Текст книги "Буги-вуги"

Автор книги: Алексей Синиярв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)

6

Лиха беда начало. Бас на мази, даже допотопная «Радуга» с предварительным усилителем вполне прилично тянет, а с голосами всё тот же напряг. С голосами без мазы.

На сэкономленный хабар купили четыре пищалки с рук у «Аккорда». Заехали к барыге, проверили: пищат, звоныхают, такие там цик-цик, аж ретивое затрепетало – даже если бы загнул спикуль двойную цену, – не отступились бы.

А среднечастотники сам Бог послал.

Припахала нас Ритка подсобку разобрать от хламья и от злодейки-санэпидстанции подальше его забросить в полуподвал, за хитрую дверцу. А за хитрой дверцей… Как Сезам отворись: пластиночный музыкальный аппарат пыль коллекционирует по соседству с переломанными стульями.

Дивен перст божий.

Побаивались мы, что отсырели динамики, проржавели, но даже паутинки на них не свито. Будто для нас и припасли, будто только нас и дожидались, родёмые. Как только раньше сию машину никто не расчистил? При всеобщей любви к народному добру?

Заказчик за труды пузырь выставляет, а нам не до пузыря, всё внутри поёт соловьиной рощей. Минька, правда, не оплошал, под предлогом приема работ завлек Ритку за потайную дверцу, задрал юбку и элементарно влындил по самые ай-яй-яй. Что надо сказать, не впервой.

Ритка – офицерова жена, она в этих проделках знает толк. Сорок лет бабе – всё играет когда идет: крутит своей луковицей – глаз не оторвать. Колготки со швом, юбка в обтяжку, ножки…

Эх, Морозова!

Билл хвалился, что лучше минетчицы во всем Дёросранске днем с прожектором: язык Риткин, что пальцы у Блэкмора, восьмеркой вокруг удилища обовьется, леденцом его отполирует. Мастер этого дела. Профессионал.

Форму колонок мы с фотографии группы «Степен волф» сдернули по-снобски, всё не такие дроворубы страшенные, как у всех, а дерматин как раз в КБО [29]29
  КБО – Комбинат бытового обслуживания


[Закрыть]выкинули. И так уж к всё одному пришлось – Минькины пассии рулон отложили. Что б мы без Миньки делали? А у нас какие связи? Вытрезвитель токо разве.

Там же, в КБО и заклепок набрали целый ворох. Еще двести тридцать четыре ведра – и золотой ключик наш!

Через две недели ударного труда акустика стояла. Да как стояла важно. Флойд. И не подходи.

«Электрон» такие голоса, конечно, не раскачивал, но на безрыбье и «Электрон» – рак. Со стороны приятно посмотреть, да и звук, как ни крути, теперь строить и жить помогал.

Глядя на наше с Лёликом точило, Минька захныкал на инвалида своего. Но пластик, по которому его душа стонет, на дороге, а в магазине и подавно, сто лет и еще один день не валялся; за ним в столицу-матушку надо гонца засылать, со звонкой монетой. А у нас, кроме будильника по утрам, ничего звенеть не может.

Миня особо и не гундит, ситуацию понимая. Сольник бы обуть и бочку. Педаль, конечно, новую хочет, эта на драных ремешках, как школьные лыжи в деревне, да и железо опять же чугунное. Хотя бы «Пайс», говорит. С юмором у Мини всегда было в полном порядке, а тарелки действительно дрянь и дрянь хорошая. А что делать? Кто виноват? Куда мы идем? А? И самый главный русский вопрос: нахуя? Если и так можно, и так хорошо. Так что, посоветовали в зеркало почаще посматривать – что там с губой. Мы струны драные связываем, не ропщем; у Лёлика струны вообще динозавровские, еще от рояля. Ары свои гитары не оставили, спасибо, что аппарат их задарма стоит, а гитары – это святое. Гитару и жену никому не доверяют. Это без вопросов. Это катехизис. Поэтому у Лёлика самопал, который он еще в десятом классе из половицы выпилил, а мне у Старика Грамотного «Орфей» выпросили. «Орфей» – гитара на удивление хорошая, гриф удобный, строит хорошо, звук мягкий, можно сказать даже джазовый, сольный проходик вполне играется и без всякой приставки – только газку прибавь, но и столик Грамотному в любой момент прихоти обеспечь, и налей с хабара, да еще дипломатично уговаривай пьяного, что не сыграет он ничего, чтобы всем понравилось. Но ведь лезет. Трещит, а лезет Грамотный покрасоваться; водкой не пои – дай «не ломай черемуху» спеть.

Э-эх, скользкий путь компромиссов. А у нашем во саду черемуха пахнет, скоро милай мой придет, через жопу факнет.

Да ладно. Стоит ли внимание обращать. «Грамотно, старик. Старичок, это грамотно».

Не чем сердце успокоится?

Крутится надо. Хорошая гитара триста стоит, за самопал двести отдай, не греши, да где эти двести взять? Бабка не принесет, не подарит, да и дедка не принесет. А пластик нужен. Нужен пластик, ижжаби тебя, Миня, в душу, коззи пауэлл, йан пейс, карл палмер хренов.

Долги наши тяжкие.

В Москву, на ярманкуневест.

Вместе решили ехать, хором. Двенадцать часов туда, двенадцать обратно, день да ночь – сутки прочь, а лишние двадцать пять рублей погоды не сделают – всё равно дело к зиме.

Взяли с собой огнетушитель, закусочик-заедончик, славно так: вагон пустой, народу никого, один-два сидят: не сезон – середина недели. Минька поблукал-поблукал и выблукал: двух пэтэушниц притащил, стал паучьи сети плести.

Девахи размалеванные, волосья начёсанные, клеш от бедра, куртёночки с оловянными пуговицами, по пуп. Ах, арлекино, арлекино.

Учатся на токарей. Полтора года – и на почтовый ящик. Общагу дадут. Замуж выскочат – глядишь, комнату получат. И заработок приличный – и не в пример инженеру. Жизнь наперед расписана: всё по правилам: сначала софа, потом телевизор, а там копи на ковер.

Едут девоньки в город, бегут из деревни безоглядно. Не бывать им правофланговыми в уборочную страду, не кормить в нарядном сарафанчике пеструшечек, не проливать горючих слезок, провожая на мясокомбинат бурёнушек. А всё почему? Потому что пример имеют наглядный. Мамки горбину на фермах всю жизнь гнули – много хорошего видели?

Так, за разговором, и портвешок запузырили. Опа-на. Лёлик, гляжу, в углу уже с одной лижется, Минька другую за боки тискает. Третий должен уйти, как ары поют.

На вторую полочку, куртку под голову – и на массу. Сплю на новом месте, приснись жених невесте.

Перед самой Москвой разбудили, шелоблуды. Лёлик свою в туалете отджюджюрил, а Минькина не дала. Утер Лёля нос. Только и разговоров, как она за раковину держалась, как он ей брюки-клеш расстегивал, ширинку полчаса искал – у женских-то брюк, балда! да как унитаз мешал, да как поезд они раскачивали, как на стрелке тряхнуло и у него выскочило. Теперь воспоминаний на целую неделю.

А подружки темной ночью сошли на дальней станции, где трава по пояс. Адресок общаги оставили. Саша и Шура. Почерк-то – курица лапой, – серьезный почерк, без альтернатив.

7

Москва лапотная, дух колбасный, кепок карусель, мешков суета. Народ нырк-нырк, сплошная забота на роже. Локти в стороны, попё-ё-ёр полтуши на загривке, питекантроп. Что ж – как потопаешь – так и полопаешь. На то она и столица – дюжину областей кормить.

Лёлику заказ персональный подкинули – изделие номер два. Ни много ни мало, а для круглого счету шестьсот шестьдесят изделий: дяде, племяннику, их знакомым по службе дядям и племянникам. Вот где масштабы! Вот где работа идет! Непрерывный цикл, как в доменной печи – только подбрасывай. Силён народ.

В столице раз аптека – мимо, два аптека – пусто. В третьей со времен экспроприации экспроприаторов не бывало; в четвертой одни аспирины и горчичники; в следующей, буквально тут же, за поворотом, фармацевты было обиделись, подумали, что над ними смеются. Предмет уж больно серьезный.

В итоге: полный облом. Пять – ноль!

Всухую периферию мочат. Ну нет товаров узкого потребления. И всё тут.

У ГУМа, наконец, наткнулись. Где как ни там и быть. Скромная бумажка под стеклом: «Лимит 10 штук».

Интересная политика. К войне что ли готовятся?

Лёлик ногами засучил:

– Спасайте, братцы!

– Не суетись, – успокоил Минька. – Смотри-ка лучше, какая ховрошечка на кассе.

– Где?

– Протри фары, «где».

– Как стемнеет, будем брать.

У окошка кассы Минька громко продекламировал, протягивая рубль:

– Если хочешь быть сухим в самом мокром месте – покупай презерватив в Главрезинотресте! Контрацепцию! На все!

Вогнали хабалы девчушку в краску.

Вывалились на улицу конями Пржевальского, от гогота мент у Мавзолея встрепенулся.

– Всё, Лёля, хорош. Тайм из мани. Что мы, весь день за твоими амортизаторами бегать будем? Уж замуж невтерпеж?

Забежали в музыкальную секцию ГУМа, что через дорогу на третьем этаже. То, сё. «Уралы» [30]30
  Электрогитара. Made in USSR.


[Закрыть]грудой навалены, черные, будто головёшки, а пластика нет. Тарелки тоже дрянь, всё родное, отечественное, посмотреть не на что, слезы наворачиваются.

Вперед и с песней.

В музыкальном, что у ЦУМа, фарцмо лазает внагляк. Всюду жизнь.

Еще и сети закинуть не успели – рыбак рыбака, – подвалили, черта только не предлагают. Дедка за репку, репка за дедку. Самый вертлявый стал себя в грудную клетку колотить, уверять, что пластика полно, пластика хоть жопой ешь, но только японский, другого, мол, и не держим. Зазвал в подворотню, клеенку полиэтиленовую показал.

– Молодец, – похвалил Минька. – А в ебало?

– Дай! дай ему Миня, чтоб на казаха стал похож! За лохов, падла, нас держит!!

Крутанулся пройда юзом, заюлил к Кузнецкому.

А в магазине чехословацкий лежит. Лежит вот так вот просто. Как будто каждый день. Взял Миня, и про запас взял. Были б бабки и еще можно взять, а куда деть – не проблема, – только рот открой.

Я охапку струн отоварил, менструаторов сто штук. Много, много всего, глазенки разбежались, не собрать. Приставки какие-то невиданные: квакер с фузом и вибрато, наверняка на военном заводе собрана, то, что будет фонить и первую программу Всесоюзного радио транслировать, можно даже и не сомневаться; а одна – так целый поп-бокс, километр рублей стоит, красиво всё расписано-разукрашено разными писульками.

«Музима» висит. Рогатая. Три звучка. Рычаг. В «Самоцветах» парнишка на такой играет. Слюньки потекли, хоть подержаться.

Хороший магазин. Уходить не хочется. Так бы и жил здесь. Два квартала отмахнули, всё оглядывался.

На Герцена, у театра имени пролетарского поэта, пельмешек навернули. У нас, в пельменной на проспекте, конечно, повкуснее и тесто в кисель не размазывается. Но главное что? Чтоб мамон о себе не напоминал. Вот что главное.

Миня, как всегда, две двойных. Еще и хлебцем вылизал.

– Кто не ест, тот не работает.

– Добро на говно.

– А ты, Лёля, своими худенькими ручёнками скоро гитарку настраивать не сможешь, – сказал Минька ласково. – Учись у дядки. Кушать надо, а то писька не вырастет. Тебе мамка в детстве не говорила? Учись, пока я жив. Ты кушай, кушай лучше, а то на блядки не возьму.

– Да больно ты нужен. Ебака грозный.

Это у них старая песня. А из песни слов не выбросишь.

На Калининском, в гастрономе, «Кокурчик» [31]31
  Кокур – вино марочное. Сладкое. Вкусное. С медалями. Ух!


[Закрыть]ухватили, да по паре килограммов апельсинов, да по коробке зефира в шоколаде, да колбаски останкинской. Всего полтора часа втроем: один в одной очереди, другой в другой, третий в кассу – ну чем не жизнь в Краснопрестольске!?

Минька, пока в очереди стоял, успел в «Книжном мире» Сенеку купить. «Письма к Луцилию». Зачем? На кой те леший? Все брали и он взял. Инстинкт умносранский. Можно подумать, читать будет. Девкам будет показывать, мозгу крутить: «На ночь я обычно читаю Сенеку. Вы не находите, что философия стоиков весьма актуальна в наше непростое время?»

Дальше прошли. В «Мелодии» демократов выкидон. В лом хватают. Взятие Берлина, осада Нарвы и битва на реке Калке. Настал тот день, когда не Блюхера с базара понесут.

Среди демократов самые демократичные, конечно, венгры. Оно и в ценах сказывается у форцы. Демократы – минимум пятнашка. Самых захудалых чехов с поляками дешевле не отдадут, а венгры, скажем, «Илеш» и «Локомотив», на любителя могут и до сороковника доползти. Про «Омегу» я вообще не говорю! Её давешний лонгплей «Лив концерт» живее всех живых [32]32
  Omega – Gyongyhaju lany
  http://www.youtube.com/watch?v=CGt-rTDkMcM


[Закрыть]. Как хоругвь можно на первомайскую демонстрацию выносить.

Опять очередь. И дают, как в блокаду, по одной в руки.

Я цопнул югославский «Смак», Лёлику венгерский «Генерал» [33]33
  General – Neked szol
  http://www.youtube.com/watch?v=HKzrFEuIE6U&feature=related
  General: Kerdes
  http://www.youtube.com/watch?v=KdKX5KLg_qI&feature=related


[Закрыть]достался, а Миньке польский «Брейкаут» [34]34
  Breakout – «Kiedy bylem malym chlopcem»
  http://www.youtube.com/watch?v=mmmJ9ltyWjQ&feature=related
  Breakout – Na drugim brzegu teczy
  http://www.youtube.com/watch?v=inTeQ63Pn7Q


[Закрыть]. Это вам не гондоны. Тут наша взяла.

Утешение, конечно. А ведь, говорят, и Леннон отечественный есть, и Маккартни, и «Картинки с выставки» Эммерсона, Лейка и Палмера под бдительным оком Модеста Петровича. Да где они? Кто их крутит? У Миньки телка была на орсовской базе – пожалуйста, – «Назарет» принесла, какая-то печатка юговская. «Назарет», понятно? Повторяю по буквам – Н А З А Р Е Т. Не что нибудь. Не демократы.

Всё идет, всё. Только до нас не доходит. Демократы и «Битлз» печатали, и «Флойд», и всё что нельзя – у крутых мэнов этого добра горы Мафусаиловы лежат.

Ступни дымятся уже, того и гляди запылают, как алые стяги. Высший бы кайф: сесть и ноги вытянуть. А лучше бы в тазик с холодной водой и сидеть, отмокать… И щец с мослом полкастрюльки, добавил бы Минька – я его знаю.

Нет, неугомонные – всё за один раз обскакать хочется. Поехали в «Мелодию», что на «Маяковской».

На «Маяковской» нулём, сплошные ротар ы, у форцы цены дикие, да и не за этим мы, мы больше в познавательном плане и насчет расширения провинциального кругозора.

Пошли к метро. И набрели на кинотиятер. Силушек больше нету мотаться и вот уж действительно: «О, счастливчик!» О, лаки мэн. Я и третий раз с удовольствием посмотрю. «Энималз» же, ексель-моксель, а по идее, куда как и лучшее [35]35
  O, lucky man! / Alan Price
  http://www.youtube.com/watch?v=lK3P97RfVaI
  Alan Price – Poor People
  http://www.youtube.com/watch?v=vijwffHsutY
  Alan Price – Sell Sell
  http://www.youtube.com/watch?v=TnafNIT0jeI&feature=related
  Alan Price – Look Over Your Shoulder
  http://www.youtube.com/watch?v=ZyAJWhgxhWY&feature=related


[Закрыть]. Правда, говорят, сильно порезанный фильм, и музыки там километра на два поболе и сексушки в оригинале всякие. Но это нам вряд ли увидеть, и так спасибо до земли.

Две серии, как раз времечко убить. И что симпатично, с толком. И уж, в любом случае, несравненно лучше, чем шататься по Москве или дышать миазмами на вокзале.

Кому как, а мне после таких фильмов фантазии всякие в голову лезут. Например, не слабо бы, как Алан Прайс на своем автобусе вот так вот разъезжать с концертиками, да хоть и по деревням по нашим. Бэнд он зе ран [36]36
  Замечательнейший альбом Джеймса Пола Маккартни. Band on the Run.
  http://www.youtube.com/watch?v=R3wA4ZxGd3U


[Закрыть].

Ну кто бы отказался? Вот те жизнь: живи и грейся.

Из зала вышли – на выходе москвичи пленками шинкуют с фонограммой из фильма. «Песни Алана Прайса» на коробочке написано. Учись, деревня, – Москва!

В «Икарусе», с устатку, столицу недобром помянув, один бутылёк отворили: клубникой по салону потянуло, народ носами завращал, принюхиваясь. Коробку с зефиром распатронили, не жалючи, а с бабаевским зефиром в шоколаде, хоть и из горл а, почти как в лондонах с парижами.

Шоб я так жил! «Лето, ах, лето» по «Маяку», водила на всю костромскую царицу публики вывернул. Кресло вниз до отказа, занавеску на лицо.

По дороге в Загорск понимаешь невольно, что осень…

8

Слово купеческое – не разлей вода. Даже высокооктановая. Должок, как и яичко, дорог к ста грамм.

Наменяли на красненькие мятый хабар – красненькими платеж красен, – какими взял, такими и отдай, а срок вот он, на носу, как у беременной бабы живот – красный день календаря.

Сексуальный цвет, кстати. Лёлик с Кушей, у себя в комнате, по углам, за кровати, фотофонарей позасовывали – изучают фактор цвета на практике. Говорят, что результаты превосходят ожидания: рыбок в аквариуме расплодилось видимо-невидимо, кишмя кишат, вертухаются, поголовье увеличивая.

На праздничный день вьются флаги у ворот, музыка играет, чучелы развешивают, наш рулевой, вперед к победе, слава, да здравствует годовщина, крепите, возьмем повышенные, ударным, мирпис, нетвойне, напредпраздничнуювахту, великийоктябрь, очередь в магазинах, очередища, очередюга, выкидон, сосиски, восклицательный знак, масло сливочное, два восклицательных знака, кара-кум на севере, водка, бормотуха, менты, менты, менты, браво брависсимо, менты здесь, менты там, демонстрация – кто не придёт – лишат стипы.

По дороге следования зашли в подворотню, портвешка взяли на грудь по триста пятьдесят, а ты гляди смелей, гляди да веселей. Хотя глядеть особо не на что.

Утро нежным светом не красит. Погодка не балует: облачность самая что ни на есть переменная; осадки, переходящие в мокрый снег, норовят мерзко за ворот вместо трафаретного холодка; шуму на улицах хватает; с добрым утром, дорогие товарищи, не спится вам в выходной; с рассветом, понимаете ли, вся страна, как к мартену. Эх, не поймут нас те, кто к шести утра привык к гудку заводскому. Мужики идут – проснулись, чуваки бредут – согнулись.

Под вечерок, отоспавшись после шествия, завалили с Минькой в Чикаго к Маэстро, отдать бабки за микрофон.

Заведение под завязку, семечку негде упасть, народу море, водки по колено. Самое бы время капусту рубить, хабар в карман скирдовать, но нет на эстрадке никого, ни шнуров нет, ни проводов. Магнитофон и тот не крутят, магнитофона в Чикаго отродясь не бывало: не балуют здесь особо, не велики баре – и без музыки посидят, раз музыкантов нет.

Ну, а насосам что? Нет и нет. Насосы и так надудонятся водовкой, под взаимные душеизлияния так еще и лучшей: ни на баб, ни на одессу-маму отвлекаться не надо: сиди, своё втолковывай, выворачивай нутря наизнанку, авось не плюнут туда. Краснеют дурной кровью, рюмки роняют, табачищщщще гаром от пожарищ, шум-гам-тарарам, ебтвоюматьблядьсукакурва.

Маэстро поленом валяется в каморке для инструмента, внутренностями страдает, плюёт жёлтеньким на пол. Много уже наплевал. Приличное у него слюноотделение. Как у собаки Павлова.

Конфликтует тело с организмом, да так, что говорить не можется, мотнул нам головой и сплюнул.

– Маэстро, тут давеча слух прошел, что ты никак оковы сбросил, снова молод и красив и совсем не женат?

– У меня с ней, с крысой, брестский мир, – покряхтел он страдальчески, ноги на пол стаскивая. – Ты меня не трогай, я тебя не трону. Комнату мелом поделили пополам: она на своей, а я на своей и граница на замке, только карацупы у нас нет. А так, всё как положено – суверенитет и невмешательство во внутренние дела. Нафуфырилась тут со своими лярвами с работы в «Центральный», столик там заказали, по телефону с ними каждые полчаса стрекочет, громко так, тра-та-та, мальчики, хули-мули. Смешно, ёбтыть. Свою половину прибрала-намыла, скатёрки-салфеточки, икебану навела, а я границу не переходил, я на своей территории кучу навалил – и салют, камарадо, неделю не живу.

– Ну, ладно, не переживай.

– А чего мне переживать? Пусть она переживает. Мне переживать ровным счетом нечего.

– Ты где так надринкался? Харю раздуло, как дерижбандер [37]37
  Воздушённый шар.


[Закрыть].

– Встретил одного… Раздолбай иваныча. Как раз из сберкассы шел, всю капусту с книжки под ноль снял, пока до развода не дошло. То-то моей будет радости, когда узнает. Говна-пирога тебе, а не башельки, – сотряс Маэстро воздух энергичной фигой. – Этот мудер «ибанес» [38]38
  Гитара. Хорошая.


[Закрыть]мне втюхал, ну и загудели на три дня, обмывали это дело. В железку пошли, блядюг каких-то сняли, профур самых последних, глядеть, блин, страшно. Я теперь, наверно, месяц не смогу: так натёр – в руки взять больно.

– Трипачок, наверно, – обрадовался Минька.

– Да не боись, – отмахнулся Маэстро. – Загнул ей салазки, качал-качал, чуть не уснул. Целый час, наверно, по пьяни-то. Утром пошел на горшок, гляжу: ебить твою двадцать! вся залупа в говне, помойка ты такая. – Маэстро, сморщившись, сплюнул длинненько. – Что пили, что ели? Отравился, наверно. Блевать, сука, нечем, а крутит всё внутри, и жрать-то охота и жрать не могу – не держится. Лимонадику попил – зеленцом вывернуло.

– Ну поня-я-я-ятно, – посочувствовали со знанием дела. – Тебе б рассольчику. Или ушицы. Хорошо оттягивает.

– Да не мо-гу ни-че-го, – сказал Маэстро по слогам. – Говорю: не принимает. Всё сразу назад. Мне уж тут бабы и чаю, и хуяю… – махнул он рукой.

Оставили его подыхать. Пошли в зал, приблудились к компании какой-то с уголку, заказали по сто ради праздничка и горячее. Просто есть охота всего-навсего. А тут недорого, жаба не душит.

Сидим, ждем официантку разворотливую, вдруг кто-то сзади ко мне подошел, глаза закрыл. Потрогал руки, да и так ясно: коза какая-то, их привычки такие парфюмерные.

– Джамиля-зульфия-саида-хафиза-заира-зухра-лейла, – повернулся, ба! коза кудрявая, которая п исать красиво умеет.

Потащила меня танцевать спьяну. Какие танцы, милая? на губах что ли сыграть брум-брум? на гребешке? Слово за слово, рублем по столу; побирляли мы с Минькой не жёвано летит; забежали к Маэстро, взяли обратно бабки, что за микрофон принесли; он только рукой махнул, ни до чего ему; прихватил я заодно из каморки какой-то манускрипт просветиться – что-то там на машинке отшлёпано про «Папл»; три «Варны» взяли с собой, взяли бифштексов кулек, консерву заморскую, взяли Любу с подружкой (вот и познакомились), взяли тачку и поехали к ним на флэт.

9

Люба пьяненькая, лижется, руку мне на зипер положила и вот мнёт, вот мнёт.

– Что же ты делаешь, золотце, я щас взорвусь, как триста тонн тротила.

Ноль эмоций. Сопит да глаза закатывает.

Проверил я наличность: перси налитые, тяжелые, соски твердые, как карандаши, пальцем тронул, сразу заворковала, давай на шею ярославной бросаться, засунула язык ко мне в рот и вот шуровать там, как кочерёжкой. Гули-гули-шуры-муры-трали-вали. Кошку драли.

Только прилетели, сразу сели. В ванную. Только ружо вынул, только на исходные, только дева приладилась, тут я и приехал. Брызнуло, аж обратно всё, и по усалам и в рот попадалом. Сама виновата, довела мальчёнку. Аж джины обдряпал своей же продукцией, у нее кофтенка выходная забрызгана. Посмеялась, подзамыла одёжу мне и себе. Ой, веселая девка. Ой, будьте нате и стрекоза.

Минька с напарницей время не теряли, стол накрыли, нам «горько» крикнули. Не настолько я кирной, чтоб взасос – в шею синячину девушке засадил. Вечная память. Штаб-с капитан Овечкин. Что-то тянет меня к ней и тянет. Не наелся. Ну как на свете без любви прожить?

Выпили, закусили, свет притушили, музычку включили. Двести второй «Юпитер» «Кам тест зе бэнд» на девятнадцатой скорости мотает. Гляди-ко – в ногу со временем. От «Ю кип он мувин» [39]39
  Deep Purple – You Keep On Moving
  http://www.youtube.com/watch?v=pE8fYd0FevI
  Deep Purple – You Keep On Moving – Live
  http://www.youtube.com/watch?v=kg0s47DVtbk&feature=related


[Закрыть]потащились слегонца. Эти на диванчике пристроились, рука у Миньки уже в заповедных и дремучих, щепает там на волосянке, глазом мне на дверь косит.

Потехе – время, делу – час. В опочивальню, на перины. Разоблачил мамзель не торопясь, она только глазами водит, как кукла. Клубника в сметане. Всё при всём. «Плейбой» в вашем доме. Запрещенный фильм. Даже если случилась ночь после тяжелого дня – только помани: без соли, без перца, без горчицы. Огонь-девка. Главный калибр.

Шашки наголо! Набросились мы друг на друга, будто ввек не пробовали, и сразу две, не отвлекаясь, я отчебучил. Сам себе удивился. Мы должны всем рекордам наши звонкие дать имена!

А симпатия моя нонешная, надо признать, просто ас. Фигуры крутит высочайшего пилотажа. Пропеллером подо мной изошла, махает до потолка, трудяга.

Полежали чуток, перекурили одну на двоих, положила она случайно ручонку на мое добро и снова я завелся юлой-волчком. И по колхозному – пирожком, и в конницу Буденного поигрались, по долинам и по взгорьям. Редких дарований девушка, по-профессорски, мышцой внутри работает. Вся делу отдана. И вьется спинкою атласной, и извивается кольцом, и изнывает сладострастно в томленьи пылком и живом! Одно сопровождение чего стоит! И постонет, и подвоет, и порычит. Очень самозабвенно получается, даже если привирает. И говорят же вот, пришло мне в голову: сдуру можно и сломать – до костей втирается-вертится, будто вор на коле. Правильно говорит Минька – хорошая тётка на хую не дремлет.

Простыни винтом-колесом, еле выкарабкались, пошли нагишом замываться, одеться сил нет, да и не к чему. Люба-голуба поливает, а у меня в бой рвется, дурак-то. Понравилось ему. Этой смешно, приголубила, но чтой-то безрезультатно: торчун-торчуном, а отдачи никакой, порог какой-то. Муслякала она, муслякала – без толку. Решили это дело погодить. Не пропадать же добру почем зря. В простыни завернулись, патрициями в гостиную просеменили.

Подельники наши возятся, только пар валит. Минька подружку на пол сволок, места ему мало и земли, и вот она под ним радостью исходит. Ноги чуть ли не до люстры отрастила – Би-би-си можно принимать, а этот ее в чулках оставил и в поясе: любит поизгаляться, ефрейтор запаса.

Жарит Минька, рюмки на столе трясутся, у соседей лампочки мигают, швы в панелях расходятся. Бой идет не ради славы, ради жизни на земле. Нас нулём, бесстыжие, сильно друг другом увлеклись, а и ладно, мы с Любой поближе к столу, жрать охота, как из пушки. Как сели уминать, всё б подмели, да Минька вмешался, такой аппетит у парня, даже трусы не надел. Торопился. Чует, что мы, как чайки.

Квакнули сухарика, чтобы елось и пилось, чтоб хотелось и моглось, консервы корочкой вылизали, поддонки додули и зазевали в полный рот. Четвертый час ночи, что ни говори.

Минька ближе к дивану, буйну голову на подушки клонит. Мы простыни подтянули и к себе галопом. Ухнула кроватка с разбегу. Представление должно продолжаться. Фри дог найт [40]40
  Three Dog Night – The Show Must Go On (1974)
  http://www.youtube.com/watch?v=HZ4h24Y7J6Y&feature=related


[Закрыть]. Цирковой марш. Тум-тум-туру-туру-туру-тум-тум-туру…

Легла полюбовница головой мне на живот и давай предметом играться и так, и эдак, а предмет и не так, и не эдак – экая конфузия! Она и за живот куснет, и волосами помашет, и поцелует, и к сердцу прижмет – оживила-таки: пятьдесят на пятьдесят, крючком-дрючком. Стала его шершавым рихтовать, не забывая саму себя пальцами драконить, заахала-заохала, тут и я в нее распаренным ворвался, как Красная Армия в Берлин.

Умелая, ох, умелая. Слишком уж умелая – знает, как завести. Так куда-то получилось глубоко, видимо открылись тайные ходы, закричала криком, ногтями спину на ремни, плугом десятиотвальным, бороной дисковой. Извержение Везувия и Фудзиямы, Гога и Магога: матрац – насквозь, склизкое пятно на простыни тазом не прикрыть. А ну ее к чертовой матери! Без простыни!!

Тут же я и уснул. Морфей подкрался незаметно.

Это вам не пирожки у Параньки со стола тибрить. На Западе за такой труд бешеные деньжищи отваливают. Люди живут этим. Это не пуп чесать деревянной ложкой. Это всё равно что мастер по гирьевому спорту. Это… это, едрить твою, без эпитетов.