Текст книги "Ее друг (СИ)"
Автор книги: Алена Февраль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)
Глава 22
Целый день блуждая по городу, я никак не могла решить, что делать дальше. Куда идти? К кому? Никому на свете я больше не нужна. Вернее нужна, но для определённых целей. У всех – Мишки, дяди с тётей, Арсения – цели разные, но суть остаётся прежней – мои интересы и желания никого не интересуют. Пусть я глупая и наивная дура, но разве я не достойна простого человеческого счастья? Неужели у меня никогда не будет дома?! Не будет семейного очага, наполненного любовью, теплотой и заботой?!
К восьми вечера ноги сами привели меня к зданию колледжа, который естественно был закрыт. Занятия возобновятся только двадцать пятого января, да и время сейчас позднее.
Иногда мы с Мишей договаривались встретиться именно здесь – у ворот колледжа. В восемь вечера, я бежала с очередной подработки сюда и с нетерпением ждала любимого друга.
Растерев замёрзшие щеки ледяными пальцами, я пытаюсь выкинуть из головы воспоминания о прежней жизни. Былого не вернёшь, надо думать о настоящем…
Стянув с плеч рюкзак, я ставлю его и сумку на снег и пытаюсь вспомнить имена охранников из колледжа. Возможно стоит попробовать попросить охрану впустить меня? Всего на одну ночь, а завтра я ещё что-нибудь придумаю. Хорошо, что я вчера поела, сегодня точно не нужно думать о еде.
Замороченная мыслями, я не сразу слышу приглушённый оклик.
– Маша-а! Семенова?
Обернувшись, я вижу двух парней, перебегающих через дорогу. Оба машут мне руками и широко улыбаются.
Ванька с Колькой – Мишкины друзья.
Ванька учится с Решетниковым в одной группе. А Колька был студентом второго курса университета. Миша всегда выделял этих двоих из толпы знакомых, да и мне они нравились. Умные, весёлые, симпатичные.
– Привет, Маш! Ты Мишку ждёшь? – начал Ванька и оглядел быстрым взглядом мои сумки.
– Привет, – весело поздоровался Коля, – ты сколько здесь стоишь, Машуня? В ледяную статую скоро превратишься.
– Привет, – здороваюсь с парнями и стыдливо отвожу глаза.
Что мне ответить? Соврать? А если правду сказать, что будет?
– Ты чего грустная такая, Маш? Обидел кто? – уже без привычного веселья спросил Ваня.
– Да кто же отважиться обидеть нашу птичку, братан! Медвежьего гнева испугаются, – всё также бодро отзывается Колька.
– Ты Мишу ждёшь? – более настойчиво спросил Ванька и стал заваливать меня вопросами, – ты вообще здесь для чего стоишь? В восемь вечера и в минус двадцать?!
В ответ я отрицательно качаю головой и парни замолкают словно по команде.
– Короче! – первым отмирает Коля, – поехали с нами, а по дороге разберёмся. Вань бери Машину сумку, а я рюкзак возьму…
– Ну что вы, ребята… Не нужно.., – пылая от стыда и растерянности, бормочу я в ответ.
– Угомонись, Машуня! А то в снежную бабу скоро превратишься.
Ванька подхватывает меня под локоть и задумчиво уточняет.
– Где твои варежки?
– Забыла… А куда мы поедем?
Ванька бросает хмурый взгляд на Кольку и вздохнув отвечает.
– Мы с Коляном икс бокс купили. Последний. Сегодня хотели опробовать его.
– Ко мне пойдём, – отзывается Коля, – только у меня чая нет. Зато с нового года коньяк остался. Сейчас выпьешь и сразу согреешься…
Парни продолжают оживлённо и болтать, но выглядит их воодушевление очень наигранно. Словно они стараются скрыть свои истинные эмоции. Парни не стали расспрашивать меня, хотя всегда были очень любопытными. А если они позвонят Мише, чтобы узнать подробности?
Резко затормозив, я вытаскиваю локоть из Ванькиного захвата и испуганно спрашиваю
– А вы Мишке будете звонить?
Ребята снова на несколько секунд замолкают, а потом почти одновременно спрашивают.
– А что?
– Просто.., – хрипло выдавливаю я, – лучше ему не звонить. Пожалуйста.
Друзья перебрасываются хмурыми взглядами и по очереди кивают. Видно, как неохотно они соглашаются, но мне и этого сейчас достаточно.
Глава 23
Откуда этот треск? Вспышки воспоминаний в голове и дикий треск в ушах.
Что может так нещадно трещать? Неужели я умерла и попала в ад, а треск в ушах – это от костра, в котором меня решили сжечь за грехи.
Тело болело и словно поломалось изнутри. Хотя я точно где-то слышала, что мертвые боли не чувствуют. Значит я живая! И я точно лежу на спине с закрытыми глазами. Но главным оставался другой вопрос – почему же мне так плохо?
Треск в ушах всё увеличивался и когда достиг пика, я резко открываю веки. Яркий свет ослепляет и больно бьёт по роговице глаз. Сморщившись, я попыталась оглядеться, но с первого раза не вышло. Жуткая головная боль ослепляла посильнее солнечного света. Одно точно – на улице был день.
Откинувшись на подушку, я медленно ощупала пальцами каждый участок больного тела и сделала ещё один вывод: я спала в одежде, даже ботинки с ног не сняла.
Втягивая в лёгкие большие порции воздуха, я снова и снова пыталась хоть что-то вспомнить… Ничего не выходило! В детстве дядя часто смотрел на видеоплеере фильм со Шварценеггером «Стиратель». Семенов даже цитировал некоторые фразы Крюгера из этого фильма. Так вот сейчас мне казалось, что со мной поработал вот такой же Джон Крюгер: стёр из памяти кусок вчерашнего вечера, да ещё и побил в придачу.
Треск снова начал нарастать и я во второй раз попыталась приоткрыть глаза. Стало легче – резь постепенно уходила и я смогла осмотреться. Хотя лучше бы я этого не делала…
Чужая огромная комната, скорее всего зал или гостиная. Посреди комнаты разложен диван, на котором и покоилось моё измученное тело. В комнате сильный погром – кругом валяются вещи, табуретки, пивные бутылки. На столике, рядом с диваном, стоит грязная посуда, стеклянная банка, две пепельницы, полные окурков, и пустая бутылка из под коньяка.
Обернувшись на треск, я приоткрываю рот от шока. В шаге от дивана, на двух сломанных стульях, свернувшись в три погибели, спит Ваня. И когда парень двигается во сне, стулья жутко скрипят и трещат. Такое ощущение, что они вот-вот сложатся под спящим Ванькой.
Рядом с шаткой конструкцией, прямо на полу, спит Колька. Свернувшись калачиком, он каждый раз морщится от жуткого скрипа, но не просыпается.
Очень медленно я приподнялась на локтях и ещё раз осмотрела окружавший меня микро апокалипсис. Но как оказалось я заметила не всех обитателей комнаты.
Заслышав стон, я присмотрелась и заметила в углу комнаты движение. На компьютерном кресле, откинув голову на спинку, спит ещё один мужчина. Лицо парня я рассмотреть не смогла, но внутри расползалось смутное ощущение, что его я точно знаю.
Тряхнув головой, я пригладила волосы ладонью и стала искать глазами воду. Жажда подожгла больное горло и заставила спустить ноги с дивана.
Мамочки мои, что же произошло здесь вчера!
Новый день встречает меня очередным кошмаром! Когда же всё это закончится?
– Хорошо, что Миша меня сейчас не видит.., – шепотом выговариваю я и тут же морщусь от безжалостной вспышки-воспоминания.
В голове всплывает перекошенное злостью Мишино лицо. Он тоже здесь был… вчера. В этом я теперь точно уверена.
А ведь ещё недавно я думала, что хуже моей ситуации быть ничего не может, но выходит ещё как может.
– Чёрт, – послышался снизу Колькин голос, – уже встала, потрошительница Медвежьих мозгов?
– Не поняла? – пропищала я в ответ.
– Вот и я не понял, как ты раньше всех встала, да ещё и выглядишь нормально – не сильно помятая. Хотя-я... Ты вчера единственная пизд…й не получила от Мишки, возможно это тебя и спасло.
Я онемела от удивления, а Колька начал медленно подниматься с пола.
– Вот правда говорят, Машуня: не делай добра – не получишь зла. Я как чувствовал, что наша помощь нам боком встанет. Так и вышло.
Глава 24
Третьим парнем оказался Рустам. Он был Колькиным соседом по дому и по совместительству его одногруппником. Мы и раньше пересекались с Рустамом в общих компаниях, а вчера, оказывается, по-настоящему «сдружились»…
Ужас! Лучше бы я вчера обморозилась на улице, чем узнала как мы впятером провели вечер... Пятой с нами была Лика, бывшая Ванькина девушка, но она ночью уехала домой.
Как потом окажется, быстрый уход девушки станет главным двигателем многих событий последующих дней, но об этом мы все узнаем позже… Сейчас бы переварить ту историю, которую постепенно рассказывал мне Ванька, когда проснулся.
Начиналось всё спокойно. Мы подъехали к Колькиному дому в половине девятого вечера – это я и сама вспомнила. Пока Ванька варил пельмени и открывал банку с солеными огурцами, Колька налил в стопку коньяка и настоял, чтобы я выпила. Я не отказалась: продрогла телом и душой, а ещё хотела хоть немного расслабиться. Алкоголь же должен расслаблять! По крайней мере я об этом слышала. О том, что стопка коньяка на голодный желудок может отрубить память и выключить мозг, я тогда и подумать не могла. Но так вышло… После этой треклятой стопки, я ничего вспомнить не могла. А Ваня начал рассказ. Хотя рассказом это произведение я бы точно не назвала, это была скорее сказка – чем дальше, тем страшнее…
– Я уже вытаскивал пельмени из кастрюли, когда ты попросила налить тебе ещё коньяка. Ты вся тряслась и мы тогда ещё с Колькой подумали, что одна порция алкоголя тебя не согрела и он налил вторую стопку. Ты выпила и понеслось… Вначале ты плакала и отказывалась с нами разговаривать. Пока мы уговаривали тебя поесть, ты размазывала слезы по лицу и просила нас оставить тебя одну. Мы сдались и тогда ты стала рассказывать… Ты говорила без остановки, а мы слушали и даже не старались перебивать. Слов нужных не находили, да и в шоке были. Когда ты выговорилась, попросила налить следующую стопку. Колян категорично отказался и даже убрал коньяк в холодильник. Мы просто хотели накормить тебя и положить спать. Я диван пошел раскладывать, а Колька пытался впихнуть в тебя хоть один пельмень, но не тут то было. Ты снова начала плакать и попросила телефон.
– Сразу скажу, – прервал Ванин монолог Коля, – мы сделали всё, что могли. Уговаривали, просили, но тебя было не остановить – ты хотела поговорить с Мишкой. И когда я сдался – ты позвонила Медведю. Мы не слышали, что он тебе говорил или отвечал, но твои слова можем повторить.
– Повтори, – тихо попросила я.
– Цитирую: «Привет мой самый лучший бывший друг. Тебе Маша звонит. Я освобождаю тебя от тяжелой ноши и обязанности мне помогать. Можешь быть свободен. Я живая и обо мне заботятся». После этого ты сбросила вызов, но через секунду набрала Мишкин номер снова. Не договорила, так сказать. Прокричав в трубку: «Прощай, ты мне больше не нужен!», ты выключила вначале мой телефон, а потом и Ванькин. На хрен мы пошли у тебя на поводу, я до сих пор не понимаю. Как потом оказалось, это стало решающей нашей ошибкой.
– Он приехал, – заламывая руки, утвердительно сказала я.
– Не то слово! – прошипел Ванька и провел по разбитой скуле рукой.
У Кольки была разбита губа, а вот нос Рустама пострадал больше всего.
– Я и представить себе не могла, чтобы Миша мог кого-то ударить, – виновато отозвалась я, глядя на то как Рустам прикладывает к переносице лёд.
Парни переглянулись и мне показалось, что они расценили мои слова как полнейшую глупость.
– Он раньше никогда не дрался, – продолжила я, на что ребята синхронно усмехнулись.
– Может на этом и остановимся, Маш. Или дальше рассказывать? – через минуту спросил у меня Ванька.
– Дальше, – прошу я, сцепляя руки в замок.
Глава 25
– А дальше пришли Рустам и Лика, – продолжил Ваня, – мы же в приставку собирались с Колькой играть и Рустам тоже собирался заскочить. Ну а Лика «села ему на хвост». Я с ней порвал давно, но она никак не успокоится. В общем, они притащили два пакета пива и бутылку Мартини. Ты увидела ребят и немного успокоилась. Лика-зараза предложила распить с ней бутылку Мартини и ты охотно согласилась. Мы и сюда пытались вмешаться, но вы, блин, втроём прям спелись и только шикали на нас. Как ты понимаешь ни в какую приставку мы не играли, Маша. Мы притащили в зал столик и стали бухать. Вы с Ликой – Мартини. Мы втроем пили пиво и добивали остатки коньяка. Лика не переставая трещала и бодрила Рустама, чтобы он развеселил грустную девушку, то есть тебя. Мы с Колькой пытались выпроводить хотя бы провокаторшу Лику домой, но из этого ничего не вышло. Тем временем вы с Русом продолжали играть в гляделки, а потом ты сама подсела к нему.
Рустам убрал лед с переносицы и тихо вставил.
– Все было в рамках приличия. Я руки не распускал…
– Да это и понятно, – перебил парня Колька, – мы то всё видели… Но ты же сам понимаешь, брат, что ваши крепкие объятия в присутствии Медведя ни чем хорошим не могли закончиться.
– Я не хочу оправдываться, как баба, но я не был инициатором этих объятий.
Рустам стрельнул в меня задумчивым взглядом, после чего я покраснела, как сморщенная помидорка.
– Я тебя обнимала, да?
– Ты не обнимала его, Маша, – вместо Рустама ответил Ваня и я поначалу облегченно выдохнула, – ты, в буквальном смысле этого слова, лезла на Руса и пыталась его поцеловать… на глазах у Решетникова.
– О не-ет, – протяжно шиплю я и закрываю горящее лицо ладонями.
– Миша приехал в самый разгар пьянки. Из-за музыки мы поначалу даже звонков в дверь не услышали. Лика пошла курить на балкон и увидела, как деревянная дверь буквально ходит ходуном от грохота. Она любезно открыла дверь, ни сказав нам ни слова... Похоже мстительная сучка ещё с три короба наврала Решетникову, потому что когда я пошел в прихожую за пакетом с пивом, она что-то плела Мишке на ухо. А потом начался настоящий пиз…ц. Сбивая меня с ног, Мишка влетел в зал будто дьявол в преисподнюю. Я же полетел на пол и долбанулся скулой об тумбу. Лика завизжала и кинулась меня спасать.
– Пока ты отдыхал в прихожке, – взял слово Колька, – в зале началось своё представление. Оглядев наше пиршество и пьяных в хлам обитателей квартиры, Медведь направился ко мне. Он даже опомниться мне не дал: сорвал со стула и двинул в рожу. При этом он назвал меня грёбаным иудой. Бросив меня на стулья, которые сложились под моей тушей, Гризли (*от автора: привет Алла;) направился к парочке – Рустам-Маша.
– Я как раз вошел в зал в эту секунду, – перебил друга Ванька, – и попытался объяснить ситуацию… Конечно как мог объяснить, я ведь тоже был в дрова, но тут на сцену вышла наша потрошительница. Маша, ты словно паучиха накинулась на Рустама и попыталась защитить его от боевых действий, если можно так сказать. При этом ты не стеснялась в выражениях – называла Мишу слабаком и трусом, избивающим уставших и невинных людей. А ещё ты заявила Решетникову, что если он ударит твоего нового друга, то ты плюнешь ему в лицо, а завтра закидаешь его машину камнями. И ещё ты добавила… Цитирую: «не порти чужие вещи, людям очень тяжело на них зарабатывать, хотя таким как ты этого не понять»
– Я так сказала? – обреченно пискнула я.
– Проорала. А потом ты решила зацеловать нашего Рустама. Рус не отстранился – в шоке наверное был. Только свои руки он держал за спиной и кое-как пытался устоять на нетвёрдых ногах. Мишка не оценил твоих угроз, Маша. Он оторвал тебя от Рустама и стукнул ему кулаком в переносицу.
– Тебя это просто взбесило, – проговорил Колька, – ты дернулась и влепила Мишке звонкую пощёчину, а после попросила его убраться из квартиры.
– А он?
– Мишка назвал тебя жалкой, брезгливо огляделся и пошёл на выход. Я мысленно перекрестился и выдохнул, но Решетников решил вернуться. Мишка достал все банки из пакета – около восьми штук – и кинул их в зал. Так он и ушел.., под звуки фейерверка из пива. Мы вывернули все шкафы с одеждой, чтобы тряпками вытереть последствия салюта. Здесь все было залито. Даже стены.
– Лучше бы вы оставили меня на улице, – всхлипнув, прошипела я, но ответом была полная тишина.
Именно тогда я полностью осознала две вещи. Теперь я точно навсегда потеряла друга. А ещё – я больше никогда и ни при каких обстоятельствах не буду пить.
Тогда я ещё представить не могла, что завтра мне по настоящему захочется умереть. Стереть себя с лица земли, чтобы больше никогда не страдать.
Глава 26
Кошмар нового дня обвалил остатки былых надежд и растворил в кислоте лжи капли моего самообладания. Я сдалась. Та зыбкая почва, что хоть немного, но удерживала меня в последнее время, растворилась. Вместо нее под ногами растянулось болото: грязное и непреодолимое.
Лика оказывается трудилась весь тот проклятый вечер: фото, видео, запись обрывков разговоров… Свою добычу она приправила лживыми подробностями и разослала во все местные паблики и чаты.
Ванька с Колей молчали словно партизаны до вечера, но завалившийся в квартиру Рустам особо не щадил мои чувства. Показал всё.
Я смотрела и леденела от ужаса. Каждая фотография, словно пуля, рвала на части внутренности. Как хорошо были подобраны кадры: вот я с Рустамов в обнимку! А вот уже Ваня несет меня на руках в ванную комнату. Парень хотел умыть меня после истерики, которая меня стала бить после того, как мы оттёрли полы от пива. Вот Колька укладывает меня на диван и лежит со мной несколько минут, пока я вою у него на груди. Моих слёз на фото не видно. Видно, как я пьяная, за очень короткое время, обнимаюсь с тремя мужиками.
Не обошлось и без Миши. Эти фото я боялась смотреть, но по моей просьбе Рустам мне кратко объяснил, что на них было. Отдельное фото было посвящено моментам, когда он растаскивал нас с Рустамом. А ещё были фотографии, где я плюю ему в лицо. Конечно сцены Мишкиных ударов также попали в кадр. И апогеем был пивной салют.
Лика была не только хорошим фотографом, сочинения она тоже отлично писала. Если кратко, то её лжеистория может поместиться в четыре предложения. Богатый наследник и нищая девка рассорились и она пошла по рукам. На вечеринке с тремя мужиками, нищая девка много пила и ела, а расплачивалась своим сильно потасканным телом. Богатый наследник выследил девку и надавал пиз…й всей компании. И сам он также получил по лицу от неадекватной бывшей девушки и по совместительству продажной шлюхи.
Ужаснее фотографий и лживой истории были только комментарии людей. Чего там только не было! Меня вырвало, когда прочитала несколько. При этом их писали и те люди, с которыми я хорошо общалась… Они все – знакомые и незнакомые люди – поверили Лике. Поверили и решили меня придавить к земле своими мерзкими комментариями. Если бы сегодня была легализована охота на ведьм, я бы первая пошла на костёр. Настолько люди одержимы были стадным осуждением. Как будто я убила кого-то или лично им навредила.
С каких пор Лика стала главным разоблачителем зла и распутства в нашем городе? Да и в целом, за что? За что она со мной так поступила? Ладно перед Мишей я кругом оказалась виноватой, но она то куда лезет. Я её впервые вчера видела и уж точно не успела сделать Лике что-то плохое.
Проплакав всю ночь, я твердо решила к утру, что до вечера мне нужно избавить мир от себя. Всё разрушено и собирать новую жизнь не из чего и не с кем. Даже Коля с Ваней, которые всё знали и понимали, смотрели на меня как на обузу. Со мной в их квартиры пришел хаос и нелицеприятная извествеость, поэтому я их понимала. Я сама во всём виновата, мне одной и расхлёбывать, вернее захлебываться в собственном безрассудстве.
Собрав вещи, я наскоро попрощалась с ребятами и покинула Колькину квартиру. Коля, конечно для вида, поуговаривал меня остаться, но я то понимала, что это из вежливости. Такой паровоз проблем им на фиг не нужен. Никакого локомотива не хватит.
Я вышла из подъезда и нос к носу столкнулась с сотрудниками полиции.
– Вы то нам и нужны, – оживился один из них, – Семёнова Мария проедемте с нами в участок. К нам поступило несколько заявлений на вас.
– Каких заявлений? – оторопело спросила я и отошла к дверям подъезда.
– Обвинения в проституции.
Я даже рот не смогла открыть от шока. Мышцы лица занемели, а по коже словно кипяток пустили.
Помогите мне, пожалуйста, ну хоть кто-нибудь на небесах! – мысленно взмолилась я и беззвучно заплакала.
Глава 27
– Ты теперь самая знаменитая шлюха нашего города, Семёнова, – сверкнув «золотыми» зубами, ухмыляется самый толстый мент.
Его коллеги, как по команде рассмеялись, а мне ещё больше захотелось исчезнуть. Испариться, чтобы не видеть и не слышать тот ад, в который меня привезли полчаса назад.
За последние два года я три раза была в отделении полиции, но никогда со мной не обращались так, как сегодня. Меня привлекали за мелкое хулиганство и дядьке даже штрафа не выписывали. Помнится меня поругают, нарисуют совсем не светлое преступное будущее и сразу же отпустят домой, а сегодня… сегодня было по другому.
Трое взрослых мужиков пялились на меня будто хищники, а один мент, с наименьшем количеством звезд на погонах, пару раз шлепнул меня по мягкому месту и бедру.
– Ладно, Машка, – доверительным тоном начал любитель шлепков, – мы сегодня добрые и поэтому позволим тебе использовать профессиональное мастерство себе же во благо. Минетик организуешь на троих и можешь валить отсюда.
Золотозубый оскалился и поднялся с кресла.
– Я первым пойду. Заявления я принимал, поэтому вставайте в очередь, коллеги.
Я подскочила со стула и брезгливо поморщилась. В груди одновременно вспыхнули злость и дикий страх.
– Сам себе делай… гадость эту. Рискни и я, будь уверен, воспользуюсь зубами.
Осматриваясь по сторонам, я понимала, что в этом небольшом кабинете, мне даже спрятаться не где.
– Будешь вякать – по кругу пустим.
Золотозубый и двое его коллег окружили меня со всех сторон, а один успел дёрнуть мою куртку на себя. Швы затрещали и лопнули. Замок выдрался и со скрипом разошёлся.
– Не смейте! – взвизгнула я и стала без перерыва выкрикивать, – Не трогайте меня! Я вас засужу! Я сдохну, но перед этим утащу вас на дно. Любая экспертиза подтвердит, что я не... гулящая. Я не с кем не была, ясно вам!!!! Я буду орать и отбиваться! Не смейте трогать меня!
Любитель шлепков зыркнул на коллег и сплюнул на пол.
– Не ври тут нам, шлюха. А то мы тебе быстро экспертизу организуем. Заодно и на наркоту тебя, психическую, проверим.
– Проверяйте, – устало ответила я и стала отходить от стола золотозубого к стене.
– Хочешь провериться – будет тебе проверка. Вечером придет результат и потом всю ночь будешь ноги перед нами задирать, поняла? Уведи её, Аркаш, к Светке в экспертную. Они там её быстро в чувство приведут.
Не знаю как, но я всё-таки пережила эту позорную проверку. А когда меня привели в камеру на пять человек, я облегчённо выдохнула. Кабинет трёх извращенцев и смотровую Светланы Сергеевны я запомню надолго. Камера в сравнении с ними – рай.
Не обращая внимание на сокамернец, я в ужасе ждала вечера. Вдруг эта Светлана вышлет в полицию лживую экспертизу: возьмёт и напишет, что я наркоманка и что мужиков у меня было море. И что тогда делать? Лучше умереть, чем с этими…
Аааааа. Ну что же мне делать?
Около восьми вечера, дверь в камеру открылась и вошел молодой охранник в форме.
– Семёнова на выход.
Я взмокла. За одну секунду тело покрылось испариной, а голова сделалась тяжёлой.
– Я? – сглотнув, прохрипела я и тут же закашлялась от недостатка кислорода.
– Ну, а кто ещё! Пошевеливайся.
Я шла как на расстрел. Даже руки сложила за спиной, хотя меня об этом не просили. Около ненавистного кабинета, охранник остановился и тихо велел мне подождать.
Набрав в лёгкие кислорода, я приготовилась орать на всё отделение, но вдруг услышала из кабинета знакомый голос. Миша…
– Результаты экспертизы и квитанцию мы вам перешлем в течение двадцати одного дня, – сухо сказал золотозубый.
– Нет… Ничего не нужно, – хрипло отвечал Миша.
– Такая процедура. Вы ведь штраф за неё заплатили. К тому же забираете Семёнову из отделения тоже вы.
Решетников что-то тихо сказал, я не смогла разобрать что именно. Придвинувшись к двери, я хотела подслушать, но резко отпрянула, потому что из кабинета вышел Миша.
Увидев меня, парень дёрнулся словно от удара. Прищурился, бегло оглядел, а потом прошёл мимо… Не сказав мне не единого слова Мишка просто прошёл мимо меня.
Я бы ещё долго смотрела ему вслед, но из кабинета вышел золотозубый и бросил к ногам мою сумку и рюкзак.
– Проваливай, Семёнова. Заплатил за тебя бывший. Хотя я бы, на его месте, даже ср...ть рядом с тобой не сел.
Будто пьяная, сильно пошатываясь, я вышла на улицу и притормозила на крыльце. Мишкина машина сразу же тронулась с места и быстро проехала мимо меня.
Так со мной и надо. Я даже не осуждаю Решетникова. Он и так для меня очень много сделал. А я, как оказалось, не ценила… Наплевала на него, во всех смыслах этого слова. И вообще я во всём виновата.
Запахнув на груди порванную куртку, я медленно пошла в неизвестном направлении. Идти мне было не куда, поэтому торопиться не стоило.
Рваная куртка распахивалась при каждом порыве ветра и если не попробовать её починить, то долго я не пройду – околею по дороге.
Сложив сумки на ближайшую лавочку, я попыталась соединить выдранный замок замерзшими пальцами. Получалось плохо, вернее совсем не получалось.
А сильный январский ветер не унимался. Ветер возможно тоже решил наказать меня. Только за что именно, мне предстоит ещё подумать и желательно это сделать в тёплом месте. Куда же мне зайти погреться в восемь вечера?
Визг тормозов, заставил меня оторваться от починки замка и поднять голову.
– Быстро в машину! – рявкнул с водительского сидения Решетников, приоткрыв стекло.
Я размышляю ровно десять секунд. В очередной порыв ветра, куртка сильнее прежнего распахнулась и заставила меня очень быстро принять Мишино приглашение.
