Текст книги "Режим бога. Экспансия Красной Звезды (СИ)"

Автор книги: Алексей Вязовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

Патроны, водка, махорка в цене.

А на войне нелёгкий труд,

А сам стреляй, а то убьют.

К последнему припеву мой голос набирает мощи, взлетая вверх, а потом снова опускаясь почти до шепота.

Николай Анисимович, крякнув, качает головой и тянется за початой бутылкой водки

– Ох, Витька… умеешь ты ...душу разбередить.

– Николай Анисимович, а давай-ка сначала в парную – перехватывает инициативу Имант

– И то правда, идем – дружно поднимаются все из-за стола.

Я было дернулся вслед за ними, но Веверс пригвоздил меня строгим взглядом к скамье. “Подумаешь… не очень-то и хотелось…” – сделал я обиженное лицо. Нет, конечно, я не прочь услышать, как Устинов с Веверсом разводит генералов на откровенные разговоры, но видно не судьба пока. Поэтому вместо парной вышел на свежий воздух – подышать, прямо в простыни, как был. А когда, надышавшись и насмотревшись на звезды, вернулся в баню, все уже выходили из парной. Серьезные такие… прямо, как с совещания в Кремле. И снова Веверс глазами мне на Чурбанова показал – займи, мол, генерала делом.

– Юрий Михайлович, а я только хотел вас попросить веником меня отходить…! – делаю я жалостливое лицо

– Ну, пойдем – кивает Чурбанов. Я ловлю благодарный взгляд Устинова…

Похоже, мы с министром солидарны в отношении главы МЧС. Все же не тот он человек. Ох, как же непросто иметь дело с силовиками, как непросто...

Глава 3

Глава 3

– …Подъем! Сэлезнев, опять проспал трэнировку? Снова дрыхнешь без задних ног?!

Где я был накануне, во сколько вернулся домой, и сколько мне вообще удалось поспать – все это совершенно не волнует Ильяса Ретлуева. Этот кремень – человек не дает пощады ни себе, ни другим. Поставил цель – все! Расшибись теперь в лепешку, Витя, но тренерский график будь любезен выполнять.

– Хатико, а ты куда смотришь?! Почему нэ разбудил?

Мелкий мохнатый предатель, получив добро от спортивного начальства и радостно лая. заскакивает на кровать, заглядывает мне в лицо. Не откроешь глаза – залижет насмерть своим шершавым языком. Поэтому приходится встать и отправиться на пробежку. Предателя мстительно запираю в доме, чтобы под ногами не путался. Счастье еще, что погода сухая стоит, не то изверг Ретлуев и под проливным дождем бегать заставит.

Вот и бегу я теперь под конвоем вдоль береговой линии Серебряного бора – поеживаясь от утренней прохлады, сбивая коленями и локтями росу с высокой травы, склонившейся над тропинкой, и позевывая с недосыпу. Согласно новому приказу генерала меня теперь даже на пробежке сопровождают двое охранников. Кошмар… Но парни в отличие от меня совсем не выглядят недовольными. Они-то только заступили на смену и поди ночью выспались. А мы с Имантом домой добрались только часа в два.

Но вообще ритмичный размеренный бег способствует восстановлению мыслительного процесса. Это даже удобно – сначала вспомнишь подробности вчерашнего дня, потом наметишь планы на предстоящий. Пока сделаешь круг по острову и вернешься домой, глядишь – в голове уже просветление наступило и все четко распланировано на день.

…Вчера в начале одиннадцатого мы вроде бы нормально попрощались с генералами и маршалом, расселись по служебным машинам и поехали по домам. Но стоило нам выехать на шоссе, как Веверс велел водителю сначала остановиться, а потом развернуться и ехать назад. На мой удивленный взгляд Имант усмехнулся

– Это Устинов попросил нас вернуться. Когда еще выдастся возможность нормально поговорить без лишних глаз. Сам знаешь, в каком мы все сейчас цейтноте.

Вот так мы с ним снова оказались на даче у маршала. Только теперь Устинов нас ждал не в бане, а в большой застекленной беседке, расположенной в глубине парка. На столе никакого спиртного, только электрический самовар и все, что полагается к чаю. От чашки крепкого душистого чая мы с Имантом не отказались, и маршал по-простому сам взялся разливать его.

– Ну, что Виктор Станиславович, давайте теперь знакомиться по-серьезному.

– Давайте, Дмитрий Федорович. Надеюсь, вы не в обиде, что я дурака сегодня валял?

– Да, нет… даже забавно было. А вас самого эта роль юного клоуна не смущает?

– Вжился уже… – вздыхаю я – у меня же и выбора особого не было. Вы просто представьте, что сами попали в тело пятнадцатилетнего подростка. Какие есть варианты…?

Устинов задумчиво смотрит на меня, потом произносит

– Утром, после вашего ухода, мы еще долго разговаривали в кабинете Григория Васильевича. Признаюсь, Арвид Янович заставил нас с ним несколько по-иному взглянуть на вашу роль во многих последних событиях. Как-то мы с товарищами из Политбюро явно недооценивали проделанную вами работу, особенно по линии МИДа.

– А ее вообще трудно объективно оценить – усмехаюсь я – там же все происходит на уровне личных контактов. Никто же всерьез не задумывается, например, о том, что я уже знаком практически со всеми лидерами стран Семерки – только канадец Джо Кларк остался неохваченным моим вниманием. И единственный, с кем из них отношения у меня сразу не сложились – это Жискар д’Эстен. Ну, так ему и недолго осталось в президентах ходить. Я свой весомый вклад в его поражение уже внес, и еще с удовольствием посодействую, если понадобится.

– Да, уж... удар по его репутации вами нанесен ощутимый. Опасный вы человек, Виктор Станиславович…

– Со временем оказалось, что у внешности подростка есть не только минусы, но и огромные плюсы – меня многие недооценивают и сначала просто не принимают всерьез. А потом иногда бывает поздно.

– Певец, мальчишка, балагур – спрос вроде маленький, а возможности у Виктора оказались на удивление обширные – вставляет свои пять копеек Веверс – грех ими не воспользоваться.

– И эта ситуация отлично играет нам на руку – понимающе кивает министр обороны – слышал, недавно сенатор Байден пал очередной жертвой вашего обаяния?

Ага. А еще обаяния добавила гэбэшная “медовая ловушка”.

– Было такое… – не стал я отпираться – вот собирался на гастролях в Вашингтоне продолжить знакомство с ним и его сыновьями, но...

Развожу руками с кислым видом, Имант еле заметно усмехается и одобрительно кивает. Давай, мол, дожимай министра. Но Устинов, кажется, и сам теперь оценил все плюсы от моей поездки в Штаты.

– Вопрос пока еще открыт. Решение по вашим гастролям отложено на пару дней.

Вот и отлично! Похоже, Имант прав – никуда они не денутся и выпустят меня, как миленькие. Плюсы от этой поездки однозначно перевешивают все возможные риски. Просто опека нашей охраны станет еще жестче. Но я к этому готов и как-нибудь пережу.

Дальше наш разговор перетекает в плоскость, которая интересует Устинова больше остальных – разоружение, переоснащение армии современным оружием и прочее, прочее, прочее… Здесь я уже более категоричен, благо каждое мое слово можно легко проверить в айфоне, а значит и нечего тянуть с решениями, которые все равно придется принимать. Обсуждаем пересмотр военной доктрины с наступательной на оборонительную, реформу ВПК, сокращение военных расходов, закрытие заведомо бесперспективных исследований в военной сфере. Холодная война должна закончиться, или хотя бы перейти в совершенно другую, менее опасную фазу. А Генштаб должен, наконец, осознать гибельные перспективы гонки вооружений для экономики СССР.

Куда девать все старье, что успели наштамповать? Однозначно сбывать его в страны третьего мира, пусть радуются. Причем именно продать. Нет живых денег – пусть кофе, хлопком, какао-бобами расплачиваются, да хоть бананами-апельсинами. Но больше никакого долгов. Определиться с ключевыми странами, где у нас действительно есть серьезные стратегические интересы, всех остальных лишить доступа к халяве. Африку с ее диктаторами-людоедами вообще в бан – пусть живут там, как хотят. Хватит, поездили уже на нашей шее, да так, что нам самим жрать стало нечего. Оставить пару-тройку ключевых военных баз, желательно рядом с Персидским заливом и Средиземным морем.

– Жесткий ты человек, Виктор Станиславович! – усмехается Устинов, незаметно опять переходя на ты.

Это радует. Значит, я снова вызываю у него хоть какое-то доверие. А может, он просто сам всех этих арабских, да африканских нахлебников терпеть не может. Во сколько нашей стране одно только их обучение обходится! И ладно если бы только в гражданских вузах, так ведь они и в наших военных институтах и академиях учатся. Хотя я бы назвал это скорее протиранием штанов. Делает ли это все их потом лояльными нам? Нет, не делает. Может они становятся военными профессионалами? Последние две арабо-израильские войны показали, что нет, не становятся. И то, что достается даром никогда не ценится. Предадут и продадут нас при первой же возможности. Причем, им даже все равно кому. Сколько волка не корми, он все равно в лес смотрит.

– Так у меня к Африке свои счеты, Дмитрий Федорович. Отец мой там погиб, причем не понятно за что.

– Слышал, он у тебя военным летчиком был, отсюда твоя любовь к военной авиации?

– Есть такое… – улыбаюсь я – к самолетам у меня и, правда, особое отношение.

Мы молчим некоторое время, пьем чай. Надо бы сбегать в кусты отлить – пиво и чай уже в горле плещутся – но нарушать идиллию очень уж не хочется. Правда, ведь душевно сидим.

– Ладно, товарищи… Ночь уже на дворе, вас, наверное, дома заждались – вздыхает Устинов – я-то по-стариковски один живу, а у вас семьи. Это меня бессонница часто мучить стала.

– Дмитрий Федорович – решаюсь я – а давайте, если вам не с кем будет поговорить, вы просто позвоните мне? Имант Янович у нас занят с утра до ночи, а я по вечерам более или менее свободен. Понятно, что теперь у вас появились темы, которые массу вопросов вызывают. ВЧ линию мне провели, можно говорить свободно. Разумеется, опуская некоторые мои личные подробности – не хочу, чтобы близкие узнали.

– Да, ну… неудобно как-то, Виктор…!

– Удобно. Айфон у нас всего один – к нему очередь. А на многие вопросы я и сам могу вам ответить. И как первый носитель гостайны, прекрасно понимаю, какая это мука, когда не поделиться ею, не обсудить не с кем. А еще если хотите, я вам фильмы про Афганскую и Чеченскую войну привезу посмотреть. В них, конечно, действительность приукрашена и частично переврана, но в целом они представление о тех двух войнах дают.

– Ну, если только фильмы…

******

После пробежки меня ждет душ и вкусный завтрак. Когда я спускаюсь вниз, свеженький и бодренький, как огурчик, смущенный Ильяс уже сидит за столом. Ретлуев, правда, пытался отнекиваться, но Екатерина Васильевна – дама упорная. Она даже Хатико спуску не дает. Единственный, кого она по-настоящему побаивается – это Имант. Не знаю уж, чем он ее так запугал. А вскоре к нам и подъехавший Леха присоединяется. Морда у друга такая довольная, что сразу видно – человек с толком ночь провел. Мне прям аж, завидно стало. И мой товарищ никогда не откажется пожрать, наша строгая домработница его за это просто обожает.

– Лешенька, добавочки?

– Не откажусь Екатерина Васильевна! Я у вас на кухне прямо душой отдыхаю.

Я фыркаю про себя – душой он, видите ли, отдыхает! Подлиза... Утроба ненасытная! Я бы может тоже лишний пяток сырников сейчас заточил, но ведь Ильяс рядом бдит, как коршун. А у меня через неделю контрольное взвешивание. Тренер задался целью снова вернуть меня в категорию среднего веса до 72 кг.

…Когда приезжаем в Динамо, сборная в полном составе уже тренируется в зале. Киселев заметив меня в дверях, укоризненно качает головой и демонстративно стучит пальцем по циферблату часов, намекая на мое десятиминутное опоздание. Казарма какая-то, вот ей богу! И дедовщина. Но спорить со спортивным начальством себе дороже, поэтому сразу же бегу переодеваться. Это Киселев еще не знает, какую мы с Лехой диверсию задумали. Пока Ретлуев помогает мне перебинтовать руки и зашнуровать перчатки, Мамонт торжественно заносит в зал коробку с видаком.

– Алексей Иванович, принимайте свой новый спортивный инвентарь!

– Это что…? – Киселев с подозрением посматривает на большую коробку.

– А это то, без чего подготовка современного боксера невозможна.

– Ну, тогда неси в кабинет, сейчас глянем, что это.

Поскольку коробка у нас сверху упакована в серую оберточную бумагу, сразу невозможно догадаться, что в ней находится. Заинтригованные парни бросают тренировку и идут за нами

– А вас, лентяи, кто отпускал? – хмурится Киселев

– Ну, Алексей Иванович… дайте нам хоть одним глазком посмотреть, что за зверь такой! – жалобно канючат ребята

– Да, пусть посмотрят – прошу я за парней – им всем потом с этим работать. Через месяц забудете, как раньше без этого жили!

Киселев фыркает, но больше никого не прогоняет. И мы всей толпой заваливаем в его рабочий кабинет.

– Показывай, Коростылев, чего притащил…

Мамонт начинает распаковывать наш подарок, как фокусник извлекая его из оберточной бумаги, а потом и из красочной коробки

– Это же видеомагнитофон! – ахает кто-то из боксеров

– Ага… – довольно подтверждает Леха

– Алексей Иванович, у вас же Грюндиг? – вынимаю я провода из коробки и киваю на большой импортный телевизор, стоящий на тумбе в углу кабинета.

Спортивное начальство недовольно хмурится

– Виктор, ну зачем это баловство, а…?

– Затем! – мы в две руки с Лехой начали подключать аппаратуру – Двадцатый век на дворе, а вы все по старинке свои бои и тренировки обсуждаете на тренировочных советах. Совещания устраиваете, вместо того, чтобы просто посмотреть запись еще раз по видику. Мы вон у себя в студии, когда «разбор полетов» устраиваем после концерта, первым делом его включаем. И все сразу видно на экране – кто лажал, а кто на все 100% выложился. Великая вещь – не отвертишься! Хочешь на паузу поставишь, хочешь – чуть назад отмотаешь, чтобы еще раз спорный момент пересмотреть. Лех, скажи?

– Подтверждаю! Очень удобная штука. Помните, как на Витьку бундесы в Кельне наехали за его участие в демонстрации? Если бы я на камеру все это безобразие не снимал, хрен бы мы потом доказали, что там вины Селезнева не было. А так кассету с записью в ЦК предъявили, и все! Никаких претензий к Витьке.

Киселев задумчиво кивает. Видно вспоминает наши приключения в Кельне. Да... камера нам тогда здорово помогла. Иначе Суслов сожрал бы меня с потрохами.

– Тогда еще и камера нужна! А где ее взять? – вступает в спор Ретлуев

– А у нас что, Спорткомитет нищий? – язвлю я – Или только нам золото на Олимпиаде нужно? Если нищий, то я вам свою камеру из дома притащу.

– Ты язык-то прикуси! Нэ тебе, парень, спортивное руководство обсуждать. Ишь ты, раздухарился! – резко осаживает меня Ретлуев

Сборники, затаившись у дверей, с волнением наблюдают за происходящим, и в дебаты не вступают. Видак у всех вызывает неподдельный интерес, и пользу от него ребята хорошо понимают. Может, у кого-то он и дома уже есть. За границей-то часто бывают, можно чеки накопить. Это валютой спортсменов не балуют, а чеками Внешпосылторга пожалуйста!

– ...И рефери бой может снова посмотреть, если вдруг спорный момент возник – неуверенно подает от двери голос Сашка Ягубкин

– А я про что!

Наконец, видак надежно присоединен проводами к Грюндигу, и я с видом факира вставляю в него кассету с «Рокки». Проматываю вперед, останавливаюсь на кадрах тренировки.

– Фильм про боксера, но, к сожалению, не дублированный. Могу перевести.

В том месте, где Слай забегает по лестнице на холм и вскидывает руки я вижу как боксеры подаются к телевизору. И правда, пронзительный момент. На входе в кабинет образуется давка, тренер хмурится.

– За подарок спасибо огромное, но мы здесь и без тебя справимся – уверенно забирает у меня пульт Киселев. Кивает парням на стулья – рассаживайтесь поближе. А Селезнев с Коростылевым отправляются в зал, тренироваться! Они наверняка этот фильм сто раз уже смотрели.

Усмехаюсь про себя… Не удивлюсь, если и у тебя, Алексей Иванович, такая кассета дома есть. Уж больно уверенно ты с пультом обращаешься. Но вслух, конечно, ничего не сказал. С начальством не спорят. С понурым видом побрел к двери. Но когда начальство осталось за спиной, не удержался и радостно подмигнул парням. Те исподтишка показывают мне большой палец, а проходя мимо, с одобрением толкают локтями в бок. Ну, хоть кто-то рад. Хотя и Киселев конечно доволен, только вида не подает. Как и Ретлуев.

Короче, диверсия удалась на славу, тренировка сборной сорвана. Но добрые дела у нас наказуемы. Так что в ответ я получаю от Ильяса два часа усиленного ФИЗО, после которой уползаю в раздевалку, высунув язык на плечо. Дышу как загнанная лошадь, футболку и треники хоть выжимай. Такими темпами я уже на следующем взвешивании нужный результат покажу – вчера баня, сегодня соковыжимательная тренировка. Не сдохнуть бы еще от таких нагрузок…

*****

Приехал на работу, думал, хоть часочек поваляюсь на диване, так сказать, «поработаю с документами». Хрена лысого...!

– Вить, Катя Семенова наверху тебя ждет – выглядывает из репетиционной Альдона

– А она что, уже здесь?

– С девяти часов в приемной у Полины Матвеевны сидит, третью чашку чая пьет! Скоро лопнет.

Альдона не может не съязвить. Сегодня она одета строго – в белый брючный костюм. И вид такой неприступный! Не подкатишь...

– Во, дает! – я тяжело вздыхаю – Вообще у меня же по утрам тренировки.

– Устал? – на лица подруги появляется гримаска мимолетной жалости

– Не то слово… Аль, мне срочно нужен массажист, иначе я умру, не дожив до Олимпиады.

– Так с отцом поговори. Он все равно кого попало не разрешит взять.

– Поговорю… – неуверенно обещаю я – но ему сейчас не до меня.

– Ему всегда некогда! – раздраженно машет рукой младшая Веверс, – я его уже неделю не видела и не слышала. Только по мокрым полотенцам на сушке и узнаю, что он домой заезжал. Вить, ты просто ему скажи про массажиста, а он уж сам решит.

Она выдерживает паузу и словно невзначай спрашивает:

– А Катя-то чего от тебя хочет?

– Догадайся с одного раза…

– Сочувствую… – ехидно усмехается Альдона – это первая ласточка. Хотя нет! Вторая уже, первой Алена подсуетилась.

– Не сыпь мне соль на рану, а…? Лучше Клаймича попроси ко мне зайти – мысленно я матерюсь. Все это мне еще разгребать и разгребать.

– Сейчас позову. Они в аппаратной с ребятами.

...Катя уже действительно ждет меня в приемной и при моем появлении вскакивает, чуть не опрокинув на себя чашку с чаем. Радостно улыбается.

– Привет, Вить!!!

Семенова одета очень простенько – платье в голубенький цветочек, синий поясок на талии. Зато надушилась-то…! Я даже духи эти узнал – польские “Быть может”. Недорогие, но наши женщины их очень любят.

– Привет, красавица! Как твои дела, рассказывай, как поживаешь.

Мы проходим в кабинет, садимся в кресла. Я с тоской поглядываю на любимый диван, который меня так и манит, но приходится изображать из себя гостеприимного хозяина.

– Хорошо поживаю – докладывает мне Катя – Несколько раз приглашали в сборные концерты, есть пара предложений стать солисткой в ВИА. В ресторан хороший звали выступать. Но… не знаю, нужно ли мне это? – девушка смущенно поправляет пышные волосы.

– А как ты сама видишь свое будущее?

– Как? Ну, …гастроли, концерты, поклонники, наверное… – Катя смущенно замолкает.

Я тяжело вздыхаю. Такие типичные девичьи мечты. Ничем не подкрепленные воздушные замки, которые рассыпаются при первом же порыве ветра. Вот этим мечтательницы и отличаются от таких особ, как Пугачева. Те свое будущее тщательно продумывают и на самотек ничего не пускают. А понадобится – прут, как танк напролом. Ну, вот что прикажете мне с этой хорошей девочкой делать?

– Катюш, ресторан тебе точно не нужен. Прости, но это дно. Ты будешь всегда зависеть от тех, кто заказал тебе песню. И тебя постоянно будут приглашать за стол, предлагая выпить. Иногда из самых лучших побуждений, чтобы ты просто разделила с ними праздник. А назавтра придут другие люди, и тебя снова позовут к столу. И снова… А отказать ты им не можешь, потому что от твоей благожелательности зависит заработок – твой, и твоей группы. И так будет изо дня в день, изо дня в день. Как думаешь, чем это закончится?

– Пьянством…? – грустно спрашивает девушка

– Это в лучшем случае.

– Да, что же может быть еще хуже?!

Вот же наивная простота… прямо, как наша Лада.

– Приставания подвыпивших мужчин, Катюш. Ты присядешь за столик из вежливости, а они решат, что ты готова к продолжению знакомства. Понимаешь? Ты вроде и повода не давала, но в случае отказа узнаешь о себе много нового.

Катя вспыхивает, как маков цвет. От продолжения неприятной темы ее спасает появление Григория Давыдовича.

– Привет, спортсменам! – Клаймич жмет мне руку и плюхается в свободное кресло – О чем разговариваете с такими серьезными лицами?

– О том, что у ресторанных артистов нелегкий хлеб.

– А у эстрадных он легче? – усмехается Клаймич – Это ты у нас, Витя, вундеркинд. Первое выступление – и сразу же во Дворце Съездов. А подавляющее большинство эстрадных певцов сначала несколько лет по сельским клубам со сборными концертными программами мотаются. Хорошо, если их заметят и предложат с приличным оркестром выступать – какая-никакая, но ступень в эстрадной карьере. А то ведь можно и до старости чужие песни под аккордеон исполнять.

Девушка мнется, потом бросается как в прорубь с головой:

– Ну, вы же не предложите мне место Веры?

– Не предложим Катюш. Скорее всего, после окончания в группе траура, будет объявлен всесоюзный конкурс на место солистки “Red Stars”. И конкурс этот будет телевизионным. То есть финальная его часть будут показывать по телеку на всю страну.

– И любая девушка сможет в нем поучаствовать? – загораются глаза у Семеновой

– В принципе да. Но отборочный тур пройдут от силы человек пятнадцать – двадцать. Вот среди них профессиональное жюри и будет потом выбирать. Хочешь поучаствовать?

– Хочу… но меня вряд ли выберут – Катя печально вздыхает и отводит глаза в сторону – Ваши девчонки вон, какие красавицы, как с обложки заграничного журнала. Куда мне до них…

– Катюшка...! – по-доброму улыбается ей Клаймич – Дело же не в красоте. Красавиц у нас полстраны. И поют многие хорошо. Но “Red Stars” – это экспортный, так сказать вариант. И наши девочки знают по несколько иностранных языков. Альдона – английский, итальянский и корейский. Ладочка – английский итальянский и французский. Витя у нас вообще полиглот. Они не заучивают текст, как попугайчики, они действительно хорошо понимают, о чем поют. И светскую беседу на иностранном языке поддержать могут. Им же приходится общаться с президентами, с послами зарубежными, с крупными бизнесменами. Так что солисты нашей группы в первую очередь представляют свою страну.

– Значит, мне и надеяться не на что… – опускает она голову – языков я не знаю.

– Кать, ты просто неправильно оцениваешь ситуацию и открывающиеся перспективы – снова вступаю я в разговор – Конкурс это что? В первую очередь возможность показать себя. Тебя увидит вся страна, с вами там будут работать профессиональные преподаватели по вокалу – это же такой шанс громко заявить о себе! Разве можно его упустить?! Конечно, ты должна участвовать. И обязательно должна дойти до финала, чтобы на тебя обратили внимание. А мы тебе постараемся помочь по мере сил – уж песню-то я для тебя точно напишу.

– Правда, напишешь?! – расцветает Катя

В глазах столько радости, словно ребенку игрушку пообещали купить. Как же мне ей культурно объяснить, что я костьми лягу, но никаких солисток навязать себе не дам. Конечно, все в жизни бывает, и зарекаться нельзя, но…

– Катюш… на этом конкурсе все девушки будут отчаянно биться именно за то, чтобы занять место Веры. И они обязательно будут копировать ее голос, копировать ее внешность, повторять манеру исполнения, наивно думая, что все это поможет им выиграть состязание. А ты должна на этом общем фоне проявить свою яркую индивидуальность. Чтобы все сразу поняли – ты уже готовая эстрадная певица и никакие “Red Stars” тебе вообще не нужны. Вот в чем твой шанс, понимаешь? Пусть ты даже займешь третье или пятое место, но тебя зрители точно запомнят, а для многих других финалисток этим конкурсом все и закончится.

– У тебя редкий дар, Катенька – вздыхает Клаймич – твой слух устроен так, что ты очень хорошо слышишь и чувствуешь чужую манеру исполнения. При этом хороший голос позволяет тебе без труда скопировать и передать ее. Но ты же не хочешь всю оставшуюся жизнь быть чьим-то двойником? Таким даром нужно пользоваться с осторожностью, чтобы чужая маска не прилипла к тебе намертво.

Приглашаем Катю в репетиционную. Но по дороге меня опять перехватывают:

– Товарищ Веверс на линии – с придыханием произносит Полина Марковна. Очень она уважает генерала. Ну и побаивается, конечно.

*****

Имант, как всегда, немногословен.

– Виктор, срочно бери машину и езжай по адресу: Симоновский вал, дом 16. Там тебя ждет Латышев Игорь Александрович, это вице-председатель Общества «СССР – Япония». Напишешь заявление на вступление в члены Общества и сразу получишь удостоверение.

– А что за срочность-то такая?

– Потом расскажу. Выполняй!

В трубке раздаются короткие гудки. Вот так всегда... Ничего толком не объяснит, и все у него срочно. Только бы команды как унтер-офицеру раздавать... Но деваться некуда, надо ехать.

Извиняюсь перед Катей, заверяю ее, что с новой песней все остается в силе. А если успею, то даже и к следующему выпуску “Вокруг смеха” что-нибудь подкину. Тот же “Настоящий полковник” уже засвечен перед начальством – значит, песню можно выпускать в эфир.

...По названному Веверсом адресу располагается Союз советских обществ дружбы и культурных связей с зарубежными странами, а если сокращенно, то ССОД. Насколько я помню, он занимается тем, что принимает в СССР иностранных представителей разных общественных, культурных и научных организаций, устраивает деловые поездки за границу советских общественных деятелей и участвует в разных культурных обменах. А еще ССОД поддерживает изучение в СССР иностранных языков.

И меня там уже действительно ждут.

– Игорь Александрович – представляется мне темноволосый крепкий мужчина лет сорока, сорока пяти – а тебе, Виктор, и представляться не нужно. Тебя и так весь Союз и вся Япония знают!

– Ну, прям уж и вся… – скромничаю я

– Вся, вся… не прибедняйся – улыбается он – Второй месяц в Японии только и разговоров, что о “Red Stars” и о твоей борьбе за ядерное разоружение. Ты очень там популярен. Сейчас на японском ТВ анонсируют выход документального фильма о тебе. Ты в курсе?

– В курсе – вздыхаю я – это канал NHK Educational. Они здесь в Москве большое интервью снимали, и даже за мной во Францию летали, когда мы тело Веры забирали.

– Прими мои соболезнования… – становится серьезным Игорь Александрович

– Спасибо. А не знаете, с чего вдруг такая спешка с моим вступлением в ваше Общество?

– Так ведь мы в Японию летим. Разве тебе еще не сказали?

Я ошалело качаю головой. Нет, ну охренеть просто..! “В Японию летим”. А предупредить? А подготовка к гастролям в США?!

– У них 15 августа каждый год проходит Церемония памяти жертв ядерного взрыва. Нам прислали приглашение. Тебе – персональное от императорского дома. В ЦК не хотели тебя отпускать, но Романову лично премьер-министр Японии позвонил.

Ох, ты ж…! Но тогда понятно, чего такая суета началась. Генеральный ТАКИМ японцам отказать, конечно, не может. Так что и загранпаспорт он мне вернет, никуда не денется. Я ехидно хихикаю, но про себя. Вслух же спрашиваю:

– А где сама церемония будет проходить?

– В Токио. На арене Будокан.

– Знакомое место, мы там выступали – улыбаюсь я – Значит, пора снова японские поклоны вспоминать.

Игорь Александрович понятливо усмехается. Видно, тоже от души японцам накланялся.

– А вы журналист?

– Пять лет оттрубил собкором “Правды” в Токио. Сейчас зав. отделом Японии в Институте востоковедения АН СССР.

– Солидно… – я уважительно качаю головой – А кто еще с нами полетит?

– Александров. Владимир Валентинович. Он физик, занимается математическим анализом последствий ядерной войны.

– Понятно…

Похоже, что наши ученые с подачи Веверса занялись разработкой концепции ядерной зимы, которую я озвучил на пресс-конференции в Токио. Молодцы какие…

Ну, а мы занялись оформлением документов, которые уже были заранее подготовлены. От меня понадобились только заявление и анкета. Судя по всему, дел у Латышева было перед поездкой невпроворот. Так что задерживать меня он долго не стал: выдал удостоверение, пожал руку, и мы расстались, довольные друг другом.

Уже в машине я начинаю прикидывать в уме все неотложные дела в Японии. Набралось дня на три – и это как минимум. А больше я и сам себе позволить не могу – работы в студии полно. Сердце мое, конечно, рвется в Киото, к Мизуки, но об этом даже и мечтать нечего. Никто меня туда не пустит. Обидно приехать в Японию и не увидеть ее…

В студии первым делом перезваниваю из кабинета Веверсу.

– А сразу нельзя было сказать? – без предисловий наезжаю я на генерала. Главное же первым наехать, чтобы потом можно было поторговаться.

– У меня были люди. Я и сейчас говорить не могу, в Кремль уезжаю.

– Вячеслава вернешь? – нахально делаю вид, что последних слов не слышал.

– А стоит?

– Еще как стоит! Знаешь поговорку? За одного битого, двух небитых дают. На его месте тогда любой бы облажался. Зато он всю японскую специфику теперь знает, а новые ребята будут тыкаться, как слепые котята. Ну, постращал парня, и хватит.

– Это я без тебя решу, когда хватит – недовольно обрывает меня генерал – два дня в Токио тебе на все дела хватит?

– Три. Я сам в Москву рвусь, но у меня там художник клип рисует, нужно проконтролировать. И обязательно надо встретиться с главой SONY Моритой. А еще Ояма…

– Ладно, три. И ни днем больше.

– А где мой паспорт?

Но в трубке уже снова частые гудки. Я фыркаю. Что за манера у человека трубку бросать? Хотя в целом торг прошел успешно: Славку мне вернут, три дня в Токио мои. Конечно, еще какое-нибудь интервью наверняка придется давать, но это уже мелочи.

Следующий час посвящаю тому, что составляю для себя подробный список дел в Японии, стараясь ничего не забыть. Мысли мои то и дело возвращаются к гейше. Но возможности встретиться с ней я не вижу, у меня ведь даже телефона ее нет. Послать телеграмму? А куда? Я и адреса ее не знаю.

От грустных размышлений меня отвлекает Роза Афанасьевна

– Виктор, пойдем знакомиться с новым преподавателем по вокалу.

...В репетиционной собрался весь коллектив, рижане тоже уже здесь. Это хорошо.

– Прошу любить и жаловать. Михаил Юрьевич – представляет нам Роза Афанасьевна полноватого, улыбчивого мужчину лет сорока – опыт преподавательской работы у него большой, студенты Михаила Юрьевича просто обожают.