Текст книги "Менты. Разоблачение главных беспредельщиков МВД"

Автор книги: Алексей Челноков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Казна не справляется с исками за милицейский беспредел

Нагатинский суд Москвы приступил к рассмотрению первого иска о возмещении ущерба пострадавшему от майора Дениса Евсюкова. Цена иска – 5 миллионов рублей. Суд привлек в качестве третьих лиц по делу ГУВД Москвы и МВД России, но финансирование милиции у нас государственное, поэтому платить за начальника с пистолетом будет Минфин.

Можно утверждать, что жертвы Евсюкова, скорее всего, не получат запрошенных по иску миллионов. В связи с очередными грядущими выплатами «за милицию» очень остро встает проблема компенсации за пытки и увечья, полученные от стражей порядка. У нас сложился другой прейскурант.

Так, Читинский областной суд оставил без изменения решение райсуда о взыскании с Минфина в пользу двух подростков из поселка Шерловая Гора 250 тысяч рублей. Такой оказалась моральная компенсация за милицейский произвол школьникам – Илье Куликову и Евгению Пшеничникову. На снижении суммы настаивал представитель Минфина, но суд кассационной инстанции принял сторону подростков.

Изначально подростки просили 800 тысяч рублей на двоих. На суде представитель Минфина и два осужденных милиционера, от которых пострадали школьники, категорически отказались признавать эту сумму. Судья присудил Евгению 150 тысяч рублей, а Илье 100 тысяч рублей.

Дело было так. Сотрудники милиции поехали проверить информацию, что в одном месте хранят краденое. Двое милиционеров были выпивши. Приехав на место, они выбили дверь ногами и ворвались в квартиру. Четверым подросткам, угрожая пистолетом, приказали лечь на пол. Двое подчинились, двое других убежали. Лежавших милиционер избил ногами, а убежавших нашли в другой квартире, дверь которой стражи порядка тоже выломали. Их тоже избили и устроили погром в квартире.

Двоих милиционеров из приехавшего наряда приговорили к пяти и четырем с половиной годам лишения свободы. Остальные участники «захвата» получили сроки лишения свободы от 3 до 3,5 г. Правда, сроки всем осужденным оказались условными.

Десять лет назад подобные иски были экзотикой. А ныне дела по «милицейским» искам не проходят в редком суде. Например, Центральный суд Читы взыскал с Минфина 150 тысяч рублей в пользу бывшего студента Забайкальского горного колледжа Сергея Гилева. Три сотрудника краевого УВД – Максим Никишин, Олег Дьячков и Сергей Гилязов – заставляли парня признаться в угоне автомобиля. Днем милиционеры задержали студента и прямо с занятий в колледже увезли за город. В лесу его жестоко избили. Позже выяснилось, что он не был причастен к угону.

В законе нет четких критериев того, как оценивать отнятую или покалеченную жизнь. Но государству расплачиваться с жертвами становится все труднее и труднее. Не проще и жертвам, так как выплаты за пытки, убийства и увечья растягиваются на годы.

Районный суд Нижнего Новгорода взыскал 8,5 миллиона рублей с двух бывших милиционеров, виновных в пытках задержанного Алексея Михеева, в результате которых он стал инвалидом. Но довести до справедливого решения дело оперуполномоченных было невероятно тяжело. В итоге Европейский суд по правам человека признал факт применения к Михееву пыток и постановил взыскать в пользу потерпевшего с Российской Федерации 250 тысяч евро.

Через два с половиной года прокурор области направил в суд иск с требованием взыскать с уже освободившихся сотрудников милиции, пытавших Михеева, в пользу государства сумму, эквивалентную той, что наша страна выплатила потерпевшему по решению Европейского суда.

Но подобное развитие событий, когда платят сами бесчинствующие милиционеры, исключение. Остальным пострадавшим и родным погибших платит казна. Ведомство имеет право через суд требовать с виновных возместить расходы казне, но практически этого не делает. Вот цена последних решений: от 15 до 40 тысяч за сломанную при задержании руку, 40 тысяч за пытки в отделе милиции. Судьи определяют сумму компенсации по собственному усмотрению.

Однако ситуация меняется. Родителям убитого в Татарстане милиционерами жителя поселка Ильмира Хайдарова выплатили 300 тысяч рублей. Суд пошел навстречу прокурорам, и получившие в свое время 3 года и 9 лет лишения свободы старший оперуполномоченный Марат Валеев и сотрудник патрульно-постовой службы Рамиль Сафин должны будут возместить бюджету откупные за пытки.

Европейский суд вынес сразу три решения по пыткам в милиции. Трое москвичей и один гость столицы получат от 10 до 30 тыс. евро компенсации за понесенные ими моральные страдания. Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) по жалобам российских граждан вынес решение по иску трех москвичей на то, что их пытали и избивали в московских отделениях милиции, требуя сознаться в преступлениях, которые они не совершали. Пострадавшие получат, согласно решению ЕСПЧ, от 10 до 30 тыс. евро компенсации за понесенные ими моральные страдания. Россия, таким образом, была признана виновной в нарушении запрета на применение пыток и бесчеловечного, унижающего достоинство личности обращения (ст. 2 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод), а также права каждого на свободу и личную неприкосновенность (ст. 5 конвенции).

Самый громкий последний скандал в Москве, связанный со зверским избиением пятерых молодых людей в ОВД «Сокольники», скандалом стал не потому, что это действительно чрезвычайное происшествие и раньше такого не происходило никогда. Наоборот, абсолютно никто из жителей обеих столиц (да и других крупных городов), к сожалению, нисколько не сомневается, что подобное происходит постоянно. Столь широкий общественный резонанс ЧП в ОВД «Сокольники» получило только потому, что герои этой истории не забыли и не простили нанесенной обиды и решили бороться до конца в своем стремлении наказать виновных.

Первая история произошла в Москве в сентябре 2000 года. Семен Акулинин и Владимир Бабич (тогда им было 17 и 19 лет соответственно) были задержаны за автомобильную кражу и доставлены в ОВД «Фили-Давыдково». Как следовало из жалоб молодых людей, милиционеры стали их избивать и заставляли взять на себя 25 автомобильных краж, расследовавшихся в то время в столице. В три часа утра признания были подписаны.

Молодые люди обращались в больницу, врачи дали заключения о наличии у них травм и ушибов. Кунцевская прокуратура провела по их заявлениям проверку и никаких нарушений не обнаружила. Во-первых, как следовало из заключений прокуратуры, Акулинин и Бабич пожаловались на избиения не сразу, как вышли из отделения, а спустя некоторое время. Во-вторых, ни один из допрошенных милиционеров в применении недозволенных методов допроса не сознался. Расследование прокуратура закончила в январе 2001 года, но о результатах его ни обвиняемых, ни их адвокатов уведомлять не стала.

Когда начался процесс над Акулининым и Бабичем в Кунцевском райсуде, защита заявила отвод судье, заподозрив его в пристрастном отношении к обвиняемым. Основанием послужило то, что один и тот же судья продлевал сроки ареста, мотивируя это «совершением тяжких уголовных преступлений», и он же рассматривал дело. То есть, утверждали адвокаты, судья уже заранее был настроен на обвинительный приговор. Отвод удовлетворен не был, а в мае 2001 года Акулинина и Бабича приговорили к трем годам лишения свободы. При этом суд, рассматривавший в том числе и жалобу обвиняемых на применение к ним пыток, в своем решении отметил, что прокуратура уже провела проверку и ничего такого не обнаружила. Мосгорсуд позже снизил обоим срок наказания до двух лет, а Акулинина даже условно отпустил – «помог» сломанный в милиции позвоночник.

Под пытками ЕСПЧ понимает такое обращение, которое причиняет людям «серьезное и жестокое страдание», причем это обращение применяется «среди прочего с целью получения информации, наказания или запугивания». «Суд установил, что заявители были избиты милиционерами, и в результате этих избиений они получили серьезные травмы, – говорится в решении ЕСПЧ. – Суд не увидел никаких обстоятельств, которые могли бы побудить милиционеров на применение насилия. Нет никаких данных о том, что заявители оказывали сопротивление при задержании, пытались убежать или не выполнили законных требований милиционеров. Кроме того, нет доказательств и того, что после задержания они каким-то образом угрожали милиционера, например оружием, или нападали на них. Таким образом, использование силы было намеренным и карательным по своей природе, нацеленным на то, чтобы унизить и заставить подчиниться. Учитываются также последствия для здоровья заявителей из-за применения этих жестких мер. Большое значение суд придает юному возрасту пострадавших, вследствие которого они были особенно уязвимы для агрессоров. Суд находит, что обращение, которому были подвергнуты молодые люди, должно быть квалифицировано как пытки». В своем решении судьи были единодушны: признать нарушенными в отношении Акулинина и Бабича ст. 3 и 5 конвенции и выплатить в качестве компенсации морального вреда Акулинину 20 тыс. евро, а Бабичу – 10 тыс. евро. Еще 3,5 тыс. евро пойдет на покрытие судебных издержек.

Иван Белоусов, герой второй истории, живет в Южно-Сахалинске. В декабре 1999 года, когда ему было 18 лет, он приехал в Москву, чтобы пройти медкомиссию, которая после перенесенной Иваном несколькими месяцами раньше операции признала его физически здоровым и годным для управления транспортным средством. Буквально через день молодой человек дал интервью программе НТВ «Итоги» «по спору между частными держателями гособлигаций и Минфином». Г-н Белоусов представлял интересы объединения граждан – владельцев облигаций и заявил о том, что Минфин объявил ему вендетту, дал распоряжение нападать на них, оказывать давление с тем, чтобы предотвратить подачу судебных исков.

В тот же день Ивана и его брата остановили милиционеры и потребовали предъявить документы. Паспортов у молодых людей при себе не было, а военного билета и пропуска на работу оказалось недостаточно, и их отправили в ОВД «Коптево», где обвинили в отказе выполнить законные требования сотрудников милиции и в нецензурной брани.

В своей жалобе г-н Белоусов написал, что несколько пьяных милиционеров стали избивать его, а потом бросили в камеру. Через несколько часов его снова привели в кабинет, заставили раздеться по пояс, сложить одежду в сумку, а потом поднять ее высоко над головой и держать.

Сумка весила примерно четыре килограмма, молодого человека заставляли повторять «упражнение» снова и снова, хотя из-за операции ему нельзя было поднимать тяжести больше одного килограмма. Пытка прекратилась, когда Иван упал в обморок и его отвезли в Боткинскую больницу.

Через два месяца он был признан нетрудоспособным и получил инвалидность 2-й группы. Коптевская прокуратура, проводившая проверку по жалобе матери молодого человека, выдала тот же результат – «физического насилия милиционеры не применяли». В данном случае, правда, расследование несколько раз возобновлялось по указанию прокуратуры города. «Суд запросил копии материалов следствия, но правительство отказалось их предоставить», – резюмировал ЕСПЧ, и в своем решении он использовал аргументы, положенные в основу дела Акулинина и Бабича. Итог: 30 тыс. евро для г-на Белоусова в качестве компенсации морального вреда.

Еще один «приз» за перенесенные страдания ЕСПЧ вручил жителю московского Зеленограда Станиславу Самойлову. В феврале 1999 года 36-летнего Самойлова милиционеры задержали на Ленинградском вокзале по подозрению в совершении кражи и препроводили в пункт охраны на станции метро «Комсомольская». Задержанный отказался подписывать признание и за это был избит. Потом его отвезли в отделение ОВД по охране метрополитена и там продолжили «допрос с пристрастием». Самойлов все равно не хотел ничего подписывать. Тогда «блюстители порядка» связали ему руки за спиной, бросили на пол и стали бить электрошокером – по шее, почкам, печени и паху. Милиционеры били ногами в живот и толстыми папками по голове до тех пор, пока тот не упал в обморок. А когда Станислав пришел в себя, ему заявили, что отправляют его в ОВД «Сокол», которое занимается расследованием кражи. Оттуда Самойлова отправили прямо в СИЗО.

Провести расследование по факту применения пыток прокуратуру метрополитена попросила администрация СИЗО. Проверка результатов не дала, зато Головинский суд приговорил Самойлова к четырем годам и четырем месяцам лишения свободы, признав его виновным в краже. Расследование потом возобновляли несколько раз – скорее всего стимулом к этому послужила поданная в ЕСПЧ жалоба, но результат был тот же – никто никого не бил и не пытал, а если и пытал, то было это так давно, что точные обстоятельства уже установить невозможно. У ЕСПЧ было иное мнение – 10 тыс. евро в качестве компенсации морального вреда.

«Баблосборник»

Генеральская должность в Москве стоит миллион долларов.О том, что творится в московской и российской милиции, корреспонденту «Известий» рассказал председатель координационного совета профсоюза сотрудников милиции Москвы Михаил Пашкин.

Вопрос.Наша газета вскрыла поражающие факты. Милицейские должности, например, покупаются за деньги…

Ответ.И что же тут поразительного? В Московском регионе генеральская должность и звание стоят около миллиона долларов. Откуда я это знаю? У нас в области тоже профсоюз есть. Так ребята рассказывали, что один из начальников отдела копил деньги на генерал-майора. Он, не стесняясь, говорил: 100 тысяч долларов набрал, а надо полмиллиона. Это в области. В столице, я думаю, вдвое дороже. Но тот областной начальник настоящий беспредел в отделе устроил, мы обнародовали эти факты, и он потерял то, что накопил… Ну а генералу, естественно, нужно эти деньги отбить. У него, к примеру, 10 отделов. Грубо говоря, чтобы должность за год окупилась, он с каждого начальника отдела 100 тысяч должен собрать. Ну а тем же тоже жить надо, так что им еще столько же себе, родимым, надо оставить. Такая арифметика. Может, я и ошибаюсь, но, видимо, только в меньшую сторону. Кстати, платят не все. Я знаю несколько генералов, которые точно никому ничего не платили.

В.Рядовые милиционеры соответственно отчисляют начальнику отдела?

О.Нет, на уровне отдела эта торговля должностями прекращается. Не будет же инспектор ППС должность покупать! Но нельзя отрицать, что коррупция есть и там. И здесь надо понимать, из-за чего сгнила вся система эмвэдэшная. Есть такой приказ – номер 650. Выпущен в 2005 году и даже в Минюсте не зарегистрирован. То есть он не несет правовых последствий. Но это – важнейший документ для всех основных подразделений МВД, потому что в нем описывается, как оценивать их работу. По этому приказу в каждом следующем году должно быть раскрыто преступлений больше, чем в предыдущем. Динамика должна быть положительной. А если следователь или дознаватель увидит, что по конкретному уголовному делу нужно принимать решение о его прекращении – ну нет там состава или события преступления, – то здесь динамика должна быть отрицательной. Хоть тресни. Значит, невиновных нужно отправлять на скамью подсудимых. И если отдел не набирает 60 баллов, рассчитанных по специальной системе, где складываются с различными коэффициентами положительные и отрицательные баллы, то делаются оргвыводы, укрепляется – читай, меняется – руководство. Евсюков накануне происшествия личный состав построил и орал благим матом. Обещал всех уволить к чертовой матери, если не будет показателей. Потому что руководство округа менялось и риск лишиться должности был очень велик.

«Евсюкова надо было снять давно»

В.Какая связь между коррупцией среди низших чинов и системой оценки? Раньше ведь тоже планы были…

О.Планов раскрыть столько-то преступлений в советские времена не было никогда. Они появились в середине 90-х годов. И вот что стало получаться: если у участкового образцовый участок, если он все притоны вывел, всю шпану разогнал, то в будущем году у него никогда положительной динамики не будет. И те же участковые идут на кладбище, переписывают недавно умерших и оформляют на них какую-нибудь хулиганку. Якобы позавчера матом ругался, а вчера умер. И проходят показатели. Иногда и на живых оформляют. И не только для себя стараются – эти «палки» они с успехом продают коллегам. Такса – от 2000 рублей и выше. А вы спрашиваете, где коррупция. Нередко начальники просто приказывают сотрудникам принести деньги на покупку этих «палок». Суммы разные. Максимальная, о чем мне рассказали члены профсоюза, – 2000 рублей с зарплаты. А некоторые инспекторы ГИБДД оставляют в дежурной части 100–200 долларов, чтобы вдруг найденные угнанные машины оформили на них. Нет машин – после дежурства забирают деньги назад. Экипажу ППС из двух человек нужно 3–5 административно задержанных в смену и одно уголовное проявление за месяц. Не секрет, что рядовые сотрудники тоже берут взятки. Остановят человека без регистрации – 300–500 рублей. Это своего рода компенсация за возможность потери премии из-за невыполнения плана.

В.Уголовные преступления участковый как будет раскрывать? Он ведь не следователь…

О.Вот-вот, а динамика должна быть положительной. Представьте, в подвале нашли какой-то труп, который полгода там пролежал. Ясно, что никакой Шерлок Холмс не раскроет. Можно, конечно, весь отдел бросить на это… А можно взять патроны от мелкашки и какому-нибудь бомжу подбросить. Или наркотики, или оружие… И сразу раскрываемость 75–80 процентов. В ОВД по Басманному району замначальника отдела дознания Ольга Швачко обнаружила несколько десятков липовых уголовных дел. Как она их называет, «левандос». Когда она написала об этом официальное заявление, которое потом подтвердилось, ее 18 декабря 2008 года выгнали из кабинета, и только в мае 2000 года в присутствии представителей ГУВД и профсоюза она получила часть своих вещей.

Когда поймали так называемых «оборотней в погонах», такие факты вскрылись. Но надо было идти дальше. Потому что вся милиция этим занимается. Отсюда и пытки – из необходимости увеличивать раскрываемость любой ценой. Вот и пистолет у Евсюкова в розыске был – наверняка для того, чтобы кому-нибудь при необходимости подсунуть. Кстати, мы уже давно говорили, что Евсюкова надо снять. Он за полгода шестерых замов выгнал толковых. Ему 31 год всего, опыта нет, какую работу он мог организовать? Только крик и закидоны, все на нервах. А насчет начальника управления по Южному административному округу Агеева, еще в 2005 году мы били во все колокола. Тогда три милиционера из ОВД «Орехово-Борисово» задержали трех таджиков с двумя мешками. Предполагали, что это травка. Так таджик позвонил, Агеев примчался в отдел с каким-то зампрефекта. Они потребовали таджика отпустить, даже погоны с этих милиционеров срывали. И отпустили, что поделаешь. Так и не узнали, что в мешках. И Агееву все с рук сошло. Теперь он в отставку ушел.

$ 10 тысяч с притона

В.Реальную раскрываемость преступлений как бы вы оценили?

О.Как во всем мире – 30–35 процентов. У нас милицейские генералы любят с зарубежными коллегами опытом обмениваться. Так у тех глаза на лоб лезут: как, удивляются, вам удается раскрывать так много? Знали бы, как…

В.И все-таки, возвращаясь к арифметике… Если начальник ОВД не собирает деньги с подчиненных, откуда он их берет? Те самые 100 тысяч долларов…

О.Собирает с коммерсантов. С тех, кто работает на его территории. В этом смысле милиция уже давно вытеснила тех бандитов, которые были в 90-х. В зависимости от размера бизнеса такса может быть от 5 до 10 тысяч долларов. Притоны с проститутками крышуют – тоже от 3 до 10 тысяч с каждого. Притонов по Москве порядка 200–300. Вот и считайте. У нас, кстати, было интересное дело. Четыре сотрудника УБОПа по заданию прокуратуры накрыли притон. Так через несколько минут примчались их же начальники и начали на них орать. Вы что, дескать, здесь делаете! В общем, конфликт разгорелся нешуточный. Парни эти – члены нашего профсоюза. Написали все как было. А когда я попытался эту историю озвучить, они, вместо того чтобы разобраться с теми, кто притоны крышует, пытаются привлечь меня за клевету. УБОПы расформировали, эти начальники получили хорошие должности в других подразделениях. Мы, кстати, составили список – кто какие притоны крышует. Отправили его в ФСБ. Но притоны так и работают.

Еще одна статья дохода – это уголовные дела. За деньги возбуждаются, за деньги закрываются. Суммы могут быть самые разные – от 2 тысяч долларов за какое-нибудь хулиганство до 1,5 миллиона за дело против какого-нибудь серьезного бизнесмена. Но последние дела – это скорее в подразделениях главка. Вы пройдите на Петровку, посмотрите, какие там машины стоят. Например, на «Landrover Sport», который около 160 тысяч долларов стоит, ездит начальник отдела МУРа, который перешел в МУР из УБОПа. Естественно, он ездит по доверенности, а машина принадлежит его брату.

В.И что же, начальник отдела ходит по палаткам и дань собирает?

О.Не сам, конечно. Либо коммерсанты к нему приходят, либо какой-то доверенный человек их объезжает. Я знал одного шофера – тоже, кстати, офицера, – который для своего начальника это делал.

В.Безрадостную картину вы нарисовали…

О.Куда уж там… Хочу, чтобы вы поняли. В милиции полно честных, отличных ребят. Они работают по 14–17 часов в сутки. Рады бы работать честно, но… Мне кажется, надо срочно отменить вот эту систему оценки деятельности. Если человек хорошо работает, то количество преступлений на его участке снижается. И раскрываемость, соответственно, расти не может. Вообще, надо регистрацию преступлений отдать тому же Минюсту, чтобы не было вот этих «левандосов». И еще надо дать больше прав самим сотрудникам – чтобы они через своих представителей, например, могли осуществлять контроль финансовой деятельности руководителей. Чтобы без ведома такого представителя, без его подписи нельзя было наказать ни одного сотрудника. Почему вы улыбаетесь?

В.Очень кардинально, мне кажется…

О.Только так можно реформировать систему. Как Ленин – ввести комиссаров. В нашем случае это инспекция по личному составу. Чтобы без подписи инспектора начальник ОВД ни одного решения не мог провести. И должность этого инспектора сделать выборной. И вообще, начальника ОВД тоже пусть люди выбирают. Как шерифа в США.