Текст книги "Помни войну"

Автор книги: Алексей Шишов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 28 страниц)

– Россия не Китай, чтобы японцам воевать с нами.

– Совершить внезапное нападение на Порт-Артур, о чем утверждает адмирал Макаров из Кронштадта, – это надуманно.

– Европа не позволит азиатской стране воевать с Россией. В Токио с этим должны считаться.

– Дипломаты из МИДа почему-то не бьют тревогу, как кронштадтский губернатор.

– Военный министр генерал Куропаткин после поездки на Японские острова в докладе императору Николаю Александровичу сказал, что на Дальнем Востоке нам опасаться нечего.

– А если на самом деле начнется война с Японией? Что будет тогда?

– Только победа. И, вне всяких сомнений, наша...

Лишь после поражения в Русско-японской войне, в которой Россия лишилась своего адмирала-новатора, ученого и пророка, официальные правительственные круги признают прозорливость Макарова. Признают, как говорится, задним числом, чтобы оправдаться перед историей. Да иного в той ситуации просто не могло и быть.

И хочется подчеркнуть тот факт, о котором или забывают, или умалчивают многие отечественные историки – признают честно. История отдаст должное провидцу, который при всей своей настойчивости и напористости не смог предостеречь государство от большой беды. Но в этом не вина флотоводца, а его беда.

История Русско-японской войны дала самые убедительные подтверждения опасениям вице-адмирала Степана Осиповича за судьбу Порт-Артура. Бывший командир русской крепости на берегу Желтого моря контр-адмирал Греве писал, что с того дня, когда впервые был поднят на Золотой горе Артура русский флаг (17 марта 1898 года), «в течение четырех лет там почти ничего не сделано было по устройству адмиралтейства и порта».

Действительно, это было так. Не имелось дока, достаточного для постановки в него поврежденного эскадренного броненосца. Не хватало для ремонта кораблей мастеровых людей. Угольные запасы для порт-артурской эскадры оказались ограниченными.

Несмотря на явную опасность пребывания боевых судов на незащищенном внешнем рейде, они продолжали там находиться по ночам. Тот же контр-адмирал Греве отмечал:

«Правда, в 1903 году возбуждался вопрос о необходимости изготовления бонов для ограждения боевых судов, но таковой получил разрешение только 8 февраля 1904 года, за 2 часа (!) до первой атаки японских миноносцев».

Вице-адмирал Макаров был знаком с ходом решения вопроса о создании боновой защиты порт-артурского рейда. Он выразился по этому поводу так:

– В мирное время такая медлительность решения вопроса кажется вопиющей халатностью. В военное время – преступлением против самих себя...

Первый проект вооружения порт-артурской крепости составлялся генерал-лейтенантом Коновичем-Горбацким. Он предусматривал установку на укреплениях 593 орудий и 82 мортир. Всего на оборонительном обводе Порт-Артура должно было быть 675 артиллерийских орудий различных калибров, прежде всего крупнокалиберных. Конович-Гор-бацкий предлагал для защиты города и флота от артиллерийского огня с суши вынести пояс фортов дальше к северу и северо-западу, оставив в расположении крепости командные высоты.

Однако предложенный проект в российской столице отвергли, прежде всего как дорогостоящий.

Следующий проект составлял в 1899 году полковник инженерной службы Константин Иванович Величко. Он предлагал поставить на вооружение крепости меньшее число орудий разных калибров – 552 и 48 станковых пулеметов. Последние еще только начинали в небольшом количестве поступать на вооружение русской армии.

Император Николай II утвердил этот гораздо более де-шевый проект, который, правда, претерпел серьезные изменения. Сооружение порт-артурской крепости велось «чрезвычайно медленно» (как скажут потом историки) из-за соображений экономии казенных средств.

По проекту полковника Величко на приморском фронте протяженностью до 9 километров намечалось построить 27 батарей долговременного типа, а на сухопутном фронте протяженностью до 22 километров – 6 фортов, 9 укреплений, 6 долговременных батарей и 8 редутов.

«Экономические соображения» полковника Величко, получившие одобрение российского Военного ведомства и утверждение императором Николаем II, привели к заметному уменьшению толщины бетонных перекрытий погребов боеприпасов – до 1,5 метра, убежищ для гарнизонов фортов и крепостных укреплений – до 0,9 метра. Обоснование «экономическому» уменьшению прочности порт-ар-турских крепостных сооружений нашлось. Величко и его прямое начальство, вплоть до военного министра генерала от инфантерии Куропаткина, исходили из того, что у неприятеля в лице японской армии никак не могло быть более 40 осадных орудий калибром более 122 миллиметров.

К слову сказать, военный инженер-фортификатор К. И. Величко оставит заметный след в отечественном военно-инженерном деле. Выпускник Николаевской инженерной академии дослужится до чина генерал-лейтенанта.

Перед Порт-Артуром он строил на западной государственной границе крепостные железные дороги в Ковно и Но-вогеоргиевске. Во время Русско-японской войны состоял при Куропаткине генералом для поручений. Руководил возведением многих полевых укреплений в Маньчжурии.

В Первую мировую войну Величко был начальником инженеров Юго-Западного фронта. Предложил новую форму инженерного оборудования местности для наступления – так называемые «инженерные плацдармы». (Впервые такой плацдарм был создан во время знаменитого Брусиловского наступления.) В 1917 году занимал высший военно-инженерный пост в русской армии – полевого инспектора инженерной части при Ставке Верховного главнокомандующего.

В годы Гражданской войны в России генерал-лейтенант Величко воевал на стороне Советской власти, добровольно вступив в ряды Рабоче-Крестьянской Красной Армии (РККА). В1918 году руководил инженерной обороной красного Петрограда. Преподавал в Военно-инженерной и Военно-технической академиях, автор многих научных трудов.

...По данным Военно-исторической комиссии, изучавшей Русско-японскую войну 1904-1905 годов в деталях, к началу войны со Страной восходящего солнца порт-артурская крепость оказалась готовой примерно на две трети из того, что было предусмотрено ее проектом. Фортификационные сооружения строились крайне медленно. К тому же во главе строительства оказались люди нечестные, привлеченные впоследствии за финансовые злоупотребления к уголовной ответственности.

Вместо 25 крепостных батарей приморского фронта вполне готовыми оказались только 15. Вместо 124 орудий, которые намечалось установить на этих береговых батареях, было установлено 108 пушек и мортир.

На сухопутном участке обороны Порт-Артура дела обстояли еще хуже. Там крепостная линия оказалась сооруженной только наполовину. Укрепления на суше оказались почти без артиллерийского вооружения: на них стояло всего 8 (!) орудий вместо намеченных 418 орудий и 48 пулеметов.

Вооружение поставлялось в крепость крайне неудовлетворительно. К началу войны в Порт-Артур успели завезти только около двух третей крепостного вооружения. То есть 375 орудий и 38 пулеметов.

По этому поводу в официальной истории Русско-японской войны констатировалось следующее:

«Таким образом, крепость пришлось создавать уже после объявления войны, возводя во многих пунктах вместо долговременных укрепления временного и даже полевого типа. Форты оказались расположенными слишком близко к пор ту и городу, почему и не могли прикрыть их от бомбардировки со стороны противника даже полевыми орудиями».

Макаров, как профессионально опытный артиллерист, еще при первом знакомстве с планами крепостных сооружений Порт-Артура не мог не заметить следующего: – Линия намечаемых фортов не обеспечит безопасности внутренней гавани от артиллерийских обстрелов с суши.

– Но на фортификационной линии очень удобные для батарейных позиций высоты.

– Ну и что из этого? Взгляните на масштаб схемы. Японцы из полевых орудий могут обстрелять и город, и порт со стоянками боевых судов.

– В случае появления японцев на Ляодуне они будут подавлены крепостной артиллерией.

– Форты, которые еще только возводятся, не спасут внутренний рейд крепости от пушечной опасности. Да и о какой безопасности гавани со стоящей в ней эскадрой можно говорить, если в нее с суши может попасть трехдюймовый снаряд.

– Перед линией крепостных фортов значительных высот нет. Где здесь японцы могут безопасно для себя поставить полевые батареи?

– Поставить их они могут на Ляодуне всюду. Зачем им на войне от нас прятаться? На то она и война.

– Но чтобы появиться на Ляодунском полуострове, японской сухопутной армии надо сперва оказаться на юге Маньчжурии. А это проблематично.

– Проблематично только в планах. Даже в ходе военной игры штабов такое вполне реально...

Все орудия на сухопутном фронте были поставлены открыто, а потому легко подбивались. Так как батареи сухопутного фронта к началу войны не были вооружены, то у флота взяли и поставили на крепостные сооружения 110 орудий; однако и при этих условиях было трудно бороться даже со слабой осадной артиллерией противника.

Артиллерийский боезапас порт-артурской крепости пополнялся медленно. Уже после войны специальная комиссия сделает следующий вывод: «Боевыми припасами Порт-Артур был снабжен недостаточно...»

Как показали начальные события Русско-японской войны, на Дальнем Востоке оказалось мало и артиллерийских войск. Главную их силу составляла крепостная артиллерия.

Она состояла из 4 батальонов, одной отдельной роты и трех отдельных команд крепостной артиллерии. Два батальона находилось во Владивостокской крепости, два – в Квантунской области (в Порт-Артуре). Отдельная рота стояла в городе Николаевске-на-Амуре, защищая вход в амурское устье.

Из тяжелой крепостной артиллерии на Дальнем Востоке находились в небольшом числе устаревшие 152-миллиметровые полевые мортиры образца 1887 года. Они имели низкую скорострельность и малую дальность стрельбы.

Вице-адмирал Макаров оказался прав в своих опасениях за вооружение русской крепости на южной окраине Маньчжурии, на Ляодуне. В самом начале войны в Порт-Артур завезли по железной дороге еще пушки, но их оказалось, как показала осада и штурмы крепости, недостаточно. К тому же орудия надлежало устанавливать уже на готовые фортификационные сооружения, а их еще только возводили.

Находившийся вдали от Порт-Артура вице-адмирал Макаров был достаточно хорошо осведомлен о ходе строительства морской крепости на Ляодунском полуострове. На служебных совещаниях и в кабинетах Морского министерства он с нескрываемой озабоченностью говорил:

– Нельзя так долго строить крепость на Ляодуне. Война придет к ней через несколько лет. И как жить тогда броненосной эскадре в порт-артурской гавани? Вот вопрос.

– В чем же он состоит?

– Прежде всего в том, что в порт-артурском порту не ожидается в ближайшие годы доков для ремонта боевых судов. Даже малых. Для, например, миноносцев.

– Однако в перспективном плане такие доки значатся. Нужно только время и финансы.

– А внутренняя гавань? А выход из нее в море? Внутренний рейд даже и не думают углублять.

– Какие могут, Степан Осипович, быть углубляющие работы, когда министерство финансов не может своевременно профинансировать строительство крепостных работ.

– Гавань внутреннюю, те ее участки, где стоят броненосцы, надо углубить. Обязательно углубить. Но это eще не все в обустройстве корабельных стоянок.

– А что еще?

– Надо построить молы для защиты внешнего рейда и якорных стоянок порт-артурской эскадры от штормовой непогоды. А постройка эта и не начиналась.

– До молов ли сегодня в Порт-Артуре? На сухопутном обводе начинается возведение только первого крепостного форта. Вот где нужны сейчас силы китайцев-землекопов.

– Все это верно. Но и об обустройстве флотских сил надо думать. Им первым воевать придется, а не армейцам на суше...

В начале 1902 года Степан Осипович вновь стал «осаждать» Морское министерство. Дело было в том, что в декабре 1901 года с Дальнего Востока для ремонта на Балтике ушел броненосный отряд контр-адмирала Г. П. Чухнина. В его состав входили эскадренные броненосцы «Наварин», «Сисой Великий», крейсера «Дмитрий Донской», «Владимир Мономах», «Адмирал Нахимов» и «Адмирал Корнилов». За время тихоокеанской службы они основательно поизносились, а ни в Порт-Артуре, ни во Владивостоке ремонтной базы не имелось.

Взамен же ушедшим судам ни с Балтийского, ни с Черного морей в Порт-Артур броненосные корабли посланы не были. Так флот Тихого океана оказался заметно ослаблен – на целый броненосный отряд. По такому поводу у вице-адмирала Макарова состоялся бурный разговор с чинами Морского ведомства, которые были ответственны по долгу службы за флот Тихого океана и Порт-Артур:

– Хочу заметить, что отправка на ремонт двух броненосцев и четырех крейсеров не делает наш флот на Тихом океане сильнее. Ушедший оттуда тыртовский отряд в Порт-Артуре следует восполнить.

– У нас решения генерал-адмирала и великого князя пока нет.

– Тогда надо ему вежливо напомнить докладной запиской о неблагоприятном повороте дел.

– Почему неблагоприятном? Броненосцы и крейсера пришли на Балтику для планового ремонта. Места на балтийских заводах для них были запланированы еще ранее.

– Тогда почему не была спланирована заранее отправка другого броненосного отряда на Дальний Восток?

– Потому что морским крепостям Порт-Артуру и Владивостоку там никто не угрожает.

– А как же тогда глядеть на японские кораблестроительные программы?

– Но и мы строим военные корабли. Императорский флот на сегодня не чета японским морским силам. На одной Балтике достаточно броненосцев, превосходящих их в мощи.

– Эти броненосцы надо еще переслать на Дальний Boсток. И не все они на ходу для такого перехода в три океана. Я с многими из них по Кронштадту хорошо знаком.

– Ваше превосходительство, есть решение Адмиралтейства ускорить ремонт судов отряда контр-адмирала Чухнина.

– Но это малое утешение, если порт-артурская гавань заметно опустела.

– Степан Осипович, заверяем вас, что чухнинские суда вернутся на флот Тихого океана.

– Значит, замены им весной не ожидается?

– По всей видимости, в ближайшие месяцы отправка в Порт-Артур броненосного отряда на пополнение тамошней эскадры не ожидается.

Чины Адмиралтейства не обманули кронштадтского главноуправляющего. Подремонтированные на балтийских заводах эскадренные броненосцы «Наварин» и «Сисой Великий», крейсера «Дмитрий Донской», «Владимир Мономах» и «Адмирал Нахимов» действительно вернулись на Дальний Восток. Вернулись, чтобы бесславно погибнуть в Цусимском морском сражении. Там не будет только крейсера «Адмирал Корнилов»...

Степана Осиповича страшно поражало благодушие императорского двора и особенно военного министра генерала от инфантерии А. Н. Куропаткина в дальневосточных делах. Это благодушие, как ни странно, шло из посольства России в Токио. Поразителен в недооценке вероятного противника, например, такой случай.

Российский военный агент (современный военный атташе) в Японии в звании подполковника Генерального штаба давал японской армии в 1900 году следующую оценку:

«Японская армия далеко еще не вышла из состояния внутреннего неустройства...

Пройдут десятки, может, сотни лет, пока японская армия усвоит себе нравственные основания, из которых зиждется устройство всякого европейского войска, и ей станет по плечу тягаться на равных основаниях хотя бы с одной из самых слабых европейских держав».

Поразительно и то, что бывший тогда военный министр Куропаткин собственноручно написал на этом документе такое заключение:

«Увлечений наших бывших военных агентов японской армией уже нет.

Взгляд трезвый.

Куропаткин».

Сам российский военный министр после инспекторской поездки на Дальний Восток считал внешнеполитическое положение там для России вполне благоприятным. В июле 1903 года он вернулся с императором Николаем П.

– Алексей Николаевич, каковы ваши впечатления от поездки на Дальний Восток?

– Самые благоприятные, ваше величество.

– Тогда кратко доложите о положении дел. Решена ли нами безопасность Приамурья и земель по Уссури?

– Мы можем быть вполне спокойны за участь Приамурского края.

– Как, на ваш взгляд, будущее порт-артурской крепости?

– Мы можем быть спокойны и за судьбу Порт-Артура. Это мощная морская крепость.

– А как с маньчжурскими делами?

– Военное министерство надеется отстоять без труда Северную Маньчжурию.

– Благодарю вас, Алексей Николаевич. Мы решили еще раз послать вас на Восток с официальной поездкой.

– Куда, извольте спросить, ваше величество?

– На Японские острова.

– Цель моего визита?

– Вы должны как военный министр и опытный в армейских делах человек привезти оттуда трезвое впечатление о состоянии военных сил японцев. Мы должны знать, могут ли они угрожать России сегодня или завтра.

– Будет исполнено.

– За это время я постараюсь пристально ознакомиться с вашим докладом об инспекции наших военных сил на Дальнем Востоке и в Порт-Артуре...

Генерал-адъютант Куропатки в мажорных тонах со-ставил доклад императору Николаю II. Военный министр писал:

«Укрепления Порт-Артура подходят к концу и сделают его при достаточном гарнизоне и запасам неприступным с моря и с суши. Гарнизон Квантуна усилился в значительной степени. Ныне можно не тревожиться, если даже большая часть, например, японской армии обрушится на Порт-Артур. Мы имеем силы и средства отстоять Порт-Артур, даже борясь один против 5-10 врагов...

Дальнейшие работы дадут возможность найти безопасное убежище всей нашей Тихоокеанской эскадре. Уже и ныне эта эскадра может смело мерить свои силы со всем флотом Японии с надеждою на полный успех.

Таким образом, Порт-Артур, обеспеченный с моря и суши, снабженный сильным гарнизоном и поддержанный могущественным флотом, представляет вполне самостоятельную силу. Запасов собрано столько, что наши войска успеют собраться в Маньчжурии, нанести решительное поражение противнику и освободить осажденный или блокированный Порт-Артур.

Два года назад, даже год тому назад, мы могли тревожиться оторванностью Порт-Артура от России и Приамурья. Теперь можно и не тревожиться...»

Самым же тревожным в докладе военного министра государю императору было высказанное Куропаткиным авторитетнейшее мнение о судьбе морской крепости Порт-Артур:

«...Теперь можно и не тревожиться».

В последующем историки и писатели, которые занимались исследованием Русско-японской войны 1904-1905 годов и личностью Алексея Николаевича Куропаткина, отметят единодушно одно:

– Благодушие военного министра, первого лица в Военном ведомстве николаевской империи, перед большой войной было просто поразительно...

Другого мнения исследователи и мемуаристы в отношении генерала от инфантерии и генерал-адъютанта Куропаткина почему-то не высказывают. Можно считать, что иной оценки личности этого человека просто быть не может.

Не встревожил военного министра России и ход работ по укреплению обороноспособности второй русской морской крепости на Дальнем Востоке – города Владивостока. Фортификационные работы велись здесь вяло, особенно на острове Русском. А он исключительно выгодно прикрывал вход в бухту Золотой Рог. Город, обладавший хорошо защищенной глубоководной внутренней гаванью, имел большую перспективу в будущем. Так, по переписи 1897 года во Владивостоке, кроме людей военных, уже проживала 21 тысяча человек, не считая одной тысячи корейцев и японцев (самой «любознательной» части горожан), пяти тысяч китайцев.

Владивостокский крепостной район разделялся на две обособленные части: обширный полуостров Муравьева-Амурского, вытянутый с северо-востока на юго-запад, и остров Русский, отделенный от материка проливом Босфор Восточный. Глубоководная бухта Золотой Рог, хотя и небольшая по экватории, являлась удобнейшей стоянкой для гражданских и военных кораблей, в том числе броненосцев всех классов.

В крепости на то время имелись семь деревянно-земляных укреплений с двойными валами, построенными в 1878-1880 годах. Четыре из них располагались на высотах, непосредственно примыкающих к городу с севера, и два на полуострове Саперном острова Русский. С годами эти временные городские укрепления из-за частых ливневых дождей и штормовых ветров обветшали и были заброшены гарнизонным начальством.

Накануне Русско-японской войны владивостокская крепость находилась в явно неудовлетворительном состоянии. Особенно это касалось ее артиллерийской вооруженности и наличия долговременных крепостных сооружений, причалов морского порта. «Возрождение» Владивостока как морской крепости России началось, как ни странно, с легкой руки генерала от инфантерии Куропаткина.

Российский военный министр после посещения Владивостока со всей откровенностью записал в своем дневнике следующее впечатление:

«Общее впечатление неблагоприятное – не вижу идеи в применении к местности. Садили батареи и укрепления там, где по местности это было выгодно, не связывая общей идеей то, что делали... Артиллерийское вооружение в общем,устаревших образцов».

Посещение военным министром, имевшим право личного доклада государю императору, Владивостока имело позитивный результат (чего нельзя было сказать о Порт-Артуре). Принимается ряд мер по усилению крепости, однако намеченные фортификационные работы к началу войны с Японией завершить не успели. Впрочем, надежд на это было откровенно мало.

Главная линия обороны, проходившая в трех—пяти километрах от города и состоявшая из северного и южного фронтов, имела ряд укреплений. Они соединялись между собой непрерывной оградой. С суши и со стороны Японского моря оборона города-крепости опиралась на 5 фортов, 3 люнета, 2 редута, 2 временных укрепления и 11 открытых артиллерийских батарей. Эти владивостокские укрепления находились на материке.

Во время войны во владивостокской крепости было сооружено много окопов, блиндажей и других укреплений полевой фортификации. Они заметно усилили обороноспособность Владивостока на случай высадки у города вражеского десанта.

Сильным от природы фортпостом владивостокской крепости являлся остров Русский, с крутыми, обрывистыми берегами и с несколькими удобными, защищенными со стороны моря бухточками. В северной части острова Русский были сооружены два форта и пять открытых батарейных позиций. Близость к городу позволяла в трудную минуту усиливать гарнизон острова, а созданная система наблюдения и оповещения гарантировала безопасность от внезапного появления японского флота перед морской крепостью.

Главная линия крепостной обороны обеспечивала защиту города Владивостока от артиллерийских обстрелов японцами с моря. На вооружении крепости состояло около 400 различных орудий, но из них крепостных, крупнокалиберных было только 80.

Вице-адмирал Макаров, будучи в деталях знаком перед войной с состоянием владивостокской крепости, особо не тревожился за эту базу отдельного крейсерского отряда флота Тихого океана. Степан Осипович считал, что японцы поведут борьбу за Владивосток только после успешных действий в море, под Порт-Артуром и на полях Маньчжурии.

В этом флотоводец не ошибся. Неприятель так и не рискнул провести десантную операцию против столицы русского Приморья, ограничившись временной блокадой ее с моря отрядами миноносцев. Артиллерийские бомбардировки крепости со стороны моря оказались крайне малоэффективны.

Первые же выходы русских подводных лодок из Владивостока на ближние подступы к нему заставили неприятеля снять морскую блокаду. И больше вражеские миноносцы не курсировали под Владивостоком.

Поездка главы российского военного ведомства генерала от инфантерии Куропаткина с официальным «дружеским» визитом в Токио состоялась летом 1903 года. Он побывал на Японских островах по личному распоряжению императора Николая II. Куропаткин в качестве официального лица присутствовал на маневрах японской армии, побывал в казармах и военных учебных заведениях. Состоялся ряд бесед за круглым столом с генералитетом и сановниками микадо.

В японских газетах о визите военного министра России в Токио писалось разное. Так, газета «Чиува Симбун» в редакционной статье утверждала:

«Говорят, будто бы русский военный министр приехал с особым поручением в Японию, но это неправда. Он просто приехал, чтобы все разведать и посмотреть наших министров. Россия уже завладела Маньчжурией, теперь хочет забрать и Корею. Может ли Япония противиться этому – это вопрос. Россия похожа на змею, которая без конца глотает лягушек...»

Многих в российской столице, в том числе и вице-адмирала Макарова, поразили оценки состояния японской армии, которые привез с собой военный министр Куропаткин из поездки. Оценки поражали своей странностью и были далеки от взгляда высокопоставленного военного человека.

Среди прочего глава Военного ведомства заявил, что при наступлении русских против японцев нужно двойное превосходство в силах. И одновременно утверждал то же самое при наступлении японцев на русских. На докладе высшим чинам армии на совещании в Генеральном штабе генерала от инфантерии спросили:

– Господин министр, в чем, на ваш взгляд, заключается главная слабость японской армии?

Куропаткин ответил так, что удивил своими словами военачальников, повидавших немало на своем веку:

– Слабость армии Японской империи состоит в том, что у ее солдат и офицеров отсутствуют сильные религиозные чувства...

– А в чем вы, Алексей Николаевич, эту слабость усмотрели у японцев?

– В военных школах, которые я там посетил, никакого религиозного образования и воспитания не дают. Храмов при школах нет. Поэтому Всевышнему будущие офицеры не молятся ни в горе, ни в радости. То же явление наблюдается и в армии.

– И вы считаете, что это отражается на боевом духе японских солдат и офицеров?

– Вне всякого сомнения. О том я докладывал и нашему государю императору.

– Как его величество оценило вашу поездку и доклад?

– Вполне доброжелательно и с пониманием...

К сказанному выше можно добавить, что за первое пятилетие министерской деятельности Куропаткин построил 51 войсковую церковь прежде всего в восточных военных округах. Тогда как японская сторона усиленно занималась обучением в поле, в походах и на маневрах.

В российском Генеральном штабе вообще отсутствовал общий план войны с Японией, который обеспечивал бы быстрый и организованный переход от мирного положения к военному и наиболее благоприятные условия для начала боевых действий. Такой план самостоятельно разрабатывал штаб Приамурского военного округа.

Первый вариант такого плана появился в 1901 году. Он сводился к следующему: сосредоточение русских войск происходит в районе Мукден – Ляоян – Хайчен, флота – в Порт-Артуре. Японцы наносят главный удар в Южной Маньчжурии. Противник будет задержан до прибытия из Европейской России двух армейских корпусов и четырех резервных дивизий, после чего русская армия переходит в наступление с решительными целями.

В основе второго варианта плана на войну с Японией, разработанного летом 1903 года, лежал доклад военного министра России генерала от инфантерии А. Н. Куропаткина императору Николаю II после инспекционной поездки на Дальний Восток. В плане говорилось:

«Ныне, как и два года назад, мы должны держаться против Японии оборонительного способа действий. Хотя мы и выдвигаем свои войска на линию Мукден – Ляоян – Хяйчен, но отстоять Южную Маньчжурию в первый период войны, если туда вторгнется вся японская армия, не сможем.

Мы должны... готовиться, что Порт-Артур будет отрезан на довольно продолжительное время, и, не допуская наши войска до частичного поражения, должны отступать по направлению к Харбину до тех пор, пока прибывшими с тыла подкреплениями не будем усилены настолько, что получим возможность, перейдя в наступление, разгромить японцев».

Сосредоточение русских сухопутных сил по вновь составленному (куропаткинскому) плану предусматривалось в районе Ляоян – Хайчен в центре фронта. Флангами его являлись сильные, но еще не достроенные до конца морские крепости Порт-Артур и Владивосток.

О роли военно-морских сил и взаимодействии армии и флота, кроме заявления, что господства на море за японцами не будет, в плане военного министра Куропаткина ничего не сообщалось. Делалось предположение, что первые эшелоны войск японцы высадят в Корее и что, встреченные и задержанные авангардами русской Маньчжурской армии на рубеже пограничной реки Ялу, они не смогут помешать развертыванию армейских корпусов в районе их сосредоточения.

Высадка японских сил по куропаткинскому плану на Квантунский полуостров исключалась. Равно как и осада неприятелем морской крепости Порт-Артур.

В отношении российского военного министра Куропаткина, ставшего с началом Русско-японской войны командующим действующей Маньчжурской армии, следует заметить следующее. По свидетельству многих знавших его людей, он не был вовсе бездарным в военном деле человеком, но был не очень решительным. Волевых решений от него ожидать не приходилось.

Один из самых прославленных военачальников в истории Российского государства генерал М. Д. Скобелев, у которого во время Русско-турецкой войны 1877-1878 годов будущий российский военный министр служил начальником штаба, давал ему такие советы:

– Помни, Алексей Николаевич, что ты хорош на войне на вторые роли...

– Упаси тебя бог когда-нибудь взять на себя роль главного начальника. Тебе не хватает решительности и твердости воли. Помни об этом ради блага Отечества и самого себя...

– Какой бы великолепный план ты ни разработал, ты никогда его не сумеешь довести до конца...

Проницательный Скобелев, хорошо лично знавший Kуропаткина, так говорил о полковнике, будущем большом генерале, человеке, который имел в своем послужном спи ске участие в боевых действиях в Туркестане (за бой под Уч-Курганом капитан Алексей Куропаткин удостоился военного ордена Святого Георгия 4-й степени), в войне против турок на болгарской земле. Там он был ранен и получил тяжелую контузию. Своего второго Георгия – 2-й степени он получил опять же под командованием Скобелева – за штурм туркестанской крепости Геок-Тепе...

Для российских военно-морских сил план действий на Тихом океане в случае войны с Японией был составлен в штабе царского наместника на Дальнем Востоке адмирала Е. И. Алексеева. В нем утверждалось, что главной целью японцев является захват Кореи и противодействие России в ее окончательном овладении Маньчжурией.

В алексеевском плане говорилось, что для достижения этой цели японцы будут стремиться завоевать господство в Желтом море и Цусимском проливе, чтобы беспрепятственно перебросить с островов на материк свои сухопутные армии, которые, возможно, будут высажены в Приамурской области, на Квантунском полуострове и в Корее. Штабными работниками дальневосточного наместника были сделаны следующие, ко многому обязывающие выводы: