Текст книги "100 великих казаков"

Автор книги: Алексей Шишов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 35 страниц)

Емельян Иванович Пугачёв
(1740 или около 1742–1775)

Хорунжий. Предводитель Крестьянской войны 1773–1775 годов

С именем этого донского казака связано крупнейшее в истории государства Российского народное восстание, известное в прошлом как «пугачёвский бунт», впоследствии названный Крестьянской войной под предводительством Е. И. Пугачёва…

Родился Емельян Пугачёв на Дону в старинной станице Зимовейской, в семье простого казака. Действительную службу начал в 17 лет. Участвовал в Семилетней войне 1756–1763 годов против Прусского королевства. Воевал в составе Донского казачьего полка И. Ф. Денисова. Участвовал во многих сражениях, побывал в Торуни, Познани, Шермицах.

В 1762 году Емельян Пугачёв вернулся из Пруссии в родную станицу. Через два года он в составе казачьей команды оказался в Польше, которая исполняла карательные функции в отношении бежавших туда от преследования екатерининского правительства русских раскольников-староверов. Та акция наложила на сознание будущего великого бунтовщика сильный отпечаток.

Принял участие в Русско-турецкой войне 1768–1774 годов, где в течение двух лет сражался в Донском казачьем полку полковника Кутейникова. За личную храбрость и умение начальствовать над людьми был произведён в офицерский казачий чин хорунжего.

Вскоре Пугачёв тяжело заболел и был отправлен из действующей армии для лечения. Однако, оказавшись на Дону, он отказался от госпитального лечения, решив побыть дома. Считается, что это было началом уклонения его от службы. В то время ситуация в казачьих областях резко ухудшилось ввиду правительственной политики введения «регулярства» с постоянной и обременительной казачьей службой, постепенной ликвидации старинных прав казачества как воинского сословия. К этому добавилось ещё и засилье казачьей старшины.

В январе 1772 года Емельян Пугачёв оказывается в станице Ищерской на Тереке, где проживало много донских казаков-новосёлов. Они избрали хорунжего своим ходатаем перед Военной коллегией. Но когда Пугачёв отправился в Санкт-Петербург, он был арестован и заключён в Моздокскую крепость. Однако ему удалось бежать из-под стражи в родную станицу Зимовейскую, где он снова арестовывается, уже как казак, уклоняющийся от службы.

…С Дона «крамольник» бежит на польскую границу, находя укрытие у раскольников-старообрядцев. Там он является к коменданту Добрянского форпоста, называется своим именем, но указывает себя уроженцем Польши. 12 августа 1772 года Пугачёв получает паспорт, который давал ему право свободного перемещения по России.

Вскоре состоялась его встреча с известным старообрядческим игуменом Филаретом. Тот одобрил план Емельяна Пугачёва по уводу яицких казаков, наполовину состоявших из старообрядцев, на вольную Кубань, которая тогда находилась под эгидой Оттоманской Порты.

Однако во время странствий Пугачёва снова арестовывают. В январе 1773 года он оказывается в Казани, где суд приговаривает его к ссылке на каторгу в Сибирь. Но он опять бежит и вскоре оказывается на степных хуторах Яицкого казачьего войска, в котором только год назад было подавлено восстание казаков и «дух возмущения ещё витал в воздухе».

В довершение ко всему по Яику ходили смутные слухи об объявившемся в соседнем Царицыне «чудом спасшемся» царе Петре III, муже Екатерины II, убитом вскоре после государственного переворота в Ропше. Эти слухи и навели беглого донского хорунжего воспользоваться царским именем в своих мятежных замыслах.

…Встречаясь с первыми своими единомышленниками на яицких степных хуторах, Пугачёв «открыл» им своё царское имя. Это был верный расчёт на то, что самозванство позволит использовать наивно-монархические иллюзии простого люда, не одно столетие мечтавшего о «приходе на Москву доброго царя».

17 сентября Емельян Пугачёв, он же «Пётр III», обнародовал манифест, в котором пожаловал казаков, татар и калмыков, служивших в Яицком войске, старинными казачьими вольностями. Так на Яике началось новое восстание, которое в скором времени разрослось в настоящую крестьянскую войну, потрясшую Российскую империю.

Первоначально пугачёвский отряд состоял из 80 казаков, участников Яицкого восстания 1772 года. Восставшие дважды подступали к Яицкому городку (Уральску), но штурмовать его не решились из-за отсутствия пушек. Отсюда Пугачёв двинулся к Оренбургу, центру одноимённой губернии. Под его знамёна со всех сторон стали стекаться самые разные люди: казаки и беглые солдаты, казахи и татары, калмыки и работные люди уральских заводов…

По пути брались небольшие крепостицы Оренбургской укреплённой линии с их небольшими гарнизонами. Часть из них сдавалась без боя. Это хорошо описано в пушкинской «Капитанской дочке». Когда в первых числах октября Пугачёв подступил к Оренбургу, в его войске насчитывалось уже около 2,5 тысяч человек с двадцатью пушками.

Взять город восставшие не смогли, и они начали его блокаду. Из Бердской слободы, которая стала пугачёвской ставкой, самозванец стал рассылать петиции к народу, призывая простой люд присоединяться к нему, провозглашая свободу от крепостничества.

Чтобы в корне подавить «бунт», императрица Екатерина II направила карательный отряд под командованием генерал-майора В. А. Кара (около 3,5 тысяч человек с десятью орудиями), но отряды восставших во главе с А. А. Овчинниковым и И. Н. Зарубиным (Чикой) разбили его. Правительственные войска потерпели ещё ряд поражений.

К концу 1773 года под знамёнами Емельяна Пугачёва воевало уже около 25 тысяч человек при 86 пушках. Ядро его армии составляли казаки, прежде всего яицкие. На сторону восставших встали ставропольские калмыки. Однако основная масса пугачёвцев состояла из плохо вооружённых, необученных военному делу и неорганизованных крестьянских отрядов.

В декабре 1773 года Екатерина II отправила новые карательные силы – корпус генерал-аншефа А. И. Бибикова (около 6,5 тысяч человек при тридцати орудиях). Действуя решительно и наступательно, он нанёс поражение пугачёвцам под Самарой, Бузулуком и Кунгуром.

Генеральное сражение состоялось 22 марта 1774 года под Татищевой крепостью, в котором были разгромлены главные силы армии Емельяна Пугачёва: он потерял около двух тысяч человек убитыми, около четырёх тысяч ранеными и пленными, всю артиллерию.

Пугачёв снял осаду Оренбурга. Другой правительственный отряд подполковника И. И. Михельсона разбил «вторую армию» повстанцев Зарубина (Чики). Пугачёвцы отступили к Сакмарскому городку, под которым состоялось новое сражение. Поражение было полным, «царь Пётр III» потерял здесь многих своих ближайших, верных помощников, прежде всего из числа казаков.

…С отрядом всего в 500 человек Е. И. Пугачёв уходит с берегов Яика в горнозаводские районы Южного Урала. Весной 1774 года его армия, пополнившись башкирами и заводскими рабочими, насчитывала в своих рядах пять тысяч человек. Пугачёвцы захватывают крепости Магнитная (ныне город Магнитогорск), Карагайская, Петропавловская, Степная и Троицкая, но вскоре терпят новое поражение.

Пугачёвцев поддержали работные люди 64 уральских горных заводов. Армия восставших получила из них не только пополнение людьми (6200 человек), но ещё и около 120 пушек, свыше 340 ружей, почти 170 тысяч рублей деньгами, продовольствие и фураж.

Однако часть горнозаводских рабочих с оружием в руках защищала… свои заводы от пугачёвцев. Этот ранее неизвестный факт сегодня стал достоянием отечественной истории.

Повстанцы вскоре доводят свою численность до двадцати тысяч человек и начинают движение на берега Волги, на Казань 12 июля город был взят яростным штурмом, но гарнизон укрылся в местном каменном кремле. 15 июля под Казанью состоялось большое сражение, в котором восставшие вновь оказались разбитыми. На Арском поле корпус правительственных войск И. И. Михельсона праздновал полную победу. Его противник потерял около двух тысяч человек убитыми и пять тысяч пленными.

…Спасаясь от преследования, Емельян Пугачёв с небольшим отрядом у Кокшайска переправляется на правый берег Волги. На Волжском Правобережье начался последний всплеск Крестьянской войны. В армию восставших влились татары, чуваши, мордва. Пугачёв, покинув районы наибольшего размаха восстания, пошёл на Дон в надежде поднять местное казачество. Он намеревался после этого идти на Москву.

Императрица Екатерина Великая отправила на подавление новые воинские силы – до двадцати пехотных и кавалерийских полков, казачьи части и корпуса дворянского ополчения под общим командованием опытного генерал-аншефа П. И. Панина. Война с Турцией закончилась подписанием мира, и у Санкт-Петербурга оказались высвобождены значительные армейские силы. Отряды повстанцев, неорганизованные и плохо вооружённые, стали повсеместно терпеть поражения.

Емельяну Пугачёву так и не удалось пробиться на Дон. В 75-ти километрах южнее Царицына произошло последнее крупное сражение Крестьянской войны. Лишившись из-за измены яицких казачьих старшин всей артиллерии уже в начале столкновения, повстанцы потерпели разгромное поражение под Чёрным Яром от войск И. И. Михельсона.

Самому Емельяну Пугачёву удалось бежать на левый берег Волги с отрядом всего из 164-х казаков. В Заволжье он был схвачен казачьими старшинами и передан правительственным властям.

Пугачёв был доставлен в Москву, где 10 января 1775 года был казнён на Болотной площади. Тысячи участников восстания были казнены, наказаны плетьми или сосланы в Сибирь.

Екатерина II приказала наказать и мятежное Яицкое казачье войско, которое было переименовано в Уральское. Река Яик стала Уралом. Станица Зимовейская – Потёмкинской. Волжское казачество в своём большинстве переселили на Терек…

Афанасий Филимонович Шафонский
(1740–1811)

Украинский казак. Один из основоположников отечественной эпидемиологии

Родился в семье сотника Черниговского казачьего полка. Отец сделал всё, чтобы дать сыну хорошую подготовку, которая позволила бы тому получить университетское образование за границей. С детства Афанасий Шафонский отличался любознательностью и тягой к знаниям.

Он оказался среди тех российских юношей, которые посылались для обучения за границу. Обучение продолжалось с 1756 по 1763 год. За эти восемь лет он получил три докторских диплома. В Галле – доктора права, в Лейдене – доктора философии, в Страсбурге – доктора медицины. Врачебное дело в конечном итоге стало для него главной профессией в жизни.

Вернувшись в Отечество, он пробовал себя на многих поприщах: был экономистом, этнографом, врачом… С 1769 года А. Ф. Шафонский становится старшим доктором Московского генерального госпиталя.

Афанасий Филимонович стремился проникнуть в тайны происхождения, развития эпидемий и разработать методы борьбы с ними. В скором времени он стал, благодаря своей неутомимости в исследовательских трудах, одним из основоположников российской эпидемиологии, признанным в Европе специалистом в этой области.

Для той эпохи его исследования в области эпидемиологии имели неоценимое значение. Шафонский первым обнаружил чуму в Москве и стал настаивать на немедленных карантинных мероприятиях с «моровой язвой», которая в средневековой Европе опустошала не только обширные области, но и целые государства.

Однако московские власти не желали прислушиваться к голосу разума, считая открытия старшего доктора Московского генерального госпиталя несостоятельными. Все высказываемые им предупреждения должного понимания не находили. Современник писал:

«Голос Шафонского – это был первый голос, предостерегающий Москву от грозящей опасности, и если бы лень и упрямство… не заглушали этого голоса, Москва, без сомнения, была бы спасена».

К концу февраля 1771 года выяснилось, что эпидемия в городском госпитале, унёсшая 22 человеческих жизни, отступила. Чумной карантин вокруг Москвы был снят. А само здание Московского генерального госпиталя, как хранилище заразы, по высочайшему указу императрицы Екатерины II было сожжено.

Однако эпидемия не отступила. Екатерина посылает в первопрестольный град, в котором начались народные волнения, своего фаворита графа Григория Орлова. Ему указом императрицы предписывалось завершить борьбу с эпидемией чумы и «успокоить» город. Орлов для борьбы с «моровым поветрием» создаёт консилиум местных врачей, в состав которого входит и А. Ф. Шафонский.

В Москве принимаются необходимые экстренные меры: открываются новые карантинные дома, за городской чертой учреждаются специализированные больницы, ужесточается карантинный режим. Московскому полицмейстеру даётся указание использовать в целях пресечения распространения эпидемии все наличные силы полиции.

Шафонский, как учёный, изучающий эпидемиологию, сделал открытие, которое открывало новый путь борьбы с чумой. По его настоянию в лечебных учреждениях стали разделяться тяжелобольные и выздоравливающие люди. Эта мера резко снизила число повторных заболеваний.

По настоянию консилиума врачей заражённое имущество, прежде всего предметы одежды, свозилось на специальные охраняемые склады. Там оно подвергалось уничтожению (сожжению).

К борьбе с эпидемией чумы были подключены все без исключения московские медики. За это они получали двойное жалованье. Правда, в начале эпидемии их приходилось охранять от «народных бунтов», когда простолюдины стали обвинять врачей в «попустительстве мору». Дело тогда закончилось арестом зачинщиков беспорядков и казнью некоторых из них.

Императрица Екатерина II много содействовала борьбе с чумой, эпидемия которой вспыхнула в Москве. По её указу лечение и содержание в городских карантинах осуществлялось «от казны», независимо от принадлежности заболевшего к тому или иному сословию. То есть неимущих и бедняков лечили за государственный счёт.

Деятельное участие в борьбе с эпидемией чумы, этого безжалостного бича средневековой Европы, дало Афанасию Филимоновичу Шафонскому богатейший исследовательский материал. Он составил «Описание моровой язвы, бывшей в столичном городе Москве с 1770 по 1772 годы, с приложением всех для прекращения оной тогда установленных учреждений». Этот научный труд был напечатан в Москве в 1775 году. «Описание» имело большой успех не только в России, но и за её пределами. Имя автора стало пользоваться большой известностью в медицинских кругах, прежде всего среди тех, кому приходилось бороться с самыми различными эпидемиями. Касалось это и военной медицины.

С 1782 года А. Ф. Шафонский служил в Уголовной палате Черниговского наместничества. Здесь ему пригодились те правовые знания, которые он ещё в молодости получил в стенах университета немецкого города Галле.

В последние годы своей жизни он составил топографическое описание родных краёв – Черниговского наместничества. Оно увидело свет уже после его смерти, в 1851 году в Киеве. Труд был издан под названием «Черниговского наместничества топографическое описание с кратким географическим и историческим описанием Малой России».

Сын сотника Черниговского казачьего полка в екатерининскую эпоху был заметной фигурой в отечественном научном мире. Заслуги Афанасия Филимоновича Шафонского, в том числе и в ликвидации эпидемии чумы в Москве, были высоко оценены: в 1798 году он стал действительным тайным советником. По петровскому табелю о рангах 1722 года этот статский чин равнялся воинским чинам генерала кавалерии (генерала от инфантерии), генерал-фельдцейхмейстера и адмирала прочих флагов. Равнялся он также высшему придворному чину обер-маршала.

Антон Андреевич Головатый
(1743–1797)

Бригадир. Герой Черноморского казачьего войска

Известность в истории российского казачества сын малороссийского старшины Антон Андреевич Головатый получил благодаря своему уму, административным способностям и подвигам на поле брани. В юности, наслушавшись рассказов о рыцарской службе запорожцев, бежал в 1757 году из отцовского дома в Запорожскую Сечь. Сечевики приняли 14-летнего волонтёра в свой товарищеский круг, и Головатый на всю оставшуюся жизнь стал казаком.

Но перед тем как бежать на днепровский остров Хортицу, Антон Головатый учился в Киевской академии, где традиционно воспитывались дети знатных малороссиян. Недоучившийся «бурсак» бежал на Сечь не один, а с несколькими такими же, как он, воспитанниками академии, искавших воли и воинской славы среди запорожцев.

Способности, а также образованность Антона Головатого, записавшегося в Кущёвский курень, позволили ему, несмотря на молодость, быстро выдвинуться. Сперва он стал выборным куренным атаманом, потом в 1764 году получил должность войскового писаря и звание полкового старшины. То есть, говоря иначе, в 21 год (!) Головатый стал начальником штаба Запорожского казачьего войска.

…Кошевой атаман Фёдоров, отправляясь с делегацией запорожского казачества на торжества по случаю коронации императрицы Екатерины II, взял с собой в Санкт-Петербург и войскового писаря.

Головатый был и в составе последней делегации Запорожской Сечи к всероссийской самодержавной государыне в 1774 году с просьбой о восстановлении прав и привилегий Войска Запорожского. В этой поездке он познакомился с Г. А. Потёмкиным, что сыграло в его последующей судьбе большую роль.

При «разорении» Сечи Антона Головатого не коснулись «царские кары», павшие на часть казачьей старшины. Он остался на какое-то время человеком, свободным от военной службы.

Спустя пять лет после уничтожения Запорожской Сечи, в 1780 году, Потёмкин посетил Новороссию. Он объехал эту область, только недавно присоединённую к Российской империи, в сопровождении конвоя из бывших запорожцев, которым командовал Антон Головатый. Эта новая встреча укрепила их взаимоотношения.

Когда началась Русско-турецкая война 1787–1791 годов, было создано Войско верных казаков запорожских (будущее Черноморское казачье войско). Головатый принял в его организации самое деятельное участие и был выбран в системе казачьего самоуправления войсковым судьёй.

Гетманом нового казачьего войска стал тогда светлейший князь Г. А. Потёмкин-Таврический, а кошевым атаманом – Сидор Белый. И тот и другой относились к Антону Головатому весьма доброжелательно, ценя его деловые качества и верность долгу.

…Во «Второй екатерининской турецкой войне» войсковой судья командовал пешими казаками и гребной военной флотилией черноморцев, состоявшей большей частью из мореходных лодок-дубов. Флотилия отличилась в нескольких баталиях с турецкой корабельной эскадрой, «подкреплявшей» собой гарнизон Очаковской крепости со стороны Днепровско-Бугского лимана.

Головатый наряду с кошевым атаманом Сидором Белым стал одним из главных героев тех показательных для военной истории морских боёв. Под его командованием казаки-черноморцы решительно и бесстрашно шли сквозь пушечный огонь на абордаж султанских парусников, а история войн на море получила новую, примечательную страницу.

На той войне Антон Головатый отличался не раз. В первую военную кампанию его казаки под личным предводительством войскового судьи ночью перешли по льду пограничную реку Южный Буг и совершили неожиданное нападение на турецкие сторожевые заставы, которые располагались в селениях Аджигана и Яселки. Разгром аванпостов неприятельской армии оказался полным.

В следующем году, в ноябре 1788-го, главнокомандующий русской армией Г. А. Потёмкин поручает Головатому взять остров Березань, на котором турки держали артиллерийские батареи в полевых укреплениях. Гребная казачья флотилия под пушечным огнём подошла к острову со стороны лимана и высадила десант. Бой получился скоротечным: черноморцы кровопролитным приступом взяли неприятельские укрепления, одержав в итоге блистательную победу.

Головатый шёл на судах первой линии, руководя высадкой десанта. В тот день было взято с боя 21 орудие, 13 отрядных знамён, более 200 пленных и большие запасы продовольствия для осаждённого русскими Очаковского крепостного гарнизона.

Явившись к главнокомандующему Потёмкину, руководитель успешной десантной операции преподнёс генерал-фельдмаршалу с земным поклоном символические ключи от Березаньской полевой крепости. Светлейший князь Таврический в ответ прикрепил к груди войскового судьи белоэмалевый крест Военного ордена Святого великомученика и победоносца Георгия 4-й степени. По тому времени это была очень высокая боевая награда.

…Черноморские казаки участвовали и в знаменитом суворовском штурме Измаила. Полковник Антон Головатый командовал одной из штурмовых колонн, которая на судах гребной флотилии десантировалась внутрь города-крепости с лежащего напротив острова Чатал. Дунайские воды и огонь вражеских батарей с левого (северного) берега не стали неодолимым препятствием для штурмующих войск.

В том броске через Дунай Головатый командовал авангардом штурмовой колонны генерал-майора Н. Д. Арсеньева, которая состояла из Приморского Николаевского гренадерского полка, батальона Лифляндского егерского корпуса и двух тысяч черноморских казаков. Войсковой судья лично начальствовал над тремя казачьими сотнями, которые первые высаживались с дубов на берег в городской черте.

Подвиги участников Измаильского приступа не остались без высоких наград. В победном рапорте императрице Екатерине II генерал-фельдмаршал Г. А. Потёмкин-Таврический (на основании суворовского донесения) сообщал на берега Невы:

«…Полковник Головатый с беспредельною храбростию и неусыпностью не только побеждал, но и, лично действуя, вышел на берег, вступил с неприятелем в бой и разбил оного».

За беспримерный в мировой военной истории штурм крепости Измаил Антон Андреевич Головатый удостоился ордена Святого Владимира 3-й степени, чина армейского полковника, а затем получил ещё и золотой Измаильский крест, который в России приравнивался к Георгиевским наградам.

К этому следует ещё добавить, что по пути к Измаилу гребная флотилия черноморских казаков, шедшая под брейд-вымпелом Головатого, участвовала во взятии турецких крепостей Килия и Тульча, стоявших в дунайском устье.

…Головатый был в числе старшин Черноморского казачьего войска, которые прибыли в Санкт-Петербург просить у императрицы Екатерины II Великой «добавить землицы» к уже пожалованной войску Тамани. В вечное владение они просили прикубанские земли. И одновременно – право на охрану государственной границы по Кубани для защиты пределов России от разбойных набегов горцев.

Государыня с пониманием отнеслась к просьбе и пожаловала за боевые заслуги войску бывших запорожцев ещё и Кубанский край: территорию в треугольнике Тамань – Екатеринодар – Ейск. Таким образом, создавалась надёжная основа для заселения и хозяйственного освоения опустевших после ликвидации Крымского ханства степей севернее Кубани.

Полковник Антон Андреевич Головатый получил от императрицы в подарок большую фарфоровую кружку с её портретом, наполненную золотыми червонцами. На переговорах о «кубанской землице» войсковой судья показал себя искусным дипломатом. Но его на берегах Невы знали ещё и как бесстрашного воина, чей путь был отмечен победами при Измаиле и на острове Березань.

Екатерина II послала с Головатым Черноморскому казачьему войску благодарственные грамоты, большое белое знамя, серебряные литавры, войсковую печать и на новоселье по древнему русскому обычаю – хлеб-соль на блюде из чистого золота с такой же солонкой, а кошевому атаману Захарию Чепеге драгоценную саблю.

Полковник Антон Головатый, тронутый такими дарами черноморскому казачеству, произнёс ответную благодарственную речь. В ней были и такие ко многому обязывающие слова:

«…Тамань – дар твоего благоволения, матушка государыня, будет вечным залогом твоих милостей к нам, верным казакам. Мы воздвигнем грады, заселим сёла и сохраним тебе безопасность русских пределов».

Среди многих привилегий, которое получило Черноморское казачье войско, было и такое. Войсковому начальству предоставлялось право чинить на своей территории суд. То есть это право предоставлялось войсковому судье полковнику А. А. Головатому.

Сам Антон Андреевич переселился на Кубань только на следующий год. Он временно остался на берегах Южного Буга для устройства дел по переселению казачьих семей. На Кубань же прибыл в мае 1793 года. Тогда же началось строительство главного войскового города и одновременно крепости – Екатеринодара.

Когда кошевой атаман З. А. Чепега в 1794 году выступил с двумя полками черноморских казаков в Польский поход, Головатый в течение двух лет исполнял его обязанности. При этом он показал себя умелым администратором переселившегося на новое место весьма многочисленного казачьего войска.

…В 1796 году полковник А. А. Головатый во главе двух казачьих полков (тысяча человек) принял участие в Персидском походе генерал-аншефа Валериана Зубова. Ему было доверено командование гребной флотилией и десантными войсками экспедиционного корпуса.

Под началом Головатого черноморские казаки участвовали во взятии персидских островов на юге Каспия и покорении ханств Северного Азербайджана по течениям рек Кура и Аракс. В походе казаки успешно вели рыбный промысел и ловили каспийских тюленей, пополняя провиантские запасы экспедиционных сил.

Слава умелого командира десантных отрядов и победы в морских боях над персами стали основанием для производства Антона Андреевича Головатого в бригадирский чин.

После смерти кошевого атамана Захария Чепеги казаки на Кубани выбрали новым атаманом Головатого, не зная о том, что он умер в походе по Южному Каспию 28 января 1797 года. Не привелось Антону Андреевичу узнать и о том, что император Павел I подписал указ об утверждении нового атамана Черноморского казачьего войска.

Тот поход по Каспийскому морю был крайне труден для казаков-черноморцев не из-за боевого напряжения и натруженности рук от вёсел. «Скверный» климат ополовинил ряды двух полков, участвовавших в экспедиции. В августе 1797 года полковник Чернышёв, оставшийся за Головатого, привёл из похода в Усть-Лабу домой всего около 500 казаков.

Бригадир А. И. Головатый был последним выборным кошевым атаманом Черноморского казачьего войска. После него эта выборная должность была заменена Павлом I на наказного войскового атамана, назначаемого императором.

…Головатый оставил о себе на Кубани светлую память. Поэтому присвоение его имени в 1904 году, как вечного шефа, 1-му Уманскому полку Кубанского казачьего войска было воспринято как должное.