Текст книги "Жизнь и смерть ордена тамплиеров. 1120-1314"

Автор книги: Ален Демурже

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)

Но разве пролог устава, который я процитировал выше (стр. 37), не предусматривал возможность внесения изменений папой и патриархом вместе? Сомнительно, чтобы патриарх мог принимать подобные решения в одиночку. Тем более что Гильом Тирский, знакомый с латинским вариантом устава, уточнял, что его составили в Труа по приказу папы и патриарха.[58]58
  G. T. XII, 7; Hiestand R. Kardinalbischof Matthaus von Albano… S. 303, 311–313.


[Закрыть] Наконец, в папской булле Omne Datum optimum, датированной 1139 г., есть ссылки на устав, выработанный в Труа. Поэтому крайне маловероятно, чтобы патриарх Этьен де ла Ферте, умерший в 1130 г., мог проделать серьезную редакцию текста.

Остается проблема отношений ордена с церковными властями Святой земли. Так, историк Ж. де Валу видел в редакции устава стремление патриарха контролировать орден: ограничить вступление священников (будущих братьев-капелланов) в орден означало уменьшить риск независимости ордена по отношению к белому духовенству – епископам и приходским кюре. По правде говоря, предполагаемая переработка устава патриархом ничего не изменила бы, поскольку все монашеские ордена всегда жаждали автономии: папство само поощряло это стремление, подчинив себе напрямую клюнийский, цистерцианский ордена, госпитальеров и, наконец, тамплиеров.

В 1139 г. Роберт де Краон добился своего: тамплиеры стали подчиняться прямо папе, без какого-либо промежуточного звена. Мы находим отражение этого успеха в уставе – причем в его французском переводе, сделанном несколько позднее папского решения и, как мы уже говорили, не являющемся дословным переводом латинского варианта. Например, вот эта фраза: «Все предписания, сказанные и записанные в этом настоящем уставе, находятся на усмотрении и в распоряжении магистра» – в латинском тексте отсутствовала, что не удивительно! Белое духовенство более не могло совершать богослужения в домах ордена Храма, поскольку после буллы 1139 г. во французскую версию устава была внесена статья, согласно которой полноправными членами ордена Храма могли становиться священники, в будущем братья-капелланы. Помимо того, тамплиерам было позволено открыть свои собственные часовни.

Воображение историков особенно поражают два изменения, относящиеся к правилам приема в орден. В латинском уставе для желающих стать тамплиерами предусматривался испытательный срок – «после окончания испытания…». Но во французской версии этих слов уже нет.

Другое исправление крайне важно, так как путем снятия одного отрицания оно полностью меняет смысл 12-й статьи. «Если вы знаете, что где-то собрались рыцари, не отлученные от Церкви, мы повелеваем вам идти туда…» – гласит латинский устав. Во французском переводе читаем: «Если вы знаете, что где-то собрались рыцари, отлученные от Церкви, мы повелеваем вам идти туда…», и далее следует текст:

И если там найдется кто-то, кто пожелает вступить и присоединиться к рыцарству из заморских земель, вы не должны думать лишь о временной выгоде, которой вы можете от этого ожидать, а о вечном спасении его души. Мы приказываем вам принять его при условии, что он предстанет перед епископом провинции и известит его о своем намерении. И если, после того как епископ выслушает его и отпустит ему грехи, он спросит у магистра и братии Храма, беспорочна ли его жизнь и достойна ли общества этих последних, и будет то угодно магистру и братии, то пусть примут его с милосердием…

По поводу этих строк пролиты потоки чернил. Не в силах забыть о процессе 1307–1314 гг., иной историк чересчур охотно видит в этом снятом отрицании причину будущего краха ордена Храма: почти у самых своих истоков орден уже был поражен коррупцией, стало быть, неудивительно, что… Ничтожные причины и грандиозные последствия.

Однако три статьи – 11,12 и 13-я, – которые посвящены вступлению в орден, далеки от противоречивости и составляют единое целое.[59]59
  M. Melville. La Vie des templiers… P. 44, h R. Pernoud. Les Templiers. Paris; PUF, 1974. P. 24, допускают в этом вопросе ошибку.


[Закрыть] Статья 11 рассматривает случай рыцарей-мирян или других мужчин, которые желают «отделиться от толпы, идущей на погибель, оставить мир и избрать нашу общинную жизнь…». В их приеме нет никаких сложностей: магистр и братья собираются на заседание капитула и обсуждают представленную кандидатуру.

Статья 12 затрагивает другую категорию рыцарей – отлученных от Церкви. Орден Храма не отказывает им, если они готовы принести покаяние. Во всяком случае, они должны примириться с Церковью и снять с себя отлучение; а поскольку только епископ имеет право отлучать и снимать церковное проклятие, именно к нему и должен в первую очередь обращаться кающийся рыцарь. Впоследствии, если он получит отпущение грехов (это слово появляется во французском переводе), его принимают в орден Храма согласно процедуре, описанной в статье 11. Помимо этого особого случая, всякое общение с отлученными рыцарями воспрещается – об этом говорит статья 13. Как видим, сохранение отрицания привело бы к путанице и противоречиям: какая тогда была бы разница между рыцарем, желающим оставить «толпу, идущую на погибель» и рыцарем, «не отлученным от Церкви»?

Правда, можно рассуждать и по-другому, если основываться на положениях латинского устава. Статьи 11,12 и 13 французской версии соответствуют статье 58-й, «как принимать рыцарей-мирян», 64-й, «о братьях, которые путешествуют в другие провинции» и 57-й, «о том, что братья Храма не должны общаться с отлученными от Церкви». Отметим, что в статье 58 рыцарей-мирян принимают непосредственно магистр и братья, между тем в статье 64 рыцари, не отлученные от Церкви (и в чем различие?) могут вступить в орден только после разговора с епископом. Не восполняет ли статья 64 некое упущение касательно роли епископа? Если дело обстояло так, то епископ должен был контролировать вступление в орден. Так оно и было в 1128–1130 гг.

Эту роль, будь она реальной или номинальной, тамплиеры впоследствии никогда не признавали: булла 1139 г. почти полностью освободила их от вмешательства белого духовенства. Тогда, переводя устав на французский язык, братья приспособили его к новой ситуации и, приступая к наведению порядка, перегруппировали все статьи, посвященные вступлению новых'тамплиеров. Изменения в самом тексте были минимальны: аннулировалось одно «не» и добавлялось словосочетание «отпущение грехов».

Латинская и французская версии следуют двум разным логикам. В латинском варианте воспрещаются всякие контакты с отлученными и признается активная роль за епископом – орден Храма отсылает кандидата к нему. Во французском переводе роль епископа отрицается, а ответственность за набор новых братьев целиком возлагается на магистра и братию, что дает им право, если можно так выразиться, «ловить рыбу в мутной воде», обращая в свою веру отлученных от Церкви рыцарей. Так что же они собой представляли, эти отлученные от Церкви, и где их можно было встретить?

Это были рыцари-разбойники, смутьяны, которых Церковь осуждала и предавала анафеме. Только что посвященные в рыцари, или обладавшие более солидным опытом, они в надежде избавиться от скуки сбивались в банды и кочевали с турнира на турнир в поисках славы, выкупов и богатых наследниц. Речь шла именно об этой «молодежи», неуравновешенной, еще не нашедшей своего места в жизни, молодежи, которая представляла собой агрессивную силу западноевропейского феодализма.[60]60
  См. об этом вопросе: G. Duby. Le Dimanche de Bouvines. Paris, 1973; G. Duby. Les «jeunes» dans la societe aristocratique de France du Nord-Ouest au XIF siecle // Hommes et Structures du Moyen Age. Paris, 1973. P. 213–226.


[Закрыть] Я не зайду настолько далеко, чтобы представить себе на краю поля стенд брата-вербовщика из ордена Храма, который, декламируя своего св. Бернарда, проповедует перед мирским рыцарством, превознося прелести Святой земли, а сам взглядом знатока оценивает боеспособность участников турнира. При таком подходе можно было бы набрать и кого-нибудь получше!

Но привилегированная «клиентура» ордена Храма была именно там. Тамплиеры хранили верность своей миссии, предначертанной св. Бернардом и порученной Церковью, – с помощью своеобразной аскезы приводить к спасению грешных рыцарей. Святые сами шли по этой спасительной стезе – других нужно было заставлять.

Изменения в уставе не свидетельствовали о коррупции в ордене. Будучи изложены более последовательно, они уточняли и подтверждали призвание ордена Храма – «обратить» и привести на службу христианству всю эту непокорную социальную категорию. Орден Храма – Иностранный легион средневековья? Этот образ страдает анахронизмом, но достаточно красноречив. Тамплиеры действовали на грани христианского общества. Это было не только мужественно, но и опасно!

Но если устав в этом и не повинен, то, быть может, его претворение в жизнь послужило причиной злоупотреблений начиная с середины XII в.?

Систематически ли тамплиеры вербовали сорвиголов в свои ряды? Добивались ли они «права хоронить тела отлученных от Церкви на своих кладбищах»?[61]61
  R. Pernoud. Les Templiers… P. 24; M. Melville. La Vie des templiers… P. 44.


[Закрыть] Все это требует доказательств. Однако пример Жоффруа де Мандевиля, графа Экзетера (Англия), который часто приводят в этой связи, не представляется мне безусловно убедительным. Вот эта история.

Дело было в самый разгар войны за наследство между Стефаном Блуаским и императрицей Матильдой. Жоффруа де Мандевиль, крупный сеньор, пытался вернуть три замка, которые некогда отнялиу его семейства; ему это удалось с помощью Стефана, при дворе которого он играл роль первого плана. Но граф также интриговал в пользу Матильды. В 1143 г. его ждал крах: Жоффруа был арестован и вынужден отдать все три замка в обмен на свободу. Ненависть его ослепила: он завладел аббатством Рэмси и островом Или, он грабил, убивал, сжигал и пытал. Летом 1144 г. Жоффруа был ранен выстрелом из лука, три дня он провел в агонии и умер, так и не получив от Церкви отпущения грехов. И тогда, если верить хронике аббатства Вальден – аббатства, основанного самим графом, чьи монахи всегда хранили ему верность, – у смертного одра появились тамплиеры: они возложили на покойного крест (как мы увидим дальше, храмовники будут носить его на одежде только после 1147 г.), и, ссылаясь на свои привилегии, перевезли тело в Лондон, в свой дом «Старый Храм». Братья положили умершего в гроб, который затем подвесили на дереве, чтобы не осквернять христианскую землю.

Вальденские монахи вступились за своего покровителя и молили папу даровать ему прощение. Они добились просимого только по истечении двадцати лет, и все это время гроб провисел на дереве! Получив, наконец, разрешение, монахи бросились к тамплиерам, чтобы увезти с собой останки Мандевиля. Увы! Узнав о прощении, тамплиеры уже погребли тело на кладбище в своей новой резиденции «Новый Храм».

Это повествование, вероятно специально составленное для нужд монахов Вальдена, оставляет в тени множество проблем. В чем причина подобного вмешательства тамплиеров? Что связывало их с Мандевилем? Лишь одно не вызывает сомнений: тамплиеры не захоронили в христианской земле тело отлученного от Церкви, они ждали его прощения. Шла ли здесь речь о простом конфликте между двумя религиозными организациями, с которыми был связан Жоффруа де Мандевиль, будучи основателем монастыря, в одном случае, и, возможно, «собратом» ордена, в другом? К тому же было доказано, что знаменитое скульптурное надгробие в лондонской церкви тамплиеров, на котором, как считалось, был изображен Жоффруа, не могло ему принадлежать: он относится к периоду, по крайней мере, на пятьдесят лет позже, да и герб иной, чем у Мандевилей.[62]62
  J. H. Round. Geoffrey of Mandeville. A Study of the Anarchy. London, 1892. W. C. Hollyster. The Misfortrnes of the Mandevilles // History, 58 (1973). P. 18–28. J. G. Nicols. The Effigy Attributed to G. de Magnaville and the Other Effigies in the Temple Church // Herald and Genealogist, 4 (1865). P. 97–112.


[Закрыть]

Вернемся к французскому уставу. Чтобы закончить разговор о нем, остается сказать, что в нем упоминается о провинциях, во главе которых стояли командоры – французский аналог латинского слова «прецептор» (статья 13). После этого устав уже не меняли; но впоследствии к нему было сделано несколько дополнений. В первую очередь речь идет о приложениях (retraits) – составление которых восходит к магистрскому правлению Бертрана де Бланфора (1156–1169) – подробно обрисовывающих иерархическую структуру ордена. В 1230, а затем примерно в 1260 г. были добавлены статьи относительно монастырской жизни, дисциплины, наказаний и приема в орден. Устав уточнял принципы; другие статьи образно истолковывали отдельные аспекты, ссылаясь на точно датированные события и опыт ордена Храма. Язык отличается богатством, но в тексте прослеживается очевидная тенденция к формализму. Больше не придумывали ничего нового, даже не адаптировали. Просто сохраняли и закрепляли.

Был ли этот устав с приложениями по-настоящему известен самим тамплиерам? Его читали, по крайней мере в сокращенном виде, во время церемонии принятия в орден нового рыцаря: «Испытывайте дух, чтобы узнать от Бога ли он (Св. Павел), но потом, пусть братья примут его в свое общество, и пусть прочтут перед ним устав…» (статья 11). В ритуале принятия в орден 1260-х гг. указывается, что при этом излагалось краткое содержание главных статей устава и приложений (к тому времени они вместе составляли пухлый сборник из шестисот семидесяти восьми статей).

Необходимость такого краткого изложения текста и его перевода на вульгарный язык можно было бы объяснить невежественностью братьев Храма; в пользу этой гипотезы говорит тот факт, что на французский перевели даже цитаты из Священного Писания, вроде процитированного выше отрывка из Св. Павла. Однако внимание: в средние века быть неграмотным (illiteratus) означало лишь не знать латыни. И недавние исследования светской культуры показывают, что она была вполне весомой; я думаю, это относится и к храмовникам. Некоторые из них умели читать: доказательством тому служит строгий запрет брату-тамплиеру «держать при себе либо приложения, либо устав, разве только с разрешения монастыря», так как…

оруженосцы иногда находят их и читают, а также рассказывают о наших установлениях мирянам, что может нанести ущерб нашему братству. И, дабы такое не могло случиться, монастырь постановил, чтобы никакой брат не держал их у себя, если только он не бальи и может иметь их при себе в силу своих обязанностей (статья 326).[63]63
  B. Alart. La suppression de l'ordre du Temple en Roussillon // Bulletin de la Societe agricole, scientiflque et litteraire des Pyrenees-Orientales, 15 (1867). P. 25–115. J. Delaville Le Roulx. Un nouveau manuscrit de la regie du Temple // Annuaire-bulletin de la Societe de l'histoire de France, 26 (1889). P. 186.


[Закрыть]

Мы еще увидим, что обвинители ордена смогут извлечь из этого знаменитого «секрета» в 1307 г. Теперь же повторим, что были тамплиеры, умевшие читать, и что братьям запрещалось иметь собственный экземпляр устава, если этого не предполагала его должность, но ему было позволено его читать. Рукопись должна была находиться в каждой важной резиденции ордена. Это иллюстрируют два примера. Во время допроса руссильонских тамплиеров из Ма Дье в январе 1310 г. брат-капеллан Бартелеме де ла Тур «представил монсеньору епископу Эльна и двум другим членам следственной комиссии вышеназванную книгу устава, которую он распорядился принести из дома в Ма Дье и которая начинается следующими словами на „романском“ языке: Quam cel… proom requer la companya de la Mayso…». Не был ли это текст устава из барселонской рукописи, о которой известно, что она была составлена на французском, пересыпанном многочисленными окситанскими и каталанскими словами?

А вот другой пример: французский манускрипт с текстом устава был найден в Walters Art Gallery в Балтиморе (США). Он датируется 1250–1275 гг. и, без сомнения, происходит из дома тамплиеров в Доже, около Дуэ (деп. Норд). К тексту устава приложена обычная куртуазная поэма. Джудит Оливер, представившая эту находку, так объясняет это не очень-то католическое соседство: «Может показаться, что некий рыцарь Храма решил поупражняться в любовной поэзии вопреки своим религиозным обетам».[64]64
  J. Oliver. The Rule of the Templars and a Courtly Ballade // Scriptorium, 35 (1981). P. 303–306.


[Закрыть] Допустим; тем не менее, остается в силе то, что доступ к уставу ордена Храма был сравнительно легким.

Впрочем, по мнению Лорана Делье, сохранившиеся рукописи устава, как латинские, так и французские, менее редки, чем принято считать, во всяком случае, они встречаются чаще, чем копии устава госпитальеров: с учетом балтиморского экземпляра мы располагаем двенадцатью.[65]65
  L. Dailliez. Les Templiers et les Regies de l'ordre du Temple. Paris, 1972 P. 11.


[Закрыть]

Текст устава тамплиеров был известен не только внутри ордена, но и вне его, поскольку он заметно повлиял на уставы других военных орденов. Некоторые детали устава госпитальеров относительно капелланов, капитула и высших сановников ордена явно указывают на влияние ордена тамплиеров и цистерцианцев. Еще более заметными эти заимствования становятся у ордена гостеприимного дома св. Девы Тевтонской, германского ордена, возникшего из братства госпитальеров, и также сочетавшего милосердную и военную деятельность; однако в 1198 г. это новое братство взяло за образец латинский устав ордена Храма.[66]66
  I. Sterns. Crime and Punishment among the Teutonic Knights // Speculum, 57 (1982). J. Riley-Smith. The Knights of Saint John in Jerusalem and Cyprus, c. 1050–1310… P. 249–250.


[Закрыть]

Таким образом, устав тамплиеров получил достаточно широкое распространение, как внутри, так и за пределами ордена. Простой и четкий в своих ранних редакциях, подробный, если не мелочный, в своих дополнениях, он не предлагает ничего относящегося к мистериям. Поэтому любителям мистерий поневоле пришлось придумать тайный устав. В 1877 г. Мерсдорф опубликовал тайные статуты, найденные в рукописях Ватикана. Прутц доказал, что это чистой воды подделка, сфабрикованная задним числом по материалам процесса с целью доказать связь ордена Храма с франкмасонством.[67]67
  H. de Curzon. La Regie du Temple. Paris, 1886. P. XV.


[Закрыть] И конечно, папская власть тщательно скрывала этот устав в подземельях Ватикана, не желая его показывать в основном из страха оказаться запятнанной этой скандальной историей. Вот удача, ведь в противном случае не было бы никакого секрета!

Символы

«Белый плащ» тамплиеров производил сильное впечатление на современников. Все монастырские уставы подробно описывают одеяния монахов, и устав ордена Храма не является исключением. Особая миссия братьев предписывала тип одежды, соответствующей климату и лагерной жизни: очень скоро благочестивые дамы Тулузы начали жертвовать сшитые ими рубашки и кальсоны.[68]68
  M. Melville. La Vie des templiers. Op. cit. P. 28.


[Закрыть] Нам известно множество подробностей о вооружении и военном снаряжении тамплиеров – кольчугах, доспехах, шлемах…

Но все это блекнет перед плащом, имевшим символическое значение: плащ военных орденов соответствует рясе клюнийца или цистерцианца. Вступление в орден символически отмечалось вручением плаща. После обоюдных клятв «те, кто возглавляет капитул, должны взять плащ и накинуть его на плечи и завязать…» (статья 678).

Сначала, как сообщают нам Гильом Тирский и Жак де Витри, тамплиеры носили свою мирскую одежду. По составленному в Труа уставу тамплиеры получили права одеваться в белое. Чуть погодя это белое одеяние стали носить только братья-рыцари, а сержантам и всем остальным было предписано надевать грубый коричневый (или черный) плащ. Причиной такого разграничения стали социальная иерархиезация, появившаяся в ордене, и, без сомнения, некоторые злоупотребления (люди, не имевшие с орденом ничего общего, могли потребовать себе белый плащ). Таковы же были цвета аббатства Сите: белый для монахов и коричневый для послушников.

Статья 17 устава уточняет смысл, очень простой, этих цветов: «Те, кто оставил сумрачную жизнь, своим белым плащом показывают, что примирились со своим Творцом. Белый цвет обозначает белизну и здоровье тела… он есть целомудрие, без которого никто не может узреть Бога». Символизируя целомудрие своей белизной, плащ такжетоворил о нищете: материалом для него служило грубое сукно, некрашеное и невыделанное.

Ни в латинской, ни во французской версиях устава не упоминается о кресте. Этот символ, расположенный на левом плече, над сердцем, появляется на орденском плаще только в 1147 г.: 27 апреля этого года папа Евгений III, прибывший во Францию в связи с началом Второго крестового похода, присутствовал на собрании капитула ордена в Париже и предоставил тамплиерам право носить крест постоянно. Этот крест был простым, но якорным или с расширяющимся концом – в знак мученичества за Христа, он был красным, так как этот цвет обозначает кровь, пролитую за Христа, и одновременно символизирует жизнь. Известно, что обет отправиться в крестовый поход сопровождался принятием креста, стало быть, постоянное ношение этого знака говорило о неизменности клятвы и непрерывности крестового похода тамплиеров.

Хронист Эрнуль, писавший в XIII в., приводит придуманные причины ношения рыцарями-монахами креста. По его мнению, тамплиеры и госпитальеры в память о своей разорванной связи с капитулом Гроба Господня, позаимствовали часть «символов с покрова Гроба», а именно красный крест. Как бы то ни было, все военные ордена в конце концов пришли к плащу с крестом: у госпитальеров это был белый крест на черном плаще, у ордена св. Лазаря (куда вступали прокаженные рыцари) – зеленый крест на белом плаще, а члены Тевтонского ордена носили черный крест на белом плаще. Тамплиеры без особого восторга восприняли белый плащ тевтонов и дали им об этом знать.[69]69
  D. Seward. The Monks of War: The Military Religious Orders. P. 61.


[Закрыть]

В конце XIII в., если не раньше, начались некоторые послабления: отдельные тамплиеры и госпитальеры стали появляться в Париже «в гражданском». Королевский ордонанс, поступивший в парламент в 1290 г., предупреждал: если тамплиеры и госпитальеры не носят своих одеяний, то не могут более пользоваться привилегиями, дарованными их орденам.[70]70
  ORF. T. I. P. 54.


[Закрыть]

А вот другой символ – печать, и даже несколько, так как помимо печати, удостоверявшей волю ордена, у магистра была и своя личная печать. С одной стороны печати был выбит купол, венчающий круглое здание с колоннами. Но в отличие от часто высказываемого мнения этот купол принадлежит не храму Господа, т. е. мечети Омара, а храму Гроба Господня. Таким способом тамплиеры хотели напомнить об изначальной функции своего ордена – защите пилигримов, идущих помолиться у гробницы Христа.[71]71
  G. Bresc-Bautier. Les imitations… P. 321–322, 328.


[Закрыть] Купол храма Господа, вместе с храмом Гроба Господня, украшал и печать королевства Иерусалимского. На ней они обрамляли башню Давида – королевский дворец.

Другая сторона печати тамплиеров еще больше разжигает любопытство историков. Речь идет об изображении двух всадников на одном коне в сопровождении следующей подписи: «Печать рыцарей Христовых». Существует множество интерпретаций этого изображения. Принимая на веру сообщения английских хронистов, некоторые ученые стремились увидеть здесь символ первоначальной нищеты ордена: «В этом году было положено начало ордену тамплиеров, которые сначала были так бедны, что на каждой лошади ездило по двое братьев, что поныне и выбито на печати тамплиеров, чтобы взывать к состраданию».[72]72
  B. de Cotton. Historia Anglicana / Ed. R. Luard. London, 1859. P. 60.


[Закрыть] Это объяснение неправдоподобно: первые рыцари, конечно, были «бедными», но все они были рыцарями. А согласно уставу, каждому разрешалось иметь по две лошади.

Кроме того, выдвинули и другую причину: печать символизирует единение и самопожертвование. Хотя некоторые историки предпочитают видеть в этих двух рыцарях основателей ордена, Гуго де Пейена и Жоффруа де Сент-Омера, приходится ограничиться символикой доброго согласия, единодушия и дисциплины, которые должны царить среди тамплиеров.[73]73
  Y. Metman. Le sceau des templiers // Club francais de la medaille, Bulletin, 39–40 (1973).


[Закрыть] Некоторые положения устава раскрывают эту символику, особенно статья «О мисках и кубках»: «В том, что касается владения мисками, пусть братья едят по двое, дабы один заботился о том, чтобы другой проводил жизнь в воздержании и в привычке к общей трапезе» (статья 25). Это вовсе не значит, что тамплиерыели по двое из одной миски, как это слишком часто утверждают, хотя такое нередко случалось в средние века.[74]74
  L. Gautier. La Chevalerie. Paris, 1895. P. 625. Статья 42 устава Отель-Дье в Париже повторяет аналогичное распоряжение.


[Закрыть]

Предписывалось также разламывать хлеб сообща. Ведь устав предназначался для киновийных монахов, а не отшельников, и потому делал упор на общинной жизни. Печать, в свою очередь, символизировала то же самое.

Важный смысл несло также знамя тамплиеров, называемое «босан» или «босеан», что означает «двухчастное». Так говорили, например, о лошади, если у нее в окраске присутствовало два цвета. «Я привел Босана, моего боевого коня, из Кастилии» (Рауль из Кам-брэ, лесса LХХХV). Если не считать этого случая, «босан» – это прилагательное и никогда не используется в одиночку. Знамя ордена Храма называлось – двухчастным, так как было черно-белым, подобно тому как плащи тамплиеров были либо черными, либо белыми, в зависимости от статуса братьев. Белый цвет обозначал чистоту и целомудрие, а черный – мужество и силу, по крайней мере, если верить Жаку де Витри: «Они открыты и доброжелательны со своими друзьями, черны и ужасны со своими врагами».[75]75
  F. Tommasi. L'ordine dei templari a Perugia // Bolletino delia deputazione distoria patria per l'Umbria, 78 (1981), окончательно разрешает проблему знамени тамплиеров, изображенного на фреске орденской церкви в Сан-Бевиньяте.


[Закрыть]

На рыцаря, несшего знамя в бою, ложилась тяжелая ответственность, которую с ним делили от пяти до десяти других рыцарей, обязанных постоянно находиться вокруг него. Знамя всегда должно было подниматься высоко в небо, опустить его, пусть даже для того, чтобы использовать его как копье во время атаки, означало подвергнуться наказанию кандалами и, главное, утратой одежды – плаща, т. е. понести одну из самых суровых кар для всех военных орденов (статья 241). Брат-рыцарь отдавал свой плащ и надевал монашеское одеяние без креста. Ему приходилось есть, сидя на земле, и заниматься черной работой. Максимальная продолжительность этого настоящего армейского разжалования достигала одного года и одного дня.

Тамплиеры изобрели военную форму и преданность знамени; они коротко стригли волосы и носили бороду. Те немногие тамплиеры, которые избежали ареста 13 октября 1307 г., поспешили ее сбрить.

Естественно, печать и знамя вызвали нелепые измышления, которые переполняют сомнительную библиографию истории тамплиеров. Примером служит вводящая в соблазн статья, озаглавленная «Под знаком Босана», содержащая ряд сумбурных рассуждений по поводу распрей (между черными и белыми) внутри и вне сообщества, занятого охраной порядка и организацией общинной жизни в маленьком местечке Воклюз, которое в прошлом вполне могло называться Клошмерлем…[76]76
  M.-L. Dufour-Messimy. Sous le signe de Baussant (etendard templiers) // Amis de Villedieu, 5 (1973).


[Закрыть]

Привилегии

Двадцать девятого марта 1139 г. папа Иннокентий II опубликовал буллу Отпе Datum optimum — основополагающий текст, который Марион Мельвиль назвал «великой хартией ордена Храма». Уступая просьбе Робера де Краона, папа собрал в один текст все привилегии, преимущества и финансовые льготы, предоставленные тамплиерам. В глазах понтифика милости, оказанные ордену, оправдывались его миссией и призванием тамплиеров – одновременно монахов и воинов. Он напоминает об этом в преамбуле к тексту. Около ста последующих папских текстов, изданных с 1139 по 1272 г., подтверждали и расширяли список дарованных привилегий и повторяли эти обоснования.[77]77
  S. P. Vial. L'ideologie de la guerre sainte et l'ordre du Temple. P. 331. Он пространно цитирует текст. Эту буллу долгое время относили к 1162 г.; некоторые авторы (Т. Рагкег, например) до сих ссылаются на эту ошибочную дату.


[Закрыть]

Булла 1139 г. вывела орден Храма из-под власти епископов (в первую очередь патриарха Иерусалимского), чтобы перевести его под непосредственное покровительство папской власти: «Мы объявляем, что ваш дом со всеми его владениями, приобретенными щедростью государей, или в виде пожертвований, или любым другим справедливым образом, пребывают под опекой и защитой Святого престола». Эта принципиальная позиция повлекла за собой ряд последствий:

– избрание магистра одними братьями без вмешательства извне;

– усиление власти магистра над братьями: они должны были всецело ему подчиняться и не имели права покинуть орден без его согласия;

– «да не будет позволено никакому человеку, духовного или мирского звания, изменять устав, принятый вашим магистром и вашими братьями и недавно записанный; он может быть изменен только вашим магистром с одобрения капитула»;

– право для тамплиеров содержать в ордене своих собственных священников. Здесь булла лишь закрепляет существующее положение вещей: в воинстве Храма уже были свои клирики. Значение этой привилегии ясно:

Чтобы ничто не препятствовало спасению ваших душ, вы можете призвать к себе священников и капелланов и держать их в своем доме и под вашей властью, даже без одобрения епископа диоцеза, но с разрешения Святой Римской Церкви. <…> Они не будут подчиняться никому кроме капитула и должны повиноваться тебе, возлюбленный сын Роберт, как своему магистру и прелату.

Булла 1139 г. также отчасти удовлетворяла настойчивые просьбы Роберта де Краона о еще одной важной привилегии, освобождении от выплаты десятины, к великому недовольству белого духовенства. Причину угадать несложно: десятина выплачивалась именно белому духовенству, священникам и епископам, и вносили ее все держатели и пользователи земли, собственники любого имущества. Кому должна поступать десятина, когда верующий передает свою собственность ордену Храма? Белому духовенству, которое всегда заботилось о его душе, отвечали епископы; ордену Храма, который использует эти средства на службе христианству, отвечали тамплиеры! И естественно, они отказывались платить десятину от своего собственного имущества. С тех пор как у тамплиеров появились свои капелланы, их претензии в этом вопросе стали более обоснованными.

Однако капелланы были введены в орден, чтобы совершать богослужения только для одних тамплиеров. И крестьянам, как свободным, так и сервам, которые работали на землях, полученных домами Храма в результате дарения, покупки или обмена, по-прежнему приходилось платить десятину своему приходскому духовенству, кроме, понятно, тех случаев, когда сами клирики, полностью или частично, выплачивали десятину ордену, а это случалось не так уж редко. Например, 27 сентября 1138 г. епископ Каркассона и монахи церкви Сен-Назер отдали ордену Храма десятину с принадлежавшего ему в Куре сада и животных с условием, «что вы и ваши преемники будете честными и верными друзьями церкви Св. Марии (в Куре) и клириков, которые там находятся, а также клириков монастыря Св. Этьена», как уточнил епископ.[78]78
  Cart, de Douzens, B 9.


[Закрыть]

Булла 1139 г. отчасти решила этот вопрос в пользу ордена: «Мы запрещаем всем принуждать вас к уплате десятины; напротив, мы подтверждаем ваше право пользоваться десятиной, которая будет вам дана с одобрения епископа».

Даже несмотря на эту оговорку, орден получил привилегию, которой до того времени обладали только цистерцианцы. Это сближение неслучайно: папа Иннокентий II был многим обязан св. Бернарду, и на протяжении всей своей жизни он был неизменно расположен к ордену, который оказал ему серьезную поддержку.

Иннокентий II дополнил эти распоряжения еще двумя буллами. Тамплиеры уже обладали правом заниматься сбором пожертвований, просить милостыню и раз в год оставлять за собой приношения, сделанные в любой церкви, – какой убыток ожидал в тот день священника! Вдобавок булла Milites Templi, от 9 февраля 1143 г., позволила капелланам ордена раз в год служить мессу в местах, на которые Цековь наложила интердикт. Церковь часто злоупотребляла этой санкцией, выражавшейся в прекращении всякой религиозной жизни (мессы, таинств) в целой местности, области или даже королевстве в наказание за грехи сеньора, общины или короля. Естественно, отправление культа в таких условиях привлекало значительную массу верующих, а значит, пожертвования и приношения, вся прибыль от которых отходила одним тамплиерам – под завистливыми взглядами местного белого духовенства, нередко совершенно неповинного в сложившейся ситуации.

Булла Militia Dei от 7 апреля 1145 г. расширила предписания буллы 1139 г., позволив ордену владеть собственными церквями и кладбищами. На богослужениях в храмах тамплиеров присутствовали не только братья ордена, но и окрестные прихожане с семьями, что наносило ущерб кюре близлежащего прихода… Оригинальный поворот ситуации, если учитывать, что в оправдание присутствию в ордене капелланов в свое время приводилась необходимость избавить братьев от общения с мирскими «толпами, идущими на погибель».