Текст книги "Боевые репетиции (СИ)"

Автор книги: Алексей Переяславцев

Соавторы: Михаил Иванов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

Глава № 3

Яркая вспышка в глазах, и молниеносный удар тяжеленой палицы отправляет меня в краткий (показалось мне метров на десять) полёт, который прекращается встречей моей головы с чем-то твёрдым. Открываю глаза и морщусь от боли, я опять в своей квартире, на полу, и мои ноги опутаны проводами…

— Так, стоп!

Выругиваюсь я, испытывая дичайшее дежавю. Неужели я просто всё это время валялся без сознания на полу рядом с кроватью, после того, как ударился об её угол. Это был сон? Трогаю на всякий случай лоб, как ни странно, но он не болит, а значит и удара не было. Смятение скользким червём заползало в сознание, теперь я уже сомневался во всём, что видел и слышал (или не видел и не слышал). Я сел на кровать, вернее ноги подкосились от мысли, что я не могу доверять сам себе.

— Мало ли что могло привидеться в обмороке.

Пытался успокоить себя же. Но как же «Эти» Понтий и Керус. Такие реальные и абсолютно несовместимые с моим собственным понятием «нормальность».

— Вууууух, привиделось.

Выдохнул я с небольшим облегчением. Мне вспомнились некоторые события из своей жизни, а именно те самые вечера или ночи в шумных компаниях, где нельзя было отказаться от предложенного алкоголя А утром, проснувшись у себя дома, при своих деньгах, при всех документах, проверив на всякий случай телефон и не обнаружив там никаких нежелательных звонков или сообщений, всё же испытываешь жуткое, снедающее тебя изнутри жгучим угрём, ощущение необоснованного стыда. Сейчас было так же. И, соответствуя ходу мыслей, я направился к холодильнику на кухню. Выпить бы однозначно не помешало. Достал пиво, с мягким шипением отделил крышку от бутылки, поднёс ко рту и вспомнил засевшую иглой фразу Понтия «баламут, алкаш и сумасшедший».

— Ах ты ж, холёный засранец.

Улыбнулся я своему случайному каламбуру, да и тому, что ругаю персонажа странного сна.

Достал с полки чипсы и откупорил крышку, достал одну чипсину и принялся с хрустом поедать дико вкусную, но вредную пищу. Под моей футболкой, около брюк, что-то шевельнулось и поползло по животу к горлу, еле ощутимо царапая кожу. Самое первое, что я подумал, это о своём самом сильном страхе, — я представил, что по мне ползёт большой паук или, хуже того, сколопендра. Ужас сковал меня, и я медленно стал опускать бутылку с пивом на стол, чтоб не разбить её после того, как истерика окончательно возьмёт верх над моим рассудком, и я вскочу со стула, как сумасшедший, пытаясь стряхнуть с себя то, что карабкалось по мне вверх.

— Сиииип!

Тоненьким голоском пропищало нечто на уровне ключицы, чем ввело меня в очередной ступор (я могу разбогатеть на кирпичах за один только день!)

— Виииис!

Опять пискнуло нечто уже под самым подбородком. Оттолкнулось и оказалось на руке, которой я доставал чипсы из упаковки, и закружилось вокруг запястья, как бешеный электрон вокруг атома.

На мгновение остановилось, и в этот миг мне удалось разглядеть это нечто.

Я, естественно, никогда не видел ничего подобного. На моей руке сидело существо, строением напоминающее хорька, змею и насекомое одновременно. Тело его было вытянуто, вдоль спины покрыто перламутровой чешуёй, пушистый хвост, как у хорька, был одной толщины с телом (так казалось из-за шерсти). Шесть маленьких лапок с небольшими коготками, блестящих серебристой, как и на остальном теле, шёрсткой, мордочка, как у белки летяги, за исключением того, что между ушек были небольшие рожки с пупырышками, а чешуя со спины наползала на рот существа.

— Сиииииип!

Громко пискнуло существо, глядя на меня, и я обнаружил ещё одно отличие от белки летяги. Рот был, как у насекомого или краба, он раскрывался в четыре стороны, и глаза… их было четыре… четыре чёрных, окружённых переливающимися ободками (как в бензиновой плёнке) зрачка. Два побольше, ближе к ушкам, два поменьше, ближе к розовому носу.

Я всё же опустил бутылку на стол и очень аккуратно достал чипсу. Мне показалось очевидным, что существо требовало именно этого лакомства, ведь, если бы оно хотело укусить меня, оно бы это сделало, не выбираясь из-под футболки. Заметив угощение, оно серебристым росчерком блеснуло на другую руку, выхватив заветную пластинку картофеля (как говорят в рекламе) в специях, прыгнуло мне на голову, вызвав марш целого батальона мурашек по телу, и принялось громко хрустеть, обильно посыпая крошками мои волосы. Страх сменился недоумением. Но не успел я начать соображать со своей обычной скоростью, как «это» свесилось с головы к моему лицу и огласило мне прям в глаза (давая разглядеть острые зубки) желание продолжить трапезу.

— И что же ты такое?

Сказал я, доставая очередную чипсу.

Странно было ещё то, что эта ксено, или инсекто, или змее белка/хорёк (ох и намутил же ты), в общем, оно не прыгнуло в упаковку с едой, оно терпеливо ждало, изредка попискивая, пока я не дам ей прямо в лапки чипсину. Закончив трапезу, оно немного покружило у меня на голове, спустилось на шею, сомкнулось кольцом и, издав несколько раз звук, похожий на тихую трель пан флейты, уснуло.

— И откуда же ты взялось такое странное.

Сказал я сам себе, и беспокойство вернулось ко мне, так как из-под футболки, откуда вылезло пушистое нечто, я извлёк пару травинок, жёлто-зелёных, из которых состоял тот самый океан травы из видения, вызванного травмой. А означало это только одно — я действительно там был. Я мог бы свериться с часами, попробовать найти промежуток времени, который я отсутствовал, чтоб определить исчезал ли я из квартиры, но дело в том, что я не в фильме, где каждый персонаж вплоть до минуты может описать свои действия за день. Я обычный человек, который забывает время через мгновение после того, как глянул на часы или телефон. Мозг опять начал требовать доказательства того, что я был в другой реальности…

— А вот же они, вернее оно.

Самое настоящее, пушистое, шестиногое, четырёхглазое, жадное до вредной пищи доказательство. Таких просто не может быть, и всё же вот оно, спит у меня на шее.

— Как же тебя назвать? И что ты за вид вообще?

Сказал я вслух и услышал уже знакомый голос.

— А это ты как хочешь называй, в той «плоскости», а не «реальности» нет бюрократов, да и людей, собственно, тоже нет, так что имена придумывать некому, да и названия видов тоже.

Понтий был явно доволен произведённым эффектом своего внезапного появления. Но я, уже немного закалённый странностями сегодняшнего дня, отыгрывал полную безучастность, чтоб скрыть своё внутреннее ликование. (Правда! Это всё правда!)

— Уверен, что правда? Сам же видишь, насколько всё неестественно, в соответствии с твоими же нормами.

Хитро улыбаясь, сказал Понтий.

— Ну?

Нетерпеливо и раздражённо добавил мой гость.

— Что ну?

Немного опешил я.

— Не тупи.

Протянул Пон.

— Назовёшь как, зверушку-то? (Пон)

— А с чего ты взял, что я собираюсь её себе оставить?

Иного смысла давать имя зверьку не было.

— Мы оба знаем, как ты тащишься с необычных явлений, а тут миленькое и маленькое, в придачу единственное в своём роде для этой «плоскости».

— Убедил. Назову его…или её Сип. Постой, а это он или она, да и как определить-то вообще?

— А мне почём знать? Я не всеведущий. Сип? В смысле, от первого звука, который оно издало при тебе? А ты точно творческий человек? Знаешь ли, собак в этой «плоскости» не называют «гав».

Нахмурил тонкие брови Понтий.

— Я просто сделаю вид, что не слышал твоих суждений.

— Да и без разницы. Сам и заботься, раз прихватил. (Пон)

— Ты же не просто так явился? Сейчас опять дубиной своей размахивать начнёшь? И засандалишь меня куда-нибудь на луну из арахиса или в пряничный домик?

— Эка, обидчивый какой, не было же больно. А способа быстро вышибить тебя из той «плоскости» не было. (Пон)

— Слушай, вот ты говоришь «плоскость», чем же это отличается от «реальность», и почему «плоскость» объёмна?

— Потому что шутки у тебя «плоские»… Видимо, как и у меня.

Опустил взгляд Пон.

— Проще всего тебе будет понять это таким образом. Реальности отличаются друг от друга законами физики в основном, и как бы глупо это не звучало, они «реальны». А «плоскости», или «слои реальности» отличаются вариантами, то есть, это одна и та же «реальность», но с одним или более отличием, основанном на выборе. И пока выбор не сделан, эта «плоскость» является всего лишь «вероятностью».

Объяснил Пон, имитируя профессорскую манеру речи. И как бы для меня это не было странно, я понял, что он имеет в виду.

— Собирайся давай, по дороге задашь интересующие тебя вопросы. (Пон)

— А куда едем-то? Мне что брать? Пуховик, панамку, крем от загара, скафандр, может шапочку из фольги?

— Не тупи, оденься поприличнее, и билет на трамвай не забудь. Ехать-то всего минут 30, ты и сам не знаешь, от чего живёшь на таком незначительном расстоянии. (Пон)

— И от чего же?

— От бара «Баюн на печи». (Пон)

— И чем же этот бар отличается от остальных? Там наливают межпространственное пиво?

— Не будь идиотом, такого пива нет, перелить что-то из одного пространства в другое не настолько сложно, чтоб называть в эту честь пиво. (Пон)

Я тут же представил, как Понтий переливает из одного стакана в другой пиво и с умным видом говорит: "в обоих стаканах есть «пространство» и оно разное, а значит пиво межпространственное". Мои мысли прервал слегка разочарованный и пристальный взгляд Понтия.

— Да, да, я идиот, а ты видишь мои мысли. Знаешь ли, трудно перестроиться от того, чем ты был всю жизнь.

— Не важно, тебя никто не просит поумнеть. Просто, пока что, делай то, что тебе говорят.

Сказал он с некоторой грустью. После чего я оделся по осенней погоде, которая была за окном. Снять с шеи Сип так и не удалось, она затягивалась, как петля вокруг шеи, когда я пытался что-нибудь с ней сделать, (наверное, они так и живут в своей плоскости, обвиваются вокруг шеи других существ и требуют еду). Взял деньги, проездной, и мы вышли с Понтием из квартиры.

— Кстати, а где твой брат?

Поинтересовался я.

— Он будет ждать нас в баре, для твоего появления там нужно было предпринять кое-какие действия. Так как клубной карты у тебя пока что нет, а новичков там не сильно любят.

Глава № 4

— Эй, Пон!

Окликнул я своего компаньона, пока мы спускались по лестнице.

— Чего ещё?

Немного раздражённо спросил он.

— Там на улице прохладно, ты в костюмчике не замёрзнешь, вы вообще мёрзнете?

И тут, как по заказу, на его шее появился шарф, он буквально связался из ниток, вылетающих из-под воротника костюма.

— Ну спасибо… Не мог хотя бы подходящий к костюму спроектировать? (Пон)

— Я-то тут при чём?

Возмутился я, и тут же вспомнил, что по словам «проектов», это я визуализирую их внешность.

Немного напрягшись, я представил шарф более подходящим к костюму и, к моему невероятному изумлению, тот стал меняться.

— Мы закончили с модным приговором?

Нетерпеливо высказался Понтий.

— Да.

Неуверенно промямлил я.

— Успеешь ещё наиграться, только я тебя прошу, не увлекайся. (Пон)

Выйдя из подъезда, мы направились к трамвайной остановке в неловком молчании. Я услышал звук подъезжающего трамвая, проговорив про себя «звук есть, а трамвая нет».

Через мгновенье мне перестало быть весело, потому что для начала я получил подзатыльник от Понтия, а потом я увидел, как сопровождаемые звуком едущего трамвая по воздуху плывут люди…

Водитель сидит в своём невидимом кресле, нажимает кнопки, дёргает рычаги, а пассажиры беспристрастно сидят, некоторые стоят, держась за несуществующие поручни, и слегка пошатываются при движении. Но главное, никто не удивлён отсутствием транспортного средства, кроме пары ребятишек, которые делают вид, что летят, расправив руки.

— Это что такое?

Задал я чуть ли не самый популярный вопрос за последние сутки.

— А это то, что я назвал «не увлекайся»!

Буквально орал на меня Понтий.

— Поскольку ты находишься рядом со мной, ты можешь делать свои визуализации реальными для восприятия. Это ещё хорошо, что у взрослых так туго с фантазией и восприятием. Они на краткий миг увидели, что трамвай исчез, но они настолько уверены в том, что этого не может быть, что его отсутствие не вошло в зону их восприятия.

— Но я же не знал, что такое может быть.

Пытался я оправдаться.

— Ты знал, просто ты сам не до конца веришь в происходящее, и если будешь продолжать в том же духе, то превратишь «реальное» в «вероятное»!

Это ты понимаешь!? Тебе нельзя сомневаться! Твои сомнения — это «хаос».

Сказать, что я был ошарашен реакцией Понтия, не сказать ничего. Было такое ощущение, что он готов кинуться на меня и разорвать голыми руками.

— Не подавай вида, что со мной разговариваешь.

Прошептал он. И стал оглядываться.

— Люди обращают на тебя внимание. (Пон)

— А, так это на меня они обращают внимание, ты уверен? А может их смущает то, что какой-то мужик орёт, как сумасшедший, на другого какую-то ахинею?

— Именно, только вот меня они не видят. (Пон)

— …

Я сжал губы так, что они превратились в тонкую полосочку.

— А раньше ты не мог сказать?

Почти неслышно прогнусавил я, глядя себе под ноги.

— Ты сразу придумал бы, как это проверить и выставил бы себя идиотом, а нам бы хотелось избежать потерь времени в местных психушках. Приемлемо? (Пон)

Я кивнул в знак согласия, не рискуя говорить что-либо вслух. И мне в голову пришёл отличный вариант, как в современном мире можно разговаривать с кем-то невидимым в открытую, не рискуя попасть в дурку. Я достал из кармана гарнитуру, вставил себе в ухо и с улыбкой повернулся к Понтию, надеясь на одобрение.

— Я разочарован. Если ты хотел моей реакции.

Сказал Понтий и хлопнул себя по лбу ладонью.

— Да что сейчас-то не так?!

Уже взбесился я не на шутку.

— Я тебе последний раз повторяю, мы можем слышать мысли! Тебе не обязательно отвечать мне вслух. (Пон)

Сразу вспомнился случай из детства, когда мама попросила отделить ягоды от компота, я тогда взял дуршлаг и слил компот в раковину, отделив ягоды. Выражение лица Понтия полностью соответствовало маминому на тот момент. В очередной раз почувствовав себя идиотом, я шагнул в трамвай, который опять стал видимым, из-за того, что я отвлёкся. Понтий зашёл вслед за мной.

— Крис, не бесись и слушай внимательно. В баре, куда мы едем, всё не так, как ты привык и всё, повторюсь, и акцентирую на этом ещё раз, абсолютно всё не то, чем кажется. Тебе, по большей части, нужно будет молчать и выполнять наши указания, и тогда, возможно, именно возможно, нам помогут.

— Такие всемогущие «проекты», как ты и твой брат просят о помощи? Есть кто-то сильнее вас?

Мысленно спросил я Понтия.

— Ты зря приписываешь нам «всемогущество», мы всего лишь «проекты» явлений, можешь воспринимать нас, как людей. Мы являемся процессами, которыми не управляем, насколько они масштабными бы не были. (Пон)

— И кого же о помощи вы будете просить?

— Богов. (Пон)

Я буквально услышал, как моя челюсть щёлкнула об пол трамвая.

— Кого? Богов?

— Мы же вроде бы тебе объясняли, что всё в этом мире имеет «событие» и «форму». Событие — это гром, жизнь, болезнь, солнце, а форма — это облик, которым наделяют «событие» люди, если их очень много. (Пон)

— Ну или аспект проводника может самолично облачить в «форму» «событие», если ему это взбредёт в голову.

Добавил Понтий, задумавшись.

— Так это я, получается, опасен?

С гордостью спросил я?

— В нынешнем состоянии? (Пон)

— Ага.

— Примерно, как щипанный волнистый попугай.

Сказал, глядя мне в глаза Понтий, и ехидно засмеялся.

Я представил себе то, что он сказал и тоже засмеялся.

— Хорошо, с существованием «богов» разобрались, а кого именно просить-то будем, и как? Ритуал там какой, или жертвоприношение, и почему в баре?

С энтузиазмом первоклассника задавал я вопросы.

— Кто-то из ныне бездомных «богов» там живёт. Кто-то приходит, чтобы встретиться с семьёй. Те, кто уже обезумел, просто существуют, как …

Понтий немного помрачнел, но продолжил.

— Понимаешь, каждое божество — это «событие», сила, как и разум «формы» зависит не только от веры в «событие», но ещё и от, скажем так, «подношений». Кому-то из них достаточно кратких упоминаний, кому-то болезней, а кому-то нужны целые ритуалы и жертвоприношения. Так вот, кто лишается, грубо говоря, «еды», тот медленно, но уверенно теряет силы, рассудок, и «форма» начинает терять свои изначальные свойства. И такие боги истлевают, более понятно я не могу тебе объяснить, это нужно увидеть самому, чтоб понять.

— То есть, это скорее приют, чем бар?

— Можно и так сказать… последний приют.

Окончательно помрачнев, закончил фразу Понтий.

В неловкой тишине я задумался и углубился во внутренний диалог. Неужели мир тех сказочных существ и чудес, которые я себе всегда представлял, на самом деле так ужасен. Не просто даже ужасен, а невероятно печален в своей простоте и бессилии. По сути, одно из важнейших событий во вселенной не имеет над ней никакой власти. Боги забываются и умирают… даже нет, не умирают, а иссыхают, подобно осенней листве, но при этом не дают новую жизнь, а остаются лежать под ногами, незамеченные и никому не нужные, буквально преданные теми, кто олицетворил их, придав им облик и сознание. Неужели при этом всём есть смысл продлевать существование обречённых? Всех когда-то настигнет забвение.

— Ты-то чего помрачнел?

Выхватил Понтий меня из плена подсознания.

— Вам хорошо, прожил свою жизнь и баиньки, а они в пыль, причём в сознании превращаются. (Пон)

— Впервые слышу, что в смерти есть что-то хорошее.

— Ну, в контексте бесконечности многие вещи приобретают совсем иной смысл, нежели за отдельно взятый отрезок времени, называемый вами «жизнь».

Опять по-профессорски огласил Понтий.

— Всё, выходи, приехали.

Указал Понтий на открывающуюся дверь трамвая.

— Наша остановка, осталось через дорогу перейти, и на месте. (Пон)

Мы вышли из трамвая, и я немного огляделся. Обычная улица, обычная дорога, пешеходный переход, на другой стороне серое, ничем не примечательное здание и в нём вход в бар. Бар почему-то назывался не «Баюн на печи», а «Стопка». Я посмотрел на Понтия и задал справедливый вопрос.

— Нам вот туда?

И не успел Понтий мне ответить, как меня за локоть потянула маленькая, дряхленькая старушка.

— Молодой человек, тут есть пешеходный переход? Бабушка старенькая уже, очки дома забыла, мне бы на ту сторону перейти, да только не могу разглядеть, где тут переходить нужно. Не могли бы Вы помочь бабушке?

Обращалась бабулька ко мне, говоря о себе, как иногда это делают старые люди, в третьем лице.

— Да, матушка, нам тоже на ту сторону, помогу конечно.

Я взял её под руку и стал, аккуратно глядя по сторонам, переводить через дорогу.

— Вот ведь спасибо тебе, сынок. Гляди какой вежливый, а то остальные все мимо ходят, помочь никто не хочет, вид делают, что не замечают. А ты вот заметил, не побрезговал помочь.

Продолжала причитать, и мне показалось, чуть не расплакалась.

— Тяжело старикам, а у кого нет никого так и вовсе, хоть пропадом пропадай.

И под эти слова мы вместе поднялись на ступеньку бордюра, оказавшись на другой стороне улицы.

— Спасибо тебе, сынок. Вот, держи яблочки спелые, только с дачи привезла, и друга своего угости.

Положила она два яблока мне в руку и кивнула в сторону Понтия, чем ошарашила меня до стадии нервной дрожжи в поджилках.

— Ты же говорил, что люди тебя не видят?!

Обозлённо спросил я у Понтия.

— Люди нет. А она да. (Пон)

Я перевёл было взгляд обратно на бабушку, но та, как ни в чём не бывало, стояла опять на другой стороне дороги.

— А теперь обернись назад. (Пон)

Тебе не кажется, что механизм, отвечающий за удивление, в твоём организме выйдет на пенсию раньше срока, сказал я сам себе. Переборов один шок, обернувшись, я встретился с другим.

— Кот, это кот.

Просипел я. Улица изменилась. Здание, которое я видел до этого, как будто растянулось в разные стороны, в его центре появилась массивная деревянная дверь, а вокруг двери вырастал очень старый на вид дом. Он был встроен в новое здание и как будто не был. Создавалось впечатление, что смотришь на стерео картинку, под определенным углом обзора в которой что-то менялось, и этим чем-то был целый дом! Но это отходило всё на задний план по сравнению с тем, что на крыше этого дома лежал огромный чёрный кот, размером с трактор, и смотрел прямо на меня.

— Чешир?!

Пискнул я, как девчонка.

— Мышь.

Пробасил кот, не отрывая от меня взгляд.

— Дай ему мышь. (Пон)

Сказал Понтий так, будто у меня и вправду есть с собой мышь.

— Какая мышь, откуда ей взяться?

Пытался опровергнуть я его требование.

— В руке у тебя. (Пон)

Я глянул в руку, в которую старушка (ага, как же, старушка) положила два яблока, и обомлел по второму кругу. Не то чтобы я боялся мышей, но вместо яблок у меня в ладони сидели две тёплые и мягкие, явно настоящие и живые мыши. Я протянул руку, и кот с невероятной грацией, неизвестно как укладывающейся в столь огромном теле, спрыгнул с крыши на тротуар и оказался прямо передо мной. Я почувствовал на своём лице его горячее дыхание. Он одним махом слизнул обеих мышей с моей ладони и бесшумно прыгнул обратно.

— Не Чешир, а Баюн, ну или Нелюб, как Вам будет угодно, господин Проводник. Давненько Вы к нам не захаживали, да ещё и в такой компании. Не поделитесь целью визита?

Сказал кот голосом, больше подходящим дракону… наверное. Мысли вскипели в голове. Почему он сказал «давненько»? Я же тут никогда не был.

— Он не различает людей, только их души. А у тебя прямое подключение к бессмертной душе проводника. Так что, он считает, что уже видел тебя.

— ШШшшшшш.

Как будто труба с паром под высоким давлением лопнула нам прямо в лицо.

— Я спросил Проводника, а не тебя, несносный, самовлюблённый пустой звук.

Казалось, кот выплёвывал каждое слово, относящееся к Понтию (его тут явно не любят, или натворил чего). Стало понятно, что ответить должен я, и как бы не было сложно собраться с духом (вспомнилась фраза — лучшая мотивация — это отсутствие выбора), я ответил.

— Я тут, чтоб обратиться за помощью к богам.

Кот явно не ожидал такого ответа. Он вжался в крышу, сложил огромные уши, и глаза его превратились в два бездонных чёрных колодца. Он был напуган (только чем?).

— Не смею Вас задерживать, и присмотрите вот за этим.

Указывая на Понтия, стал открывать деревянную дверь кот. И только когда Понтий скрылся в темноте помещения за дверью, Баюн свесился с крыши, глядя на меня, и сказал уже более тихим голосом.

— Я впервые за всё своё существование слышу, чтоб Проводник нуждался в помощи.