Текст книги "Чабор (СИ)"
Автор книги: Алексей Войтешик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Чёрная дыра, скрывающая его лицо, хищно вытянулась в сторону хозяина жилища. Чужак внимательно изучал того, кто каким-то образом исхитрился вырваться из цепких лап его слуги. По разумению старика, непрошеному гостю было самое время дать дёру, ведь за его спиной был проём бойницы. Учитывая почтенные годы дерева, из которого в этой нише было сделано окно, это являлось малозначительной преградой.
Но чужак и не думал отступать. Атар очень быстро понял это, заметив вспыхнувшие под капюшоном врага злые огоньки звериных глаз. В этот же миг незнакомец резко направил руки в тёмный угол комнаты справа от окна. Мгновение – и он хлёстко, словно бичом, взмахнул ими в сторону парса. Старик, толкаемый чувством самосохранения, пригнулся. Тут же за его спиной раздался сильный хлопок. На голову посыпались мокрые глиняные черепки и капли …молока? Снарядом в руках чёрного мага оказался кувшин, что стоял у кровати Чабора.
Похоже, чужак и сам не ожидал того, что энергия его колдовства выхватит из угла такую безделицу. Он тут же стал исправлять свой досадный промах. Едва только успел лекарь метнуться в другой угол, как в место его прежнего пребывания, разлетаясь на куски, с грохотом полетела тяжёлая скамья.
Старик понял, что два раза ему повезло и вечно это везение продолжаться не может, поэтому он не нашёл ничего другого, как плеснуть и в этого пришельца своим целебным отваром. Как только первые капли попали во врага, в комнате раздался пронзительный визг. Чужак, понимая, что не может противостоять освещённой воде, трусливо закрывшись руками от надвигающегося на него хозяина жилища, присел.
Атар знал, что пришелец не сдастся так просто, а потому предусмотрительно шагнул в сторону. К счастью, ослеплённый болью «гость» этого не заметил. Взмах его страшных рук с щелчком хлыста ударил в стену позади парса большим огненным шаром.
Комната наполнилась серным дымом и смрадом болота. Чужак вложил в этот энергетический удар всю оставшуюся силу. Теперь он был настолько истощён, что, не в силах держаться на ногах, просто рухнул на колени и склонил голову в покорном ожидании своей участи.
Парс решительно шагнул к непрошеному гостю и разом вылил остатки отвара ему на голову. Незнакомец тут же упал навзничь и выгнулся мостом. Воздух разрезал его истошный крик. По комнате, словно рассыпавшиеся бусины чёток, заскакали голоса сотни злобных духов, вылетевших из-под его чёрной хламиды. Им было очень неуютно в помещении, окроплённом чудодейственной водой. Голоса, словно перепуганные мыши, едва рассыпавшись, тут же бросились обратно под колдовскую одежду. Сгорбившись и дёргаясь, словно в лихорадке, тот с большим трудом поднялся и медленно поплыл над полом к лестнице.
– Иди, – сказал ему вслед Атар, – теперь ты безопасен и безполезен тому, кто тебя прислал. Слава Богам, мне не придётся утруждать себя, думая над твоей участью, ведь не позавидуешь тому, кто перестал быть нужен твоему Хозяину.
Пришелец поднял руки. Балахон свалился на пол, а из-под него выкатилась крохотная горошина, которая, подпрыгивая на ступенях, тут же рассыпалась в прах и растворилась, подхваченная безумствующим внизу ветром.
Атар осторожно поднял балахон, спешно сошёл по лестнице и швырнул его во мрак ночи. Едва перевалившись за порог, одежда пришельца вспыхнула сине-зелёным пламенем и исчезла…
В эту ночь сон не спешил к Чабору. Перемены, что произошли в его жизни, непривычность всего окружающего, да и то, что за время болезни он хорошо выспался, гнали дрёму прочь.
Если бы только Атар мог предугадать столь раннее проявление нежелательного внимания к этому мальчику, если бы только…. Но старик спал внизу, а через какое-то время, наконец, уснул и Чабор.
…Ему снился дремучий сырой лес и мрачная поляна, что была покрыта густым непроглядным туманом. Вдруг из разлапистых зарослей ельника прямо перед ним выскочил перепуганный олень и, не останавливаясь, метнулся в сторону, растворившись в мутной кисее повисшего над землёй облака.
Чабор пересёк поляну и направился вглубь лесной чащи. Он долго брёл по мягкому мху меж толстых, коряжистых деревьев, пока лес не упёрся в огромное гнилое болото, воняющее горелым торфом и серой. Растущие вокруг него огромные грибы были покрыты скользким, как кисель, налётом. Их безобразные шапки, густо облепленные огромными чёрными пиявками, занимали всё пространство леса у края водной глади.
Чабор задержался лишь на миг и тут же почувствовал, как что-то цепко схватило его за ноги. Это были жёсткие стебли какой-то вьющейся травы, что росла тут же. Чабор не мог двинуться с места и, не удержавшись, упал. Страшные стебли прижали его тело к земле. Через мгновение они так его сдавили, что мальчику стало трудно дышать.
Предвкушая скорый пир, ближайший к мальчику гриб начал мерзко хрюкать. Вместе с тем стала расти одна из многочисленных пиявок, сидящих на его шапке. Её гадкое, скользкое тело тяжело и ритмично дышало, разбухая всё больше и больше, пока не свалилось на землю. Прокатившись по траве, эта мерзость ловко взобралась на грудь мальчика. Чабор бился в крепких объятиях травы, как только мог, но всё было напрасно. Леденящий холод и тупая боль тут же ударили в его грудь, заставляя покориться воле этой скользкой …пакости. И вдруг чей-то очень знакомый голос, прорвавшись сквозь пелену ночного кошмара, приказал:
– Выходи из себя, слышишь? Выходи – или погибнешь…
Странное дело, но как только мальчик пожелал покинуть своё тело, всё произошло само собой. Чабор стоял рядом со своей телесной оболочкой, уже не чувствуя боли и с ужасом глядя на то, как надёжно обосновалась на его собственной груди эта кровососущая гадость. Края её бесформенного тела уже простирались от его подбородка, до середины живота!
Снова прозвучал Голос:
– Теперь ничего не бойся. Всё уже поправимо…
Внезапно сверху раздался оглушительный удар грома, и высоко в туманном небе послышался слабый свист. Чабор поднял голову и увидел, как, прошивая невиданным светом сырую пелену воздуха, падал вниз огненный сокол. В следующий миг страшный удар сорвал тушу пиявки с груди мальчика. Большая и сильная птица, спустившись на землю, стала неистово рвать чёрное, отвратительное тело, разбрасывая зловонные, желеобразные куски в стороны.
Всё было кончено в один миг. Сокол взмахнул крыльями, засиял, как само солнце, и исчез. Поднявшийся от взмаха его крыльев ветер гнал прочь колдовской туман, постепенно очищая небо. Страшные грибы, пронзаемые усиливающимися лучами дневного светила, стали таять на ветру, словно снежные шапки. Они корчились, клонились к земле и, превратившись в чёрную зловонную массу, исчезали.
В лесу стало слышаться слабое пение птиц, радующихся долетающим до них долгожданным солнечным лучам. Чабор всё так же стоял в стороне и с болью смотрел на изуродованную чёрной пиявкой собственную грудь.
– Пока ещё рано, – сказал Голос. – Если вернуться сейчас, ты погибнешь.
– Но как быть?! – в отчаянии спросил мальчик.
– Будет лучше, если ты сам всё исправишь, а я тебе помогу. Только не теряй времени…
Чабор тут же с горечью подумал о том, что наверняка уже ничего вернуть нельзя.
– Ты сможешь, – уверенно продолжал Голос, – прежде всего, ты должен понять, что у тебя сейчас нет тела, оно стало пустым… Его нужно заново наполнить жизнью. Прямо перед тобой дорожка, видишь?
– Вижу, – ответил Чабор, удивляясь тому, что на самом деле в лесу появилась тропинка.
– Лети над ней до Родника. Перед ним остановись и жди. Вскоре возле него появится прекрасная дева-легиня. Это Джива – Хозяйка Родника. Скажи ей:
Хозяйка тайн людских,
Легиня вод Светых,
Хранительница Божьих Сил…
Позволь, искупаться в твоём Роднике…
Как только дева-легиня пустит тебя к воде, ныряй. Твоё тело, а ты его сразу обретёшь, станет прозрачным, потому что наполнится чистейшей водой. Выходи на берег. Джива даст тебе выпить очень горький напиток. Пей его. Всё, до последней капли, что бы ни случилось – пей!
Трижды Хранительница Чаши Вечной Жизни будет подносить тебе кувшины с питьём: горьким, солёным и безвкусным, который тебе покажется сладким. Всё должно выпить, а как выпьешь, поклонись деве и возвращайся…
Чабор сделал всё, как ему сказали. Когда же он вернулся, то не смог узнать ту самую поляну возле болота. Вокруг росли цветы, светило солнце, и величие этого света просто невозможно было постичь…
Его прежнее тело лежало на пригорке и сияло.
– Я здесь!!! – закричал мальчик голосом, полным счастья.
– Здесь!.. Здесь!.. Здесь!.. – вторило ему эхо.
Последнее, что помнил Чабор, это безконечно великолепный Свет и блаженство его Великой Силы…
ЛАРЬ 1 КЛУБОК 7
КЛУБОК 7
…Прошло семь долгих лет с того самого дня, когда Чабор оказался на волосок от гибели. Многое изменилось с тех пор. В памяти возникали картинки далёких ныне дней, когда после его появления в Дïдовом Капище в течение целого полугода напасть за напастью сваливались на голову Атара. Кстати говоря, после того самого посещения их незваными гостями Чабору долгое время лечили грудь. Её испещрили многочисленные чирьи и язвы. Прав оказался сайвок Таратор, не раз приходилось лекарю идти в лес на поклон к лесным жителям, но…
Тогда уходящего к дальней кромке леса старика провожал взглядом несчастный мальчик, а сейчас у окна Капища, глядя во двор на безконечно белый и чистый снег, стоял уже юноша.
Ничего не осталось от неопрятного и сырого «вчера». Исчезли из жизни обитателей Капища ушедшие в мир иной пёс и кот, а новые котята и щенки по какой-то причине больше здесь не приживались. Сильно постарел Атар…
Чабор поднял взгяд к небесам. Ветер, выбившийся из сил за последние дни, где-то мирно спал, давая возможность лёгким, невесомым снежинкам свободно парить над окаменевшей землёй. Странное, удивительное, а порой даже жуткое прошлое Чабора осталось жить лишь в воспоминаниях. Повзрослев, он относился к ним с большим трепетом. Конечно, о многом он знал лишь из рассказов Атара, но от этого все прошедшие события отнюдь не теряли для юноши своей значимости.
Сейчас же, глядя на снегопад за окном, Чабор пытался вспомнить хоть что-то из своей жизни до того, как он попал под кров жилища Атара. Всё напрасно. Время не желало пробудить воспоминаний раннего детства, ограничивая их лишь расплывчатым контуром лица матери…
– Дедушка! – оторвавшись от окна, нарушил тишину Чабор, – я пойду в лес …слышишь?! Смотри, как на дворе здорово, идём со мной.
Старик отвёл взгляд от пергаментного свитка:
– Иди, Чабор, – ответил он со вздохом. – Оно и верно, негоже тебе, молодому, сидеть целый день дома.
– А ты? – спросил юноша, спешно взяв с лавки опашень и подпоясываясь.
– Куда мне за тобой? – махнул слабой рукой Атар. – Дай Бог найти силы на то, чтобы вокруг Капища обойти…
– Ладно ли так в старики рядиться, деда? Вот перемахнёшь хотя бы век, тогда и скрипи, как Ивашова телега, а пока и думать не моги про старость.
– Век? – устало улыбнулся Атар. – На то он и человек, что чело у него твёрдо служит только век, а дальше – стариковы «полати», – дед постучал себя худым пальцем по лбу, – как у дитяти…. На кой всем долго землю топтать? Хотя, – он бережно погладил мягкую кожу свитка, – в этих письменах говорится, что ваши Предки легко проживали один круг[i]лет. Интересно... Казалось бы, я уж достаточно пожил, и многое знаю, а вон …гляди-ка ты. Спасибо старосте – что ни день, то что-нибудь новое. У Парсов одно, у вас, видишь, …другое.
Вот же хитрец этот Иваш. Уж не знаю, правда ли то, что все эти свитки старосты передают друг другу? Но…, зачем они им… – снова погружаясь в чтение, пробормотал старик уже себе под нос. – Ведь наверняка никто из них этого не читает. Подумать только, где мозги и мысли Иваша, а где Мудрость этих писаний… Ты чего это? – выныривая из увлёкших его глубоких рассуждений, вдруг всполошился Атар. – Я уж думал – ты ушёл, а ты стоишь тут, слушаешь мою болтовню. Иди, упарился, небось, стоять одетым. Только помни: хоть в лесу ты как дома, а…. Сам знаешь, как бывает…
– Хорошо! – крикнул Чабор уже с порога.
Он часто уходил в лес, а дед-звездочёт почти всегда оставался дома, читая свитки со священными письменами или листая звёздные карты. Помня об указанной ему в давнем видении смертельной точке и вычислив её фатальную неизбежность, он целиком сконцентрировался на своём воспитаннике, цепляясь за каждый миг, который должно было использовать.
Атар был терпеливым и мудрым учителем. Получив на скончании века такого благодарного ученика, он мог быть и достаточно требовательным к нему, и, с другой стороны, не особенно-то неволил юную голову строгой привязанностью к Знаниям. Чабор учился столько, сколько хотел, занимаясь, что называется, в охотку. В этом интересном и совершенно не утомительном деле юноша пока не мог понять только одного: зачем его Учителю прочитанное однажды нужно было перечитывать снова и снова?
Старик объяснял ему, что мудрость Предков, сотворивших великое чудо Науки[ii], была специально написана таким образом, что, внимательно перечитывая её в каждый период собственной жизни, всякий раз можно было открывать перед собой что-то новое.
Атар был твёрд в своём желании помочь этому юноше отыскать верную тропу в Золотом Пути развития. Разобравшись в его звёздных картах, он ничуть не сомневался в том, что Чабор – настоящий избранник Небес и впереди его ждёт великое будущее. Что ни говори, а с парсом было сложно спорить в этих вопросах, однако нужно сказать, что даже этот умудрённый опытом старец не мог себе представить, какие приключения ожидают Чабора уже в ближайшие часы…
Его встретило морозное солнечное утро. Тучи, за ночь порядочно обновившие белое покрывало земли, лениво расползлись по краям неба, и снег, играющий холодным блеском драгоценных камней в солнечных лучах, вышибал из щурившихся глаз слёзы.
Чабор глубоко вздохнул и словно разом сбросил с себя оставшийся дома, ограниченный стенами мир. Лес с детства был его другом. Забегая вперёд, можно сказать: до этого дня он с тоской думал о том, что скоро здесь совсем не останется от него тайн. Юноша мог ходить по лесу хоть целый день, читать следы зверей и птиц, подглядывать за их простой и размеренной жизнью. За этим нехитрым занятием время всегда пролетало незаметно, и потому он всегда возвращался домой только к вечеру, голодным и полным впечатлений.
Следует сказать, что Чабор ещё не был знаком с сайвоками, хотя Атар, конечно же, рассказывал ему о них и даже показывал подаренный ими рог. Но! Сколько бы ни ходил воспитанник звездочёта в лес, он ни разу не смог для себя отметить даже намёка на их существование. Давно перестав тешить себя надеждой лицезреть хоть кого-нибудь из скрытых от людских глаз лесных жителей, он не сильно расстраивался, ведь ему вполне хватало птиц и зверья.
Сегодняшняя прогулка с самого начала пошла не так, как обычно. Не успел юноша углубиться в лес, как тут же заметил на снегу невиданный им доселе след. Стоит ли говорить, как взыграло в нём любопытство? Стараясь не терять из виду эти странные отметины, Чабор незаметно для себя забрался в какое-то незнакомое место. Очень уж хотелось ему посмотреть на этого невиданного зверя.
Тварь, судя по всему, была глупая, потому что петляла по лесу совершенно безсмысленно. Что сбивало с толку, так это неясные полосы на снегу возле основного следа. Для хвоста или крыльев это была слишком жёсткая отметина…
И вдруг что-то мелькнуло невдалеке между деревьями. Чабор осторожно подкрался ближе. В нескольких шагах впереди него стоял маленький человечек! Без сомнения, это был сайвок! Атар их именно так и описывал.
Юноша, прячась за деревом и во все глаза рассматривая лесного жителя, не без удивления наблюдал, чем тот занимался. Ещё бы, ведь это и было то самое существо, которое оставляло на снегу странные следы.
Ничего не подозревающий сайвок, быстро, как заяц, перепрыгивая с места на место, старательно вырисовывал невиданные отметины, а его длинная накидка, свободно болтающаяся у ног, черкала на снегу те самые полосы, сбивавшие Чабора с толку.
Вдруг лесной обитатель заметил присутствие человека. Странно, но, вопрекиожиданию Чабора, сайвок не стал прятаться. Напротив, он выпрямился и самым наглым образом стал раскачиваться на коротких, кривых ножках, словно приглашая человека посоревноваться с ним в беге.
Это был вызов. Уж в чём-чём, а в быстроте своих ног Чабор был уверен твёрдо. Да и глубокий снег тоже не в подмогу малорослому сайвоку. Юноша взвесил все свои очевидные преимущества и, приняв вызов, бросился за малышом.
С первых же шагов стало ясно, что рано было радоваться близкой победе. Его коротконогий соперник двигался с поразительной быстротой. Сколько бы ни прибавлял в скорости человек, а догнать улепётывающего сайвока ему никак не удавалось. Оставалось только одно – взять того на измор, ждать, что малыш выдохнется…
Расчет оказался верным, но …только с одной стороны. Длинная погоня на самом деле возымела своё действие, но не на коротышку малыша, а на догоняющего. Единственное, что изматывало неутомимого сайвока, так это приступы безудержного смеха, вызываемые безконечными падениями юноши.
Чабор совершенно не следил за тем, как долго он бежит, куда и что вокруг него происходит. Наконец он в очередной раз упал и уж теперь-то окончательно решил прекратить это безсмысленное преследование. Лежа лицом в снегу, он запоздало вспомнил наставления Атара и понял, что его попросту заманили в ловушку.
Отдышавшись, он медленно поднял голову и осмотрелся. Прямо перед ним лежала поляна. На краю её возвышались огромные серые валуны, будто трудами какого-то великана старательно присыпанные буреломом. Прямо у валунов скромно ютилась крохотная избушка. Её бревенчатые стены совершенно сливались с окружающим завалом, и будь Чабор шагов на пятьдесят дальше, он вряд ли бы её рассмотрел…
«Эй!» – окликнули юношу сверху. Это был всё тот же сайвок, умудрившийся за это время как-то взобраться на валуны. Он слепил снежок и бросил его прямо к двери избушки.
Сомневаться не приходилось: вся погоня и была им устроена только для того, чтобы привести человека сюда. Что ж, отступать некуда, ведь не напрасно же потрачено столько сил? Чабор поднялся и осмотрелся. Вокруг него не было ни души. Он подождал немного, а потом медленно подошёл к двери избушки и постучал.
– Ну, входи, входи, чего гремишь на весь лес?
Юноша вздрогнул от неожиданности и обернулся. Он готов был поклясться, что мгновение назад позади него никого не было! Теперь же там стоял старик, по древности сравнимый разве что с окружающими избушку валунами. Но седина его густой бороды совсем не убавляла резвости тощему, жилистому телу. За спиной старца, перехваченная крепкой конопляной верёвкой, висела вязанка дров, которая и для молодого человека была бы трудной ношей.
– Может, всё-таки отойдёшь? – терпеливо спросил дед оторопевшего гостя.
– Да, да, – зачастил словами Чабор, пропуская его к двери.
Толкнув ногой примёрзшую створку, хозяин вошёл в избу. Где-то внутри, падая, грохнули дрова. Слышно было, как, запыхавшись, дед зачерпнул воды, долго и жадно пил, после чего, смачно выдохнув, окликнул из темноты:
– Ну, входи, коли пришёл.
– Да я… – невнятно промямлил юноша, медленно переступая порог.
– Дверь закрывай, – прервал его старик, – чай, на дворе не лето!
Чабор вошёл. В избе было темно, пахло травами и смолой. Дед возился у печи, и юноша, не зная, что ему дальше делать, прошёл к окну и присел на скамью у стола.
Старик, не скупясь, подбросил в ещё пышущую жаром топку дров и принялся скручивать освободившуюся верёвку. Проснувшийся от тлеющих под пеплом углей огонь лениво лизнул промёрзшие поленья и тут же весело затрещал, с аппетитом покусывая оттопыренные края высохшей берёзовой коры.
– Ты голоден? – вдруг спросил дед. – Есть будешь?.. – добавил он тут же, так и не дождавшись вразумительного ответа. – Ты что, парень, немой?!
– Да я …не думал, – неуверенно промычал Чабор, – ну… как-то совсем про еду…
– Думал – не думал... – недовольно ворчал хозяин избушки. – Ты, я гляжу, вообще любитель подумать? Это сразу видать…. Ну, ты думай, а я …о еде пока. Вот перекусим, а там, глядишь, и о деле беседа сладится…
О каком деле? О чём ему надо думать? Чабор безуспешно пытался навести порядок в собственной голове. Нужно отдать ему должное: он всё-таки смог это сделать, но …уже после обеда. Пища придала ему сил, и в то время, когда старик начал убирать со стола, Чабор, наконец, набрался смелости и спросил:
– Вы, дедушка, хотели со мной о деле…
– А ты не спеши, – снова перебил дед, – чай, не жениться тебя привели? Ты и знать-то не знаешь, кто я такой, а уже за миску щей готов дела со мной вершить?
– А вы кто? – желая исправить досадное упущение, запоздало спросил Чабор.
– Дед Никто, – язвительно ответил старик.
– Да ну?!
– Тьфу ты… – с досадой сплюнул дед. – Это говорится так: «Никто». Человека-то такого и вовсе нет, понимаешь?
– А что, коли есть? – не унимался Чабор. – Живёт себе где-нибудь и горя не знает…
– Нет такого! – начал сердиться старик. – Я-то побольше твоего на свете прожил, а о таком никогда не слыхивал. Да коли и есть он, то и Бог с ним, речь сейчас не о том.
– А о чём?
– О том, что назовись я хоть лесной птахой или русалкой, ты бы поверил. Осторожнее надо быть с незнакомцами-то. И накормить, и напоить могут такими «щами», что и не обрадуешься.
Старик, покончив, наконец, со своими делами, уселся напротив и сурово сдвинул брови, а Чабор, воспользовавшись паузой, глубоко вздохнул и ответил:
– Да и в гости тоже разные приходят. Что ж, всех сразу кормить и угощать?
– Тут дело друго-ое, – протянул дед. – Я-то знаю, кто ты такой.
– А откуда?
На лице старика заиграли многочисленные морщинки:
– Говорю же, – сдержанно продолжил он, – не о том сейчас, всему своё время. Что ты …раньше положенного меня заедаешь вопросами? Узнай для начала, что да как. Ведь был же меж нас договор, что опосля щей перейдём к делу. Вспомни, говорили мы о том?
Чабор, соглашаясь, кивнул.
– Так вот, – продолжил дед, – звать меня Говар[iii], и это пока всё, что тебе нужно обо мне знать. Как ты уже, наверное, понял, гость ты тут не случайный, и самым первым делом, для знакомства, я тебе, как дед внучку, должен сказочку рассказать. Ты её, парень, выслушай всю с начала до конца, добро?
В ответ Чабор только пожал плечами: мол, сказку – так сказку, за тем, видать, и привели?
– Так вот, – начал старик своё повествование, – тебе, конечно, известно, что в лесу нашем полно всяких тварей водится? Не знаешь ты пока только о том, что есть тут ещё и незримая граница. По одну её сторону Добрый Лес, а по другую, стало быть, Недобрый. Ну, с добрым-то всё понятно. Со многими его обитателями тебе ещё предстоит познакомиться. А вот с Недобрым...
Сейчас, пожалуй, чтоб не вкладывать в твою голову сразу слишком много, я тебе про него кое-что поведаю. Ту самую сказочку, значит, обещанную… Атар и мать, чай, тебе и не такие ещё рассказывали.
Всем ведомо, как обустроен людской мир. И там тоже есть граница, и первым над ней стоит простой Жить или Житель. Это тот, кто свято почитает своих Богов и Предков, трудится на земле, не творит беззакония в Природе и боле не о чём не помышляет. Выше него стоит Людина или Людь. Этот также почитает своих Богов и Предков, трудится на земле, не творит беззакония в Природе, но ещё и создаёт что-либо, созидает. Над ним стоит Человек или Человече, мыслящий во времени. Так же, как и первые, он почитает своих Богов и Предков, трудится на земле, не творит беззакония в Природе, созидает, а ещё ко всему, познав Мудрость Древних, мало того что сам общается с Богами и Предками – и другим в Роду своём разъясняет, как сие делать и жить, познавая себя и мир вокруг, стараясь приблизиться в Знаниях и Умениях своих к Асам, Предкам нашим, что первыми Потомками Богов наших Светлых были.
По другую сторону той самой черты противостоит Светлому Тёмное. Напротив Жити – Нежить, чуть «темнее» их – Нелюди, а уж потом Кощеи, Бесы смертные.
Так вот, касаясь нашего Леса, на Тёмной его стороне и обжились те, кто стоят по ту сторону, те же нежити да нелюди, а заправляют ими Кощеи да Бесы. За главного в Тёмном лесу стоит царь Бардак. И если даже считать наш огромный Лес разделённым пополам, то всё равно разгуляться ему тут есть где, чай, не роща при веси. От конца до конца наш Лес и птица за день не перелетит.
Так вот, был у Бардака когда-то младший брат – Блуд. И если старший-то братец был умён, хитер и коварен, то младшенький родился не в пример ему глупым. Одно только достоинство у младшего и было: прекрасен был он ликом своим. Тут ни дать, ни взять. Чего-чего, а этого у него не отнимешь. Нутро, правда, имел гнилое, поскольку тоже был по выбору и разумению своему Тёмным. …Ну, разговор сейчас не о том.
В горах и дальше в Лесу, есть пещёры. В одной из них, а если говорить точно, то только в одной из многих, самой тайной и скрытой, выходит из недр земных на свет божий Священная река Аорта. Она питает жизнью всё вокруг. И наш Лес, и тот, что за ним, а уж тот побольше нашего будет раза в два-три. Ни зверь, ни человек, ни дух лесной, ни тем более нежить не смеют и близко подойти к той пещере, где бурлит Светая вода. Хранят её особые Стражи ревностно, строже некуда.
Вот Бардак, зная, что братец не упустит случая сделать что-либо гнусное, предложил ему, смеха ради, искупаться в Свещенном Выйме, мол, ещё краше станешь, помолодеешь, вода-то волшебная. На то Блуд и купился. Больно хотелось ему стать ещё краше. Где было знать глупому нечестивцу, что, если и дано кому искупаться в той реке, так только тому, кто пройдет долгий обряд очищения. Этих-то двоих уж ничем не очистишь. Понятно, что про обряд очищения хитрый Бардак брату ничего не сказал, а настоятельно продолжал нашёптывать, ныряй, мол, прямо как есть, в одежде. Знаешь, какую благость в теле обретёшь? А уж как тебе наши Тёмные Бесы-Покровители будут за это благодарны!..
Ну, понять-то старшего немудрено. Брат его по достижению нужного возраста по кону имел право на половину Темнолеса, а поскольку священная пещера строго охраняется, с братом там чего-то нехорошее может приключиться (это почти наверняка). И вот тогда правь, Бардак, один, сколько хочешь. Ну, и с другой стороны, даже если искупается Блуд безбедно, всё одно – огромный вред всему живому выйдет, а, стало быть, польза Нежити. Хотя как же безбедно-то? Искупаться такому в Источнике – верная смерть.
Всё, стало быть, продумано. Стражи обмануты, отвлечены погоней за нагрянувшим вдруг Бардаком, а Блуд в пещеру – шасть и прямехонько к воде. Но не тут-то было. Гора вдруг загудела, и перед источником выросла из-под земли каменная стена. Блуд назад, но и там тоже стена появилась. Так и остался он в пещере.
А вот ночью к нему и к Бардаку явился лесной дух Шум и сказал, что за дерзость их сидеть Блуду взаперти, пока не раскается он и не пройдёт семь страшных испытаний.
Старший брат сразу сообразил, что дело плохо. Блуд жив, хоть и заточён, а стало быть, по-прежнему претендует на половину Темнолеса, как он уже теперь считал, на его половину, а ежели брат ещё и раскается…
Вот под предлогом того, что хочет освободить родного брата из заточения, и поднял тогда из земли Бардак самого сильного и верного слугу своего – единственного чудом уцелевшего сына Скипер-Змея[iv], злобного и кровожадного Ямала. Нужно сказать, что имел царь Темнолеса над тем змеёнышем власть великую, поскольку спас того в своё время от расплаты за дела страшные, что долго тот творил безнаказанно у Студеного моря[v]. Уж давно собирались витязи пойти к Большой воде да обезглавить этого душегуба, да как-то так случилось, что змеёныш вдруг сам собой притих. Ни слуху о делах его тёмных, ни духу пекельного возле моря не осталось. Так, если объявится изредка, нашкодит – и снова пропадёт. А ведь это Бардак его тогда у себя прикормил да припрятал.
Жилось Змею неплохо. Еды в лесу больше, чем у Холодных вод, воздух теплее, а за съеденное зверьё никто не норовит со свету сжить. Так и получалось, что до Белой Земли[vi] всё, что он в Лесу да скалах изловит, мог потреблять сколь пожелает. Чем не сладкая жизнь супостату? И отчего бы ему тогда время от времени не отслужить своему благодетелю, как только тот его попросит?
Вот и в этот раз позвал Бардак к себе Ямала да строго-настрого приказал ему: гору разрушить, а замурованного в ней брата ненароком убить. Что поделаешь, мол, камешком придавило, ай-яй-яй! Вот беда-то какая…
Ямалу два раза говорить не надо. Силы у него сколь хошь, но оно и понятно: столько-то вдоволь отъедаться! У Бардака иных слуг много, да толку от них такого, как от Ямала, не было. Вот и выбрался этот поганый змеище к горе, подполз и давай её хвостом крушить. Застонала гора, трещинами пошла. Взмолились тогда Духи горные и лесные Небу, и разверзлось оно тотчас же. Ослеп змей от Великого Света и поутих, понимая, что не такую уж и простую задачку ему Бардак поставил.
Спустился с небес Великий Бог Громовник Индра[vii] и поверг злое чудище, пригвоздив его поганую голову к земле огненным мечом. Змей тотчас же окаменел.
Посланник Небес воздел руки вверх, и гора открылась. Вместо Блуда из неё выползли сотни мелких гадов, которые корчились и подыхали, так и не сумев укрыться от разящих лучей, исходивших от Великого Бога-Воина. От сияния Индры Небесного стала гора белой, как снег.
И тогда вышли из неё Стражи Свещенного Источника, поклонились Богу– Охранителю, и тот держал пред ними речь тайную. Снова укрылись после того Стражи от глаз людских обратно под каменные своды, а врата в свещенное место тут же закрылись навечно.
Бог Индра вернулся на небеса, а тут осталась лишь Белая гора да лежащие возле неё цепочкой огромные чёрные камни, что раньше были Ямалом. Камень за камнем, камень за камнем, а в самом большом из них – меч Индры…
Говар вздохнул, переводя дух, будто бы это он сам только что сокрушал того самого Ямала-змея.
– Давно это было, – продолжил дед, – так или иначе, а слышал я так, как поведал тебе. Прости уж, рассказчик я никудышный, хоть и зовусь Говаром. Всё это от того, что упражняться мне в этом деле особенно не перед кем, ведь самые частые гости у меня – зима, весна и оусень[viii], да и те не засиживаются дольше положенного…
Чабор до сего времени сидел не шелохнувшись. Очнувшись, он с трудом встал из-за стола и потянулся. За время рассказа у него жутко затекли ноги.
– Странная какая-то сказка, – морщась от неприятных ощущений, возникающих в ногах, неуверенно произнёс юноша, – как-то не всё в ней просто и понятно...
