Текст книги "Моя лучшая студентка (СИ)"
Автор книги: Алена Энн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)
Глава 37. Максим
Я действительно жутко продрог, и, если честно признаться, предложение Нины оказалось как нельзя кстати. Я просто согреюсь немного и поеду домой. Только вот сердце громко грохочет в груди в такт моим шагам по лестнице. Мы будем совершенно одни… Так, Корнилов, выброси глупости из головы! Лучше подумай о том, как пережить встречу с Никифоровым в понедельник! И принесли же их черти! Хотя, зря я виню чертей, все дело в одной маленькой злобной дьяволице! Это ведь она каким-то образом узнала, что мы с Ниной встречаемся в парке. Интересно, как давно Анжела за нами следит?
– Заходи, не стесняйся.
Судя по взволнованному виду девушки, стесняется сейчас именно она. При этом выглядит так мило, что я невольно улыбаюсь.
– Присядь на минутку, я сейчас.
Нина действительно возвращается очень быстро и протягивает мне стопку одежды.
– Зачем? – искренне удивляюсь я.
– Не хочу, чтобы ты заболел. Это вещи отца, они, наверное, будут тебе широковаты, но уж как есть. Можешь переодеться в ванной.
– Забавно, – улыбаюсь я, принимая протянутые вещи. – Теперь ты выручаешь меня. Спасибо, Нина.
– Потому что добро всегда возвращается, – улыбнулась она в ответ.
– Отличная философская мысль.
– Ну что сказать, у меня лучший учитель, – смутившись окончательно, Нина поспешно добавила: – Я пока сделаю чай. Или кофе?
– Кофе, если можно. Люблю горький, без сахара.
– И я тоже! Ладно, сделаю нам кофе.
Нервным движением заправив за ухо волосы, она поспешила на кухню. Что же тебя так будоражит, девочка? Неужели мое присутствие? Бросив случайный взгляд в гостиную, я так и замер, впившись взглядом в футболку Денисова, небрежно брошенную на диван. Размечтался, Корнилов! Ей просто неудобно от присутствия в доме постороннего человека. А вот с ним она вряд ли так смущается и путается в словах. Да что не так со мной? Меня все это не должно касаться! Я никто для нее! Но почему так хреново на душе? Я окончательно запутался…
Вещи Нининого отца оказались мне действительно большеваты, но в любом случае это было лучше, чем тащиться через весь город в мокрых. Когда вышел, Нина уже ждала меня с двумя чашками кофе и вазочкой конфет.
– Присаживайся. Вот твой кофе.
С огромным удовольствием я пригубил обжигающий напиток.
– Спасибо, Нина. За всё.
Нина кивнула и поднялась из-за стола.
– Мне тоже нужно переодеться, подожди минутку.
– Конечно.
Было приятно осознавать, что в первую очередь девушка позаботилась обо мне. Это многое для меня значило. Вернулась Нина и правда очень быстро. В этих сереньких шортиках и такого же цвета футболке с изображением милой собачки на груди, без грамма косметики и с торчащими во все стороны влажными волосами, она выглядела так мило, так по-домашнему.
Нина сидела напротив меня с чашкой кофе в руках и еле заметно морщила носик после каждого глотка. Кажется, кто-то меня обманул…
– Нин, ты зачем пьешь кофе, если не любишь его?
Девушка поперхнулась и закашлялась, тут же отставив свою чашку в сторону.
– Кто сказал?
– А то по тебе не видно, – улыбнулся я.
– Ладно, ты прав, – наконец сдалась она. – Я его просто ненавижу!
– Так зачем ты меня обманула?
– Если честно, я не знаю…
– Знаешь. Иногда мы пытаемся скопировать повадки и привычки человека, который нам нравится.
Нина застыла, уставившись на меня во все глаза, и только сейчас я начал осознавать смысл сказанной мною фразы. Какой я придурок!
– Я… я имел в виду не в том смысле, не в смысле, что мы нравимся друг другу как… ну… понимаешь, а как… просто как люди, которые… симпатизируют друг другу… как люди… понимаешь? Обычные люди.
Браво, Корнилов! Ты просто образец красноречивости! Наверное, выражение моего лица было настолько жалким, что Нина поспешила меня успокоить.
– Максим, я все поняла, честно!
Взглянув друг на друга, мы рассмеялись от нелепости всего происходящего. Нина встала и выплеснула свой кофе в раковину.
– Ты прав, это глупо пытаться казаться тем, кем не являешься. Налью чай с мятой. Его я люблю.
– И я люблю.
– Знаю.
Мы оба смолкли, но эта тишина, возникшая в крохотной кухне, была такой уютной. Мне было ужасно хорошо здесь, рядом с ней. Слишком хорошо… и это пугало. Я не могу позволить себе чувствовать это. Подскочив так, что стол покачнулся, я успел спасти от падения вазочку с конфетами.
– Прости, Нина. Спасибо за кофе, мне пора.
– Так быстро? – растерянно произнесла она. Если бы ты только знала, как мне хочется остаться здесь, рядом с тобой…
– Да, уже поздно.
– Понимаю, – тут же меняясь в лице, произносит она. – Вас, наверное, ваша невеста заждалась.
Застываю как вкопанный. О чем это она?
– Какая еще невеста, Нина?
– Ева Андреевна, конечно. Не понимаю, зачем вы солгали мне тогда…
Так, а вот теперь я действительно ничего не понимаю!
– Я не солгал тебе, Ева просто подруга моего детства.
– Но она сказала, что вы сделали ей предложение, – растерянно произносит Нина, неверяще глядя в мои глаза.
– Это обман. Я бы никогда тебе не солгал.
Повинуясь внезапному порыву, подхожу к ней, почти невесомо касаясь нежной кожи щеки. Делая глубокий вдох, Нина задерживает дыхание, и прикрывает глаза. Кожа под моими пальцами тут же розовеет. С ума схожу от осознания того, что Нина злилась на меня не просто так. Она ревновала, а это значит… Все зашло слишком далеко!
– Мне пора, Нина.
Срываюсь с места и вылетаю из подъезда, как пуля. Гремучая смесь чувств и эмоций гонит меня вперед. Страх, восторг, волнение, злость на бестолковую Еву и на себя самого. Любовь… Так вот она какая… Сейчас я более чем уверен, что это не банальное влечение. Как же меня угораздило влюбиться именно в нее, мою студентку? Такую юную, такую невинную и недоступную. Просто какая-то насмешка судьбы.
На ходу набираю номер Сергея.
– Это ты во всем виноват! – ору в трубку, едва Антипов отвечает.
– В чем? – ошарашенно выдает друг.
– В том, что я влюбился в нее! Я люблю ее! И это все твоя вина! Ты внушал мне эти чертовы мысли о ней! И теперь они стали реальностью! Ненавижу тебя!
На том конце трубки слышится веселый смех.
– Я просто открыл тебе глаза, дружище. Честно говоря, думал мне понадобится больше времени, а пришлось лишь один разок заставить тебя поревновать, ну и круто же ты влип, Макс!
– Весело тебе, идиота кусок! Сваха недоделанная! А мне теперь как с этим жить?
– Как жить… Совет вам да любовь, как вам еще жить. Ну или вот тебе руководство для чайников: нравится девушка – берешь девушку.
– Я не могу быть с ней!
– Да почему?!
– Если бы у тебя были хоть малейшие представления о нормах морали и этики, мне не пришлось бы тебе этого объяснять! Я – ее преподаватель, она – моя студентка. Отношения между нами неприемлемы! К тому же она еще совсем молода.
– Господи, Макс, ты сейчас реально говоришь как старик! Ты старше ее всего на четырнадцать лет! Некоторые с тридцатилетней разницей в возрасте живут душа в душу и не парятся. А касаемо того, что ты ее препод… Ну так сегодня студентка – завтра уже нет.
– Вот именно, Сергей, она отучится и уедет из этого городка, она сама так хочет. И я не могу препятствовать ей в этом. Девочке нужно строить свою жизнь, а я буду только балластом.
– Макс, прекрати истерику, – снова рассмеялся друг. – Вот возьми и спроси, что она к тебе чувствует. Что-то мне подсказывает, что ответ тебя удивит.
– Нет, даже помыслить об этом не могу! Мы совершенно разные люди, между нами просто гигантская пропасть!
– Боже правый, Макс, да ты реально втюхался по самые помидоры. Не припоминаю, чтобы ты когда-то был настолько робким с женщинами. У тебя же их дохренища было.
– Ты не понимаешь, Нина особенная. Это совершенно другое.
– Ой, всё Макс, бывай, я сделал все, что мог. Теперь варись сам в этом котле неуверенности, самоедства и идиотизма. Бывай, дружище.
И Сергей бросил трубку. Отлично! Навел смуту и в кусты! Да, наверное, я неуверенный идиот, но я влюбился по-настоящему впервые за всю свою жизнь, и я должен все обдумать. Я не хочу напугать Нину. До этого она никоим образом не показывала, что я ей нравлюсь. Что если ее ревность мне только привиделась? Если сейчас попру, как танк… Не переживу, если она пошлет меня куда подальше. В чем кстати будет права…
Глава 38. Нина
Поверить не могу, что Ева Андреевна обманула меня… Зачем ей вообще было это делать? Я бы могла подумать о том, что она увидела во мне конкурентку и решила таким образом устранить, но… черт возьми, где я и где она? Невероятно красивая, талантливая, состоявшаяся в этой жизни молодая женщина и я – психолог-недоучка! Не верю…
Притрагиваюсь к щеке, которую только что касалась его рука, и сердце пускается в пляс. Максим не врал мне, как же радостно осознавать это! Не могу прекратить улыбаться. Не могу не думать о нем каждую минуту. Боже, это так неправильно! Сегодняшний день пролетел как один миг рядом с ним. А теперь Максим ушел, оставив внутри какую-то горечь и пустоту. Я совру, если скажу, что не разочарована его внезапным уходом.
Трезвонит телефон, и меня аж подкидывает от неожиданности. Странно… звонит Ева Андреевна.
– Да?
– Ниночка, знаю, мы так не договаривались, но может подъедешь в мастерскую? Я адрес скину. Очень нужна помощь! Пришел заказ, нужно тут все разобрать, и у меня паника!
– Конечно, Ева Андреевна, присылайте адрес, я подъеду.
– Спасибо, дорогая, ты меня очень выручишь!
Ну а что, все лучше, чем сидеть одной в пустой квартире и продолжать гонять в голове все эти ненужные, болезненные мысли. Вызываю такси и, наскоро перекусив, переодеваюсь.
Когда приезжаю в мастерскую, так и встаю с раскрытым ртом. Там действительно царит полная вакханалия. Все заставлено какими-то коробками. Не мастерская, а склад!
– Ева Андреевна, вы где? – зову, несмело входя внутрь. Женщина выглядывает из-за горы коробок. Ее белокурые волосы скручены в небрежный пучок, комбинезон весь заляпан краской, но даже в таком виде она смотрится, словно богиня. Димка был прав, ни один мужчина не сможет устоять перед такой красотой. И уж если Ева Андреевна нацелена на Максима, вряд ли он тоже сможет. От этой мысли сердце сжимается, а к горлу подступает ком.
– Ты приехала! Слава богу! – облегченно выдыхает она, выходя мне навстречу. – Это какой-то кошмар! Мне надо закончить свою картину, а я совсем забыла, что заказала доставку на сегодня. Пришли рамы для картин, и так, по мелочам. А вчера вещи привезли из бывшей мастерской. Это полный ужас, я не могу работать в такой обстановке!
– Что я должна делать?
– Разбери, пожалуйста, вот эти коробки. Рабочие вчера прикрутили полки, убери на них все с окна.
– Хорошо.
Протерев новенькие полки от стружки, начинаю сортировать кисти, краски и другие мелочи. Как бы мне хотелось, чтобы однажды у меня тоже была своя мастерская! Я бы не вылезала оттуда с утра до вечера. Это особенное, ни с чем не сравнимое чувство, когда ты выражаешь свои эмоции на бумагу, держишь в руках результат своего труда. Настолько погружаюсь в эти приятные мысли, что вздрагиваю от звонка телефона.
– Да, Максим? Привет, дорогой.
От произнесенного имени сердце пускается в галоп.
– Немедленно? Какой ты нетерпеливый, – хохочет Ева Андреевна, игриво накручивая светлый локон на палец. – Но я не могу прямо сейчас, мне очень жаль, Макс, но я смогу только во вторник. Нет, прости, но раньше вторника никак. Пока!
Она кладет трубку, а у меня руки дрожат от услышанного.
– Он у меня такой импульсивный, – смеется, откладывая телефон в сторону. – Наверное, сильно соскучился. Всего день не виделись, а уже срочно увидеться надо. Ох, уж эти влюбленные мужчины! Ну, ты-то меня как никто другой понимаешь.
– Я?
– Конечно, Дима ведь влюблен в тебя по уши, – подмигивает она. – У вас с ним все серьезно?
– Думаю, что серьезно.
А что я еще могу сказать? Вряд ли в свете последних событий Ева Андреевна будет рада услышать, что Дима мне просто друг.
– Вот и отлично. Вы такая классная пара! Думаю пригласить вас на нашу с Максом свадьбу.
Боже правый, сил нет слушать это все! Я верю Максиму, но слова Прохоровой все же задевают меня, заставляя начать сомневаться.
– А когда у вас свадьба?
– Ну, мы еще не обговаривали дату, но я планирую на август. По мне идеальное время. Еще не холодно, но уже и жары такой нет. Я же не хочу, чтобы макияж потек в самый неподходящий момент!
Ева Андреевна заливается звонким смехом, и я через силу выдавливаю из себя улыбку. Находиться здесь больше нет никакого желания. Но я ведь сама согласилась на эту работу… Как и обещала моя новоиспеченная работодательница, заканчиваем поздно. Когда возвращаюсь домой, Димки еще нет. И где он шастает до полуночи? Набираю его номер, но абонент недоступен. Против воли в голову лезут нехорошие мысли… Собираюсь позвонить Лере, но тут же бросаю эту идею. Не стоит ее волновать, может, Димка просто засиделся с группой, суббота ведь… Умом понимаю, а успокоиться не могу. Входная дверь хлопает только в половине второго. Все это время уснуть мне так и не удается. Подскакиваю с постели, собираясь устроить моему «постояльцу» грандиозную взбучку.
– Димка, черт бы тебя побрал! – ору, едва выбегая в коридор. – Ты почему не предупредил?!
Денисов же в это время стоит, подпирая собой стену.
– Тише, мышонок, не буянь, – заплетающимся языком произносит он, скидывая обувь и на удивление бодрой походкой шествуя на кухню, где залпом осушает стакан воды.
– Что значит не буянь? Прихожу, а тебя нет, телефон отключен. Что я должна думать?
Усмехаясь, подходит ко мне. Притягивает за талию, крепко прижимая к своему телу. Утыкаюсь носом в его футболку, вдыхая запах сигаретного дыма и тмина. Это на удивление немного успокаивает меня. Ладно, не муж же он мне в самом деле. Но мог бы и побеспокоиться немного о моих чувствах.
– Что я взрослый мальчик и иногда могу затусить с друзьями, – выдыхает мне в макушку, припечатывая поцелуем. – А ты, стало быть, беспокоилась обо мне?
Отстраняется, пытливо глядя своими черными, как бездна, глазами.
– Конечно беспокоилась, ты же мой друг.
Игривый взгляд мгновенно угасает, и теперь в его глазах явная, нескрываемая мука, от которой у меня сердце начинает щемить.
– Неправильный ответ, мышонок, – шепчет, прикрывая глаза, и упираясь лбом в мой лоб. Он такой горячий, словно у Димки лихорадка. Да что же с ним происходит?
– Дим, тебе плохо?
– Ты даже не представляешь, насколько, мышонок, – опаляет мои губы его горячее дыхание. Слишком поздно на меня снисходит озарение…
– Дим…
Но его настойчивые губы уже впечатываются в мои. Пищу, упираясь в каменную грудь. Нет, только не это! Я не хочу терять его, пожалуйста! Пусть это будет дурным сном! Но эти уверенные руки, скользящие по моему телу – не сон; эти губы, с отчаянным ожесточением сминающие мои губы – не сон; его горячее тело, прижимающееся к моему телу – не сон!
С силой стискиваю губы, но Дима не сдается. Подхватывает под бедра, усаживая на стол. Ахаю от неожиданности, и его язык проскальзывает в мой рот. Наверное, я ужасно глупа. Любая девушка была бы счастлива сейчас на моем месте. Димка – образец настоящего мужчины. Сильный, добрый, смелый, красивый до безумия, но… в моем сердце совсем другой человек… Всхлипываю, ощущая, как по щекам текут горячие слезы. И Димка отпускает меня.
– Зачем? – шепчу дрожащим голосом.
– Люблю.
Одно единственное слово, которое мечтает услышать каждая девушка, сейчас делает меня самым несчастным человеком во вселенной. За что? Господи, за что? Я не хочу терять его!
– Ты ведь все помнил…
– Каждое твое движение, каждый вздох…
– Боже…, – прикрываю лицо ладонями, словно это поможет мне отгородиться от всего происходящего. – Прости меня, если бы я не начала тогда…
– Нет, – прерывает он. – Это давно во мне.
Стоит напротив меня, опустив голову. Такой потерянный… Как же хочется обнять его и убедить, что все будет хорошо. Но ведь не будет, и он понимает это.
– Без шансов?
– Прости…
Оживает, делая стремительный шаг ко мне. Хватает за плечи, заставляя посмотреть в эти горящие угольки глаз.
– Я не сдамся!
– Дим…
Неожиданно нежно касается губами моих губ, а затем отпускает. Так резко, что у меня еле получается удержать равновесие.
– Не сдамся, – последнее, что он говорит прежде, чем вылетает из кухни.
– Дима!
Но в ответ мне лишь слышится хлопок входной двери. Господи, ну за что мне все это?
Глава 39. Максим
Черт побери! И угораздило же меня попасть в пробку! Никифоров там, наверное, уже рвет и мечет! Спешно стучусь, приоткрывая дверь кабинета.
– Ну что же вы, проходите, Максим Алексеевич, я вас давно ожидаю, – с нотками недовольства в голосе произносит Анатолий Матвеевич, отрывая взгляд от письменного стола. Поправив очки на переносице, начинает прожигать меня пристальным взглядом.
– Добрый день, Анатолий Матвеевич, прошу прощение за опоздание, простоял в пробке. Так… вы хотели обсудить что-то по поводу организации учебного процесса?
Если уж и косить под дурачка, так по полной.
– Не совсем, Максим Алексеевич, я хотел обсудить ваши отношения с Ниной, – прямо заявляет он. Приподнимает кустистую бровь и смолкает, выжидающе глядя на меня.
– Что вы имеете в виду? – не сдаюсь я.
– Вы знаете, – с расстановкой произносит замдиректора, не сводя с меня своего тяжелого взгляда. Но и я сдаваться не собираюсь.
– Отнюдь.
– Уважаемый Максим Алексеевич, я никоим образом не лезу в вашу личную жизнь, но хотел бы попросить не переносить ее в стены колледжа.
– Уважаемый Анатолий Матвеевич, – в тон ему отвечаю я. – На данный момент у меня нет с Ниной никаких иных отношений, кроме как отношений в рамках «студент-преподаватель».
– То есть вы и другим студентам назначаете встречи в парке, и приглашаете к себе домой?
Так вот оно что! Птичка уже напела…
– Во-первых, я уже говорил, что встречу в парке я Нине не назначал. А во-вторых, домой ко мне может прийти любой студент, которому необходимы какие-либо дополнительные материалы для подготовки к экзаменам. И если уж на то пошло, Анатолий Матвеевич, насколько я помню, уставом не запрещены романтические отношения между студентом и преподавателем.
– Совершенно верно, Максим Алексеевич, уставом не запрещены, но есть такое понятие, как аморальное поведение, и вот за это уже можно понести ответственность.
– Разве я в чем-то проявил аморальность?
– Послушайте, Максим Алексеевич, – отчего-то тон Никифорова вдруг сделался более мягким. – Я не против ваших отношений с Ниной, прошу лишь о том, чтобы они не стали достоянием общественности. Я не допущу, чтобы кто-либо из преподавательского состава уничтожал моральный облик нашего колледжа.
Сил моих больше нет слушать все эти голословные обвинения!
– Уважаемый Анатолий Матвеевич, между мной и Ниной ничего не было!
– Вот и остальные пусть думают также, – снисходительно улыбается он, и это становится для меня последней каплей.
– Знаете, раз уж мы с вами разговариваем на личные темы, Анатолий Матвеевич, то я бы порекомендовал вам обратить внимание на поведение вашей дочери. Как оказалось, она испытывает некоторый интерес к отдельным преподавателям. Не подумайте, что хочу вас обидеть, ни в коем случае! Но я, как человек приличный, не стал пользоваться ее благосклонностью, а вот другие преподаватели могут и не оказаться таковыми. Уставом ведь не предусмотрено, что отношения между студентами и преподавателями запрещены.
Кажется, я попал в самую точку. Лицо Никифорова стало пунцовым от злости. Нет, конечно, я понимаю мотивы поведения замдиректора и не осуждаю его. Но бестактность мужчины просто вывела меня из себя. Я еще осознать все как следует не успел, а нас двоих уже обвинили во всех смертных грехах! Я ведь даже не прикасался к Нине, а Никифоров так открыто, прямо в лицо заявляет, что я чуть ли с ней не сплю!
– Спасибо за совет, Максим Алексеевич, – цедит замдиректора, еле сдерживая гнев. – Вы свободны.
– Всего доброго.
Резко открывая дверь, чуть ли не сшибаю с ног Анжелу. Окинув меня презрительным взглядом, протискивается внутрь. Как ожидаемо встретить ее у двери. Опять подслушивала! И что же мешает мне сейчас сделать то же самое? Мне надоело быть пешкой в играх этой избалованной девчонки. Кроме того, было слишком непредусмотрительно на ее месте оставить дверь приоткрытой…
– Немедленно иди сюда! – яростно кричит Никифоров, хлопая ладонью по столу, и я слышу «удивленный» голос Анжелы.
– Что случилось, папочка?
Ах, какая актриса пропадает на факультете психологии!
– Я смотрю, ты у меня не в Москву поедешь, а в деревню бабке морковку сеять!
– Я не понимаю…
– Чтобы меньше соблазнов было взрослым мужикам на шею вешаться! – цедит мужчина, снова ударяя ладонью по столу. И сейчас Анжела молчит. Видимо, актерские способности дают сбой.
– Так значит, это правда! На девчонку волокла, а оказывается сама вешалась на шею Корнилову!
– Папа! – отчаянно всхлипывает Анжела.
– И у дома его торчала, позорница! За книгами говоришь, ездила?
– Папа…
– Уйди с глаз моих! Так опозорила перед человеком!
– Я все объясню! – не сдается девушка.
– Иди!
Даже не пытаюсь отойти, хочу видеть лицо этой безжалостной интриганки. Вылетает из кабинета бледная, словно поганка. Застывает на мне яростно пылающим взглядом, и ее лицо перекашивает от злости.
– Ну что, стоило оно того? – усмехаюсь в ответ на этот взгляд.
– Ты у меня еще за все поплатишься! Готовься! – гневно шипит, сжимая руки в кулаки с такой силой, что костяшки пальцев белеют. Бросив на меня последний презрительный взгляд, убегает. Не нравится мне все это. Наверное, сейчас будет верным держаться от Нины подальше, чтобы не провоцировать новые слухи. Только вот… смогу ли? Тянет к ней просто магнитом, эх…
В кармане вибрирует телефон. Ева…
– Слушаю?
– Макс, дорогой, привет! Не занят?
Сейчас ее голос вызывает у меня только отторжение и ничего более.
– Говори.
– Мне очень жаль, но завтра мы не сможем встретиться, я должна ненадолго уехать. Надеюсь управиться до пятницы. Не расстроишься? Ты ведь так хотел меня видеть.
О, нет, тянуть до пятницы у меня нет никакого желания, придется обрубать все по телефону.
– Ева, не хотел заявлять об этом вот так, но нам придется прекратить наше общение, – на том конце трубки гробовая тишина. – Ева?
– Но… почему? – наконец выдыхает она.
– Потому что мне оно становится неприятным. Ты немного забываешься, мы с тобой просто друзья детства, а ты ведешь себя, как жена. Не знаю, что там тебе наговорила моя мать, но я не ищу себе девушку для этой роли, понимаешь?
Внутри все кипит от гнева, но я пытаюсь подбирать слова. Не хочу, чтобы Ева догадалась о том, что Нина мне все рассказала. Зачем портить их рабочие отношения? Но Ева, видимо, и так обо всем догадывается.
– Что, невинная овечка все рассказала?
– Не понимаю, о чем ты.
– Все ты прекрасно понимаешь, Корнилов! – рычит она в трубку. – Что, на молоденьких потянуло? И девочка тоже хороша! На вид тихоня, а сама на взрослого мужика слюни пускает!
– О чем ты?
– Не о чем, а о ком! О Нине твоей любимой! Что, думаешь не замечаю, как пялитесь друг на друга? Да она тут чуть в обморок не грохнулась вчера, когда я ей сказала, что у нас скоро свадьба! Только вот помяни мое слово! Ничего у вас двоих не получится! Передай своей шлюшке, что в ее услугах я больше не нуждаюсь!
Одно чертово слово, а в крови вскипает ярость. Никто не имеет права так называть Нину!
– Прикуси свой ядовитый язычок, Ева! И не веди себя, как идиотка! Нина не должна страдать из-за того, что ты себе там чего-то нафантазировала. Ей нужна эта работа, а тебе нужна помощница. Не веди себя, словно ребенок! Взрослые люди так дела не решают.
– Да ты идиотом-то не будь, – истерически хохочет Ева. – Я ее взяла на эту работу только для того, чтобы загрузить по полной, чтобы у нее времени не было шататься по вечерам за «дополнительной литературой» к своему обожаемому преподу!
Ушам своим поверить не могу, вроде на первый взгляд такая простая, милая девушка, а в итоге оказалась настоящей стервой.
– Послушай, не порть девочке жизнь. Ты чего так бесишься? Я изначально тебе честно сказал, что больше, чем на дружбу и общение с моей стороны ты можешь не рассчитывать. Так к чему все это?
– Ну и ладно, сама с превеликим удовольствием озвучу ей эту чудесную новость! Прощай, Корнилов! Надеюсь, у вас ничего не получится, и ты будешь страдать так же, как и я!
– Ева!
Но разъяренная девушка бросает трубку… Черт, как же так? Нина снова пострадала из-за меня… И как ей теперь сообщить эту «потрясающую» новость? Девушка была так счастлива, так воодушевлена, когда Ева предложила ей эту работу. Но уж лучше я скажу ей об увольнении, чем Прохорова…
