Текст книги "33 ступени (СИ)"

Автор книги: Алексей Саянский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

   Шогес приосанился.

   -Король делает новые попытки? Нам здесь не помешала бы лишняя рота другая хороших воинов, тем более из Хастгарда. Мы бы с вами ребята, вычистили местные гущи.

   – Ему главное столица, у меня скверное ощущение, что вам придет конец.

   – Такое ощущение не покидает нас с последнего полнолуния. Мы только тогда потеряли больше половины ополченцев, а из гарнизона осталось пять десятков человек. Этого, как понимаете мне недостаточно.

   – Настронимо дал слово, что помощь будет

   -Он так тебе сказал?

   Злат вернулся за стол, запалил каганец от свечи.

   – Я верю, он не обезумел.

   – Буду надеяться, что агония не тронула его разума.

   Шогес отпил вина, поставил кубок, встал и подошел к окну. С высоты второго этажа хорошо было видно, как продолжают свой немного омраченный праздник горожане, радуясь первому снегу, сошедшему с неба как необъяснимое знамение.

   – Скоро рассвет – кивнул своим мыслям капитан и посмотрел на вход.

   Из– за двери донесся гулкий звук шагов по доскам пола, затем дверь распахнулась, и показался воин, с большим круглым щитом и в шлеме с закрывающим лицо забралом, латы украшал все тот же королевский герб.

   – Прошу прощения Панове – посмотрел он оценивающие, на Хастгарийца

   – Чего тебе? – повернулся к нему Шогес

   – Господин капитан, там, у северных ворот монах, что нам делать?

   – Монах ночью? – удивился Шогес – за воротами?

   – Вот и мы о том же подумали, может его того... смолой окатить? Она у нас как раз на огне?

   – Как он выглядит? – опомнившись, спросил, Златогор

   Солдат хмыкнул.

   – Как монах, а как ему еще выглядеть?... сутана, с капюшоном, палка, осел с поклажей, говорит, ему нужен какой-то, Наг Мастрони

   – И все? – потребовал Шогес

   – Все, пан капитан-

   Златогор поднялся и солдат невольно отстранился, наконец, оценив рост и мощь стоявшего перед ним воина. Княжич взял у стены со стойки свои топоры – повращал ими – хотел их прочувствовать и обернулся к служивому.

   -Ты перепутал, Нак Настронимо. Схожу, сам с ним поговорю, вам болваны лишь бы головы сносить – сказал он, но солдат не тронулся с места, преграждая путь.

   – Пан капитан, так что нам делать?

   Шогес заложил руки за спину.

   – Проводи господина поверенного, не стой столбом,... кстати, как там катапульта?

   – Чинят – подернул плечами солдат и, пробормотав себе под нос что– то невнятное, громыхая кованой подошвой сапог по половицам, направился к лестнице.

   Праздник затихал, судя по тому, как расходилось вино из выставленных на центральной площади бочек. То тут то там, у подножия стен домов или ворот храма виднелись тела вдребезги пьяных горожан. Злат из темноты высмотрел хмельного скомороха, размазанным гримом на лице с выражением полного отсутствия в этом мире. Даже будучи совершенно недвижимым и недееспособным, шут заставил улыбнуться. Северные ворота были довольно далеко от дома, где расквартировался Шогес. Они миновали храм тысячи ликов, как называли его горожане, на самом же деле святилище было посвящено создателем – неким зодчим Фаргусом– святому Питеру, защитнику жизни и покровителю Маруна. Храм был незаурядным строением, его пять лазурных шестигранных шпилей погружались в небо, будто целились, но самым удивительным в этом строении, был его вид, не зря ему было дано горожанами такое название – тысяча гаргулий разных размеров начиная от четырех самых крупных, величиной с буйвола и мизерных с мотылька, восседали на выступах, подоконниках и карнизах, были горельефами и барельефами, и щерились на мир своими каменными ликами, отпугивали нечисть.

   -Что, заинтересовало? – ухмыльнулся служивый

   -Был во многих местах,... повидал – Боги позавидуют, но такого встречать не приходилось

   – Когда впервые здесь появился, я тоже обалдел. Местные говорят, что в те времена, когда этот... дьявол...как его? Гексус шел по этим землям один маг оживил глину и сотворил из нее этих страшил, а когда бой окончился, все сотворенные им твари осели на стенах храма и застыли. Поговаривают стены Фаргусова храма, вновь оживут, когда придет беда.

   -Врут твои люди. Еще никого не видел, кто мог бы с помощью магии оживлять земную плоть. Земля это песок, глина, навоз, и прах.

   -Верьте, не верьте, воля ваша пан – усмехнулся солдат над скептицизмом «неотесанного варвара» и ускорил шаг.

   Они повернули на продольную улицу под названием «Каштановая», состоящую сплошь из торговых лавок, магазинов и рядов, но уже опустевших и, кажется давным-давно не действующих по причинам всем понятным, потом прошлись узкими улочками квартала «Набруза»– названного так в честь бандитской шайки будоражившей десять лет назад этот уголок города. Впоследствии шайка была рассеяна, а главарь Набруз был четвертован на городской площади под разъяренные крики толпы. Спустились по «Гончарной» где из некоторых мастерских, столь многочисленных на этой улице, все еще доносились звуки работ. Мастеров не трогал ни праздник, ни ночь. И гонимые внезапно поднявшейся пургой свернули за угол аккуратного домика, если судить по его вывеске над дверью портного «Аппуса», и попали к нужным воротам.

   От громоздкого барбакана*, до дома достопочтенного Аппуса имелось довольно большое пространство, размером почти с центральную городскую площадь. Толстенные и очень высокие, каких, пожалуй, Злату, не с чем было сравнить, стены. Они были сделанны из обтесанных и оплавленных торфом глыб. По ним с явной ленцой расхаживала стража: четверо арбалетчиков и двое лучников, с крепкими Англиконскими луками. У левой стороны, у механизмов массивных подъемных ворот переругивались несколько плотников, скорее всего, злились из– за того, что им не удается, как остальным попраздновать вволю; чинили катапульту. Здесь, у ворот было достаточно светло, потому что все освещалось десятками факелов и не меньшим количеством масляных ламп повешенных на столбах у стены, потому он без усилий смог разглядеть поломку. Возможно, Негодежь или Болотный дракон, харкая ядом, попал в валы, и дерево в миг было изъедено сильной кислотой свойственной слюне того или другого гада. С правой стороны ворот снулый, а может быть и подвыпивший стражник, сидя на невысоком чурбане, подкидывал в огонь дрова, разведенный под полным смолой, коптящим чаном, там же рядом со стены свисали пеньковые корабельные верблюды с крючьями, предназначенными для подъема за приклепанные ушки этого «сосуда из преисподней». Чтобы не мешать работникам стамески и киянки чинить громоздкое орудие, чуть поодаль восьмерка алебардиров, сидя, о чем -то, мерно беседовали в кругу у костерка, однако местоположение их было таково, что ворота и механизмы подъема и опускания моста были постоянно у них на глазах. Сопровождающий его солдат, припустил вперед направляясь к тем восьмерым и приблизившись к одному из сидящих, склонился к нему, что-то растолковывая. Воин встал с лавчонки и оглянулся на Хастгарийца, потом, не отводя сонного взгляда, устремился навстречу.

   -Капрал Валдис, пан, надеюсь, вы не собираетесь идти туда один? – еще не дойдя сразу же спросил он, и отдал честь.

   Огибая вставшего на пути гвардейца, Злат сказал:

   -Именно это я и хочу сделать – Это была бы огромная ошибка, господин, неизвестно кто этот человек и человек ли вообще – капрал снял Априйскую каску, отличающуюся от многих восточных выдающимся козырьком с небольшим металлическим гребнем, вытер лоб ладонью. Он был пожилым человеком, виски покрывала седина, обветренное лицо, бороздили морщины и несколько слабо заметных шрамов, был он невысокого роста, поджаристый, чувствовалось, в руках еще осталась большая сила, однако была и старческая усталость, проскользнула в глазах.

   -Я пойду один, будь он хоть дьяволом

   -Отчаянный и глупый шаг Панове

   Златогор обернулся:

   – Тогда проследите, шевельнется,... надеюсь, не надо учить что делать? -

   Валдис дернул плечами и повернувшись к семерке своих замерзших сослуживцев начал давать указания.

   Златогор шел медленно, он то сжимал то, отпускал рукояти топоров, дух снова подвергался испытанию, и это раздражало. Он всегда был готов и всегда был на стороже, и так же всегда, где – то в глубине зачерствевшей, покрытой дубовой корой душе испытывал страх, небольшое неверие в свои силы червем точило изнутри, но старая закалка, учение отца и деда, жизни, в конце концов, принуждали не обращать внимания на такие чувства. Единственный страх, который его всегда утомлял это, был страх попасть впросак и выглядеть перед остальными жалким гаером.

   Ворота, гремя цепями, ушли вверх, и он вступил под темную арку мощного барбакана, и так же громыхая, они за ним затворились. Он стоял перед еще одной воротной створой в темноте и чувствовал, что случись сейчас столкновение, он не сможет противопоставиться. Нет, он не ужасался от этого, он знал, что предки достойно примут его в своем царстве сошедших, но почему – то сегодня была усталость и опустошение, которое раньше он гасил полной кружкой эля, в какой ни будь придорожной харчевне, а сейчас не хотелось и того. Но даже сейчас, зная, ощущая себя, он бы никогда в жизни не побежал, никогда в жизни он не стал бы умолять, потому что он княжич. Это нарицающее его слово, будто проклятье старой горной ведьмы всю жизнь от детской люльки до этих вооруженных топорами дней печатью стояло на нем и добавляло ответственности.

   Воротная створа грохотнула и медленно пошла вверх, с ее скрипом и скрежетом плохо смазанных шестерней смешались натужные крики алебардиров несущиеся сзади, в задачу которых входило и открытие ворот. За скрипучей створой, взвыв цепями, быстро опустился мост, рухнув с грохотом на край полузаросшего сухим камышом рва. Теперь впереди была лесная темнота, нагло ворвавшийся ветер, создавший снежную канитель, дорога меж сосновых исполинов и два слабо просматривающихся силуэта.

   Он ступил под слабый свет сигнального огня сторожевой башни и той же медленной походкой направился к гостю.

   -Я пришел с миром – из темноты донесся глухой мужской голос

   Злат не ответил. В недавнем прошлом он так же говорил, прежде чем поступить напротив.

   -Назови себя – потребовал он, остановившись в трех шагах

   -Сэдрик Ван Фаррел – поклонился силуэт – прибыл к своему стародавнему другу Наку Настронимо.

   – Настронимо я. Чего хочешь?– заведомо солгал Злат

   Незнакомец усмехнулся.

   -Ну что вы господин Хастгариец, вы на него даже не похожи.

   Златогор про себя удивился проницательности незнакомца, однако виду не подал.

   -Монаху не должно болтаться по Марунийским чащам, особенно ночью.

   -Кто вам сказал, что я монах? -

   – А если не монах то проваливай – Злат выставил топор – здесь тебе делать нечего.

   Ван Фаррел сбросил капюшон:

   -Вы и впрямь варвар. Грубости у вас не занимать – похоже, гость улыбался

   Златогор напрягал слух и зрение, будто прощупывал темноту ночи, готовый мгновенно среагировать на любой шорох.

   -Проваливай, я тебе сказал! – почти прорычал он, не отнимая глаз от мрака леса

   -Хорошо друг мой, если вы перешли на серьезный разговор, то не поленитесь взглянуть на вот это – подставил он под свет руку с крупным перстнем, надетым поверх дорогой перчатки – не стоит пугаться, это всего лишь печатка королевского поверенного, Нак имел точно такую же.

   – Эта безделка не доказательство – посмотрел княжич на крупный сапфир со знакомой королевской геральдикой.

   -Тоже верно, но, на ваше счастье, я могу показать вам свитки, у меня есть достаточно света, хотя если хотите, вы можете поломать глаза и в темноте.

   Посох, появился у него в руке мгновенно и сразу же его каплевидное деревянное навершие, засветилось мягким зеленым светом, постепенно разгораясь, все сильнее и сильнее. Златогор не любил подобных выходок и если бы не его предположение и предупреждение уже мертвого рыцаря, топоры давно бы выполнили свою кровавую работу. Однако, сзади, со стен и башен послышалось движение: топот, переговоры, скрип тетивы.

   -Если хочешь жить, больше так не делай – наконец-то увидев лицо своего собеседника, тихо проговорил Хастгариец. Лицо как лицо хотя и нельзя было сказать, что этот человек обычный простолюдин. Скорее горожанин с высоким о себе мнением. Чуть вытянутое с волевым подбородком, нос с горбинкой, тонкие губы, воронова крыла волосы и стрижкой какая бывает только у крестьян стригущих себя при помощи горшка, похоже, то место, откуда он прибыл, было обделено брадобреем, кстати, бородка тоже имелась, но эта деталь была довольно ухоженой, короткая, подчеркнутая, такого же цвета что и волосы, однако сильнее всего обращали на себя внимание пронзительные карие глаза, сравнить этот взгляд он мог только с взором единственного человека, который встречался ему на пути жизни – кельтским друидом Арвусом жившим уже полторы сотни лет. Сам колдун был среднего роста, сухопарый, с узкими небольшими кистями рук не знавшими тяжелой работы и мозолей от меча или топора. Одет он был в просторную драповую монашескую сутану с большим капюшоном и подпоясывался, то на что раньше не обратил он внимание, не бечевой как истинный слуга божий, а кожаным, узким сыромятным ремнем. Из – под длинных пол выглядывали суженные носки дорогих восточных сапог. – Благодарю вас за предупреждение друг мой, вы слишком напряжены, расслабьтесь – улыбался маг, подавая сверток из редкого для этих мест папируса.

   Злат принял свиток, развернул и попытался прочесть, но его грамотность не давала возможности разобрать все полностью, язык был, тяжелым Англиконским, хотя и родные руны ему всегда давались с трудом. Он внимательно рассмотрел восковую печать, поставленную в королевской канцелярии, и вернул.

   Магический свет медленно угас, так же как и растаял посох в руке своего владельца.

   -Надеюсь, теперь я имею право на хороший отдых, все – таки, как вы сказали, местные чащи, не столь дружелюбны.

   Пошли – молвил Златогор, пропуская еще незнакомого мага вперед. Он никогда не верил этим хлипким умникам, обладающим страшной, непонятной силой, но исключительно здесь и сейчас он рисковал ради того слова, которое дал паладину. Свиток и дорогой перстень вручали право их обладателю найти приют в городе – крепости, но никак не снимали подозрений с него, он мог оказаться кем угодно и «Лукавым» и наваждением бесовских сил и упырем жаждущим проникнуть в людскую юдоль ради поживы, да и амулет правды, когда-то купленный им на арабском базаре молчал.

   Магистр Сэдрик взял под уздцы своего престарелого осла, перед этим поправил поклажу, укрепив ремни, вскользь глянул на Хастгарийца. Варвар или Барберианин, еще одно имя, какое давалось народом Ван Фарела, гордым, молодым народам северо-западных горных земель, заправил свои топоры обратно в кольца– крепления на поясе и отступил на край дороги. Хастгариец поистине был гигантом, как и описывали их старейшины братства, но Сэдрик их никогда не видел, и сумел отличить его только по редким для этих мест амулетам и странной светящейся ауре, со слабой рыжей прожилкой у основания, которая есть у народов с большим будущим полным трагедий и величия, такую он видел у Ромулян и Эллинойцев ныне древних, но еще крепко стоящих на ногах цивилизаций.

   Осел нервно затопал по ледяной корке образовавшейся на утрамбованной, замерзшей земле дороги и задергал головой, где – то рядом была угроза. Животное хорошо чувствовало чуждое присутствие, и Сэдрик поспешил, получше умастил свои вещи, и повел старика «Конунга» к поднимающимся воротам.

   Над заснеженным лесом послышался надрывный нечеловеческий вопль, и со сторожевой башни донеслись крики предупреждения. Кричали о небе и готовности. Арбалетчики на стене приготовили свои самострелы и будто слепцы начали водить выпирающими остриями болтов по сторонам. На сторожевой башне загрохотала рычагами баллиста.

   Златогор почувствовал на груди тепло, и вдобавок обратило на себя внимание слабое свечение в перламутровом камне амулета. Нежить была рядом. Он посмотрел на мага, быстро удаляющегося к воротам, и перекинул взгляд на вершины сосен, и вовремя. Черной тенью, с режущим слух визгом над ним пронеслось большое нечто, и он едва успел увернуться, совершив кувырок по земле. Рядом в лед воткнулось несколько стрел, он выругавшись, вскочил на ноги и отпрыгнул в сторону. Только сейчас он заметил, что холодный ветер теребит волосы, шлема на голове не было. Кровь забарабанила в висках. Он высвободил оружие и принялся изучать небо, откуда так коварно подкралась угроза. Ранее невиданная тень проявила себя, зависнув над высокой сторожевой башней. Тварь хорошо была видна в сигнальном свете дозорного костра. Размером с тура и крыльями нетопыря размахом в двадцать пять локтей, она теребила ими воздух и вызывающе ревела, выгибая чешуйчатую шею с драконьей головой, в передних лапах похожих на человеческие руки, но с длинными, как ножи когтями он узрел блеск камней своего шлема, все-таки она дотянулась до него. Тем временем Арбалетчики без устали накручивали механизмы своих самострелов, лучники изводили стрелы, но казалось впустую, если стрелы и попадали, то застревали в ее чешуе, не нанося никакого ущерба.

   По стене, бранясь на чем стоит свет, к башне уже неслись во всю прыть алибардиры, и вот сработала баллиста. Длинный кол с окованным сталью наконечником ответил на вызов невиданной твари мощным броском, пробил ее насквозь, выйдя меж лопаток, и отбросил на сосны. Хруст ломающегося дерева, там где – то в чаще нечеловеческий хрип, и восторженные крики ополченцев, все слилось вместе. Златогор расслабленно выдохнул и поспешил к воротам, откуда уже мчались гвардейцы. Неизвестно, сколько еще таких адовых созданий гнездилось в этих Марунийских дебрях.

   Ван Фаррел остановился возле плотников, которые вместо киянок сейчас держали сабли и напряженно разглядывали затянутое снеговыми тучами небо, они тихо переговаривались и ежились от наступившего холода в Акетоны*. Сэдрик успокаивал своего «Конунга», поглаживал его по морде и что – то нашептывал, будто убеждал не упрямиться.

   -Пошли за мной – позвал Златогор, отвлекая мага от занятия. – Сию минуту, княжич, но мне бы хотелось знать, где мне можно расквартироваться, мой осел устал и боюсь заболеет без ухоженного стоила.

   -Ничего с твоей животиной не станется, пошли, решать не мне.

   -Раз так, то ладно – ухмыльнулся чародей

   Зима рано навестила эти края, ко всем бедам не хватало только ее.

   Марун со времен переименования, около шести сотен лет тому назад, был торговым городом, он, как и Магдабург славился рынками и товарами, если тот древнейший перекресток торговых путей и раньше снабжал королевский дом и казну, еще до времен прихода миссии, около трех тысяч лет тому назад, то Марун, начал это делать недавно– шесть сотен лет не так уж много для города– тогда когда на океанском побережье Эбизана появилось несколько портов и был проложен путь среди густых хвойных Марунийских лесов.

   Основали город Толтреги, семья знатных купцов изгнанных из столицы за провинности перед императором. Они нашли приют в ветхом поселении стоявшем на берегу узкой речушки Марунийки. Поселение стояло на фундаменте древнего разрушенного города с одноименным названием. Из строений оставшихся от бывшего города имелась лишь одна башня порталов и подземные неизученные ходы.

   Энтузиазм живший в крови Толтрегов не давал им покоя и первым чем они занялись– починили башню, открыв торговлю древесиной. С тех пор башня порталов являет собой символ города и отображается на всех гербах Маруна.

   Потом в своей истории, Марун, подвергался набегам– соседи не признавали отсутствие у города повелителя – но вновь возрождался и снова утопал в крови. Сто лет назад, Северным Марунийским трактом в город пришел Хексус, от цитадели Толтрегов осталась одна глубокая дымящаяся яма, жители вовремя подались в леса, к разбойникам сумевшим откликнуться на несчастье. И даже после Пришедшего ( Имя его стараются не произносить) город восстановился и из Маруна снова во все края света потянулись цепочки караванов с шелками, пряностями, драгоценностями. А спустя сорок лет при становлении на трон Авзавура, под его влиянием город обзавелся глубоким рвом и окружной крепостной стеной, пожалуй, самой стойкой из всех существовавших на западе и юге страны. Авзавур установил сильную, где то даже жестокую власть и город, уставший от соседей, и нападок, зажил спокойно, постоянным потоком вливая в казну золото.

   Однако три года назад, егеря в лесу стали натыкаться на жутковатых пришельцев, потом земля погостов начала исторгать погребенных. Воскресшими они нападали на караваны и обозы, и тракт, и пути постепенно опустели. А затем с почтовыми голубями пришла новость– портовые города Эйс Нахил и Тогу Нур по велению чьей -то злой воли исчезли с берегов океана, нежить смела все со своего пути.

   Марун выживал пользуясь набитыми до отказа едой складами, помощью короля и небольшими фермерскими поселениями у гор Реликта, до куда еще не дошла нежить.

   Ожидание беды сбылось нашествием тленных и как везде по Эбизану, ночью в полнолуние. Стены выдержали, но бесноватые забрали четвертую часть жителей и воинов города. И вот уже как год, с той злополучной летней ночи, каждое полнолуние город подвергается нападениям, конечно не столь сильным, но болезненым, нежить берет свою дань жизнями десятка горожан, а последнее сражение явило на глаза повелителя «Новых», как он назвал свои полки и из его истлевших уст загробным голосом предупредил: «Марун с полной луной станет моим».

   Все знают что город больше не имеет сил, ни знаний обуздать грядущую беду. Остались только страх и привычное отчаяние, иногда доводящее до безумия – этой ночью упиваясь вином и элем, поджигая фейерверки, они празднуют скорую смерть– -свою.

   Сэдрик слишком долго прожил за пределами городов и селений безызвестным отшельником на каменистой равнине Эль Авгура, он проводил бытность, в изучении магии изредка беседуя с учениками и братьями по клану с помощью своих известных средств, пока его не позвал стародавний друг, ныне император. Беда пришла в земли Авзавура, затронула Турию и многих других соседей, она потянулась от океанического берега как приходит прилив на пологий берег. Для охраны караванов требовалось много золота, наемники жировали на бедах империй как муравьи на патоке, исчезла надежда на порталы, они все чаще уносили торговцев в неведомое, многие так и терялись в магических тоннелях пространства, хотя «Небесные ходы» раньше были гарантом стабильности экономики империи и империй.

   Сэдрик втянул носом воздух, поморщился, сказал:

   – Немудрено обрасти оспой, или еще, какой ни будь дрянью.

   Златогор обернулся, удивленно посмотрел на мага

   – Что вы глазеете, господин княжеский сын, или давно не поскальзывались на дерьме?

   – Чудной ты какой то – хмыкнул Злат и отвернулся

   Они прошли той же дорогой, которой шел Златогор, и все это время магистр выказывал свое отношение к городской жизни. Он указывал на «чистоплюйство» горожан, дворников, которые под носом не видят навозных куч, поносил мэрию за воровство, купцов жадных до безобразия – не желающих потратить на хорошую баню и медного сантима. Златогор лишь хмыкал, соглашаясь, хотя ему не было никакого дела до городского хозяйства. Его мысли будоражил Родуоридоган* (на Хастгарийском языке – сход правителей под древним орешником, на поле Ридогана). Проходя улицей Гончаров, маг вдруг остановился.

   Ветер порывами пытался столкнуть с места, бил снегом в лицо. Где– то там за городом бушевал верхушками лес, и чудилось, что совсем рядом шумит не зеленый густой бор, а ворчит штормовой океан.

   – Чего встал? – не стерпев, спросил Златогор. Он никак не мог понять, куда так усердно таращиться незнакомец. Сэдрик будто примерз к земле и, не двигаясь, смотрел в стену дома слева, такого же обыкновенного, как и все дома на этой узкой улочке.

   – Да так, кое – что приметил– улыбнулся ван Фаррел, накинул капюшон и повел дальше своего снулого «Конунга» за нетерпеливым Хастгарийцем. Улицами квартала Набруза мимо шумного борделя они свернули на все ту же широкую «Каштановую» и, проследовав мимо храма тысячи ликов, который сильно увлек чудаковатого мага, подошли к дому Шогеса. У его порога, пританцовывая от холода, держали стражу два гвардейца, один из них уже был знаком Злату, был провожатым. Только сейчас Златогор заметил, что от мага абсолютно не было слышно ни одного слова, будто его занимали, какие то мысли. Шагнув за порог они, скрипя потертыми ступенями, стали подниматься. Еще на первой, сразу же в нос ударили терпкие запахи эвкалипта и гвоздики, из– за тонких дощатых стен до слуха донесся храп прислуги, из -под лестницы, где был вход в подсобку, слышалось слабое бормотание кухарок, они тихо недовольно ворчали, отзывались о бессоннице хозяина. Златогор шел впереди и в каждом его шаге, ощущалась усталость, и сколько бы он не пытался бодриться, эта тяжесть поступи и движение плеч выдавала его. По пути Хастгариец расстегивал ремни кольчуги, ему сейчас она была тяжела и ненужная, лишь привлекала к себе звоном колец и скрипом о наплечники. Маг старался идти как можно тише, для дома достаточно было уханья Златовых шагов, что бы всем попадать с постелей, он будто тень, окутанная в балахон, скользил вдоль пыльной стены, стараясь мало привлекать внимания, но кот, загулявшийся по комнатам, вякнул, будто увидел призрака, выгнувшись мостом и ощерившись, зашипел на проходящего путника. Ван Фаррел расцепил руки, которые грел в длинных руках одежды, улыбнувшись, пальцем пригрозил наглецу, и холеная животина стрелой умчалась, вниз фыркая, будто ее накачали газированным сидром. Поднявшись последним маршем на узкую площадку, они коридором, гулко прошли к комнате, только маг немного отстал. Он остановился у оконца, и некоторое время неподвижно смотрел в затянутое небо. Взгляд его сделался задумчивым, в чем -то пытливым, как тогда у храма. – Мы пришли – окликнул его Златогор

   -О!..., спасибо сэр, вы очень любезны... показали мне дорогу

   -Ничего тут благодарностями сыпать – пробурчал Злат, поежившись, и отворил дверь.

   Весь второй этаж занимала одна комната с единственным окном, выходящим на восход. Как зала она была мала, а как комната была слишком просторной, Здесь имелся маленький камин, он придавал тепло и уют, немалая ценность при местной погоде, вечно слякотной, промозглой. На камине курилась миниатюрная жаровня, оттого сильно пахло специями. Комары не давали покоя даже поздней осенью. Над широким, обеденным столом, напротив входа, висела голова величественного марала. У чучела не было глаз, и потому оно казалось каким – то неестественным. Канцелярский Стол, за которым сейчас сидел капитан ютился у окна. Он был не то, что его собрат для трапез, сбитый из досок, у него имелась позолота на ножках, витиеватые узоры. Сейчас он был весь завален свитками и потрепанными гусиными перьями, которые Шогес почему -то не удосужился выкинуть. На стенах по бокам, потрескивали четыре масляных лампы, их свет делал все рыжим однотонным, и его хватало только на эту часть апартаментов, все остальное освещали свечи, каганцы и огонь из камина. У обеденного стола слева в углу, притулившись к стене большим телом, возвышался раненый шкаф. У него была треснута дверца, а на другой имелась отметка от удара, нанесли ее то ли топором, то ли копьем. Бедолага служил Шогесу, как хранилище для свитков и книг. Под ногами мягкой стриженой лужайкой стелился восточный ковер с изумительной красоты орнаментом. На нем значилась арабская пентаграмма защиты, настолько старая и потерявшая смысл, что уже не несла в себе силы, а именно служила узором.

   Появлению Златогора Шогес не удивился, он протер глаза, его клонило в сон с самого вечера.

   – А, это вы. Ну что как там наш монах?

   – Говори сам с ним – ответил Злат, махнув на дверь, прошел в дальний угол за обеденный стол, освещенный единственной свечей, и загрохотал кулаком по столу – где слуга... подавай на стол!

   За Хастгарийцем в дверном проеме бурой тенью явился маг и, не дождавшись приглашения, шагнул в комнату. Тем временем Шогес продолжал разбирать свитки и не счел нужным даже оторваться от занятия, он лишь спросил

   – Кто вы?

   – Приветливый у вас городок...празднуете?

   – Я спрашиваю, кто вы?

   Ван Фаррел прошел за спину капитану и, опершись о подоконник, посмотрел на веселящихся в снегопаде горожан, потом ответил

   – Некромант из Трора

   – Кто? – ошарашено, нет даже ошалело вскрикнул Шогес. Он вскочил и отбежал на середину комнаты.

   – Черт подери – поднялся Златогор, не зная, что предпринять

   – Вы кого ко мне привели?– уставился на Хастгарийца капитан

   Злат смолчал

   – Но, но господа... полноте вам – улыбаясь, обернулся маг– это я так, разрядить вашу мрачную обстановку. У меня здесь важная миссия, и выполнять ее буду по просьбе короля, надеюсь, вы мне не откажете в помощи? Он снял перстень и положил его на стол – взгляните.

   Шогес колебался.

   Некроманты Трора или проще «Братство яда» испокон веков были главными врагами западной церкви. Хулителями и язычниками, душегубами представали они в глазах прихожан из уст богомольных патеров, красноречиво вещавших с высоких трибун приходов. И Шогес исполненный суеверными страхами был одним из таких, тех которые боялись даже наступить на след богомерзкого людина продавшего душу нечисти. Их, и больше никого, не обвиняли в трагедиях этого мира, никто кроме них чернокнижников и колдунов не мог сотворить с этой землей такое кощунство. Знали все, только поклонник некрономики, самой проклятой из книг способен из неживого сотворить подвижное.

   – Ну что вы так на меня таращитесь? – усмехнулся ван Фаррел – не видели магов?

   – Некромант – процедил сквозь зубы капитан – причем тут магия?

   – Вы делите магию и некромантию, интересный вывод. Кстати в городе есть маг,... не отрицайте, пожалуйста, и не пытайтесь его спрятать.

   – Что тебе нужно? -

   ван Фаррел рассмеялся.

   – Ваши страх и осторожность меня так и принуждают, сделать, что ни будь этакое нехорошее Сэдрик кинул на стол папирус

   – Читайте,... заметьте, документ подкреплен печатью Ватикана – улыбнулся он

   – Ватикана? – снова удивился Шогес

   Ван Фаррел рассмеялся.

   – Да, именно нашим дорогим понтификом. И знаете, я с его выбором вполне согласен. Очень умный поступок выбрать меня, потому что натуру дьявола может познать только дьявол, и я!... к вашим услугам.

   Шаги бегущего человека нарушили разговор, все обернулись на дверь, которая неприминула отвориться. На пороге стоял капрал Валдис он был взмокшим, без оружия, в руках он держал голубя – почтаря и небольшой сверток, и как показалось Златогору, выглядел суровее, чем при встрече. Гвардеец сказал: