Текст книги "Ее друг (СИ)"

Автор книги: Алена Февраль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Глава 32

В нашем городе вокзал располагался в одном огромном здании. Стройные ряды касс, по продаже билетов на автобусы, поезда, электрички, делили помещение вокзала на три части. Зал ожидания располагался на небольшом пятачке возле касс и часто не вмещал в себя всех желающих посидеть в мягких креслах в ожидании поезда или автобуса. Сегодня на улице было особенно морозно, поэтому зал ожидания был переполнен. Проходя мимо касс, я пыталась выбрать себе небольшое местечко в зале ожидание, чтобы отогреть окоченевшие ноги и руки.

Побродив по городу больше часа, я настолько замерзла, что была уже готова сесть на ближайшую лавочку и ждать обморожения. В принципе, я так и сделала – села на автобусной остановке на мёрзлую железную лавочку и стала ждать неминуемой смерти. Я больше не плакала и тем более не проматывала в голове ужас последних событий. Я на всё забила и наплевала. Зачем переживать за то, что скоро станет не важным? Людям, которых закопали в землю, не важны и не нужны страдания и метания. Надеюсь найдется в этом мире тот, кто захочет купить мне гроб и закопать в землю?

Когда лицо обдало теплым воздухом, я подняла голову и увидела остановившейся на остановке автобус. Манящее тепло его салона затуманило мозг и заставило сорваться с лавочки. Вот бы сейчас подняться по ступенькам автобуса и погреться в тёплом салоне.

Подхватив сумки, я сделала пару шагов к теплу салона, но тут же встала словно вкопанная. Денег то у меня нет, а за билет нужно будет обязательно заплатить. Пришлось снова вернуться на мерзлую лавочку.

Пытаясь согреть ледяные пальцы тёплым дыханием, я с досадой наблюдала как к остановке подъезжают всё новые и новые автобусы. Рваная куртка всё время распахивалась от ветра и в какой-то момент я просто перестала её поправлять – толку не было. Теплее мне не становилось, а красно-синие пальцы отказывались шевелиться.

Медленно моргая, я стала ощущать, что засыпаю. Веки тянуло вниз, а тело стало подозрительно расслабляться. Но тут на остановке остановился переполненный автобус, отчего я, словно по команде, встрепенулась. Возможно кондуктор не заметит меня в такой толпе.

Так и случилось, кондуктор не обратил на меня внимание и я смогла проехать на автобусе до самой конечной остановки – до вокзала. На вокзале я вспомнила про зал ожидания и сразу направилась в него. В автобусе тело немного отогрелось, но вот ноги и руки продолжали напоминать окоченевшие палки.

Высмотрев себе место у стены рядом с батареей, я устремилась вперёд. И пусть все кресла были заняты, но я нашла выход. Я привалилась к стене и стала греть руки на теплой батарее.

Через двадцать минут руки и ноги стали с болью отходить. Колющей боли я была даже рада – раз конечности болят, значит я их не отморозила.

– Снова ты, – раздался рядом со мной знакомый грубый голос.

Застигнутая врасплох, я испуганно подняла глаза на подошедшего мужчину и сжала зубы от волнения

В шаге от меня стоял уже знакомый мне толстый мент с золотыми зубами. Рядом с золотозубым стоял ещё один мужчина в форме и они оба не спускали с меня глаз.

– На вокзале решила подработать? – усмехнулся золотозубый, – а что же бывший? Уже выгнал тебя? Быстро.

Я отлипла от батареи и стала в ужасе представлять, как снова окажусь в отделении полиции.

– Хрен с ней, – неожиданно вступил в беседу незнакомый мент, – пошли уже к линейщикам. Опоздаем.

Золотозубый с досадой посмотрел на напарника и что-то тихо ему сказал. Оба раскатисто рассмеялись, а потом толстый мент обратился ко мне.

– Ладно.., вали. И больше не попадайся мне на глаза, поняла? А лучше всего езжай в столицу – там шлюхи больше зарабатывают. Если через двадцать минут мы вернёмся и ты ещё будешь здесь… В общем ты поняла меня, Семёнова – сгинь с вокзала.

Я вышла из зала ожидания уже через минуту. Воспоминания о пребывании в отделении полиции, придали мне скорости и сил. Выйдя на вокзальную площадь, я растерянно огляделась по сторонам и тут на глаза мне попалась небольшая церквушка. Ноги сами повели меня в церковь, но шла я туда совсем не молиться – греться. Сейчас я не о чем не могла думать кроме теплого помещения, горячего чая и еды.

В церкви людей было немного. На входе меня остановила старая женщина в черной одежде и строго осмотрела меня с головы до ног.

– Без платка, в штанах, с баулами, – мотая головой перечисляла женщина, – помолиться зашла?

Я неопределенно кивнула и тогда женщина отошла в сторону.

– Иди, но в следующий раз не забудь про платок, да и юбку на себя надень.

Я снова кивнула и прошла в небольшой зал. Выбрав самую красивую икону, я медленно подошла к ней и стала вглядываться в образ Божьей матери с очень грустными глазами.

Молитв я не знала, но сейчас мне очень захотелось знать хотя бы одну, чтобы обратиться к этой священной женщине... Дева Мария тоже была матерью и возможно, она смогла бы сейчас пожалеть меня... Утешить и заменить давно ушедшую на небеса маму. А ещё лучше, если Дева Мария сможет передать моей мамочке, что я не хочу больше жить. И тогда мама непременно забрала бы меня к себе. На небе она бы гладила меня по голове теплыми ладонями и шептала ласковые слова. А ещё мама обязательно бы спела мне ту самую колыбельную, что пела в детстве.

– Ложкой снег мешая, ночь идет большая, что же ты глупышка не спишь.., – начала я тихо петь мамину колыбельную, но тут же замерла от легкого прикосновения к плечу.

– Здесь колыбельные не поют, девочка, – обратилась ко мне все та же старая женщина в черном, – здесь не место.

Я согласно кивнула, а потом перестала сдерживать себя и тихо заплакала.

Глава 33

Месяц спустя

Зима в этом году выдалась особенно снежной и холодной. Возможно когда-то и были такие же зимы, но раньше я этого совсем не замечала. А теперь я столкнулась со многими зимними «прелестями»: мне каждый день нужно было убирать снег и протапливать печь в небольшом дачном домике. Баба Нюра говорила, что и сама не припомнит таких снегопадов, как в этом году, поэтому мои рассуждения о буйствах этой зимы были небезоснавательными.

Анну Ивановну или по простому баб Нюру, я всё время теперь слушала, она обманывать не станет, да и в целом у этой старой женщины многому стоит поучиться. Без ее помощи я бы точно пропала.

В тот день в церкви баба Нюра отвела меня в маленькую комнату и напоила горячем чаем. Помню я тогда сидела за стареньким столом-тумбой и, обильно поливая чай слезами, рассказала старушке свою историю. Анна Ивановна внимательно слушала, не задавая вопросом, а когда я закончила она тяжело вздохнула.

– Подбили птенца из автомата.., – непонятно прошептала женщина и покачала головой.

Я думала она станет меня осуждать или поучать, но она только ходила по комнате и тяжело вздыхала. Выхлебав полчайника чая, я поднялась, чтобы попрощаться и уйти, но старая женщина меня остановила.

– Сиди здесь до вечера. В пять часов на дачу ко мне поедем, больше мне некуда тебя определить. Там в погребе есть немного картошки, будешь варить её. Снег чистить станешь, печь топить… Не пропадёшь, если не ленивая. До ближайшего села Чистюнька около трёх километров. Там автобусная остановка, а до дач автобуса нет. Будешь оттуда на учебу ездить, а по вечерам будешь полы мыть у Петьки в сельском магазине. Это будет хоть и маленькая, но копейка для тебя. А пока я тебе дам немного денег на проезд, когда сможешь, тогда и отдашь. Я пойду, а ты возьми в том ящике нитки и иголку и почини куртку. Идти по морозу нам долго придётся.

Дачный домик показался мне очень уютным и совсем небольшим. Дом состоял из одной большой комнаты, с печкой посередине, и веранды. В комнате помимо печки стоял диван, комод и обеденный стол. На пол мы сразу положили старые ковры: со щелей в досках дуло довольно сильно.

Когда мы приехали на дачу, я больше всего испугалась огромных сугробов снега, которые были повсюду. Входную дверь пришлось откапывать и только потом мы смогли открыть её. Но оказалось, что моим глазам было страшнее, чем рукам. За прошедший месяц я убрала снега столько, что хватило бы засыпать всю дорогу до села Чистюнька. Еще бы осталось, наверное.

Металлическая печка, похожая на буржуйку, тоже поначалу меня пугала. Но когда я увидела насколько быстро она нагревала комнату, я смирилась с ожогами на пальцах, которые регулярно получала при растопке печи.

В первую ночь баба Нюра осталась со мной, а утром мы с ней вместе пошли в деревенский магазин. Хозяин магазина был простым деревенским мужиком – именно так охарактеризовала его старушка.

– Он тебя примет. Не откажет, – уверяла меня Анна Ивановна, – Пётр всё время ищет помощников. Деревенские недолюбливают его, поэтому с работниками у него туго.

– Почему недолюбливают? – без любопытства, скорее чтобы поддержать разговор, спросила я.

– Работает. Не пьёт. Не дерётся. Молчалив… Много причин, Маша. К тому же его магазин самый большой в селе. Белая ворона, а таких нигде не любят.

Пётр Сергеевич принял меня на работу неохотно. Насупившись, он слушал бабу Нюру и я даже подумала, что мужчина откажет ей, но он согласился.

– Приму, но с испытательным сроком. Недельку понаблюдаю…

Петра Сергеевич действительно наблюдал. Исподтишка, когда думал, что я не вижу, он следил за мной и оценивал. Поначалу я терялась под строгим и очень внимательным взглядом мужчины, а потом успокоилась и перестала обращать на него внимание.

В первую неделю я работала в магазине практически целый день. А двадцать четвёртого января, накануне моего выхода на учёбу, мы договорились с хозяином магазина, что теперь я буду приходить на работу сразу после колледжа. Как потом оказалось зря договорились...

Двадцать пятого января, я опоздала на самый ранний автобус – ночью шел сильный снег и я не сразу смогла открыть ворота. Пришлось вначале откапываться, а потом пробираться через сугробы до центральной улицы дачного поселка. Только центральную улицу чистил трактор, поэтому до деревни я потом бежала по идеально вычищенной дороге. Бежала-бежала и опоздала. Выругавшись от досады, я стала ждать следующий автобус, который подошел только через час.

В ворота колледжа я вбежала около десяти утра, хотя первая пара начиналась в восемь тридцать. На неё я уже не успевала, поэтому решила немного постоять на улице и отдышаться.

Страх ядовитой змеёй скользил по коже. Сегодня мне предстояло встретиться со всеми… С теми, кто раньше дружил со мной. С теми, кто при встрече обнимал меня и восхищался мной… Теперь они все готовы были спалить меня в котельной колледжа. Всеобщее осуждение, порицание и гнобление – вот, что сегодня я получу от бывших приятелей.

И Миша… Среди них точно будет он… Я не удивлюсь, если он при всех плюнет в мою сторону или как-то оскорбит… Я уже ничему не удивлюсь. Больнее той боли, что нещадно поселилась в груди, уже и быть не может.

Но до аудитории мне дойти не дали. У входа в колледж мне встретился куратор группы и отвел меня в сторону.

– Слушай меня внимательно, Семенова, и не вздумай перебивать, – начал строго он, – я выбил для тебя дистанционное обучение. Директор кое-как пошла мне на встречу. Тебя хотели выгнать за непристойное поведение, но я смог уговорить комиссию. Здесь такой скандал был на каникулах… Это видео… и с полиции бумага пришла. Директор в депутаты собралась баллотироваться, ей проблемы не нужны…

Я слушала нашего куратора и печально улыбалась. Даже из колледжа меня хотели выдавить, словно я воспалённый прыщ. Везде я была неугодной.

– …будешь приходить раз в месяц и сдавать мне контрольные и задания. Практику в мае пройдешь очно, надеюсь тогда уже все успокоятся. Задания я тебе сейчас вынесу. Мой тебе совет, Маша – не ходи сегодня в колледж. Разорвут.

Тогда я прислушалась к совету куратора. Забрав у него задания я медленно зашагала на остановку.

Когда приехала в село, сразу зашла к Петру Сергеевичу и попросила его устроить меня в магазин на целый день. Хозяин магазина молча согласился, а я потом проплакала полдня в кладовке, пока фасовала макароны и крупы.

Мне было больно-больно. Но я должна была справиться.

Вот так и пролетел первый месяц моей жизни в дачном поселке. Утром я подтапливала печь, расчищала дорогу и бежала в село на работу. После работы в магазине, я заходила в сельскую библиотеку и сидела в интернете, чтобы подготовить задания в колледж. Около шести вечера я бежала обратно в дачный домик, в котором теперь уже основательно протапливала печь и варила картошку на ужин. Вымотанная за день, к ночи я валилась на диван и молниеносно засыпала.

Такой темп жизни мне стал даже нравиться. Так мне было легче отгородиться от тяжелых воспоминаний и тревожных мыслей…

Глава 34

Перед февральскими праздниками в сельском магазине было шумно. С утра до позднего вечера народ тянулся за покупками. Люди покупали даже то, что не все могли себе позволить – самые дорогостоящие продукты и деликатесы. Из-за такого наплыва покупателей, поставщики не успевали подвозить подтоварку в магазин и Петру Сергеевичу приходилось самому мотаться по базам и складам. В магазине хозяин оставлял меня и продавца Татьяну. Татьяна психовала и рычала на покупателей и толком ничего не объясняла, когда возникали вопросы по товарам. В таких случаях, мне приходилось подключаться и это ее ещё больше бесило.

Я подозревала, что с Петром Сергеевичем у женщины были отношения: как то по особенному она смотрела на хозяина. К тому же они оба были свободными людьми, еще и одногодками: в прошлом году они встретили сороколетний юбилей. У Татьяны был взрослый сын, который работал и жил в городе, а вот у Петра Сергеевича детей не было. При хозяине Татьяна была образцовым продавцом, но стоило Петру уехать, женщина превращалась в дьяволицу и лентяйку. Меня она и при хозяине шпыняла, а без него готова было со свету свести. Чаще всего я не обращала на её уколы внимание, а иногда могла дать ей отпор. Причём ответить я могла настолько резко, что она начинала рыдать и жаловаться Петру Сергеевичу. Хозяин молчал и не вмешивался в наши перепалки.

Вот и сегодня я не выдержала и после очередного унизительного замечания Татьяны, взбрыкнула.

– И зачем только Петр принял на работу такую криворукою поломойку? Я и без тебя со всем справлялась, а теперь приходиться за тобой ещё переделывать.

– Будь вы такой идеальной, хозяину не пришлось бы искать вам замену и помощников. Посоветую Петру Сергеевичу камеры поставить внутри магазина, чтобы он увидел кто есть кто.

Я могла бы с ней не связываться – молча терпеть или не обращать внимание. Проблем мне и без того хватало. Но эта женщина не оставляла меня в покое. Не знаю чем я её не устроила. К тому же с моим устройством в магазин, дел у неё значительно поубавилось.

Вечером двадцать третьего февраля я просто валилась с ног от усталости. Подошвы горели, руки подрагивали, а полупустой желудок пытался выбраться наружу через рот. Тошнота, начавшаяся с утра, не сдавала своих позиций. Хорошо, что завтра хозяин закрывал магазин на выходной. К тому же завтра мне нужно съездить в город, чтобы отвести в колледж тетрадь с выполненными заданиями.

Закрыв дверь за последним покупателем, Пётр Сергеевич внимательно посмотрел на меня и неожиданно сказал.

– Плохо ты выглядишь сегодня, Мария.

Я поставила ведро с водой на пол и посмотрела на Татьяну, которая тут же вышла из-за прилавка и подошла к Петру.

– Она здоровее нас ещё будет. Это она притворяется, чтобы пол не мыть… Может подвезёшь меня сегодня до дома, Петя?

– Нет. Полом займёшься как раз ты, а я Марию отвезу до дома.

– Не надо, – удивлённо проговорила я, хотя сама уже начинала представлять, как я, практически в полной темноте, топаю три километра до дач.

– Отвезу. Татьяне до дома десять минут идти, а тебе и за полтора часа не дойти по такой погоде. Да и поздно уже – скоро восемь будет.

Петр Сергеевич довёз меня очень быстро. Уже через пятнадцать минут, мужчина остановил машину как раз напротив нужной улицы.

– Как же ты через такие сугробы полезешь? – тихо проговорил мужчина, повернувшись назад.

Всю дорогу я ехала на заднем сидении и молчала. И обычно неразговорчивый хозяин за весь путь не проронил ни слова, поэтому его вопрос застал меня врасплох.

– Это ещё ничего, бывало похуже. Привыкла, – спокойно объяснила я и приготовилась выйти из машины.

– Я провожу тебя…

– Нет, – резко перебила я мужчину и захлопнула за собой дверь.

Петр тоже вышел из машины и с досадой посмотрел на засыпанную снегом улицу.

– Спасибо вам большое! Я бы ещё топала по дороге, поэтому этот заснеженный участок для меня не проблема.

– Маш, – тихо начал Пётр Сергеевич и подошёл ко мне, – завязывай уже выкать. Сколько говорил тебе – мы простые люди и все эти условности лишние.

– Я поняла, – утвердительно кивнула я и пошла к своим сугробам.

Я думала хозяин сразу уедет, а он вдруг развернул свою ниву мордой к улице и осветил весь мой путь фарами. Свет пропал лишь тогда, когда я зашла в калитку и помахала Петру рукой на прощание.

На душе сделалось очень тепло и хорошо. Все-таки даже в самые худшие времена на пути могут встречаться добрые люди. Хмурый и молчаливый хозяин сельского магазина, на самом деле оказался очень порядочным, справедливым и участливым человеком. А того, кого я ещё недавно считала лучшим другом и чуть ли не святым человеком, на самом деле оказался злым, нетерпимым, подозрительным и совсем недобрым мужчиной.

Что сказать!? Я совсем не разбираюсь в людях…

Глава 35

За тот месяц, что я провела на даче, я стала отвыкать от городского шума. К тому же вечерние пробки сковали центральные магистрали города и автобус ехал до вокзала более часа. Куратор назначил мне время на шесть вечера и теперь я боялась опоздать. Когда до вокзала оставалось всего три остановки, от духоты в автобусе меня стало мутить, а перед глазами заплясали черные мушки. Хотя духота была не главным фактором моей дурноты. От мысли, что я встречусь с бывшими знакомыми или друзьями, мне делалось плохо.

Выйдя на вокзале, я решила идти пешком до колледжа. И пусть до назначенного времени осталось меньше двадцати минут, я надеялась, что прогулка, на свежем морозном воздухе, успокоит мои нервы и замедлит скорость сердечных сокращений.

В итоге я опоздала на десять минут, но действительно немного успокоилась. Пустынные коридоры колледжа также добавили мне уверенности и на вопросы куратора я отвечала не дрожащим и не писклявым голоском. Сдав теорию и практику, я получила новые задания и поспешила на выход.

– В следующий раз приходи также около шести, когда уже никого не будет здесь, – задумчиво произнес куратор на прощание, а потом неожиданно спросил, – Маш, а тебе никто не звонил или… ничего до тебя не долетало? Ты ведь не в городе теперь живёшь?

Я уже была в дверях, но после его вопроса повернулась и, с тревогой в голосе, спросила.

– Нетт, а должны были..? Что-то ещё случилось?

Куратор занервничал, а потом как-то тихо проговорил.

– Да я так… Просто спросил.

– У меня телефона нет, – сказала я, чувствуя как шум в ушах постепенно отгораживает меня от внешнего мира.

– Аааа, – оживился куратор, – ну и хорошо. Живи спокойно и готовься к следующему экзамену.

Если бы на меня вновь не накатывала дурнота, я бы постаралась добиться от мужчины ответа, а так я лишь кивнула и покинула аудиторию.Выйдя на улицу, я остановилась на крыльце и несколько минут пыталась взять себя в руки.

Значит что-то ещё произошло, о чём я не знаю, но это точно касается меня. Молодой куратор не отличался нервозностью, а сейчас он вёл себя даже беспокойнее, чем во время нашей встречи в январе… Что могло случится?

Так я и шла до остановки, бесконечно прокручивая в голове возможные варианты случившегося. Я чего только не надумала и не нафантазировала себе, когда неожиданно услышала голоса… Я знала их обладателей, но главное я услышала среди прочих Мишин голос.

Шум шел со стороны центральной аллеи, которая располагалась неподалёку от колледжа. Раньше мы собирались большой компанией на этой аллее, занимая сразу несколько лавочек, которые мальчишки ставили кругом. Мы с Мишей всегда уходили пораньше с таких посиделок – мы любили гулять вдвоём, а вот ребята могли засижываться до наступления ночи. По всей видимости сегодня на аллее тоже было что-то подобное… Только мне в эту компанию теперь дорога закрыта, да и с Мишей я до ужаса боялась пересечься. Думала о нём часто, переживала, но встретиться с ним глазами было страшно. Прибавив ходу, я попыталась поскорее пройти мимо аллеи, но в последнее время удача не была моим союзником.

Голоса стихли, причём резко. Мне даже показалось, что окружающий городской шум притих в эти секунды. А потом я услышала шаги: быстрые и шумные. Я инстинктивно почувствовала, кто именно шёл в мою сторону…

Трусливо перейти на бег, не решилась, но в свои шаги я попыталась вложить наибольшую скорость. Шаг-второй-третий и меня настигли. Из темноты аллеи, на перерез моей тропинки из снега, вышел Миша.

– Привет, Маша. Ты именно от меня бежишь или просто привыкла скрываться?

Я закинула голову назад и приподняла подбородок. Я не имею право выглядеть перед ним испуганной дурой. И пусть я трясусь и у меня лицо занемело от страха, Решетникову это знать не нужно. Я должна выстоять и нацепить на лицо маску хладнокровия, иначе никак нельзя. Миша не должен увидеть, что прежняя Маша скоропостижно умерла и была похоронена под плитою его жестокости… Розовые очки он сам с меня содрал, когда кромсал моё сердце на ярко-красные кусочки. Я смогла реанимировать один кусочек и теперь именно он помогает мне выживать. Нет не жить. Я изо дня в день борюсь с обстоятельствами и тупо выживаю…

Мише нельзя прказать такую правду.