Текст книги "Менталисты и Тайная Канцелярия. Дилогия (СИ)"
Автор книги: Алена Кручко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 30 страниц)
Давешний граф как-его-там возвышался в монументальной позе, скрестив руки на груди, и жесткое выражение на его узком лице явно не сулило ничего хорошего. Впрочем, глядел он не то чтобы на Женю, а как-то рассеянно, будто думал совсем не о ней. Может, просто женских обмороков боится, хмыкнула про себя Женя. Вон, даже уложить сподобился и врача позвать. Если, конечно, этот толстячок в черном – врач, а не какой-нибудь помощник следователя.
Лежать без подушки было неудобно, и Женя приподнялась.
– Лежите-лежите, – толстячок придержал ее за плечи. – Как вы себя чувствуете? Голова болит? Кружится? Слабость?
Точно, врач.
– Низко, – объяснила Женя. Ухватилась за толстячка-доктора, села, стащила куртку. Свернула, пристроила под голову: – Так лучше.
Хотя нормальная подушка была бы, конечно, еще лучше.
– Хорошо. Вы пока не должны вставать.
Вставать и не хотелось. Женя ощущала себя непривычно слабой, даже злость куда-то делась: похоже, злиться просто не было сил. Доктор пощупал ей лоб, заглянул в глаза, придержав веки пальцами, положил ладони на виски. Ладони у него были мягкими и приятно прохладными.
– Вы врач? – глупый, конечно, вопрос, но для знакомства сгодится.
– Что, простите? – толстячок растерянно моргнул.
– Вы доктор? – повторила Женя.
– Занятно, – заметил из-за спины доктора хмурый граф, – заклятие все-таки подействовало, но девушка еще путает языки.
– Доктор Заккендаль, к вашим услугам, милая барышня, – толстячок, не вставая, изобразил легкий поклон, и Женя невольно улыбнулась. Располагающий дядька. Наверное, это у него профессиональное.
– Очень приятно. Доктор, вы можете объяснить, что со мной произошло?
– Хороший вопрос, – буркнул граф. – Все мы хотели бы узнать ответ.
– Не сейчас, – мягко сказал доктор. – Серьезные разговоры подождут.
– Ладно, – вздохнула Женя, – ну а со мной что? Я вообще-то к обморокам не склонна.
Доктор, кажется, встревожился.
– Вы не помните, что было с вами до обморока? Совсем?
Женя потерла лоб. Поглядела на графа:
– Вы… – черт, как же его зовут-то? Не обращаться же, в самом деле, фон-как-вас-там? – Извините, я не помню, как вас называть. Вы что-то сделали, и у меня в голове как взорвалось. Вы всех так допрашиваете, или мне особенно повезло?
– Я извиняюсь, – буркнул граф. – Это было переводческое заклинание. Очевидно, оно не слишком хорошо сочетается с той магией, которой вы успели нахвататься в Чародейном саду. Скажите, вы помните, как и зачем там оказались?
– Где?..
Никакого «чародейного сада» Женя уж точно не помнила, равно как и никакой магии, которой она якобы нахваталась.
Граф досадливо сморщился.
– Не помните. Так я и знал. Ах да, вы спрашивали, как меня называть. Граф фор Циррент. Позвольте в ответ узнать ваше имя, барышня.
– Женя…
Женя запнулась, размышляя, так ли уж нужна графу ее фамилия, и в паузу тут же встрял доктор:
– Граф, я напоминаю, все разговоры – утром. Барышне необходимы отдых, еда и сон.
– Я могу рассказать, что помню, мне не трудно, – Женя все-таки села, просто чтобы отогнать навалившийся сон. – Голова уже почти не болит, только спать хочется. Но вообще-то я бы и от парочки бутербродов не отказалась.
– Я распоряжусь об ужине, – сказал граф. – Доктор, что вы посоветуете вашей пациентке для поднятия сил?
Женя закрыла глаза. Негромкие голоса отдалились, она вдруг поняла, что невероятно устала, и что время, правильное время, должно быть, уже к утру. Скоро на работу. Интересно, ее будут искать? Хотя, что за глупый вопрос, конечно, будут. А она тут… непонятно где! Вот уж весело.
Женя вытерла слезы рукавом свитера. Может, все еще выяснится и наладится. Этот граф тут явно что-то вроде начальника полиции, если даже не круче, и он не похож на человека, не получающего ответов на свои вопросы. И раз уж он не меньше самой Жени хочет узнать, что произошло…
Граф фор Циррент привык получать ответы на все свои вопросы. Привык он и к тому, что иногда ему врут, причем врут нагло, неправдоподобно, как будто держат начальника Тайной Канцелярии за деревенского дурачка.
То, что рассказывала за ужином барышня Женя, на правду походило не больше, чем сама она – на благовоспитанную девицу из приличной семьи. Другой мир! Причем не какой-нибудь потусторонний, за завесой которого, как говорят маги, вечно стоит в зените полная луна, мертвые встречаются с живыми, а источники чародейной энергии бьют на каждом шагу. Обычный мир, где светит солнце, живут люди, но о магии знают только из сказок, зато повозки ездят без лошадей и летают в небе безо всякого волшебства. И приличные барышни свободно ходят без сопровождающих, в мужской одежде, и даже учатся и работают, как мужчины! Бредни, чушь, глупые фантазии!
Тем не менее искушенный в распознавании лжи граф был уверен: девушка говорит чистую правду. Потому что, при всех странностях и несуразностях, рассказ ее объяснял все. Непотребный внешний вид и отнюдь не развязные, вполне пристойные манеры, чужой язык, непонятные вещи, даже явное незнакомство с андарской кухней: барышня умудрилась потянуть в рот ломтик острого горского сыра, не озаботившись необходимостью запить, и потом долго кашляла, вытирая льющиеся градом слезы, и ругалась, почему-то с явным восторгом.
А что правда ее звучит чуднее иных пьяных бредней – ну так мало ли странного происходит на свете, тем более в Перелом, да еще когда маги в дело замешаны.
– Хочу отметить, – медленно сказал граф, – вы удивительно хорошо держитесь для юной девушки, неожиданно вырванной из родного мира и оказавшейся без всякой поддержки среди чужих людей.
Барышня чуть заметно приподняла брови:
– А что, хорошая истерика мне поможет? Я окажусь дома, стоит лишь порыдать как следует?
– Стойкая нервная организация, – вполголоса заметил Заккендаль.
– Я хочу домой, – девушка положила обратно на тарелку вилку с кусочком мяса. – Чужой волшебный мир – это, знаете, хорошо для сказок, но не для твоей собственной жизни. Но сейчас я должна исходить из реальности, а не из своих желаний.
Граф поймал себя на невольной симпатии: девица вдруг напомнила ему любимую сестру. Лециния отличалась весьма похожим образом мыслей. Жаль, познакомить их не получится: Цинни третий год блистает в Тириссе, с тех пор как ее супруг решил подвизаться по дипломатической линии.
– И как же вы видите реальность, милая барышня?
– Реальность… – милая барышня вертела в тонких пальцах кусочек хлеба, как будто не знала, что с ним делать. – Если честно, я все еще надеюсь проснуться.
На несколько минут за столом повисло неловкое молчание.
– Расскажите что-нибудь о вашем мире, – попросила девушка. – Что-нибудь интересное. Знаете, вдруг я все-таки и правда проснусь, чтобы было что вспомнить…
– Когда вы проснетесь, – граф подавил сочувственный вздох, – я расскажу вам то, что необходимо знать, если уж вам придется здесь задержаться. Пока же, если желаете, в качестве застольной беседы… – задумавшись на несколько мгновений, он улыбнулся пришедшему воспоминанию: – Да вот хоть о магах. История поучительная и забавная, а вам будет в новинку, раз в вашем мире нет волшебства.
История и в самом деле была поучительной, хотя юная неискушенная девушка вряд ли могла счесть ее забавной. Но об этом граф подумал, уже начав рассказывать, а подумав, решил: ничего. Извиниться за неподобающий рассказ язык не отвалится, а вот поглядеть на ее реакцию интересно.
– Для начала, пожалуй, нужно объяснить, откуда вообще берется магия…
Барышня заинтересованно подалась вперед, спросила:
– А она берется? Я думала, просто есть…
– Ну что вы, – усмехнулся наивному вопросу граф, – все в этом мире откуда-то берется, да и в вашем, я полагаю, тоже. Магию, объясняя ее обращение в мире, обычно сравнивают с водой. Мельчайшие ее частицы собираются вместе, конденсируются, выпадают дождем или бьют источником, источники появляются и иссякают. Неверная, непредсказуемая стихия. Разумеется, основные, постоянные места накопления магической энергии учтены и охраняются, – девушка понятливо кивнула, – но появление новых предсказывать пока не научились. Так же, как и магические дожди, ураганы и засухи. Я сказал что-то смешное?
– Нет, – девушка фыркнула и уже откровенно рассмеялась. – Просто подумала, в нашем мире профессия такая есть, синоптик, это кто погоду предсказывает. Вечный источник шуток. Извините.
– Полагаю, шутки сходны с нашими, – не сдержал усмешку граф. – Однако иной раз от неучтенных выбросов и моей службе, и гильдии магов не до смеха. Наткнется на источник падкий на дармовщину неуч, хапнет силы, возомнит себя невесть каким волшебником и давай чудить. И ладно бы умно, а то ведь фантазия не заходит дальше, чем соседу напакостить, разбогатеть всем на зависть или, скажем, тайную зазнобу в себя влюбить.
– Понимаю, – протянула девушка. – Люди…
Люди, конечно, везде одинаковы, думала Женя, слушая графа Циррента. Уж если хапнул магии на халяву, так первым делом надо соседям нос утереть, завести себе золотой ночной горшок и отбить у нормального парня первую красавицу деревни. Да еще так сделать, чтобы она при всем честном народе перед тобой на колени встала. И поглумиться вволю. В этом смысле магия мало отличается от внезапного крупного выигрыша или, скажем, повышения в должности.
Мысли свернули на свое: с Олегом-то, по сути, так же вышло. Был мужик как мужик, не выбился бы в большое начальство, она и не узнала бы, сколько за приятным фасадом гнили.
Вспоминать Олега было неприятно. Тошно сразу делалось и стыдно, как будто именно она виновата – не разглядела сразу, за кого замуж шла. Полгода прошло, а все отмыться хочется! А самое грустное, что он так ничего и не понял. «Все так делают». «Дура, идеалистка, ну и проваливай, жди благородного принца, а я себе умную найду». И ведь найдет, чего б не найти.
– Вы шокированы? – спросил граф. – Я вас расстроил?
Было бы с чего шокироваться – с мерзавца, решившего отыграться на девчонке за невнимание. Не смотрел ты, чувак, нашего телевизора…
– Нет, я так, о своем, – Женя рассеянно потерла лоб: в голове плескалась тяжелая муть, хотелось не то спать, не то выпить крепкого кофе и окончательно проснуться. – Знаете, на месте той девушки я бы… – запнулась, подыскивая приличное слово вместо просившегося на язык, – приласкала тяжелым чем-нибудь по башке, в порядке самообороны, и сказала, что так и было. Тем более что мозгов в той башке явно отродясь не водилось. И чем оно все закончилось?
– Кончилось закономерно, – презрительно заверил граф. – В один далеко не прекрасный для нашего фигуранта день магия иссякла, и стал он снова самым обычным непутевым мужичком. Только успевшим настроить против себя всю деревню. Однако вы совсем раскисли. Пойдемте.
За тигриной шкурой оказалась дверь, а за дверью – маленькая комнатка: кровать, шкаф и умывальник. То ли графу нередко приходилось ночевать на работе, то ли… перебирать возможные варианты Женя не стала, кивнула благодарно, легла и тут же заснула, как провалилась.
Глава 4, в которой один принц думает, второй развлекается, а третий спит
В ночи Переломов не принято спать. Маги и древние знания предостерегают о размывании границы с замирьем – обратной стороной мира живых, той, где вечно светит полная луна и скитаются души умерших, вдыхая вместо воздуха лунный свет и выдыхая чистую энергию магии. Сон – маленькая смерть, он подводит слишком близко к опасной черте, а когда черта теряет четкость, недолго ее и переступить…
В народе говорят проще: заснешь в ночь Перелома – никто не знает, где проснешься, в своей постели или на черной траве по ту сторону мира, там, где мертвым скучно и голодно без тепла живых.
Его высочество Киренн-Ларкен, наследный принц Андара, давно свыкся с перспективой однажды не проснуться. Приговор, который не могут снять ни лекари, ни маги: сердце, медленно, но верно теряющее силу жизни. Что ж, по крайней мере, он уйдет легко. Но засыпать с мыслями о смерти – приятного мало, а в осенний Перелом эти мысли как никогда назойливы. Поэтому первый наследник андарского престола сидел у камина, накинув на ноги полосатый плед, смотрел в огонь и думал о тех, кто останется жить после него.
О старшем сыне. Ларк, скорее всего, станет королем сразу после своего деда: здоровье короля Андара, хоть и подточенное годами, все же крепче, чем у его первого наследника. Ларк знает это и спешит жить сейчас, пока государственные дела не забирают все его время. Пока можно открыто смеяться и гневаться, пить вино, не взвешивая каждое слово и каждый взгляд, целовать женщин, думая лишь об их красоте, а не о том, как пошатнет равновесие сил при дворе новая фаворитка. Пока можно уходить на войну во главе андарских полков, сражаться и возвращаться победителем. Пожалуй, главная проблема будущего короля Ларка-Элиота-Дионна будет в том, чтобы найти достойного преемника для себя в армии. Бог весть, какой из Ларка выйдет король, но потерять такого военного стратега Андар не может. Скорей всего, грустно усмехнулся Киренн-Ларкен, мальчик и не подумает о замене. Раз нет никого, кому можно доверить войско, оставит его на себе. Может, это будет и к лучшему.
О жене и младшем сыне. Ларк не любит молодую мачеху, что ж, понятное чувство. Но маленького сводного брата не обидит, можно быть спокойным. Жаль, что Клалия даже не попыталась найти с пасынком общий язык. Эти двое никогда не станут ни любящими родственниками, ни хотя бы союзниками. Но у Клалии хватает ума не ссориться с пасынком, спасибо и на том. Худой мир, вооруженный нейтралитет… Киренн-Ларкен тяжело вздохнул. Зря он поддался чарам юной прелестницы. Три года назад Клалия была едва распустившимся цветком, наивным и невинным. Теперь же цветок отрастил весьма острые шипы. Она по-прежнему прекрасна, она родила ему сына, она верная жена и хорошая мать, но для государства было бы лучше, если бы первый наследник остался вдовцом.
Ох, Клалия… Узкое бледное лицо, белокурые волосы потомственной северянки, ослепительно синие глаза, смех, похожий на россыпь серебряных колокольчиков. В ней, такой хрупкой на вид, так много жизни. Рядом с ней легче дышится и быстрее бьется сердце. У нее узкие ладони, такие нежные и такие сильные. У нее… Киренн-Ларкен тряхнул головой. Не надо вспоминать прелести жены, когда она уехала. Клалия не хотела оставлять его, но маленькому Киренну полезно переждать осенние дожди на южном побережье. Она хорошая мать, его Клалия, за младшего сына он тоже может не волноваться.
Все с ними будет хорошо. Надо верить, иначе очень страшно умирать, а дворянину, первому наследнику, наконец, просто мужчине – стыдно бояться смерти.
Говорят, ночи Переломов хороши, чтобы приманивать в дом достаток, привораживать любовь и вообще переламывать судьбу. Но тут есть закавыка: для благоприятных изменений куда лучше подходят весна и лето, время расцвета и изобилия. Осенний же и зимний Переломы чреваты бедами, потерями, а то и внезапными смертями.
Принц Ларк-Элиот-Дионн, второй наследник андарского престола, не верил ни в приметы, ни в судьбу. Зато считал ночь – любую ночь – вполне подходящим временем для развлечений. И, в самом деле, почему ночь Перелома должна быть исключением?
В бальном зале Офицерского Собрания гремела музыка, пары неслись в стремительном водовороте холо, расходясь и сходясь, меняясь партнерами, теряя друг друга и вновь встречаясь. Двойная цепь танцующих скручивалась в солнечную спираль, вилась вьюнком, рассыпалась бешено кружащим листопадом. Рисунок холо Перелома оставался неизменным веками – хотя века назад вели его друиды и непорочные девы в священных рощах, а танцевать вот так, флиртуя, ведя легкомысленные разговоры, с мыслями о выпивке, поцелуях и веселье до утра, наверняка сочли бы кощунством, достойным смерти.
Принц Ларк-Элиот-Дионн мало что считал кощунством, и танцы в этот список никоим образом не входили.
– Ваше высочество так задумчивы, – сладко прошептала на ухо красотка Розалин дель Гьяппа, доставшаяся принцу при очередной смене партнерш. – Ваше высочество не любят танцевать?
– Люблю, – усмехнулся принц, наклоняясь к прикрытому черным локоном ушку. – Особенно со столь прелестной дамой, как вы, милая Розалин.
Прелестной, страстной и не слишком блюдущей верность сухарю-мужу, вице-директору банка «Гьяппа и Гьяппа». Чем, интересно, думают давно перешагнувшие середину жизни мужчины, когда берут в жены девушек вдвое, а то и втрое младше себя? Не головой, точно. Когда-то Ларк задал этот вопрос отцу, но вместо ответа получил оплеуху, на чем тема и была закрыта.
Последний аккорд раскатился дробью каблуков, метнулся эхом под высоким потолком и умолк.
– Как здесь душно, ваше высочество, – проворковала Розалин. – Вы не откажете в любезности проводить даму на балкон?
– С радостью.
Принц галантно подставил даме руку, тонкие пальчики многозначительно сжали его ладонь.
– Я думаю, – шепнул принц, – верхняя галерея доставит больше радости разгоряченной танцем даме.
– Почему же? – пухлые алые губы сложились в откровенно хищную улыбку.
– Она ближе к звездам, – с нарочитой серьезностью объяснил принц Ларк. – Вы никогда не замечали, Розалин, что в ночи Перелома звезды особенно яркие?
– Не-ет, – прелестная банкирша словно ненароком прижалась к принцу всем телом. – Вы первый, ваше высочество, кто сказал мне об этом. Так покажите мне эти звезды.
– Пойдемте, – принц подхватил с подноса слуги-разносчика бокал с игристым вином, подал даме: – Освежитесь пока этим, прекрасная Розалин.
В спину неслась музыка, новые пары вели следующий танец, а Ларк вел свою сегодняшнюю даму наверх: зимний сад, два этажа по широкой парадной лестнице, полутемная анфилада Галереи Знамен… Вдали от посторонних глаз красотка Розалин повисла на кавалере совсем уж откровенно, то бедром потрется, то грудью прильнет, то погладит горячими пальчиками запястье. Бесстыдная кошка. Что-то сейчас поделывает бедный рогоносец дель Гьяппа?
Верхняя галерея, опоясывающий Офицерское Собрание ряд открытых балконов, предсказуемо пустовала: мест для уединения хватало и поближе. Из открытых окон первого этажа неслась музыка, заглушая гул голосов и шорох опадающей под осенним ветром листвы. На все еще цветущие клумбы падали широкие полосы света. Хорошая ночь для танцев, любви, выпивки… за неимением лучшего. В такую же ночь ровно год назад он шел во главе резервного полка, чтобы к рассвету успеть отрезать путь вражеским стрелкам, зная, что утром ждет решающий бой, а к следующей ночи определится победитель не в сражении, а в войне. Ни танцы, ни податливые красотки не могут так зажечь кровь, как горела она тогда. Тогда была жизнь, а сейчас – всего лишь веселье. Но отчего не повеселиться, пока нет других дел.
– Ваше высочество не обманули меня, звезды Перелома и правда яркие, – горячие руки обвили его шею, грудь прильнула к груди, Розалин запрокинула голову, ища черными глазами его взгляд. – Ах, мой принц…
Подаваясь навстречу настойчивым объятиям, проводя ладонями по едва прикрытой тяжелым шелком спине, впиваясь в податливые губы красавицы-банкирши, привлекая ее к себе, сминая шуршащие тяжелые юбки, принц Ларк-Элиот-Дионн думал: «Никогда не женюсь. Никогда, ни за что. Я не такой идиот. А о наследниках для короны пусть мелкий думает, когда вырастет. То-то Клалия будет рада».
Говорят, звезды Перелома слышат наши желания. Хорошо, что «слышать» – не равно «исполнять», лениво думала ее высочество ненаследная принцесса Клалия, сидя у окна придорожной гостиницы гильдии магов. Можно было заночевать в городке, который они проехали часа два назад, но Клалия не хотела менять дорожную скуку на блеск чужого праздника. Маленькому Киру нужен покой. А гостиницы гильдии содержатся по высшему разряду, в них может остановиться и будущая королева.
Да, хорошо, что звезды – не более чем немые свидетели. Достойны исполнения лишь желания сильных, тех, кто сам идет к цели и сам добивается желаемого. Так, как добьется она, Клалия. Обязательно добьется. Она хотела стать королевой, но замужество не приблизило ее к этой цели: принц Киренн-Ларкен, увы, не наденет корону Андара. Но ничего, у нее есть сын. Ее маленький Киренн, который еще станет королем! Ларк может быть сто раз прекрасным полководцем, но правитель из него никакой, он куда лучше наживает врагов, чем союзников. Кто его поддерживает? Армия, готовая в огонь и воду за своим лучшим генералом? Помилуйте, армия хороша на поле боя, а в столице – другие силы. Двор, маги, банкиры, судьи, пресса… Уже сейчас у нее, Клалии, есть верные сторонники везде. Конечно, при дворе ей пока лучше вести себя тихо: канцлер и министры верны королю, а наследником считают Ларка. Его и облизывают, когда приспичит задуматься о будущем. Клалия сжала кулаки, ногти врезались в нежную кожу. Эти безмозглые шаркуны еще поймут, как ошиблись! Гильдия магов за нее, за Клалию! Всего-то и стоило обронить словно ненароком, как неправ король, ограничивая их право на волшбу. Уже через месяц верховный магистр кланялся, целуя ей руки, и намекал на будущее величие. Что ж, два умных человека всегда друг друга поймут, особенно если их цели схожи. А магия – это сила, которая с равным успехом действует везде. Магия и деньги, гильдия и финансисты… Увы, столичные банкиры не так легки на союзы: ей, Клалии, нечего им предложить, ведь нынешняя власть ничем их не обделяла. Но и там можно найти подходы: где-то удачное вложение, кому-то личная услуга…
В дверь постучали, гостиничная горничная почтительно склонилась:
– Ваше высочество желали ужинать. Подавать сюда или ваше высочество изволят спуститься в столовую?
– Накрывайте внизу, – Клалия встала. – Я спущусь через четверть часа.
В соседней комнате няня укачивала Киренна. Кир был еще слаб после болезни, тяжело перенес день в дороге, почти не ел, и теперь хныкал в полусне, сжимая ладошками нянину руку. Завтра надо сделать большую остановку днем, пусть малыш погуляет на свежем воздухе, под ласковым осенним солнцем. Клалия коснулась губами лба сына:
– Спи, мой хороший, мама тебя любит.
– Ма… – Киренн улыбнулся во сне.
Глава 5, в которой сумасшедший вечер сменяется еще более сумасшедшим утром
Женя заснула, Заккендаль ушел, взяв для анализа пробу дурно пахнущей дряни из мешка девицы и пообещав утром заглянуть, и граф фор Циррент смог, наконец, сесть и в тишине, неторопливо и всесторонне, обдумать проблему. Две проблемы.
Барышня и гильдия магов.
Девушка хочет домой, это понятно, и, разумеется, его долг как мужчины и дворянина ей помочь. Однако долг начальника Тайной Канцелярии – понять сначала, чем чревато возвращение девицы в родной мир. Если, например, для обратного переноса потребуется до дна исчерпать источник Чародейного сада, то разумнее пристроить барышню здесь: столица Андара не может остаться без запасов магии.
Да и с господами волшебниками разобраться. Зачем им понадобилась эта девица, получили ли они, что хотели… Вызвать человека из другого мира… действительно ли в ее мире нет магии? Слова – это только слова, девушка может врать, может не знать всего… второе – вероятней. А если эта несчастная девица – пробный заход, а на очереди – полк наемников? Кстати, расспросить, каков ее мир с военной точки зрения. Если господа волшебники сумеют наладить постоянный канал… святое древо, да тогда мало тут никому не покажется! Учитывая, что Страунгер спит и видит, как бы прибавить к перстню верховного магистра цепь канцлера…
Нет, торопиться нельзя, сначала – информация, полная, достоверная, пусть даже ради нее придется допросить с пристрастием всех гильдейских магистров по очереди.
Веселенький Перелом выдался, нечего сказать.
За размышлениями ночь прошла незаметно. И обычных для праздника происшествий больше не случилось, как будто невероятное появление барышни Жени и впрямь исчерпало лимит неприятностей. К утру граф фор Циррент наметил, как и по каким вопросам брать в оборот господ магистров, кого на чем прижать, кому что пообещать… Останавливал от немедленных действий простой и очевидный факт – после трех дней и ночей обрядов, песен, возлияний и волшбы вряд ли хоть кто-то из магов способен к осмысленному диалогу. Придется ждать, пока проспятся, опохмелятся и придут в себя. Впрочем, время зря не пропадет, слишком о многом надо расспросить гостью.
Заккендаль, как и обещал, заглянул с рассветом – под конец дежурства. Сказал прежде всего:
– Субстанция не магическая. Я обнаружил лишь легкие следы магического фона, естественные после пребывания в Чародейном саду во время волшбы. Химический анализ произведу сегодня же.
– Строго в тайне, – напомнил граф, – никому никаких объяснений.
Заккендаль кивнул и наконец поинтересовался:
– Как моя пациентка?
– Спит, – ответил граф. – Или просто не выходит. Я не счел уместным проверять. Хотя, пожалуй, барышню в любом случае пора будить, днем ей здесь не место.
– Куда же?..
– Ко мне, – пожал плечами фор Циррент. – Не слишком удобно, но другого варианта пока не вижу. Надеюсь, доктор, вы понимаете, само существование этой девушки – государственная тайна. Во всяком случае, пока мы не разберемся с ее здесь появлением.
В этот самый момент девушка-государственная-тайна высунула нос из-за тигриной шкуры и мрачно сообщила:
– Я проснулась. К вам можно?
– Много слышали, барышня? – усмехнулся граф. – Можно.
– Только про государственную тайну. Вы меня, пожалуйста, извините, я понимаю, у вас проблемы государственной важности и все такое, но мне остро необходимы туалет, расческа и кофе.
Дамы… В любом мире одинаковы: война, чума, потоп – не повод выйти на люди непричесанной.
Да, с Цинни бы они поладили.
Другой мир – совсем не повод выходить на люди чучундрой! Угораздило же вчера рюкзак вытряхнуть… любимая расческа, помада, пачка влажных салфеток, как бы они сейчас пригодились! Женя драла волосы непривычным, слишком густым гребешком и шепотом ругалась сквозь зубы. Надежда проснуться дома разбилась о серый туман чужого утра, и оставалось уцепиться за новую реальность, удержаться на поверхности, как утопающему в ожидании помощи – час, день… а потом, глядишь, все образуется. Как-нибудь. Просто пока не надо забивать этом голову. Лучше ругаться на неудобный гребешок, ждать кофе – Женя попросила добавить к завтраку большую кружку кипятка, – думать, как потактичнее озадачить графа вопросом дамского нижнего белья, в общем, концентрироваться на мелочах, отодвинув слишком глобальную проблему «на попозже». Потому что иначе и сбрендить недолго.
Чужой мир, маги, Тайная Канцелярия… нет уж, лучше позаботиться о зубной щетке и чистых носках! Это, по крайней мере, решаемо.
Граф недовольно повел носом, когда Женя бухнула в кружку с кипятком две полных чайных ложки кофе и кинула туда же два неровно отколотых куска желтоватого сахара. Спросил:
– Вы это пьете?
– Лучшее средство от превращения в зомби, – брякнула Женя.
Худое лицо застыло, снова напомнив готовую к удару алебарду.
– Вы говорили, в вашем мире нет магии.
– Это не магия, – Женя отхлебнула кофе, вздохнула. Первый глоток, самый вкусный… правда, здесь вкус кофе был совсем не тот. То ли вода другая, то ли сахар… – Это, как бы лучше сказать, популярные страшилки. А в данном случае – просто шутка. На самом деле кофе просто очень сильно бодрит. Помогает утром проснуться. Хотите попробовать?
– Нет, благодарю.
– Ну ладно, мне больше достанется, – Женя отхлебнула еще, пояснила на всякий случай: – Это тоже шутка. Стандартная.
– Странный в вашем мире юмор.
– Утренний, – хмыкнула Женя. – Вы не обижайтесь только, я с утра всегда такая, малоадекватная. Кофе выпью, стану человеком.
Граф промолчал. Смотрел со странно оценивающим выражением, ничего хорошего такой взгляд не обещает, уж это точно, но сейчас Жене было плевать. Сначала кофе и завтрак, потом еще раз выглянуть в окно, просто так, на всякий случай… а там видно будет.
Завтракала барышня скромно, если не считать огромной кружки дурно пахнущей бурды: порошок из того самого пакета, растворенный в кипятке. Нет, все-таки эта дрянь магическая, наверняка магическая. Добровольно пить подобную гадость нормальный человек не станет. Надо будет взять еще один образец. Заккендаль, как и положено медику, в любом магическом анализе опирается на возможное воздействие магии на человека; значит, нужен специалист принципиально другого профиля, с другой точкой зрения.
Поев, девушка отошла к окну. Худая спина ссутулилась, острые лопатки отчетливо видны под тонким, бесстыдно обтягивающим тело свитером. Интересно, у них в порядке вещей так одеваться?
Солнце поднялось над крышами, прорвалось сквозь густую крону росшего под окном клена. Каштановые волосы девушки вспыхнули золотом. Будь у меня такая дочь, невольно подумал граф, выпорол бы за неподобающий вид и запер от греха. Как она ходила одна, там, у себя? К таким охрану приставлять надо.
Обернулась, буркнула чуть слышно:
– Вот и проснулась. И вся эта хрень – на самом деле.
Медленно подошла к столу, села, сцепила пальцы в замок. Спросила:
– У вас, наверное, вопросов куча? Задавайте.
Отменное самообладание. И, следует добавить, отменно трезвый взгляд на положение вещей.
Граф прошелся по кабинету, собираясь с мыслями. Слишком много вопросов, и не знаешь, какие важней.
– Расскажите о вчерашнем. Все, что помните, каждую мелочь.
Кивнула чуть заметно, опустила ресницы.
– Все было как обычно, и этот перенос – давайте пока так его называть, – я даже понять не успела, что вообще что-то происходит. Никаких спецэффектов, очень быстро, в глазах потемнело – и уже тут. И знаете, я…
Распахнулась дверь, в кабинет ворвался дежурный секретарь:
– Господин граф! Курьер из полиции. В Чародейном саду убийство!
– Курьера сюда.
Курьер, бледный до зелени мальчишка, вытянулся в струнку перед высоким начальством.
– Докладывайте.
– Предположительное убийство, – педантично поправил секретаря курьер. – Следов насильственной смерти нет, но очевидна магическая компонента, возможен несчастный случай при волшбе. Труп обнаружен утром, когда младшие служители Чародейного сада пришли убрать территорию и развезти по домам…
Граф усмехнулся заминке, подсказал:
– Тех из господ магистров, кто от праздничных бдений совсем из сил выбился.
– Ага, – мальчишка ухмыльнулся, продолжил: – Судя по одежде и знакам, умерший – маг первой категории, личность устанавливается. Следствие затруднено невозможностью допросить очевидцев, – моргнул, но в этот раз справился с заминкой самостоятельно, – по причине их повальной усталости.
Граф слушал курьера и думал: вот и оно. В каждый праздник обязательно самая пакость под конец выползет. Думал, в этот раз случай с барышней, а нет. Смерть мага в ночь Перелома… святое древо, что за дрянь!
