Текст книги "Режим бога. Экспансия Красной Звезды (СИ)"

Автор книги: Алексей Вязовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

– Нормально. Вы все молодцы. Завтра запишем чистовые фонограммы, а окончательно отшлифуем звук на генеральном прогоне на сцене стадиона. Все равно потом в процессе вылезут какие-нибудь мелкие шероховатости, которые сейчас не заметны.

– Это да… – вздыхает Клаймич – помнишь, как в Будокане с "Pretty Young Girl" намучались? Но у меня все из головы не идет этот чертов стадион в Чикаго.

– Что могли, мы с Майклом обсудили и поправили. Дальше многое от профессионализма его сотрудников зависит. К тому же у нас с ним припасено несколько важных козырей, которые однозначно взбодрят американскую публику. Готовьтесь, кстати, посыпать голову пеплом: у нас из студии произошла утечка важного видео – я на новом байке Хонда во время съемок клипа «Take On Me».

– Когда произошла? – непонимающе хмурится Клаймич

– Да вот только что. Какой-то негодяй слил секретное видео американским журналистам – представляете, какой скандал?!

Надо отдать должное, до нашего директора быстро дошло, кто затеял этот «слив». Уже через минуту он хохотал, восхищаясь продюсерским гением Гора

– А что японцы?!

– Обещали сильно не гневаться и не шуметь. Им и самим нужна реклама новой модели с легким привкусом скандала, на GL1100 Gold Wing слишком много поставлено.

– Но знать бы заранее про Чикаго, можно было бы поскромнее концертные площадки найти. И теперь становится понятно, почему для АББА сняты такие небольшие залы.

– Не факт, что на продюсеров шведов это как-то повлияло. Они вообще ребята скромные и гастролям предпочитают студийную работу.

В кабинет зашла Полина Матвеевна с подносом, поставила перед нами две чашки с кофе и небольшой кофейник. Попросила уделить ей потом минут десять для отчета.

– Григорий Давыдович, а что там у нас с клипом на «Summer Moved On»?

– Видеоряд смонтирован, получилось отлично. От Устинова офицер приезжал, проверил, чтобы ничего лишнего в кадр не попало. Все-таки новейший истребитель...

Ну, да… четвертое поколение это вам не хухры-мухры. Американцы будут под микроскопом каждый кадр нашего клипа рассматривать – ох, и налюбуются они на меня красивого! Наш «Summer Moved On» пентагоновские спецы наизусть выучат. А я ведь так до конца и не знаю – траванулся рицином предатель Толкачев или нет? Веверс сказал мне, что вопрос с ним решен, но подробности сообщить не соизволил. В любом случае, если Толкачев продолжает работает, то теперь исключительно на КГБ, а америкосы получают сплошную дезу по нашим военным разработкам в сфере радиоэлектроники. Вовремя мы с Имантом успели весной вмешаться, еще бы немного и...

– Слушай, Виктор, тут такое дело… на нас в последнее время много жалоб поступает…

– От кого и куда? – удивляюсь я

– Жители окрестных домов во все инстанции жалуются: просто житья им от наших фанатов не стало.

– А Лаэрт что?

– Да, причем здесь Лаэрт… Его ребята, как раз ведут себя прилично и даже пытаются своими силами навести в районе порядок. Но ты пойми: лето, молодежь в Москву приезжает со всей страны. Днем нагуляются по столице, а вечером здесь посиделки с гитарами устраивают и даже костры во дворах умудряются разжигать. Жители устали уже милицию и пожарных вызывать, окна вечером открыть невозможно. Был тихий район, а теперь…

– Ну, а мы-то что можем сделать? – развожу я руками – Можно, конечно, комсомольцев из местного райкома на них натравить, но только это вряд ли поможет.

– Да, комсомольские патрули не выход… – соглашается Каймич – Но дело уже до Щелокова дошло, я на днях разговор с Калининым имел. Они предлагают нам переехать отсюда, даже место одно предложили.

– Переехать?! Да, мы только-только здесь обустроились, и снова срываться незнамо куда?

Я расстроено откидываюсь на спинку кресла. Переехать! Легко им сказать. Как представлю, сколько в студии уже накопилось имущества, волосы на голове дыбом встают. Нет, понятно, что нам здесь уже с самого начала было тесновато, но я надеялся, что мы пару флигелей к основному зданию потом пристроим, благо место позволяет. В одно крыло переехала бы мастерская Львовой, со временем превратившись в полноценное ателье, а скорее даже в небольшой Дом моды как у Зайцева. Другое крыло я бы целиком занял под студию. Теперь, поездив по миру, много чего повидав и уже имея представление, как должна выглядеть настоящая полноценная студия, я бы все, конечно, устроил совсем по-другому. А учитывая, что скоро у нас в студии появится сразу два синтезатора, для которых нужно создать особые условия… Теперь же все мои планы по расширению летят насмарку. Или нет…?

– А Калинин что-то конкретно предлагает, или это все на уровне разговоров и пожеланий?

– Он предложил нам одно место, но я сам его еще не видел, тебя ждал.

– И что за здание? – заинтересованно поднял я бровь и потянулся за кофейником.

– Усадьба Нарышкиных в Филях.

Рука у меня дрогнула и крышка с кофейника со звоном покатилась по столу.

– Минутку… – огорошенно возражаю я – Это ведь памятник архитектуры?! Как его можно нам отдать?

– Да, какой там памятник… – машет рукой Клаймич – историческая деревянная усадьба сгорела в 74-м и ее потом заново отстроили из кирпича. Новодел одним словом.

– Ну, хорошо… а МВД тут причем?

– А им Моссовет это здание в апреле под отделение милиции отдал.

– Под отделение милиции…? – неверяще покачал я головой – Чудны дела твои, Господи! Там же парк гектар на триста, если не больше?! Можно концерты устраивать…

– Нет, сам парк это отдельная история. Его вроде бы собираются передать в ведение Парка культуры и отдыха «Фили». МВД же отдали только само здание усадьбы.

Нормально так – музыкальную студию заселить в памятник архитектуры! Хотя с памятниками этими сейчас настоящая чехарда в городе творится. И в запущенных зданиях похлеще этой усадьбы сидят какие-то непонятные конторы, а на нормальную реставрацию у города ни сил, ни средств не хватает. Олимпиада на носу! Да, и куда их потом девать – все эти памятники архитектуры? В столице столько музеев нет. Поэтому отношение к ним у города, как к чемодану без ручки.

Вот и я в больших сомнениях. Вешать себе на шею такой тяжелый хомут, с одной стороны страшновато. Но с другой – зато соседей там не будет. Выставить по периметру здания сигнализацию, усилить охрану и работай в свое удовольствие. А до дома в Серебрянном бору мне оттуда вообще один полет стрелы! Правда, пешком от усадьбы до метро минут пятнадцать чапать. Ну, так это и к лучшему – меньше незваных гостей будет. А для своих сотрудников у нас служебный транспорт всегда наготове.

Покопался в памяти, но толком ничего об этой усадьбе так и не вспомнил, кроме того, что она горела несколько раз и из-за этого постоянно попадала в хроники происшествий. А ведь я там точно бывал по делам в конце 90-х – в этой усадьбе тогда куча каких-то мелких фирм сидела. И даже смутно помню что было внутри главного здания – какой-то большой холл с лестницей. А еще запомнил клумбу перед зданием и два одноэтажных флигеля по обеим сторонам от нее. И какое-то отделение милиции там точно было. На этом все. Дальше нужно ехать на место и все осмотреть самому, чтобы не вляпаться в какой-нибудь долгострой.

– Так поедем, глянем? – прерывает мои размышления Клаймич

– Да. Завтра после обеда съездим. Если понравится, переедем туда после гастролей…

Глава 10

20 августа 1979 года, понедельник, 18.35

Москва, Дом кино

На Васильевскую улицу мы подъезжаем к половине седьмого. Показ фильма начнется в 19.00, так что полчаса на общение с Говорухиным нам за глаза хватит. Можно будет потом где-нибудь вместе поужинать. Наше появление в Доме кино вызывает оживление. Даже нет – ажиотаж. Потому что весьма оживленно там было еще и до нас.

– Пообещай мне, что не будешь вмешиваться – наклоняется к моему уху Альдона – что бы не случилось.

– Слушай, ну я все-таки мужчина…

– У нас гастроли на носу. Не нужно радовать своих врагов.

– А ты?

– А мне ничего не будет. Я защищаю свою честь и достоинство. Имею полное право.

– Как скажешь. Но, когда будешь труп прятать, не забудь меня позвать! Я приду на него плюнуть.

Алька насмешливо фыркает и тут же включает Снежную Королеву. Хотя скорее уж Ангела мщения – вся такая белоснежная и крайне, крайне опасная особа. Ну, а рядом я отсвечиваю черной тенью. Проходя мимо зеркала, скашиваю глаза. А все-таки эффектно мы смотримся! Хоть сейчас выпускай нас обоих на подиум шедевры Еджи демонстрировать. Вся местная тусовка аж шеи себе свернула, пытаясь разглядеть, что это на нас такое ультрамодное надето.

Сами-то они словно из детдома сбежали – все поголовно в джинсах, джинсовых юбках, джинсовых сарафанах и кожаных куртках. Зимой и летом одним цветом! И не жарко им?! В холле вентиляция еле справляется с таким наплывом народа. В воздухе висит удушливый запах женских импортных духов и советского лака для волос. Лидируют здесь явно Клема и Фиджи – от последних вообще повеситься можно, настолько это тяжелый аромат. Да еще из тамбура просачивается в холл сигаретный дым от толпы курильщиков.

Лишь небольшая часть публики в платьях или строгих костюмах – ну, это видимо чиновники средней руки, которые сразу после работы сюда заявились. Знакомых лиц вообще нет. Все же это немного не тот калибр. В ЦК проходят свои закрытые показы, так что здесь народец явно пожиже.

А вообще, около киношная публика – это особая история. Все-то они знают, во всем-то они разбираются, имена модных актеров и режиссеров у них аж от зубов отскакивают. И ведут они с умным видом свои бесконечные беседы о кино. Вот мы с Альдоной не разбираемся и знаменитостей из киношного мира в упор не узнаем, но нам с ней почему-то совсем не стыдно, и мы по этому поводу вообще не переживаем. Мало того – лично я считаю, что эта советская псевдоинтеллигенция внесла огромный вклад в развал нашей страны, занимаясь бесконечной болтовней за рюмкой чая, проклиная власть и обливая презрением простых работяг. Видел я в 90-х, как они бурно негодовали, когда ушлые либералы вышвырнули их на обочину жизни, оставив без привычных средств к существованию. Вот тут-то они про свой простой народ сразу и вспомнили, помчавшись по городам и весям зарабатывать творческими вечерами… Так что нет, простите, но пиетета у меня перед этой публикой нет.

И вот на этом фоне мы с моей Звездочкой проплываем словно два лебедя угу… в черно-белой гамме. Морды у обоих невозмутимые, у меня еще и слегка ехидная улыбка на губах поскольку я уже заранее предвкушаю предстоящее шоу.

– Личико попроще сделай… – усмехается подруга

– Да куда проще-то?! – возмущаюсь я

– Господи, ну где же этот Станислав Сергеевич, а?

– А где все приличные люди сейчас? В буфете, конечно.

– Хорошо, пойдем там его поищем…

Как кого-то можно найти в такой толпе, я не понимаю. Зрительный зал здесь всего на тысячу человек, а народу собралось не меньше двух. Интересно, где они все сидеть собираются, если на пригласительных билетах места указаны. Не знаю, что бы мы дальше делали, но тут на наше счастье Славка засек вдалеке компанию «Пиратов». Те и, правда, выпивали в узком кругу, оккупировав один из буфетных столиков.

– Морально разлагаемся, товарищи?! – приветствую я сплоченный коллектив

– О, Виктор, Альдона! А мы уж думали, вы не придете!

Здороваемся, обнимаемся, Алька даже со своим «убийцей» Геной расцеловывается. Вот уж не ожидал от нее. Но Еременко тут нет.

– А где наш герой любовник? – ехидно интересуюсь я у Талгата Нигматулина. И главное, никому даже объяснять не надо, про кого речь, все тут же понятливо усмехаются.

– Вечно опаздывает, хотя живет в соседнем доме…

– Может, поближе к свежему воздуху выйдем? – морщится Алька

– А давай! – Говорухин подхватывает нас под руки и ведет прочь из буфета – хоть погреюсь в лучах вашей славы!

– Да, вам скоро своей девать будет некуда! – смеюсь я, намекая ему на «Место встречи…», который выйдет уже в этом ноябре. Не поверит ведь, если скажу, что его фильм станет культовым, а народ наизусть будет цитировать фразы его героев. “Теперь Горбатый! Я сказал: Горбатый!!”

– Твоими бы молитвами…

– Что, Лапин до сих пор лютует?

– Лютует… но уже поменьше.

Еременко мы находим в компании нескольких его знакомых. Коля, как всегда, в центре общего внимания – заливисто смеется, красуется перед знакомыми и вообще демонстрирует публике свою звездность. Звезда, блин, …экрана! Заметив нас, геройски расправляет плечи и вальяжно направляется на встречу

– Какие люди…! – кивает он нам с Говорухиным и как заправский ловелас, хватает для целуя руку Альдоны

– А что, Коль, говорят мы с тобой любовники? – в лоб, без предисловий, спрашивает Алька

Он теряется с ответом, глаза забегали, но быстро берет себя в руки:

– Кто говорит? – актер изображает изумление

– Да, друзья твои.

– Не может быть! – а теперь на лице его написано такое негодование, что в пору уже «народного» давать.

– А знаешь, что с лжецами бывает?

В следующий момент она наносит ему молниеносный удар в солнечное сплетение как-то по-особому сложенными пальцами. Удар нанесен так быстро, что кажется, кроме меня и Говорухина никто этого даже не понял. Я и сам-то увидел лишь потому, что ждал от подруги чего-то подобного. А вот Еременко не ждал и, как подкошенный, падает на пол.

Альдона невозмутимо перешагивает через него и направляется в зрительный зал. Все вокруг в шоке, а главное – никто не может понять, что же произошло.

– Все нормально! – ослепительно улыбаюсь я окружающим, пресекая панику – Человеку стало плохо. Очень душно тут.

Потом присаживаюсь на корточки перед скорчившимся на полу горе-любовником, брезгливо протягиваю ему чистый носовой платок

– Я бы тебе, Коль, добавил еще от себя, но лежачих не бью. Да, ты после этого уже и не встанешь. Так что живи, …фантазер!

Говорухин усмехается, укоризненно качает головой

– Да, Коля… разочаровал ты меня. Я-то думал, ты у нас и, правда, казанова, а оказывается, твои романы – одно сплошное вранье.

– Ага… – добавляю я огонька на радость сплетникам, жадно прислушивающимся к нашему разговору – вот и верь после этого, что он отшершеляфамил пол-Москвы и опылил весь цветник во ВГИКе!

– Думаю, такое даже с его буйной фантазией не под силу. Хоть бы жену свою пожалел, она ведь за чистую монету все эти сплетни принимает.

Народ вокруг начинает хихикать, а потом и ржать в полный голос! Одному Еременко не до смеха – он даже сбежать по-быстрому не может, так его Алька мощно приложила каким-то особым секретным приемом.

– Ну, что, Станислав Сергеевич – беру я под руку Говорухина и веду его вслед за Снежной Королевой – когда будете знакомить нас с Геворгяном? Мы через десять дней уже улетаем…

******

Вечером с чувством выполненного долга возвращаюсь домой. О том, чтобы переночевать у Снежинки пока даже речи нет, мы только-только статус кво восстановили. Поглядывает на меня Альдона с торжеством во взгляде и с легким чувством превосходства – мол, что же ты такой умный, Селезнев, а как дурак всяким идиотам с ходу веришь?

Дурак… кто бы сейчас спорил. Но был бы во сто раз дурнее, если бы сгоряча помчался выяснять отношения перед отлетом в Японию. Тогда я был в таком взвинченном состоянии, что разговор наш с Алькой точно скандалом бы закончился. А теперь на остывшую голову мне хватило ума проявить выдержку, и ситуация довольно быстро разрешилась. Еще и всем сплетникам показали, что бывает с болтунами.

…Заезжаем в ворота. По суете охраны и по освещенным окнам дома понимаю, что Имант сегодня раньше меня явился.

– Шеф приехал – констатирует очевидное Вячеслав. Глаза у гэбэшника грустные и слегка виноватые – Вить, ты это… извини, но у нас же инструкция…

– Стрелять на поражение? – шучу я

– Нет, насчет обо всем докладывать. Пришлось в отчете по Японии написать все, как было.

Вот даже не сомневался ни минуты. Тяжело вздохнув, выбрался из машины и пошел в дом, предчувствуя неминуемую выволочку от Иманта.

Веверс ждал меня на кухне, но в этот раз чай даже не предложил. Пришлось самому ставить чайник на плиту и резать бутерброды на двоих. Оторвавшись от чтения какого-то документа, Имант кивнул мне на стул и продолжил быстро листать бумаги, попутно делая пометки прямо в тексте. Дочитал документ и поставил размашистую подпись. Потом убрал его в папку и уставился на меня гипнотическим взглядом. “Идите ко мне бандерлоги…”

– Смотрю загорел – кивнул я на слегка побронзовевшую кожу председателя КГБ. Ну, разговор надо же было с чего-то начинать.

– Час назад вернулся в Армении. Летал туда с инспекцией.

– И как все прошло?

– Придется отселять Спитак и еще ряд небольших населенных пунктов. Местные товарищи не справляются с перестройкой города. Не получаются там нормальные антисейсмические здания – снова пошло воровство, приписки… Люди Щелокова и Чурбанова с ног сбились. А расстреливать саботажников нам пока не разрешили.

Я поперхнулся и закашлялся. Если всех взяточников и воров расстреливать, это ж мы половины населения страны лишимся. Кавказ и Средняя Азия просто обезлюдят!

– Может это и правильно, что не разрешили?

– Виктор Станиславович – нахмурился Веверс – Не надо меня забалтывать. Как прикажешь понимать вашу сегодняшнюю выходку в Доме кино?

Уже доложили. Быстро.

– Награда нашла “героя”. Ты что, свою дочь не знаешь? Младший Еременко получил по заслугам, а остальные теперь задумаются, стоит ли им языками чесать.

– Но драку-то зачем устроили?

– Какую драку? – делаю я невинное лицо – Никакой драки не было! Мы с Говорухиным вообще в сторонке стояли – это вам куча народа подтвердит. Ткнула легонько девушка обидчика пальчиком, а этот слабак упал. Вот такие нынче хилые герои пошли.

– Ладно… – недовольно хмурится генерал – а что с японкой?

– Мимолетное увлечение. Кто ж устоит перед лучшей гейшей Киото? Но это несерьезно…

– Ври да не завирайся! – Веверс зло хрустнул пальцами – Теперь из-за твоего кабеляжа у японских спецслужб на тебя есть крючок. А значит он есть и у американцев! Кроме того, рано или поздно Альдона узнает о твоей измене и уйдет из группы.

– Не уйдет. Она к гейшам, как к размалеванным куклам относится. А что насчет спецслужб, то совращение несовершеннолетнего сильнее ударит по их репутации. Я лишь жертва.

– Это сейчас. Но что будет, если тебе предъявят ребенка и начнут шантажировать?

– Так пусть они сначала его предъявят и докажут, что этот теленочек наш! – беззаботно смеюсь я, цитируя известную поговорку.

А у самого сердце кровью обливается. Как бы Мизуки с ребенком все же не пришлось в нейтральную Австрию переезжать. Вот уж когда Веверс по-настоящему взбесится!

– Не пытайся поразить меня своим цинизмом, Виктор – хмурится генерал.

– У этой киотской гейши в покровителях сам глава SONY, между прочим. Зубы они себе обломают бодаться с этим столпом японского общества, Морита Акио самурай еще тот!

Я откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. От агрессии, шедшей от Веверса надо было срочно закрыться. Когда дело касалось иностранных спецслужб, генерал становился совершенно безжалостным. Прихлопнет меня, как комара или запрет навсегда в Союзе.

– А ты не переоцениваешь заинтересованность японцев в своей персоне?

– Тут дело не во мне – с готовностью перехожу на более безопасную тему – Морита патриот, и его дико раздражает американское отношение к Японии, как к бессловесным вассалам. Это страна, зарабатывающая на экспорте, а перед ней начали дружно закрывать американские и европейские рынки сбыта, считая японцев чуть ли не чумой. Я для Мориты своеобразная отмычка – он умно использует мировую популярность нашей группы для продвижения своего уникального продукта – аудиоплеера. А глядя на него, потянулись и другие, например, Хонда. И это они пока еще не представляют, какой оглушительный успех их ждет. Как думаешь, кому потом припишут заслугу в успешном продвижении Волкмана и нового байка Хонды?

– Какой же ты дилетант, Виктор Станиславович – генерал покачал головой, вздохнул – Расслабились вы там в своих 2000-х, забыли с каким зверьем дело имеем. И не поймешь, чего от тебя больше – пользы или вреда.

– Пользы, Имант, пользы. Даже не сомневайся. У меня, кстати, тоже к тебе есть пара вопросов. В ноябре у нас Иран, ты как-то готовишься к этому знаменательному событию?

– Ты о чем? – настораживается Веверс

– О бирже, конечно – закатываю я глаза – Понятно, что наша страна хорошо заработает на росте цен на нефть. Но тебе же тоже нужны доллары на спецоперации? Так стоит заранее подсуетиться! Сейчас нефть по 18 $, в мае будет уже по 28 $, а через год по 36 – грех же на этом не заработать. Но сделать все нужно аккуратно, чтобы комар носа не подточил.

Дальше я набрасываю ему схему, по которой и сам собираюсь пополнить личные счета. Про Японию окончательно забыто, теперь мы оживленно обсуждаем ближневосточные дела и в частности целесообразность вступления СССР в ОПЕК. Еще одна головная боль – саудиты. 20 ноября 1979 года тысяча вооруженных людей оккупирует Мекку и возьмет под свой контроль мусульманскую святыню, призывая к свержению династии Саудов. Захват Мекки на самом деле будет операцией ЦРУ. Но премудрые американцы тут же начнут кампанию по убеждению королевской семьи в том, что это дело рук Советов. Надо бы предупредить саудитов и сдать им всех исполнителей, благо нам имена их известны.

И в свете этого возникает еще один важный вопрос: а не зажился на белом свете главный вдохновитель всех этих ближневосточных безобразий – Уильям Кейси?

– Личные самолеты – они такие ненадежные – невинно замечаю я

– Не стоит частить… – усмехается Веверс. Змеиная улыбка на губах Иманта не сулит ничего хорошего этому американскому мерзавцу. Подозреваю, что не судьба ему стать следующим директором ЦРУ. Список подобных врагов у генерала видимо обширный, но Кейси в нем точно лидирует.

– Тут еще Попов из Спорткомитета на совещании в ЦК по твоей персоне проехался – радует меня Веверс – просил Романова отменить все ваши гастроли до Олимпиады.

– Так мы вроде все с ним и с Киселевым обсудили по боксу, какие претензии? – недоумеваю я

– Просил тебя на олимпийскую базу на озеро Круглое отправить, чтобы ты тренировался в составе сборной.

– Так я не против. Но не сейчас же?! Какой смысл, если мне и трех месяцев усиленных тренировок за глаза хватит, чтобы достичь пика своей спортивной формы? Поговори, чтобы они меня хотя бы до весны не дергали, а?

– Пойми, Виктор. Советский Союз – это коллективистское общество. Тут волки-одиночки не нужны. Даже такие талантливые. Либо ты в команде, либо…

– Да, не могу я ходить строем, как все!

– Не можешь, научим! – Имант резко хлопает ладонью по столу – Ты ничем не лучше всех остальных участников сборной. А про твои художества я вообще молчу! Ты зачем Попову песен на совещании в ЦК наобещал? Заигрался ты, Виктор! Хватаешься за все подряд, а нужно сначала решить, что для тебя главнее, и сосредоточиться на чем-то одном.

– На одном не получается. У меня и так каждый день расписан с утра до вечера. Завтра в семь утра Ратлуев заявится и понеслось…

– Тогда нечего шляться по вечерам, черт знает где! – возвращается генерал к тому, с чего мы и начали – Есть спортивный режим, будь добр ему следовать. Еще одна такая выходка, как сегодня, и ты отправляешься на олимпийскую базу. Понял?!!

Понял… чего ж здесь не понять.

…А со следующего утра у меня снова начались спортивные будни. Подъем в семь утра, зарядка, кросс. Завтрак. Утренняя тренировка на Динамо. Была бы воля Ретлуева, так он меня бы и в студию не пустил, но массажиста Ильяс одобрил, даже приехал посмотреть на Андрея. Убедился в его профессионализме и тут же добавил в распорядок еще и вечерний заплыв в бассейне. И только попробуй не явись! А после ужина у меня теперь просмотр по видику боев американцев, кубинцев и прочих конкурентов. Ночной сон тоже строго по расписанию. В общем я как бы и в Москве остался, но по сути режим у меня, как на олимпийской базе.

Вот нутром чую, без Веверса здесь дело не обошлось. Это он так приказал меня загрузить, чтобы времени на всякие глупости не оставалось. Деспот, сатрап, навуходоносор! Скорей бы уже мама из Прибалтики вернулась, житья от него никакого нет…

*****

Неотложные дела, тем не менее, продвигаются, просто в ситуации цейтнота приходится очень жестко распределять свое время и следить за тем, чтобы никто в коллективе не прохлаждался. Но народ у нас сознательный, к тому же недавно все прошли горнило японских гастролей. Так что про дисциплину никому ничего объяснять не нужно. Основная нагрузка легла на меня и музыкантов – аранжировки новых песен нужно довести до совершенства. Ну, и Кириллу с Григорием Давыдовичем тоже доставалось по полной. Я жестко следил за тем, чтобы все аранжировки шаг за шагом приближались к оригиналам, достигая максимальной с ними схожести. Подчиненным оставалось только брать под козырек и удивляться, откуда в моей бедовой голове рождаются все эти идеи. Откуда… откуда… оттуда!

Михаил Юрьевич выжимает из меня и звездочек все возможное и невозможное. Ощутимые результаты это дало уже через неделю – у нас словно второе дыхание открылось. Но если я вечером отправлялся в бассейн, то Алька с Ладой снова и снова занимались вокалом. Бедным парням танцорам тоже от него доставалось, особенно Мартину. Милейший Михаил Юрьевич оказался тем еще диктатором! Главную партию в «I Want It That Way» исполняю, конечно, я, и самые высокие ноты тоже на мне. Но часть текста легла на плечи Мартина – исполняя эту мелодичную песню, мы словно перекидываем друг другу мяч. Ну, а Алик с Сашкой только подмяукивают нам, стараясь попасть в ноты.

При этом, мы вчетвером еще должны красиво двигаться по подиуму, но за это уже отвечает Александра. И ее смело можно зачислять в подчиненные Ильяса Ратлуева – такая же волчья хватка! Гоняет она нас с парнями по подиуму в хвост и в гриву, добиваясь идеальной синхронности наших танцевальных движений. Это только на экране айфона в клипе «I Want It That Way» казалось, что в такой слаженности нет ничего трудного. А вот когда сам во все это вникаешь…

Зато Светка постригла парней, руководствуясь моими строгими указаниями, и теперь все они выглядят очень индивидуально – от заграничных моделей их хрен отличишь! Музыканты завистливо вздыхают и ждут, когда у нашего парикмахера дойдет до них очередь. А какие сценические костюмы у нас с парнями – сам себе завидую! Бананы, джинсовки с широкой проймой и подплечниками, высокие кроссовки… умереть, не встать. Если бы в прошлой жизни мне такое предложили в 79-м году, умер бы на месте от разрыва сердца. Молодые янки просто облезут от зависти – я в этом даже не сомневаюсь. Мы со Львовой подготовили настоящую диверсию и взорвем к хренам мир молодежной моды! Главное, чтобы цэковцы до нашего отлета не пронюхали и не заявились с инспекцией.

…В один из дней приезжаю с тренировки и застаю в своем кабинете Григория Давыдовича – директор в похоронном настроении. Глядя на его мрачное, осунувшееся лицо, у меня разом холодеет душа и замирает от страха сердце

– Ну, что у нас еще случилось…?

– Майкл звонил… Рицолли разбился на машине. Наши гастроли в Италии сорваны.

– Насмерть разбился??

– Нет, но поломался серьезно. В реанимации

– Уф-ф-ф… – выдыхаю я, и с размаха плюхаюсь в кресло – Серджио, конечно, жалко, позвоните в МИД, пусть посольские пошлют в больницу от нас корзину цветов и фруктов.

– Сделаю – Клаймич себе что-то пометил в блокноте – С итальянскими гастролями теперь беда…

– Нас сам бог отвел, не нужны они нам сейчас.

– Почему?! – недоумевает Клаймич – мы же готовились…

– Потому что мы к ним не готовы! – рублю я ему правду-матку, которая давно уже разъедает мне душу – Поехать в Италию и просто повторить репертуар, подготовленный для Америки – этого мало. Если мы хотим, чтобы итальянская публика лежала у наших ног, нам нужны новые песни на ее языке. Люди должны хорошо понимать, о чем мы поем, а не просто увидеть на сцене эффектный музыкальный номер.

– Но…

– Никаких но. Григорий Давыдович, отнеситесь к произошедшему философски. Это знак свыше, и нам дали время на подготовку. В Италию так и так в феврале придется ехать – выступать на конкурсе в Сан-Ремо в качестве победителей прошлого года. По-любому, это было прописано в нашем контракте. Вот к этой короткой поездке мы и будем тщательно готовиться после возвращения из Штатов. Споем в Сан-Ремо новый убойный хит – а может, даже два – и дадим закрытый концерт для избранной публики в каком-нибудь пафосном ночном клубе. Разогреем бешеный интерес итальянцев, а потом в сентябре приедем туда с гастролями. Раньше из-за Олимпиады все равно не получится.

– Ну, мы вроде после Олимпиады в ФРГ мечтали выступить?

– А кто нам мешает? Наш коллектив может и целое турне потянуть: Италия – Франция – Германия. Прикажут – ещё и Скандинавию зацепим.

Клаймич надолго задумался, и с лица его постепенно уходит выражение обреченности. Похоже, директор начал прозревать, как удачно все складывается. Ничего, через пару часов еще сам перекрестится, что все так повернулось. У меня, так точно гора с плеч свалилась!

– И вообще, в Москве у нас до Нового Года много дел. Там же концерты пойдут буквально один за другим: сначала к Дню Милиции, потом АББА приедет, у которой мы на разогреве будем выступать, а дальше уже Песня Года, да еще и в Новогоднем Огоньке наверняка припашут. И это – только программа минимум! А еще съемка клипа на “Last Christmas” и наверное для советской публики нужно будет что-то на русском подготовить. Хотя… лучше постараюсь русский текст к “Last Christmas” написать.

– А получится? – засомневался Клаймич – русская калька с английского….

– Я очень постараюсь – скромно опускаю глаза.

Скромность – это наше все, особенно когда точно знаешь, что текст уже написан кем-то другим. Только мне придется его доработать, помнится, он слегка корявенький.

И это я еще промолчал, что мне наверняка придется слетать в Лондон на съемки “Крепкого орешка”. Пускать на самотек фильм о себе любимом, я точно не намерен. А то Лукас там такого наснимает, что Романов с Веверсом меня потом расстреляют за Мавзолеем.

– Майклу сам позвонишь? Он очень переживает.

– Хорошо. Объясню ему доходчиво, что переживать не о чем

– И еще, Виктор… – мнется Григорий Давыдович – я утром имел серьезный разговор с Михаилом Юрьевичем, он настойчиво просил донести до тебя мысль, что нам не стоит возлагать надежды на певческие таланты Мартина. Он отличный танцор: хорошо чувствует мелодию, прекрасно двигается, но… певец из него не получится. Извини за плохие новости, я знаю что ты возлагал большие надежды на мальчуковую группу.

– Вам не за что извиняться. А Михаилу Юрьевичу не стоит переживать. Наш бойз бенд – это одноразовый проект под «I Want It That Way», и я изначально не рассчитывал на большее.