355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Алексей Вязовский » Тринадцатый апостол. Том II (СИ) » Текст книги (страница 2)
Тринадцатый апостол. Том II (СИ)
  • Текст добавлен: 29 декабря 2021, 18:32

Текст книги "Тринадцатый апостол. Том II (СИ)"


Автор книги: Алексей Вязовский



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

Глава 2

– Мальчишка… что творит…! – Тиберий отбросил в сторону очередное донесение из Кесарии и раздраженно уставился в окно.

Новости из Иудеи беспокоили императора все больше. И ладно бы евреи затеяли там свой очередной мятеж, так нет! Головную боль ему теперь доставляет тот, от кого он этого меньше всего ожидал – последний потомок Юлиев по мужской линии, Марк Луций. И что с ним делать – непонятно. Сидел, сидел тихо в Иудее: пил вино, трахал местных девок и слыл у начальства недалеким малым – даже по службе за десять лет не продвинулся. И вдруг как с цепи сорвался! Обрадовался, что ненавистная Ливия умерла? Так уже полгода прошло, чего же ждал? Мог бы и раньше…порадоваться.

До недавних пор все было более или менее предсказуемо. Заговор Сеяна после смерти Ливии начал набирать обороты, в него вовлекалось все больше и больше дураков, мечтающих освободиться от “тирана Тиберия” и поправить свои денежные дела при новом принцепсе. Но Сеян, что бы он не обещал своим наивным приспешникам, мечтает стать императором, а вовсе не регентом при малолетнем Гемелле. Восстанавливать республику и возвращать полноценную власть Сенату он тем более не собирается. И уже давно подыскивает среди боковых ветвей Юлиев того, кто бы мог его усыновить.

То есть мерзавец еще и Юлием вознамерился стать, чтобы править потом Римом подобно Цезарю и Августу! Нет, было бы даже интересно посмотреть на рожи сенаторов, когда они поняли бы, как ловко их обвели вокруг пальца! Но только цена у такого занимательного зрелища слишком велика – его, Тиберия, смерть. Так что обойдемся пока…

Возвращаясь мыслями к Марку Луцию, принцепс нервно постучал по столешнице кончиками пальцев.

– Что же ты задумал, внук Агриппы…?

При всей своей лютой ненависти к матери, Тиберий не мог ей отказать в удивительном, просто каком-то зверином чутье на потенциальных врагов. И если даже Ливия не видела никакой опасности в этом Марке, значит ее не было. Потому что за ним никто не стоял. Дед – Павел Эмилий Лепид давно мертв, мать – Эмилия сидит в своей Испании и носа в Рим не кажет, из родственников по отцу в живых осталась только тетка Агриппина со своим дерзким выводком. Но ей и дела не было до племянника – у нее своих три сына. Вот вдова Германика со старшими сыновьями – те действительно представляли большую опасность. Но Сеяну их удалось убрать, и теперь Агриппина с Нероном в ссылке, а Друз в тюрьме по обвинению в измене.

А Марк… его просто никто не принимал в расчет. Ну, служит рядовой легионер где-то на краю Ойкумены. Настоящий свой род скрывает, язык за зубами держит, речей крамольных не ведет даже по пьяни, с матерью переписывается крайне редко. Чем он может быть опасен? Да, ничем. И вот поди ж ты…

Император снова потянулся за донесением из Кесарии и пробежался по нему взглядом…

Личный астролог Фрасилл давно предсказал Тиберию появление в Палестине Мессии, и даже угадал со смертью его от рук римских солдат. Но после появления на небе кометы чародей переполошился и снова погрузился в свои расчеты. Проверял и перепроверял их несколько раз, затем уверенно заявил, что для Тиберия это хорошее предзнаменование и угрозы оно лично ему не несёт.

А потом посыпались донесения из Иудеи. Отписались все: и префект Понтий Пилат, и легат Аппий Марон, и фрументарий Гай Тиллиус. Ну, и еще несколько мелких агентов, которые негласно присматривали за префектом и легатом. Все единодушно сообщали о Мессии, чудо воскрешение которого и вознесение на небо, наблюдала огромная толпа людей. Доносили также об участии нескольких жрецов Храма в заговоре Сеяна.

Раскрытие заговора было несколько преждевременно и нарушало планы Тиберия, но в целом Понтий Пилат порядок в Иерусалиме навел: бунт быстро подавил, золото, предназначенное Сеяну, конфисковал, изменников покарал, Синедрион сменил. И во всех этих событиях успел лично поучаствовать Марк Луций Юлий, о чем отдельно было упомянуто в каждом из донесений. Дальше сведения расходились, но в каждом речь шла о том, что Марк стал как бы главным жрецом нового бога, которому начали поклоняться и иудеи, и греки, и римляне. Неожиданно…

Самый подробный отчет о новой религии прислал Гай Тиллиус. Уверял, что воскресший Мессия есть истинный сын единого Бога, и его учение может принести много пользы для Рима, ибо оно признает, что власть римского императора дана свыше, и долг каждого в империи – быть верным клятве, принесенной принцепсу и Риму. Остальные заветы Иисуса тоже мудры и справедливы, поэтому многие римские легионеры с радостью приняли новую веру, особенно те из них, кто сам лично видел воскрешение Мессии и почувствовал на себе его благодать.

Внезапно Тиберию пришла на ум мысль, что главный жрец новой религии из рода Юлиев – это возможно, не так уж и плохо… Это, пожалуй, даже хорошо. Сколько новых богов появилось в римском пантеоне за последние годы? Пусть будет еще один… Лишь бы Марк Луций не нарушал больше его планов, не лез в политику, и вообще, не путался под ногами. Но встретиться с ним здесь на Капри, и посмотреть на него, нужно обязательно. Без этого в Рим его даже пускать нельзя. Сеян тут же найдет повод, чтобы разделаться с ненужным свидетелем.

Понтий Пилат докладывает о том, что они выдвигаются в Кесарию, а потом отправятся в Александрию? Прекрасно… вот пусть и подождет там дальнейших указаний. А пока надо хорошенько обдумать, куда деть иудейское золото, глупо было бы отправить его прямо в руки к Сеяну…

* * *

Пока Сенека болтает с Филоном, а раб терпеливо ждет в стороне, когда они наговорятся, Матфей отводит меня в сторону

– Марк, мне сегодня ночью сон вещий приснился…

Апостол показал глазами ввысь. В Александрийской библиотеке в потолке сделаны световые шахты – оттого яркие солнечные лучи собирались кругами по всему залу.

– Понял – кивнул я ему, сообразив откуда было послание

– Берегись, Марк! – взволнованно произнес Матфей – Сенека сказал, что ты собрался в Мемфис? Там не просто древний храм Сета. Там собираются дьяволопоклонники! Сет – это змей – искуситель из Торы, вернее один из его обликов.

– А можно как-то яснее…? – я потер лоб, прислушиваясь к Слову внутри. Оно мне явно что-то "говорило", но я не мог понять, что именно. Похоже, сейчас апостол был более "тонко" настроен на связь с божественными силами, чем я.

– Жрецы Сета хотят провести древний ритуал и призвать его в наш мир, но откроют дверь лишь для Сатаны – тяжело вздохнул Матфей – Христос запер его в аду, только из каждой тюрьмы можно бежать. Умоляю, не допусти этого, Примас!

Дьяволопоклонники…? Сатана?! Скорее уж Люцифер. Боюсь, Матфей тоже не до конца понимает, о чем сейчас говорит. Уж я-то сталкивался с этим Вселенским Злом лицом к лицу, и никогда мне теперь не забыть его жутких бездонных глаз, залитых тьмой. И у меня к этой твари свой счет – за нашу разрушенную жизнь с Викой…

* * *

—…Ну, что, Марк, пойдем к Аристарху?

Сенека наконец-то вспомнил, зачем мы сюда пришли, и оторвался от занимательной беседы о знакомых с Филоном Александрийским. Но от философа нам отделаться не удалось

– Луций, ты же не против, если я пойду с вами? Поприветствую уважаемого Аристарха, а заодно узнаю новости из Иудеи, так сказать из первых рук – хитро посмотрел он в нашу с Матфеем сторону.

Все перевели взгляд на меня, словно окончательное решение было лишь за мной одним. Но как по мне, так присутствие Филона, пожалуй, только сыграет нам с Матфеем на руку. Чем больше ученых мужей узнают о привезенных нами свитках, и чем скорее произойдет это – тем лучше. Да, и очень хотелось мне продолжить знакомство с этим замечательным ученым. Поэтому я лишь пожал плечами:

– Почему бы и нет?

– Тогда поспешим – Сенека делает приглашающий жест. Раб услужливо сгибается в поклоне.

А дальше нас ведут через анфиладу просторных залов, заполненных посетителями, прилежными библиотечными рабами и бесконечными шкафами со свитками. По словам Луция, каждый из залов библиотеки посвящен отдельной музе и соответственно, разным отраслям знаний. Как местные библиотекари разбираются во всех этих свитках и в море информации на них, да еще без картотек и классификаторов – это одним лишь музам и известно. Но как-то справляются, безошибочно находя нужные свитки на бесчисленных полках.

Наконец, мы сворачиваем в узкий и явно служебный коридор. Раб распахивает перед нами высокие резные двери какого-то помещения и с поклоном приглашает войти.

– О, Луций… Филон…! Как приятно, что вы решили навестить меня!

Навстречу нам с удобного ложа – лектуса поднимается седой старик в длинном хитоне из отбеленного льна, небрежно перехваченном в талии витым шнуром. Судя по письменным принадлежностям и свиткам на низком столике, расположенном тут же, рядом с окном и лектусом, Аристарх предпочитает работает не сидя за столом, а полулёжа. Что ж… в его почтенном возрасте это вполне понятно. В Риме сейчас люди и помоложе его готовы проводить на лектусе весь свой день. Хотя когда-то римляне гневно порицали за это и греков, и этрусков. Но времена меняются, расслабленный стиль жизни вошел в моду и в Риме.

Раб тут же помогает старцу накинуть поверх хитона легкий гематий и закрепить его на плече фибулой – в одном хитоне встречать гостей у греков вроде как не принято, хоть и жарко на улице. Впрочем, в рабочем кабинете главного библиотекаря царит прохлада, поскольку его окна выходят на северо-восток, и они с красивым видом на гавань.

– Достопочтенный Аристарх, позволь представить тебе Марка Луция Юлия, который прибыл в Александрию в составе свиты префекта Иудеи Понтия Пилата. И его спутника Матфея. У них есть для тебя интересные новости из Иерусалима и несколько свитков, присланных в библиотеку из Синедриона.

Старец окидывает меня проницательным взглядом, потом переводит его на Матфея и снова возвращается ко мне. Его глаза задерживаются на простом армейском гладиусе.

– Марк Юлий… Это из каких же ты Юлиев, легионер?

– Он внук самого Агриппы! – опережает меня Сенека. И с удовольствием смотрит на вытянувшееся лицо Аристарха – Что не ожидал такого гостя?! Вот и я удивился, встретив его во дворце Галерия.

Библиотекарь внимательно всматривается в мое лицо и кивает:

– Похож… но и от прадеда тоже что-то есть. И какое же у тебя ко мне дело, правнук Августа?

Сбитый с толку таким пристальным разглядыванием, я немного теряюсь, но быстро беру себя в руки.

– Согласно древнему обычаю, заведенному еще при первых Птолемеях, я принес на вечное хранение в Мусейон свитки с очень важными свидетельствами, которые везу и в Рим, чтобы передать их лично Тиберию, как Принцепсу и Великому Понтифику. Это конечно копии, но все они заверены членами Синедриона, и заверены по таким же строгим правилам, как и свитки с Торой.

– Как «Сиюм Тора»?! – изумляется Филон – а могу и я взглянуть на них? Это ведь не тайна?

– Конечно нет. Думаю, очень многие в Александрии захотят увидеть их и прочесть лично. Поэтому прошу, как можно быстрее сделать с них копии, а эти свитки в силу их важности и уникальности, в дальнейшем стоит хранить в закрытом фонде. Э… в закрытом хранилище – поправляюсь я.

Я протягиваю заинтригованному Аристарху тубус, который он поспешно открывает и достает из него аккуратно свернутые свитки пергамента. Выбирает тот, что написан на греческом коэне, подходит к окну и впивается взглядом в написанное в свитке. Филон тем временем берет другой свиток – на арамейском – и тоже начинает читать. Сенеке те же тексты достаются на латыни. Нам с Матфеем предложено пока присесть на скамью и подождать. Ждем… В кабинете воцаряется тишина…

Пока ученые мужи заняты делом, у меня есть время осмотреться. Кабинет у главного смотрителя библиотеки большой, но весь заставлен высокими шкафами и несколькими столами, которые в свою очередь завалены свитками. Времена древние, а привычки у ученых людей все те же – творческий беспорядок на рабочем месте. Не хотелось бы, чтобы и свитки, привезенные нами, затерялись в этом море папируса и пергамента. А вот книг, написанных на бумаге, я здесь совсем не вижу, но оно и понятно – пока еще бумага в римском мире стоит в три раза дороже пергамента и во много раз дороже папируса.

Кстати, к усовершенствованию пергамента и его широкому распространению невольно приложили руку сами цари Египта. Лет двести назад, чтобы не допустить возвышения Пергамской библиотеки в Малой Азии, и желая поддерживать величие лишь своей Александрийской, они строго запретили вывоз папируса за пределы Египта. Тогда-то в славном городе Пергаме и обратили пристальное внимание на кожу, усовершенствовав древнюю технологию ее выделки. В Иудее нынешний пергамент из кожи кошерных животных тоже хорошо известен, но под названием «гевиль» – это канонический материал для написания свитков Торы и изготовления филактерий – тех самых черных коробочек, что иудейские священники носят на лбу.

– Невероятно…! – восклицает более эмоциональный Филон, вырывая меня из раздумий. Он дочитал уже первый свиток и теперь рассматривает подписи в его конце – Если бы не подпись самого Рабана Гамлиэля бен Шимона ха-Закена, я бы в жизни не поверил в написанное здесь!

– Да, в свидетельстве почтенного Гамалиила не приходится сомневаться – задумчиво кивнул ему Аристарх – он достойный человек и настоящий ученый – богослов. А чудо Воскресения и Вознесения Мессии засвидетельствовано Синедрионом по всем правилам. При таком количестве свидетелей из числа первосвященников Иерусалимского Храма в этом не приходится сомневаться.

Я мысленно потираю руки. Мой расчет оказался абсолютно верным! Проповеди Матфея – это, конечно, хорошо. Но сила правильно задокументированных свидетельств, да еще авторитетными официальными лицами – это совсем другой уровень. Как правильно замечено моими мудрыми предками: что написано пером, не вырубишь топором. И здесь мою эйфорию неожиданно обламывает Сенека

– Прости, Марк, но я все равно не верю. В моей голове не укладывается, как обычный человек, которым Иешуа и прожил тридцать лет, может вдруг воскреснуть, пролежав мертвым в гробнице больше двух дней. Не верю!

Блин, тоже мне Станиславский нашелся! А ведь сегодня ночью он сам видел, как светилась скрижаль в моих руках. И если бы я не слышал таких сомнений в стотысячный раз, то может и взорвался бы искренним негодованием. А так лишь пожал плечами

– И что бы могло тебя убедить, Луций? Может небольшое чудо, сотворенное силой молитвы?

А вот лучше посмотрю ка я на них «особым» зрением, и поставлю им всем четкий медицинский диагноз, чтобы они рты от удивления пооткрывали. Я пытаюсь разглядеть ауру присутствующих… и ничего. То есть совсем ничего! В недоумении я смотрю на Филона, потом на Сенеку… Ноль. Результат моих усилий нулевой! Что-то упорно сбивает мои «настройки» и не дает мне привести их в действие. Сила заблокирована чем-то, и даже кольцо Соломона на пальце не светится. Или оно так “потратилось” сегодня ночью, что еще не восстановилось? Я наклоняюсь к Матфею, впадая в легкую панику:

– Ты ощущаешь Силу?! – шепчу я

– Нет, Примас – удивленно качает он головой – но здесь здесь есть какая-то тьма! Я это почувствовал, когда мы шли по залам библиотеки.

– И что это может быть? Какие-то свитки на полках или предметы в зале?

– Не знаю… чтобы это понять мне, наверное, нужно прикоснуться к предмету, несущему тьму.

Тем временем, оба философа наседают на меня, им хочется и других доказательств чуда кроме свитков из Храма. Но от расстройства все заготовленные аргументы разом вылетают из головы. Сейчас меня мучает только одна мысль: что же могло заблокировать Свет, и как нам это отыскать в огромной библиотеке. Ведь даже чтобы просто пройти мимо всех шкафов со свитками, нам с Матфеем понадобится не один день, а уж чтобы потрогать каждый из них… Принести сюда Скрижаль?

Я пожимаю плечами. Окончательно убедить Аристарха с Филоном не получится. Сенека тоже полон скепсиса. Я ухожу из Библиотеки в расстроенных чувствах. Нет, не так я представлял себе окончание нашей беседы. Хотя если по здравому размышлению – а что я хотел? Чтобы скептично настроенные и умудренные опытом умные люди мгновенно поверили свиткам из Храма? Да, у них здесь в Александрии целая куча проповедников, и чуть ли не на каждом углу кто-то с горящим взглядом вещает о каком-нибудь чуде. Небось, уже и появлению кометы успели придумать свое объяснение. А то и несколько.

Ладно. Возьму пока паузу до возвращения из Мемфиса. А там глядишь, и многое само уже изменится. Но вот после Мемфиса обязательно вернусь в библиотеку и постараюсь еще раз поговорить с Аристархом, Филоном и Сенекой. Приведу им такие аргументы, что они вынуждены будут мне поверить. Никуда не денутся!

А сейчас зайду ка я в Храм дорогого прадеда – Августа, все равно он по дороге во дворец. Конечно, вряд ли он чем-то сильно отличается от такого же Храма в Кесарии, если только размахом побольше. Хотя он и в столице Иудеи огромного размера. Но ведь если совсем не зайду, то люди могут и не понять моего пренебрежения великим предком…

* * *

Ранним утром за пять дней до майских ид мы, наконец, отплыли в Мемфис. Сразу после службы, что я провел для легионеров-христиан прямо на плацу местных казарм, когорты по сигналу рожка построились ровными колоннами и вышли в город. Промаршировали по пустынным еще улицам до пристани на канале, и начали организованно грузиться в триеры. Канал вел от города к одному из притоков Нила, суда были с усиленной палубой, с высоким фальшбортом и с дополнительными широкими сходнями для лошадей и солдат. Обе мачты триер, приспособленных для перевозки войск, были съемными – при появлении попутного ветра они, видимо, довольно быстро монтировались, а затем для устойчивости растягивались тросами.

Гай Галерий, на великолепном белом скакуне внимательно следил за порядком при погрузке. Рядом нетерпеливо пританцовывал конь легата III Киренаикского – Максимуса Касия. Грузный, седоватый мужчина уверенно удерживал бока своего резвого скакуна коленями, попутно размахивая руками и что-то втолковывая Гаю.

– А где Понтий? – я подошел к начальству, снимая на ходу шлем и вытирая пот со лба. С самого утра уже прилично жарило, и мне оставалось только радоваться, что в Мемфис мы поплывем, а не попремся пехом по пустыне.

– Выпросил у меня аллу конницы – Галерий тоже обмахнулся шейным платком, как веером, и глотнул, судя по запаху, разведенного вина из фляжки – сказал, что ему нужно срочно опробовать какое-то новое снаряжение для лошадей.

Ага… Пилат все-таки решил привезти Тиберию стремена. А заодно видимо, и тяжелую конницу. Похоже, зерна моих советов упали на подготовленную почву.

– Кто этот наглый дупликарий? – мрачно спросил Касий, уставившись на меня – и почему он с тобой разговаривает, как с равным?

Гай Галлерий наклонился к легату, начал ему что-то тихо объяснять. Я услышал только “примас” и “…из рода Юлиев”. Но взгляд Касия сразу потеплел.

– Так это твои парни, взяли штурмом иудейский Храм?

– Мои – кивнул я легату, оборачиваясь к центурии Лонгина. Ее Пилат выделил то ли мне в подчинение, то ли в личную охрану, наверное, беречь особо ценного легионера.

– О, Корнелия… Клавдия! Мое почтение! – Гай спешился, кинул поводья рабу и подошел к появившейся на пристани гексафоре – носилкам, которые несли шесть лектикариев, три спереди и три сзади. В гексафоре вольготно возлежали на подушках принаряженные дочка и жена Пилата – Вы знакомы с нашим доблестным Максимусом?

Началось взаимное расшаркивание, поклоны и комплименты. Легат “бил копытом”, жадно пожирая взглядом юную Корнелию, но та стреляла глазками исключительно в мою сторону. И я уже не знал, куда деваться от неловкости, вызванной повышенным вниманием девушки.

Спас меня запыхавшийся Сенека, который прискакал на взмыленной лошади.

– Уф-ф, еле успел! – философ слез с коня, поклонился дамам и командирам. Но подходить к ним не стал, сразу же вытащил из седельной сумки толстую, потемневшую от времени книгу, сшитую из плотных листов папируса. Гордо протянул ее мне:

– Держи! Всю ночь с Филоном искали ее в библиотеке. Ты же говорил, что знаешь древние языки.

– Что это? – я протянул руку к книге, но тут же отдернул, почувствовав, как тревожно зазвучало в голове Слово. Над книгой взвилось темное пыльное облачко, но видел его, похоже только я. Так вот что мешало нам с Матфеем в библиотеке!

– Египетская книга Мертвых! – Сенека снова пихнул мне в руки гримуар – Здесь описаны все магические ритуалы Сета и как им можно противостоять.

Чернота внутри книги чавкнула и выплеснулась мне на руки, перстень Соломона ожил и тут же в ответ полыхнул белым светом. Где-то на периферии слуха раздался гнусный визг. Я брезгливо отбросил книгу на песок и гневно посмотрел на стоика. Вот же идиот… Разве можно играть с такими вещами…?!

– Дьявольская книга… – под удивленным взглядами окружающих я взялся за свой крест и склонился над ней.

– Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий… – слова молитвы на латыни привычно полились из меня в такт звучащему набатом Слову. Визг демонов усилился и теперь, наконец, его услышали все вокруг. Римляне с квадратными глазами начали осторожно отступать назад. Единственный, кто не испугался – Корнелия. Девушка выпорхнула из опустившихся на землю носилок и смело встала рядом, повторяя за мной слова молитвы.

– Корнелия…! – мать девушки попыталась криком заставить дочь вернуться. Все это сбивало наш настрой, я сердито обернулся на Клавдию. Та правильно поняла мой взгляд и благоразумно заткнулась.

Чтобы усилить эффект, нажал перстнем на обложку книги, направляя в нее Свет, который собрался внутри меня во время молитвы. Визг демонов перешел в ультразвук, римляне зажали уши и отошли еще дальше. Ко мне уже спешили Дион с Гнеем, но их помощь не понадобилась. На последних словах молитвы Свет полностью окутал книгу и под громкий хлопок чернота развеялась.

– Вот теперь можно ее и почитать – я подхватил гримуар с песка, другой рукой поддержал за локоть пошатнувшуюся Корнелию.

– Марк! – взмолилась девушка – Возьмите и меня с собой!

– Нет! – отрезал я, отходя в сторону и открывая мерзкую книгу. С первой страницы на меня пялился огромный змей, напоминающий очковую кобру – широкий капюшон вокруг головы, гипнотизирующий, леденящий душу взгляд… Захлопнув книгу, я повернулся к Корнелии – Пойми, там, куда мы плывем будет опасно. Поэтому даже не проси.

– Я умею стрелять из лука!

– Я сказал нет!

Девушка тихо заплакала и, опустив плечи, вернулась к носилкам, где ее уже поджидала крайне злая мать. Эх, кто-то сейчас получит знатную трепку… А моя очередь видимо придет, когда я вернусь из Мемфиса. Хотя Клавдии меня упрекнуть как раз и не в чем – это не я бегаю за ее дочерью и ищу с ней встреч. Тут уж моя совесть совершенно чиста.

Просто, наверное, пора осознать дамам, что в плане замужества на меня рассчитывать совершенно не стоит. Во-первых, я легионер, а нам по-любому до отставки жениться запрещено. Во-вторых, моей судьбой, распоряжается лично Тиберий, как старший в роду Юлиев – если он сочтет жену неподходящей, то легко прикажет расторгнуть наш брак. Также, как когда-то поступил с ним Август, разлучив его с любимой первой женой Випсанией. В-третьих, жениться в этом мире я вообще не собираюсь – как один из “жрецов” Христа имею на это полное право. Ну, и главное – у меня уже есть любимая жена Вика, пусть она сейчас и далеко. Вот так.

Ко мне, тем временем, подошли Сенека, Дион и Гней. Последний так и держал в руке обнаженный гладиус, с опаской поглядывая на древний гримуар. Пора объяснить римлянам, с чем они столкнулись, и насколько опасным будет наш визит в Мемфис

– Вы видели, что сейчас произошло? – подняв книгу вверх и не давая никому раскрыть рта, я повысил голос и даже запрыгнул на мешок с овсом, чтобы меня было всем видно – Наш противник в великой ярости. Он следит за нами и следует по пятам, выжидая удобный момент, чтобы напасть. Он хочет поглотить наши души, полностью уничтожить нашу веру в Христа и в жизнь вечную. Много имен у этого коварного и безжалостного врага. В книге Чисел он именуется Сатаной или Вельзевулом. А еще Люцифером. Египтяне называют его Сетом. Но суть всех имен одна – это дьявол. И он реален.

Римляне начали собираться вокруг меня. Подошли легионеры, не успевшие взойти на триеры, Клавдия с Корнелией, Максимус с Гаем. Даже носильщики рабы слушали меня, затаив дыхание. Стояла оглушающая тишина. Я чувствовал остаточные эманации Света внутри себя. Его я и направлял на слушателей.

– Первый ученик Иешуа, Шимон, глава нашей христианской церкви, предупреждает: «Близок всему конец. Итак будьте благоразумны и бодрствуйте в молитвах».

Ничего такого Петр, конечно, еще не говорил, но когда-нибудь обязательно скажет.

– Первый раз дьявол восстал, когда носил еще имя Люцифер и сам был наделён Богом великой властью. Но захотел он стать равным Богу, и соблазнив треть ангелов, поднял восстание. Всемогущий поверг Люцифера и изгнал мятежного навечно с небес вместе с другими восставшими ангелами. Так потерял он свое место на небесах и был низринут в вечную Тьму – ад.

Римляне слушали меня очень внимательно, братья – христиане крестились во время моей импровизированной проповеди.

– Дьявол не смирился с поражением, и снова начал войну – на этот раз против Сына Божьего, Иисуса Христа. Он знал, что должен родиться Мессия, и решил, что теперь сможет победить, поскольку тело человека смертно, а вестись война будет не на небесах, а на земле, среди грешников.

Единственный, кто продолжал скептически на меня смотреть, был Сенека. В ауре стоика я видел желто-зеленые цвета, которые говорили о сомнениях, что одолевали философа. И теперь свою проповедь я адресовал Сенеке

– Дьявол решил быть хитрее и убить сына Бога чужими руками. Как только воссияла на небе Вифлеемская звезда, знаменуя приход в наш мир Мессии, собрал все демонические силы вокруг Вифлеема, послав духов лжи, чтобы ослепить умы книжников и священников. А затем по дьявольскому наущению царь Ирод приказал уничтожить всех младенцев в Иудее. Но небесные ангелы стояли на страже Младенца, и никто из смертных не смог убить его.

Я перевел взгляд с Сенеки на Корнелию. Девушка уже перестала всхлипывать и слушала меня очень внимательно, хотя и слышала часть сказанного еще от апостолов.

– Следующий шанс увидел Люцифер, когда Дух Святой объявил Иисуса Мессией. Во время 40 дневного поста нашего Учителя в пустыне, дьявол сам явился Ему и искушал Его, но все оказалось тщетно. И тогда Сатана испугал еврейских первосвященников тем, что Иисус лишит их власти, когда придет в Иерусалим, и все иудеи пойдут за Мессией. Пришло время неправедного суда на Иисусом. Посланные дьяволом демонические духи подстрекали озлобленную толпу и лжесвидетелей. Фарисеи добились своего – смертный приговор был вынесен и приведен в исполнение. Наконец-то пришёл час торжества Сатаны, он ликовал и думал, что одержал победу, распяв Иисуса на кресте.

Вижу, как Лонгин бледнеет и опускает глаза. Ему до сих пор трудно поверить, что то был промысел Божий, и личный выбор Иисуса, который давно простил сотника. Тяжелая это ноша – собственная вина…

– Однако, все вы знаете конец истории… День воскресения Мессии стал днём самого униженного поражения Дьявола. Когда Иисус вознесся на небеса, Он навсегда стал недосягаем для дьявола. Весь ад был потрясен, потому что Сатана ещё раз потерпел поражение. Даже используя все свои силы и грехи людские, он не смог победить Сына Божьего.

Я замолчал, переводя дыхание.

– Марк, у тебя из рук идет свет – тихо произнес Сенека, стоящий рядом со мной. Я глянул на светящиеся ладони и вдруг подумал, что некоторым пора уже узреть маленькое чудо, касающееся именно их, чтобы обрести искреннюю веру в Бога. Улыбнувшись, протянул ладонь и положил ее на грудь стоика, пальцами касаясь его кадыка. Прикрыл глаза, вызывая внутреннее зрение и разглядывая темную дымку, серой паутиной охватившей его гортань и спускающуюся грязными лохмотьями вниз, к трахеям, бронхам и легким Сенеки. Прочь… пошла прочь. И я осторожно потянул ее, вытаскивая и сжигая Светом. Сенека закашлялся, отхаркивая на землю мокроту, и схватился за горло. Ну, а я просто потряс рукой, сбрасывая с пальцев на землю последние капли света.

Толпа дружно вздохнула, но парни из центурии Лонгина успокаивающе зашикали на остальных – им-то не в новинку было видеть, как мы с апостолами лечим и возвращаем людям здоровье. А я тем временем продолжил:

– И теперь битва идет против последователей Христа и его наследия. Это значит, что Сатана объявил войну каждому истинно верующему в Иисуса. Он хочет завоевать те души, которые проиграл Божьему Сыну, и не остановится ни перед чем, чтобы разрушить нашу веру. Это значит, что дьявол будет использовать всё свое оружие против нас – все хитрости, ложь и уловки. Помните! Демоны Сатаны могут быть везде – я снова поднял вверх гримуар – даже в книгах. А искушать нас они будут властью и гордыней, жадностью и стремлением к роскоши, завистью и даже невоздержанностью в еде…

Я поймал испуганный взгляд Клавдии, и кивнул головой. Жена Пилата отлично поняла мой намек. Оттого была бледна и тяжело дышала.

– Как? Как же нам защититься от дьявола?! – первым к моему удивлению очнулся крепыш Гней

– Верить в Христа, соблюдать заповеди, молиться ему и никогда не сомневаться в его любви к нам. А еще исповедоваться и причащаться, чтобы искренним раскаяньем очистить свою душу – я засунул книгу Мертвых в свой заплечный мешок – Бог не оставит верующих в него. Помните об этом!


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю