Текст книги "Не время почивать на лаврах (СИ)"

Автор книги: Алексей Селютин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Во время трапезы он наблюдал за мной с опаской. Поглядывал исподтишка, и отворачивался, когда ловил на себе мой взгляд. Нервно почёсывал лысую головешку и морщился, будто размышлял о чём-то неприятном.

Таким его я ещё не видел. Парень явно чувствовал себя растерянным. А потому, после трапезы, я подошёл к нему и пригласил на разговор. Иберик со мной прошёл огонь и воду. Я обязан был понять, что с ним не так.

Мы зашли в выделенный анирану шатёр. Я закрыл подол и предложил парню присаживаться.

– Что с тобой, Иберик? – я попытался похлопать по плечу, но тот отшатнулся, будто к нему прикасался прокажённый. – Я же не слепой. Тебя что-то беспокоит?

Иберик замялся.

– Ты можешь говорить смело, – подтолкнул я его. – Ты – мой друг. Между нами не может быть секретов. Не может быть сомнений. Ты не согласен с тем, как я поступил с предводителем дикарей?

Иберик тяжело вздохнул.

– Дело не в нём. Дело в тебе, аниран...

Я сразу обратил внимание на крохотную деталь: лишь Иберик, Феилин и Сималион всегда называли меня "милих". Они видели гораздо больше других и считали, что я уже перерос имя "аниран". Имя того, кто только прибыл с небес, и не факт, что когда-либо станет спасителем. Иберик же стал одним из первых, кто поверил в меня окончательно. Он сам в этом неоднократно признавался. А теперь почему-то он вернулся к имени "аниран"...

Странно. Я утратил его доверие? По какой причине?

–...Я хочу поделиться с тобой тайной, – продолжил говорить Иберик. – Прости, что не поделился ранее. Я считал, что тебе не стоило этого знать. Но сейчас не могу не рассказать. Эта тайна разъедает меня изнутри.

– Говори, Иберик, – я понял, что парню надо выговориться.

– Ты напугал меня, аниран, – Иберик выдавливал слова через силу. – Когда горцы приняли твоё предложение, с тобой что-то произошло. Ты был не свой. В тебя будто кто-то вселился. Помнишь, как когда-то в бою с фанатиками на равенфирском тракте? Ты кричал чужим голосом. Ты сражался с такой яростью и безжалостностью, которую я от тебя никогда не видел. Тебя били, кололи, рубили. Но ты даже не обращал внимание на ужасные раны. Ты уничтожал всех, кто осмелился сопротивляться. Ты называл их "рабами" и даже топтал ногами бездыханные тела... И это почему-то подстегнуло солдат Астризии к действию. Они кричали, размахивали мечами и бросились к тебе на подмогу. Мы все рубили горцев не менее безжалостно, чем ты. Добивали израненных и молящих о снисхождении. И никого не пощадили. А ты... А ты смотрел и смеялся. Кричал чужим голосом, что рабы иного не заслуживают. Это было воистину ужасное зрелище... Именно тогда, аниран, я вспомнил предостережение примо Фелимида.

– Фелимида? – нахмурившись, переспросил я. Он-то здесь причём? Какое ещё предостережение?

– Он рассказывал мне ранее об аниранах. После той истории на королевском тракте, он потребовал отчёта о том, что там произошло. И я рассказал всё. Я не мог не рассказать... А он, в свою очередь, поведал мне о дивном двуличии аниранов. О неизлечимой болезни, которую они принесли с собой с небес.

Я едва сдержался, чтобы не закашляться. Ни хрена себе расклады. Неизлечимая болезнь, значит? Анираны больны дивным двуличием? Понятное дело, что Фелимид имел в виду моменты, когда я впадаю в безумный транс. Но болезнь? Да ещё без шансов на излечение!.. И он-то об этом откуда знает? Ведь в Книге ничего подобного не было... Хотя, стоп! Я-то ведь не всю книгу прочёл. Я прочёл то, что мне позволили прочесть. А Фелимид с жёнушкой читали всё. Отчасти поэтому их сослали в Равенфир. Неужели он изначально знал нечто, чего до сих пор не знаю я? А почему он тогда со мной не поделился? Почему поделился с Ибериком, но не сказал об этом мне? Может быть, я бы уже начал работы над поиском вакцины, которая помогла бы мне справляться с яростью. Может быть, какой-нибудь "успокоин" изобрёл.

– Почему Фелимид тебе об этом рассказал? Почему не поделился со мной?

– Я не знаю, аниран, – развёл руками Иберик. – Когда мы вернулись в Обертон, примо Фелимид вновь позвал меня. Вновь спрашивал, что происходило с нами там, на Востоке. И я всё рассказал без утайки.

Про себя я сплюнул. Иберик слишком прямолинеен. Слишком доверчив. Слишком, если можно так сказать, хорошо воспитан. Он великолепный рубака, но наивен, как ребёнок. Не соображает, что все его слова могут быть использованы против него. Да и против остальных тоже.

– Я рассказал, что видели мои глаза. Рассказал, как ты крушил деревья и излечил сам себя. Я был рад этому и хотел поделиться с ним... Но смысл напутствующих слов королевского дознавателя, когда мы покидали Обертон, дошёл до меня только тогда, когда я вновь увидел в тебе дивное двуличие, – Иберик стал мрачнее тучи. Было очевидно, что слова даются ему тяжело. Будто он собирался сообщить о предательстве. – Примо Фелимид попросил присматривать за тобой, аниран. Он сказал, что всем нам надо опасаться двуличия аниранов. Это двуличие погубит не только анирана, но и весь мир. Поэтому... Поэтому властью своей он приказал мне внимательно следить за анираном-Иваном и вонзить кинжал в спину, если я вновь увижу в нём дивное двуличие. В спину, если мне не хватит храбрости вонзить в сердце, – Иберик хлюпнул носом. Он выдавливал из себя слова, словно тяжёлые свинцовые слитки. – Он приказал убить анирана, ибо это уже будет не милих, а драксадар. Падший посланник небес, в котором пустила корни неизлечимая болезнь. Ошибка, которую не по силам исправить никому.

Иберик опять хлюпнул носом. А я, офигевший и охреневший, смотрел на него. Вот это поворот. Фелимид приказал парню прикончить меня исподтишка, если у того не найдётся сил нанести удар в сердце. Подобраться поближе и поступить как последний подлец. А Иберик – доверчивая душа, – получается, даже задумывался об этом?

Ладно, стоп. Надо рассуждать спокойно. Без лишних эмоций, не пылая по каждому пустяку. Фелимид, ясен хрен, знает куда больше, чем демонстрировал. Папаша Мириам – первосвященник Эоанит – тоже намекал на нечто подобное. На то самое дивное двуличие, которое заведёт меня на противоположную сторону добра. И эта троица – Фелимид, Мириам и Эоанит – все вместе знают куда больше, чем знаю я. И, по какой-то причине, даже от столь близких людей, как Мириам и Фелимид, я не слышал, что неоправдавшего доверие анирана надо по-любому утилизировать. Это что вообще за самодеятельность? Ладно, я понимаю их опасения. Опасения Фелимида, например. Могу, в принципе, относиться к этому с определённой степенью терпимости. Не хвататься за шашку с криком: "Я этого лживого Фелимида на куски порву!", а попытаться рассуждать рационально. Ведь я точно знаю, что со мной далеко не всё в порядке, когда ярость затуманивает разум. Но разве это лечится только кинжалом между лопаток? Разве нет иного пути?

– Королевский дознаватель приказал тебе убить меня? – напрямик спросил я поплывшего Иберика. Тот смотрел на меня с сочувствием и как бы извиняясь. – И что бы ты дальше делал? Ты же не аниран. Моя смерть тебе бы не дала ничего. Ты бы не смог забрать мою силу.

– Мне это было и не нужно! Я ничего не хотел! Я не хотел этого! – чуть ли не закричал Иберик. – Фелимид приказал сохранить тело анирана и доставить его в Обертон. Он сказал, что до тех пор, пока солнце всё ещё встаёт над горизонтом, есть шанс, что найдётся более достойный аниран, способный стать милихом. Если мы такого отыщем, то приведём в столицу и позволим забрать с тела анирана-Ивана частицы божественной силы. Мы будем надеяться, что новый аниран не подведёт нас. Что его воля окажется более чистой и сможет справится со злым искушением... Тогда я не понял, что он имеет в виду. Не понимаю и сейчас. Но он оставил чёткие указания, как я должен поступить, если в очередной раз увижу то, что видел уже не раз... Но я не стал.

На лице парня появились слёзы. Необходимость излить душу и внутренняя борьба спровоцировали всплеск эмоций.

– И я, кажется, догадываюсь, почему ты не стал, – я успокаивающе похлопал Иберика по плечу.

– Я не смог, аниран. Я не смог поднять руку на того, кому безгранично верил. Не смог вонзить предательский клинок, так как видел деяния анирана. Ты спас жизнь моему брату. Ты исцелил его. Ты возродил Обертон. Валензон, благодаря тебе, вновь сияет. Ты вытащил из клетки двоих: примо Мириам и младшего сына Его Величества. Ты даже сделал невозможное – ты подарил миру новую жизнь! Разве драксадар способен на это? Как я мог поднять руку на того, кто уже совершил столько подвигов? Как я мог ответить предательством на деяния того, веру в кого всё ещё сохраняю? Нет, я не мог! Я уверен, примо Фелимид ошибается. Ты сотворил гораздо больше добра, чем от тебя ожидают зла. Даже после увиденного, я всё равно не верю, что отныне ты будешь творить только зло. Всё это неправда!

Иберик выговорился. И, судя по суровому лицу, на котором очень быстро начали высыхать слёзы, для себя он всё решил окончательно. Моя же задача состоит в том, чтобы развеять остатки сомнений. Я не хочу оглядываться. Я не хочу ожидать от одного из самых верных своих друзей подлого удара в спину. Пусть даже отчасти его опасения оправданы. Я сам очень боюсь таких опасений, и во что могу превратиться, если не научусь справляться с гневом.

– Всё хорошо, мой друг, – его плечо я крепче сжал. – Посмотри на меня. Посмотри на меня! Видишь? Я сижу перед тобой. Точно такой же, каким был раньше. Я разговариваю своим голосом, я смотрю своими глазами. Я – всё ещё я. И таким я останусь навсегда. Те испытания, которые мне предстоит пройти, уверен, не будут простыми. Но я с ними справлюсь. Я выдержу. А для того, чтобы мне не пришлось справляться в одиночку, мне нужен ты. Я должен быть уверен в тебе. Я не желаю верить, что один из моих вернейших соратников способен нанести подлый удар. Не хочу ожидать этого. Я обещаю лично тебе, сейчас, когда мы разговариваем один на один, что обязательно дойду до конца. Что не брошу. Что не сверну по дороге. Я точно знаю, что могу спасти ваш мир, потому что уже доказал, что это возможно. И я это сделаю. Но мне нужен настоящий друг. Верный соратник. Непоколебимый воин, который плечо к плечу пройдёт со мной весь путь. Потому что в глубине души настоящий друг уже знает, что я – не аниран. Я – милих.

– Я не подведу тебя, милих, – Иберик рухнул на колени и вонзился лбом в мои ладони. – Прости меня. Прости моё малодушие. Я должен верить тебе и верить в тебя, а не сомневаться. Обещаю, этого никогда не повторится.

– Я верю тебе, Иберик. Ибо знаю тебя очень хорошо. Более преданного друга у меня нет в этом мире, – я поднял парня с ног и крепко обнял его. – И обещаю, что тоже оправдаю твоё доверие... Но о нашем сегодняшнем разговоре не нужно никому знать. Это всё останется между нами, хорошо?

– Конечно, милих.

– И ничего не рассказывай Фелимиду. С ним у меня будет разговор отдельный.

Иберик судорожно сглотнул, но всё же нашёл силы кивнуть головой.

Он зря опасался за королевского дознавателя. Убивать его я не стану. Всё же Фелимид клялся мне жизнью. Он тоже верит в меня. Верил, по крайней мере... Но с ним я обязательно разберусь. Ясен пень, не прикажу отправлять на плаху, но разговор между нами получится непростой. Я потребую не только объяснений, но и более подробной информации. Хватит с меня недомолвок.

– С тобой всё будет хорошо, парень, – я отстранился и ещё раз похлопал Иберика по плечам. – Просто верь в меня. Для меня это крайне важно.

– Спасибо, что выслушал, милих, – Иберик уже не пускал сопли, а счастливо улыбался. – Признаться, мне было крайне тяжело хранить секрет и ждать, случится ли опять то, что уже случалось. Но я рад, что ты позволил мне рассказать. Теперь я больше не боюсь.

– Не за что.

– Но я бы хотел тебе рассказать ещё кое-что...

Я нахмурился: кто-то ещё желает насадить меня на вертел? Может, кто-то плетёт козни?

– Что-то ещё произошло?

– Да, – кивнул Иберик. – И, наверное, серьёзное: Его Высочество принц Трифин осрамился.

– Что??? – мои глаза вылезли их орбит. В каком смысле "осрамился"? Что ещё произошло, пока я был не в себе?

Я натурально принялся прыгать взглядом по углам шатра, надеясь увидеть прячущегося Трифина.

– Я считаю, что ты должен знать, милих. Когда завязалась битва, когда верные солдаты увидели, что ты сражаешься в одиночку, когда устремились на помощь, Его Высочество растерялся. Я успел заметить, как дрожит обнажённый меч в руке. Я видел, как он стоял на месте, будто прикованный. А затем... А затем он упал на колени, и его начало выворачивать наизнанку.

Я офигел окончательно. Неужели по-настоящему умелый рубака испугался? Неужели сдрейфил? Трифин – не рекрут, который первый день в армии. Его с детства натаскивали. Он четыре года провёл в Сторожевом Лагере. Он уже обладает крайне важными для этого дикого мира навыками, которые могут помочь во многих делах. Чёрт возьми, он же грезил битвами! Он же мечтал доказать свою полезность! Что с ним случилось?

– Объясни. Я не ослышался? – я потребовал объяснений.

– Я лишь видел, как он стоял на коленях и извергал содержимое. И, к сожалению, не один я это видел. Мимо него пробегали солдаты. Косились презрительно. А позже мастер Сималион поделился со мной опасениями после разговора с Его Высочеством. Мастер считает, что Его Высочество, осознав своё малодушие, потерян. Он не желает никого видеть, не желает ни с кем разговаривать. Мастер считает, что Его Высочество боится, что уже утратил уважение в армии. Что слухи разнесутся со скоростью ветра. И что теперь его будут только презирать.

Я обречённо протёр глаза: только этого мне не хватало. Нет ничего хуже чем командир, утративший уважение подчинённых. Ладно, пусть Трифину до "командирства" так же далеко, как от Земли до звезды Альфа Центавра, но всё же он совсем непростой человек. Он – принц. В перспективе, величина более великая, чем даже главнокомандующий. Ему непозволительно публично блевать. Ему непозволительно малодушничать. Он обязан быть примером для подражания, а не объектом насмешек. Он вёл себя в Сторожевом Лагере как мега-звезда. Открыто демонстрировал, какая разница между ним и всеми остальными. И он что, в первом же бою осрамился? Жаждал славы и сражений, а, в итоге, упал на колени и сотрясался в судорогах? Просто катастрофа...

– Опасается он не зря, – тихо пробормотал я. – Спасибо, что рассказал, Иберик. Я займусь этим вопросом... Я обязан его решить.

– А что делать нам? Что мы будем делать дальше, милих?

– Собирайтесь. Скажи мастеру Сималиону и Феилину, что через пару рассветов мы отправимся в Обертон. Подготовьте всё. А я пока разберусь с Трифином.

Успокоившийся Иберик кивнул и покинул шатёр. А я, только сейчас вспомнив, что не видел принца с момента пробуждения, решительно отодвинул полог вслед за Ибериком и отправился на поиски. Я потратил не менее получаса, чтобы его отыскать. Я не спрашивал у каждого солдата, не видел ли кто принца. Ибо небезосновательно опасался услышать в ответ презрительные смешки. Я отыскал Сималиона, перекинулся с ним парой слов, а затем отошёл от берега аж на расстояние, когда из лагеря перестали доноситься смех и шум подготовительных работ, чтобы отыскать того, кто устроил себе добровольную ссылку.

Принц Трифин, понуро склонив голову, сидел у берега на корточках. Его дорогой меч вместе с поясом валялись на песке, а сам принц бессмысленно что-то чертил на берегу, поглядывая на глубокие воды реки.

Про себя надеясь, что этот дуралей не задумал покончить жизнь самоубийством, я дал о себе знать лёгким покашливанием.

Трифин встрепенулся. Но увидев, кто пожаловал в гости, принялся мять пальцы. Его красивое мужественное лицо покрылось красными пятнами.

– День добрый, Ваше Высочество, – поздоровался я. – Почему Вы не со всеми? Почему не помогаете строительству?

– Ты не знаешь? – Трифин насупился, отвернулся и вновь присел на корточки.

– Просветишь, может быть? – я планировал подстраиваться и действовать по обстоятельствам.

– Ты разве не видел, аниран? – хмыкнул тот. – Ты сражался, как зверь. Простые солдаты тоже не отставали, – принц, я заметил, на секунду надул щёки, будто вспомнил ужасные моменты, спровоцировавшие рвоту. – И лишь я не смог. Я один.

Я точно ничего не видел, потому что не помнил. Но сообщать об этом принцу не собирался ни в коем случае.

– Объясни, почему? – мягко подтолкнул я.

– Ты сейчас серьёзно, аниран, или издеваешься!? – принц нахмурился раздражённо.

– Разве я бы посмел издеваться над принцем великой страны? Разве посмел бы издеваться над тем, кто важен не только для меня, но и для будущего?

– Не знаю, – буркнул Трифин. – Почему бы и тебе не поиздеваться надо мной...

Из сего небольшого предложения я сделал вывод, что кто-то уже попытался "поиздеваться". Это было крайне скверно, но не критично.

– Так, ладно, – я принял решение не сюсюкаться. Посмотрим, как получится. Всё же мотивировать молодых неумёх я умел. – Ты немножко попечалился о самом себе. Это понятно. А теперь рассказывай, что произошло и почему произошло.

Трифин нахохлился и сложил руки у груди. Крайне выразительная поза.

– Поведение, весьма достойное принца, – я постарался, чтобы моя усмешка получилась не слишком презрительной. – Ты думаешь, ты особенный? Думаешь, лишь тебе знаком страх? Лишь ты один не смог переступить черту?

– Не понимаю, о чём ты, аниран, – Трифин позу не поменял.

– Это ведь был твой первый бой, верно? – поинтересовался я. – Имею в виду, такой бой, где во все стороны летели кишки, где отрубались конечности, где стонали и рыдали, где просили пощады и не получали её?

Трифин молча смотрел на речную гладь.

– Для меня первый бой в моём столь далёком, но столь похожим на твой мире выдался совсем непростым, – я решил, что хуже не будет, если я немножечко совру и расскажу весьма поучительную для этого момента историю. – Я был зелёным гладиатором. Новичком. Меня продали в рабство в юном возрасте и обучали военным премудростям...

Я заметил, как Трифин начал косить на меня глазами. Подробностей о предыдущей жизни анирана он не знал никаких. Но слово "гладиатор", я уверен, ему точно знакомо.

–...Но одно дело обучаться, а другое дело встретиться с противником лицом к лицу. Ты не представляешь, как дрожали мои колени, когда нас десятерых выводили на ристалище. Я думал, я умру перед решёткой в ожидании, когда она откроется. Я смотрел через неё и представлял, кто меня ждёт. Я молился, чтобы это оказался какой-то щуплый войлок, которому я размозжу череп с одного удара. Я знал, что деваться мне некуда. Что меня не пощадят. И что если я не одержу победу, следующего рассвета не увижу... От этого осознания меня просто трясло, Трифин. Меня учили оставаться спокойным. Не дёргаться и не нервничать. Помнить уроки наставников и не поддаваться страху. Но я поддался. В свой самый первый бой, в свой самый важный бой, от которого зависело, доживу ли я до нового восхода, я едва удержался, чтобы не бросить меч и побежать. Понятное дело, убежал бы я недалеко. Меня бы настигла стрела или копьё. А затем моё тело закопали бы в яме, где вместе со мной гнили бы трусы и предатели... Но я смог одолеть свой страх. На дрожащих ногах я ступал по песку, когда выходил на арену. Я осознал, что единственный для меня выход – это победить. Победить не врага, победить себя. Убежать я не смогу. Не только с арены, но и от себя. И мне ничего не оставалось, кроме как успокоиться, вспомнить, чему меня учили, и показать всем, кто я есть. Я могу сколько угодно бояться, сколько угодно блевать. Но я обязан победить свой страх, чтобы выжить.

– И ты победил? – тихо спросил Трифин.

– Я же сижу сейчас перед тобой, – спокойно ответил я. – Запомни, что я тебе скажу, принц Астризии. Неважно как сильно ты ударился при падении. Неважно как больно тебя бьют. Важно, сможешь ли ты после этого подняться. Важно, научишься ли ты побеждать свой страх. Это самое главное, что должен уметь мужчина. Он может не уметь танцевать, может не уметь петь, может не уметь драться. Но он обязан уметь побеждать страх. Он не может себе позволить бояться.

– Я... Я не знаю, что со мной произошло, – прошептал Трифин. – Мои ноги будто кольями прибили к земле... Я никогда не видел ранее, как после одного удара отделяется голова от тела. Я никогда не видел столько крови... Мои руки превратились в лёд. Не смогли меч удержать. Я помню, тогда я хотел лишь упасть на землю, свернуться в клубок и закрыть голову руками... Я никогда не думал, что всё произойдёт вот так. Что я не справлюсь даже с самим собой.

Я не мог объяснить Трифину, что от избытка адреналина он просто онемел. Он бы меня не понял. Но главное не это. Главное, чтобы в следующий раз с ним не произошло подобного. Ибо в этом мире для такой величины, как принц, "следующий раз" неизбежен.

– Что сделано, то сделано. Никто не может изменить того, что уже произошло. Но каждый способен делать выводы. Я хочу, чтобы вы это запомнили, Ваше Высочество. Никогда не забывайте, что страх – это смерть. Смерть не тела, а смерть духа... Вы воин, а не крестьянин, Ваше Высочество. Вы командир, а не раб. У вас нет иного выхода, кроме как научиться побеждать страх. Вы сейчас стоите перед решёткой, ведущей на арену. Она вот-вот поднимется. И назад дороги нет. Если вы не победите этот страх, до следующего рассвета не доживёте. Понимаете, о чём я?

– Да, – очень тихо ответил Трифин. Он всё так же смотрел перед собой, но из взгляда исчезла обречённость. – Кажется, понимаю.

– Иного пути нет. Ни для меня, ни для вас, – я специально добавил к тону несколько ноток суровости. И даже сжал крепкие пальцы принца. – Когда придёт время следующего боя, решётка уже будет поднята. Вам придётся сделать шаг вперёд. И, может быть, вместе с Вами вновь буду стоять я.

Я специально так сказал. Мне хотелось, чтобы принц понимал, что он не один. Что ему не только пришлось непросто, но и рядом всегда будет плечо верного друга. Что он не имеет права его подвести. Как и друг не имеет права подвести в ответ.

Трифин пристально посмотрел на меня. Сжал в ответ руку и даже нашёл в себе силы благодарно улыбнуться.

– Спасибо, аниран, – уважительно произнёс он. Наверное, никогда ранее он ни с кем не разговаривал таким тоном. – Я боялся, что ты осудишь меня. Я бы... Я бы осудил. Не боюсь тебе признаться. Но ты отнёсся ко мне с пониманием. Отнёсся так к тому, кто никогда бы не согласился понять в ответ. Это удивительно, что кто-то способен на то, на что никогда не был способен я. Это значит, мы слишком разные. Но не я принц, а ты. Ты по праву занимаешь то место, которое занимаешь. Мне не стыдно признаться тебе в этом. Не стыдно признаться, что я стою на много ступеней ниже.

– Ты ещё молод, Трифин. У тебя впереди много важных дел. Но ты научишься побеждать страх. И обязательно поможешь мне изменить этот мир.

– Сделаю всё, что в моих силах! – эмоциональность, столь свойственная третьему сыну короля, проснулась. Он на мгновение забыл о своих неудачах, забыл о проигранной битве самому себе. Он вновь стал тем, кто он есть – резким, уверенным, немного надменным воином, не видящем перед собой преград. – Если позволишь, аниран, я пойду за тобой. Если разрешишь, я искуплю свою вину. Обещаю, тебе больше никогда не придётся за меня краснеть.

– Твоя присяга принята, принц Трифин, – я отнёсся к словам принца со всей серьёзностью. Он не первый, кто передо мной произносит подобные слова, но он, несомненно, один из самых важных. На носителей королевской крови, как я уже говорил, у меня множество планов. На каждого из них. – Такой умелый воин, как ты, уверен, не посрамит ни отца, ни мать, ни анирана. Ты – со мной.

Трифин заулыбался. Затем вскочил на ноги, будто тяжеленный камень, висевший на его шее, слетел и бултыхнулся в воду. Поднял с песка своё оружие и крепко сжал в руках.

– Что мы теперь будем делать? – спросил он. – Идём дальше на север?

Я, в принципе, знал, чего хочу от принца. Но всё же решил поинтересоваться его мнением.

– А чем бы Вы хотели заняться? Вы – принц. Приказывать я не имею права. Не хотите остаться с войском? Здесь обер-коммандер начнёт строительство форпоста и организацию Северной Армии. Найдёт и для Вас занятие, я думаю.

– Не сочти за неуважение, аниран, но нет, – Трифин поморщился, но всё же признался. – Мне кажется, здесь нет тех, кто простит мои ошибки. У солдата хорошая память. И слухи разлетятся во все стороны. Я не могу тут остаться, аниран. И не могу вернуться в Сторожевой Лагерь. У меня один путь – только путешествовать с тобой.

– Это хорошее начало, – признался я. – Вскоре мы отправимся в Обертон. Я уверен, Вам бы тоже хотелось увидеть отца, мать и младшего брата.

– Терезин же и правда в столице?

– Верно. Как я и рассказывал. Уверен, и он, и родители по вам соскучились... Но в Обертон мы вернёмся не для того, чтобы пить вино. Мы продолжим обучение и продолжим прорабатывать планы. А Вы, Ваше Высочество, должны быть готовы к любому приказу анирана. И если я отправлю Вас наводить порядок в Шамасс или Мармасс, Вы отправитесь. Вы покажете и наместникам, и первосвященнику, и простому люду, кто реальная власть в Астризии. Договорились?

– Несомненно, – Трифин кивнул в стиле прусского офицера. – От своего долга я не отказывался и отказываться не собираюсь. Я буду там, где во мне нужда первостепенна. Ты лишь прикажи, аниран.

– Об этом мы порассуждаем в дороге, Ваше Высочество. Путь в столицу неблизкий. На данный момент ваша задача – подготовиться. Помогите мастеру Сималиону с организацией обоза. И сообщите обер-коммандеру о своём решении. Сообщите как солдат, а не как принц.

Когда я увидел повторный прусский кивок, а затем смотрел вслед удаляющейся спине, был крайне доволен собой. Высокомерного принца, который струсил в самый неподходящий момент, я смог и с небес спустить, и вновь вернуть к жизни. Я дал ему новую мотивацию и сбил достаточно спеси. А поскольку этот парень реально умеет работать не только руками, но и головой, в моих глазах он выглядит весьма перспективно. Куда перспективнее Терезина. Хоть тот всего лишь пацан, расти ему ещё и расти. Этот же уже вырос. И вполне будет способен заменить Тревина в Равенфире, если нам вдруг придётся идти покорять Восток. А то и действительно отправится в один из городов-близнецов, чтобы с помощью демонстрации собственной персоны укрепить власть короля. А может, и на Север я его возьму, когда придёт весна. Трифин уже сформировался. Его я могу использовать по-всякому.

Улыбаясь, я поднялся, отряхнулся задницу и, вполне удовлетворённый, отправился упаковывать свой скарб. Впереди меня ждал обратный путь в Обертон.