый жаждет с кем-то из нас пообщаться. Подойдем к нему вместе?

Женя обернулась, проследив взглядом короткий поворот головы дядюшки. Ларк. Женя с улыбкой кивнула:

– Давайте подойдем, с удовольствием с ним поздороваюсь. Гулять так гулять, верно?

Приходить на бал с мыслью «балы не для танцев» принцу Ларку прежде не доводилось. Обычно все происходило наоборот – заботы побоку, дела государственные остались во дворце, гулять так гулять. И дед, и отец не раз говорили, что так нельзя, но почему-то именно сейчас Ларк сам вдруг почувствовал, что прежнее веселье больше не прельщает. Не получилось оставить заботы, не думать о предстоящей войне, флоте, займах, и беззаботный дух танцев, прежде захватывавший его мгновенно, сейчас лишь раздражал.