Текст книги "По запаху крови"

Автор книги: Алексей Ворон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 29 страниц)

«Почему бы мне не завести хоть одну подругу?» – подумала Морейн и запела.

Когда чудесные звуки смолкли, Квелин вздохнула:

– Как жаль, что мне нельзя слушать твое пение так часто, как это делает король. Я никогда прежде не слышала такого прекрасного голоса.

– Тебе достаточно попросить меня, Квелин, и я буду приходить к тебе, когда захочешь, – ответила Морейн, довольная, что ей удалось растопить сердце надменной дамы.

– Ты приходи ко мне, когда сможешь. Не только, чтобы петь, а просто поговорить. И знаешь что, – Квелин поднялась со своего кресла, подошла к Морейн и, взяв ее за руку, отвела в сторону от своих дам. – Я бы дала тебе хороших платьев, но не думаю, что в нашем замке это пойдет тебе на пользу. Пожалуйста, возьми мой плащ, иначе ты замерзнешь в своем пледе.

Губы Морейн обиженно дрогнули, но она была благодарна Квелин хотя бы за то, что та сказала ей это тихо, тайком от других женщин.

– Прости, Квелин, я не возьму у тебя ничего.

– Что, гордость не позволяет? – насмешливо спросила Квелин. – Я не хотела тебя обидеть, но вряд ли кто-нибудь, кроме меня, догадается, что тебе нужна зимняя одежда.

Но Морейн ничего не взяла. Она действительно мерзла, но, видимо, еще не настолько, чтобы преступить свою гордость. Принцесса Эринира и Автиллы не будет брать у поэннинской дамы поношенные вещи. Пусть лучше ей дадут одежду, положенную рабам, чем получать подношение от сжалившейся Квелин.

Но вопреки ожиданиям Морейн дружба между ней и женой Рикка завязалась. Осторожная и хрупкая дружба двух женщин, одна из которых была намного знатней другой по происхождению, но значительно ниже по нынешнему положению. Обе они испытывали друг к другу легкое презрение и в то же время нуждались в общении. Бездетная Квелин совсем закисла среди своих дам, выслушивая одни и те же сплетни и рассказы. Всеми развлечениями, положенными ей, были размеренно скучные песни бардов, редкие праздники и охота. Морейн же рассказывала такие захватывающие истории о чуждой золотой Антилле, о коварной волшебнице и царице Гелионе, властвующей в Городе Солнца, о диких обрядах, совершаемых ею в странном храме пирамиде. Квелин наслаждалась умом и красноречием Морейн, а та была рада, что в Поэннинском замке у нее появляются новые друзья. И Квелин старалась не думать о том, что эта дружба может скоро прерваться.

Отныне Морейн не приходилось скучать в одиночестве, жизнь наполнилась событиями. Ей находилась работа у Гвидиона, ее ждала Квелин, по вечерам король жаждал услышать ее чудный голос.

Под заунывные осенние ливни было так приятно греться у очага, прислушиваясь к вою ветра и шуму дождя. Теперь Морейн была частой гостьей в пиршественной зале. Она усаживалась в кресло, стоящее в опасной близости от пламени. На сквозняке огонь колыхался, норовя лизнуть платье женщины. Псы спали у ее ног, словно охранники. Королю нравилось общество Морейн, он желал не только слушать ее пение, но и разговаривать с ней. Он садился в кресло напротив и под злобные взгляды Гвидиона расспрашивал ее об Антилле.

Братья проводили время за настольной игрой, споря, ссорясь и обсуждая предстоящую военную кампанию. Король что-то тихо говорил Морейн. Зала наполнялась ее переливчатым смехом. Бренн бесился, наблюдая, как Морейн хохочет над какой-то шуткой короля. В присутствии пленной принцессы Белин становился необыкновенно остроумен и разговорчив.

– Ей слишком весело живется здесь, тебе не кажется? – зло спросил Бренн у Рикка.

– Тебе-то что? – ответил Рикк. – Или ты боишься, что ее смех разгонит призраков, которых становится все больше в твоем замке?

Бренн с грохотом поднялся, уронив кресло, почувствовал, как накатывает злость. Его раздражали ее смех и пение, ее присутствие, ее запах. Его бесило то, что она нравится всем остальным: людям, птицам, собакам. Но самым отвратительным ему казался посоловевший взгляд короля, когда тот смотрел на Морейн.

«Надеюсь, Белину хватит ума не жениться на ней», – подумал Бренн. После пяти браков Белин несколько успокоился и переключил свой любовный пыл на рабынь, словно позабыв, что у страны нет королевы.

Любимец Бренна, свирепый и злой пес по кличке Пан, бежал вслед за своим рассерженным хозяином и подпрыгивал, норовя на ходу лизнуть его в щеку. Вспомнив, что за несколько лет замужества в Антилле Морейн так и не родила стране наследника, Бренн несколько успокоился. Пока все складывалось удачно, и между ним и троном был только Белин.

Бренн пришел к себе. Укладываясь спать, он потрепал любимого пса. Пан был единственным, кому Бренн верил безоговорочно. От всех остальных – братьев, друзей, женщин – он ждал предательства и измен.

– Ты один мне предан, в тебе одном я уверен, – сказал ему Бренн. Пан, вытянув свое лохматое тело подле принца, чутко дремал, даже во сне служа хозяину.

Глава 13
Охота

В комнате Гвидиона стало холодно, и хотя Инир затянул окно бычьим пузырем, а огонь в очаге жарко пылал, Морейн все равно куталась в свой старый плед и мерзла. Не отрывая взгляда, она смотрела на камни, разложенные на дощечках. Она по-прежнему билась над произведением хитрых вавилонских астрологов, пытаясь выстроить расположение звезд в нужном порядке, чертила на глиняной дощечке астрологическую схему, описанную в переведенном Иниром трактате.

Юноша возился где-то во внутренних покоях. Когда Гвидиона в кабинете не было, Инир умудрялся делать все с невероятным шумом. Потом он затих, и Морейн углубилась в свои расчеты, радуясь наступившему покою. Толстая свеча в тяжелом оловянном подсвечнике тускло освещала мокрую глину.

Устав стоять склоненной над сундуком с дощечками, Морейн забралась с ногами в просторное хозяйское кресло, закуталась в плед и представила, о чем думает здесь маг. Поскольку никакие чужие умные мысли ее так и не посетили, она погрузилась в собственные размышления, не слишком серьезные зато приятные и в меру лирические.

Ее мечтательную дремоту прервал мягкий стук в окно, как будто ветку дерева качал ветер. Принцесса подняла глаза, и крик ужаса застыл у нее в горле. Сквозь полупрозрачную пленку окна на нее смотрели человеческие глаза. Морейн сжалась от страха, вспомнив о странном обитателе нижней пещеры, и с содроганием вообразила, что это, может быть, его дух не выдержал истязаний и покинул свое тело. Она хотела вскочить и броситься прочь, но сила неведомого существа не позволила ей пошевелиться. Сердце Морейн бешено стучало, миндалевидные глаза, не мигая, смотрели на нее. Их взгляд, казалось, пронзает насквозь душу девушки.

Но старая Веда не напрасно тратила время на обучение Морейн. Принцесса научилась не бояться любых существ и знала, как вести себя при их появлении. Страх, охвативший ее в первые мгновения, теперь проходил, уступая место спокойствию, пусть не хладнокровному, зато позволяющему не поддаваться панике.

– Защити меня, Великая Богиня! – прошептала Морейн. – Я не буду ничего бояться.

Набравшись смелости и вспомнив уроки Веды, она закрыла глаза, прислушиваясь и пытаясь понять, кто смотрит в ее окно, стараясь не поддаваться страху, леденящему ее сердце. Принцесса, сидя в кресле друида, сосредоточилась и, попросив прощения у существа за свою дерзость, наконец решилась вновь посмотреть в окно. Самое главное было не отрывать взгляда от этих прозрачных миндалевидных глаз.

«Спиной к ветру, глазами на Восток…» – услышала она чей-то шепот. Морейн сжала пальцами подлокотники кресла.

«Спиной к ветру, глазами на Восток…» – снова раздалось в голове принцессы. Голос продолжал звучать, Морейн не могла разобрать слов. Внезапно глаза исчезли, пленка бычьего пузыря натянулась, что-то начало биться в окно. Желтая пленка стала вспучиваться в разных местах и, наконец, прорываться. В разрывы показались длинные черные когти. Морейн закричала от ужаса. Из-за одной из внутренних дверей высунулся Инир.

– Ты чего так шумишь? – поинтересовался он и, увидев перекошенное лицо Морейн, испуганно спросил: – Что случилось?

Принцесса, онемев от ужаса, показала ему на окно. Разорванный пузырь висел клочьями. Инир насторожился, но ученику друида не пристало бояться. Он пододвинул сундук к окну и, поднявшись на него, рассмотрел обрывки пузыря.

– Так это, наверное, наш Ворон, – обрадовался он своей догадке. – Я и забыл про него, бедняжку. Окно затянул, а про него забыл, вот он и порвал пленку, – пояснил он Морейн. – А ты такая трусиха – сразу орать. Наверное, и его спугнула.

Объяснение Инира принцессу не убедило. Она видела человеческие глаза. Но, когда она сказала об этом Иниру, он рассмеялся:

– Ну и воображение у тебя, Морана. – Инир прислонил обрывок пленки к своим глазам. – Ты что-нибудь видишь? – Он передал кусок пузыря принцессе. – Посмотри, она не прозрачная.

Вернувшийся Гвидион внимательно выслушал Морейн. Он покачал головой, расстроился.

– Что это было? Ты знаешь? – спросила Морейн.

– Ничего, ничего, – ответил Гвидион со вздохом, – только Ворон.

Потом, нагнувшись к ней, успокаивающе похлопал ее по руке и мягко произнес:

– Все в порядке, Морана.

Переведя разговор на другую тему, Гвидион сообщил Морейн, что король пригласил ее на охоту.

Охота! Как весело она проходила в окрестностях Эринирского замка. Самой Морейн никогда не удавалось загнать зверя да она и не пыталась это сделать, предоставляя мужские игры мужчинам. Ей нравился сам дух охоты, когда веселая компания оказывалась среди лесных просторов. Буйная скачка в погоне за зверем, триумф победителя, веселые охотники, наперебой пытающиеся развлечь своих спутниц, дружное пиршество среди костров, где все равны. О, Великая Богиня, как давно это было, как будто в прошлой жизни! Неужели ей опять предстоит мчаться по лесу на резвом скакуне?

Морейн, позабыв о страхах, пережитых в пещере Гвидиона, торопилась к Квелин, чтобы сообщить ей радостную новость. Но та не разделила веселье принцессы:

– Вряд ли развлечения Поэннинского вождя тебе понравятся так же, как охота Эринирского короля. Если бы это было приглашение, я бы посоветовала тебе отказаться, но думаю, что это приказ.

Ранним утром угасы жадно вдыхали широкими ноздрями морозный воздух, в нетерпении топчась на месте. Они, словно охотничьи собаки, рвались в погоню. Квелин в кожаных брюках и развевающемся шерстяном плаще сидела на своем драконьем коне верхом, как мужчина. На угасе, в отличие от лошади, невозможно удержаться иначе. Это военное животное, не предназначенное для праздных прогулок. Завидев принцессу, Квелин приветливо махнула ей рукой. Морейн была разочарована тем, что ее усадили не на угаса, а на обычную лошадку, к тому же весьма смирную. А ей так хотелось опробовать этих драконьих коней, промчаться с невероятной скоростью по осеннему полю.

Король в сопровождении братьев и свиты стоял в отдалении, весело перебраниваясь с друзьями. Бренн гордо кружил вокруг на угасе: это его земли, он здесь хозяин, он поведет охоту. Толпились вооруженные воины, суетливая прислуга, несколько женщин – пестрая и галдящая толпа, кичащаяся богатством и роскошью, громыхающая оружием. Люди, угасы, лошади, собаки, все вперемешку.

Затрубили рога, охотники сорвались с места, подняв вихрь пожухлой листвы, и ринулись прочь со двора через главные ворота. Распугивая местных жителей, они промчались мимо города в сторону леса.

Пока прислуга разбивала лагерь на опушке, у знати началась охота. Рабы подняли выводок вепрей, и Бренн, изготовив копье, бросился вперед в сопровождении своей гикающей, воющей и рычащей стаи. Лес зашелся безумием, его обитатели в ужасе бежали от ломящейся толпы. Морейн осталась на опушке, с завистью глядя вслед уносившимся всадникам. среди которых была и Квелин.

К обеду охотники вернулись потные, довольные и голодные. Несколько окровавленных туш невезучих вепрей водрузили на вертела над разведенными прислугой кострами. Посреди поляны был затеян веселый пир, где, позабыв о холоде и грязи, оголодавшие мужчины набивали свои животы мясом.

Морейн наблюдала за веселящимся на краю поляны королем. Его развлекал Убракий, демонстрируя какие-то ошеломляющие приемы по захвату добычи. Он наскакивал на огромную тушу убитого и уже изжаренного кабана и в очередной раз протыкал копьем, мызывая хохот у зрителей перекрываемый громоподобным ревом Огненной Головы.

Квелин сидела на коленях у разомлевшего мужа, хвасталась своей невероятной отвагой, проявленной на охоте. Рикк смеялся, не веря ей. Квелин призывала окружающих и Морейн в качестве свидетелей. Подтвердить ее подвиги соглашался только Каэль, принесший на своем копье тушу самого большого вепря и теперь с полным основанием считающий себя лучшим охотником. Получив всеобщее признание, Каэль стал необыкновенно веселым и дерзким и был готов разделить свою радость со всеми остальными.

Бренн смотрел отсутствующим взглядом на охмелевших родственников сам он практически не пил. Гвидион не ездил на охоту, и без него принцу было скучно.

Морейн наблюдала за Бренном, пытаясь придумать повод привлечь к себе его внимание. Бренн обладал редкой способностью быстро менять свое настроение. Только что он был разъярен, клокотал от гнева, а в следующий миг мог стать веселым и добрым. Несколько мгновений назад он развалился под деревом, вытянув длинные ноги, расслабился как сытый кот, лениво пил из рога забродивший мед, а сейчас его тело было напряжено, будто у хищника, готового к прыжку.

«У него взгляд отчужденный, словно у Гвидиона, – подумала Морейн, – но маг сам отталкивает от себя мир, чувствуя свое превосходство, а у Бренна такой вид, будто мир отталкивает его. Он должно быть безмерно одинок». Морейн поймала его отрешенный взгляд, но Бренн, казалось, даже не видел ее, как будто смотрел сквозь принцессу своими бледными глазами под белесыми, словно покрытыми инеем, ресницами. Сердце Морейн болезненно сжалось, она могла бы развеять одиночество этого ледяного витязя.

– Пора продолжить охоту, – внезапно произнес Бренн, прервав свое долгое молчание, и нетерпеливо махнул рукой стоящим неподалеку мужчинам.

Воины подвели перепуганного юношу-раба, которого предусмотрительно прихватили заранее, зная странный нрав своего господина. Морейн, потрясенная, не верила своим глазам. Хотя ей много приходилось слышать при дворе о жестокости Поэннинского вождя, она даже не могла себе представить, что можно охотиться на людей. Порыв сочувствия всколыхнул ее сердце.

– Неужто славный поэннинский витязь будет охотиться на этого бедного мальчика, неспособного еще даже выйти на бой?! – возмущенно воскликнула Морейн. – Не лучше ли тебе избрать себе врага более сильного и достойного, чем ребенок?

Юноша, не зная, какое место на самом деле занимает Морейн при дворе, бросился в ноги своей заступнице.

– Госпожа, умоляю тебя, защити меня, – заплакал он.

Бренн расхохотался:

– Ты выбрал самого могущественного покровителя при нашем дворе, раб.

Повернувшись к Морейн, Бренн сказал:

– Дичь – не враг, моя принцесса. Ей незачем быть сильнее меня, чтобы доставить мне удовольствие.

– Только трус может так говорить! – воскликнула Морейн.

Можно было подумать, что ей нравится распалять его ярость. Кровь бросилась ему в лицо, сделав его багровым.

– Может, нам и правда найти более достойный предмет для нашей охоты, как ты думаешь, Морана?

– Конечно, – подхватила Морейн, вступая в очередную игру, – выбери кого-нибудь, кто может противостоять тебе.

– Но кто же может действительно противостоять человеку в лесу, – Бренн обернулся к братьям, – как вы думаете?

– Только эти скользкие твари из ее племени, – подхватил его тон Каэль, указывал пальцем на Морейн. Каэль, так же как Рикк, нередко составлял компанию брату в его диких развлечениях.

– Да брось, – Бренн улыбнулся, – неужели этот хилый народец действительно способен соперничать с нами?

– Если бы этот, как ты выразился, народец не вымирал, а был в прежней силе, то вы бы не властвовали над всем Островом, – вызывающе произнесла Морейн.

– Не смеши меня. Твой братец, насколько я помню, не смог противопоставить нам ничего, кроме вялых взмахов меча, и тут же расстался с жизнью. – Бренн помахал по воз духу ладонями, словно отбиваясь от насекомых, и откинулся назад на землю, изображал убитого.

– Встретился бы ты с ним один на один, да еще и в лесу я бы посмотрела, кто из вас там расстался бы с жизнью, – запальчиво ответила Морейн.

– Какая разница, – спросил Бренн, поднимаясь, – в лесу или на поле боя? Он уже проиграл свою битву, потому что оказался слаб. Я ненавижу слабых.

Внезапно дыхание Бренна сбилось, и он закашлялся.

– Насколько я знаю, ты так и не решился помериться с ним силой, – презрительно заявила Морейн, позабыв о том, как ее радовал этот факт прежде. – Серасафа убил король, а ты прятался за его спиной. – Бренн откашлялся и остановил на Морейн удивленный взгляд, будто только заметил ее, а она мечтательно продолжила: – Лес, он полон жизни, он родной дом нашему племени, и в лесу тебе с нами не тягаться.

Она не заметила предостерегающего жеста Квелин, которая не решилась высказать вслух свои опасения.

– Да-а? – довольно протянул Бренн. – Как ты думаешь, Рикк, стоит нам проверить слова заносчивой девчонки?

– Если ты пустишь по ее следу собак, вряд ли она будет по-прежнему думать, что ее племя превосходит наше, – Рикк зловеще расхохотался, не обращая внимания на попытки Квелин остановить его.

Морейн запоздало опомнилась. Она оглянулась, ища глазами короля. Белин стоял на другой стороне поляны, отрабатывая с Убракием новые приемы боя на мечах.

То, что показалось сначала забавной игрой, теперь превратилось в кошмарную охоту, где преследуемой жертвой оказалась она сама. Морейн жалела о брошенном вызове и готова уже была вернуться и попросить прощение за свою дерзость. Если бы король был поблизости, он не позволил бы братьям устроить на нее травлю. Боги, какая глупость бегать по лесу преследуемой охмелевшими охотника ми и их собаками. Ей надо пробраться лесом к другой стороне поляны, где она видела короля, и рассказать ему, какую жестокую игру затеял его безумный брат.

Морейн остановилась, прислушалась к доносящемуся шуму, пытаясь определить, в какую сторону ей идти. Пока принцесса раздумывала, на ее глазах небо внезапно потемнело, сгустились тучи, закрыв собой заходящее солнце. Боги грозно расхохотались громом, угрожая обрушить на землю свое проклятье. Поднялся ветер, зловеще завывая в голых ветках осенних деревьев. Стало холодно. До слуха Морейн донесся собачий лай, и принцесса решительно двинулась ему навстречу. Собак она боялась меньше, чем людей.

Впереди, между стволами деревьев, мелькнула чья-то тень, послышалось звериное рычание. Морейн в нерешительности остановилась, пытаясь издали увидеть, кто приближается к ней. На расстоянии нескольких десятков шагов она уже смогла разглядеть того, кто двигался ей навстречу. Рыскающее по лесу существо издавало жуткий звериный хрип, в сумраке его глаза засветились, словно отражал закат. Чуть не задохнувшись накатившимся на нее ужасом, Морейн прижалась к старой липе, не зная, заметил ли ее преследователь. Он двигался рывками, останавливаясь и прислушиваясь.

– Спиной к ветру, глазами на восток, – всплыли в ее памяти слова и сами сорвались с уст Морейн, – стоит старый Лесной Князь. Прен Дук, Великий дух леса, дай защиту для Туата де Дананн!

И, сама сомневаясь в своем происхождении и не уверенная, в том что Прен Дук почувствует в ней жалкие остатки белой крови, Морейн отчаянно вжалась спиной в грубую мерзлую кору дерева. Неведомое существо мчалось прямо на нее и, безусловно, уже должно было ее видеть. Но в нескольких шагах от Морейн оно остановилось в нерешительности, шумно втягивая ноздрями воздух и злобно взвыв, пробежало мимо. Морейн не смогла разглядеть его в сгущающейся темноте. Она тихо возносила благодарственные молитвы древней богине Туатов, о которой вспоминала слишком редко для того, кто так нуждается в ее помощи.

Простояв под липой некоторое время и убедившись, что преследователей рядом нет, принцесса решилась выйти из-под защиты дерева. Безусловно, охотники бросили свою глупую игру, решив, что достаточно напугали заносчивую девушку. Морейн вдруг почувствовала, что лес меняется, как и она сама. Лес, показавшийся сначала таким неприветливым, теперь манил ее своим очарованием. Ветер стих. Образ ее мыслей несколько изменился после общения с липой. «Как примитивны люди, – подумала принцесса. – Неужели мой несчастный народ так быстро позабыт ими, что они решили устроить охоту на Туата в лесу». Наивные вояки, они отпустили ее в лес, ее, принцессу Туатов, которой не страшны ни волки, ни медведи.

Принцесса зажмурилась, вдыхая пряный запах осеннего леса. Она присела на поваленное ветром дерево и задумалась, что ей делать с неожиданно свалившейся на нее свободой. Услышав шум воды, она пошла на ее поиски и вскоре набрела на светлый студеный ручей, выбегающий из-под корней дерева. Морейн опустилась на колени перед ручьем и, зачерпнув ладонями ледяную воду, напилась и умылась.

Вскоре стало светлее благодаря взошедшей луне. Бесшумно ступая по рыхлой листве, вышла к ручью белая косуля, остановилась в двух шагах от девушки, склонила голову к прозрачной воде. Морейн замерла, восхищенно рассматривая прекрасное животное, казавшееся серебряным в Свете луны. Косуля подняла голову от воды, внимательно посмотрела на принцессу, словно изучая ее, внезапно метнулась в сторону и помчалась между деревьями. Морейн, не отдавая себе отчета, бросилась за ней. Так она бежала по ночному лесу, не разбирал дороги, вслед за мелькающим впереди силуэтом белой косули, пока деревья не расступились перед ней и не открыли впереди поляну, посреди которой стоял частокол из заостренных, врытых в землю бревен.

Косулю уже не было видно, она скрылась в чаще темного леса. Принцесса подошла к большим воротам, они оказались запертыми, рядом с ними была низенькая калитка, Морейн бесстрашно толкнула ее, и та со скрипом поддалась.

Посреди двора стоял небольшой аккуратный домик, сложенный из бревен, с маленьким светящимся оконцем, затянутым бычьим пузырем. Все еще находясь в состоянии бесстрашия перед лесом и всем, что в нем может встретиться, Морейн смело постучала. Услышав какое-то невнятное бормотанье и, не поняв слов, она отворила дверь.

Морейн вошла и очутилась в небольшой комнате с закопченным потолком. Ярко пылал очаг. У стены стояла широкая сосновая скамья. Стол был накрыт для трапезы. Повсюду горели яркие еловые лучины. Стены были увешаны пучками трав и веточек. В комнате никого не было. Тот же голос откуда-то из дальнего помещения дома велел гостье садиться.

Из внутренней комнаты, громко шаркая ногами, вышла старуха. На ней была длинная до полу туника, обшитая красивым узором по воротнику, подолу и рукавам, а также просторная безрукавка из дорогого меха куницы. На голове старухи, поверх распущенных седых волос, сверкал массивный золотой обруч с изумрудом на лбу, который, словно третий глаз, переливался и искрился над бровями. Если бы не этот сверкающий камень, Морейн сразу бы узнала старуху, но обруч с изумрудом – древним знаком Туатов – смутил ее. Старая колдунья Веда не удивилась, увидев принцессу.

– А-а-а, – протянула она, – полукровка. Ты теперь принцесса или рабыня? Что, кланяться тебе или гнать прочь?

Кланяться Веда не стала, а внимательно рассматривала Морейн обходя ее кругом, трогала скрюченными пальцами ее жалкое одеяние и растрепанные волосы.

– И где же теперь твои дорогие платья, твои сверкающие изумруды, твоя атласная кожа? – старуха горько посмеивалась. – Где же теперь твоя надменность, твоя гордость, твое достоинство? – И вдруг она закричала срывающимся голосом: – Как посмела ты опозорить древний род своих предков? Почему не пронзила свое горло кинжалом. как сделали это другие?

Морейн отшатнулась к входной двери. Она успела отвыкнуть от неприветливости и ворчания Веды. Они не виделись столько лет, а старуха не сказала ей даже ласкового слова. Но Веда, видя, что уже довела девушку до слез, подобрела.

– Садись за стол, принцесса Морейн, для тебя накрыто.

Морейн села, с удовольствием отметив, что старухина стряпня похожа на эринирскую. Принцесса успела проголодаться и попробовала все блюда. Старуха внимательно наблюдала за ней, подсовывая ей все новые лакомства и нахваливая свою стряпню.

Несмотря на грубость хозяйки, принцесса искренне радовалась встрече с лесной жрицей. За оконцем шелестела ночь. Приглушенно ухал филин. Пряный запах еды, уютный треск огня в очаге – неожиданная передышка в ее личной войне.

– Похоже, ты ждала меня, Веда. Откуда ты узнала, что я приду?

– Ветер нашептал мне, что по лесу бегает дочка Эохайда, преследуемая охотниками-людьми, чьей добычей она стала по собственной трусости. – Казалось, старуха была действительно расстроена поступком Морейн.

– Ты же сама все знаешь, Веда. Зачем упрекаешь меня? Мне нужно было больше смелости, чтобы остаться живой, чем чтобы умереть. Если бы не приказ моей матери, я бы совершила то же, что все остальные женщины.

– Нет, этого я не знала. Зачем же твоя мать так жестоко поступила с тобой? – Старуха покачала головой, пожевала пустым ртом. – Хотя нетрудно догадаться, она решила сделать из тебя жертвенное животное. Ты, как трусливая лань, не годишься ни на что другое.

Морейн поежилась, ей и самой приходили в голову такие мысли, но она гнала их от себя прочь.

– Позволь мне остаться у тебя, хотя бы на время, – Морейн была уверена, что в лесу она не пропадет.

– А зачем ты мне здесь? По дому я справляюсь сама, помощники мне не нужны, только лишний рот.

– Ах, так! Лишний рот! – возмущенно вскричала принцесса. – Быстро ты позабыла, как мои родители кормили и поили тебя и давали тебе приют. – Увидев, что старуха хитро улыбается, принцесса спросила: – Зачем же ты впустила меня, да еще кормишь даром? Вон рыщут по лесу охотники, выдай меня им, может, они тебя и отблагодарят.

– Знаю я их благодарность, – презрительно сморщилась Веда.

– А ведь ты сама заманила меня сюда, – догадалась Морейн, вспомнив белую косулю, и, вцепившись в руку старухи, умоляюще проговорила: – Помоги мне, дорогая Веда.

– А-а-а, – обрадовалась старуха, – вот я и дорогой стала. Может, ты и на коленях меня попросишь? Небось твои коленки уже успели загрубеть и привыкнуть.

Морейн молчала, соображал, как ей надо себя вести с колдуньей, чтобы та помогла ей.

– Думай, думай, девочка, – угадала старуха ее мысли, – может, и помогу тебе, только помощь бывает разная. Вопрос в том, чего ты хочешь: просто выжить или у тебя имеются какие-то другие пожелания?

– Погадай мне, как в прошлый раз, – Морейн вспомнила о своих видениях, – я хочу знать, что меня ждет.

Веда расхохоталась:

– Ишь ты, какая хитрая. Да и что ты хочешь увидеть, а? Есть ли вообще у тебя будущее? Я гадать тебе не буду, но, если хочешь, можешь сделать это сама. Ты училась у хороши магов, неужели ты была настолько ленива, что ничего не запомнила? Выбери сама себе веточки для огня и бросай их в очаг, да будь внимательна, сосредоточься, – ворчливо добавила Веда, как в старые времена.

Морейн прошлась вдоль висевших веточек и принюхалась. Все еще обостренное чувство помогло ей найти по запаху нужные связки. Старуха погрустнела, задумалась, перебирая подол своего передника, что-то зашептала себе под нос. Морейн присела перед очагом на колени, аккуратно положила сладко пахнущие, засушенные связки можжевельника и полыни в огонь, плеснула жидкость из поданного Ведой кувшина. Жидкость полыхнула ярким пламенем, принцессе на мгновение показалось, что оно приняло форму двух быков, упершихся друг в друга рогами.

– Что это значит? – воскликнула Морейн.

– Смотри, не отвлекайся, потом поговорим, – буркнула старуха, неотрывно глядя в пламя. Морейн, как зачарованная, смотрела на пламя, которое взвилось, заполнив собой весь очаг, и расступилось, открыв для принцессы какое-то подобие стола, на котором, весь залитый кровью, лежал Бренн с закрытыми глазами. Морейн почувствовала ком в горле и уже сквозь слезы увидела, как пламя вновь воссоединилось и сколько она ни всматривалась в огонь, видений в нем больше не было. Она повернула заплаканное лицо к старухе.

– Опять ревешь, – усмехнулась та, – ну что из тебя за боец? Видно, и вправду придется тебе помочь бежать.

– Нет! – воскликнула Морейн. – Я передумала. я остаюсь. – Она посмотрела в смеющиеся глаза старухи и сказала: – дай мне приворотное средство!

Старуха потеряла на мгновение дар речи, а потом захохотала:

– Да ты, видно, совсем ослепла! Не знаешь, как он проявляет свою любовь? – Старуха усмехнулась. – Разве что дать тебе отвар для короля, а? Чтобы ты лучше выполнила поручение матери, послушное дитя. Небось дерущиеся быки в огне – это братья? Точно, тихоня? Такая невзрачненькая, а сумела поссорить двух лучших женихов в этих диких горах. – Веда противно захихикала. – Возьмешь средство для короля?

– Возьму, – мгновенно согласилась принцесса.

– Маленькая лгунья, – зло прошипела старуха, – я вижу тебя насквозь. Если ты намерена провести остаток жизни в объятиях этого кровавого чудовища, убившего твою семью, я ничем не смогу тебе помочь. Поняла?

– В пламени я видела его мертвым, что это значит? – спросила Морейн, стараясь делать равнодушный вид и не реагировать на оскорбления Веды.

– Не знаю, – покачала головой старуха, – не каждый лежащий в крови человек мертв. Но лучше бы это было так.

Морейн направилась к двери.

– Куда это ты? – спросила старуха, хватая Морейн за рукав.

– Ему нужна помощь, – ответила Морейн.

Веда покачала головой:

– Помощь нужна не ему, а тебе. Подумай хорошенько, Эринирская принцесса, чего ты хочешь. Отбрось шелуху, выбери из всех своих желаний одно – самое важное, самое значительное. Посоветуйся не только со своим маленьким, глупым сердечком, но и со своей головой. Спроси свою душу, какое предназначение начертано для нее Великой Богиней. Вспомни своего отца, своего брата, вспомни то, что говорила тебе перед смертью Эринирская королева. Подумай и скажи мне, чего ты хочешь, и я помогу тебе.

Морейн остановилась у двери в замешательстве, вспомнила, как уходил в последний бой Серасаф в помятых, облупившихся доспехах, как Белин изумленно вынул меч из тела Эринирской королевы, как стекали струи крови по волосам Бренна в недавнем видении. Изумруд во лбу Веды тускло мерцал, напоминая девушке о короне, которую носил ее отец, король Эохайд.

– Ты уже отказала мне в помощи, – наклонившись к старухе, проронила она.

И прежде чем Веда успела ей что-то ответить, Морейн резко развернулась и выскочила за дверь, не обращал внимание на кричащую ей что-то вслед старуху.

Веда вернулась в комнату и тихо позвала: