Текст книги "Боевые репетиции (СИ)"

Автор книги: Алексей Переяславцев

Соавторы: Михаил Иванов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Глава № 7

Велес протянул мне свою огромную, нечеловеческую лапищу (это, конечно, была рука, но то, насколько она была покрыта густыми, бурыми волосами, заставляло сомневаться в том, что её хозяин человек).

— Да будет так, Проводник.

Сказал он, закрепляя наше соглашение. При этом он почему-то обращался как будто не ко мне, а к чему-то внутри меня. И глядя мне прямо в глаза, он пожал мою руку. Его ладонь обхватила мою, полностью скрыв её из вида, но я не ощутил давления тисков, как ожидал, это было похоже на покалывание тысячи крохотных иголочек, распространяющих тепло по руке, переходящее уже за пределы ладони. Этот процесс превратился в таинство буквально со второй секунды, потому что в местах соприкосновения наших рук стало исходить неяркое, но различимое свечение. Татуировки на его руках, как я заметил позже, на висках и на шее, пришли в движение. Медленно начиная ход вокруг рук, они постепенно ускорялись, при этом я начал слышать хор множества голосов. Я подумал сначала, что где-то невдалеке включили радио, и из динамиков играет запись хороводных старославянских песен. Но этот звук играл, кажется, прямо у меня в голове.

— Говори, чего хочешь!

Пробасил уже во всю окружённый светом, звуком и вихрем из рунной вязи великан.

Голоса в голове, принадлежащие Керу и Понтию, подсказали, что я должен произнести.

— Я хочу встретиться с Витой и Фати.

Глаза великана вспыхнули тем же светом, что и окружающий его ореол, он поднял левую руку вверх и с силой ударил ладонью об столешницу барной стойки. Стук удара сопровождался уже знакомым «взрывом глубинной бомбы». Весь свет, что окружал Велеса, начал концентрироваться вокруг нашего рукопожатия, рунная вязь змеями ринулась на мою руку, и чёрные символы в оранжевой окантовке света впились мне в предплечье. И очертанием походили на след от медвежьей лапы. Рассматривая их, я не заметил, как Велес отпустил мою руку.

— Контракт заключён.

Сказал громила, и улыбнулся.

— За многие годы первый, я уже и забыл, когда ко мне приходили с «требой». Но скажи, зачем тебе понадобились эти двое, их же тут, вроде как, тоже не любят, как и твою компанию, которая тебе нашёптывает всякую чушь.

— Позволите объяснить?

Вежливо попытал счастье Керус.

— Да уж, валяй.

Небрежно бросил Велес, всем видом показывая своё пренебрежение.

— Вита и Фати, одни из 4 «внепространственных» сущностей, то есть им всё равно на границы между нашими мирами, плоскостями и реальностями. Эти четверо существуют только в одном своём экземпляре и видят сквозь все пространства, а значит, ответа на наши вопросы можно добиться только у них.

— Разумно, только если не брать в учёт то, что они ни с кем не разговаривают.

Сказал Велес задумчиво.

— Ну ты же как-то заманил их в свой бар?

Попытался аргументировать Понтий. На что Велес поднял руку в знак «тишина».

— Обожди, болезный, никто их не заманивал, я возвёл это место вокруг них. Они статичные точки мироздания. Эта компания пронзает всё существо насквозь. Их нельзя заставить. Но они молчат, хотя те, кто их видел, утверждают, что они говорят между собой, но не слышно ни звука. Хотя в одном ты прав, если у тебя есть вопрос, на который не может никто во вселенной ответить, значит, спросить остаётся только их.

— Мы ждём.

Послышалось откуда-то из середины бара, и при первом взгляде в ту сторону пространство начало перестраиваться. Столы и посетители раздвинулись (причём те, кто стояли напротив друг друга и говорили, как будто не заметили, что между ними расстояние теперь метра три, так и продолжая шептаться, слыша при этом друг друга). Там стоял высокий стол с барными стульями, стульев было четыре, три с одной стороны и один напротив.

— Идём.

Взял меня под руку Пон.

— Мастер Проводник, не забудьте и о моей просьбе, свою часть сделки я выполнил, если не выполните свою, медведь натурально отгрызёт Вам руку.

Прокричал вслед Велес с улыбкой ребёнка, размахивая мне рукой на прощанье.

Мы втроём сделали шаг вперёд, и я тут же оказался возле стола, а мои попутчики отстали от меня на… несколько километров, судя по размеру их силуэтов на горизонте бара.

— Тут только четыре места.

Сказала миловидная девушка в свободном белом платьице, заметив моё замешательство из-за происходящего. Она была, бесспорно, очень красивой и фигуристой, но почему-то воспринималась как мать, нежели как объект заинтересованности.

— Но нас только двое.

Ответил я, замечая очевидный факт.

— Не торопись, мы вне времени, и ждём моего брата. Мне есть что тебе сказать до его прихода, поскольку он бывает резковат. И можешь ничего не говорить, по очевидным причинам, я знаю уже всё, что произошло, не утруждайся. Мне нужно от тебя только то, что не произошло и не может произойти без облачения в форму. Это будет твоя плата за информацию. Начнём с того, что я Вита.

— Не до конца понимаю, что Вы от меня хотите… Мне можно называть Вас Вита, или у Вас есть какое-то звание? (очередной титул мямля года в кармане)

— Вот смотри, она идёт. (Вита)

— Но Вы же сказали брат, почему она?

— Потому что ты нужен ей, это моя сестра. Велес разве не сказал, что нас четверо, два брата, две сестры. Лично я олицетворяю фактор «существования», другими словами, я сама жизнь. Моя сестра, которая идёт сюда, она фактор изменчивости и перехода от одного состояния к другому, она единственная не имеет своего имени, поэтому её можно звать как угодно, Фантазия, Вдохновение, Муза. Она продлевает всем жизнь, то есть она неотъемлемая часть меня. И ты должен отдать ей часть своих миров, которые по причине твоей несостоятельности, как проводника, живут только у тебя в голове. А должны рождаться и процветать.

Что-то абсолютно бесформенное, но привлекающее взгляд появилось на барном стуле слева от Виты (кстати, на стороне, где стоял один стул, сидел как раз я, как на собеседовании прям).

— И тысячами и одним голосом сказало нечто.

И тыся…..

— Стоп, что?!

— Я просто облегчаю тебе мысли. (Муза)

— Я бы и без тебя обошёлся.

Пробурчал я, эти двое вызывали во мне, конечно, благоговейный ужас, но бунтарский дух (он же идиотизм) брал верх.

— Думаешь, обошёлся бы? А хочешь, проверим? (Муза)

Начала провоцировать под тихий, но явный смешок Виты.

— Я сформирую мысль для тебя. Ты же у нас такой уникальный и творческий, попробуй развить мысль из того, что ты зашёл в чат или беседу, где ты никогда не здороваешься, а просто выпаливаешь очередную витиеватость твоего сознания на суд людей.

И мой мозг взорвался, эта картина всплыла у меня перед глазами по-настоящему…

— Представляете? Я просто поздоровался, а дальше не было никакого безумия и сумасшествия, никакой космической и внепространственной чуши, никаких историй и фантазий. Так, будто вдохновение покинуло меня, как будто сама жизнь встала, глядя мне в глаза, и тихо прошептала: «Делай что хочешь. Всё. Судьбы больше нет! Нет предназначения! И иллюзия о том, что тебе дарован шанс менять своё и чужое мировосприятие с помощью слова утеряна навсегда. Сдавленный стон умирающей музы, это всё, что ты слышишь вместо сонма мириад звуков движения вселенной…

Тебе скучно?»

Мне тут просто подумалось, а что, если в какой-то момент творческая нить мира оборвётся? Вот так внезапно, как например, понимание того, что ты вроде с друзьями (и алкоголем) отдыхаешь на набережной, но только что ты был на площади Ленина, а что было в промежутке между ты не помнишь. То есть, совсем внезапно. И я говорю не о каком-то конкретно стиле или направлении в музыке, а именно о творческой составляющей вселенной. Время остановится. Ведь творчество есть не только в «искусстве» (особенно в современном). ОНО есть и в чертежах нового рукомойника, или здания, или автомобиля. Я не о том, что каждый выбирает, как творчество, ведь есть те, кто считает, что «Бутырка» это предел полёта мысли, а «Шопен»… А кто это вообще? Доказательством того, что искусство прячется там, где мы его не ждём, а именно в технарях, служит мой отчим, который, проработав инженером/конструктором полмиллиарда лет, внезапно взял кисть и стал рисовать прекрасные картины.

Представь, полёта фантазии больше нет! На этом моменте технологический прогресс остановится, никто не придумает ничего нового, никто не сможет придумать стих или музыку! Всё станет серым, потому что нет разницы какого цвета уныние.

Вот теперь, тебе скучно?

Люди идут на работу, завёрнутые в одеяло и позавтракавшие хлебом и водой, потому что — а зачем выбирать одежду, если в одеяле и так тепло, и какая разница, что ты будешь есть, если придумать завтрак ты не в состоянии… всё, что было под рукой — хлеб на столе и вода в кране…

Не хватает только холодных серых глаз, отблескивающих в темноте, и голоса, похожего на сыплющийся песок, говорящего, — тебе уже достаточно скучно? — Но ведь, тогда будет абсолютный порядок, скажете вы. — Нет, тогда сам хаос пожалеет вас. Ведь настанет вечный конец света — бесконечное уныние и безразличие.

— И это твои слова, Проводник. (Муза)

— Не сердись на неё, она всегда такая. Пока не признают её важность, даже говорить толком не станет. (Вита)

— А что, собственно, это было?

Сказал я, приходя в себя.

— Я просто подтолкнула тебя на размышления, в этом моя функция «Развитие». (Муза)

Стул громко скрипнул, послышался треск, напоминающий треск мороза. Край стола подёрнул иней, когда на него легла рука в чёрной перчатке. Фигура, полностью облачённая в чёрный балахон, скрывающий и лицо тоже, села слева от Виты.

— Вот и все в сборе.

Весело сказала Вита.

— Продолжим беседу…

Глава № 8

— Я думаю, нам даже нужно немного ускориться, а то, пока мы подойдём к сути дела, наш собеседник успеет умереть, ввиду краткости жизни обычных людей.

Вита произнесла это с явным подколом в сторону смертных. В компании людей с завышенной самооценкой я не обратил бы внимание на такие слова или просто посмеялся, тут же меня охватила дикая обида и злость. Мне захотелось доказать, что наши короткие жизни стоят гораздо дороже, чем их вечность (и плотину прорвало).

— А кто-нибудь из вас знает, сколько живёт «творец»?

Троица недоумённо переглянулась.

— Не тот метафорический творец, которого каждый представляет себе по-разному, а тот, который пишет музыку, или стихи, или картины. Вы представьте себе, сколько жизней приходится проживать им ежедневно… нет, ежесекундно!? Каждый из них делает это по-своему. Ох уж эти музыканты со своими песнями и мотивами))) Они же не только сами в этом всём — неееет, им мало этого. Они говорят миру и каждому, кто их слышит «- Смотри, где я был!». Да так, что некоторые из нас окунаются с головой в иные миры, навеянные «творцами». Примером тому являются как известные, так и малоизвестные музыканты. Думаете, можно спокойно спуститься в метро, слушая, допустим, «Мельницу»? Нет! С каждой нотой всё отчетливей слышатся удары старателей гномов в тоннелях, и ты ждёшь, когда же наконец голова дракона покажется из-за нарастающего гула темноты. Или сидя в пабе или баре, «Nheymr» поёт так, что ты оказываешься в окрестностях Вызимы, провожая взглядом выходящего за двери корчмы самого Геральта из Ривии. Или невероятные небеса других сказочно неописуемых миров, созданных словом, вы думаете они их выдумали? Опять же, нет! Они прожили каждое сказанное своё слово, и эти слова заставляют наши нейромедиаторы просто взрываться, посылая сигналы всплеска адреналина, дофамина и эндорфинов, которые отправляют нас на растерзание счастья, ненависти, зависти, возбуждения и восторга! (срывающимся голосом закончил я свою пламенную речь)

Вита, сидевшая напротив, посмотрела на соседа, всё это время тихо слушавшего разговор о скуке и творцах. Затем перевела взгляд обратно на меня и спросила.

— Ты уже догадался, кто это?

— Нет.

Ответил я, невольно поёжившись, потому что от соседа Виты, сидевшего в просторных, чёрных одеждах с закрытым чёрным капюшоном лицом, повеяло холодом.

— Это мой брат Фати, и он пришёл за тобой.

Сказала Вита, немного потупив взгляд.

— Сколько жизней ты уже прожил?

Спросил незнакомец в капюшоне. И отрезвляющим холодным лезвием в мой ум врезалось понимание того, что из-под чёрного капюшона на меня смотрит сама «Смерть».

— Так вот, как это происходит! Это и есть ответ на вопрос миллионов «Почему творцы уходят так рано?», ты считаешь все их жизни? Так значит, они уходят не рано, а наоборот, они живут больше всех…

— Ты всё правильно рассудил. Только «творцов», которые могут подарить Музе иные миры очень мало, нам приходится очень долго ждать.

Сказал Фати, и его голос больше напоминал шелест листьев. Теперь я знаю, как звучит громогласный шёпот.

— Так что сегодня счастливый день.

Прошептал он так, как будто действительно радовался.

— Сколько лет, Вита? Муза? Мы не говорили по душам с «творцами»?

Он продолжал ликовать, а на моём лице стала натягиваться нервная улыбка. Что вообще происходит? Ликующая «Смерть», которая радуется появлению новой жизни? Я сошёл с ума на каком-то новом уровне?

— Фати, стой. Мне кажется, наш гость сейчас рухнет без сознания в очередной раз. Давай-ка кратенько набросаю тебе объяснение сложившейся ситуации.

Стала привносить логику в случившееся Вита.

— Первая новость, которая тебя шокирует, это то, что Фати не плохой, Да, ты не ослышался, «Сама Смерть» не плохая. Он часть триединства, которое собой представляет «порядок».

— Триединства? Велес сказал, что вас четверо. Кстати, а где, и кто четвёртый?

Влез я посреди объяснения, чем заслужил неодобрительное «Цыц».

— Я как раз к этому подхожу. Так механически сложилось, что сила не имеет никакого значения без противодействия. И где есть порядок, там должен быть и беспорядок, он же Хаос. Ты и сам должен был это заметить. Ведь ты уже знаком с «Коллапс»? Так вот, она ваш четвертый, и она тоже не «Зло». Чтоб свершался «цикл» обновления и развития, любое из «триединств» (оно же единица, или целое, положительный фактор) «строит», а четвертый (он же «ноль», отрицательный фактор) разрушает. Так мы и добрались до того, кто же наш четвертый. И это именно Хаос. И если Муза бесформенная, то Хаос имеет сразу все формы. Это наверняка сложно представить, но так и есть. Где он шляется и чем занимается известно лишь ему. Предугадать его действия, по понятным причинам, просто не представляется возможным.

Последнюю фразу Вита произнесла слегка надув губки.

— И вот, мы уже у самой сути. Ни один из «богов», «проектов» и «сущностей» не способен создавать новые миры без поддержки, как ты громко успел выразиться, «творцов». Мы банально не умеем фантазировать. (Вита)

Были бы мы в мультике, моя челюсть сейчас пробила бы стол и клацнула бы об пол заведения. У меня буквально выступили слёзы от изумления.

— Да что за демо-версия вселенной мне попалась? Почему даже самые, казалось бы, важные и сильные мира сего ни на что не способны?!

Я уже открыто кипел от злости.

— Вы все тут как дети, у которых в игрушках одни только ядерные бомбы, но вы не знаете, как их взорвать. Каждого из вас нужно вести прям за ручку… вести… прям… за ручку.

Оторопь и пустота посетила меня от осознания того, что я сказал. А трое, напротив, улыбались.

— Вот и ты понял свою роль.

Сказала Вита, и обратилась к сидевшим по бокам от неё.

— Поскольку мы разобрались, можете идти с ним. Насколько я знаю, у нас тут намечается «крестовый поход» на того, кто играется с балансом, объявив себя центром всего. Мне идти с вами незачем, иначе, что я была бы за жизнь, вмешиваясь в дела с вероятными смертями.

Звонко засмеялась Вита. Увы, чувство юмора у этих «проектов» было выше моего понимания.

— Ну что, «Мастер Проводник», веди нас. Для начала в мир, где ты достал эту вот «вероятностную» зверушку. Поможешь мне сделать его не «вероятностной плоскостью», где ты прячешься от стрессовых ситуаций, а самой настоящей реальностью. Судя по всему, ты его достаточно хорошо проработал уже, раз такие зверушки в нём завелись. (Муза)

— Почему это так важно для вас?

— Это, Крис, не для нас важно, а в первую очередь для тебя и твоих спутников. Тот, против кого вы намылили хвосты, или что у вас там? Испытал на себе все виды влияния, оружия и магии. И знаешь, что произошло? Ничего. Мы все тут надеемся на то, что это фактор известности применения. Он просто знает все старые виды воздействия, поэтому резистентен к ним, являясь частью этого мира. А новый мир, созданный нами с твоей помощью, будет содержать «что-то», способное остановить или повлиять на него. (Муза)

— Я правильно понимаю, что вы собрались вырубить его чем-то, не знаю чем, чего ещё нет, но что я должен выдумать.

— Да, разве это не логично? Соберись, Крис. Ты нас как будто не слушаешь.

Закивали с серьёзным и суровым видом все, кто сидел напротив меня.

К этому моменту мои спутники Кер и Пон, запыхавшись, приблизились к столу.

— А ещё дальше нас откинуть нельзя было?

Выдавил Понтий.

— Вы как раз вовремя.

Сказал Фати.

— Я вас уже заждался.

И трое за столом опять начали хихикать.

— Оооочень смешно, прям обхохочешься. Заставили ждать саму смерть, ха-ха. Вы, между прочим, все тут созданы лично мной, если бы не я, таких понятий как «жизнь», «смерть» и вся остальная ваша чушь не существовало бы вовсе! Побольше уважения к старшим!

Истерил Понтий, не заметив, как на середине фразы его голос исказился и стал писклявым, как будто под действием гелия.

Смеялись все в Баре, так как кто-то из троицы повлиял на пространство, и сцену увидели и даже услышали все окружающие.

Чувство стыда и жалости к Понтию, страх и непонимание того, что на меня возложили задачу придумать некое супер оружие «божественного» масштаба, чтоб одолеть «его», а кого «его»? Я так ни разу и не спросил. Всё это окончательно выбило меня из седла и без того шаткого морального равновесия. Я опять уходил во тьму. Последнее, что я заметил, как Муза приобрела очертания маленькой девочки и улыбнулась мне.

Глава № 9

Тишина… Не такая тишина, в которой слышно стук сердца и движение крови в сосудах, собственное дыхание и странный писк, многими называемый «звенящей тишиной».

Тишина, в которой слышен ветер, пролетающий над тобой, отчётливый шелест травы, словно ты слышишь, как каждая травинка соприкасается друг с другом. Где-то вдалеке уже знакомый и ни с чем не сравнимый «рокот небесного океана». Единственное, что может вернуть мне моральное равновесие и спокойствие. Тут я в безопасности. Мне никогда не нужно было открывать глаза, чтоб видеть то, что происходит вокруг меня в этом месте. Мой личный мир, «бескрайний океан травы, под бурлящим океаном небес».

— Я снова тут.

Просто осведомился сам для себя, так и не открыв глаза. В прошлый раз мне не удалось остаться в этом мире в одиночестве, в тот раз, когда этот мир приобрёл подобие реальности.

— Что говорила Вита?

Сказал я вслух. Чтоб завести ход мыслей. Кажется, что-то вроде того, что Муза поможет мне сделать этот мир не просто вероятностной плоскостью, а целым и настоящим. Я не хочу открывать глаза, боюсь того, что вокруг меня будут стоять эти жуткие чудища, которые представлялись богами. Я им не верю до конца, и не чувствую их присутствия, да и если бы они были тут, то наверняка уже попытались бы меня поднять или заставить что-то делать.

— Вас тут нет.

Заулыбался я, и перевернулся на бок так, чтоб почувствовать лёгкие покалывания и касания травы, на которой лежал. Трава заскользила по моей щеке, как я всегда её представлял, мягкая, чуть влажная из-за росы. На шее чуть заёрзал мой «живой ошейник». Как-то даже мило замурлыкал, видно почувствовал запах травы родного мира, дома. Странно, я никогда не чувствовал себя где-либо как «дома». В голове всплыло воспоминание того, как выглядит входная дверь в мою квартиру, но я не узнал её. Нет, это была именно та самая дверь, но за ней было уже что-то совсем чужое, это была та же квартира, с той же мебелью, но это не было «домом». Я туда никогда не вернусь, не только я… мы все… Мы никогда не вернёмся домой… Каждый раз, выходя за порог, нас обдувает уже новый ветер, мы дышим новым воздухом, даём своим действиям новый смысл, думаем по-новому, встречаем новых людей. Каждый из нас непостоянен на молекулярном уровне, каждый человек обновляется, а дом — он стоит всегда на одном и том же месте, пылится, скрипит разбухающими от влажности полами осенью, звенит тишиной… Мы можем войти в ту же дверь того же самого места, назвав его домом снова, но на самом же деле, мы никогда не возвращаемся домой, никто из нас, не потому, что дома нет… Потому что мы изменились, пока были вне помещения, громко названного словом «дом». Может, это от того, что у меня нет чувства привязанности к месту, что бы это ни было за место, они ведь тоже меняются… там больше не звучит смех, там больше нет тепла на плечах и взглядов, полных страха, что момент закончится. У каждого это своё место, и даже если считать, что дом — это то, что ты о нём помнишь или чувствуешь, становится ещё хуже, ЕЩЁ ХУЖЕ!!! Потому что ты уже изменился, и это лишь воспоминание, которое больше никогда не повторится, поэтому мы больше никогда не вернёмся домой, не потому что дома нет, потому что мы стали другими… И я стал другим… Дом внутри, он всегда был внутри меня, мой разум является домом тысяч миров и созданий, «творца невозможно запереть в клетку» я только что понял, что значит эта фраза, и открыл глаза.

Сип взвизгнула и спрыгнула с моей шеи в высокую траву, прижалась к земле и жалобно и испуганно запищала, почувствовала, что теперь в этом мире есть кто-то сильнее и страшнее, чем она.

Я видел себя не просто со стороны, а со всех сторон, мой взгляд проникал и под землю, и сквозь облака, открывая вид на звёзды и туманности, свет двух светил, голубого и красного. Разноцветные облака, если смотреть на этот мир сверху, и серые, а местами и грузные, чёрные, огромные, кипящие волны небес. Мне открылись океаны, леса, громады гор и вереницы природных пещер под ними. Всё это наполняли самые разнообразные животные, каких я никогда не видел ни в одном фильме или не читал про них ни в одной книге. Исполинские, трёхногие толи крабы, толи насекомые вышагивали друг за другом среди краснолистых деревьев, в ветвях которых резвились крохотные, круглые комочки оранжевой шерсти с длинными щупальцами. Внизу грохотали бронированными ногами на бегу, как будто живые камни с несколькими парами глаз, переливающимися всеми цветами радуги. И практически на каждом живом существе виднелась полосочка серебристого меха, у кого-то на шее, у кого-то на лапе. Это была местная мафия, а точнее, родственники Сип. Океан был единственным местом, где фауна могла скрыться от самой «пушистой смерти». Я увидел, как один, размером с грузовик, клыкастый зверь с лапами, накачанными до такой степени, что места соединения мышц были просто провалами в тело, только что обзавёлся «наездником» и по непривычке влетел со всего маху в камень, пытаясь стряхнуть с себя бесстрашную зверушку. И его план провалился, скорость у родственников Сип была просто немыслимая, она кружилась вокруг зверя, ни на секунду не покидая его. Следующей попыткой избавления был прыжок в воду не особо глубокого водоёма. Погрузившись в воду, «качок» задержал дыхание, а «наездник» открыл жабры, чего «извозчик» не мог видеть, и поэтому, когда у него закончился воздух, тот просто выбрался на берег и, смирившись, побрёл куда-то в лес.

— Ха, а ведь Велес был прав.

Я видел всё. Видел всю эту планету, и видел, что вокруг неё есть прозрачный барьер, который отделяет её от космоса. Без сомнений, этого места раньше не было, я просто втиснул его во вселенную. Самый настоящий обитаемый мир. Вот бы прийти с фотографиями этих мест в местную редакцию или какой-нибудь НИИ. Посмотреть на ошарашенные лица учёных мужей и, увлекаемый санитарами в палату, кричать во всю глотку, что я был на другой планете.

Смеясь со своих же глупых мыслей, я надавил на барьер, и он прогнулся и лопнул, как мыльный пузырь. Вселенная раздвинула свои грани, принимая нового ребёнка в виде целого мира со своим уникальным образом жизни.

— Невероятно.

Прошептала Муза, появившись рядом со мной.

— Ты не просто сделал этот мир реальным, ты вдавил его в нашу вселенную и разбил барьер. (Муза)

— Думаю, теперь ему точно некуда бежать.

Шелест голоса, который мог принадлежать только Фати, вывел меня из транса окончательно.

— В смысле, некуда бежать?

Поинтересовался я.

— Помнишь, эти вот ребята тебе рассказывали о том, что миры были разделены?

Указывая на ошарашенных Понтия и Керуса, сказала Муза.

— Так вот, ты только что сделал кое-что противозаконное, ты разнёс один такой разделяющий барьер в щепки.

— Но я, вы мне, да как вы могли мне об этом не сказать вообще!!!

Стал я кричать, паникуя.

— Кто ж знал, что у тебя хватит и ума, и сил на такое? (Муза)

— Мы думали, ты просто сделаешь ещё один мир, в который можно будет попасть через разлом в твоём разуме, а не долететь, пусть через 10 лет, но на космическом корабле. (Фати)

— Что теперь со мной будет?

— Тебя распылят. А поскольку ты человек, это займёт мгновение, а не несколько тысячелетий, как с нами. Ну или ты объявишь войну, и мы все пойдём за тобой выбивать свою свободу у узурпатора.

Прошелестел Фати. Я не уловил в его словах и доли сарказма, а это означало, что он серьёзно мне предлагает идти бодаться с вселенским злом.

— Стойте.

Крикнул я, выдержав театральную паузу. Потому что-то, что я собирался сказать было очень важно.

— Я заметил кое-что странное. Вы все говорите о каком-то «Зло», но никто из вас ещё ни разу не сказал, как его зовут.

Повисла тишина. Все, кто был рядом начали переглядываться. И первым заговорил Керус.

— А мы тебе ещё не говорили? Я уверен, что говорили.

— Я тоже говорил.

Уверенно произнёс Понтий.

— Так скажите мне сейчас. Ещё один раз. Просто назовите его имя.

У Керуса насупились и без того густые брови, да так, что слились в одну большую. Муза стала менять и без того свой бесформенный/ветренный образ. Фати буквально задымился.

— Мы… я не могу вспомнить, но я уверен, что мы говорили.

Недовольно прорычал Кер.

— Нет, Кер, вы ни разу ещё не назвали имя. Вы даже не знаете, с кем я должен бороться, не знаете, как я должен бороться и даже не знаете, где это «существо» находится. Вы, как будто сами запрограмированы на то, чтобы быть против «кого-то», не зная кого именно, это единственная ваша мотивация для существования.

Немного отдышавшись, я продолжил.

— Господа, я сейчас вам скажу одну очень неприятную вещь, и вы должны попытаться её понять. Мы все уже проиграли. Мы не армия. Мы подполье, которое кричит, что государство «плохое», не имея понятия, как оно работает.

Теперь пришла пора быть в ступоре богам перед человеком, а не наоборот.

— Но, спешу вас обрадовать. Я, кажется, знаю с кем мы боремся, и как его одолеть я тоже знаю.

Сип всё это время сидела на траве и внимательно слушала, что происходит, время от времени жалобно попискивая, явно уже не требуя, а прося разрешения взобраться по штанине.

— Да, моё чудо, я разрешаю тебе взойти на борт.

Объятый внезапной нежностью к «пушистой смерти», сказал я.

— Ты, моя девочка, мне и подсказала всё это.

Сип замерла, посмотрела мне в глаза и заползла на шею, естественно, не понимая, что я несу.

Внезапно воздух прямо перед нами задрожал и лопнул синеватой вспышкой, откинув меня на добрый десяток метров назад, хорошо что трава была мягкой. На месте вспышки высился метров на пять сверкающий вихрь разлома, а моих спутников держали в плену. Каждого по-своему: Муза была в таком же «пузыре», как и мой мир, Фати стоял на коленях, обмотанный цепью, Кер и Пон стояли с потухшими глазами и не шевелились.

— Привет.

Сказал человек в белом смокинге, позади которого стояли люди в белых одеждах, именно они и пленили моих спутников.

— Ты же проводник, да? Мне доложили, что ты хулиганишь.

Человек шумно вдохнул воздух полной грудью и с удовольствием улыбнулся. Нагнулся, сорвал пару травинок, поднёс к лицу, дотронулся ими к щекам, выдохнув от явного наслаждения.

Я не мог разглядеть его лица, сколько не пытался. Он был не далеко, просто когда я пытался сосредоточиться, взгляд сползал в сторону.

— Вот почему тебя никто не помнит.

Сказал я, пытаясь встать.

— Не торопись, теперь у тебя вся жизнь на этой планете. Корабль ты сам не соберёшь, а с момента, как ты втиснул этот мир в нашу вселенную, он подчиняется здешним правилам. Нарушителей, раз они уже рискнули высунуться из своего убежища, я забираю на «сохранение». Счастливо оставаться, пока ты жив, а тут ты жить будешь долго, новый проводник не появится, так что ты решил мою проблему самостоятельно. Спасибо и прощайте, «мастер проводник».

Сказал с усмешкой незнакомец, и последним шагнул в разлом.

— Трындец…