Текст книги "Помни войну"

Автор книги: Алексей Шишов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 28 страниц)

Глава девятая. Порт-артурское пророчество Макарова

Приближался 1904 год. На далеком от Кронштадта Тихом океане назревал военный конфликт между двумя империями: давно утвердившей себя Российской и быстро набиравшей силу Японской. Последняя претендовала на очень многое, в том числе и на богатейшие, слабо заселенные русские дальневосточные земли.

Макаров в своих размышлениях утвердился в следующем мнении. Очень многое в исходе этого конфликта зависело от исхода вооруженной борьбы на море. В Стране восходящего солнца из этого не делали большого секрета.

Токио стремился установить полный контроль над Японским морем, став «обладателем» Цусимского пролива. Однако это самым серьезным образом затрагивало интересы России, которая создавала в южном Приморье на берегах бухты Золотой Рог современную морскую крепость – портовый город Владивосток. Русские корабли могли войти в Северное-Китайское море и держать путь в Индийский океан только через Цусимский пролив.

Японский государственный деятель Мичитаро Хиса, один из идеологов внешнеполитического курса Страны восходящего солнца, писал по этому поводу:

«При хорошем укреплении Японское море с южной стороны может стать вовсе недоступным, со стратегической точки зрения Цусима и Фузан (современный южнокорейский город и порт Пусан. – А. Ш.) могут быть сравнимы с Константинополем в Мраморном море, а Корея – с Турцией на Балканском полуострове...»

Россия, со своей стороны, стремилась по дипломатическим каналам уладить свои геополитические проблемы на

Дальнем Востоке – в Маньчжурии, Корее, и прежде всего на Японских островах. Однако главным препятствием для «обустройства» России на Дальнем Востоке, естественно, был Япония, отношение к которой со стороны всероссийского императора Николая II было особое. 29 апреля 1891 года во время путешествия по этой стране наследник российского престола великий князь Николай Александрович оказался жертвой покушения. На главной улице древнего города Киото полицейский Цудо Санзо, стоявший в оцеплении по пути следования высокопоставленного гостя, неожиданно нанес ему сильный удар мечом. Скользящий удар стального клинка пришелся по правой стороне головы великого князя, покрытой шляпой.

Брызнула кровь, и будущий самодержец России бросился бежать, поскольку японский полицейский явно намеревался повторить удар самурайским мечом. От неминуемой смерти в Стране восходящего солнца наследника российского престола спас его двоюродный брат – греческий принц Георг, который путешествовал вместе с ним. Он уложил нападавшего полицейского ударом бамбуковой палки.

Цудо Санзо был схвачен на месте преступления и предан неумолимому и скорому суду. Фанатик оказался членом одной из тайных самурайских организаций. Токио принес Санкт-Петербургу официальное извинение за случившееся. Оно было принято, но после покушения на наследника династии никто из Романовых к Японии больше хорошо не относился.

Цесаревич Николай Александрович в тот же день подробно описал это происшествие в своем путевом дневнике. Именно с этого апрельского дня российский государь возненавидел ближневосточных соседей, презрительно именуя их «косоглазыми япошками». На всю жизнь у Николая II остался шрам от удара мечом самурая-полицейского, и временами он страдал от сильных головных болей. Врачи считали, что это последствия покушения...

Вскоре вспыхнула Японо-китайская война 1894-1895 годов. Для империи на Японских островах она стала пробой сил на будущее. События развивались быстро. Сформированное японцами новое корейское правительство провозгласило независимость своей страны от Китая и обратилось за «помощью» к соседней Японии. 1 августа 1894 года Страна восходящего солнца объявила войну Китайской империи.

Но перед этим, 25 июля, японцы в чисто самурайском духе потопили в море английский транспортный корабль с китайскими войсками, которым предстояло десантироваться в Корее, уже оккупированной армией микадо. Транспорт встретил на своем пути крейсер «Панива», которым командовал будущий японский флотоводец, «порт-артурский» соперник адмирала Макарова и победитель в Цу симском сражении Хейхатиро Того. Он не задумываясь приказал расстрелять британское судно.

После этого Того организовал спасение английской команды, чье судно ушло на морское дно. Но командир крейсера не стал подбирать из воды оставшихся в живых китайских солдат. Он даже отдал команду обстреливать из корабельных орудий спасательные лодки с китайцами.

Война длилась около восьми месяцев. Китайская сторона оказалась совершенно неподготовленной к боевым действиям, чего нельзя было сказать о японской армии и флоте. Сперва китайцы (14 тысяч человек) потерпели полное поражение в битве под Пхеньяном от 20-тысячной японской армии генерала Митицуры Ноцу.

Затем полному разгрому подвергся китайский флот в морском сражении у острова Хаян (Хайяндао), лежащего в 60 милях от устья реки Ялу в Желтом море. Победителем оказался командующий японским флотом адмирал Юко Ито.

После этих побед две японские армии совершили успешное вторжение в Маньчжурию, причем одна из них высадилась на Ляодунском полуострове с моря. Японцы захватили многие города приморского Китая, в том числе Люйшунь (будущий Порт-Артур). Защитники города оказали нападавшим войскам генерала Марисукэ Ноги лишь символическое сопротивление, после чего сложили оружие.

По Симоносекскому мирному договору победитель и побежденный заключили между собой следующее соглашение. Китайская империя признавала «полную и безусловную независимость Кореи». Стране восходящего солнца уступались остров Формоза (Тайвань) и Пескадорские острова (Пэнху, или Понхулидао), а также полуостров Ляодун (Ляодунский) с прилегающими островами в Желтом море.

Обладание Формозой и Пескадорскими (Рыбачьими) островами – ключами от Формозского пролива имело для Японии исключительно важное значение. Теперь она могла контролировать морские пути в китайские и японские воды из Индийского океана. Приобретение Ляодунского полуострова на юге Маньчжурии приближало ее по суше к китайской столице Пекину и российским границам в Уссурийском крае, Приамурье и Забайкалье.

Побежденный Китай обязывался выплатить Токио огромную сумму военной контрибуции в 200 миллионов лан (таэлей), что составляло в английских фунтах стерлингов сумму, превышающую 25 миллионов. В Пекине, в императорской казне, таких денег серебром не имелось.

До выплаты всей суммы контрибуции за Японией оставалась морская крепость Вэйхэйвэй на Шаньдунском полуострове, которая стерегла подходы к Ляодуну.

Россия при посредничестве Франции устроила Китаю крупный заем для уплаты первого взноса контрибуции. Писатель Валентин Пикуль в историческом романе «Три возраста Окини-сан» писал по этому поводу:

«Россия, кажется, здорово сглупила, гарантируя Китаю заем для уплаты контрибуций Японии. Тем самым мы, русские, обеспечили самураям мощный финансовый источник развития их флота».

Значительные территориальные приобретения Японии в войне с Китаем вызвали отрицательную реакцию ряда европейских держав, считавших, что серьезное изменение баланса сил на Дальнем Востоке затрагивает их государственные интересы. В апреле 1895 года Россия, Германия и Франция направили Токио союзную ноту, требуя отказа от пункта Симоносекского мирного договора, который предусматривал передачу ей Ляодунского полуострова. Иначе говоря, Санкт-Петербург, Берлин и Париж давали японскому правительству «дружеский совет» не владеть Ляодуном.

«Совет» подкрепляется демонстрацией военной силы. Экспедиционные эскадры Франции и Германии в Тихом океане усиливаются до 38 кораблей. Россия объявляет мобилизацию в Приамурском военном округе, что могло дать на случай войны 22 пехотных батальона. Объединенная эскадра трех держав прибывает в китайский порт Чифу.

Командующий русской Тихоокеанской эскадрой вице адмирал Тыртов получает приказ быть готовым к любым осложнениям на Дальнем Востоке.

Японии пришлось без лишних разговоров пойти на уступки. В Токио было объявлено, что божественный император – микадо в целях сохранения мира и «...уступая требованиям великодушия, принимает советы трех держав». Далее микадо объявлял, что такое его «великодушное решение» не может «омрачить славу и унизить достоинство империи».

Поскольку Россия являлась главным инициатором пересмотра Симоносекского мирного договора, она становилась для японцев, которые «лишались части военной добычи», врагом номер один. Российские дипломаты из Токио доносили в свое министерство иностранных дел о «возбуждении японцев против России и русских».

Вскоре началось активное проникновение России в северную часть Китайской империи – Маньчжурию. В начале 1896 года две соседние страны заключают между собой оборонительный союз против Японии. Первая статья договора гласила:

«Всякое нападение Японии на русскую территорию в Восточной Азии, так и на территорию Китая или Кореи будет рассматриваться как повод к немедленному применению настоящего договора».

Вскоре Россия и Китай подписывают между собой договор о строительстве через Маньчжурию железной дороги из Забайкалья до порта Владивосток. Оба государства от строительства железнодорожной магистрали (КВЖД – Китайской Восточной железной дороги) получали несомненную выгоду.

В январе 1897 года в Санкт-Петербурге начало свою деятельность строительное управление КВЖД во главе с известным строителем железных дорог инженером А. И. Юговичем, сербом по национальности. На строительстве было задействовано почти 200 тысяч китайских рабочих, которым российская сторона обеспечила вооруженную охрану от частых нападений банд хунхузов.

В ноябре 1901 года на всем протяжении КВЖД была завершена укладка рельсов: дорогу открыли для временной эксплуатации. В июне 1903 года движение по всей магистрали стало регулярным. Административно-техническим центром КВЖД становится город Мукден.

В декабре 1897 года русская военная эскадра входит в портовый город на Квантунском полуострове Люйшунь, которому суждено было в самое ближайшее время стать русской морской крепостью под новым именем.

В марте 1898 года Россия заключает с Китаем договор об условиях аренды на 25 лет южной части Ляодунского полуострова (так называемой Квантунской области) с портом

и прилегающими островами. Так Российская империя приобрела во временное пользование базу для своей Тихоокеанской эскадры – Порт-Артур. Соседний с ним Дальний объявляется открытым коммерческим портом.

Приобретение Квантуна с Порт-Артуром и портом Дальний российская общественность встретила с известной долей одобрения и понимания. Участник Русско-японской войны контр-адмирал Д. В. Никитин писал:

«Наше правительство предприняло в 1898 году очень смелый, но вполне правильный шаг: оно заняло военной силой Квантунский полуостров, получив на это согласие Китая. Оно ясно сознавало, что путь к владению Владивостоком лежит через Порт-Артур. Оставалось только по мере усиления Японии своей военной мощи соответственно увеличивать сухопутную и морскую оборону вновь занятой области. Самые крупные расходы, которые приходилось бы при этом нести, несомненно, являлись бы каплей в море по сравнению с тем, что стоило бы оборонять рядом крепостей грандиозной длины границу вдоль реки Амур...»

На Японских островах занятие Квантунского полуострова русскими вызвало очередной взрыв народного возмущения. Японский посланник в Лондоне виконт Ханши прямо сказал послу России:

– Занятие вами Порт-Артура проложило глубокую борозду между Россией и Японией.

– Но у нас, господин виконт, подписан договор с дружественной Китайской империей. Тем более что для подписавших его сторон он взаимовыгоден. – Это не меняет сути дела: ваша держава отняла у нас плоды победной войны.

– Но этот вопрос могут разрешить за столом переговоров наши дипломаты. И тогда все успокоится.

– Вы ошибаетесь, господин посол. Занятие вами Кван-туна породило в японцах несомненную жажду мести...

Очевидцы тех событий говорили: неприязнь японцев к России в те годы была столь велика, что, по их собственному выражению, «они спали на хворосте, питались желчью и хотели небо пронзить своей ненавистью».

Квантунский полуостров, который японцы завоевали в ходе войны с Китаем, в итоге оказался в руках их северного соседа. Россия «рисовалась жителям Японских островов то в виде акулы, то в роли голодного тигра».

Страна восходящего солнца, готовясь к войне против России, стала искать себе союзников в Европе, стремясь создать антироссийскую коалицию. Прообраз в Токио видели на примере Крымской (или Восточной) войны 1853-1856 годов. Однако ни Лондон, ни Берлин на такой союз не пошли, хотя и отличались большой недоброжелательностью к огромной империи, раскинувшей свои владения в Восточной Европе и Северной Азии. Воевать с Российской империей им хотелось чужими руками.

Европейские державы втайне надеялись, что война с Японией ослабит мощь России. Не случайно германский канцлер Бисмарк однажды заметил:

«У России быстро увеличивается население, и она полна энергии. Ее можно сравнить с закупоренной бочкой бродящего вина, которая рано или поздно должна в каком-нибудь месте разорваться. Если взрыв произойдет в сторону Сибири – тем лучше. Если он будет иметь место в Черном море или на Босфоре – это тоже не опасно для нас. Мы должны сделать все возможное, чтобы не допустить взрыва бочки у нашей границы».

С первых дней января 1904 года на Японских островах началась скрытая мобилизация призывных возрастов в армию и на флот. Одновременно в нескольких пунктах началось сосредоточение транспортных судов для предстоящего десантирования войск на материк...

В России в высшем эшелоне флотского и армейского начальства, среди дипломатов были люди, которые видели, что страна «скатывается» к большой войне на Востоке. Одним из них был и вице-адмирал Макаров, обладавший завидной прозорливостью. Человек, к характеристике которого подходит одно емкое и значимое слово, – «государственник».

Степан Осипович, чье детство и юность прошли на Дальнем Востоке, внимательно следил за складывающейся военно-политической обстановкой на Тихом океане. Еще во время своего пребывания в 1895 году в составе Тихоокеанской эскадры он смог лично убедиться в реальности завоевательных устремлений страны самураев. Япония уже тогда готовилась шагнуть с островов на континент.

После возвращения с Тихого океана на Балтику Макаров скажет после окончания своего доклада морскому министру:

– По всему видно, что японцам стало очень тесно на своих благодатных для жизни островах.

– Как это понимать?

– А так, что они будут воевать с соседями за земли на континенте.

– Но перед ними преграда из морей. Японцы никогда не относились к числу мореплавателей.

– Вы ошибаетесь, господин министр. Преградой служат не моря, а всего лишь пролив между островами и Кореей. Он так неширок, что сухопутная армия перешагнет через него за несколько дней.

– Для десантирования войск нужны транспортные суда. Много транспортов.

– Они у японцев уже есть. Купеческие, рыбацкие. Последних особенно много.

– Согласен. Но военный флот Японией еще не создан.

– Он уже создается. И денег в Токио на него не жалеют. Армия так не финансируется, как флот...

Пророком Макарова при жизни не называли. Но все дальнейшие события показали, что он ни в чем не ошибся, предсказывая развитие взаимоотношений между Россией и Японией. Ни в чем.

Еще за десять лет до начала Русско-японской войны 1904-1905 годов Степан Осипович обращал внимание Морского министерства, а через него и николаевского правительства на приближение военного конфликта на Востоке. Он указывал на необходимость усиления боевой мощи русского Тихоокеанского флота, слабость его базирования, неподготовленность к предстоящей войне порта и крепостных укреплений Владивостока.

Но к макаровским предостережениям не прислушивались ни тогда, ни в преддверии самой войны. В противном случае она могла бы пойти по иному сценарию.

Покидая Дальний Восток, Макаров составил обстоятельный отчет с правильными, как показало время, оперативными и стратегическими выводами. То был по своей сути точный прогноз на ход предстоящей Русско-японской войны. И не только на ее начальный период.

Но в правильности выводов в макаровском отчете в российских правящих кругах и Морском военном ведомстве убедились только после окончания военного конфликта на Дальнем Востоке. Признание прозорливости приходило уже после констатации факта случившегося.

В чем же видел Степан Осипович Макаров как флотоводец и человек государственного ума «желательное улучшение» флота Тихого океана? Он считал первостепенным:

1. Уменьшение разнообразия типов кораблей и увеличение для них запасов угля, что повышало автономность их океанского и прибрежного плавания.

2. Организацию разведки, особенно морской, вероятного противника.

3. Создание морской тактики современного броненосного флота.

4. Изъятие чугунных ядер (!), еще имевшихся на вооружении корабельной и крепостной артиллерии, и замены их фугасными снарядами.

5. Улучшение флотских, особенно корабельных, средств связи и наблюдения.

В отличие от царского правительства, уверовавшего в дипломатическое могущество Российской империи, адмирал не «видел» возможных союзников России в войне с Японией. Он так и отметил в отчете:

«Нам придется делать свои расчеты для одиночного столкновения с Японией. Союзники, готовые участвовать в действиях демонстративных, могут отступить в самую последнюю минуту, воспользуясь каким-нибудь протестом...»

История подтвердила и это макаровское пророчество. В 1904 году на стороне России в начавшейся войне против Японии выступило одно-единственное европейское государство. Им стало княжество Черногория.

Действия русского флота виделись Макарову в том, «чтобы воспрепятствовать японцам высаживать десант и вообще действовать в Корее». Флотоводец подчеркивал слова «высаживать десант», поскольку предвидел широту планов экспансии Страны восходящего солнца на Азиатском континенте.

Макаров точно описал действия японцев в самом начале войны, обращая внимание на то, что они попытаются сперва использовать преимущество близости своих баз, чтобы «утопить и ослабить наш флот ночными минными атаками постольку, поскольку это возможно». И только после этого перейдут к оккупации Корейского королевства, которое не могло оказать им вооруженного сопротивления.

Как мы знаем, Русско-японская война началась именно так, а не иначе. Японские миноносцы ночью атаковали порт-артурскую эскадру на внешнем рейде, а крейсер «Варяг» и канонерская лодка «Кореец», оказавшись в ловушке, приняли неравный бой.

Однако жизнь иногда склонна к справедливости. После Русско-японской войны 1904-1905 годов Морской генеральный штаб создал официальную ее историю. В ней отмечалось следующее:

«...Соображения адмирала Макарова не были своевременно приняты во внимание ни Морским министерством, ни Министерством иностранных дел...»

И далее в истории Русско-японской войны говорилось со всем откровением и объективностью:

«Через десять лет, когда разразилась война с Японией и когда она нанесла нам тяжелый удар, благодаря нашей неготовности, оба министерства стали напрягать все средства и силы, чтобы наверстать упущенное время».

Но это была только запоздалая констатация факта. Как известно, упущенное время так и не наверстали...

Пока вице-адмирал Макаров «бил в колокола», будущие противники собирались с силами. Степан Осипович понимал, что передача императорским Китаем в аренду России небольшого городка Люйшунь с кое-как оборудованным портом на северном берегу Желтого моря в аренду сроком на 25 лет будет иметь серьезные последствия.

Главноуправляющий Кронштадта был среди тех людей, которые считали необходимым иметь для флота Тихого океана хорошую, обустроенную и незамерзающую базу на Дальнем Востоке. Макаров говорил:

– Владивостоку одному не вобрать весь наш флот на Тихом океане. Нужна вторая морская крепость. Пусть даже арендованная, хотя бы у Китая...

И вот в самом конце XIX столетия на карте Дальнего Востока появился Порт-Артур, которому суждено было стать, благодаря превосходной гавани и стратегическому положению, главной морской крепостью России на Тихом океане.

Но крепость предстояло еще создавать. Все основные вопросы о строительстве Порт-Артура решались в Особой правительственной комиссии по обороне крепостей. В ее состав входил и вице-адмирал С. О. Макаров. Тогда императорское окружение, министры, как и большинство членов Особого комитета, явно недооценивали возможности японской милитаристской машины. И вообще в самом начале XX столетия в российской столице мало задумывались о положении дел на дальневосточных государственных границах.

Поэтому комиссией было принято решение не создавать сильной обороны морской крепости Порт-Артур с суши, так как русский Тихоокеанский флот не допустит высадки неприятельского морского десанта. Макаров высказал совершенно противоположную точку зрения:

– Наш флот, будучи в нынешнем состоянии, не сможет защитить берега Квантуна от высадки японского десанта.

– Как не сможет, если Тихоокеанская эскадра будет базироваться в Порт-Артуре?

– Чтобы бороться с неприятельскими десантными силами, одного Порт-Артура слишком мало.

– Но есть же еще и морская крепость Владивосток?

– Владивосток, господа, не готов к базированию целой эскадры. В нем нет ни причалов для нее, ни складов угля и корабельного имущества, ни береговых батарей для защиты стоянки судов.

– Тогда можно поручить дальневосточному наместнику побеспокоиться о Владивостокской крепости. И проблема с морской крепостью в Приморье будет решена.

– Наместник не сможет разрешить такую задачу.

– Почему же?

– Во-первых, у казначейства нет денег на строительство двух морских крепостей сразу. Во-вторых, нам нужнее Порт-Артур, чем Владивосток.

– Как так?

– Япония будет стремиться получить то, что она не обрела в победной войне с Китаем. Это Квантунский полуостров, портовые города и, вполне возможно, Маньчжурия. Или вся, или только ее южная часть.

– Значит, Порт-Артур?

– Да, камнем преткновения в будущей войне станет именно он, а не наш Владивосток.

– Как вы считаете, Степан Осипович, порт-артурская крепость может обеспечить безопасность берегов Квантуна от японского десанта?

– Сможет, но только в одном случае.

– В каком именно? – Если морская крепость получит надежную защиту с суши и командование Тихоокеанской эскадрой не позволит неприятелю запереть себя в самом начале войны во внутренней гавани Порт-Артура.

– Но наша комиссия уже высказалась против постройки крепостных фортов Порт-Артура со стороны суши. Это ведь все-таки морская крепость, а не сухопутная. Да и к тому же Министерство финансов против излишней траты казенных средств на Востоке.

– Чиновники этого министерства забывают о поговорке, что скупой платит дважды. А нам в грядущей войне придется платить не только золотыми червонцами, но и человеческими жизнями и кораблями.

– Господин Макаров, вы решительно расходитесь во мнении с Особой комиссией? Или нет?

– Да, господин председатель. Решительно. К этому меня обязывает долг службы. И полнейшая уверенность в том, что японцы будут блокировать Порт-Артур со стороны Желтого моря, а осаждать только с суши...

Многие заседания Особой правительственной комиссии по обороне крепостей протекали бурно. «Виновником» был главноуправляющий Кронштадта. Высказывая совершенно противоположные точки зрения, он отстаивал их настойчиво и бескомпромиссно. Но Степан Осипович в итоге остался в меньшинстве. Морская порт-артурская крепость так и не получила защиты с суши. Финансирование на ее фортификационые сооружения было сильно урезано.

Русско-японская война уже в самом своем начале показала, кто действительно верно сумел предвидеть предстоящие события. Адмирал Макаров, оставшийся в «полном» меньшинстве, а не авторитетная по составу Особая правительственная комиссия по обороне крепостей. Комиссию интересовала, как ни странно, только система крепостных сооружений на западной государственной границе, а Восток почему-то «забывался».

Однако Степан Осипович не успокоился. Уже через несколько дней после своего «поражения» на заседании правительственной комиссии, 22 февраля 1900 года, он подает в Главный морской штаб конфиденциальную записку с предложениями об организации обороны порт-артурской крепости. Вряд ли можно было найти в то время другой официальный документ, где бы так объективно, трезво оценивалось и прогнозировалось реальное положение дел на Дальнем Востоке.

Макаров, заглядывая на четыре года вперед, прямо-таки предсказывал возможные действия японского командования против русской крепости:

«Заняв Корею, японцы могут двинуть к Квантунскому полуострову и сосредоточить там больше сил, чем у нас. Вся война может быть ими сосредоточена на этом пункте. Это будет война из-за обладания Порт-Артуром, к которому они подступят с потребной для сего силой, и мы должны быть готовы к должному отпору с сухого пути...

...Линия сухопутной обороны Порт-Артура простирается на 22 версты, местность крайне пересеченная, что вызывает потребность в большом числе укреплений. Между тем назначено лишь 200 орудий, что по отзыву комиссии, проектировавшей вооружение Порт-Артура с сухопутной стороны, безусловно недостаточно, необходимо 447 орудий. Чтобы выйти из затруднения, подкомиссия проектировала поставить назначенные орудия лишь на некоторой части укрепления, оставив остальную часть совершенно открытой...

Вся сухопутная оборона состоит из орудий небольших калибров, и нет ни одной пушки на сухопутной обороне, которая могла бы отвечать на огонь больших осадных орудий. (Неприятель может подвести большие осадные орудия и безнаказанно расстреливать наши укрепления.)

Я осведомлен также, что орудия береговых укреплений, хотя и устроены на платформах, приспособленных для кругового обстрела, не могут быть употреблены для отбития атак с сухого пути за неимением подходящих для этого снарядов. Вопрос этот чисто технический, и мне неудобно по нем высказываться, но мне кажется, в таком исключительном случае, как Порт-Артур, орудия береговой обороны должны быть приспособлены для отражения атаки с сухого пути. Ибо нельзя допустить мысль, что береговые батареи должны будут молчать, когда неприятель, захватив батареи для сухопутной обороны, пожелает брать открытой силой морские батареи с сухого пути...»

Флотоводец настаивал на том, чтобы морская крепость загодя была снабжена провизией, порохом и углем в таком количестве, чтобы выдержать продолжительную осаду, пока из России в подкрепление гарнизону Порт-Артура и русской армии в Маньчжурии не прибудут в достаточном числе сухопутные войска.

Заканчивалась макаровская конфиденциальная записка в адрес Главного морского штаба пророческими словами:

«Падение Порт-Артура будет страшным ударом для нашего положения на Дальнем Востоке».

Все, что предсказывал вице-адмирал С. О. Макаров, в Русско-японской войне сбудется с буквальной точностью. Японцы подготовят (не без помощи Великобритании и Германии) мощный броненосный флот и современную сухопутную армию. Неприятель подойдет к Порт-Артуру именно с суши, где у русских не оказалось ни сильной крепостной артиллерии, ни необходимых, даже полевых, укреплений: их пришлось строить в самом спешном порядке.

Не подготовили в Порт-Артуре и достаточных запасов. И к концу героической обороны крепости ее мужественные и стойкие защитники испытывали почти во всем крайнюю нужду.

Единственное, чего не смог предвидеть Степан Осипович, так это поражения России на полях Маньчжурии и в Цусимском морском бою, которое стало тяжким потрясением в судьбе империи династии Романовых.

Конфиденциальная записка не вызвала должной реакции в правительственных кругах, в том числе и в Морском министерстве. Хотя известно, что ее читал и генерал-адмирал великий князь Алексей Александрович, главный начальник флота Российской империи и Морского ведомства.

Министерские чиновники даже обвинили «беспокойно-го» адмирала в «несколько пессимистическом взгляде на оборону Порт-Артура» и в недооценке сил русской Тихоокеанской эскадры. А уж ее-то автор записки знал как свои пять пальцев.

Вскоре вице-адмирал Макаров имел малоприятную для него беседу с высшим чинами Морского ведомства по поводу поданной им «тревожной» конфиденциальной записки;

– Степан Осипович, нам кажется, что вы сильно преувеличиваете возможные опасности для нашего Порт-Артура.

– Никак нет. Морская крепость, которая не имеет обороны с суши, всегда уязвима в войне.

– Вы продолжаете это утверждать?

– Как такое не утверждать, если тому есть убедительнейшие примеры.

– Вы имеете в качестве примера Севастополь из Крымской войны?

– Не только его, хотя это пример классический для неподготовленной для обороны с суши флотской базы. А шведский Свеаборг? Чем не пример. Мощные береговые батареи, защищающие гавань, и небольшой редут с тыла.

– Вы считаете, что Свеаборг мог держаться долго?

– Разумеется. Ворваться на его внутренний рейд наши балтийские корабли не могли, запасы в крепости имелись немалые. А шхерный гребной флот шведов слабым никогда не был. Он мог и войска, и припасы осажденному гарнизону доставить.

– Но все это, Степан Осипович, уже история. Все в прошлом. Сегодня иные войны, иной стала и военная мощь империи. Япония нам не противник.

– Это еще как сказать. О ее слабости говорить не приходится. Посмотрите только на японские кораблестроительные программы.

– Но Токио пока не обладает броненосным флотом, равным нашему.

– Он нас догонит. Обязательно догонит. Да и к тому же на Дальнем Востоке мы держим только часть наших морских броневых сил. Причем не самую большую.

– Однако если верить нашим фортификаторам, мощь порт-артурской крепости весьма внушительна. Японцы об этом знают и должны опасаться думать о ее осаде.

– Знать-то они про крепость знают. Не из дураков. Только брать Порт-Артур, если война начнется, они будут обязательно с суши. С моря будет только блокада.

– Степан Осипович, вы напрасно считаете, что мы пустим японскую армию в Маньчжурию.

– Это в японской войне произойдет обязательно. У нас не будет сил отстоять путь на Квантунский полуостров.

– Морем противник десант высаживать не решится. А с корейским королевским домом у России прекрасные отношения. Корея не пропустит японские войска через свою территорию к реке Ялу.

–

Японцы в Корее не будут никого спрашивать. Они просто начнут войну с нами с корейской земли.

Губернатор Кронштадта вновь пишет обстоятельные докладные записки, бьет тревогу за дела на Востоке. Но должной реакции так и не будет по день гибели флотоводца. Самоуспокоенность российского императорского двора, официального Санкт-Петербурга, как показала предыстория Русско-японской войны, была поразительной. Если о войне и говорили, то примерно так: