Текст книги "Чабор (СИ)"
Автор книги: Алексей Войтешик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
– Дело сделано, братья, – заговорил один из них. – Теперь любой скажет, что волки Вераса убили Чабора.
– Да, да, – подхватил другой. – Скажут: «Убили и сожрали безоружного юнца…»
– Безоружного?! – удивился третий. – А где же меч?
– Наверное, мальчишка оставил его дома, – предположил первый из говоривших. – Дом возле кладбища развалился, Бардак говорил. Вот меч и присыпало обломками. А этот, видать, только и успел, что прихватить с собой рог сайвоков…
Верас осторожно нагнулся и, разжав зубы, опустил рог на снег. «Так вот что это за запах…!» – осенила его догадка.
Меж тем беглецы продолжали разговор:
– Жаль, что не взяли тот рог с собой…
– На кой он тебе? Возиться только зря. …Где же этот Вурдал? Ни тебе помочь мальца оприходовать, ни явиться вовремя. Кто работу-то принимать будет, нам ведь нужно спешить. Битва там, за горой, вот-вот начнётся. …Не забыли, что Бардак приказал? Нам ещё надо так ловко всё провернуть, чтобы под шумок всеобщей грызни, уложить в кучу мёртвых Вераса и Маха. Вот когда обе стаи станут нашими, тогда и расскажем Вурдалу о том, где валяются потроха этого сосунка, будь он неладен. Сейчас же надо бежать и бросаться в драку, пока нас не хватились…
– Не очень-то спешите! – разорвал рыком воздух сильный голос Вераса. – Драка для вас уже начинается, прямо отсюда, …здесь же она и закончится!
Он безстрашно разогнался и прыгнул на них, хватая и убивая всё тёплое и живое, что попадалось на его пути. Заговорщики даже не успели опомниться. Пятеро были убиты в один миг, а шестой, полуживой, безпомощно трепыхался в зубах Вераса, схваченный за загривок, как нашкодивший щенок. Старый охотник лишь на миг отпустил перепуганного пленника, да и то только для того, чтобы приказать ему взять в зубы рог сайвоков.
Дрожащий от страха беглец покорно выполнил приказ вожака. Верас снова схватил его за загривок и поволок через лес…
Шелест не верил в трусость главного волка Тёмного леса. Когда вышло время ожидания, он, понимая, что наверняка с вожаком произошло что-то неладное, сам вывел войско на битву.
Мах уже давно стоял во главе своей стаи и терпеливо ждал своего соперника. Согласно порядку, главной битве всегда предшествует схватка вожаков. Шелест таковым не являлся, значит, не имел права драться с вожаком стаи Светлолеса. Для того чтобы разобраться в чём тут дело, в центр вышли старейшины стай.
Слово взял Хват:
– Наше войско готово к битве, нас ведёт вожак. Скажи нам, Шелест, почему Верас не вышел на бой?
– Хват, – ответил вместо Шелеста Сивер, – если уж на то пошло, мы соберём совет стаи и сейчас же изберём другого вожака, Шелеста. Бою быть, и вы не ищите отсрочки!
– Мне кажется, ты хочешь сказать, что мы боимся?! – зарычал Мах. – После схватки вожаков не убегай далеко, я лишу твою семью главы!
Мах и Сивер оскалились, и если бы не голос старого волка Полога, которого уважали на обеих сторонах леса, бой начался бы прямо сейчас, без всяких правил.
– Перестаньте! Вы же волки, а не собаки! Шелест не может драться с вожаком, поскольку сам не вожак, а переизбрать его нельзя, пока неизвестно, что случилось с Верасом. Тут надо бы расспросить, кто чего слышал или видел. Ну?..
Шелест, успокоившись, стал вспоминать:
– Верас пошёл в лес, – неохотно произнёс он, – а меня оставил вести войско. Сам обещал быть к бою. Верас не трус, раз обещал – значит будет! Видно, что-то тут нечисто. Шестеро наших пропало прямо перед выходом. Вожак пошёл искать их по следу...
Вдруг войско Шелеста загудело и стало расступаться. В образовавшемся проходе появился Верас, тащивший за загривок одного из ранее пропавших собратьев. Тот совсем притих и лишь трусливо косился по сторонам, зажав в пасти какой-то рог. Вожак стаи Темнолеса выволок пленного в центр к старейшинам и бросил его на снег, придавив сверху мощными передними лапами.
– Братья! – хрипло крикнул уставший, запыхавшийся Верас, и обе стаи притихли. – Всем вам известно, для чего мы тут собрались, но бою не быть! Те горячие головы, что уже давно накопили друг на друга злобу, могут отойти в сторону и грызть глотки хоть до скончания века! Те же, кто, не выслушав меня до конца, скажут, что Верас трус, могут в тот же миг попробовать силу моей хватки на собственном загривке так, как попробовала эта подлая собака в волчьей шкуре! ...Хотя, наверное, даже людские псы не способны так предавать свою стаю, если живут в ней.
Верас тотчас схватил пленённого волка зубами за ухо и оторвал его. Ослеплённый страхом и болью предатель по-собачьи взвизгнул и выпустил из пасти рог сайвоков.
– Говори, – требовательно зарычал Верас, – кто ещё был с вами в сговоре? Ну?! Говори, или я оторву тебе второе ухо!..
– Их, с-сговорившихся, осталось всего трое, вожак! – проскулил придавленный к земле пленник.
– Заяц тебе вожак, – огрызнулся Верас. – Кто они?
– Сук, Хил и Лева…
– М-м-м? – озадачился главный волк стаи Темнолеса и поднял голову, всматриваясь в своё войско. – Верно ли это? Где они?
Волки зашумели, пропуская вперёд тех, чьи имена назвал предатель.
– Ну, что скажешь, Хил? – Испепеляя заговорщиков взглядом, вопрошал Верас. – То, что о вас говорит этот выблюдок, правда?
Вожак намеренно сделал паузу, отпуская пленённого, который уже с трудом мог дышать под грузом его тяжёлых лап. Придавленный страхом к снежному настилу волк так и остался лежать вверх брюхом, трусливо поджав трясущиеся ноги.
Обвинённый в предательстве Хил ответил за всех стоявших подле него:
– Это правда, Верас.
– Так скажите мне тогда хотя бы одну причину, по которой можно было бы оставить вас в живых? …Молчишь? Убить их! И этого пса тоже…
Предатели бросились вглубь войска, где их участь была быстро решена. Верас подобрал рог сайвоков и отнёс его в сторону. Терпеливо дождавшись, когда воины его стаи прикончат последнего из заговорщиков, он продолжил:
– Братья! Эти псы, вступив в тайный сговор с Вурдалом и Бардаком, хотели столкнуть две стаи и обернуть дело так, чтобы оба вожака погибли в схватке. В награду за выполненное предательство они, по заверению царя Темнолеса, получили бы полную власть над теми из вас, кто остался бы в живых! Мало того, они совершили ещё одну страшную вещь: они убили человека всё по тому же высочайшему приказу.
И вот теперь я спрашиваю вас, в кого мы превратились?! В тех, кто за положение в стае решается пойти против покона Предков?! Кем станем мы, потомки Великих охотников, убивая друг друга ради чьей-то прихоти?
– Верас, – перебил его Мах, – нас никто не заставлял идти на бой. Волки Темнолеса вышли первыми.
– Признаю, – ответил Верас, – в том моя вина. Мне до этих пор пока ещё не были известны подобные хитрости, а потому Бардак и его окружение провели меня в этом деле как щенка неразумного.
Скажи, Мах, три лета назад, в голодное время, разве не пустили вы наших охотников на свою землю, спасая от верной погибели? Прошло уже столько времени, а мы, позабыв о прошлом, как охотились в Мокрой ложбине, так и охотимся. А ведь это ваша земля! Так кто нам сможет помешать жить в полном понимании и спокойствии и дальше? Я считаю, что нам следует объединить стаи и выбрать единого вожака. Я охотник, война мне не нужна!
В наступившей тишине сотни глаз вопросительно смотрели на белого волка. От его слов зависело сейчас всё.
– Ты прав, Верас, – ответил Мах. – За завесой храбрости и воинственности все волки не желали убивать друг друга…. Верас прав! – сказал белый волк громче. – Лишь глухой не услышит дельного в его словах! Стаи нужно объединить в одну, свободную от любого влияния. Теперь слово за старейшинами семей и за каждым из вас. Решайте, как всё обустроить и жить дальше. Вожаком свободной стаи пусть станет Верас. Да, Верас!
Дело в том, что я знаю, кому принадлежал этот рог. Смерть Чабора – я говорю об убитом человеке – заставляет меня уйти из стаи. Не спрашивайте, почему. Решение моё обдуманно. Теперь я одиночка. Старейшины, дайте клич!
– Изго-о-о-ой! – нерешительно завыли волки Совета. Стая неохотно подхватила их вой, но, понимая, что белый волк своего решения не переменит, вскоре дружно дала клич о появлении нового волка-одиночки.
Теперь Мах не имел права жить с ними до тех пор, пока не создаст семью с чужой волчицей. Он добровольно пошёл на это. Гибель Чабора повисла над ним жестоким укором. Теперь все скажут: «Волки убили…», и никого не будет интересовать, кто, из какой стаи и по чьему приказу. Сама смерть человека – страшный грех, смерть же Чабора... Значит, Хвоя не уберегла его. Что же теперь станет с Большим Лесом?..
[i] Верста– 1066,8 м.
[ii] Сварожья ночь – время торжества Тёмных Сил, согласно Вед оно заканчивается в 2012 году от Р.Х.
[iii] Пекельного– от слова пекло.
[iv]Асур– так называли правителей у некоторых Славяно-Арийских народов
[v] Порубежье– граница.
ЛАРЬ 1 КЛУБОК 11
КЛУБОК 11
– …и, пожалуйста, быстро, я тебя прошу! – взмолился Таратор, застуканный врасплох происходящими вокруг событиями.
– Да иду я, иду, – как всегда, спокойно, размеренно растягивая слова, ответил его сын Водар.
Он был настоящим тёмным пятном на чистом и большом теле своей известной семьи сайвоков. Долгие годы отец, мать, братья и сёстры – все безуспешно пытались хоть что-то вбить в его голову, но поручить Водару даже самое плёвое дело, означало загубить его на корню. И откуда у него такое?
Мыслимые и немыслимые показатели в его судьбе, а уж они-то были изучены мудрецами досконально, указывали на то, что этот сайвок поднимет, …ну, скажем, должен поднять, имя своего Рода на небывалую высоту, а его собственное имя «Водар» вовсе должно запечатлеться в веках!..
– Повтори, – настаивал Таратор.
– Идти, – нехотя ответил Водар.
– Уже не идти… бежать! – крикнул, выходя из себя, отец, пытаясь хоть криком пробудить своего сына к активности.
– Бежать на пологую часть горы… – не сдавался Водар.
– Белой горы…
– Да, Белой горы. Оттуда старыми, брошенными ходами за Темнолес. Там встретить мальчишку и вести его сюда…
– Правильно, – вздохнул сайвок-отец, – вести сюда быстро и не болтать лишнего.
– Не болтать лишнего? – отчего-то удивился Водар.
– Да иди же ты, горе моё! Бегом! Это же надо такому случиться, – стенал взбешённый Таратор, – все куда-то разбежались! Когда ты кому-то нужен, тебя на краю света сыщут, а вот как тебе кто-то понадобился вдруг, так под рукой только неумёха Водар. Хоть сам беги к этим дальним галереям...
Водар не стал дослушивать сотрясающие небеса крики отца, а повернулся и исчез в проёме двери. Для себя он сразу решил, что пробираться к заброшенным ходам у Белой горы будет тайными тропами, известными, как он думал на тот момент, только ему одному. В случае удачного выполнения отцовского задания это гарантированно повышало его авторитет в глазах придирчивых родственников.
«Как же, – уже слышал Водар голос удивлённого родителя, – вы же говорили, что он неумёха? Такого не может быть! Посмотрите, как лихо справился он с этим непростым заданием. Молодец, сынок».
В глухой темени коридоров ясно рисовалось мокрое от счастливых слёз лицо матери. «Да, – скажет отец, обнимая заплаканную супругу, – я всегда говорил, что мы ещё будем им гордиться…».
В голове молодого сайвока зазвенели радостные вопли братьев и сестёр: «Мы гордимся тобой! – кричали они. – Как мы были неправы, извини нас…».
Разыгравшиеся мечты подхватили и понесли одуревшего от счастья Водара в дальние, заброшенные галереи. Так несёт вешняя вода кусочек сосновой коры, так играет ветер с обронённым птицей пёрышком. Молодому сердцу было легко и весело. В глазах вспыхивали какие-то розовые пузыри, и сайвок бежал от хода к ходу, пока не упёрся в каменные стены подземной части Белой горы.
Красочные пузыри тут же лопнули, столкнувшись с проблемами действительности. Оказалось, что подняться наверх было не так уж и просто, и теперь истинная суть Водара, трусливо спасовав пред ликом внезапных затруднений, опустила свои крылышки и явила себя во всей красе. Чему тут удивляться, ведь если бы всё прошло ровно и гладко, этот сайвок просто перестал бы быть самим собой. Видно, попадать в разные неприятные истории и был урок его непростой жизни.
Старательно уклоняясь от изучения жизненной Мудрости волшебного народа сайвоков, Водар в данное время имел весьма приблизительное представление о том, как следует проходить сквозь толщу каменных стен. И если умение прошивать земляные преграды сформировалось у него благодаря постоянной практике, то отсутствие более глубоких знаний сейчас могло стоить ему жизни.
Но и тут всё не так просто. Вместо того чтобы отступить, пойти другим путём, он, гонимый природным упрямством, попытался выбраться наверх с помощью всяких хитростей, позволяющих сайвокам сжимать или растягивать собственное тело. Результатом всех его усилий стало то, что наш волшебник-недоучка попросту застрял в узкой каменной расщелине. Попав в это затруднительное положение, он окончательно понял, что капризная девица удача, слегка поманив его издалека теми самыми розовыми пузырьками, и в этот раз подло обманула его ожидания, поскольку застрял он так неудачно, что и сам выбраться не мог, и помочь ему со стороны было достаточно сложно.
Перспектива того, что ему, словно заморенному таракану, придётся помереть в этой сырой и холодной щели, заставила перепугавшегося Водара зареветь на весь подземный мир страшным, чужим голосом. С ужасом взирая на то, что его правая рука, под влиянием какого-то странного волшебства, стала превращаться в уродливую драконью клешню, сайвок заревел ещё страшнее, но! Даже услышав эти чудовищные звуки, пещерные Духи отчего-то не спешили явиться к нему на помощь. Кто знает, возможно, они просто испугались этого звериного рёва. Так или иначе, но, в отличие от остающихся безучастными к судьбе ревущего сайвока Духов, его старший брат всё же услышал призыв о помощи.
Увидев застрявшего в расщелине Водара, Перестар так громко расхохотался, что вскоре к месту этих событий сбежалось что-то около трёх десятков молодых сайвоков. Стоит ли говорить, что началось потом...
Вообще, из когорты тех, кто неистово потешался над несчастным Водаром, его братьев и сестёр следует отметить особенно. Кому-то из них показалось мало просто хохотать и тыкать в него пальцем. Их решение разнообразить вдруг свалившееся на голову развлечение созрело спонтанно. Сайвоки как по команде стали подпрыгивать и дёргать застрявшего бедолагу за штанишки. Некоторым даже удавалось повиснуть, схватив его за ногу. Предмет их издевательств отчаянно брыкался и, в конце концов, под всеобщий хохот и веселье рухнул на пол, заливаясь горькими слезами обиды. Никаких драконьих клешней или чешуи на его теле уже не было. Как видно, это Водару просто показалось от страха. Эх! Где было знать всем этим пересмешникам, что Водар шёл куда-то по делу… по очень важному делу.
Времени была потеряна просто уйма. Расстроенный сайвок взбеленился и, разогнав по близстоящим тоннелям своих обидчиков, вернулся к земляным ходам и, наконец, выбрался наверх. Погрузившись в омут тяжких дум о неуступчивости суровой судьбы, он пересёк пологую часть Белой горы и спустился в заброшенную галерею. «Хорошо, – думал Водар, – что я не додумался им рассказать о своей чешуе, а то этот хохотун Перестар просто лопнул бы от смеха».
Здесь, в брошенных ходах, Водара никто не видел, и он, давая, наконец, полную волю чувствам, отчаянно разрыдался, после чего, сам не понимая почему, бросился бежать сломя голову в самый конец длинного, извивающегося хода.
Отец говорил ему, где можно будет подняться наверх, и уж в этот раз заплаканный сайвок нашёл выход и выбрался наружу безо всяких проблем. Вытирая обильные слёзы обиды, он мысленно проклинал тот непогожий день, когда его угораздило появиться на белый свет.
Пройдя не больше ста шагов к востоку, Водар остановился как вкопанный. Снег перед ним представлял из себя страшное кровавое месиво. Упав на колени, сайвок дрожащими руками прикоснулся к красному, заледеневшему снегу и почувствовал, как Душа его начала больно сжиматься в комок:
– Как же теперь? – горько прошептал Водар. – Это же …человеческое. Отец…, что скажет он?!
У сайвока уже просто не было сил плакать. В отчаянии он вдруг вскочил и бросился бежать. Ноги несли его в сторону гор, подальше от этих мест, туда, где его никто никогда не найдёт.
Нужно сказать, что, гонимый чувством вины, бежал он довольно долго, старательно отодвигая порог надвигающейся усталости. Однако всему есть свой предел. Вскоре измотанный долгим бегом Водар стал спотыкаться и падать. В конце концов он устал настолько, что после очередного падения уже просто не нашёл в себе сил подняться…
В это самое время неподалёку в глубокой задумчивости брёл Чабор. Огромные стволы векового леса, словно стена, вставали на его пути. Ветви деревьев, густо сплетающиеся вверху, даже теперь, зимой, находили в себе силы встать на дороге солнечного света. Сторонясь дремучих мест, пугающих его мраком, юноша старался идти от полянки к полянке. На них, в местах, где заметно отступали лесные сумерки, ютился куцый кустарник и было не так страшно.
С Хвоей они расстались уже достаточно давно. Пройдя с ним весь отмеренный ей путь, в какой-то момент рысь просто взобралась на дерево, давая понять, что на этом их дорожки расходятся, и растворилась где-то в ветвях близстоящих деревьев. Стоять и ждать чего-то Чабор не стал, в лесу подмораживало. Рассудив, что его должны встретить в этом направлении, юноша решил идти навстречу сайвокам.
Пройдя около версты, он вдруг отчетливо услышал справа от себя шум. Кто-то ломился через ближайшие кусты напролом. С молодых елей, возвышающихся неподалёку, мягко упали снежные шапки…
– Лось или олень, – дрожащим голосом, сказал вслух Чабор. – А может, Говар? Но зачем ему так спешить?
Развязка близилась. Кусты снова сильно качнуло. Колючий иней осыпался снежной мукой на землю и …всё затихло. Чабор замер в ожидании. Лес, как ему показалось, наполнился какой-то тревожной тишиной.
Выждав немного, юноша осторожно подошёл к кустам. Заметив что-то в снегу, он, высоко задрав нос, попытался посмотреть поверх них.
– Эй! – негромко выкрикнул Чабор. – Слышь? Меня не испугаешь. Ишь, прикинулся, а подойди к тебе – я знаю – как прыгнешь!…
Ответа не последовало. Стараясь рассмотреть незнакомца, Чабор сделал ещё пару шагов. Судить о размерах любителя понежиться в снегу, было довольно сложно. Успокаивало хотя бы то, что он был в одежде. Хоть не зверь, и то ладно…
Юноша поднял короткую, увесистую палку, торчащую из снега, и, не церемонясь, швырнул её прямо в незнакомца. Природный снаряд угодил в снег рядом с целью и окончательно засыпал её лёгким, искрящимся пухом.
Чабор с досадой вздохнул и тут же, сорвавшись с места, прыгнул на недвижимую жертву, ловко сгребая её в охапку. Не встретив никакого сопротивления, осторожно ослабляя хватку, юноша приподнялся и посмотрел вниз. Удивлению Чабора не было границ, ведь у него в руках оказался сайвок!
С лесным жителем было худо. Он пребывал без сознания, а вместо тихого размеренного дыхания из его горла вылетал какой-то нездоровый хрип.
– Эй! – дёрнул Чабор его за рукав. – Слышишь, ты? ...Помирает, что ли?..
Водар открыл глаза. В воздухе летали «золотые мухи» и стояла серая пелена. В голове шумело, будто шла гроза.
– Ой, как мне плохо, – подумал сайвок. – Вон уже и рука дёргается. Может опять шипами да пластинами обрастает, как там, в расщелине? …Э-э, да это не она дёргается, а её кто-то дёргает?! Мама милая, это ж, наверное, волки! Меня уж и есть начали!
Сайвок вскочил на ноги, как ошпаренный, ловко схватил палку и что было сил ударил своего обидчика по голове.
– А-а-а-а!!! – вскрикнул кто-то так, что спугнул ворону с близстоящего дерева. – Ты что, сдурел?!
Водар и соображал, и видел пока очень плохо, однако ж про себя задался вопросом, отчего это волки вместо ответа стали браниться человечьим голосом? Для прояснения ситуации он размахнулся и ударил ещё раз.
– У-у-ой! – снова отозвались на удивление миролюбивые волки. – Ах, ты, мелочь пузатая!..
Дальше силы сайвока оставили, и он снова свалился в снег. Когда же он вновь очнулся, то увидел невдалеке от себя морщащегося от боли человека, прижимающего к темечку увесистый снежок. Судя по всему, кошмар с юношами, приносящими неприятности, продолжался.
– Чего уставился? – с трудом поднимая измученное безумным бегом тело, спросил Водар. – Что, сайвока никогда не видел?
– Так близко не видел.
– Ну, раз посмотрел, тогда катись колёсиком по полям и просекам…
– Гляньте на него, – возмутился Чабор, – я его из сугроба откопал, а он…
– Кто откопал? – возмутился сайвок.
– Дед Никто…
– А волки где? – продолжал недоумевать малыш.
– Тьфу на тебя, – с опаской оглянулся по сторонам Чабор, – какие волки?
– Они ж меня хотели съесть, – вспоминая недавние видения, серьёзно заверял сайвок, – а я им палкой!..
– Им?! – вознегодовал юноша. – Не им, это мне ты палкой, дуралей, ни за что ни про что. Вон шишак какой вздулся! Благо, зима, а не лето. Что б не шапка, гарантированно бы ты меня …того.
Сайвок набычился:
– Видать, парень, тебя и правда кто-то по голове неслабо шибанул. Что я, такого дурня, как ты, от волка не отличу?
– Сам ты дурень, – обиделся Чабор. – Я вот тебе сейчас в глаз как тресну, чудик малорослый, узнаешь тогда…
– А я тебя в жабу оберну! – сайвок угрожающе поднял руки, но тут же качнулся и безпомощно сел в снег.
– Что? – глядя на это, решил поиздеваться юноша, понимая, что сайвок безсилен, – «Лошадка-то» не несёт?.. А ещё «в жабу оберну!» Сам вон расселся, как жаба. Да будь я даже жабой, всё равно бы накостылял такому чародею, как ты. У-у, – без всякой злобы пригрозил юноша вызывающему жалость лесному жителю, – связываться с тобой не охота…
Чабор повернулся и побрёл меж деревьев, жалея о том, что ему пришлось убить уйму времени на какого-то неблагодарного сайвока. Этот малохольный никак не мог быть обещанным ему посланником. Как же теперь добираться до ворот Свентаграда? Неужто зря Чабор покинул то место, где оставила его Хвоя?..
Сайвок жутко ругался где-то позади, грозил страшными проклятиями, но недолго. Внезапно его выкрики оборвались на полуслове. Пришлось сердобольному Чабору возвращаться обратно, чтобы узнать, что же случилось с этим несчастным? А случилось следующее: сайвок снова лишился чувств.
– Вот те на! – тяжело вздохнул юноша, схватил малыша за плечи и попытался его поднять. – Вставай, горе-чародей!..
Всё напрасно. Сколько бы ни тряс Чабор малыша, ни растирал его лицо снегом – ничего не помогало. Сайвок спал просто мертвецким сном, иначе и не скажешь. Меж тем день заканчивался, а ночь грозила крепким морозом. Небо над ними было высоким и чистым.
Делать нечего, Чабор взял сайвока на руки понёс его. Очень скоро стало ясно, что ноша, несмотря на размеры, досталась не из лёгких. Бросить сайвока Чабор уже не мог, а потому упирался и, стиснув зубы тащил на руках этого малого до глубокой ночи. Он останавливася всё чаще и чаще, пока и сам не свалился в снег, будучи не в силах больше держаться на ногах.
Светила луна, рисуя сказочными сплетениями теней неясные картины на посеребрённых снежных одеялах. Где-то далеко-далеко выли волки. Чабору отчего-то тоже захотелось завыть, его давили слёзы отчаяния. Единственное, что сейчас от него требовалось – идти, а идти-то как раз он уже и не мог. Усталость вязала по рукам и ногам и накрывала его плотным пологом сладкой дрёмы. Ему стало тепло и хорошо. Чабор откинулся назад и прислонился спиной к сосне.
Откуда-то издалека его звал голос матери.
– Мама… мама, – шепнул он слабеющими губами и уснул…
Водара трясло от холода. Вначале он не хотел просыпаться, думая, что всё это ему просто снится. Он недовольно ворчал, ворочаясь в снегу, и шарил в полудрёме вокруг себя рукой. Наверное, ему казалось, что он дома, а холодно только от того, что свалилось одеяло. «Ничего, – успокаивал себя сайвок, – сейчас придёт мама и накроет меня».
Разумеется, мама к нему не пришла, и вскоре сонного Водара так лихо заколотило, что хочешь не хочешь, а пришлось просыпаться.
– Бр-р-р-р, – лязгая зубами, выдохнул он, глядя вокруг, – что за дурацкие шутки…?
Сайвок с трудом поднялся. Не загруженная всякого рода серьёзными знаниями память разгильдяя хранила безсвязные обрывки вчерашних событий. Обнаружив позади себя спящего человека, малыш с досадой пнул того ногой:
– Вставай, …слышишь? Ты куда это меня затащил? …Хватит спать, обморозишься. Вставай, говорю…!
Чабор медленно приходил в себя. Кто-то больно тёр ему уши, толкал, а после этого принялся безпощадно колотить и осыпать его пинками…
«А, плевать, – пребывая в глубоком безпамятстве, думал юноша. – Пусть трясут… О-о-о, это уже больно, …чёрт!»
Человек шевельнулся и застонал. Сайвок не унимался и вскоре с горем пополам уже помог тому подняться на окаменевшие от холода ноги.
– Гх-де я? – прошептал Чабор.
– Тхы, – подражая юноше и припирая его спиной к сосне, ответил сопевший от напряжения сайвок, – там же, где и я. Это ведь не я тебя сюда приволок. Он ещё спрашивает, где.. Да очнись ты, отклейся от дерева, походи…
– Н-не мог-гу, – трясся Чабор.
– А кто тебя спрашивает? Надо, коли жить хочешь. Вот как, смотри, – сайвок, как перепивший браги медвежонок, принялся прыгать, и остервенело хлопать себя руками. – О-о-о! – довольно кряхтел он, – хорошо! Ну и мороз…
Вскоре усилия лесного жителя, который вдруг перестал быть таким воинственным, дали свои плоды. Чабор, пусть и не без проблем, смог медленно пересечь полянку, на которой они едва не умерли от холода. Дальше – больше. К рассвету окончательно отогревшийся юноша уже медленно брёл по глубокому снегу, пробивая дорогу плетущемуся позади сайвоку. Сил и желания разговаривать не было ни у того, ни у другого.
В холоде и молчании незаметно пролетел короткий зимний день. Ели на ходу. Собранный дома узелок Чабора пришёлся весьма кстати. Снедь от мороза была твёрдой, словно камень, однако даже такую пищу, они вкушали с большим удовольствием, продолжая отмалчиваться …каждый по своей причине.
Человек корил себя за собственную доверчивость и глупость: «Как же, – злился он, – отличился я, пошёл чёр-те куда. Скорее, …навстречу. И что же теперь? И Говар зря хлопотал, и Хвоя с Махом провожали впустую. Вот расскажи всё этому малому – ведь засмеёт. Да и стоит ли рассказывать? Кто знает, что у него в голове? Тайна меча Индры – штука непростая, о ней лучше помалкивать…
Чабор коротко обернулся, оценивающе глянув на тащившегося позади него сайвока. Где было знать человеку, что лесной житель, вспоминая свой вчерашний день, в данный момент переживал очень близкие ему чувства. Разумеется, сайвок даже не догадывался о том, что один из основных предметов его нешуточных переживаний твёрдо и размеренно шагает всего-то в пяти шагах впереди него.
Так, мучаясь и маясь, они дождались того момента, когда небо потемнело и в свои права вступил морозный зимний вечер. Первым долгое молчание нарушил сайвок:
– Куда ты нас ведёшь? – спросил он вдруг, заставив этими словами человека обернуться.
– Что? – не понял тот.
– Куда ведёшь нас? – повторил малыш, уже громче.
Чабор негодующе вскинул брови:
– И кого это «нас»? Лично я иду к асуру веров Вулкану, а вот ты? Я не знаю, куда ты идёшь.
Сайвок, услышав имя великого правителя, насторожился. Немногие из людей знают о Вулкане.
– Ты не очень-то важничай, – с опаской продолжил сайвок. – Хоть у тебя и меч, прям как у взрослого, выглядишь ты, скажем прямо, не как взрослый человек.
– Ты на свой рост посмотри, – колко ответил Чабор. – Ишь ты, неважно я выгляжу. Видел бы ты тех «важных». Они, как что не так, сразу грозят тебя в жабу обернуть…
Сайвок осёкся, его задело. С волшебством и вправду у него было не очень...
– Если бы я с тобой не возился, – продолжал Чабор, – уже давно был бы на месте.
– Конечно, – притворно согласился Водар, – ближний свет до Вулкана-то. Только по Догору дней пять топать, да и то «прямыми».
– Прямыми? – переспросил Чабор.
– А ты что, – ловко перехватывая инициативу в свои руки, улыбнулся сайвок, – собрался к Вулкану идти пешком и по лесу?
Ты кругом посмотри, дурила. Если этой ночью обошлось, то следующей точно в сосульку превратишься. Кабы не я, так и остался бы там, под той сосной навсегда. Ладно, будем квиты. Теперь не дрейфь. Со мной, парень, не пропадёшь. Кажется, знаю, куда нас завели твои ноги…
Чабор возмутился:
– Не примазывайся, сайвок, иди своей дорогой. И без поводыря тошно, а с таким поводырём, как ты, и вовсе …хоть в петлю лезь.
– Зря ты так. Я сайвок, а сайвоки – лучшие провожатые в лесу.
– Ну да, – съязвил Чабор, – все, кого вы провожали, давно уже пропали.
– Ух, – отчаянно выдохнул малыш, – и злой же ты, парень, на язык. Столько вместе мёрзнем, а ты всё норовишь поругаться. Не надоело ещё? Я, между прочим, тоже к горам иду… к горным сайвокам.... – Ну, – продолжал он, довольный собой, – скажи, чем я тебе не попутчик? Вместе-то дорога короче. Сейчас самое время поесть да отогреться, а уж потом можно и к Вулкану идти. На ночь, я думаю, под землю спустимся. Там ветра нет, снега нет, и не так холодно…
Юноша внимательно смотрел на болтающего без умолку сайвока.
– Умник, – задумчиво произнёс он в момент, когда тот, наконец, замолчал, – что ж мы тогда столько мёрзли?
Малыш простецки пожал плечами:
– Но ведь ты ничего и не спрашивал.
– А сам? Сам-то ты почему до сих пор не удрал под землю?
Глаза малорослого хитреца жуликовато забегали:
– Куда ж я без тебя, – ловко вывернулся он, – не брошу же помирать в лесу.
– Ну, хорошо, – слабо веря зардевшейся от стыда рожице, ответил Чабор, – допустим, я соглашусь, но! Как меня затащишь в свою нору?
– Не переживай, – спокойно ответил малыш, – в наших норах тебе вполне хватит места, чай не лось. Нам-то ведь хватает. Живём под землей и горя не знаем. Та-а-ак, – сайвок осмотрелся. – Постой-ка немного здесь, злоязыкий мой спутник. Сейчас увидишь, как тебе со мной повезло…
Сайвок зашёл за дерево и исчез. Чабор насторожился. И вдруг под зёмлей что-то гулко бухнуло, …потом ещё, и ещё. У самых ног юноши, отзываясь на эти глухие удары, стал подпрыгивать снег. Внезапно он вздыбился, поднимаемый вверх деревянной крышкой подземного хода.
– Эй! – весело крикнул сайвок снизу, – а вот и я. Добро пожаловать…
ЛАРЬ 1 КЛУБОК 12
КЛУБОК 12
Рыхлый снег осыпался в чёрное жерло норы. Тяжёлая деревянная крышка, покрытая промёрзшим мхом, замерла, подпираемая снизу толстой, сучковатой палкой. Из открывшегося хода дохнуло теплом, в воздухе появился запах земли. Чабор осторожно приблизился к зияющей дыре.
