Текст книги "Трещина"

Автор книги: Алексей Пехов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

– Теперь твоя очередь выполнить условие сделки. Где я могу найти Ходока.

– Понимаешь, Илья, – глазки Пэпса суетливо забегали по заведению, он сглотнул, и облизал пересохшие тонкие губы. – Я и не знаю, где сейчас может быть Ходок.

– Не понял? – Такого свинства я не ожидал.

– А что тут понимать! – Под прикрытием Пня Пэпс осмелел. – Не знаю я, где он. Это же Ходок. Он сам находит нужного человека. А за деньги спасибо. Они мне пригодятся. Прощай, дурачок.

Пэпс встал, закинул сумку на плечо и весело начал подниматься по лесенке наверх. Я начал вставать, но направленный в лоб 9мм пистолет Пня заставил меня не дергаться и опустить руки под стол.

– Ну, вот и все.. – На роже Пня горела гадливая улыбочка. Бармен вместе со стаканом плавно нырнул под стойку.

Бумс! Звук последнего из пившей троицы, упавшего наконец-таки под стол к своим товарищам, заставил Пня обернуться. Он с восторгом изучал искусство напиваться, и его пушка отклонилась от моего лица в сторону. Хороший, реальный шанс. Я нажал сразу на оба курка и дробовик под столом рявкнул, выплевывая в Пня килограмм свинцовой картечи сразу из обоих стволов. Он с воплем свалился со стула.

– Мои ноги! АААА! Мои ноги! – Орал он. Вой, наверное, был слышен на весь Диттон. Дружище! Там, под столом, были не только ноги......

Куда катится мир? Куда, в какую пропасть качусь я, если уже без дрожи в коленях и еканье в сердце, стреляю в настоящего, живого человека?! Ладно, об этом я подумаю позже, тем более, что гад это заслужил. Я оставил Пня выть в луже крови и бросился по лестнице за убегающим от меня Пэпсом. На бегу перезарядил дробовик, вставив два новых патрона с картечью. Пэпс нырнул в ближайшую дверь, я с дробовиком наперевес рванул за ним, но когда я появился в дверном проеме, то увидел, что обстановка поменялась не в мою пользу и резко отпрыгнул в сторону. Пуля из пистолета Пэпса расщепила доски коридора. Крыса огрызается! Чем хорош дробовик с картечью? Тем, что в маленьком помещении можно не целиться. Я высунул в дверной проем обрез и нажал на курок. Бам! Недолет. Второй курок. Бам! Вскрик раненного.

Обжигая пальцы об горячие гильзы, я вставил новые патроны, и с оружием наперевес влетел в комнату с противником. Напрасно я беспокоился. Пэпс полулежал, привалившись к стенке и зажимая рукой страшную рану на животе, из которой толчками текла кровь.

– Ты, все равно не уйдешь. – Прошептал он побелевшими от боли губами.

Я подошел и сел рядом с ним на колени.

– Ты все равно покойник. Нас предупредили о тебе. Тот, второй побежал за помощью в Город.

– Город? Но зачем?

– Деньги....деньги, которые ты так необдуманно спер у мафии вместе с тем мертвым индейцем. – Он закашлял. Кровь все также неутомимо растекалась по полу. – Это деньги мафии Города.

Мафия Города? Это что-то новенькое.

– Город далеко.

– Они тебя достанут. Рано или поздно достанут. – Мстительно произнес Пэпс. – Не надо тебе в меня было стрелять.....Я бы, может, помог.

Пэпс стекленеющими глазами уставился сквозь меня. Еще одна жалкая душонка, которую я невольно отправил на тот свет. Что-то слишком много убийств. Мне стало нехорошо. С волками жить, по-волчьи выть.

– Такова цена обмана в вашем мире Пэпс.

Я, стараясь не смотреть на тело и кровь, поднял с пола сумку с деньгами, перекинул ее через плечо и, держа дробовик на изготовку вышел из комнаты. Зал внизу был также пуст. Трое пьянчуг дружно спали под столом и их храп, вполне вероятно заглушил выстрелы. Пень перестал орать и мертвым пнем лежал на полу. Бармен благоразумно сидел под стойкой и поглощал виски. Хорошее и вполне безопасное занятие.

Улица была тиха как могила на освященной земле. Ни одного, ну ни одного жителя. Как будто смерч пронесся. Мне это на руку. Пора сваливать из города.

И тут какая-то гадина обрушила мне на голову по меньшей мере дом.......

Глава 9. Друг человека

Два готовых действовать тела,

Два взгляда, смотрящих в упор.

Зубы – лезвия цвета мела.

Каждый другому готов дать отпор.

– Дельфин, "Собачий бой"

Ффуухх... Беспредел какой-то в голове творится после вчерашнего. Трещит голова, раскалывается на кучу маленьких осколочков. Как амфора древнегреческая в музее. Тут помочь может только тюбик "Супермомента-Геля", чтобы склеить, или бутылочка кефира.

Точно. Кефир... Прохладненький, в картонном тетрапаке, покрытом мельчайшими кругленькими капельками конденсата. Только что из холодильника. Из моего старого, раздолбанного и частенько рычащего "Самсунга". Циклокаровый кефирчик! Волшебная смесь ацидофилина с экстрактами шиповника и облепихи – бета-каротин штука однозначно полезная. А если в этот благословенный напиток добавить еще и рассольчику огуречного грамм триста и покрошить мелко-мелко оный огуречик... Любое похмелье снимет как рукой.

Рецепт бабушкин, она меня таким летом позапрошлым отпаивала, когда я у Стаса на дне рождения впервые познакомился с первачком. Знакомство, бесспорно, удалось – друг другу мы сильно понравились. В смысле, я и самогон. Стасик тут вовсе не при чем, несмотря на всю свою внешнюю смазливость...

Вот сейчас я встану с дивана, попытаюсь найти тапочки и дошлепать до кухни. А там меня ждет моя любимая... Кружка...

Не открывая глаз, я привычно перекатился вбок, сгибая ноги. Памятуя о коварном столике с принтером, который за время моего сна всегда пытался подобраться поближе к лежбищу и устроить мне засаду, я попытался нашарить тапочки. Но и это, казалось бы уж совсем незамысловатое и привычное движение снова вызвало в голове всплеск разламывающей боли. Глаза с трудом приоткрылись, в зрачок тотчас же ткнулась булавка света. Неприятное ощущение, особенно для такой больной головы, как у меня сейчас.

Валялся я, как выяснилось, далеко не дома. И голова болела отнюдь не из-за следов присутствия в организме зеленого змия, а гораздо по более прозаическим причинам. Я вспомнил, что случилось пару часов (дней?) назад... Вспомнил мордоворотов, удары, разговор про какого-то "папу". Черт, ну что же так болит голова?!

Боль расходилась откуда-то с макушки, прямо над которой торчал непокорный вихорок...

...Как же я с ним намучился... Стоит волосам отрасти хотя бы на пару сантиметров от моей обычной "канадки", как на макушке задорно приподнимается смешной хохолок. И как бы не убеждали меня девчонки в том, что я с ним "просто прелесть", я все равно поминутно приглаживаю его то ладонью, то щеточкой. С ним я похож на какого-то уродца навроде Телепузика. Была такая идиотская передача несколько лет назад. Бегали и прыгали там мутанты разных цветов с мониторами в пузах. И кривлялись на все голоса, аморалы поролоновые. Так бы эта непотребщина и по сей день штурмовала наши телеканалы, промывая мозги несмышленым детям, но... Но произошел в один прекрасный (хотя это уж для кого как) день такой случай. После коллективного просмотра "Телепузов" в одном детском садике Мурманска ребят повели на прогулку. А надо вам сказать, что перед тем, как освободить эфир рекламе типа "Тампакс – редкий вид, вставляй, а то убежит", эти товарищи-телебрюхи махали своими пухлыми ручонками и с воплем "пока-пока" прыгали в какую-то мерзкую клоаку, где и проживали все оставшееся до следующего эфира время. На пути в кукольный театр у ребят-детсадников встретился открытый канализационный люк. Недолго думая, дети решили последовать примеру любимых героев и дружно посыпались в этот люк, оглашая окрестности все теми же криками "Пока-пока!". Результатом оказалось полтора десятка сломанных рук и ног, компрессионный перелом верхнего отдела позвоночника у слесаря, полезшего чинить в этот люк заржавленный вентиль, и... Два детских гроба. Шумиха поднялась на всю страну. Сам Путин публично разгневался и заклеймил позором популярное шоу. Люди в черных масках изьяли со складов РТР все пленки с телепузиками, из розничной продажи стали изыматься сувениры и игрушки со сходной тематикой. Кому-то это ужасно не понравилось, через разноцветных олигофренов отмывалось немало денег. Главный редактор РТР обьявил протест против смены развлекательного шоу, почти неделю камеры передавали лишь зрелище редакции, где ведущие журналисты бегали по комнатам, прыгали на столах, махали руками в обьектив и кричали нестройными голосами в микрофоны: "Привет-привет!". На улицах устраивались митинги в поддержку телепузиков, в Интернете появилась новая фича – вешать на свои странички баннеры "Мы поддерживаем протест Телепузиков".

Но так как о свободе слова у нас давно забыли, шоу дебильного поролона прикрыли, не забыв сыскать некислые компенсации с создателей сериала...

Черт, ну где же тапки...

Но продрав глаза, не обращая внимания на ввинтившиеся в зрачки штопоры боли, я грустно констатировал, что тапки мне не нужны. Во-первых, я уже обут в свои, до начала всей этой заварухи модные и стильные новенькие кроссовки. А во-вторых, в грязном сарае, заваленном сеном, в тапочках с розовыми зайчиками не разгуляешься. Ну не повлияет это положительно на их здоровье. Я просто уверен.

Я сел, подтянув ноги к груди. В голове ощутимо запульсировало. Протянув руку, я нащупал внушительную шишку на затылке. Кожа была явно рассечена. На пальцах, моментально отдернутых от боли, осталась липкая и густая кровь. Тупо глядя в стену без единого окошка, я помассировал виски. Крепко они меня приложили, ничего не скажешь. Но жить буду, причем даже с не до конца испорченным настроением. Главное бы выход найти. Я сидел на копне сыроватой соломы посреди небольшой сараюшки, находящейся где-то за городом, судя по звукам, доносящимся снаружи. Изнутри было, по меньшей мере, неуютно. Метра в полтора-два высотой, постройка угрожающе накренялась влево, бездарно пародируя Темную Башню. Не думаю, что криворукие строители-халявщики, сколотившие за пол-литру самогонки этакую халабуду, были знакомы с творчеством короля ужасов, но антураж был точно Кинговский. Грубые неошкуренные горбыли, прибитые выпуклой стороной внутрь к четырем столбам разной толщины. Столбы были вкопаны в землю буквально на полметра, для уменьшения гниения обмотаны снизу рубероидом, или просмолены. Без разницы. Главное, что крыша прохудилась, а стропила не заслуживали ни малейшего доверия. На одном из них, прогнившем почти насквозь, висел намотанный кусок велосипедной цепи. Кроме этой фичи, кучи мокрого сена и пары кирпичей по углам, никакой обстановки больше не наблюдалось. Явно не пятизвездночный отель. Ну что ж... И на том спасибо. А как тут с обслуживающим персоналом?

– Официант! Двойной кефир с рассолом! – хрипло крикнул я, прочищая горло. В принципе, ответа я не ждал, но...

– Рррррррррр. – раздалось вполне дружелюбное рычание у меня за спиной. Вздрогнув от неожиданности, я тотчас повернулся, не забыв опять посетовать на головную боль.

– И только на третий час Соколиный Глаз заметил, что в сарае нет стены, – пробормотал я, глядя на зияющий проем в стене. Правильнее было бы назвать это дверью, потакая больному замыслу безвестных строителей сарая. Но сам разум протестовал против того, чтобы назвать дыру неправильной формы в стене дверью. Скорее уж "корявым отверстием для входа". Достигнув компромисса с возмущенным, как у строителей коммунизма, разумом, я стал внимательно осматривать "отверстие". Звук "рррррррр" явно издал темный силуэт с острыми ушами, четко выделяющийся на фоне светлого поля, виднеющегося за "дверью".

– Пика-чу! – нервно хихикнул я, припоминая симпатичного ушастого зверька из японского мультика. Оскорбленный до глубины души таким сравнением, силуэт приподнялся, встал на стройные лапы и нагнул морду, всматриваясь в меня. Я тоже сделал шаг вперед, к полукругу света, падающего из проема, и вгляделся в рычащего не-пикачу.

Как ни странно, это оказался вполне обыкновенный доберман крупных размеров, без всяких лишних лап, хвостов и голов, к которым я почти привык в последнее время. Обычный холеный пес, с шелковистой шерстью, острыми, чуть скошенными ушами. Здоровый, как волчара. С минуту он напряженно рассматривал меня, цепко уперев лапы в землю и напружинившись, но затем со вздохом расслабился и медленно сел на землю, прямо в полукруг света. Вообще-то я люблю доберманов, и даже сейчас не мог не залюбоваться красивым стройным псом. Темно-коричневого, почти черного окраса, в аккуратных бежевых чулочках, оканчивающихся блестящими черными когтями, словно после качественного педикюра. В массивном, но гибком теле не чувствовалось ни грамма жира, под плотной шкурой ходили туда-сюда ладно пригнанные друг к другу жилами мышцы. На его великолепной морде, полной презрительности ко всему живому, черными провалами, окруженными тонкой белой нитью, выделялись глаза, в которых изредка загорались красноватые огоньки. Мощная и жилистая шея была перехвачена стильным кожаным ошейником, много толще моего армейского ремня на джинсах. К ошейнику была прицеплена тонкая, но весьма на взгляд прочная цепь, уходящая куда-то вправо-вверх. Интересно, а почему хозяева заодно о наморднике не позаботились? Наверное, он и без него симпатяга... В общем, просто красавец. Наверняка откормленный всякими педигри-палами, чаппями и прочими котами Борисами, или их заменителями в мире Фола. У меня-то никто не выдерживал столь нерегулярной кормежки, какую я устраивал не только своим питомцам, но и себе. Последний животный хомячок Фима, подаренный Светкой на 23 февраля, с голодухи пошел ловить рыбу и свалился в аквариум к Любе, Вере и Надежде – моим почти восьмимесячным пираньям. Даа... На восьмое марта у них был неплохой ужин, чего не скажешь обо мне. Я только-только прикупил кристалл "Скрещенных клинков"... Из воспоминаний меня вывел обиженный невнимательностью доберман, коротко и вопросительно рыкнувший.

– Какой пес, – заискивающим тоном произнес я, – Хороший... Просто супер-дог! Хот, как говорится, Дог! Май стайл фром зе Дог сайд...

Доберман склонил голову вправо, словно прикидывая, стоит ли сразу откусить мне голову, или подождать еще немного. Ободренный успехом, я продолжал:

– Ты у нас просто замечательный сОбак! Самый крутой, самый сильный. Самый мощный из всех доберманов. И самый добрый...

Пса явно забавляли мои хвалебные рулады. Он одобрительно усмехнулся, вывесив ярко красный язык. Я чувствовал себя полным идиотом, разговаривая с псом, но с этим ничего нельзя было поделать – выбраться наружу сейчас моя основная задача. Не буду же я, в самом деле, дожидаться здесь этого загадочного "папу". Поэтому придется и дальше ублажать этого черного красавца...

– Крррасавец! – я сделал паузу. Пес одобрительно моргнул: продолжай, мол. – Выпусти меня отсюда, а? Пожалуйста. Я тебе кошку принесу.

При слове "кошка" в глазах добера зажглись огоньки. Он несколько раз оглушительно гавкнул, обнажая белоснежные клыки, и три раза ударил передней лапой по земле. Н-да... Пообещал на свою голову...

– Ну, я пройду? – обратился я к доберману, чувствуя себя уже полнейшим кретином. Тот ничего не отвечал (вот удивительно-то!) и лишь выжидательно глядел на меня. Ободренный успехом, я медленно начал продвигаться вперед. В тот момент, когда я подошел вплотную к выходу, добрый и ласковый пес преобразился в настоящего Адского Цербера из Инферновского дангеона, что на далеком юге мира "Скрещенных клинков". Привстав на полусогнутые лапы, он прижал уши к голове, и оскалил зубы, задрав верхнюю губу чуть ли не к ушам. Захлебываясь злобным лаем, он несколько раз звонко щелкнул челюстями в опасной близости от моих гениталий. Чувствуя опасность, они немедленно съежились и попытались забраться внутрь мочевого пузыря. Я отступил, чувствуя некоторую дрожь в коленках. Цербер немедленно успокоился и снова прилег. Подергав ушами, он вновь вопросительно уставился на меня, словно говоря: "Извини, братан, чисто служба..."

Ну что ж. Попробуем несколько другую тактику.

– Добер!

– "?" – поглядел на меня пес, удивленно навострив уши. А я продолжал разговаривать командным тоном, предусмотрительно отступив на пару шагов внутрь.

– Сидеть, Добер! – я решил окрестить его Добером за неимением лучшего варианта. Пикачу ему не нравится...

Доберман поглядел на меня уничижающим взглядом, потом пожал плечами (ей-богу, не вру!) и присел. Его взгляд словно спрашивал, что же дальше?

– Дай лапу!

Добер почесал за ухом и поднял морду к небу. "О боги, за что вы послали мне такого придурка?"

– Голос!

Молчание. "Я б тебе устроил голос, да хозяин рассердится. А то я бы тебе пооткусил все лишнее – пел бы круче дуэта Баскова и Витаса..."

Что бы еще попробовать? Я задумался... Какие я еще знаю команды?

– Фа... – начал я, но вовремя прикусил язык – пес весьма оживился и привстал. Но, не услышав продолжения, Добер разочарованно взрыкнул и снова уселся.

Тубо... Лежать... К ноге... Апорт... Яндекс...

Я перебирал в уме различные команды, силясь найти какую-нибудь, подходящую к данному случаю. О!

– Служи! – скомандовал я доберману. Тот приподнял ухо. "Я не ослышался?"

– Нет, нет, – успокоил я пса, – С твоим слухом все в порядке. Служи!

Пес внимательно изучал меня. На его морде явно читалось желание презреть всяческую субординацию и вырвать мне горло. Что ж... Я благодарен тренерам, взявшим на себя воспитание этого добермана. Он не стал нарушать запрет хозяина. Вместо этого он, внимательнейшим образом глядя мне в глаза, проделал несколько движений задней частью туловища и предьявил на всеобщее обозрение свое достоинство. При этом он довольно оскалился и гавкнул. "Фак ю, стьюпид ниггер!"

– И что? – обратился я укоризненно к псу. – Кобель ты этакий... Что, пальцев нету, чтобы фак сложить? На что ты рассчитываешь, устраивая ток-шоу "Чем богаты, тем и рады"? Неужели ты хочешь вызвать у меня комплекс неполноценности? Не выйдет. Ты меня даже не смутил.

Добер слушал мою речь, скептически кивая узкой головой. "Давай-давай... Рассказывай, как космические корабли опаздывают к лету..."

– Ты мне надоел. – Строго обьявил я ему, отворачиваясь к стенке. За спиной раздался протяжный зевок. "Вот палево-то, а... Кто бы мог подумать... Какая жалость!"

Блин. Я умудрился хорошо попасть... Я даже не знаю, сколько времени провалялся в беспамятстве. "Папа" вот-вот может подъехать. И тогда мне почему-то "не жить", как следует из многозначительных реплик его мордоворотов. Надо срочно что-то делать... Я пошарил по своим карманам. Естественно, что никакого оружия там я не нашел – братки вычистили все. Забрали даже зубочистки и презервативы. Хотя... Хотя вот "изделие № 2" все же осталось в порванном кармане, провалившись за подкладку. В данной ситуации, правда, кондом не мог помочь мне никоим образом. Можно, конечно, насыпать в него земли и приласкать песика по кумполу, но для этой же цели прекрасно подойдут и кирпичи, сваленные в углу. Желая хоть как-то досадить церберу, я все-таки извлек "Джимми Хэт" из кармана, надорвал герметичную упаковку и вытащил латексовое колечко. Добер оскалился, наблюдая за моими манипуляциями.

Я надул контрацептив, словно обычный шарик и помахал перед мордой пса. Тот демонстративно отвернулся. "Я не хуманофил!". Ну что же... Брезгуешь, скотина? Лови!

Нацелившись в пса, я отпустил зажатый пальцами хвостик презерватива. С "пукающим" звуком воздух начал выходить из резинового пузыря, кондом полетел вперед, совершая странные винтообразные движения. Уж не знаю, чему учили Добера, но он, резво подпрыгнув в воздух, словил пастью сдувшийся презерватив.

– Чтоб ты подавился! – мстительно проворчал я. И он подавился! Мучительно заперхав, он припал головой к земле, начал кашлять и прискуливать.

Неужели? Неужели этот друг человека сейчас просто напросто сдохнет, подавившись кондомом?

Однако, моим радужным надеждам не суждено было сбыться. Добера вырвало остатками полупереваренного бифштекса и презервативом. Контрацепция не удалась.

Добер злобно поглядел на меня и порычал. "Еще одна такая шутка, и ты будешь использовать презервативы только так, и никак иначе!"

Я уверен, что совершенно точно передаю мысли этого добермана. Податься в кинологи, что ли?..

Что же... Будем искать другой путь. Что мне точно не улыбается, так это силовой метод... Его лучше всего оставить на потом. Я, в принципе, мог бы справиться с собакой, но в несколько лучшей форме. Сейчас же, после многодневного недосыпа и недоедания, вряд ли. К тому же с таким здоровенным и холеным кобелем, уже проникшимся ко мне классовой ненавистью.

Как мне выбраться из этого сарая? Взгляд мой, бесцельно блуждающий по помещению, остановился на противоположной стене... Доски почти насквозь прогнили, я думаю, что я смогу прошибить их и выбраться наружу. Пройдясь по периметру сарайки, я под бдительным надзором Добера остановился напротив самого трухлявого участка стены, полностью источенного жуками.

– И фули ты вылупился, козлодой? – Ласково осведомился я у пса. Интересно, да? А может, я писать хочу?

Кстати, видно читая мои мысли, пес приблизился и понюхал край стены, фыркнул, сам задрал ногу, победоносно метя территорию. После этого он пренебрежительно отвернулся, сел спиной к проему и начал наблюдать за окрестностями. Ха. Мне же лучше. Прокравшись назад, я сгруппировался и обрушился всем телом на прогнившие доски. Не выдержав такого удара, трухлявая древесина треснула и разлетелась в разные стороны обломками. Я кубарем выкатился наружу...

Чтобы увидеть злобно скалящуюся морду Добера шагах в пяти. С коротким воплем ужаса я ринулся обратно, проломив вторую дыру в многострадальной стенке. Такая попытка уже здорово разозлила неуравновешенную собаку. Пес коротко и злобно залаял, натягивая привязь. Длина ее не позволяла доберману проникнуть внутрь помещения. Из проема снова было видно, что цепь уходит куда-то вправо-вверх. Но куда?

Немного отведя душу, Добер опять пометил стенку сарая, столь доблестно изувеченную мной, и отправился на свое законное место.

В моей голове созрел очередной гениальный план. Без промедления я начал срывать с себя одежду. Джинсы, рубашку... Я остался в семейниках, майке и кроссовках. Пес, видя столь непотребное проявление эксгибиционизма, только тяжко вздохнул и накрыл голову лапами. Зуб даю, что если бы у Добера были часы, то он бы уже давно не спускал с них взгляда – когда же приедут хозяева?..

Тем временем я методично набивал соломой штаны и рубашку. Получилось этакое соломенное чучело, Страшила из Изумрудного города. Только вот на рубашку я явно не пожалел сена – грудь у чучела получилась больше чем у Памелы Андерсон раза в полтора. Но на такие мелочи никто обращать внимания не станет, тем более злобный и плохо видящий доберман. Подойдя к одной из двух новых дверей, я нарочито громко завозился. Из-за угла высунулась настороженная морда пса. Завопив: "Свобода, я чую пьянящий запах свободы!", я кинул чучело вдаль и приготовился бежать через центральную "дверь", как только Добер ринется вдогонку за чучелом Памелы.

Только вот эта сука, которая на самом деле кобель... Даже и не подумала подойти, а тем более ринуться вслед за моей одеждой. Доберман с тоской и укором оглядел мое грустное лицо и тихонько что-то проскулил себе под нос. "Почему меня не утопили в кутенчестве?.." Я его понимал...

– Может, ты все-таки меня выпустишь? – поинтересовался я у Добера, но тот лишь помотал головой, звеня цепью. Ну, как хочет...

Какой еще план разработать? Что я еще смогу сделать в одних трусах и майке? Силовой вариант отпадает полностью – обозленный пес теперь перекусит мне любую конечность с первого раза.

Что же сделать? Спрятаться под крышей, а по приходу братков спрыгнуть сверху на них и завладеть оружием? План как план... Вполне осуществимый. Решено. Я буду штурмовать крышу.

Когда я начал стаскивать кирпичи из одного угла в другой и ставить их друг на друга, собирая некое подобие трубы, Добер завыл в голос. "Как меня это все за***ло!!!". Его скулеж только придал мне сил. Построив почти метровую приступку из кирпичей, я вскочил на нее, чуть не вывихнув себе при этом лодыжку. Прямо надо мной покачивался конец велосипедной цепи, намотанной на стропилу. Примерившись, я прыгнул и выбросил вперед правую руку. Есть! Ржавая, почти негнущаяся цепь в моей ладони. Согнув руку в локте, я подтянулся и ухватил цепь левой. Теперь я должен оттолкнуться от кирпичей и упереть ногу в стену, а потом перебросить руки на стропилу... Оттолкнувшись от приступки, я обнаружил, что мое резкое движение разрушило столь любовно возводимую постройку. Кирпичи беспорядочной грудой развалились на полу. Добер злорадно гавкнул. "Я же говорил, что ничего не выйдет. Хватит выеживаться. Дождись "папу".

Раскачиваясь на цепи, я тщетно пытался упереть ногу в стенку – истертые кроссовки лишь скользили по доскам. Наконец, мне удалось упереться в дощатую поверхность...

Раздался громогласный треск. Стропила, гнилая, как и все остальное в этом сарае, влючая мысли и базары, сломалась пополам. Я ощутил, как лечу вниз. К счастью, это длилось недолго. К несчастью, в конце пути оказались разваленные кирпичи. Я ударился задом (в одних трусах!) о ребристые камни так, что прикусил язык. Доберман почти человеческим голосом страдальчески прогавкал: "Бляяяя-в-в-в-врррр!!"

Запрокинув голову вверх, я увидел, как заваливается четверть крыши. Медленно, как в покадровом показе кино, или как в пятой Кваче без четвертой Ривы ТНТ 512, часть домика вваливалась внутрь. "Нецензурное слово!" подумал я, ощущая первый удар доски по башке...

Минут через пять я очнулся. Добер снаружи скулил и жаловался на судьбу. У меня все жутко болело. Зад, расквашенный о кирпичи, казалось, стал больше, чем у Кристины Орбакайте. Ребра, отбитые падающими обломками, стонали "Блюз Отбитых Падающими Обломками Ребер".

Но самое главное, упавшие обломки завалили центральный вход. К моему превеликому сожалению, никакой флюгер не грохнулся на Цербера – тот продолжал истерику снаружи. Похоже, что после общения со мной бедняге светит ветеринар-психолог и мягкая будка.

Но не думаете вы, что я потерял жажду свободы? Конечно же нет! Более того, падение на кирпичи добавило мне гениальности, хоть стукнулся я совсем даже не головой, а скорее наоборот.

Подкоп! Как же я сразу не догадался? Сарай построен даже без фундамента, прокопать полуметровый лаз будет совсем просто. Выбрав среди кучи вторсырья, обрушившегося с неба, более-менее целую доску, я принялся за работу. Земля поначалу оказалась твердой, но вскрыв верхний утоптанный слой, я наткнулся на вполне мягкую почву. Грунт так и летал внутри сарая. И если бы я обернулся, я бы увидел морду Добера, с новым интересом наблюдающего за моим трудом. Но я не оборачивался. Я, как граф Монти-Пайтон... Монте-Карло... Монте-Кристо... копал свою свободу. Наконец доской стало уже неудобно работать, я отбросил ее в сторону и принялся рыть руками. Внезапно мне навстречу прорвались чьи-то черные лапы с острыми когтями, с удвоенной силой заработавшие над землей. Сказать, что я не испугался, значит гнусно и подло соврать. Я чуть не об... Чуть не обмер от страха. Но когда лапы убрались, а в выкопанную яму с той стороны просунулась зубастая башка добермана, я взбесился. Отвесив пинка доберманьей башке, я взял в руку кирпич и всерьез намеревался проломить им череп этого "друга человека". Занеся его над головой, я...

...Я случайно взглянул в "чердачный люк", появившийся в крыше. Прямо в центре ее торчал металлический штырь, к которому и была приделана цепь добермана. Такое устройство и позволяло ему патрулировать территорию вокруг сарая, не заходя в него. Быстро охладев к беснованиям Добера снаружи, я стал вновь ставить кирпичи друг на друга.

На этот раз у меня получилось оседлать более крепкую перекладину и выбраться на крышу. По прогибающимся доскам я добрался до штыря и схватился за него. Внизу мой приятель Добер бегал по кругу и бешено рычал в небо, брызгая слюной во все стороны. Ухватив цепь двумя руками, я с силой потянул ее на себя. Рычание превратилось в полузадушенный скулеж. Я обматывал цепь виток за витком вокруг штыря, подтягивая осточертевшую собаку к дальней стене разрушенного сарая. Подтянув Добера и даже немного приподняв его в воздух, я закрепил цепь. После этого я подошел к краю крыши и посмотрел на жалко висящую шавку. Увидев меня, пес оскалился и хрипло, с ненавистью зарычал.

– Извини, Добер... – пожал я плечами и подошел к другому краю, – Адью!

С этими словами я прыгнул вниз. Приземлившись на полусогнутых, я перекатился через плечо и уткнулся прямо в соломенное чучело.

Надевая джинсы и рубаху, я с удовольствием наблюдал за ужимками и акробатическими трюками Добера. У него явно эквилибристический талант. Воздушный Цирк Монти Пайтона какой-то получился, честное слово...

На прощание я помахал доберману рукой, вызвав очередную волну яростного хрипа. "Я тебе отомщу!!!"

Ну-ну... А мне уже пора бежать отсюда, причем как можно быстрее. Я уверен, "папа" уже близко. Значит надо уходить. Вот только осталось еще одно небольшое дельце.

Не обращая внимание на рычащего пса я прокрался к ветхому домику, который находился возле сарая и заглянул в разбитое окно. Пусто. Эти дурачки оставили меня на попечение одного пса, а сами свалили, чтобы предупредить мафиози. Я крадучись вошел в дом. Так и думал. Похитители оказались еще глупее, чем я думал.

Как? Ну, как можно назвать людей умными, если они оставляют на столе твою красную кепку, дробовик, сумку с личными вещами, а главное, сумку с горой деньжищ! Куда катится мир?

Я быстро забрал принадлежащие мне вещи, перекинул через плечо тяжеленную сумку с деньгами и вышел из домика.

Пора делать ноги. Не удержался, показал язык лающему у сарая Доберу и быстрой пружинящей походкой отправился подальше от этого места.

Глава 10. Передышка

Легче зажечь одну маленькую свечу, чем клясть темноту.

– Конфуций (о добрых делах)

Прошло два дня с тех пор, как я выбрался их того злосчастного сарая с доберманом на привязи. Теперь, опасаясь возможной погони, мне приходилось делать довольно большой крюк. И если я раньше шел из Гизмо по прямой, то возвращаться в него приходилось по более длинной дороге, огибая Модок и забирая ближе к Городу. После неудачи с Ходоком, которого я так и не смог найти у меня оставался только один вариант: вернуться обратно в Гизмо, где меня ждала Ариадна. Ходок найдет меня сам, когда захочет. Ха! Ему больше делать нечего. Видно суждено нам прожить свою жизнь в этом новом мире.

Уже наступила глубокая ночь, когда я заметил в ночи яркие огни города. Странно. Это точно не Модос и уж тем более не Город. Что-то другое. Про него я ничего не слышал. Я устремился к ярким ночным огням, надо было передохнуть и узнать, что же это за место?