Текст книги "Возвращение на Остров Мечты"

Автор книги: Алексей Тихонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

– Мы… не допустим воскрешения господ, – без уверенности выдавил Джангес.

– Верю. Самые непорочные будут бороться до конца. И в один прекрасный день внезапно увидят, что начали сражаться против бывших друзей. Тех из вас, кому не посчастливится погибнуть в бою, приближенные убьют ножом в спину. И великий поход за правдой закончится. До появления очередных мечтателей.

Все четверо остановились. Меж верхушками деревьев завывал ветер, со стороны доносилась лихая застольная песня.

– Что же выбрать? – тихо спросил Джангес.

– Представления не имею. – Кабо пожал плечами. – По мне, так идеи атамана чуть менее бесплодны… Впрочем, каждый в итоге определяет свой путь. Главное – искренне идти по нему, тогда не важно и то, что конечная цель скрыта в тумане. Возможно, ее не найдется вообще, но разве это меняет дело?

– Святые Пророки… – вздохнул Сегеш. – Подчас слушаю ваши речи, молодые люди, и сомневаюсь, кто из нас старше. Не всякий седобородый старец доживает до подобных взглядов. Неужто не жутковато обрести их с самой юности?

Хромец усмехнулся в темноту.

– Зато вообразите, сир, сколько времени выигрывается, чтобы просто по-настоящему жить.

Сперва Шагалан не понял, что именно его насторожило. Изрядно задержавшийся у повстанцев, он приближался на своей лодчонке к родному лагерю. И что-то было не так. Снова и снова юноша озирал привычную полосу берега, безжизненный морской горизонт, сливающийся с небесами в свинцовую муть, зависающих над тугой зыбью чаек. Отгадка никак не посещала, вынуждая двигаться дальше. Вскоре лагерная бухта скрылась из глаз, лодка, подлавливая попутные дуновения, заскользила к тайной стоянке разведчиков.

Встречать его вышел Борхи. Необычность этого словно подхлестнула постижение источника беспокойства – над бухтой покачивалась вовсе не голая крона сиротливого дерева, а корабельная мачта. Отчаянно ускорив ход, юноша выкатил лодку на песок, прыжком вымахнул сам.

– Нападение? – отрывисто спросил, беря посох наперевес.

Борхи с недоумением глянул на него, поежился, засунул ладони под мышки.

– Расслабься, брат, никто ни на кого не нападает. Все гораздо спокойней… и печальней.

– А что за корабль в гостях?

– Отродясь у нас ни баркаса не подчаливало, поводов не находилось. Вот и догадайся, кому тут есть чего искать.

– Брось загадками разговаривать, брат. Кто… Неужели… с Диадона?

– Угу, – кивнул Борхи. – Целый мир насквозь проткнули, обтрепались. Кажись, не забыли на Востоке про давнишнюю затею. Сам Верховный Магистр деткам подарки прислал.

– Все шутишь. А серьезно объяснить?

– Да пожалуйста. Второго дня корабль возник. Вернее, за день до того прискакал посыльный, сообщил, дескать, какие-то чужеземцы пытаются нашарить в этих краях лагерь Бентанора Иигуира.

– И вы сразу поверили?

– Записка при нем имелась, несколько слов на ихнем языке. Очата увидел, тотчас распорядился парням направить странников в бухту.

– Ну, хорошо, – согласился Шагалан. – И что же за гости? Диадонцы? Пошли, брат, по дороге расскажешь.

– А вот уж это – фигу. По дороге будешь мне помогать через ваши чертовы ловушки пробираться, не до бесед тогда. Сюда-то меня мастер Кане привел, он же обещался к вечеру забрать. Теперь, значится, тебе, приятель, выводить, потому стой пока и слушай, раз интересно. Корабль из Хэната, наняли под конкретное путешествие. Команда тоже в основном оттуда, вдобавок горстка безродных морских скитальцев. Ничего примечательного. А гость, собственно, один. Помнишь воспоминания мессира Иигуира про поездку на Восток? Его спутник еще решил там остаться.

– Эскобар?

– Он самый. В ту пору загорелся желанием совершенствоваться на месте, принять вроде как истину из первых рук. Учитель успел уйти, сомневаясь в его возвращении, все же десять лет без единой весточки. А он возьми да объявись. Похоже, не такой человек, чтоб отказываться от однажды задуманного.

– А какой?

Борхи поскреб свежевыбритую макушку.

– Ну и вопросы у тебя, брат… Разве ж мыслимо за два дня человека изучить? Тем более если видишь его урывками. Что ясно уже сейчас? Волевой. Неглупый. Матерый, в общем.

– А… по нашей линии?

– Сам понимаешь – в башку к нему не залезешь, беседовать пока не доводилось, слышал всего десяток слов. Так что про дух ничего точно не скажу. Вот боец, подтверждаю, отличный. Недаром прорву лет с лучшими мастерами провел.

– Шибко могуч?

– Ну, уж от нас не отстанет. Врать не буду, Рокош его, пожалуй, перекрывал, зато с Керманом и Зукой работал на равных. И в технике моменты есть любопытные, обратишь внимание. Он, правда, не столько показывал, сколько нас наблюдал, обозревал, так сказать, будущее воинство.

– Это что же, он сразу командиром у нас? – Шагалан еле заметно сдвинул брови.

– Почему бы и нет? – легко отозвался Борхи. – Неплохой выбор. И с мессиром Иигуиром начинал, и хардаи его поддерживают. Им-то ведь дорога нынче домой лежит, соображаешь?

– Понятно. Дождались-таки своего часа. Жаль, с ними надеялся выступить… Небось рады-радешеньки, вещи собирают?

– Сам знаешь, брат, хардаев эмоции не переполняют. Однако, чаю, довольны назад отправиться. Все же там их родина, и главная сеча грядет тоже там.

– И здесь, боюсь, не праздничный парад готовится, – проворчал Шагалан. – Ладно, тронулись, замерз совсем. Вот попрыгаем – разогреешься.

Лагерь жил обычной жизнью. Ни покачивающийся в прибое остроносый корабль, ни дымящие на берегу чужие костры не нарушали единожды определенного ритма. Может, только чуть оживленнее переглядывались встречные ребята да пара молодцов вместо тренировки лениво прогуливалась по краю поселка. Ненапрасная предосторожность.

Расставшись с Борхи, разведчик какое-то время созерцал морское диво, затем двинулся в глубь лагеря. По-прежнему ровно гудели площадки, несколько человек кучились у Зала Собраний. Ринара вынесла из кухни ведро с помоями, остановилась, завидев юношу. Шагалан так и не разобрал, в каком теперь состоянии их извилистые отношения, а потому лишь кивнул на ходу.

Землянка мастера Кане оказалась пустой. Разведчик повертел головой, прикидывая, где сыскать хардая, но едва высунулся на улицу, как подскочил Зука, невысокий юркий парень.

– Привет, брат! – крикнул он еще издали. – Устали ждать, запаздываешь. Случилось что? Мастер Кане ежеминутно о тебе спрашивает. Пошли, он в Зале.

– А… Эскобар?

– Тоже там, восточные подарки осматривают. Попутно и познакомитесь.

– Слышал, ты с ним уже работал?

– Было дело, брат. Славный рубака, есть чему поучиться.

Здороваясь направо и налево, Шагалан миновал столпившихся у дверей ребят. Посреди гулкого зала громоздилось с полдюжины ящиков, около единственного раскрытого стояли, негромко переговариваясь, мастер Кане и мужчина средних лет. На незнакомце черный, отороченный мехом плащ, черный же берет, высокие сапоги. Ни оружия, ни украшений, все строго и элегантно. Он первым отреагировал на звук шагов. Сухое, остро очерченное лицо, жесткий взгляд, порывистые движения. Кажется, недавно перестал брить голову, в ежике волос ранняя проседь, щетина над верхней губой вовсе светлая. Хардай обернулся куда спокойнее, словно распознав вошедшего еще на слух.

– Здравствуй, Шагалан, – улыбнулся он. – Немного задержался, но я рад, что возвратился благополучно. Опять какая-нибудь история?

– Кое-что, учитель. – Юноша поклонился, затем несколько церемонно раскланялся с гостем.

– Позволь представить тебе господина Коанета Эскобара. Он здесь как бы сразу в двух ипостасях: старинный соратник господина Иигуира, находившийся у истоков всего предприятия, и в то же время посланник Верховного Магистра Энго. А это… – Кане, неспешно подойдя к юноше, положил ему руку на плечо, – господин Шагалан, один из наших разведчиков. Прямо с той стороны пролива. Серьезное ранение, друг мой?

Оставалось гадать, по каким признакам хардай это заметил, – тугие повязки скрывала одежда. Шагалан не стал и пытаться.

– Ничего опасного, учитель. Едва зацепило.

– Чувствую, жаркая выдалась история, раз все-таки зацепило. Сей юный воин, сударь, обладает исключительным качеством – сам регулярно влезает в тяжелейшие передряги, однако сам же из них и выбирается. Не только с честью, но и с немалой пользой. Кое-что я вам уже рассказывал, если помните.

– Господин Кане, юноша, – хрипловато произнес Эскобар, – советует поручить именно вашим заботам разведку в Гердонезе. Ему, безусловно, виднее, я лишь положусь на авторитетное мнение. Надеюсь, мы найдем общий язык и станем верными сподвижниками, к чему обязывает великая цель.

Шагалан вновь вежливо поклонился. Предложение неожиданное, мастер никогда никого не выделял. Пусть и прекрасно понимали ученики высокую вероятность отъезда хардаев накануне решающих сражений, но почему-то даже не мыслили о том, чтобы занять их место. Точнее, взвалить на себя их ношу. Стоило Шагалану на секунду оценить весь объем сведений и ответственности, который подстерегал его, как сделалось не по себе.

– Благодарю за доверие, учитель, – выдавил он. – Хотя не очень понимаю основания вашего выбора и не до конца убежден, что справлюсь.

– Работа не так уж страшна, Шагалан, – улыбнулся хардай. – В действительности вам известно почти все, требуется уточнить лишь детали. Займемся сегодня.

– Вы торопитесь уехать, учитель?

– Не я тороплюсь, погода. Корабль и так задержался в пути. Обратная дорога длинна, существует опасность попасть под весенние шторма. Капитан и вовсе настаивал на немедленном отплытии, но я решил дождаться твоего возвращения. Хорошо, не заставил ждать слишком долго.

– Однако корабль, я видел, сильно истрепался.

– Это верно, только у нас его все равно толком не починить. Заглянем в какой-нибудь удобный порт по ходу. А насчет твоего нового статуса, Шагалан… Я уже обрисовал господину Эскобару основные моменты нашей деятельности.

– И признаться, нимало удивили меня размахом и готовностью к боям, – кивнул гость. – О такой армии, что вырастили вы, сир, можно мечтать. Безумная идея мессира Иигуира, мир его праху, теперь и впрямь в состоянии освободить Гердонез.

– Учитель неоднократно вспоминал о вас, сударь, – заметил разведчик. – Правда, мы, детвора, воспринимали это скорее в качестве древней легенды, красивой, но бестелесной… Любопытно наблюдать, как нынче легенды одна за другой обретают плоть.

– Вот как? – Эскобар изогнул бровь. – Кто же еще воплотился?

– Бренор Гонсет, злой гений из тех же воспоминаний.

– Вы видели наместника?

– Довелось. Заманчивый зверь, охота на которого, впрочем, недешево обходится. Кажется, и мессир Иигуир встречался с ним?

– Да, он рассказывал. Признаться, через столько лет иной жизни те давние беседы действительно начинают выглядеть обрывками преданий… Обидно, великий человек так немного не дожил до осуществления своей главной, заветной мечты. И я не успел с ним проститься… В связи с этим, господа, позвольте вас оставить. Я подробно осмотрел лагерь, теперь хотелось бы посетить могилу мессира. Последний долг. Это ведь недалеко?

– Недалеко, – кивнул Кане. – Ребята проводят вас, сударь.

Коротко раскланявшись, Эскобар порывистым шагом вышел.

– Тебя что-то волнует, друг мой? – Хардай обернулся к юноше.

– Скажите, учитель, почему он? Тесные отношения с мессиром, конечно, бесценны, но ими же могут похвастаться, например, господин Беронбос или Бойд. Почему мы должны сразу подчиниться человеку, нам абсолютно неведомому?

– И Беронбос и Тинас Бойд – сугубо мирные люди. Кому же, по-твоему, командовать высадкой? Из своих-то рядов вы так и не породили явного лидера.

– Вы правы, учитель, – вздохнул Шагалан. – Вероятно, мы чрезмерно долго росли под опекой безусловных авторитетов. Мессир Иигуир, с одной стороны, вы и мастер Очата – с другой. Тепло, спокойно… Иигуир умер, сейчас и вы покидаете нас, открывая всем ветрам. Наивно, но мы почему-то верили, что пойдем в бой под вашим началом, учитель.

Хардай с усмешкой посмотрел на него.

– Вы уже давно не слепые, немощные щенки, Шагалан. Никаким жизненным ветрам не сбить вас с ног, нужна лишь капелька времени, чтобы шкуры к ним привыкли. Вы имеете взгляд, который неизвестен здешней земле, имеете силы отстоять его и разум, чтобы не натворить бед. Владетели этого богатства получаются, наверное, чересчур совершенными, чересчур самодостаточными, не склонными ни подчиняться, ни подчинять. Даже на Диадоне у хардаев вечная проблема с командирами. Если обычные люди дерутся за высокие посты, нас приходится уговаривать их занять. Уникальное сочетание – просветленный дух и талант командира… Я, конечно, о таланте организовать и направить людей наилучшим образом, а не о безудержной спеси и властолюбии.

– Верховный Магистр обладает как раз таким сочетанием?

– Энго? Хм, могу засвидетельствовать, это чувствовалось в нем еще с юности. Хотя он тоже долго не желал осознавать подобный талант.

– Тоже?

– Ты спрашивал, Шагалан, почему своим преемником я избрал именно тебя? По совести говоря, дело не в том, что ты хороший разведчик, кое в чем соратники могут тебя и превосходить. Просто я вижу зачатки редкого дара, знакомого по общению с Энго.

– Вы мне льстите, учитель. – Юноша попытался покраснеть.

– Пустое. По-моему, я довольно наблюдал за вами. Разве не стремился ты с раннего детства верховодить всегда и во всем? Ныне для вас не секрет, что корни этой тяги, как правило, порочны. Поэтому при изменении сознания люди навеки оставляют ее в прошлом. Когда же у единиц и впоследствии сохраняется стремление, значит… в данном случае корни надлежит искать не там. В конце концов, руководство людьми – такая же деятельность, как и всякая прочая. Это становится кристально ясно, едва уберешь ореол, созданный алчущими власти. Один склонен писать картины, другой – махать мечом, некоторые – водить в бой войска. Я видел твои глаза, Шагалан, на занятиях по стратегии. Ты же не будешь отрицать, что искренне наслаждался услышанным? Никакие иные занятия не удостаивались подобного рвения.

– Но, учитель… мало ли талантливых ребят помимо меня? Тот же Рокош, помнится, не уступал в желании верховодить.

– Тяга Рокоша к управлению, – хмыкнул Кане, – осталась в ваших с ним ребячьих потасовках. Допускаю, впрочем, кое-какие отголоски и уцелели, в разной степени их можно выявить у многих. Вы умные, образованные, деятельные парни, из любого способен со временем получиться прекрасный командир. Я же говорю о ярко выраженном даровании, которое неизбежно и настоятельно потребует своего.

– И вы считаете, таким… подарком среди нас обладаю только я?

– Скажем, у тебя это гораздо отчетливее выделяется. Естественно, за тобой право развивать сей дар или похоронить его в глубинах души.

– Вы, учитель, очевидно, подталкиваете меня к первому варианту? С тем и связано новое назначение? Почему же не объяснили сразу?

В глазах хардая блеснули огоньки.

– Не хотел всего произносить в присутствии нашего гостя.

– Так и вы ему не доверяете?

– Не о том речь. Подозреваю, что, раскрыв перед ним особенности твоего характера, я невольно породил бы серьезный конфликт. И без того… Заметь, друг мой, никого, кроме тебя, не возмутили претензии Эскобара на командование отрядом.

Шагалан даже на мгновение растерялся от подобного поворота.

– Неужели я не имел оснований возмущаться, учитель? Мы ведь совсем не знаем…

– Не надо оправдываться, – отмахнулся Кане. – Прекрасно понимаю – тобой двигала не банальная зависть или честолюбие, но забота об интересах дела. Иначе и быть не могло. Проблема в том… Эскобар и сам истовый лидер. Мне бы очень не хотелось, чтобы вы столкнулись на этом поле, устроив маленькую местную войну…

– Разве… Учитель, господин Эскобар обладает тем же даром, что и я?

Хардай ответил юноше долгим, печальным взглядом.

– Если бы так… – вздохнул он наконец. – К сожалению, как я смею судить, все гораздо сложнее. Господин Эскобар провел годы среди лучших мастеров Диадона, он многое усвоил, превратился в отличного бойца… Однако остался обычным человеком.

– Он не относится к Постигшим? – Шагалан резко вскинул голову.

– Нет. Либо я вовсе утратил зрение. Впрочем, трудно было и ожидать другого – он начал занятия после двадцати пяти, в таком возрасте нечасто добираются до вершин. У нас занимается множество солдат и офицеров королевской армии, они оттачивают военное мастерство, нисколько не заботясь о духовной практике. Да им этого и не требуется. Наш гость, говорят, даже превзошел большинство в усердии на площадках, но вот в душе… Я не так много с ним беседовал и рад бы ошибиться… Он, как и ты, друг мой, стремится к власти, однако там это – единственный смысл и цель жизни. Крайне яркое, ослепительно жесткое властолюбие. Вероятно, он был таким, еще общаясь с господином Иигуиром. Страсть повелевать – могучая сила. Она протащила Эскобара через моря, десять лет питала в изнурительных тренировках, а теперь толкает на решительный бой. Его дракон рвется из шкуры, чуя рядом запах долгожданной добычи… Парадоксально, один из высших человеческих пороков тоже способен крушить горы на пути к свободе родины.

– И что же мне делать? – помолчав, спросил Шагалан.

– В сущности, ничего. – Кане пожал плечами. – Худшее, что может произойти в лагере, – разлад между тобой и Эскобаром. Тогда уже не будет иметь значения, что конкретно вами движет, желание освободить страну наилучшим образом или черная ревность к сопернику. Надеюсь, ты понимаешь, к какой пропасти подведет ваша свара все задуманное Иигуиром.

– То есть мне так и таиться до самого конца?

– Это бесполезно. Ты после моего рассказа имеешь представление о новом командире, а он… Люди его породы ощущают конкурентов кожей, безотчетно. Посему нет резона как скрытничать, возбуждая никчемные подозрения, так и прогибаться, мирволя всем его прихотям. Просто, когда сердце повлечет к противоборству, хорошенько поразмысли, заслуживает ли твоя правота раскола.

– А она никогда его не заслужит, – хмуро закончил юноша.

– Как знать, всякое случается. Пока же прими, что на сегодняшний день достойной альтернативы Эскобару нет. Мы завтра уезжаем, ты… При всех несомненных задатках тебе, Шагалан, еще какое-то время набираться опыта с мастерством. У Эскобара и того и другого в достатке, полагаю, ему по плечу грамотно провести кампанию. Отвоевав же свободу Гердонеза, вы сами определитесь: сотрудничать дальше с командиром или нет. Кстати, учти: он, вероятно, будет этим сотрудничеством чрезвычайно дорожить. С вами он возглавляет внушительную силу, без вас – превращается в бедного, безвестного дворянина с раздутыми амбициями. Таких и без него хватает… Как видишь, у вас обоих полно оснований для перемирия.

– Не слишком ли вы на него рассчитываете, учитель? – Шагалан опустился на край ящика, извлек оттуда длинное, обоюдоострое лезвие. – Вы ведь знакомы всего пару дней, откуда же уверенность в его талантах? – Он поскреб ногтем по темной поверхности. – Изумительная сталь, не правда ли?

Хардай принял оружие, взвесил на ладони.

– Сталь хорошая, подобную в здешних кузнях мудрено найти. Однако не совершенная, рядовая. Не обольщайся, Энго делится с вами запасами своих складов, не более. Когда у мастера-кузнеца не получается шедевр, он или продает оружие в мир или отправляет на склад. Для обычных воинов оно и так превзойдет все мечтания. Конечно, вы уже не обычные воины, но и набрать солидную партию шедевров для отсылки на край света нереально. В конце концов, это лучше, чем любые творения Валесты. Особенно в умелых руках. Надо лишь капельку им заняться: изготовить древки, выправить заточку… – Кане повертел лезвие, разглядывая на свет. – Что же до Эскобара, то я сужу не столько по первым впечатлениям, сколько по письму Верховного Магистра. Там он дает нашему гостю доскональную характеристику, выверенную за долгие годы.

– И Магистр находит его достойным командования?

– Вполне. Не преуменьшай возможности Эскобара, друг мой. Опытный, закаленный воин, безоговорочно преданный своей стране. Некоторые же его… душевные слабости возмещаются самоотверженностью в достижении цели.

– И он вез с собой характеристику? – хмыкнул Шагалан. – Если так жаждет власти, то запросто мог чуть подправить…

– Не мог. Я поручусь за подлинность письма от начала и до конца: во-первых, оно зашифровано, а потом, есть кое-какой косвенный признак. И не один.

Разведчик вздохнул.

– И о чем же еще пишет Магистр?

– Зовет домой. Он убежден, что в ближайшие месяцы Империя вторгнется на Диадон. Впереди страшная, неслыханная по напряжению война. Подготовка проведена огромная, и все же на счету каждый клинок.

– Это ясно. А про нас что-нибудь?

– Немного, ведь за все годы от нас не долетало ни единой внятной весточки. Главным образом Энго рассуждает о желательных сроках высадки.

– Разве мы не рассматривали это, учитель? Едва мелонги потянутся с Гердонеза…

– Соображения Верховного несколько сложнее, друг мой. Затевать войну до ухода части гарнизона в самом деле глупо. Спешить вообще опасно: волнения, охватившие отдаленную провинцию, в состоянии подвигнуть Империю на жесткие контрмеры.

– Считаете, ради Гердонеза отменят вторжение на Диадон?

– Ну, безусловно, нет. Император ни за что на это не согласится, ныне Диадон для него дороже всех Срединных Островов вместе взятых. Еще пример человеческой слабости, способной пробивать каменные стены… Из-за мятежа на окраине он не вернет назад ни полка, зато быстро наскребет по закромам приличные дополнительные силы. Имперские резервы по-прежнему велики. Вряд ли такое воинство вас остановит, но крови попьет изрядно.

– Тогда что? – поморщился Шагалан. – Дожидаться войны на Востоке?

– Это было бы разумнее. А вдвойне благоразумно потерпеть до развязки событий и действовать в согласии с итогами боев. Здесь единственный минус: вы ничем не поможете сражающемуся Диадону.

– Мы многим обязаны вашей родине, учитель. И ни под каким видом не позволим себе отсиживаться в безопасности в трудный час. Чего хочет от нас Магистр?

– Он предлагает, чтобы Император получил известие о восстании в Гердонезе буквально накануне собственного вторжения. Пусть даже по дороге на Диадон. Тогда он, с одной стороны, не сумеет толком организовать к вам карательную экспедицию, а с другой – пошатнется его вера в незыблемость тылов. Не бог весть какая угроза, но в критический момент и она способна сыграть роль.

– Воистину невеликий вклад в общую битву, – печально заметил юноша. – Однако мы постараемся исполнить пожелание Верховного Магистра. Только как же разузнать о нужном времени? Известие о начале вторжения доползет на запад едва ли не к финалу войны.

Кане усмехнулся.

– Что ж, давай чуток погадаем. Правда, не на костях или потрохах, а на законах природы. Смотри, Шагалан: для Императора, наученного горьким опытом, не секрет – легкой победы на Диадоне не будет. При всем чудовищном перевесе в силах он обязан предвидеть длительную, кровавую кампанию. Отсюда вытекает необходимость приступить к ней, скажем… не позже июня. Это первый срок. Сейчас со всей Империи возьмутся стягивать лучшие войска. Чтобы хоть как-то подготовить, их должны собрать воедино до конца апреля. Отсюда, принимая во внимание весенние шторма, предполагаем – гарнизоны опустеют уже в марте. Вот тебе второй срок. Его сверка с жизнью и уточнит наши расчеты.

– В таком случае, учитель, Императору не помешает проведать о восстании на исходе мая.

– Справедливо. С учетом быстроты депеш, пускай самых срочных, получим где-то… конец апреля. Или малость раньше.

– Как скоро… – мотнул головой Шагалан. – Хорошо, я понял ваш замысел, учитель. Не сомневайтесь, сработаем как надо. Если, конечно… господин Эскобар не имеет иных планов.

Хардай покосился на ученика с насмешливой укоризной.

– Эскобар, друг мой, обсуждал эту тему лично с Энго, он в курсе. И в настоящий момент, кажется, не намерен отклоняться от выбранной линии действий. Пока же прервемся. – Он поднялся на ноги. – Нужно заняться тропой с ловушками: что-то разъясню, большинство снимем – их время миновало. Еще заботы скопились… А потом встретимся на закате у меня в землянке.

К продолжению разговора мастер Кане ощутимо опоздал. Пришел озабоченный, даже сердитый, если подобное вообще можно сказать про хардая. Засидевшийся в полумраке Шагалан раздул лучину, выдвинул ее на середину стола. Кане, перехватив немой вопрос юноши, нахмурился.

– Прежде о делах.

В изложении учителя все и впрямь рисовалось не таким уж устрашающим. Подтвердив, что Шагалану уже известны основные направления работы, Кане добавил несколько деталей, адресов и имен.

– Здесь преимущественно наши союзники в Валесте. С трудами Кабо ты и так неплохо знаком, когда пересечешься с остальными, допытаешь их подробнее. И в целом, друг мой, надо бы тебе чаще находиться в лагере: сюда стекаются все донесения, отсюда постоянно сообразовываются и регулируются старания разведчиков. Пусть Сегешем плотнее займется Кабо, полагаю, справится.

– Как же так, учитель?! – вскинулся юноша. – Мои друзья будут выцарапывать сведения, а я – спокойно поджидать их в теплом углу? Да и у Сегеша… Вы же сами объясняли, что это важнейший наш помощник, что ему нужно особое внимание!

Хардай грустно взглянул на него.

– Я же не воспрещаю тебе посещать Гердонез. Порой главе разведки полезно воочию наблюдать за жизнью в стране. Лишь не забывай – теперь на тебе сходятся и чужие усилия. Умно организовав их, добьешься больше, чем самыми отчаянными подвигами.

– Организовать… Надеюсь, вы не ошиблись, учитель, в моих способностях. А что скажете о последних новостях?

– Барокары? Заманчивая идея. Вывести из игры такую толпу бывалых воинов – половина победы. Подумай, не стоит ли попробовать связаться с этими их вожаками. В конце концов, мы рискуем исключительно тем, что переговорщика возжаждут повесить или сдать мелонгам. Привычная угроза на той стороне пролива.

– А что мне им обещать? С толковыми старшинами прежняя болтовня не пройдет, потребуются подлинные предложения.

– Во-первых, для начала и прежних достаточно. Ты произносишь вероятные условия, они – принципиальное решение. Во-вторых… и впрямь, похоже, пора договариваться с хозяевами Даго. Если уж они готовы сотрудничать с любыми разбойниками, то не откажутся и от славных парней вроде вас. Имея общего врага, договориться нехитро. Потереби Бойда, он много якшался с окружением принца, пусть вспомнит – его ориентировали туда не единственно ради коммерции. Одновременно можно потрясти посланника, навестившего Сегеша. Хотя мы приоткрываем тем секрет нашего существования… но сегодня это, пожалуй, оправданно и не слишком опасно. Волчата окрепли… Смотрю, ты приуныл?

– Тут уже не столько разведка, учитель, – протянул Шагалан, – сколько политика. В этом ремесле я не мастак.

– Ничего страшного. В серьезных переговорах тебе пособят и Эскобар и пройдоха Бойд. Сейчас надобны в союзниках все, склонные выступить с оружием на захватчиков. С внутренними противоречиями разберемся позже.

Юноша помолчал, кивая и собираясь с мыслями.

– Давно хотел задать вам один вопрос, учитель. Щекотливый…

– Задавай, – усмехнулся Кане. – Вечер накануне расставания – самый удачный для того момент.

– Вы… не считаете, что зря потратили кучу лет вдали от родины, от близких и их забот?

– Не считаю, – спокойно откликнулся хардай. – Я неизменно следовал своей сокровенной природе, а это куда важнее места проживания. За минувшие годы чумазые мальчишки тоже стали для меня близкими, почти родственниками, а вырастив из них истинных воинов, я надеюсь помочь и Гердонезу и Диадону. Наконец, мне выпадает шанс возвратиться в трудную минуту… Где же повод для сожаления? А главное… Жизнь всегда, Шагалан, утекает, словно песок сквозь пальцы, что бы ты ни делал. Нам дано во всех подробностях созерцать сей поток, но не застопорить. Мы лишь научились наслаждаться секундным шорохом каждой песчинки, не тревожась, покатится ли очередная. Путь самоценен и не нуждается в какой-либо цели. Что же ты хочешь меня спросить?

Разведчик замер в молчаливом поклоне.

– Отменно, – кивнул хардай.

Повернувшись, вытащил из-под изголовья топчана длинный сверток.

– Это тебе.

Шагалан принял сверток от мастера. Догадываясь, что там обнаружится, осторожно начал разворачивать слои ткани. Темное дерево ножен, круглая гарда, изящная рукоять. Кожа на ней лоснилась от тысяч касаний, обвивающая ее проволока, напротив, помутнела под тяжестью времени. Настоящий меч хардая. Великий символ, герой множества легенд и былей.

– Вы оставляете его мне, учитель? – поднял глаза юноша. – Но это невозможно.

– Освободи его, – велел Кане.

Медленно, благоговейно Шагалан потянул за рукоять, извлекая на свет клинок. Разумеется, ему не раз уже доводилось лицезреть этот меч, но исключительно в руках хозяина. Еще детьми они с немым восхищением наблюдали за чудесами, что творили диадонцы таким оружием. Каждый некогда мечтал о чем-то подобном, однако сказочная сила, затаившаяся, грезилось, в мече, была столь пугающе священной, что вершина тех чаяний – чуть дотронуться пальцем до лезвия. Сейчас же клинок с тихим шелестом послушно выполз на ладонь. За прошедшие годы мистическое преклонение поблекло, зато понятней сделались реальные свойства. Ныне Шагалан достаточно разбирался в оружии, чтобы подтвердить всем существом – перед ним истинное совершенство. Шедевр кузнечного мастерства, плод ослепительного озарения гениального творца, сумевшего выразить суть, не отвлекаясь на пустые мелочи. Безупречная форма, идеальный баланс, изумительная сложная сталь. Поколебавшись, Шагалан коснулся пальцами клинка, провел ими по тусклой холодной поверхности. Ни одного украшение, ни штриха насечки, даже личные клейма великие мастера игнорировали, считая – подлинную работу хороший воин распознает и так. Ни единой лишней детали, все сухо, выверено, прекрасно. Крошечные зазубрины на лезвии да паутина царапин обличали видавшего виды бойца, с подобным оружием редко играются на тренировках, то есть оно встречалось с взаправдашним врагом…

– Красиво? – усмехнулся Кане, следивший за оцепенением ученика. – Вот действительно уникальная сталь. Такая, друг мой, на складе не оказывается.

– Но, учитель… – Шагалан тяжело сглотнул. – Этому мечу нет цены. Вы не можете его дарить!

– Почему же? Издревле такое оружие или выковывают сами, или принимают от учителей. Я получил его от наставника, а он лично помогал знаменитому Дигою в ковке. Почти полвека назад. Теперь все повторяется. Бери, Шагалан. Я бы мог сказать, что это твой надежный спутник, но ты знаешь: ему не место на поле боя, хотя он способен в нужный момент спасти жизнь. Я бы мог сказать, что это знак доверия, символ твоих достижений, но ты знаешь: мы пренебрегаем символами. Пускай будет просто дар, память лучшему ученику о старом учителе.