Текст книги "Тринадцатый апостол. Том II (СИ)"

Автор книги: Алексей Вязовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

– А что теперь, господин? – все трое продолжают напряженно следить за мной, как за факиром, ожидая от меня следующий фокус. Приходится их слегка разочаровать.

– А теперь мы идем ужинать.

На лицах молодежи отражается разочарование, заставляющее меня рассмеяться. Поясняю им:

– Смолоть зерна нужно будет только перед тем, как варить кофе. И никому никогда не рассказывайте о том, что здесь сегодня увидели – придет время, и за этим секретом многие торговцы будут гоняться. Большие деньги платить за него.

Все трое делают какой-то одинаковый знак рукой, который у египтян видимо, означает что-то типа нашего «зуб даю». Жест выглядит смешно, но для них это настоящая клятва. Правильно, не буду, же я сам обжаривать весь кофе, который собираюсь продавать в Риме, помощники мне там все равно будут нужны. А кому еще секреты будущего бизнеса доверить, как не своему ближайшему кругу. Заодно и проверю всех на болтливость…

* * *

Следующим утром молебен служил Андрей, и на него пришло на удивление много народа. Кроме нас с апостолами, были все парни Лонгина, свободные ранним утром от службы, человек двадцать из местных легионеров, Тиллиус с Сенекой, мои девицы с Маду и Корнелия с Клавдией, которая не поленилась встать в такую рань. Но всего удивительнее было то, что на службу пришел Тит Северус и еще два чиновника Галерия, видимо их заинтересовало, из-за чего вообще сыр-бор в Серапеуме разгорелся. Слушали проповедь в конце службы они очень внимательно. Да я и сам Андрея заслушался. Говорил апостол проникновенно, его речь трогала душу и пробуждала самые лучшие чувства.

А накануне он проповедовал в одном из молельных домов в еврейском квартале, местные иудеи сами пригласили его к себе. И это не удивительно – ведь в христианство в первую очередь и обращались иудеи, жившие в больших античных городах – таких, как Кесария, Александрия и Антиохия. Там на них не давил авторитет фарисеев из Иерусалимского Храма, и сама идея воплощения Бога в смертном человеке, казалась им вполне понятной, ведь у эллинов богом считался Александр Македонский, у римлян – Август. А у многих образованных и зажиточных иудеев были друзья и деловые партнеры среди язычников. К тому же иудеям, живущим среди язычников, было сложно соблюдать строгие предписания их религии, а наше христианство было намного проще и терпимее в бытовом плане.

После такой вдохновляющей новости мне было гораздо легче уговорить апостолов на изображение Христа.

– Братья, поймите, наконец, что греки и римляне привыкли к тому, что их богов можно увидеть. Статуи в храмах и на улицах, барельефы, фрески, мозаики – все это помогает язычникам наглядно представить, кому они молятся, и кого просят о защите. А что с теми из них, кто обратился в христианство? Вот мы с легионерами видели Иешуа своими глазами, а те, кто в него уверовал позже? Они ведь постоянно спрашивают меня: а как выглядел наш Мессия? И каждый раз приходится объяснять это на словах. Сейчас, пока мы с вами еще живы, у Маду есть возможность изобразить Спасителя с нашей помощью. Но что будет потом – когда нас не станет? Не получится ли так, что каждый художник тогда начнет его рисовать по-своему, кто во что горазд?

– Но Марк, а как же наши иудейские традиции и прямые запреты на изображение людей?

– А как с этими традициями и запретами уживаются злодеяния зелотов и сикариев? А ростовщичество? А иудейская гордыня и презрение к язычникам? Разве это не прямое нарушение запретов из Священных книг?

– Так-то оно так, но…

Вижу, что Андрею сложно согласиться с моими доводами, и поэтому предлагаю ему компромисс

– Давайте, в Иерусалиме и Иудее не станем разрисовывать стены наших храмов, чтобы не оскорблять чувства правоверных евреев, но в других провинциях и странах этот запрет действовать не будет. Маду с наших слов и под нашим надзором создаст канонический портрет Иешуа – поверьте, в этом мой юный художник большой мастер! Все остальные изображения должны быть максимально приближены к согласованному с нами оригиналу, и за этим мы с вами будем строго следить. А потом, когда портретов Иешуа станет много, художники и сами уже не смогут нарушить канон.

– Ну, не знаю… – вздыхает Матфей

– Братья, а я согласен с Марком – первым из апостолов сдался Иаков – давайте не будем уподобляться фарисеям и цепляться за каждый запрет из Писания.

Дальше дожать братьев было уже делом техники. Грешен – надавил я на них своим авторитетом, и они нехотя, но согласились помочь Маду и сообща поработать над портретом.

– Марк, а зачем ты тащишь нас завтра в Мусейон?

– Хочу, чтобы о вас там узнали. Александрийская библиотека это главный авторитет в богословской науке и философии. Что признано и популярно здесь, рано или поздно станет признанным и популярным в Риме, а потом и во всем цивилизованном мире. Эллинские философы известны всем, это как Александрийский маяк для любого образованного человека, и то, что признают греки, признают и римляне. Поэтому для нас так важно, чтобы они узнали об учении Мессии. А кто лучше вас ответит на их вопросы? К тому же мы с Матфеем подозреваем, что в Мусейоне хранятся книги, отмеченные Тьмой – хорошо бы их найти и обезвредить. С одним древним гримуаром я уже справился самостоятельно.

* * *

Договариваюсь с апостолами встретиться в полдень в Мусейоне, и отправляюсь первым делом в мастерскую к Абанту. Естественно, прихватив с собой Маду с его рисовальными принадлежностями, один из векселей и мешочек с драгоценными камнями. Определить на глаз, есть ли среди них аналогичный треснувшему, я так и не смог. Ну, да… некоторые вроде бы похожи. Но не факт. Не разбираюсь я в камнях до такой степени, чтобы сделать окончательный вывод. Поэтому вся надежда только на Абанта.

– …Хранитель, откуда эти великолепные камни?! – пораженно зависает над кучей моих «самоцветов» ювелир – это же целое состояние…

– Серапеум ночью ограбил! – шутливо ухожу я от прямого ответа, но ведь почти не соврал ему, да? Всего лишь немного с храмом попутал.

– Не стыдно смеяться над старым Абантом?

– Видел я недавно, какой ты старый и больной. Раскажи об этом тому буколу, которого ты к праотцам отправил. Хватит уже прибедняться! Лучше посмотри, нет ли среди этих камней нужного нам? И заодно сразу рассортируй их, пожалуйста – самые недорогие откладывай в отдельную кучку.

– Да, здесь все камни прекрасные!

– И все же. Отдели хотя бы треть из них – те, с которыми не так жалко расстаться.

Ювелир погружается в рассматривание и сортировку камней, а я с интересом наблюдаю за его работой. Странно, что он полагается только на свое острое зрение, не используя в работе лупу, ведь увеличительные стекла из горного хрусталя здесь уже давно известны. И кому, как не ювелиру выточить для себя такую полезную штуку? Надо будет потом спросить его об этом…

– О, боги…! Вот же камень, который годится на замену! – египтянин торжествующе пододвигает в мою сторону небольшой и совершенно не яркий камень, который лишь отдаленно напоминает треснувший.

– А ты не ошибся, уважаемый?

– Да, как тут можно ошибиться?! Он же особенный, не похож ни на какой другой.

Я озадаченно рассматриваю довольно невзрачный камушек. Если честно, то я думал совсем на другой. Ошибался. Видно, неважный из меня ювелир. Вот так пошел бы к не знакомому торговцу, и облапошили меня бы там, как последнего дурака. Ну, да бог, с этим, главное – мы замену нашли! И теперь у меня снова появилась надежда, что к кольцу Соломона вернутся его удивительные свойства.

– Еще один… – шепчет потрясенный Абант, откладывая в сторону другой камень – сказать кому, не поверят…

– И не нужно никому говорить. Даже сыновьям. Просто ради спокойствия своих домашних и их безопасности. Ты ведь подумал над моим деловым предложением?

– Да, я приму его. Все равно дела в мастерской пора передавать старшему сыну – глаза у меня уже стали не те.

– И правильно! С твоим опытом нужно заниматься денежными вопросами семьи и общим руководством, а в мастерской пусть теперь работает молодежь. Ты же все равно будешь за всеми присматривать?

– А как по-другому? Только вот младший мой не горит желанием продолжать семейное дело – вздыхает египтянин

– Кто знает, может в твоем сыне дремлет талантливый торговец? Попробуй приобщить его к нашим делам, кому-то же придется путешествовать, выполняя мои торговые заказы?

– Клит с радостью отправится в любую поездку, лишь бы не сидеть дома в мастерской, но он еще так молод и так не опытен…

– А разве люди рождаются опытными? Мы все набираемся ума лишь с возрастом. Приставь к нему надежного человека

– Хранитель, ты рассуждаешь, как мудрый старик. Мне иногда кажется, что ты намного старше меня.

Так… пора эту тему заканчивать, а то она приобретает опасный поворот. Я пожимаю плечами и киваю на камни

– Есть здесь еще что-то ценное?

Абант мой намек понял и вернулся к работе. Через полчаса все они рассортированы на две неравные кучки – с третьей частью камней можно спокойно расстаться. Денег они стоят приличных, но тащить их с собой в Рим, никакого смысла нет – стоимость и там будет примерно такой же. Предлагаю ювелиру купить их и от названной им цены щедро скидываю около двадцати процентов, округляя до ровной суммы. У кого-то другого я и этих денег не получил бы – в лучшем случае половину. А теперь, когда я окончательно уверился в честности Абанта, надо дать ему заработать – в качестве залога наших будущих добрых отношений. Ведь мы с ним уже практически деловые партнеры.

Этих вырученных денег мне вполне хватит на все мои расходы здесь, в Александрии, и даже вексель местного торгового дома можно было бы, в принципе, не обналичивать. Но я не хочу с самого начала светить в Риме большими суммами – столица кишит шпионами, причем как Сеяна, так и Тиберия. Поэтому по уму, один вексель все-таки лучше разбить на несколько более мелких.

Довольный Абант тем временем аккуратно сгребает в шкатулку камни, предназначенные для продажи, все оставшиеся складывает в мешочек и возвращает мне. За исключением тех двух, что подходят для замены – с ними он определится позже. Снимаю кольцо, отдаю ювелиру с просьбой починить его как можно быстрее. Половину денег за камни Абант вручает мне сразу – получился увесистый такой мешочек. А сегодня вечером он обещает окончательно подсчитать, что же я ему должен за весь свой заказ. Надеюсь оставшейся половины денег мне хватит, чтобы расплатиться.

За работу он с меня по-прежнему брать отказывается, но за изготовление сигнума, крестиков и апостольских печаток я ему, конечно, обязательно отдам деньги – как бы он не сопротивлялся. Это ведь не для меня лично, так зачем злоупотеблять благодарностью порядочного человека? Плюс за серебро там набежало о-го-го сколько – один только сигнум с табличкой больше двух килограмм весят! Не говоря уже о шахматах, которые делает вообще другой мастер.

Договорившись, что завтра утром Абант сам принесет во дворец часть готового заказа, мы довольные друг другом, спускаемся в мастерскую. Теперь можно и оставшимися делами заняться. Осматриваю и одобряю новую гипсовую модель сигнума, последние рисунки перстней для апостолов тоже меня устраивают. Все столовые приборы уже отлиты, их остается только отшлифовать и отполировать.

Добавляю еще один важный заказ – серебряную джезву для кофе. Рисую ее сам в натуральную величину и с объемом на стакан: вид сбоку, вид снизу, вид сверху. С одного бока Имперская чеканка SPQR в обрамлении лаврового венка, с другой – мой крылатый лев. Заостряю внимание Абанта на том, что горло джезвы не должно очень сильно сужаться. Приятно, что лишних вопросов ювелир не задает, привык уже к тому, что римлянин чудит. Работа продвигается так быстро, что у меня невольно закрадывается подозрение: все остальные заказы ювелиром отложены в сторону, а все силы брошены на наш. Да, похоже, так оно и есть…

На базаре торговцы скотом радуют меня еще одним мешком кофе, говорят, что собирали его по всем знакомым.

– Как ваш конь, уважаемый?

– Спасибо, он заметно повеселел! – улыбаюсь я, отдавая им деньги – а с вашей помощью скоро ему станет совсем хорошо.

Маду тоже улыбается, поскольку теперь уже знает, для чего мы покупаем кофе. Но благоразумно помалкивает. Я же договариваюсь со стариком, что в следующий раз они привезут для меня хотя бы мешка три кофейных зерен, “чтобы у коня запас был”. Сразу отдаю им небольшой залог в счет будущей поставки и объясняю, куда нужно доставить зерна – остальные деньги их будут ждать у моего доверенного лица. Очень мне хотелось поговорить со стариком на тему Аксумского царства, но время уже поджимало. Правда, я узнал, что на рынке они проведут еще три дня – может удастся заскочить к нему. А пока надо бежать…

Торговец специями встречает меня как родного, только что из сандалей не выпрыгивает, желая угодить. Вот что с людьми жажда наживы делает! Но сегодня его ждет ба-альшой облом! Увидев два круглых, размером с тарелку, спрессованных брикета чая, который ни с чем не спутаешь, я мысленно только что в пляс не пустился. Но теперь делаю вид, что сильно разочарован и придирчиво обнюхиваю его:

– Нет, торговец, это совсем не то, что я хотел… Эти листья мне нужны рассыпчатые, рыхлые и очень душистые. А это – я потряс брикетом – для продажи неумытым горцам и кочевникам. Цена ему пять ассов в базарный день.

Ушлый толстяк аж меняется в лице

– Не может быть… мне сказали, что это лучший чай из Сереса!

– Плюнь в лицо тому, кто это сказал. Или тебя нарочно обманули, или этот человек совсем не разбирается в чае. Я, конечно, мог бы купить и этот мусор, но только из уважения к твоему труду, и совсем за другие деньги.

Делаю вид, что мой интерес к этому чаю окончательно угас, и перехожу к другой, интересующей меня теме

– А скажи, уважаемый, нет ли у тебя лекарства, которое греки называют сакхароном?

– Есть – вздыхает купец – его делают из особого вида тростника.

– Дорого стоит?

– Его привозят из Парфии, так что да. Но ведь и покупают сакхарон понемногу…

Выясняется, что сахара у него меньше килограмма. Нужно брать весь. Невзирая на цену. Она дорогой, но вовсе не на вес золота, как заверяли нас учебники истории, иначе бы и египтяне занимались его производством. Снова делаю вид, что раздумываю. Потом мы долго с ним торгуемся, и я предлагаю забрать у него все до крошки, но с большой скидкой. Торговец специями упирается и тоскливо поглядывает на ненужные никому брикеты чая. Видимо имел неосторожность выкупить их, а теперь не знает, что с ними делать. Попал одним словом, торгаш.

– Ладно – “сдаюсь” я – так и быть заберу у тебя еще и этот дешевый чай.

Купец радостно выдыхает, и мы с ним снова начинаем торговаться. Но поскольку я нахожусь в более выгодном положении, мне все-таки удается его дожать. Заплатил, конечно, много, но думал, будет гораздо дороже. А мне на будущее урок – нельзя на рынке показывать свою заинтересованность – здесь нужно уметь держать покерфейс. Когда с расчетами закончено, я равнодушно сообщаю торговцу, что пожалуй прикупил бы еще сахарка. На днях зайду, и если ему удастся где-нибудь его найти, то заберу весь по сегодняшней цене. Ну, и надеюсь все-таки увидеть нормальный байховый чай. Толстяк снова радушен и весел, обещает обойти вечером всех знакомых купцов, торгующих специями.

– Ну, что, Маду… теперь нам нужен специальный медный ковшик, чтобы варить в нем кофе

– Господин, но ты же заказал серебряный у ювелира?

– Когда Абант его еще сделает, а кофе мне хочется уже сейчас. Вчера на дворцовой кухне даже не нашлось подходящего маленького ковшика, так давай найдем здесь медника или кузнеца – не знаю, кто у них здесь кухонной утварью занимается.

Маду у меня парень сообразительный, быстро опросил у земляков, где здесь продаются лучшие медные кастрюли и сковородки. Ну, а там было уже делом техники выбрать самый маленький ковш и попросить довести его немного до ума. Деньги мы оставили, чертежик джезвы нарисовали, и пообещали озадаченному мастеру часа через два зайти за заказом.

Ну, а теперь нас уже ждут в Мусейоне…

* * *

Стоило нам с апостолами встретиться во внутреннем дворе Александрийской библиотеки и войти под своды ее залов, как мы тут же наткнулись на Сенеку с Филоном. Эти двое снова о чем-то азартно спорили, собрав вокруг себя целую толпу зрителей. Здесь – в крупнейшей библиотеке античного мира, о тишине мало заботились, поскольку один из главных двигателей нынешней науки – полемика. Ибо как сказал великий Сократ: “В споре рождается истина”. А где еще нынешним философам поспорить, как не в компании самых образованных умов эпохи? Но с нашим появлением их спор прервался, и даже кажется к обоюдному удовольствию спорящих – судя по всему, к единству мнений они так и не смогли прийти.

– …Марк, ты прости, что так нехорошо получилось с Книгой Мертвых! – начал извиняться передо мной Филон после обмена приветствиями – я же и сам не знал о ее демонической природе, думал, что это древний трактат с заклинаниями, и не более того!

– Боюсь, это не последняя дьявольская книга в коллекции Мусейона… – вздыхаю я – знакомься, Филон, это мои иудейские братья, любимые ученики Мессии Андрей и Иаков. Ты хотел больше узнать об Иисусе? Так вот никто не знал его лучше, чем они, и никто не расскажет тебе подробнее и правдивее о его учении.

– Но рассказ наш будет долгим – улыбается Андрей – он может растянуться, ни на один день. Эллин, у тебя будет время выслушать нас?

– Конечно! А почему бы нам не встречаться каждое утро здесь, в Мусейоне?! Или вы спешите вернуться в Иудею?

Апостолы заверяют философа, что в Александрии они останутся еще на пару месяцев, так что их встречи в библиотеке могут продолжаться даже после нашего с Сенекой отъезда в Рим. Я одобрительно киваю братьям: посеять семена христианского учения среди образованных греков – это очень мудрое решение. Ученые рано или поздно вернутся к себе на родину, разнося весть об Иисусе и христианстве по всей огромной территории империи. Начнут дома писать трактаты с рассуждениями об учении Христа, вступать в полемику с местными коллегами, постепенно втягивая в орбиту христианства все больше и больше людей. И когда туда придут апостолы, проповеди наших братьев, как семена упадут на хорошо подготовленную почву, и дадут отличные потом всходы.

– А как там здоровье уважаемого Матфея? – обеспокоенно спрашивает у нас Филон – Слышал, вы вчера посещали Серапеум и имели беседу с благочестивым Никандросом?

– Матфею намного лучше, спасибо за беспокойство о нем, Филон. А наш разговор с Никандросом вышел очень непростым. Пришлось хорошенько нажать на него, чтобы он наказал своих распоясавшихся псов.

– Давно пора! Это не первый случай, когда они избивают проповедников.

Дальше мы всей гурьбой перемещаемся в кабинет Аристарха, где мне приходится снова рассказывать им про храм Сета в Мемфисе, а потом и про вчерашний визит в Серапеум. Сенека, конечно, уже успел им все доложить, но какой же ученый откажется пообщаться с непосредственным участником событий и услышать все подробности из первых уст?

– Да уж… Привык наш Никандрос считать себя всесильным в Александрии! – смеется Аристарх – хоть кто-то спустил его святейшество с небес на землю.

– Но свитки из Синедриона он у Марка все-таки выпросил, очень уж переживал, что к тебе, Аристарх, они попали гораздо раньше, чем к нему! – не преминул наябедничать Сенека

– Сегодня утром мы уже отнесли их в Серапеум – подтвердил его слова Андрей

Мы пообщались еще часа три с учеными мужами и простились, пообещав им обязательно вернуться. История с Книгой Мертвых неприятно поразила Хранителя Александрийской библиотеки, и когда я выразил осторожное пожелание, оставить ее себе, он только обрадовался возможности избавиться от такой головной боли. «Зачистку» библиотечного фонда от опасных свитков и книг мы договорились не откладывать, и провести ее как можно быстрее – пока мы не отплыли в Рим и не увезли с собой Скрижаль.

А я в свою очередь попросил Аристарха распорядиться, чтобы его писцы сделали для меня копии с трудов Гиппократа и Асклепиада Вифинского по медицине. Зачем? А чтобы подарить их терапевту Рафаилу в качестве благодарности за спасение Матфея. И это самое малое, что могу я для них сделать, ведь деньги он точно откажется брать

* * *

После возвращения во дворец и неспешного обеда в компании двух префектов и Сенеки, настает, наконец, тот долгожданный момент, когда я могу заняться кофе.

Действуем мы втихоря, как настоящие заговорщики – Манифу оставляем в комнате, а сами вчетвером отправляемся на открытую террасу, где вчера обжаривали кофейные зерна. Наша “невеста” после общения с дочерью и женой Пилата совсем голову потеряла – с девчонками разговаривает свысока, на дворцовых слуг покрикивать начала. Не знаю, чего уж дамочки ей наговорили, но сегодня египтянка с самого утра занята важным делом – перетряхиванием сундуков со своим приданным. Лицо у Манифы недовольное, видимо ей снова украшений для полного счастья не хватает. Но с ней, как в той сказке о золотой рыбке – сколько не дай, все мало. Бедный жених, я уже сочувствую ему…

В комплект к доведенному до ума маленькому медному ковшику, на базаре были еще приобретены ручная мельница для мелкого помола зерна и каменная ступка с пестиком. Так что пока я расслабленно обедал, Маду, перекусив по-быстрому, взялся молоть кофе, обжаренный накануне. Я думал, что нам после мельницы придется его еще и в ступке перетереть, доводя до нужной фракции, но нет – паренек перемолол кофе очень тщательно и мелко – буквально до состояния пудры.

К вчерашней жаровне у нас еще добавилась сковорода, в которой насыпан слой чистого крупного песка – заранее просеянного, промытого и высушенного на солнце. Да, я решил попробовать сварить кофе несколькими разными способами, и затем выбрать для себя самый оптимальный. Нормальных чашек здесь конечно нет, зато нашлись небольшие стаканчики из местной толстостенной керамики – для начала и они вполне сойдут.

– Главный плюс приготовления кофе на песке – это равномерный прогрев ээ… ковшика. Когда вы готовите на огне, у него прогревается только дно, стенки выше остаются холодными, и экстракция… ну.… приготовление кофе происходит неравномерно. А погружая джезву в горячий песок, мы прогреваем ее сразу по всей поверхности – получается и быстрее, и намного лучше.

Девчонки и Маду, не отрываясь, следят за моими руками. По ходу дела я объясняю им все тонкости приготовления кофе: почему ковшик должен быть небольшим, почему горло его должно быть сужено именно таким образом, а не как-то иначе, и почему слова «сварить кофе» ни в коем случае не означают, что ему нужно дать закипеть. Про экстракцию выдал на автомате, так что пришлось потом подобрать более простые слова для объяснения главной сути этого поистине волшебного процесса.

Вскипятив для начала в джезве простую воду, я примерно понимаю, как быстро в ней будет готовится кофе. Снова наливаю в нее холодную воду и теперь уже насыпаю туда кофе, стараясь соблюдать известную всем пропорцию – примерно восемь – десять грамм на каждые сто миллилитров воды. Конечно, отмеряю сейчас все на глазок, по памяти, а потом со временем определюсь более точно с рецептурой. Размешиваю ложкой кофе в воде и ставлю джезву на горячий песок. Ложку с длинной ручкой тоже кстати, не мешало бы Абанту заказать – здесь ложки есть, но почему-то все с очень короткими черенками.

– …Видите, пенка в джезве начинает как бы сворачиваться вовнутрь?! Ждем, когда она поднимется, и тут же снимаем ковшик с огня. Никакого кипения, иначе все испортите!

Даю кофе немного постоять и слегка остыть, потом разливаю по стаканчикам. Конечно, по-правильному каждая порция кофе готовится на одну чашку, но сейчас у меня сил нет ждать. Аромат стоит такой, что с ума сойти можно! Вдыхаю запах свежесваренного кофе и осторожно делаю первый маленький глоток… Закрываю глаза от удовольствия – ка-а-айф! Не зря были все наши хлопоты, не зря! Может, не шедеврально вышло, но для первого раза все равно недурственно. К тому же я заранее понимал, что кофе, приготовленный в джезве, и ставший более привычным в последние годы эспрессо из кофемашины – это две огромные разницы. Так оно и получилось.

– Пахнет очень приятно… – Залика, глядя на меня, тоже осторожно делает маленький глоток и замирает, смакуя вкус кофе.

Зэма и Маду, переглянувшись, следуют нашему примеру. Я насмешливо смотрю на них из-под опущенных ресниц

– Не горько вам?

– Горчит немного, но все равно вкус приятный. И очень необычный…

– Вот на этой приятности и необычности мы с вами и попробуем заработать в Риме кучу денег. А то, что он горчит – это поправимо. Я, например, пью только такой кофе, а вот большинству римлян по душе придется сладкий. Мед тут не годится из-за своего запаха и вкуса, но можно подсластить кофе, добавив в него сакхарон.

– Но ведь это так дорого?! – ужасается Залика. Дочь купца явно в курсе высоких цен на тростниковый сахар

– Конечно, дорого! – киваю я – Именно поэтому на кофе и можно хорошо заработать. Кого в Риме удивишь дешевым? И это еще самый простой рецепт кофе. Будет еще вкуснее, если добавить в него немного молотой корицы или кардамона, но эти изыски мы с вами уже до следующего раза оставим. А вообще, один мудрый человек сказал так: “Кофе должен быть черным, как ночь, горячим, как поцелуй, сладким как грех и крепким, как проклятье!” – цитирую я им по памяти слова известного французского кофемана – Талейрана.

– А почему сам кофе так называется? – любознательный Маду, снова делает маленький глоток и жмурится от удовольствия – на египетском очень похожее слово означает «земля бога».

– Каффа – название местности, где он растет, но версия с «землей бога» мне тоже нравится. Кто-то еще кофе хочет? Варим следующую порцию покрепче?

И девчонки, и Маду с готовностью кивают. Ого, значит, и правда, заценили! В моем полку кофеманов прибыло. Интересно, а зайдет ли им чай?

Ополаскиваю джезву, и засыпаю в нее новую порцию кофе. Теперь попробую приготовить его на решетке над открытым огнем. Жар от углей немного спал, уследить за напитком будет несложно.

– А чем вы здесь занимаетесь…? – слышу я за спиной любопытный голос Луция Сенеки

– Кофейком балуемся… Хочешь попробовать? Присаживайся за стол, сейчас он будет готов.

– Так это те самые зерна, что вы с Маду купили на базаре? Пахнет очень вкусно!

Я скупо киваю, делая вид, что сосредоточен на кофе. А вот Сенеке, хоть он мне и друг, открывать кофейные секреты я не собираюсь. Почему? А потому что с него станется написать о кофе подробный трактат и растрезвонить по всему Риму, где его взять и как правильно готовить. И прощай тогда моя монополия. Так что нет. Одно дело – щедро угостить друга, а совсем другое – раскрыть ему разные производственные секреты.

– Ну, как? – насмешливо смотрю я на Луция, смело сделавшего большой глоток, и тут же скривившегося из-за неожиданного вкуса напитка. Да, в эту порцию я добавил чуть больше кофе, чтобы определиться с нужным количеством, но мне самому очень вкусно.

– Фу, горечь-то какая…!

Залика и Зэма хихикают, прикрыв рты ладошками. А потом делают аккуратные маленькие глотки из своих стаканчиков. Маду, попробовав кофе, смущенно говорит

– Господин, а мне кажется, что в этот раз у вас еще вкуснее получилось.

– Вкуснее?! – Луций, обводит нас недоверчивым взглядом – Хотите сказать, что только мне одному сейчас было горько и невкусно?

Девчонки скромно кивают и продолжают с удовольствием пить кофе. Как по мне, так вообще получилось зашибись! А вот сморщенный нос Сенеки – яркое подтверждение моих слов о специфических вкусовых предпочтениях римлян. Можно, конечно, еще на префектах и их матронах опыт поставить, но боюсь, что и они не смогут оценить этот божественный нектар без сахара, только кофе на них зря переведем. Хотя для военных горячий бодрящий напиток стал бы настоящей панацеей при длинных тяжелых переходах. Но где сейчас найти столько кофейных деревьев?

Плантации… все-таки срочно нужно закладывать плантации.