Текст книги "Шанс на жизнь, шанс на смерть"

Автор книги: Алена Киселева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

Вторая дверь из зала с оружием привела меня в короткий широкий коридор, большую часть которого занимала куча сена. Воздух здесь был пропитан запахом осени, ароматом сухих полевых цветов. Я прикрыла глаза, вдохнула, оценивая букет. Как жаль, что даже в моё время, когда увиденное можно запечатлеть на фотоаппарат, а услышанное – записать на диктофон, так и не придумали прибора, чтобы сохранять запахи. Я сунула в зубы соломинку и пересекла коридор. В лицо дохнуло свежим воздухом с привкусом воды. Я попала в настоящую конюшню: из четырёх стойл были заняты только два, распахнутые ворота поскрипывали створками, оттуда дул тёплый ветерок. Серая в яблоках лошадка беспокойно выглянула из стойла, всхрапнула. Я подошла, хотела погладить её по морде, но она отстранилась, подозрительно поглядывая на меня из-под длинных ресниц. Поджарая, если можно так сказать о лошади, кобылка была довольно высокой и словно бы пуганой. В соседнем стойле дремал, вяло шевеля ушами, лохматый тяжеловоз – судя по всему, питомец деда, такой же волосатый и флегматичный. Я вышла за ворота. Буквально в трёх метрах от них журчала речка, вода пенилась, налетая на камни: течение было сильным, как в настоящем горном потоке. Вокруг очень нечасто росли деревья, даже реже, чем в городском парке; сочная зелёная трава доходила до щиколоток, тут и там из неё синими звёздочками выделялись мелкие цветы. Я подошла к реке, зачерпнула в пригоршню воды – она была удивительно чистой и прозрачной, руку свело от холода. Пахло лесом и полем; раздавалось чириканье птиц, какие-то шорохи, всплески, жужжание и стрёкот вездесущих кузнечиков. Прямо на моих глазах на поверхность вынырнула крупная серебристая рыбина – солнце ярко блеснуло на чешуе, отразилось тысячью искорками от брызг.

Я обернулась: конюшня с распахнутыми воротами начиналась деревянным кубиком и уходила вглубь поросшего зеленью холма. Интересно, он появился здесь естественным образом, а потом в нём прокопали пресловутое убежище, или, наоборот, сначала построили нормальный двухэтажный домик, и затем присыпали сверху землей? Я ещё немного погуляла на природе: набрала целую горсть ароматной земляники, умылась, пошлёпала босыми ногами по каменистому дну у кромки воды. В конец замёрзнув до зубного стука, я по извилистой траектории попрыгала обратно в дом. Стрелки на часах показывали уже без двадцати четыре – как же быстро бежит время! Теперь пора было осмотреть второй этаж, и я двинулась обратно к лестнице по старому маршруту. Я нигде никого не встретила, хозяева все спят что ли? По лестнице я взобралась уже не так бодро: давала знать о себе усталость. За первой дверью оказалась комната Кейрена, если бы она пустовала, я бы наверняка осмотрелась, но сам владелец спал на кровати, стоящей в углу, и пришлось тихонько уйти. Соседняя комната тоже была жилой и, судя по всему, принадлежала деду. Валенки и лапти стояли аккуратным рядком у порога, на вбитом в дверь гвозде висела телогрейка, постель была накрыта стёганным одеялом, у стены имелся сундук, а на нём два набитых мешка. Окно тут выглядело по-другому: маленькое, деревенское, и пейзаж за ним виднелся под стать – лужайка, горка дров под навесом, некрашеный забор и лес вдалеке. Я уже привыкла к подобным несостыковкам и даже не удивилась. Последняя на этаже комната оказалась одним большим гардеробом. Впрочем, здесь хранилась не только всевозможная одежда (как мужская, так и женская), но и парики, баночки с сажей, мелом и прочей гадостью для грима, накладные усы и бороды. Наглядевшись на это безобразие, я вышла в коридор, потянулась, зевнула. Опять захотелось есть, но втихую слазить в подвал я постеснялась, а полдника мне никто не предлагал…

Я спустилась вниз и, немного поколебавшись, всё-таки повернулась спиной к кухне. Отвлечься от мыслей о еде можно было только подумав о чём-нибудь более возвышенном, но такое ко мне в голову просто так не забредало, поэтому я отправилась в библиотеку – искать оное в книгах…

– Ой, ё-о-о! – взвизгнула я, мгновенно просыпаясь. Толстенный неподъёмный фолиант запоздало съехал с моих колен и ударил прямо по пальцам ноги. Я с трудом втянула книжку на стол, выдохнула. Попытавшись встать, я охнула и плюхнулась обратно: всё затекло после нескольких часов пребывания в одном положении. За это время в комнате стало совсем темно: свечи оплыли и погасли, в очаге остались лишь золотисто-красные, почти совсем прогоревшие угли, которые теперь давали больше тепла, чем света. Я размяла ноги, с кряхтением поднялась и медленно поплелась к двери. По пути задумчиво обернулась, прикидывая, убирать книгу на место или не стоит, но на подвиг не решилась и продолжила движение по прежнему маршруту. В комнате с оружием было ещё темнее: здесь от огня остались лишь редкие мелкие огоньки, выглядывающие рыжими точками из горки тёмно-серой золы. Я неуверенно сделала шаг вперёд, ещё один, а на третьем осмелела, решительно ступила вперёд… не почувствовала опоры под ногой и покатилась вниз по лестнице. Сама не поняла, как шею себе не свернула! Об острые углы ступенек и об пол я приложилась всеми частями тела, посему, когда всё-таки остановилась, решила, на всякий случай, не шевелиться и глаза не открывать. Рядом послышались шаги…

– Живая или как? – без особого волнения осведомился, как я определила по голосу, Кейрен.

– Ы-ы-ы, – неопределённо ответила я, не открывая рта.

– Ну, и вставай тогда, чего развалилась?

Я с опаской пошевелила плечами – вроде не сломаны, пробежалась пальцами по рёбрам – кажется, целы, открыла глаза. Кейрен стоял надо мной, скрестив руки на груди, с выражением на лице, как у взрослого человека в зоопарке, с чисто зоологическим интересом наблюдающего за тем, как обезьяна лезет на дерево. Так и казалось, что он сейчас достанет из кармана очки, блокнот и ручку и начнёт что-то записывать, бормоча себе под нос: «Присутствуют как условные, так и безусловные рефлексы…». Я сначала села, а потом и встала, придерживаясь за стену. Довольно просторное помещение (подвал?) было буквально завалено всяким инвентарём, вроде верёвок, крючьев, каких-то загадочных приспособлений из широких ремней и тому подобного. Чуть правее от нас прямо в воздухе мерцал небольшой световой шарик, от него исходило странное матовое сияние, придающее коже непривычный восковой блеск.

– Как ты сюда провалилась-то? – спросил Кейрен, подозрительно меня оглядывая.

– Там наверху слишком темно.

– А дверь не надо было ломать! – не к месту возмутился он.

– Извини, я случайно, – неискренне покаялась я. – Что это за место?

Кейрен скорчил недовольную рожицу, но всё же снизошёл до ответа:

– Я храню здесь воровской инвентарь.

– Значит, на «дело» собираешься, – усмехнулась я.

– Можно и так сказать. При… задержании у меня конфисковали некоторые… хм… вещи, и я намереваюсь их вернуть.

Кейрен помолчал, но, подумав, неохотно добавил:

– Если у тебя что-нибудь забрали, могу тоже… захватить.

Интересная идея, лезть за всяким барахлом к тем, кто тебя давеча чуть не повесил… Впрочем, не моё это дело. А вещички было бы неплохо вернуть: всё-таки в сумке остался пистолет, который мог бы пригодиться, тем более, если кто-нибудь захочет изучить сей непривычный для местных предмет, либо сам ненароком застрелится, либо начнёт палить во все стороны (хотя, это громко сказано – там всего патрона два или три…).

– Я бы не против, – ответила наконец я. – у меня была…

– Не надо, я помню, – прервал меня Кейрен. – Это я тоже вчера «видел» в твоей памяти. Ладно, постараюсь найти твои вещи, если их ещё не выкинули со склада.

Кейрен подхватил с пола сумку и торопливо прошёл мимо меня к лестнице. Я спохватилась через пару секунд и припустила за ним, дабы не остаться запертой в подвале. Когда я вылезла, прихрамывая на обе ноги, он уже нетерпеливо топтался у двери.

– Что ты там копаешься?! – возмутился Кейрен и одним движением руки заставил проём в полу исчезнуть.

Всё-таки вредный народ, эти воры! Раньше как-то не приходилось иметь с ними дело, теперь буду думать, что они все такие… Кейрен развернулся и понёсся на торпедной скорости в сторону конюшни, не прекращая что-то мне говорить. Я уныло поплелась за ним, не расслышав даже половины сказанного. Когда я его наконец догнала, вор уже седлал лошадку, ту самую, что шарахнулась от меня днём. Кейрен покосился на меня и продолжил затягивать подпругу.

– Что ты на меня так смотришь? – недовольно спросила я.

– Да так, – неопределённо ответил он, прилаживая сумку к седлу. – Где-то на кухне должен стоять пузырёк из тёмного стекла – там мазь от вывихов и ушибов. Ты бы взяла: сколько можно инвалида изображать?

Я ошалела от такой заботы: сделала скептически-удивлённое лицо (подняла левую бровь и прищурила правый глаз) и даже перестала перетаптываться с ноги на ногу. Кейрен уже вскочил в седло, глянул на меня, усмехнулся.

– Только двери больше не ломай, – добавил он и пришпорил лошадь.

Я несколько минут стояла на пороге, прислонившись к косяку, и смотрела, как одинокий силуэт всадника растворяется в вечерней полутьме. Зябко поёжившись – погода теплом не радовала – я отправилась туда, куда меня собственно и послали, то бишь на кухню. Согласно Кейреновым предписаниям, я перевернула всё вверх дном в поисках загадочной склянки и, ругаясь сквозь зубы, ещё раз обыскала каждый сантиметр. Естественно, я так ничего и не нашла, поэтому, обозлённая, с силой топнула одной ногой и тут же, поморщившись запрыгала на другой. Ну и ладно, подумаешь, от пары лишних синяков ещё никто не умирал… а если умирал, то я и так скоро отправлюсь к ним в гости… Уже почти перешагнув порог, я глянула в стоящий у печки горшок… и увидела там небольшую приплюснутую баночку с искомой мазью. Я раздражённо выдохнула, сделала шаг от двери, сунула руку за склянкой, неловко дёрнулась. Удерживаемая кончиками пальцев баночка осталась без своеобразного футляра: горшок с оглушительным звоном-треском разлетелся на десятки мелких осколков.

– Ой… – протянула я и, печально оглядев плоды своей антиобщественной деятельности, поспешила покинуть место преступления.

Как назло, в столовой я нос к носу столкнулась с дедом. Он добродушно мне улыбнулся.

– Ты, дочка, верно, голодная? Так приходи через часок, я приготовлю что-нибудь.

Отводя глаза, я кивнула и чуть не бегом припустила в свою комнату.

О горшке мне и слова не сказали. Я поужинала в гордом одиночестве – дед отчего-то ко мне не присоединился (может, обиделся на погром на кухне) – а затем поднялась наверх, переоделась в бессовестно стыренную из гардеробной ночнушку, легла и затушила свечу. За окном, как и положено, была ночь – чёрное небо, усыпанное звёздами; тонкий яркий месяц; лунная дорожка по воде; косые тени от деревьев. Вроде, смотрелось это красиво, но как-то неестественно, и я отвернулась лицом к стене, на которой то и дело появлялись блики отраженного от воды света. Всё вышло так странно и неожиданно. Внезапно и как-то совсем обыденно сбылась мечта всей моей жизни, и, что примечательно, я этого даже не заметила, пока мне не разъяснили ситуацию. Днём мне было жалко тратить время на размышления, зато сейчас спать совсем не хотелось и можно было прикинуть, что делать дальше. В местной тюрьме я уже посидела и особого удовольствия от этого не получила, поэтому оставаться в компании находящейся не в ладах с законом личности не хотелось. Да и незачем мне оставаться на одном месте, теряя бесценное время, которого и так мало. Для начала надо найти где-нибудь карту и как следует её изучить, чтобы знать, куда направляться. Потом, пригодился бы транспорт – лошадка, например, – можно, конечно, путешествовать и пешком, но это выйдет больно медленно и утомительно. Также нужны деньги, или хотя бы сухой паёк на первое время. В голове начал зарождаться план под кодовым названием «Вор у вора шапку украл».

Утро нереального пейзажа за окном вновь выдалось солнечным. Это начинало раздражать. Завтракала я одна – дед, встреченный мной на кухне, сообщил, что Кейрен ещё отсыпается. В столовой было душно, поэтому я решила немного освежиться, прогулявшись на улицу. Но до речки, в которой хотела умыться, я так и не добралась: войдя в конюшню, я там и осталась, прикованная восторженным взглядом к одному из стойл. Я никогда не видела такого красивого коня: не слишком высокий, крепкий и мощный, на ощупь он был весь словно бархатный; бабки имели белый окрас, почти вся остальная часть ноги – чёрная, как и низ морды, и кончики ушей. Хвост и длинная пушистая грива также были чёрными. А всё остальное имело светлый, рыжевато-бежевый цвет. Конь смотрел на меня грустными глазами, а когда я протянула к нему руку, то устало ткнулся носом в ладонь.

– Правда, красавец? – неожиданно раздалось у меня за спиной.

Демонстрируя свою издёрганность, я подпрыгнула, резко оборачиваясь. У входа, прислонившись к двери спиной, стоял Кейрен, насмешливо ухмыляясь.

– Да, – согласилась я, вновь поворачиваясь лицом к стойлу. – Ты привёл его ночью?

– Нерадивые хозяева были недостойны такого коня. Они забыли закрыть стойло, позволив ему отправиться на ночную прогулку, – Кейрен воровато блеснул глазами. – Я смогу выгодно продать этого коня коллекционерам.

– Кому?!

– Некоторые богатые люди коллекционируют лошадей редкой породы или окраса. У них огромные конюшни, животных выгуливают от силы раз в неделю, от чего те быстро ослабевают и становятся непригодными для верховой езды. Так что на практике вся их коллекция тегра ломаного не стоит. Зато сколько они платят за новые «экспонаты»! – Кейрен мечтательно закатил глаза в предвкушении заработка.

Меня передёрнуло. Н-да, общество защиты животных ещё не основали…

– Когда ты собираешься его продать? – осторожно спросила я.

– Завтра утром мне надо будет уехать… по делам. Заодно с кем-нибудь договорюсь. А что?

– Да так, ничего. Кстати, – поспешно сменила тему я, – может, ты покажешь мне карту? Хотелось бы более конкретно узнать, где я нахожусь.

Кейрен обречённо вздохнул, и в его глазах отчётливо читалось глубокое сожаление, что меня не расстреляли. Я наивно захлопала ресницами и просительно улыбнулась, заставив его неохотно кивнуть.

– Ладно, – проговорил он, открывая дверь и жестом приглашая меня за собой. – Между прочим, я из ночного похода не только коня приволок.

Кейрен многозначительно замолчал, ожидая моей реакции.

– Тебе удалось вернуть мои вещи? – неподдельно обрадовалась я.

– И не только. Вот, тебе сувенирчик принёс.

Я с опаской взяла в руки мятую бумажку, вынутую Кейреном из кармана. Под крупным заголовком «Осторожно!» был намалёван мой «фоторобот» – довольно похоже, надо сказать! – и внизу, более мелкими буквами подпись: «Побег особо опасного преступника! Вознаграждение за любую информацию о местонахождении!».

– Это развешано по всему городу, – пояснил Кейрен, злорадно поглядывая на моё ошарашенное лицо.

– А почему про тебя ни слова? – только и выдавила я.

– Да меня-то все уже и так знают, я в постоянном розыске. Сколько раз меня ловили, а я снова смывался!

– Почему же до сих пор никто не учёл твоих магических способностей? Ведь ты, наверняка, сбегаешь раз за разом именно с их помощью.

Кейрен самодовольно усмехнулся.

– Если бы кто-нибудь знал о них, то непременно принял бы меры.

«Логично», – подумала я, и перед моим мысленным взором предстал плакат времён СССР «Не болтай!». Между тем, мы вошли в библиотеку. Кейрен выдвинул нижний ящик одного из стеллажей и вытащил оттуда охапку бледно-жёлтых свитков и сложенных в несколько раз бумаг. Он с сожалением посмотрел на маленький столик, занятый неубранной мной с вечера книгой и подсвечником, и со вздохом развернулся к двери.

Комфортно разместиться со всей кипой карт нам удалось лишь в столовой. Кейрен выбрал один из листов – особо измятый и истрёпанный – и расстелил его на столе, а остальную кучу небрежно скинул на кресло.

– Вот, смотри. Это карта Кедрасы. Мы находимся примерно здесь, в Туманном лесу, – он ткнул пальцем в одну из косеньких ёлочек около тонкой чёрточки реки. Я вгляделась в карту. Южнее от нас расположились обширные болота и затерянная в их недрах деревня. Вся цивилизованная часть страны находилась на севере и западе.

– Это столица – Вормин, – Кейрен указал на особо крупно изображённый город на карте и тут же перевёл палец на вычурно изображённый замок рядом с ним. – А здесь мы с тобой сидели в подвале.

– ВШМЗиПН?! – недоумённо прочла я надпись на карте.

– Сокращённое от «Ворминская Школа Магии, Знахарства и Прикладной Некромантии».

– Мило, – прокомментировала я и продолжила изучение местной географии.

Моё внимание привлекла территория на самом западном краю листа, оставленная неизвестным картографом незакрашенной. Здесь не было обозначено ни дорог, ни городов, и только одна-единственная надпись гласила: «Другие Долины».

– А территории на западе вы ещё не освоили? – спросила я.

– Там расположены Другие Долины – вотчина иных рас.

– Негров, что ли? – не поняла я.

– Кого? – не сообразил Кейрен. – Я о таких ничего не слышал. В Долинах живут эльфы, вампиры, драконы и им подобные. По закону они не могут пересекать границу.

– А отчего вдруг такое разделение?

– У других рас с людьми слишком много разногласий, – усмехнулся Кейрен. – На мой взгляд, без них спокойней. Трудно представить, что когда-то по небу свободно летали драконы, а в любом лесу можно было встретить дриаду. Они не такие, как мы, им не место среди людей.

Он постоял пару секунд молча, после чего предложил мне продолжить изучение географии самостоятельно, и ушёл, прикрыв дверь. Я склонилась над картой, задумчиво провела пальцем по границе Долин. Не очень-то у них тут справедливое общество – прямо нацизм какой-то. В ворохе карт я нашла одну особо ветхую, чуть не рассыпающуюся в руках. Надпись в левом верхнем углу гласила: «Другие Долины – проклятый край, где никогда не заходит луна». Несмотря на столь затейливый заголовок с отрицательной эмоциональной окраской, карта была весьма подробной; вся территория делилась на разного размера кусочки – собственно, Долины, каждая из которых принадлежала одной расе. Судя по всему, эта далеко не маленькая территория отличалась живописностью пейзажей и разнообразием ландшафтов, поэтому как раз сюда стоило устроить экскурсию. Тем более, поглазеть на средневековье интересно, но посмотреть на настоящих эльфов или драконов куда занимательней. Любопытно, а там действительно всегда ночь?

Эту карту я отложила, как и первую, а остальные отнесла обратно в библиотеку. Пора было готовить «побег», который я запланировала на следующий день. Заглянув в свою комнату, я обнаружила на кровати пухлую сумку – последнее напоминание о моём мире. Я присела, положила её на колени, открыла. Всё её содержимое, вытряхнутое на кровать рядом со мной, образовало небольшую горку, имеющую в основании вызывающе чернеющий пистолет, а на вершине – миниатюрный сотовый-раскладушку. Последний был практически разряжен и вовсю возмущался отсутствию сети. Я выключила его и отбросила на другой край кровати – он абсолютно не вписывался в местный интерьер и резал глаз, как, впрочем, и весь остальной хлам, составляющий мой багаж. Сначала я собиралась разделить вещи на две кучки – что брать с собой, и что можно бросить здесь, но оставить так ничего и не решилась: листы бумаги, как и одноразовые платочки в целлофановой упаковке, могли пригодиться (да хотя бы костёр разводить); кошелёк и документы просто так выкинуть не позволяла привычка; писать перьями, которые здесь, вероятно, в ходу, я, разумеется, не умела, посему ручку и остальное содержимое пенала тоже пришлось брать с собой; ну а плеер и телефон было жалко по необъяснимым причинам. Насчёт пистолета я, естественно, даже не рассуждала – в незнакомом мире, где меня в первый же день посадили в тюрьму, какое-никакое оружие могло понадобиться. Скептически оглядев кучу барахла, которую собиралась брать с собой, я поняла, что мне явно понадобиться новая сумка – более вместительная и соответствующая местной эпохе. Да и одежду надо подобрать походную – не в юбке же верхом ехать (разве что по-дамски – хе-хе – до первой кочки). Я приоткрыла дверь, воровато посмотрела влево, вправо и выскользнула в коридор. Здесь, к счастью, никого не было, и я прошла в комнату-гардероб незамеченной. Всё необходимое нашлось без труда – ещё бы при таком ассортименте! Помимо одежды и сумки я взяла тонкое походное одеяло – предок спального мешка. Я сгребла вещи в охапку, пересекла коридор и вновь скрылась в своей комнате, не забыв аккуратно запереть дверь, дабы никто не вошёл и не увидел моих сборов.

Время до вечера я убивала тем, что бесцельно бродила по дому, листала книги в библиотеке, просматривала карты. Перед сном я наворовала себе сухой паёк из кладовой, после чего направилась в свою комнату и легла. Было ещё рано, но это меня не смущало – завтра нельзя долго спать.

Я открыла глаза, когда над морем за окном, что порядком успело мне надоесть, едва-едва поднялось солнце. Организм будто почувствовал важность момента и решил для разнообразия удовлетвориться сном до рассвета. Одевшись, я подхватила сумку и осторожно выглянула за дверь. Ни в коридоре, ни на лестнице никого не было. Я медленно, крадучись спустилась вниз, направилась к конюшне. Пройти без остановок через комнату с оружием мне не удалось: пересекая её, я встала на полпути и жалобно уставилась на приглянувшийся мне давеча клинок. Он висел на стене, такой одинокий среди другого оружия, и прямо приковывал к себе взгляд…

С непривычки я постоянно обращала внимание на то, что ножны при ходьбе били меня по ноге. Лошади Кейрена в конюшне не было, что ещё раз свидетельствовало о его отъезде. Я открыла крайнее стойло и в нерешительности застыла на пороге. Сам конь-то был на месте – он смотрел на меня довольно скептически (чего хорошего можно ожидать от этих людей?), но нигде поблизости я не видела какой-либо сбруи. Пройдясь по всей конюшне, я не обнаружила ни сёдел, ни узды. Я вышла в коридор, заваленный сеном, осмотрелась: мне показалось, что в углу под слоем сухой травы что-то темнеет. Добираться до этого места мне пришлось на четвереньках, а в результате под конец пути я кубарем скатилась с соломенной горки, врезавшись в стену. Немного покряхтев, я всё же доползла до угла, разгребла слой сена и с радостью обнаружила там завёрнутое в потник седло. Оригинальное место для его хранения! Но больше ничего найти не удалось, хоть я и перевернула всё вверх дном так, что солома равномерно заняла всю площадь коридора.

Я оставила стойло открытым, и конь уже успел добрести до самой речки. Не забыв напоследок прихватить небольшой холщовый мешочек с овсом – один из тех, что неопрятной горкой были сложены у ворот, – я догнала его и начала неумело седлать. Мне всё никак не удавалось затянуть подпругу – то ли сил не хватало, то ли я делала что-то не так. Наконец, я справилась с задачей, но что делать дальше не знала, конь же, привыкший ходить под седлом, стоял спокойно и не спешил проявлять инициативу.

– Конь, а конь, – неуверенно обратилась я к нему, заглядывая в его морду, – будешь слушаться меня без поводьев? Назову я тебя, пожалуй, Арктуром. Хочешь быть тёской звезды?

Конь ничего не ответил, только отвернулся от моего назойливого взгляда. Я решительно вскарабкалась в седло, побалансировав несколько секунд на одном стремени, и осторожно похлопала Арктура по крупу позади себя. Конь фыркнул, тряхнул головой и медленно побрёл вдоль реки вниз по течению – кажется, как раз в нужную мне сторону.