Текст книги "Альбом (СИ)"

Автор книги: Алексей Ляликов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

– Было бы неплохо.

– Что с женщиной?

– Ранения серьёзные. Но не смертельные. Кости соберем, ткани зашьем. Однако, она потеряла много крови. К счастью, у нас было, что перелить. Через пару суток заговорит. Надеюсь, хоть она-то не сделает попыток сбежать?

– Как знать, это тоже не самая законопослушная гражданка…

– Ну, неделю она вряд ли сможет двигаться, а потом вы уж что-нибудь придумайте.

– Постараемся. Думаю, полиция к тому времени будет посвободнее. Когда и куда привозить деньги на операцию?

– Давайте, часам к двум дня, подходите в двести седьмой кабинет, на втором этаже. Я утром предупрежу, вас будут ждать.

– Ну, тогда мы пойдём отсыпаться. Большое спасибо вам всем, до завтра.

Площадь перед входом в больницу была пуста и ярко освещена фонарями. На маленьком острове не так много людей, чтобы скорая по ночам все время кого-то привозила. Охранник у ворот дремал в своей будке. Каблуки босоножек Сильвии гулко стучали по бетонным плиткам. Стрекотали цикады, шумел ветер в кронах пальм. Сквозь разрывы в быстро плывущих низких облаках, виднелось звездное небо. Воздух был свеж и ароматен.

– Где мы найдём столько денег? – тихо спросила Сильвия. Похоже, он была обескуражена суммами, и жалела, что отдала офицеру найденную у Кунца добычу.

– Скинемся, займём у кого-нибудь, возьмём кредит в банке. Это я про первую операцию.

– Знают нас наши банки…

– Да отдадим мы всё. Вспомни, что у меня в машине лежит.

Каблук Сильвии попал в щель между плитами, она слегка шатнулась, и взяла его под руку.

– Надеюсь, что ещё лежит. Но вправе ли мы так поступать?

– Это его альбом. И деньги, которых он стоит, должны спасти его жизнь.

– Да, это верно…

Разбуженный звуком их шагов, охранник вылез из будки, нацепил очки на нос и, опознав двух оборванцев, несколько часов назад, пропущенных им по просьбе полицейского, принялся отпирать ворота. Ник подошёл к джипу, проверил на месте ли добыча, и завел двигатель.

– Высадишь меня где-нибудь неподалёку от моего дома? – спросила Сильвия, усаживаясь рядом и отчаянно зевая.

– Ну, ещё чего! Я тебя прямо до ворот довезу.

– Вот спасибо, – она посмотрела на часы. – Два ночи! Надо хотя бы часов шесть поспать. Думаю, у меня тысяч десять найдётся. Ну, может, одиннадцать…

– Да ты богачка!

Охранник распахнул ворота.

– До свиданья! – сказала Сильвия, когда они выезжали. Ник поднял руку. Охранник кивнул.

– У меня вряд ли столько будет. Ты же знаешь, я прожигатель жизни. Раз деньги появились – их надо тратить. Так что, придётся занимать. Сначала к Пауку пойдём. Должны быть у него какие-нибудь резервы. Ну, а потом, может и в банк…

У Ника зазвонил телефон. Он извлек аппарат из кармана. На экране красовалась физиономия очкастого брюнета в белом халате.

– Ролли, – объяснил он Сильвии, тормозя машину. – Беспокоится. Привет, кромсатель трупов!

– Ник! – обрадовано залопотал патологоанатом в трубке. – Слава богу! Мне Дик только что всё рассказал. Как вы?

– В морге нас не жди! Едем по домам, отсыпаться.

– С Сильвией всё в порядке?

– Прекрасна, как никогда. Шлет тебе тысячу воздушных поцелуев, – увидев кулак перед носом, Ник решил убавить ироничности. – Ну, по крайней мере, улыбку.

– Уф. Так что же там у вас произошло?

– Долгая история, не телефонная. Завтра к двум мы будем в больнице, если не проспим. Приезжай, там всё и расскажем.

– Да мне бы самому не проспать всё на свете. Третьи сутки глаз не смыкаю. Такого аврала у нас даже старожилы не помнят.

– Ясно. Ну, сочувствую… За Сильвию не волнуйся, она действительно в порядке. Да, и… Ролли, у тебя нет приличного фармацевта в знакомых?

– Что значит приличного? Хорошего специалиста или человека с высокими нравственными принципами?

– Второе.

– Ну, знаешь. Это как горячий снеговик. Или крокодил-вегетарианец.

– Понял. Ну ладно, тогда скорейшего тебе окончания хлопот и крепкого сна.

– Сильвии привет передай!

– Обязательно!

Ник убрал телефон и завел машину.

– Третий день, бедняга, работает без сна. А как узнал, что у нас случилось, сразу же все мысли о тебе. Вот, привет шлёт. Повезло же тебе с поклонником.

– Да слышала я всё. Сейчас сама ему позвоню.

Самая короткая дорога к дому Сильвии оказалась не самой быстрой. И без того редкие, тусклые фонари работали, в лучшем случае, через один. Выбоины в асфальте заполняли лужи от вчерашнего дождя. В такой ситуации больше тридцати не разгонишься. Машина то ныряла в темноту, то всплывала на островки бледного света. Сильвия справа деловито и сосредоточенно изучала альбом, не жалея батарейки телефона.

Ник чувствовал, что новый приступ близок. Они не имели точной периодичности. Могли повторяться через пять минут, а могли и через сорок. Но он уже научился заранее ощущать их приближение. По поднимающемуся откуда-то из глубин сознания страху. Липкому, душному, густо замешенному на стыде и отчаянии…

Она не могла не понимать, что у неё нет шансов. Что Кунц убьет её, если решит, что так лучше для решения его задачи. И, тем не менее, без колебаний бросилась на него. Не могла она и не видеть, в каком положении Ник. Что её смерть продлит его жизнь лишь на несколько секунд. Что сделать он, почти наверняка, ничего не успеет. Не может сделать ничего серьёзного человек, придавленный тяжеленой железякой к земле. Но даже ради мизерного шанса, ради этих нескольких секунд жизни партнера, она без раздумий была готова отдать собственную. И не потому, что потеряла рассудок, не потому, что боялась увидеть смерть друга прежде своей. Просто заранее решила, что в подобной ситуации поступит именно так… А он?…

А он сейчас увидит, как бы всё это произошло…

Ник ощутил огромную непримиримость к накатывающему видению. Он уже почти не видел дороги. Челюсти сжимались так, что, казалось, зубы вот-вот начнут крошиться. Иллюзии были уже совсем рядом. Они накатывали со всех сторон, поднимаясь черной, густой, удушливой волной. На каком-то автопилоте он вывел машину на обочину и затормозил. Он слышал голос Сильвии сквозь эту волну:

– Ник, что?! Что случилось?! Ноги? Эй! Скажи что-нибудь!

Но он был какой-то нереально далекий. Ник хотел расставить руки, чтобы не пустить эту волну к себе, но рук было всего две. А волна накатывалась отовсюду: и слева, и справа, и спереди, и сзади, и сверху, и снизу… И тут он понял, что настоящие его руки лежат на руле, что он даже ещё чувствует их как-то. А в мире подсознательных призраков у него может быть сколько угодно рук. Хоть сплошная стена. И он сделал эту стену. И понял, что она – его воля. Волна уперлась в неё и остановилась. Он удвоил напряжение, так, что скулы свело, и волна отступила. Рыча, мыча, воя от натуги, он отталкивал её всё дальше и дальше, приказывая никогда не возвращаться…

Ник понял, что выныривает в действительность, когда стало нечем дышать. Нос почему-то отказывался это делать, а челюсти наотрез не хотели разжиматься. Сильвия трясла его за плечо, крича в ухо что-то тревожно-испуганное. Он растопырил губы, втянув воздух между зубов. Стало чуть легче. Ещё раз. Наконец, рот, с резкой болью в скулах, раскрылся. Он глотал воздух, словно голодное животное долгожданную пищу. Через несколько глотков прошли лицевые судороги, стало возвращаться зрение. Сильвия уже молчала и лишь крепко сжимала пальцами его плечо. Ник уткнулся лбом в руль. Пот выступал на лице крупными каплями и струйками стекал на подбородок. Бешено колотилось сердце.

– Так что, всё-таки, произошло? – поинтересовалась Сильвия после минуты терпеливого молчания.

– Помнишь, – спросил он вместо ответа, – на мой дом упала пальма, и я неделю жил у тебя?

– Как же такое забыть?! Кончилось всё тем, что уже мне пришлось переселиться к тебе на неделю, пока моё жилище ремонтировали.

– Мы смотрели тогда старый британский сериал. Детектив. Ты ещё считала, что герои похожи на нас…

– «Демпси и Мейкпис»? Тебе же не понравилось…

– Дело в том, что я чувствую себя, как один из главных персонажей.

– Джон?

– Нет, девушка.

– Харриет?

– Да.

– Надеюсь, не из той серии, где она, по пьяни, пыталась соблазнить Джона в платье подруги?

– Нет. Последний эпизод. Когда ей всё время мерещилось, что это напарника убили в перестрелке, а не бандита…

– Ник! – она всё поняла.

– На ноже Кунца должна была быть ты.

– Но Готлиб…

– Он спас нас, верно. Но его появление было случайным. Вы ведь не договорились с ним заранее, что всё будет именно так?

– Нет, конечно! Когда я поняла, что твои дела плохи, я дала ему твой запасной пистолет из тайника под сидением и велела ждать… Я и не предполагала, что в нём столько мужества и самоотверженности.

– Если бы он опоздал на секунду, мы давно уже были бы мертвы. Это случайность. Счастливая для нас, трагическая для него… На ноже Кунца должна была быть ты, – упрямо повторил он.

– И что? Что мне оставалось?

– Уйти! Ты вообще не должна была туда приходить.

– Ну, да. И дать тебе погибнуть. Как бы я потом жила с этим?

– А как бы я жил, увидев твою смерть? – он умолчал о том, что жить ему в этом случае осталось бы несколько секунд.

– Ты же мужик, Ник!

– Не понял…

– Что легче: быстро погибнуть, спасая друга, или остаться жить, обрекая себя на беспрерывные муки совести до конца дней?

– Ну… первое, конечно…

– Вот и оставь лёгкое нам, женщинам.

Да уж, логика… И ведь возразить нечего! Он смотрел сквозь руль себе под ноги, так и не решаясь поднять на неё глаза.

– На этом острове живут тысячи людей. Может, даже десятки тысяч. С туристами-то уж точно. И если не с каждым двадцатым, то с каждым тридцатым я знаком… А настоящих друзей у меня… Йен Стюарт, месяцами не вылезающий со своих гастролей, Паук Гарвен, что боится оставить бар без присмотра даже на сутки, и некая Сильвия Жирар, которая постоянно вертится под ногами во время моих расследований, и с которой, последние года три, я провожу большую часть своей жизни… Я бы очень не хотел вот так тебя потерять.

– Что значит «так»?!

– Ну, ты ведь можешь просто уйти. Найти другую работу, выйти замуж за бизнесмена из Нью-Гемпшира и уехать жить в Манчестер.

– Да, это я могу, – виновато вздохнув, молвила напарница.

– Я, конечно, заскучаю, но буду жить спокойно, зная, что ты где-то есть. Живая, здоровая, и, наверное, счастливая… А если ты погибнешь, я не знаю, как смогу дальше… жить.

– Ник! – она положила левую, забинтованную кисть на его правую руку на руле, и крепко сжала пальцы. – Спасибо…

Он всё-таки повернулся и посмотрел на неё. Здоровый глаз блестел в слабом свете ближайшего фонаря. Сильвия Жерар очень сдержана на проявление теплых чувств. Вот, если она чем-то недовольна, тогда – всем в укрытие. А в обратной ситуации… Это не Дженис Шеппард, которая бросается на шею с поцелуями, в ответ на любой комплемент. Так что, он понимал, как много значит это пожатие.

– За что?

– За то, как ты ко мне относишься. Ты мне тоже очень… дорог.

Только сейчас Ник понял, как сильно устал. Видимо, это было заметно и со стороны.

– Давай, я поведу. Тебе нужно передохнуть. Хочешь, у меня заночуй. Я тебе в гостиной постелю, как тогда.

– Нет, спасибо. Линда, конечно, уже ушла, опять меня не дождавшись. И теперь, видимо, навсегда… Но у меня есть ещё дела дома, которые надо сделать к завтрашнему дню. Сейчас поедем, – он ещё раз посмотрел на женщину. – Но ты всё-таки береги себя, пожалуйста.

– Не бэ! – Она соединила колечком указательный и большой палец забинтованной руки и подмигнула не заплывшим глазом.

* * *

– А вот так, – продолжила Сильвия, снова присаживаясь у кровати и указывая крашеным ногтём в экран планшета – можно смотреть фильмы. Или любые другие видео материалы. Тыкаете пальцем вот сюда, где находится значок с подписью «Видео» и появляется список всего, что можно смотреть. Но сейчас там только один фильм. Про наши острова. Не документальный даже, а чисто видовой. Кинозарисовка, как раньше называли. По сути, это клип на полтора часа, под спокойную музыку, почти симфоническую. Там много мест, которые есть у вас на фотографиях, и я подумала, может вам будет интересно, как их видят другие. Вот так останавливать воспроизведение, так запускать. Этот кружок двигать влево или вправо, чтобы перемотать назад или вперёд. Это регулировка яркости, это – контраста. Ну, это, как обычно, громкость. Если понравится, скажите, какие вам хочется фильмы, мы скачаем и запишем на планшет. А со временем, когда научитесь работать с интернетом, сами сможете это делать.

– Спасибо, – улыбка Даймлера светилась совершенно искренней радостью. Он был очень слаб, но чрезвычайно счастлив. И Ник понимал, что не только трогательная забота Сильвии делает его таким. – Я обязательно выучу всю эту премудрость. И про музыку, и про книжки, и про интернет… Мне всё теперь интересно!

– Только не перенапрягайтесь! – она взяла в пальцы его ладонь. – Послезавтра у вас вторая операция, – на лице у неё было такое выражение, что Ник даже покачал головой. Эта преисполненная состраданием и сочувствием девушка – его напарница? Та самая, что так тщательно культивировала у окружающих представление о себе, как о вышколенной хладнокровной аристократке, бизнес-леди, ставящей интересы дела превыше всяких чувств? Великое чудо – американская женщина! Он был уверен, что Сильвия вела бы себя так же, даже если не была обязана Готлибу жизнью. Просто она поняла, как тяжко жилось этому человеку последние десятилетия. И как это всё незаслуженно и несправедливо.

– Десять снимков я забираю, – продолжила Сильвия, не отпуская ладони Даймлера. – Если буду сканировать по десятку в день, месяца через три-четыре обработаю всю коллекцию. Так что у вас будет полный альбом в электронном виде. Новый-то альбом достаточно удобный?

– Конечно, – Даймлер продолжал улыбаться, переводя взгляд с Сильвии на Ника и обратно. – Да и не в нём счастье. Неделю назад, я считал, что доживаю свой век, и максимум радости для меня – отсутствие плохих новостей. А потом встретил вас… Я и не думал, что такие люди есть в настоящей жизни. И теперь мне очень хочется жить… Знаете что, я обязательно поправлюсь! Встану на ноги и снова буду кататься. На велосипеде. По мостам между островами. И я хочу пригласить вас с собой. Это такое замечательное ощущение! Я мечтаю снова его пережить. И поделиться с вами. Вы согласны?

– Ну, конечно, – Сильвия погладила его по плечу.

– Понятно, это будет не раньше, чем через полгода, но я буду лечиться изо всех сил.

– Вообще-то, у нас велосипедов нет… – начал было Ник.

– Купим к тому времени, – Сильвия укоризненно посмотрела на него. – Или ты не умеешь ездить?

– Я!? Да я в детстве такое выделывал!

– Вот и вспомнишь заодно. Кроме того, это ещё один способ тренировки. Для разнообразия.

В палату вошла медсестра с кюветой шприцов, градусников и прочей медицинской мелочи.

– Так, молодые люди, посещение окончено. Больному нужен покой.

– Конечно, конечно! – Сильвия поцеловала Даймлера в лоб и поднялась. – До завтра, Готлиб.

– Счастливо! – Ник пожал слабую ещё ладонь недавнего клиента.

– Всего доброго, ребята. Спасибо вам за всё.

За дверью Ник спросил:

– Ты и в самом деле хочешь купить велосипед?

– Почему нет? Представь себе, как это здорово! Ну, попробуй! – она ткнула его локтем в бок.

Ник прикрыл глаза и представил. Солнечный день. Свежий ветер. Бесконечный водно-небесный простор. Стрела шоссе, на тонких опорах уходящая к ближайшему островку в виде желто-зеленой шапки над водой. Редкие машины, корабли у горизонта, катера в проливе, яхты, самолет в небе. Крики птиц, стая дельфинов. И удовольствие от того, как легко ты можешь двигать себя только собственной силой и выносливостью… Рядом Сильвия, из всех сил делающая вид, что запросто может удержать его темп…

– Что ж, возможно…

Днём в больнице было не так спокойно, как в два ночи, и хотелось поскорее туда, на волю.

– Как думаешь, что Готлиб сделает с этими деньгами? – спросила Сильвия, когда он распахнул перед ней наружную дверь.

– Сначала ему вылечиться надо. Это же не только расходы на операции. Обследования, лекарства. Он ещё нескоро отсюда выйдет. Да и потом… Не знаю, сколько в итоге останется… Но на ремонт крыши должно хватить.

– И все? Всё-таки семьсот тысяч.

– Меня в этой истории больше всего поразил Мавродакис. Замечательный оказался мужик! Сразу всё понял, примчался, за два дня выбил эти деньги из начальства.

– Видимо, оно того стоит.

– Наверное… – Ник уселся в машину и завел двигатель. – Главное, что теперь формула лекарства станет общедоступной и наркоконтроль в курсе существования этого вещества, раньше, чем его начнут использовать.

– Ты мог бы вообразить, что всё так закончится, когда Готлиб к нам пришёл, – лукаво взглянув на него, поинтересовалась Сильвия, садясь рядом.

– Может быть… Сама знаешь, у нас каждое второе дело – необычное. Словно кто-то специально придумывает нам приключения.

Машина тронулась, а она всё также пристально смотрела на него.

– Чего? Чего ты уставилась?

– Ты какой-то задумчивый последнее время.

– Да? Наверное… Понимаешь, за эти дни я столько народу повидал… Всех возрастов. И, почему-то, легче всего мне давалось общение с детьми и стариками. А вот с теми, кто мне ровесник или лет на десять постарше… да и помладше, как-то не очень сложилось. Даже того же Готлиба понял далеко не сразу. И я практически по всей возрастной шкале прошёл, от восьми до восьмидесяти. А теперь, вот, думаю: где же на ней я? Нет, не по паспорту и даже не по биологическому возрасту, что бы это там не означало… А по мироощущению, что ли? Или по миропониманию?

– И всё?

– По-твоему, этого мало? Ну, хорошо, недавно одна подруга назвала меня стариком.

– Я не называла.

– Кроме тебя, я знаю ещё нескольких женщин.

– Да уж, нескольких… Это ты про Линду?

– Ага.

– Неужели у Ника Слотера перестало получаться?

– Получаться что? А, ты про секс. Нет, в этом смысле пока всё в порядке. Тьфу, тьфу, тьфу… Просто мы обсуждали наши с… Короче, неважно, что мы обсуждали, и что я сказал, но Линда ответила, что так говорят только старики. А потом оказалось, что я лучше всего нахожу общий язык со стариками и детьми.

– Так ничего удивительного нет! По мироощущению ты и есть ребенок! И не спорь, со стороны виднее. И это просто здорово, потому что ты умеешь радоваться самым простым вещам. Ты способен замечать такие мелочи, мимо которых взрослые проходят не глядя, поэтому ты такой хороший сыщик. А по миропониманию ты – мудрец. И я опять без иронии говорю. Старики чувствуют это и принимают тебя, как равного. И ещё, ты – просто хороший парень. Добрым людям приятно с тобой общаться. А дети добрые по определению. Жизнь ещё не успела их испортить. Что же до стариков… Наверное, есть какая-то высшая справедливость в том, что большинство доживших до преклонных лет тоже добрые…

Ник помотал головой.

– Не хватало ещё, чтобы напарница пела мне дифирамбы!

– Но я же без насмешки. Мы всегда говорим друг другу что думаем. Сейчас я думаю это…

У Сильвии зазвонил телефон.

– Привет, Кики! – жизнерадостно откликнулась она, поправляя прическу и глядясь в боковое зеркало. – А, это ты Паук. Опять потерял свой телефон? Ну, хорошо, хорошо, забыл. И забыл, где забыл, да? Ладно, не буду. В машине Ника. Ну, конечно, за рулем. Вроде, да. По какому поводу? Правда?! Вот здорово! Во сколько? Ну, само собой, о чём разговор!.. – она убрала трубку в сумочку. – Через пару часов Йен прилетает. Паук хочет закрыть бар пораньше и устроить вечеринку для своих по этому поводу. Нам с тобой явка строго обязательна.

– Класс! Вот теперь я полностью доволен жизнью. Это ж сколько мы его не видели? Уж почитай, месяца четыре… Или пять? Ну, сегодня оторвемся!

– Только не напивайся.

– Ты же знаешь, я практически не пьянею!

– Скорее теоретически… И что будем делать эти два часа?

– А давай… ничего. Просто посидим у воды. Помнишь, между моим домом и баром, на пляже шезлонги стоят. Там вечером народу мало. Посмотрим на закат, подремлем, в конце концов. У нас с тобой столько событий было в жизни за последние дни. Пусть пару часов ничего не будет происходить.

– Согласна.

* * *

– Бабушка Полли! Бабушка Полли! Смотри, какая ракушка!

– Прекрасная ракушка, Бекки, только ты внутрь пальчик не засовывай, вдруг там ещё кто-то сидит.

– Не-а. Я туда смотрела, прям к самому глазу подносила.

– Да ты что. А если там краб был. Представь, он тебя прямо в глазик клешней мог ткнуть. Ты так больше не делай.

Маленькая девчушка, лет шести, не больше, в испуге отбросила находку бабушке под ноги.

– Ну-ну, не стоит так пугаться, наверное, там и впрямь никого нет. Давай, я погляжу, только вот очки одену, – седовласая старушка в сарафане потянулась было к сумке, но по дороге обратила внимание на других своих внуков. – Джимми! Ну-ка, вылазь из воды! Вылазь, я говорю! Я же просила тебя, так далеко не заходить. Смотри, какие волны. Кэти, хватит закапывать Марка в песок, ещё в глаз ему попадёшь. А где Алан?

– Да вон он! – махнула рукой Бэкки.

– Ба, я здесь! – отозвался самый старший внук, возводивший в отдалении абстрактную фигуру из мокрого песка.

– Давайте-ка все сюда, детки. Доедим персики, я вам расскажу кое-что интересное про эту ракушку. А то, скоро уж солнышко зайдет.

Вся ватага, возрастом от четырех до семи, с визгом, наперегонки бросилась к бабуле. Одетые в купальные принадлежности разных оттенков желтого, детишки напоминали цыплят, устремившихся к наседке.

Сильвия очнулась от полусна на соседнем шезлонге, чуть опустила темные очки и, поверх них, взглянула на напарника. Перехватила его взгляд, повернула голову направо, посмотрела на бабушку со внуками. Больше в вечерний час на пляже никого не было.

– Опять увидел родственные души?

– А ты не задумывалась, какими мы будем в старости?

– Нет.

– А я вот задумался.

– И давно.

– Прямо сейчас.

– И каков итог раздумий?

– Послушай, но ведь время не остановить. Рано или поздно мы остепенимся, обзаведемся семьями, женами и мужьями, потом детьми. Потом состаримся, появятся внуки. Неужели не интересно представить себе, как это будет выглядеть?

– Так, и что же это ты там напредставлял?

– Ты, например, выйдешь на пенсию и, со своим супругом, по имени… например, Сэм…

– Сэм?!

– Ну, чисто условно… Так вот, вы с Сэмом, будете жить здесь, на острове, в маленьком домике с фруктовым садом. Но не там, где живёт Готлиб, а в престижном районе, у самой воды.

– Это куда набережная упирается?

– Ага. Ты будешь писать мемуары. Нет, ты будешь писать сентиментальные романы… Нет, нет! Ты будешь писать мемуары, замаскированные под сентиментальные романы. Издательское дело через сорок лет окончательно захиреет, всё будет в сети, и писательство станет больше увлечением, чем профессией. Но у тебя будет достаточно много поклонников, чтобы ты не бросала свою работу. На летние каникулы дети станут присылать многочисленных внуков к бабушке Сильвии. По вечерам, все они соберутся в маленькой беседке, послушать бабушкины рассказы о бурных событиях молодости.

– А чего это ты всё про меня только? А ты?

– Я?… Ну, я тоже буду тут жить. С супругой, э-э-э… скажем, Барбарой. На каникулы к нам также будут съезжаться внуки…

– Барбара?

– Да. Барбара. Такая маленькая, упитанная, румяная бабушка Барбара. С густой копной седых курчавых волос. Она и на восьмом десятке бойкая непоседа, а в молодости вообще была, как капля ртути.

– Минутку. Она мне знакома?

– Нет. Даже мне не знакома.

– Так вот как выглядит твой идеал!

– Так работает моя импровизация.

– И чем же ты будешь заниматься?

– Не знаю…

– А я знаю! Ты будешь читать лекции в полицейской школе. Делиться богатым опытом, так сказать.

– Точно! Я сделаюсь толстый, солидный, с треугольной бородкой, в больших роговых очках. Профессор Слотер. По вечерам я буду надевать кремовый костюм…

– Кремовый?

– Или бежевый?… Палевый?… В общем, такой бледный цвет, не белый, не жёлтый, не розовый, что-то среднее. В этом костюме, с тяжелой дубовой тростью, под руку с Барбарой мы степенно пойдём прогуливаться по набережной. Наши внуки, во главе с самой старшей, Мисси, отправятся в планетарий, и на пару часов бабушка Барбара и дедушка Ник окажутся свободны. Мы дойдем до вашего дома и увидим тебя с детишками в беседке. «Добрый вечер, миссис Старридж», – скажу я и приподниму шляпу…

– Старридж?!

– Ну, что ты цепляешься за подробности. Я же импровизирую. Первая пришедшая на ум фамилия. Сэмуэл Старридж. Разве плохое имя для будущего супруга?

Сильвия растерянно пожала плечами.

– Ты поднимешь взгляд и, увидев нас, радостно всплеснешь руками. «Барбара, Ник, как здорово, что вы зашли! А где же ваши ребятишки?». «Мы их отпустили в дельфинарий. Мелиссе уже тринадцать, она достаточно взрослая, должна за всеми приглядеть», – ответит Барбара…

– Дельфинарий? Вроде, сперва планетарий был?

– Для нашего захолустья слишком круто. И планетарий, и полицейская школа. Даже через сорок с лишним лет. А дельфинарий есть уже сейчас. Ну, не важно. И тут, из глубин сада, подает голос твой супруг: «Сильви, кто у тебя там?». «Сэм, это Слотеры!». «Так чего же они стоят, пусть заходят!». И мы проходим во двор, хозяева и гости приветствуют друг друга, обнимаются, целуются. Потом бабушки с детьми идут на кухню, чтобы подготовить чаепитие, а дедушки отправляются на причал, выпить по баночке пива и поговорить о бейсболе и рыбалке…

– Всё, всё! По-моему, тебе пора остановиться. А то я и впрямь почувствую себя бабушкой.

– Ладно, – Ник пожал плечами. – Как скажешь.

Некоторое время они молчали. Ник смотрел на проплывающую вдали роскошную яхту и думал, что даже через сорок лет профессору Слотеру на такую не скопить. Потом он понял, что Сильвия издает какие-то странные звуки. Скосил взгляд на напарницу. Та хмыкнула и прикрыла рот рукой. В глазах сверкал озорной блеск.

– Ба… – выдавила из себя Сильвия и хихикнула.

– Чего?

– Ба-арбара! – сказала Сильвия, растягивая гласные, и принялась хохотать, уже не сдерживаясь.

– Чего ты смеёшься-то? Ну, Барбара… – его тоже уже разбирал смех. Круглолицая, улыбчивая бабушка Барбара так и стояла перед глазами.

– Я не могу, Барбара! – не унималась Сильвия, хлопая себя по коленке.

– Хорош ржать!

Но Ник и сам теперь не мог сдержаться.

Неизвестно, сколько они хохотали бы так, передавая друг другу эстафету беспричинного веселья, но округу вдруг оглушил пронзительный свист. Выводок бабушки Полли, как по команде, повернул головы в сторону источника звука, словно суслики в степи. Сама «наседка» озадаченно уставилась туда же поверх очков. Сильвия так резко метнулась через Ника в том же направлении, что чуть не свалилась на песок по другую сторону, и ему пришлось схватить её за талию.

Паук свистел, сунув в рот оба мизинца. От натуги он зажмурил глаза и даже присел. Лицо покраснело, а может, казалось таким в закатных лучах, со ста ярдов не разберёшь. Рядом стоял Йен, поднимая правой рукой гитару. Левой он обнимался с Братцем Би, который, в поднятой левой, сжимал огромную бутылку шампанского. По другую сторону от бармена, размахивая и тряся руками, ногами, волосами и всем, чем только можно, скакали совсем уже не по-детски даже, а по-обезьяньи, что ли, Кики и Николь. И откуда-то сзади, из-за бара, как всегда постоянно что-то роняя и спотыкаясь на каждом шагу, спешила Дженис… Ник подумал, что эта компания больше всего похожа даже не на младшеклассников с Верхней улицы, а на стайку внуков бабушки Полли…

Сильвия подобрала правой рукой босоножки с песка и поднялась из шезлонга.

– Пойдём, Ники! – сказала она, сладко потягиваясь и протягивая ему левую руку. – Похоже, наша старость ещё очень далеко.

КОНЕЦ