Текст книги "Властелин бумажек и промокашек (СИ)"

Автор книги: Алексей Богородников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

Немного суетясь АПешечка доложила, что прочитали "Гадкого утёнка" с целью выяснения истинных причин и ареала миграции пернатых. Затем по просьбе Жорика, что-то про маму, читали "Принцессу на горошине".

В советское время сказку считали иронической, – вспомнил Химик.

Обычный стресс-тест на настоящую принцессу, – произнес Историк, – был бы необычный – горошина фигурировала не одна и не под периной, а на ужин.

У нас был День скворечника, – отрапортовал Николай, – мы сделали две штуки для зимовки отставших и больных пернатых. У Володьки вышел самый красивый. У Жорика самый вместительный.

– Поэтому на твой не хватило материала, Ники? – посмеялась глазами Мария Фёдоровна.

Это был бы самый безрассудный поступок в моей жизни, – подтрунил над собой Николай, – начать работать. И не для людей.

Вместо ответа Мария Фёдоровна вгляделась в него пристально, и Историк мгновенно себя проклял: перегибаю, уж слишком ехидная шутка для особы королевской крови.

– Ники ты же сам всё придумал, – заступился за брата Жорик, – и достал инструменты.

– И залез на дерево, как самый ловкий, чтобы их повесить, – подтвердил Володька.

– Тоже мне работа, – подумали синхронно Историк и Химик, но для мальчугана, главным достоинством которого до этого была умильная мордашка и знание молитв – это был триумф самосовершенствования.

К такому же выводу пришла Мария Фёдоровна, прижав Николая к себе и чмокнув в гладенький лобик.

– Ну что, коллега, куем рубль не отходя от мамки, – выдал Историк.

– Даешь пять, – несогласился Химик, – на всякий случай.

– A ту лярэ инципэ (начни со своего очага, лат.), – заявил Николай, – маменька, я хочу больше знать об истории нашего дворца и окружения, о том как мы вознаграждаем своих преданных слуг. Позвольте мне поэкскурсировать с ребятами по дворцу?

– Хорошо, Ники, – Мария Фёдоровна приподняла брови, – с Александрой Петровной?

– Не хотим отрывать время от занятий, – сказал Николай, – пусть это будет в свободное от уроков время. И позвольте, проводить вас, маменька, до кабинета?

Очень толстый намёк, что ему надо наедине переговорить с цесаревной.

– Ники, – благосклонно проговорила Мария Фёдоровна, – Хиз грейтнисс вайд, хис вил из нот хис оун. Возьми меня под руку, мой кавалерственный сын.

– Што?! – запереживал Химик, – английский-то мы не учили!

– Это из Шекспира, – успокоил его Историк, – великие в желаниях не властны.

Николай гордо зашагал под ручку с мамой к лифту, этому антуражному монстру, ручному подъемному механизму Аничкова дворца, что тянули двое солдат.

– Я помню как в прошлом году летом, мы сидели с Жоржиком в Белой комнате для рисования в Фроденсборге, – сказал Николай, – был дивный вечер и бонна читала нам сказку от Ханса Андерсена. Потрескивал стенной камин сбоку от нашего столика. Пламя кидало причудливые отблески на угловые часы и казалось само время горит. А бонна все читала и шевелились тени на стене. Было так уютно, что когда ворвалась ты, вернувшаяся с папой после прогулки мерещилось, что вы спугнули сказку. Но ты обняла нас, усевшись на леопардовом диване, а папка сел в ногах, слушая бонну и стало ясно настоящая сказка только начинается.

Он перевел дух.

– Я знаю как на самом деле назвал свою сказку про вас, мама, Ханс Андерсен, – произнес Николай, – Де ниэ Орхундрес Муса (Муза нового века, дат.)

– Маленький льстец, – довольно ответила Мария Фёдоровна, – говори уже, что случилось? Я еще не настолько стара, чтобы провожать меня до кабинета.

– День рождения у Володьки скоро, – бухнул сразу Николай, – хочу его, как верного товарища, наградить томиком Александра Дюма.

– Дело верное, подарок нужен, – согласилась Мария Фёдоровна, – от слов расти большой, тянись верстой, прибытку не будет. Десяти рублей достаточно, Ники?

– Да, – сказал Николай, – спасибо, ты всегда меня понимаешь. И склонившись к ее руке обозначил поцелуй.

***

Буфетчик Илья Захаров был похож на молодого Стива Мартина. Высокий блондин с зачесанными назад волосами, уложенными маслом. В глазах вместо смешинки – почтительность. Левая рука машинально теребит нижнюю пуговицу на темно-синем фраке зильбединера. Правая угодливо показывает местные достопримечательности.

– Волнуется буфетчик, думает обобрать пришли, – оценил Химик, – для охоты на винные запасы мы маловаты, но на сладкое в самый раз.

Жорик уже зажевал первый персипан из предусмотрительно выставленной на поднос небольшой россыпи кондитерских и конфетных сладостей, что подготовил к встрече внуков императора и началу экскурсии Захаров, и выглядел первым, полностью счастливым ребёнком в девятнадцатом веке.

– Тоже мне бизон Хиггса, – фыркнул Историк, – мало насыплет дети будут недовольны, много – главповар. А еще мы спереть можем что-нибудь, как бы это глупо не было воровать у самих себя.

– Бизон Хиггса? – комично переспросил Химик, забыв о проблемах буфетчика, – это тот самый знаменитый бизон из отряда порнокопытных?

– Хедшот! – поднял воображаемые руки вверх Историк, – контр-террористс вин!

– Вообще, – сказал Химик, – камер-фурьер Руфим Фарафонтьев на его месте так не волновался. А ведь мало ли что: называется садовый павильон для хозяйственных предметов, а возьмешь какой-нибудь секатор французский – им кабанчика завалить можно.

– Ну да, – скептически отозвался Историк, – вот пойдем завтра в павильон Росси, знамёна, холодное оружие, снаряжение воинское, значки осматривать – вот тогда у него руки и затрясутся. Туда, после постройки павильона, весь военный арсенал дворца с 18 века сложили. Вроде там даже пушка завалялась старинная.

– Шерлокхолмим тут, а он просто молодой пацан вот и волнуется, – предположил Химик, – ну не ворует же он с первых месяцев как занял место.

– Это, ваши императорские высочества, Кофешенская часть, – бубнил Илья, – кофе, чай и шоколад готовятся для ваших высочеств именно здесь. Обратите внимание на серебряный самовар с рокайльным орнаментом, когда-то он принадлежал вашей царственной прабабушке.

– Шоколад! – радостно воскликнул Жорик, а Володька сделал хищную стойку.

– Парни, – проникновенно сказал Николай, – мы сюда не грабить пришли, а за историей. Давайте не будет пачкать липким шоколадом наши чистые руки. Илья Андреевич нам пару плиток положит к ужину, когда станем уходить.

– Совершенно так, ваше императорское высочество, – поспешил согласиться Илья. – А это обратите внимание Кондитерская часть. Она не так роскошна как императорская в Зимнем дворце и большую часть продуктов мы получаем оттуда.

– За конфетами и сладостями этой части всегда давка, – поделился знаниями Историк, – от графьев до главы Кабинета. Домой таскают для детишек. А мороженое... Да что я тебе рассказываю. Сегодня вечером опять будем кайфовать.

– Далее по диспозиции винный погреб, – произнес Захаров, – желают ли ваши высочества спустится и осмотреть оный? И покосился на мальчишек, дескать, ну что там интересного?

– Желаем, – твёрдо выразился Николай, – веди нас почтеннейший Вергилий!

Поскольку Захаров явно не знал кто такой Вергилий, комплимент прошел мимо. Открыв дверь к лестнице, ведущей в подвал Илья предупредил, что зажжет вначале лампы и только после этого позовет мальчишек. Он стал осторожно спускаться с лампой по кованой, чугунной винтовой лестнице и вскоре скрылся из виду.

– Вот так друзей и теряют, – комично и грустно сказал Николай.

Володька, до которого шутка дошла, неприлично громко для Сервизной засмеялся, а Жорик, раскрыв глаза, испуганно крикнул в темноту: "Илья Андреевич, ау, вы еще живой"?!

"Кхм", "ой", стеклянное звякание, глухой шум от удара об ящик и "Роскомнадзор", "Роскомнадзор" – целый набор звуков донесся тотчас же снизу.

– А что такое "Роскомнадзор"? – удивленно спросил Жорик.

Володька и Николай с ухмылкой переглянулись, инициативу взял на себя Николай.

– Есть люди, вся заслуга которых та, что они ничего не делают, – начал объяснять Николай, – а есть люди, которые чтобы они не делали выходит только хуже. Когда таких людей собирают в кучу – получается "Роскомнадзор".

– Ну, эй, – сказал Химик, – слово-то не ругательное, мы в начале пару раз так говорили

– Да, – согласился Историк, – но сейчас с нами ребёнок. Ты что, хочешь чтобы он с такого возраста узнал что такое "Роскомнадзор"?

– Счастливый Жорик, – позавидовал Химик, – как безмятежно детство в царской России.

– Никогда Жорик, слышишь никогда, братишка, – положил ему руку на плечо Николай, – не произноси вслух это ужасное слово на людях.

– Гоните это слово прочь, насмехайтесь над ним, – саркастически сказал Химик.

– Хорошо, Ники, – чуть испуганно прошептал Жорик, – а когда я вырасту?

– Да хоть в телеграмме кому пиши, – великодушно разрешил Николай, – к хорошим людям "Роскомнадзор" не прилипнет.

***

– По бумагам, старик Чукувер наш педиатр, кстати, из здешних ингридиентов ёрша лепит, – обмолвился Историк, – каждый день ему относят пару бутылок пива и каждую неделю по бутылке «Английской горькой»

Илья Захаров стоял в центре погреба и вещал о роли кваса в жизни современной России. Выбора предмета для спича у него особого не было, поскольку квас был единственным безалкогольным напитком. Посмотреть в царском погребе, конечно, было на что. Мёдовуха, квас, спирт, коньяк, пиво, вино, включая самый первый урожай вин от Абрау-Дюрсо.

– Но на самом деле, – продолжил Историк, – винный погреб – такая синекура. Воруют от лакеев до камер-фурьеров.

– Я ни разу не видел Чукувера пьяным, – подтвердил Химик, – запашка даже не припомню.

– Думаю и он, и большинство служивых бутылки, записанные на свой счет, банально толкают, – сказал Историк. – По рублику-два в день солидная прибавка к заработку. В 1911 году царский вагон, следующий в Крым с винными припасами, сошел с рельс. Большинство разбитых бутылок оказалось пустыми. Граф Бенкендорф , гофмаршал царского двора, чуть не самовыпилился узнав о таком позоре. Рвал и метал, начал расследование, но царь-тряпка, конечно же, всех простил.

– В общем, – подытожил Химик, – мы знаем, кто крышует все хищения – от сервизов, масла для ламп и золотых мундирных пуговиц до алкоголя из царского дворца. Час расплаты настал: пузырики украденного кваса стучат в мою голову!

– А это серебряная кладовая погреба, – величаво обвел нужный закуток эффектным жестом Илья Захаров, – в ней хранится сервизы, именные жетоны на бутылки и подарочные фляжки – все из серебра. Часть из них, из-за войны, осталась дожидаться в кладовой владельцев с фронта. Еще здесь кипятильник и кувшины со специальными фильтрами для воды, применявшейся при мытье серебряной посуды.

– Так-с, вижу искомый предмет, – возбужденно произнес Историк, – а может сейчас авантюру закрутим?

– Почему? Ты клептоман что ли? – возмутился Химик

– Расклад такой, – объяснил Историк, – чтобы добраться до погреба придется вскрывать заднюю дверь Сервизной, потом погребную и могут помешать патрули. Или через переход в дворец, но тут уже три двери надо осилить. Со стороны парадного въезда у Невского вскрывать абсолютно не вариант – там стоит караулка. Легче всего, сейчас отвлечь Илью и хапнуть по-быстрому. Даже репутацией в случае обнаружения не рискуем: так, дети просто пошалили. Я же думал фляжка большая, а она грамм на триста, изогнутая и плоская, легко влезет за голенище нашего сапога.

– И что, – скептически спросил Химик, – кого ты под танк бросишь?

– А что есть варианты? – улыбнулся Историк и с хрипотцой исполнил, – Аничковский дворец, ветер северный, Володька с Коломны, пальцы – веером

– Это не круто, бро, – с укором сказал Химик, – пацана подставлять.

– Тебя походу сильно бесит, когда кто-то говорит, что идеальных людей не бывает, – не удержался Историк, – уронит он жалкую бутыль с квасом, делов то! Лучше уронить чем стащить, нет?

– И то, и другое плохо, – дипломатично ответил Химик, – но мы знаем почему идем на это, а он – нет. Использовать втёмную – это неправильно.

– Друже, – трогательно выговорил Историк, – есть тайны, которые убивают. Готов Володьку на такое подставить?

– Ну почему, – с тоской спросил Химик, – почему благие намерения всегда заканчиваются каким-то тривиальным злодейством?

– Потому что их пытались осуществить глупые люди, – рявкнул Историк, – а мы не такие. Слыхал что Пушкин говорил: гений и злодейство несовместимы! Соберись, тряпка!

– А что на этих именных жетонах написано, и зачем они вообще нужны? – наивно спросил Николай у Захарова.

Захаров подлез поближе к жетонам и прочитал: "Рейн, Порт, Шато".

Николай подался назад, встал поближе к Володьке и быстро шепнул ему на ухо, пока Захаров снимал жетоны с подставки и передавал на ознакомление Жорику.

– По-моему сигналу урони бутыль с квасом – все вопросы позже.

Володька ошалело вытаращился на Николая, но быстро вернул самообладание, только в глазах его поселилась угроза.

– Вот ваши высочества, раньше этикеток для качественных вин не было, потому что уродовать изящные формы сосудов божественного нектара неказистой бумажкой с названием вина, расплывающимся грубым шрифтом было невместно. И такие серебряные жетоны с названиями вин, цепляющиеся на горлышко, были отличительной чертой истинно благородных напитков, – увлеченно витийствовал Захаров.

Николай слегка выступил вперед, за левую руку Захарова, стоящего лицом к ним, якобы присматриваясь к вину, Жорик вертел жетоны в руках, справа от Ильи. Володька, обернувшись назад и примерив свой локоть к пузатой бутыли с квасом сбоку и сзади него, выдвинулся в центр композиции. Он был готов решительным действиям, смотрел угрюмо и напряженно.

Жорик, потеряв интерес к жетонам, отдал их обратно Захарову. Илья повернулся спиной, перенес вес тела на правую ногу, чуть выдвинутой вперед, чтобы вернуть жетоны на место и Николай, слегка отступив еще больше влево и нацелившись на полку с флягами, подал сигнал. Володька, с обреченным лицом, двинул назад локтем и зажмурился от страха.

– Бум! Блямс! Д-з-с-ш-ш! Ухнуло сзади Захарова и тот немедленно обернулся и вскрикнул. Жорик сделал тоже самое, но молча. Николай молнией выкинул вперед правую руку, зажал флягу, быстро наклонился и сунул к себе за голенище.

– Ахаха, сколько разговоров, а бутыль даже не разбилась, – искренне обрадовался Химик.

Володька открыл глаза и с надеждой обернулся. Пузатая бутыль кваса величественно катила по каменному полу куда подальше от этих бузотёров.

***

– Ох уж эти старинные бутыли, – расслабленно говорил Историк, – делали их еще при царе Горохе на совесть, толщины они приличной, миллиметров по восемь, с расписным рельефом. Такую не всякий лоб десантника возьмет.

Отказавшись от продолжения тура – Жорику стало скучно и захотелось на воздух, Николай свою миссию выполнил, а Володька жаждал объяснений – компания направилась в парк.

– Вообще-то, – сказал Химик, – десантники мухлюют. Умные, по крайней мере. Набирают в бутылку заранее гальку и тщательно трясут. Галька процарапывает трещины внутри бутылки так, что бить такую становится легко и просто. Об нашу бутылку даже великий мейстер Толстой бы череп сломал. И кора дуба не помогла бы.

– Все эти показушные шоу: от кавалерийских до десантных – обычный пиар, – поморщился Историк, – да повод выпить на свежем воздухе. Войну выигрывают снабжение, связь и управление. Те самые штабные крысы. Обыватели и главное, обывательницы сколь угодно могут тащиться от вида бравых вояк, но мы то с вами знаем...

Компания дошла до парка и Жорик окликнул своего ровесника, мальчишку из семьи письмоводителя Дворцовой полиции Михаила Харитонова, проходившего мимо.

– Ваня, – важно попросил Жорик, – сбегай, пожалуйста, за нашим мячиком в игровую. Поиграем в пятнашки.

– Жорик, – быстро проговорил Николай, – сходи вместе с Ваней, по пути кого-нибудь наберете еще в команду.

– Вот этот Ваня, – меланхолично сказал Историк, – в будущем наш личный повар. Последний для прошлого Николая. Пошел за царской семьей до конца, расстрелян в подвале Ипатьевского дома.

Тут Николая припер к стенке, а вернее, к дереву злой как чёрт Володька.

– Ники, если бы бутылка разбилась мне влетело от матери по первое число, – агрессивно прошипел он, – да и чёрт бы с ним, но у нее же мигрени постоянно, я не могу её расстраивать!

Николай ощутил запоздалое раскаяние.

– Ничего подобного, – бодро возразил он, доставая из кармана розовенькую ассигнацию с Михаилом Фёдоровичем, взирающим на мальчишек как-то недовольно, свирепо и в то же время грустно и с недоумением. – Молчание Ильи Захарова мы в состоянии купить.

– Тогда для чего этот цирк? – спросил, остывая Володька.

– Все что я скажу тебе – наиважнейший секрет, Володька, – предупредил Николай, – побожись на образе!

Володька послушно достал крестик из-под рубахи и пообещал никому не говорить.

– Изменник завелся в нашем прекрасном царском дворце, – скорбно сказал Николай, – пытаюсь вывести его на чистую воду.

Напряженная работа мысли отобразилась на юном володькином лице: погреб, бутылка кваса, Илья Захаров – все это не складывалось в логическую цепочку.

– Ну рассуди, – стал важно теоретизировать Николай, – русский человек Государя, веру и отечество никогда не предаст, так?

– Само собой, – не понимая еще ничего, согласился Володька.

– Значит, – вывел нехитрую формулу Николай, – туркам надо было найти похожего, как две капли воды, человека на нашего или украсть второго близнеца из семьи. А ну как у Захаровых было два брата-близнеца, одного турки заранее украли и выспитали как своего. А если человека сильно напугать, то первое что он скажет будет на языке который он учил с детства.

– Да ладно, – скептически сказал Володька, – как я сразу не догадался. Только чего это изменник завелся в Санкт-Петербурге, а не на линии фронта, где сражаются наши доблестная армия?

– Враг коварен, – уверенно произнес Николай, – знает, что ничего ему не светит там, где воюют наш дед и папка. Но вот подлый удар нанести может. Например, похитить нашу мамку.

Хм, – поразмыслил Володя, – а в этом что-то есть. Но почему ты подумал, что он собственно говоря существует?

– Не может так долго идти война с какими-то там турками без изменника, – поставил его Николай перед неопровержимым фактом.

Володька долго молчал, сраженный этим доводом, потом патетично поклялся помогать Николаю до последнего вздоха.

– То-то и оно, брат Володька, – доверчиво молвил Николай, вытаскивая свою плитку шоколада от Захарова, – теперь будем искать супостата вместе. Думаю, продолжим поиски шпиона с Даниловича. Для этого нам нужны все силы – подкрепись шоколадом.

– А как будем пугать Даниловича? – проявил интерес Володя, засовывая в карман честно заработанную плитку "сладкого золота".

– Даже не знаю, – задумался Николай, – человек он вроде военный, генерал. Но всю жизнь учительствовал. А как недавно слышал я – в павильоне за дворцом, завалялась маленькая пушчонка...

***

– Ну ты чего, бро – воззвал в очередной раз Историк, – я же просто пошутил про пушчонку!

Химик демонстративно молчал.

– Самому неинтересно будет рассчитать заряд пороха для четырехфунтовой пушки от Грибоваля? – вкрадчиво осведомился Историк. – Чисто теоретически. Да и мамке салют устроить можно. Типа с днюхой, маман! Прости что с запозданием на две недели. Вот такие мы неорганизованные попаданцы.

– Взрослый человек, – неохотно сказал Химик, – а ведешь себя как персонаж книги Малыш и Карлсон. Учти, улететь отсюда в случае чего – не получится!

– Я просто оживляю обстановку, – оскорбился Историк, – посади любого человека из двадцать первого века на наше место – впадет в истерику. Соцсетей нет, вещающего сортира – это я про телевидение – нет, радио для фона поставить – нет, телефону год исполнился, он проводной и все равно в России нет. А был бы, куда мы с розыгрышами звонили – деду? Алло, это Александр Второй? – освободите линию! Министерству обороны? Алло, это министерство обороны? – защищайтесь!

– А че тебя всё повеселится тянет, – обиделся Химик, – а о России ты подумал?

– Да ёти твою коромыслом, – рассердился Историк, – постоянно о России думаю. Как бы эту нашу Ётиную Россию прокормить. В голову пока, кроме люстраций и каторги с массовыми конфискациями, ничего не приходит.

– Может пока просто спрячем фляжку? – деловито предложил Химик.

Николай сидел за столом, решив очередной блок задач по математике. Пятнашки на улице, монополия в игровой, ужин, душ – все промелькнуло разноцветным пятном. Времени подумать, куда спрятать фляжку не было. Засунутая в ящик стола после игры, она сиротливо ютилась среди тетрадей и карандашей. Место в принципе, безопасное: прислуга, наводя порядок и уборку в комнатах, по карманам одежды и ящикам не шарила. Не тот уровень. Но и доверять воле случая не стоило. Не стоило забывать об ожидаемых сокровищах от Хоменко. Тайник был нужен словно пита к фалафелю. И хотя уже имелся запасной вариант, но...

Николай медленно огляделся.

Обстановка, была спартанской и совсем не походила на комнаты в Гатчинском дворце. Это потому, что приготовили комнату с кабинетом и прихожей Николаю совсем недавно, к приезду в сентябре с Гатчины. До этого у него и Жорика была общая спальня на двоих. Несомненно, комнаты будут еще дорабатывать под царевича: завезут пару шкафчиков, элементы декора вроде рогов оленя над дверями в его гатчинской комнате, мишень для дартборда, пару светильников. Что еще раз показывает: в комнате прятать ничего нельзя. Можно отодвинуть шкафчик и расковыряв паркет, сделать захоронку. Но надолго-ли?

– Вижу только один выход, – сказал Химик, – фляжка спокойно полежит за тетрадками пару дней, но для капитала нужен наш запасной вариант тайничка в саду. Даже если патруль заметит, ну не станут же они у царевича отнимать мешок, который он собирается запрятать. Валяет дурака, хоронит своих старых кукол, мало ли что? Полномочий его трогать нет даже у воспитателей. Просто проводят царевича до комнаты и доложат начальству.

– А начальство под лауданумом, – размышлял Историк, – проспавшись, Хоменко ночную вылазку царевича с мешком в сад сопоставит с пропажей у себя состояния. И тогда я даже не представляю последствий.

– А я представляю если золото и бриллианты найдут в нашей комнате, – ответил Химик. – Шуму будет на весь Санкт-Петербург. Можно потерять миллион – трон потерять нельзя.

– Ладно, – решился Историк, – понятно было с самого начала, что легко не будет. Будем рисковать. План на завтра?

– Отмычка Семёна, место для тайника и задание для Володьки проследить за Даниловичем. Пусть развлекается и нам легче, – мудро рассудил Химик. – Спокойной ночи, Карлсон!

– И тебе, Малыш, – благосклонно согласился Историк.

***

Планы пришлось менять сразу. Хотя суббота, как у всех гимназистов, у детей Наследника была рабочей, АПешечка в связи грандиозными успехами Николая на поприще учёбы, отпросилась у Марии Фёдоровны на побывку к старшему сыну в кадетский корпус, после первых двух уроков. Предоставленный себе Николай даже не успел доделать очередную порцию задачек как приперся Данилович.

В лучших традициях героев фильмов Великой Отечественной генерал всё утро вызывал огонь на себя. Полдня Николая он потратил на конные упражнения, а после обеда, когда внук императора уже торопился на встречу с Семёном, Данилович настиг его на полпути и заставил отрабатывать уставные упражнения с винтовкой. К концу занятий судьба Даниловича была окончательно решена. Даже толерантный Химик был согласен, что зарвавшемуся генералу следует преподать урок. Он же и придумал план, услышав который, Историк потерял на мгновение контроль над телом Николая, едва не выронив винтовку из рук.

"Лол, кек, печенег", как сказал по преданиям Ярослав Мудрый подойдя весной к Киеву в 1036, – прокомментировал план Историк, – ха-ха, молись Данилович.

Закончив упражнения, Николай салютнул винтовкой и бодро отрапортовал его превосходительству о завершении упражнений.

Данилович критично оглядел фигуру сына Наследника и прокаркав: "посредственно", забрал винтовку. Его сухопарая фигура исчезала, покачиваясь словно курс государственных облигаций Восточного займа на бирже, а Николай с недоброй усмешкой посмотрев вслед, ринулся на встречу с мастером по металлу.

– Миня аж трисёт, – сказал Историк, имитируя то ли популярную певицу, то ли безграмотную школоту, – ничего час расплаты скоро пробьет.

Семён Рядков покорно стоял на набережной Фонтанки, делая вид, что нисколько не интересуется, что происходит за решеткой дворца.

Николай, надвинув фуражку поглубже, огляделся и тихо свистнул.

Семён, не быстро, но уверенно направился к ограде и подойдя внимательно уставился на Николая.

– Не извольте сомневаться, ваше благородие, – сказал он негромко, – ключ в полном порядке. Но у меня имеются некоторые сомнения, для каких целей он вам понадобился?

– Для игровых, – отвечал с полной уверенностью Николай, – видел ли ты Семён железную дорогу?

– Да, кто же её в Санкт-Петербурге не видел, – отзвался, сбитый с толку рабочий.

– А игрушечную железную дорогу видел, – поинтересовался Николай, – заправляется она спиртом, а заводится таким ключом, который ты примерно и сделал. Движется по игрушечным рельсам из дерева. Вокруг стоят игрушечные домики, станция и солдатики. Любимая моя игрушка.

– Вот чудо-то, – бормотал изумленный Семён, – а я уж нехорошее что подумал, вы уж простите, ваше благородие.

– Да полно, – великодушно махнул рукой Николай, – вот тебе десятка, купи мне Семён в аптеке бутылку уксуса и коробку соды.

Ключ и десять рублей поменяли своих хозяев, а Семён легким шагом направился к аптеке на углу Невского у Аничкового моста.

– Сегодня успеем покарать Даниловича? – спросил Химик, – как думаешь.

– Сейчас первое потренироваться с нашим замком на вскрытие, – поделился планом Историк, – а там и решим. В себе я уверен, но вдруг мы чего не знаем о здешних замках? А Даниловича просто выманим из квартиры и отвлечем. О, глянь, Володька с Жориком спасать нас от генерала мчатся. Поздновато.

– Увидели, Данилович вернулся без тебя, забеспокились, – хмыкнул Химик.

– Ничего не говорите, – сказал Николай запыхавшимся ребятам, – мстить будем, прохожего уже послал за ингридиентами. А план таков. И обняв братишек, посвятил их в свой план.

– Ники, откуда ты знаешь, что так будет? – удивился Жорик, пока Володька, представив эффект, сползал на землю, держась за живот.

– В книжке читал, – не моргнув глазом соврал будущий русский император, – лё ком де Монте-Кристо (граф Монте-Кристо)

– Же безон де лё лир (хочу её почитать), – не отставал маленький дьяволёнок и ситуацию спас только подоспевший Семён.

Жорик с любопытством уставился на нового персонажа, не похожего ни на одного слугу.

При виде компании молодых баринов Семён оробел, снял головной убор и скованно переставляя ноги подошел к ограде.

– Братья, – спародировал персонажа из "Бумера", Николай, – этот человек работает на нас и принес хорошие новости.

– Как изволите, ваше благородие, – сообщил Семён, – все сделал как вы приказали.

Бросив дурачиться, Николай живо разгрузил его от покупок, а сдачу, отсчитав себе пять рублей, просунул ему обратно. Семён заколебался, испытывающе глядя на царевича, но долго не выдержав, схватил и забормотал слова благодарности.

– Брось Семён, пустяки, – сказал Николай, – но я дам тебе совет, который стоит дороже этих денег. На Невском, слева от аптеки книжный магазин. Иди тотчас же и купи себе учебник математики, грамоту же разумеешь? Вот и отлично. А работа будет. Готовься. Полтора рубля на учебник обернутся в прибыток совсем скоро. Бывай, Семён, может еще свидимся, но если математику не выучишь – я не скажу что рад встрече.

С этими суровыми словами Николай оставил обалдевшего Семёна на Фонтанке, увлекая за собой свою гвардию в отчаянный поход на генерала Даниловича.

***

– Итак, – увлеченно бормотал Историк, закрывшийся в комнате, – вот он наш ключ, с искусственно подпиленной площадкой, с одним выступающим зубцом. Называется он «вороток». Ты, вообще, знаешь про сувальдные замки, или с самого начала объяснять?

– Давай уже профессор, – с иронией сказал Химик, – никуда я от тебя не убегу.

– Хм, – откашлялся Историк, – тогда я начну с самой Библии: "И сделал Хирам большой двор и двери к двору, и вереи их обложил медью".

Химик издал приглушенный, невнятный, но крайне яростный стон.

– Да, ладно, ладно, – с досадой произнес Историк, – неуч. Наш замок очень простенький: двухштырный, ну или двуригельный. Хвостовик, естественно, скрыт. Мы его не видим и понять какая у него зубчатая гребенка не можем. Но так как мы в девятнадцатом веке, – она сплошная. Стойка хвостовика засова, скорее всего, круглая. Квадратные стали делать сильно позже. И главное, точность кодового паза – в него упирается стойка хвостовика засова. Так вот, в двадцать первом веке, в качественном замке кодовый паз больше толщины стойки хвостовика засова на полмиллиметра. В старинном сувальдном замке эта разница составляла пять миллиметров и более. И чем выше эта разница, тем легче вскрывается замок. На вскрытие современного замка уходит от пяти минут до трех часов. В зависимости от квалификации взломщика. На старый замок, если экстраполировать данные профессионалов, должно уходить от пары десятков секунд до пятнадцати минут.

– Вот если сейчас не вскроешь за пять минут, – с угрозой пообещал Химик, – сочту за балабола.

– Вызов принят, – лихо отозвался Историк.

Николай достал из кармана s-загнутый гвоздь, склонился перед дверью и просунул вороток в замочную скважину.

– Так мы натягиваем хвостовик, – объяснил Историк, – его стойка упирается в лабиринт ригеля.

Николай всунул гвоздь в замок и принялся активно шуровать им.

– Гвоздем мы пытаемся зацепить за края пластин, – заметил Историк, – когда гвоздь зацепит, пластины провернутся и ригель отодвинется.

– Работа непыльная, – подхватил Химик, – отдых на лучших каторгах Европы!

Щелк.

– Это первая пластина провернулась, – прокомментировал Историк. – Даже неспортивно как то.

Щелк.

– Вот и все, – немного растерянно сказал Историк.

– Минута, – озвучил результат Химик, – будь здесь Сонька Золотая Ручка, она бы уже стягивала с себя трусики.

Историка внутренне передернуло.

– Боженьки мои, – возмутился он, – мне бы и трех часов тогда не хватило. Вот тебе первые строчки из полицейского протокола на Соньку: "Рост 1 м 53 см, рябоватое лицо, нос умеренный с широкими ноздрями, бородавка на правой щеке".

– Ой, – вздрогнул Химик, – но я же...

– Я просто сделаю вид, что ничего не слышал, – понимающе укорил Историк, – идем на второй заход.

За пять попыток коллеги убедились в возможности Николая вскрыть замок с результатом от тридцати секунд до двух минут.

– Думаю достаточно, – вынес вердикт Историк, – отправляемся карать Даниловича и похищать "касторку" для Хоменко из чемоданчика Чукувера. По пути заглянем к мадам Зинген, личной швее Марии Фёдоровны.