Текст книги "Режим бога. Экспансия Красной Звезды (СИ)"

Автор книги: Алексей Вязовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

– Правда?! Я думал, ты делаешь ставку на Мартина?

– Нет. Это всего лишь пробный шар, и красивым клипом этот бойз бенд закончится. Просто хочу посмотреть, как отреагирует на него публика и критики. Сейчас ведь подобных групп в Америке нет.

Григорий Давыдович пытается мне возразить, но я протестующе машу рукой

– Всякие Би Джис и семейка Джексонов не в счет, это совсем другое! Я говорю о бойз бендах, состоящих из белых, очень молодых парней, которые не играют на сцене на гитарах, а только поют и танцуют. Приведите мне хоть один пример? – Клаймич задумался, но на ум ему явно ничего не пришло – Вот видите... Нет сейчас таких групп. А спрос на них есть. Недавние события в Чикаго наглядно показало, как сильно американцев раздражает засилье негров на эстраде. Школьникам и студентам нужны совершенно новые кумиры, и они должны быть похожи на них самих.

– Значит, состав солистов “Red Stars” остается прежним?

– Да, я и две звездочки. А вот сольный репертуар девушек будет обязательно расширяться.

*****

Утром включаю Маяк, пока уминаю завтрак – слушаю новости. Подача материала стала намного интереснее. Два ведущих – мужчина и женщина, живо переговариваются в прямом эфире, принимают звонки слушателей. В перерывах ставят песни советских исполнителей. Красных Звезд – так и вовсе три раза. "Мы желаем счастья вам", "Теплоход", «Две звезды». Еще одну “мою” песню – Маленькую страну – ставят в исполнении Сенчиной. Нет, что-то меняется в хозяйстве Лапина, надо будет перед отъездом в Штаты к нему заглянуть и узнать, как продвигается подготовка “Голоса”. Может еще что придумаю для оживляжа.

В блоке новостей, с удивлением узнаю, что Монголия подала заявку на вступление в СССР. Точнее в Ленинский союз. Так решено назвать новое государство, которое постепенно избавляется от республиканского деления. Страна поделена на десять общесоюзных округов – планируется вступление Монголии в сибирский, либо в дальневосточный. Решения пока не принято – сначала должен проголосовать Верховный совет.

С большим интересом слушаю врезку речи Романова о необходимости расширения Ленинского союза – кандидатами на вступление признаны Вьетнам, Болгария, Куба и почему-то ГДР. К бабке не ходи присоединение Монголии вызовет сильное раздражение Китая – у нас с ним в прошлом году чуть до войны не дошло. ГДР – это кость в горле ФРГ и всей Западной Европы. Но судя по речи Романова – страна-кандидат прежде чем вступить в наш Союз, должна унифицировать налоговое, бюджетное законодательство, перейти на расчеты в рублях внутри своей экономики. Очень правильное решение. Ничто не привязывает так сильно, как валютный и таможенный союз. А этот недосоюз под названием СЭВ – пора на помойку истории.

– Леха, ты откуда?? – я удивленно смотрю на зашедшего в кухню Мамонта

Тот сразу лезет в тостер, обжигаясь, выхватывает жареный хлеб.

– Руки помой! – я наливаю другу чай, выключаю радио

– Угум – Леха падает на стул, тянется за ножом, чтобы намазать на тост джем. Парень похудел, щеки запали, да и подстрижен он как-то по-военному, очень коротко.

– Ты же должен был быть на курсах 9-ки? – я кладу посуду в мойку, включаю воду

– В увольнительной. Ну Витька, я тебе скажу – там такая соковыжималка первую неделю, в армии так не напрягались на КМБ. Штурмовая полоса, кроссы в полной выкладке, тир или стрельбище каждый день.

– Все для фронта, все для победы – пожал плечами я – а ты что хотел?

– Выспаться.

– Так домой бы ехал, отоспался – я сочувственно хлопнул Мамонта по плечу

– У тебя же сегодня МГУ? Как я могу пропустить знакомство с первокурсницами – заржал Леха

– Вот жук! Ты же со Светкой встречаешься? Или со Львовой опять мутишь?

Я уже совсем запутался в похождениях Мамонта. Похоже, что и он.

– Достали обе – тяжело вздохнул друг – Светка заводная, страстная. Но ревнивая жуть. Никак не может мне простить Львову.

– А Татьяна что?

– Эта нежная, семейная, с ней хорошо. Но…

– Давай, выкладывай, Дон Жуан

– Разведенка же… с прицепом. Двое ее пацанов, реактивные что МИГ25, на котором ты в Японию летал.

– Ну и плевать, тебе-то какое дело? Откуда ты вообще набрался этих терминов?

– Парни на курсах так шутят. Есть у нас там один... Тоже с разведенкой встречается.

– И чем тебе пацаны мешают? – я вытер полотенцем посуду, поставил ее в сушку. Можно было все оставить на домработницу, но превращаться в вальяжного барина а-ля Никита Михалков – не хотелось. Бронза позеленеет.

– Да, надоело! Всюду лезут. Отец там испарился, в воспитании участия не принимает. А мне тоже не с руки чужих детей нянчить… Даже по заднице не дашь – Татьяна сразу на защиту бросается.

– Ладно, Дон Жуан, поехали в МГУ, подберем тебе студенток.

Домчались до Воробьевых гор быстро. Суббота – Москва пустая, лишь поливальные машины увлажняли асфальт, которому скоро предстояло раскалиться от августовского солнца.

Университетское начальство собрало первокурсников в одной из аудиторий, меня же перехватил еще на подступах декан юридического факультета, сходу вручив студенческий билет и зачетку. Полноватый, в очках, с залысинами – он носил незамысловатую фамилию Иванов, и представился мне Георгием Васильевичем. Я его совсем не знал, поскольку в прошлой жизни поступал позже, и у нас уже был другой декан – Козлов Юрий Маркович.

– Виктор, мы знаем вашу ситуацию, рады, что вы выбрали наш факультет… – Иванов долго и витиевато порассуждав о “ситуации”, просит меня пройти в аудиторию “верхом”, дабы “не возбуждать” однокурсников. Приходится отправиться на галерку через неприметную дверь. Вот такие они… плоды популярности. Никакого вручения студенческого билета у кафедры ректором, никаких линеек и поездок на картошку. “Был звоночек”. И все проблемы разом решились. Но совесть меня не мучила – я эту картошку в прошлой жизни честно отработал.

Трое охранников плюс Мамонт произвели на Иванова неизгладимое впечатление, он явно не знал, как вести себя со мной. Таких студентов у него еще не было. На нас тут же начали оборачиваться, толкать друг друга локтями, громко перешептываться. Некоторые студенты умудрялись и пальцем показывать, как в зоопарке. Да… тут не лишним будет курс советского этикета.

– А есть симпотные девчонки! – шепчет мне в ухо Леха

Я оглядываю аудиторию. Парней и девушек примерно поровну, и случайных студентов тут практически нет. Все-таки МГУ – кузница советской элиты. Все девушки ухоженные, с модными стрижками и макияжем, хорошо одеты. Есть в джинсах, но большинство в дорогих импортных шмотках, часть парней вообще в костюмах и галстуках. Видимо было негласное распоряжение на этот счет – одеться нарядно. Один я приперся во всем черном, как неформал – джинсы, футболка, темные кроссовки Адидас. В таких “любая девка даст”.

Ректор вещает что-то со сцены, декан, утомившись, прощается и отваливает. Видимо его миссия – встретить меня и ввести в курс дела – закончена.

Место декана тут же внезапно занимает… Мирослава. Вот уж кто ничего не стесняется! Девушка плюхается рядом, ожигает меня откровенным взглядом голубых глаз, призывно облизывает накрашенные губы. Ее не узнать – с момента нашей первой встречи на карнизе 31-го этажа общаги МГУ, она немного округлилась в нужных местах и перестала выглядеть тощей немочью. Даже грудь просматривается в глубоком декольте модного зеленого платья.

– Ты откуда здесь? – удивляюсь я

– Забыл? Я тут учусь – улыбается Мирослава и, достав из сумочки блокнот с ручкой, начинает что-то записывать

– Такое забудешь… – вздыхаю я – Здесь то ты зачем?

– Меня прикрепили к тебе куратором

– Дед что ли позвонил? – догадался я, вспомнив, что Мирослава у нас внучка первого заместителя главы Госплана Байбакова.

– Ну позвонил, и что? Я Иванову объяснила, что мы с тобой дружим, и я даже снималась у тебя в клипе, так что мне не трудно ввести в курс дела. Вот телефон старосты твоей группы. Мирзалидзе – девушка протянула мне бумажку

– Разве собрание группы уже было?

– Не было, но старосту заранее утверждают в деканате, еще до собрания.

– А я думал, студенты выбирают…

– Вить, ну ты как ребенок – Мамонт забирает у меня листок, кивает девушке – Привет, Славик!

– Добрый день, Алексей – холодно отозвалась та. Напоминание о кличке, ей явно не понравилось.

– А ты… – я покрутил рукой, пытаясь корректно сформулировать свою мысль

– Да, меня подлечили, теперь все нормально. Я тебе соберу учебники для первого курса, заедешь их забрать? Я на Остоженке живу.

Ага… сейчас! Спешу и падаю. Эта встреча неизвестно чем кончится. Заберется опять на карниз – лови ее потом.

– Леха заберет – я отворачиваюсь, подмигиваю студентке в соседнем ряду. Кудрявая блондинка строит мне глазки, перешептывается о чем-то с подружками.

– Селезнев! – Мирослава больно щипает меня за руку – Ты на картошку не едешь?

– Какая картошка? – бросаю я – Гастроли в Штатах…

– А как учиться собираешься? Гастрольный ты наш… На сессии спуску не дадут, никакие звонки “сверху” не помогут.

– Да уж как-нибудь справлюсь.

– Тут старый профессорский состав, многие еще со сталинских времен. Твои “буги-вуги” не оценят.

– У меня в творчестве нет “буги-вуги” – холодно отвечаю я. Собрание курса подходит к концу, все студенческие билеты вручены, все речи сказаны. Ректор уходит, первокурсники начинают оборачиваться ко мне. Самые бойкие уже поднимаются на галерку.

– Уходим – коротко произносит Вячеслав, охранники встают в проходе. Мы быстро покидаем аудиторию, идем переходами по пустому зданию. Мирослава приводит нас в деканат, там я знакомлюсь с куратором курса – пожилой женщиной по имени Ольга Александровна. Она волнуется, быстро проговаривает мне за дисциплину и “облико морале”. Она знает о моей поездке в США, и ее явно просили еще раз меня проинструктировать. Думал, что заставят пройти выездную комиссию ВУЗа, но нет, бог миловал.

На выходе Мирослава делает последнюю попытку навязать мне свою компанию

– Витя, у нас тут вечером вечеринка планируется…

– Нет, прости, не могу – отбоярился я от такого счастья – Спасибо, что ввела меня в курс дела, но мы завтра улетаем. Надо еще собрать вещи. К тому же у меня жесткий спортивный режим.

– Я все понимаю, но спиртного не будет, просто поболтаем, потанцуем... Мне из-за границы ваши записи привезли!

– А как насчет женских драк? – невинно интересуюсь я. Помню, чем закончились съемки клипа на ВДНХ!

– Я извинилась, и мы с Аленой теперь дружим! – обиженно произносит Мирослава – кстати… Алена тоже будет на этой вечеринке.

Мощный ход. Алена это не кто-нибудь – это племянница Романова. Который нынче ко мне весьма холоден, даже общаться не зовет. Обиделся… И что делать?

– Ну же! – дожимает Мирослава – Придешь…?

PS Напоминаю, что у меня есть паблик во Вконтаке, где я публикую новости о продах, творческих планах. Подписывайтесь https://vk.com/public202322511

Глава 11

Так ничего и не решив, я отправился в студию. Долго там тоже не пробыл – надо было ехать встречать маму. Они с Галиной Леонидовной и Светланой Васильевной прилетали из Риги. Вот мы с Лехой и рванули в аэропорт. Приехали рано, сели в ресторане с видом на взлетку.

– Вить, давай возьмем пива! – Мамонт впился взглядом в меню – Есть Жигулевское. Девушка!

Друг начал махать рукой официантке, но она его игнорила.

– Лех! – я покачал головой – У меня сухой закон. Тренировки. Я же не вывезу опухшим с Ретлуевым общаться. Он же меня поставит на десятку сразу!

– Как ты сказал? Не вывезу?

Мамонт громко заржал.

К нам, наконец, подошла пожилая официантка, дежурно улыбнулась:

– Что будете заказывать?

– Вить, хотя бы стаканчик! Ноль пять – Мамонт тяжело вздохнул

– Один можно – решился я – Хотя стой, ты же за рулем!

– Да кто нас остановит с такими номерами?

За соседнем столике сидел Вячеслав с двумя телохранителями, я посмотрел на него, он только покачал головой.

– Нам два плова – начал я делать заказ – Два овощных салата. И… Буратино.

Леха погрустнел. Хотел в увольнительной оторваться, а здесь целый день обломов. А нет! Кажется судьба сжалилась над Мамонтом – в ресторан вошли две фигуристые девчонки в форме сборной СССР – спортивные костюмы с гербом, на плече сумки с надписью Динамо на русском и английском. Симпатичные такие …спортсменочки. Одна брюнетка с серыми глазами. Другая крашенная блондинка, кареглазая, с ямочками на щеках. Сели за соседний столик, кокетливо хихикнули в наш адрес. Потом удивленно переглянулись и начали жарко перешептываться. Мамонт сразу подобрался, как гончая, почуявшая дичь. Вот же… Казанова, мало ему Светки с Татьяной!

– Давай их закадрим, а? – жалобно забубнил он мне на ухо

– Мне Альдона яйца оторвет – вздохнул я и опасливо покосился на Славку – нет, сначала все же Веверс башку открутит.

Но потом все-таки решил помочь расстроенному другу, не бросать же его одного в такой ситуации. Начал в полный голос рассказывать очередной анекдот:

– Лех, а ты знаешь, почему студентов посылают на картошку, а не на лесоповал?

– Почему? – подыграл мне Леха, изображая радостное удивление

– Классику читать надо! Еще Достоевский рассказал, что бывает, если доверить студенту топор.

Рассмеялся не только Мамонт, но даже наши охранники за соседним столиком. И девчонки, навострившие ушки, тоже не удержались от смеха.

– Ты же Виктор Селезнев, правда? – блондинка не стала ждать у моря погоды, и решительно начала разговор первой.

– Нет, я просто очень похож на него.

– Да, ладно свистеть!

– Точно тебе говорю. Меня даже позвали на конкурс двойников – буду его пародировать на сцене.

– И где такой конкурс проводится? – полюбопытствовала брюнетка

– Девчонки, что вы как неродные, пересаживайтесь к нам! – Лехе надоело разводить политесы и он решительно ринулся в атаку. Подвинул к нашему столу свободные стулья, сделал приглашающий жест. Девушки жеманничать не стали и присоединились к нам.

– Вы откуда? Спортсменки?

Блондинка оказалась Лидой, а брюнетка – Машей. Тренировались они в сборной СССР по гандболу и прилетели со сборов из Сочи. Я присмотрелся к Лиде. Да, загоревшая, в глазах бесенята, оторвать взгляд от меня не может.

– Нет, ты точно, Селезнев – обвиняюще заявила она – Машка, представляешь, мы с Красной Звездой встретились!

– Как ты сказала? – удивился я

– Тебя так называют девчонки. У нас в спортивном лагере весь номер твоими плакатами был увешан.

Маша не растерялась, полезла в сумку, доставать блокнот с ручкой. Пришлось оставить ей автограф. У Лиды оказался с собой фотоаппарат, Вячеслав тяжело вздохнув, согласился нас сфотографировать. Вдвоем, потом вчетвером и даже в обнимку…

– Куда прислать снимки? – блондинка-гандболистка оказалась девушкой решительной и закинула пробный мяч – Телефон свой оставишь?

Я окинул ее оценивающим взглядом: грудь – трешка, аппетитно обтянута спортивной футболкой. Попка орех, оно и ясно – столько тренироваться. Ноги длинные, но их форму в трениках не видно, хотя думаю, и там все впорядке.

– Ну пожа-алуйста! – девушка сделала губы бантиком, отчего подруга рядом прыснула

Я записал рядом с автографом телефон студии.

– Маш, пойдем, попудрим носики – Лида достала косметичку, подмигнула подруге – Никуда не уходите!

Девушки убежали в сторону выхода наводить боевую раскраску, а Леха тут же придвинулся ко мне и деловым тоном поинтересовался:

– К тебе или ко мне?

– Ты совсем больной?!! – я благодарно кивнул официантке, что принесла наш заказ и с укором посмотрел на Мамонта – Мы же маму встречаем!

– Да ладно тебе… Отвезем быстро тетю Люду домой, с девчонками договоримся на вечер. У меня знакомый в Арагви есть, я договорюсь насчет столика…

– Нет, уж! Помню этот Арагви, чуть без зубов тогда не остались, а могли бы и перо в бок получить.

– Ну брось, все же хорошо закончилось!

Ага… хорошо. Но Лида мне в принципе понравилось, бойкая такая девчонка, и в постели, небось, огонь.Спортсменки – они такие.

Но ведь Алька узнает рано или поздно. И те же охранники обязательно доложат Веверсу. Знаю я его – разозлится и устроит девчонкам неприятности…

– Нет, Лех, я пас. Борьку, вон, возьми с собой.

Наш барабанщик недавно жаловался, что его бросила очередная девушка. Утешали всем коллективом.

– Боря пить совсем не умеет. Ви-ить, ну давай! Все же будет шито-крыто. Бери Лидку, я же вижу, что она тебе глянулась

– Не будет ничего шито-крыто! Я тебе сразу говорю – это тухло закончится!

Но тухло все пошло почти сразу же. Лида с Машей, возвращаясь в зал, столкнулись на входе с группой богато одетых цыган. Впереди вальяжно плыл носатый “барон” в малиновой рубашке апаш, весь увешанный золотом. Знакомый такой типаж… помнится, в Ялте недавно я с подобным сталкивался. Цыган схватил Лиду за руку, что-то сказал ей. Видимо, какую-то пошлость. Соплеменники барона громко засмеялись, а девушка, вспыхнув, резко выдернула руку и влупила барону пощечину. Но тут же сама упала на пол, получив мощную оплеуху.

– Ви-итя!! – в спину услышал я предупреждающий крик Вячеслава. Но разве меня этим остановишь?

В групповой драке самое важное – быстро сломить оборону противника, зайдя им в спину. Поэтому, не долго думая, я с резкого разбега зарядил “барону” с ноги в живот, вышвырнув его тушку в коридор и, не оглядываясь, кинулся следом. Пробил ему в голову, но попал смазано, хотя на пол все же уронил. И резко обернулся, вставая в стойку. Сзади в цыган уже врубился Леха с охранниками, послышались глухие удары, характерное хеканье и даже новомодное “Кийя!” от Мамонта. Их там что, на курсах каратэ теперь обучают? Заметив за спиной движение, я пнул еще раз пытавшегося подняться носатого. И снова обернулся.

Как раз вовремя, чтобы увидеть нож в руках одного из цыган с окровавленным лицом. Его безумные глаза наводили на мысль, что парень то ли укуренный в хлам, то ли вообще успел ширнуться.

– На пол! – заорал Вячеслав доставая из наплечной кобуры Макаров. Дерущиеся прыснули в разные стороны, но цыган с очумелыми глазами по-прежнему пер на охранника, не слыша никаких предупреждений. Раздался первый выстрел – сначала вверх, и запахло порохом. Следом грохнул второй. Завизжали женщины. Цыган уронил нож и схватился за ногу. На его белых брюках прямо над коленом расползлось яркое пятно крови.

Называется “встретили маму”! Я выругался про себя и от души отвесил поджопник барону, пытающемуся отползти за угол. Да, что ж мне так с цыганами-то не везёт, а?!! Что ни встреча с ромалами, так сразу приключения какие-то! Сначала с Борей Буряце в Салтыковке на ночнике, потом в Ялте с бароном, теперь вот и в Шереметьево напоролся на них. И скажите, что это не судьба…?

*****

Суета, которая началась после того, как Вячеслав с ребятами положили цыган лицом в пол – была для меня уже в чем-то привычной... Милиция, скорая, зачем-то вторая скорая, и приезд оперативной группы из нескольких кгбшников. Параллельно шли матерные звонки от Щелокова, и пугающие “металлические” от Веверса – вот от этих у меня между лопатками невольно пробежал холодок.

Прилетевшая из Риги, мама появилась в зале ресторана в самый разгар этой суеты. Ага… в компании своих закадычных подружек – Брежневой и Щелоковой. Все трое с “янтарным”, хорошо узнаваемым прибалтийским загаром, помолодевшие и явно похудевшие. Вернее две нимфы слегка похудели, а вот моя роднулька напротив – еще больше округлилась. И вид у всех троих такой цветущий, что хоть сейчас картину маслом с них пиши. Вот давно надо было отправить их втроем отдохнуть, глядишь и Галина Леонидовна поменьше бы чудила.

Мама, оценив всю суету, первым делом окинула меня придирчивым взором. Убедилась, что ее дитятко в разборках не пострадало, укоризненно покачала головой в мою сторону и почему-то погрозила пальцем смутившемуся Лехе. Угу… не досмотрел он за дитем малым. А ничего, что оно само здесь кому хочешь репу начистит? Брежнева, заметив эту безмолвную пантомиму, весело рассмеялась и ласково взъерошила рукой мои волосы. Ну, понятно же, что их охрана заранее предупредила, чего теперь переживать-то? Только чувствую, дома мне еще достанется и от мамы, и от ее сурового муженька…

А пока она, заметив, что у Лиды распухла губа, увела девушек в соседний зал – утешать и прикладывать лед, принесенный доброй официанткой с ресторанной кухни. Лида держалась хорошо, не жаловалась и не куксилась, даже попыталась улыбнуться мне. Правда, сразу же ойкнула и схватилась за разбитую губу.

Ну, а Брежнева прямиком направилась к цыганам, закованным в наручники и видимо, устроила знатную выволочку их барону. Не знаю, что уж она ему говорила, но вид он при этом имел жалкий – куда только делась вся его бравада и вальяжность. Врачи тем временем, закончили перевязку раненого цыгана и уложили его на носилки. Он больше никуда не рвался, не рыпался и вообще впал в какой-то транс, не реагируя на вопросы медиков. Галина Леонидовна, презрительно взглянув на нарика, начальственным голосом велела унести его. Министерша, одним словом – кто бы здесь посмел ее ослушаться. Остальных цыган тоже толпой погнали на выход.

Меня же в оборот взяла Светлана Владимировна. Сначала сочувственно кивая, подробно расспросила – а точнее сказать – ласково допросила, потом сходила куда-то позвонить. Видимо, доложила обстановку Николаю Анисимовичу и успокоила его бедные нервы. А вернувшись, вынесла свой вердикт.

– Ничего, перемелется – мука будет. Но ты слишком горячий, Витюша. Надо было просто сказать своей охране, и они бы сразу их положили – безо всяких драк.

– Хорошо, в следующий раз буду знать – я аккуратно промокнул салфеткой содранный кулак, который мне удалось скрыть от мамы – Только вот сильно сомневаюсь, что тот обдолбанный цыган добровольно лег бы на пол.

– А это уже не твоя печаль – построжал голос Щелоковой – в охране служат специально обученные люди, вот им и принимать решение. А твое дело – не лезть в заварушки и не создавать такие ситуации. Николай Анисимович велел тебе передать, что ты не имеешь никакого права так рисковать собой.

Тут мне оставалось только заткнуться и покаянно опустить голову. Намек, прилетевший от министра МВД был более чем прозрачен.

Светлана Владимировна оглянулась по сторонам, и удостоверившись, что нас никто не слышит, понизила голос

– Витюш, у меня к тебе будет большая просьба – и, выделив голосом, добавила – личная.

Я вопросительно уставился на нее. Это что же я могу такого сделать, чего не в состоянии жена всесильного министра МВД? А узнав ответ, удивился до полного изумления.

– Ваши гастроли закончатся ведь в Вашингтоне? – я кивнул, все еще не понимая, к чему она клонит – Ты не мог бы там встретиться с Ростроповичем и Вишневской? Слава сейчас главный дирижер Национального симфонического оркестра США, и они с Галей живут в американской столице.

– Но зачем?! – от души поразился я

Щелокова тяжело вздохнула и принялась меня просвещать, не забывая посматривать при этом по сторонам

– Ты же в курсе, что их в прошлом году лишили советского гражданства? – я неуверенно кивнул – И совершенно незаслуженно! Это все происки Суслова и их недругов из ЦК и Минкульта. У Галины Павловны, конечно, тяжелый характер, и дама она очень непростая, но до клеветы на СССР никогда не опускалась. И они не собирались оставаться в США, даже жилье там до сих пор не купили, так и скитаются по разным отелям. Но наши чиновники закусили тогда удила, и понеслось…

Разговор наш прерывает появление официантки, которая подошла узнать, не хотим ли мы чего-нибудь? Светлана Владимировна просит принести нам кофе.

А я растерянно замолчал, пытаясь вспомнить, что мне известно об этой паре. Выпустили их из страны кажется еще в 74-м, по просьбам многочисленных зарубежных заступников. А перед этим создали им в СССР невыносимые условия – это чистая правда. Но не на пустом месте, а за поддержку опального Солженицына. При этом американского гражданства известная пара не просила, и от советского не отказывалась, формально они работали по контракту и числились просто в зарубежной командировке. Но “имели наглость” послать куда подальше наших ушлых чиновников, потребовавших отчислений в родную казну с заработанного ими за рубежом.

И в чем-то я их понимаю – сам сейчас в точно таком же положении. Страна зарабатывает на мне огромные деньги, и при этом забирает практически все. Но нашей студии созданы хотя бы отличные – по советским меркам – условия, этого тоже нельзя отрицать. А Ростроповичей в последние годы только гнобили, да палки в колеса им вставляли. Потом до кучи обвинили музыкантов в тесных контактах с враждебными центрами, и в поддержке эмигрантских организаций, а также в торгашестве и в стяжательстве. Последнее как раз и было местью за отказ делиться заработанным, плюс жирный намек на чрезмерное увлечение Вишневской скупкой антиквариата на зарубежных аукционах.

А кто его не скупает? У той же Брежневой им вся квартира заставлена. Да и у некоторых цэковцев такие личные коллекции, что музеи от зависти заплачут. А все почему? Да потому, что в нашей стране некуда инвестировать заработанные деньги. Чистое, не ювелирное, золото и серебро гражданам СССР не продают. Банального “Сеятеля” или слиток легально не купишь, что уж говорить про экзотические акции или доходные облигации. Вот и остается вклад в Сберкассе под 3% годовых или скупка икон, да брюликов с картинами. Денежный навес огромный, рублей у населения скопилось неимоверно много, а тратить некуда.

Сейчас государство пытается их припарковать в сфере ТНП – строит автомобильные заводы, открывает фабрики по производству мебели и прочих товаров – например, дорогостоящей электроники. Даже кооперативным домам послабление недавно сделали – лишь бы люди в жилье вкладывались. А то ведь раньше до смешного доходило! Тот же Ростропович решил на Государственную Премию квартиру для своей семьи купить, чтобы властям не кланяться и не выпрашивать у них бесплатное жилье. А ему чиновники: низ-зя! На слишком большой метраж замахнулись, товарищ, норму превышаете. Он им: но у меня же жена беременная, вот-вот родит! Все равно не положено, умерьте свой аппетит. И пока влиятельные друзья не вмешались, разрешения им так и не дали.

Теперь станет немного проще. Но плановая советская экономика медленная, ригидная. Поди ка разгонись и удовлетвори спрос населения, который к тому же быстро меняется. Сегодня народу нравятся джинсы и дубленки, завтра вельветовые брюки и пуховики. И ладно мода – она в СССР не так быстро меняется, как на Западе, и современное швейное оборудование не проблема перенастроить. А вот электроника? Прогресс идет семимильными шагами, и устаревание бытовой техники тоже происходит очень быстро. Вчера пределом мечтаний у молодежи был катушечный магнитофон, сегодня им уже кассетники подавай. А на подходе переносные стереомагнитолы – те, которые на Западе бумбоксами называют. Или вот еще: только государство построит в 80-х заводы по производству хрусталя, а он вдруг бац! – и в 90-х станет никому не нужен. Очумеешь от этой гонки в сфере ТНП...

Я тяжело вздохнул, выныривая из раздумий:

– Хорошо… и что я им должен сказать? Вы же понимаете, что они никогда не унизятся до просьбы к нашим властям вернуть им советское гражданство?

– Этого и не нужно. Можно будет просто отменить указ и вернуть им родное гражданство по факту.

– Ну, так и вернули бы. В чем загвоздка?

– В том, что они могут гордо от него отказаться. А наша страна в этом случае потеряет свое лицо. Мы же должны показать миру, что в СССР ситуация с деятелями культуры начала кардинально меняться. Вон, с твоей легкой руки Саша Годунов сейчас уехал работать по контракту в США, и это только первая ласточка.

– Светлана Владимировна, с такими драконовскими отчислениями многие “ласточки” быстро превратятся в невозвращенцев. Это мне ничего не надо – я молодой и еще успею заработать себе на старость. А творческий век оперных и особенно балетных, короток. Не заработаешь сейчас, дальше будешь жить на одну пенсию. То же относится к выдающимся спортсменам. Так что все нужно делать вовремя и с умом, не жадничая. Чтобы и государство наше было довольно, и люди, выезжающие по контракту, могли прилично заработать и потом вернуться домой.

– Вить, ты со своими гастролями немного отстал от жизни. Когда в последний раз был в Кремле?

– Давно… – вздохнул я

– Вот! – торжествующе поднимает палец вверх Щелокова – А на днях, например, на Политбюро рассматривали вопрос по Белоусовой с Протопоповым, помнишь наших прославленных фигуристов?

– Конечно помню. И что с ними? – изобразил я удивление

Но внутренне усмехнулся, прекрасно зная, откуда вдруг взялась такая забота об этих спортсменах. Они же в сентябре, будучи на гастролях Ленинградского балета на льду, попросят политического убежища в Швейцарии. И я даже сам напоминал об этом Веверсу пару месяцев назад. Властям всего-то нужно было в свое время проявить должное уважение к заслуженным спортсменам – дать им хорошую квартиру в Ленинграде и открыть под них спортивную школу, где бы они могли спокойно растить будущих чемпионов для нашей страны. Разве эти люди многого хотели? Но они не обладали гибким позвоночником, чтобы пресмыкаться перед спортивными чинушами и выпросить для себя достойную работу.

– Белоусовой и Протопопову предложили на выбор трехгодичный контракт с американским балетом на льду, или уйти на тренерскую работу и возглавить свою школу фигурного катания в Ленинграде. Пока спортсмены думают и рассматривают оба варианта, но вроде бы они склоняются к тому, чтобы все же остаться работать в СССР.

– Зря надеетесь… – покачал я головой – слишком поздно, и слишком велика у них обида. Я ведь сам из Ленинграда: слышал, что в городе говорили. Они точно уедут, но теперь хотя бы позора для страны не будет. Ладно, с фигуристами все понятно. А что государство может предложить Ростроповичу и Вишневской? Галине Павловне уже хорошо за пятьдесят, если я не ошибаюсь, и ее оперная карьера вот-вот закончится.

– Но с концертами-то она может по-прежнему выступать. Да Галя и от преподавания в консерватории вряд ли откажется– она это любит. А Слава мог бы возглавить один из ведущих симфонических оркестров нашей страны.

Официантка приносит нам кофе, и я прячусь за чашкой с ароматным напитком, чтобы не рассмеяться. Боже, ну что за наивность…! Какой дурак добровольно вернется в эту клетку, после того, как вкусил свободы? Уж точно не Ростропович с Вишневской. Сначала в стране должны действительно произойти разительные перемены, а Романов до сих пор не может справиться с мятежными первыми секретарями и фрондой в ЦК. Как же культурно донести до Щелоковой эту мысль? Сейчас попробую…

– Светлана Владимировна, я конечно постараюсь выполнить вашу просьбу, но если вам интересно мое мнение – вернуть Ростроповичей в Союз вряд ли удастся. И дело не в их обидах. Просто они уже так там привыкли к … – я замялся, стараясь найти приемлемую замену слову “свобода” – к самостоятельности, что вряд ли потерпят над собой диктат чиновников из Минкульта. И дело не в деньгах. Для них сейчас гораздо важнее возможность самим распоряжаться своим талантом, и самим выбирать, где им выступать. Понимаете?