Текст книги "Тайна музея восковых фигур(изд.1965)"

Автор книги: Алексей Коробицин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

– Зачем же вам это понадобилось? – Высоко поднятые брови придавали Карригану удивительно наивное выражение лица.

– Просто хотел убедиться в том, что мои предположения правильны. Да он и не отрицал. Хотя был по-настоящему взбешен…

И я рассказал Карригану весь наш разговор с Губинером. К моему удивлению, лицо полицейского инспектора делалось все более и более серьезным.

А когда я кончил, он досадливо сморщился и сказал мне с укоризной:

– Зачем вы к нему пошли, зачем только вы к нему пошли?..

Я беспечно пожал плечами и махнул рукой:

– Не стоит о нем говорить, Карриган. Это – ничтожество, а не человек.

Но Карриган уже меня не слушал. Мне показалось, что по его лицу пробежала гримаса боли.

– Ах, черт возьми, как нехорошо!.. – сказал он тихо и повторил: – Ах, как нехорошо!..

– Что с вами, Карриган, – всполошился я, – опять сердце?

– Ну нет, что вы! – Полицейский инспектор быстро поднял голову. Он глубоко вздохнул, озабоченно оглянулся и неожиданно предложил: – Здесь очень шумно. Но я знаю тихий уголок, где никто нам не помешает. Мне бы очень хотелось с вами серьезно поговорить…

Я жестом подозвал официанта и подумал о том, что, в сущности, я никогда не знал, что представляет собой Карриган и как нужно с ним себя держать. Я даже не знал, как в действительности он ко мне относится, как оценивает мой поступок по отношению к Эмсли Роузу, верит ли в его невиновность. Иногда мне казалось, что передо мной бесхитростный, исполнительный и даже симпатичный служака-полицейский. А иногда в каждом его взгляде мне вдруг чудилась холодная расчетливость и равнодушие; в каждом слове – двусмысленность или подвох. Джо говорил о нем: «Службист, но не карьерист, с неба звезд не хватает, а вообще-то – обыкновенный человек со своими большими слабостями, маленькими достоинствами и всяческими заботами…» А может ли вообще полицейский инспектор быть «обыкновенным человеком»?

Хорошо помню, что, когда мы встали и вышли из кафе, меня почему-то охватило смутное чувство тревоги. Общество Карригана вдруг стало мне тягостно. Захотелось поскорее возвратиться домой, пойти в редакцию, быть среди друзей…

Карриган повел меня через просторные залы ожидания, мимо таможни, билетных касс и туристских агентств. На каждом шагу с ярких цветных афиш на нас смотрели бронзовые лица мексиканских индейцев, испанские тореадоры, голландские крестьянки в накрахмаленных чепцах, шотландские стрелки в коротких клетчатых юбках и закутанные в белое арабские всадники.

Совершенно неожиданно Карриган толкнул какую-то дверь, и мы оказались в небольшой курительной комнате с двумя близко поставленными креслами и солидной высокой пепельницей между ними. Здесь было тихо. Лишь время от времени раздавался приглушенный рокот низко пролетающих самолетов.

– Вот здесь нам будет хорошо, – сказал Карриган, опускаясь в кресло.

К смутному чувству тревоги, которое так меня и не покидало, примешалось раздражение.

«Что это еще за комедия?» – подумал я и, готовый в любую минуту оборвать неприятный мне разговор, недовольно сел на самый край кресла, положил локти на колени и принялся молча разглядывать узор на пепельнице.

– Скажите, Мак Алистер, вы представляете себе, в какое положение вы себя поставили?

Я не видел выражения лица Карригана, но голос его прозвучал неожиданно холодно и строго. Я не ответил, упорно продолжая уделять внимание пепельнице.

– Ну хорошо. Я вам объясню: вы помогли скрыться преступнику, заранее зная, что он разыскивается полицией за убийство. На языке закона это звучит так: за сознательное содействие побегу лица, разыскиваемого полицией по обвинению в совершении тяжких преступлений, предусматривается наказание от трех до восьми лет тюремного заключения. И, пожалуйста, не думайте, что я вас запугиваю. Я просто хочу, чтобы вы поняли, как далеко вас увлекли ваши чувства.

Я с раздражением стал шарить у себя по карманам, избегая смотреть в сторону Карригана.

– Возьмите вашу трубку, – сказал он сухо.

В протянутой руке Карригана я увидел свою трубку. Она была в целлофановом конверте, точно таком же, как и те, в которых когда-то мне показывали окровавленные перчатки Эмсли Роуза, значок Кони-Айленда, ключи и кусок мрамора, которым был убит Рамон Монтеро.

– Берите, берите! Что же вы?..

Пока я разрывал хрустящий целлофан, доставал свою трубку и набивал ее табаком, Карриган отрывисто говорил:

– Во всем, буквально во всем вы поступили неразумно, беспечно. Ну зачем, скажите, вам понадобилось связываться с Губинером? Что вас на это толкнуло? Мальчишество?..

Ко мне вернулось хорошее настроение. Я посмотрел на Карригана почти с нежностью.

– Спасибо вам… за трубку! – прервал я полицейского инспектора. – Вы себе не представляете, как я рад, Карриган, что вы верите в невиновность Эмсли Роуза!

– Верю я или не верю, это не имеет никакого значения, – сухо ответил полицейский инспектор. – Степень виновности Эмсли Роуза да и вашу тоже может определить только суд присяжных.

– Вы собираетесь возбудить против меня дело? – недоверчиво спросил я, не испытывая, впрочем, никакой тревоги.

У Карригана был очень усталый вид. Лицо его посерело, и он часто вздыхал.

– Я? Нет. – Вероятно, он понимал, что его ответ звучит довольно странно, потому что тут же добавил: – Сейчас вы все поймете.

Полицейский инспектор вытащил из внутреннего кармана пиджака объемистый бумажник и достал оттуда разорванную по сгибу четвертушку дешевой конторской бумаги.

– Читайте, – протянул он ее мне.

Карандашом, неровными печатными буквами, без всяких знаков препинания там было написано:

Рамона Монтеро убил Эмсли Роуз из горячего стула следите за Генри Мак Алистером.

Ни обращения, ни подписи не было.

Я повертел бумагу в руках и спросил подчеркнуто безразлично:

– Анонимка? Знаете автора?

– Догадываюсь. Теперь догадываюсь, – ответил Карриган мрачно. – Это Губинер. Только вряд ли можно будет это доказать. Он вам мстит, хочет запутать…

Я встал и, пыхтя трубкой, принялся расхаживать взад и вперед перед Карриганом.

– Мистер Карриган, – стараясь быть очень вежливым, сказал я, – следует ли мне понимать, что на основании полученной вами анонимки вы намерены предъявить мне какие-нибудь обвинения? Если да, то мне бы не хотелось продолжать этот разговор без соблюдения всех формальностей, предусмотренных конституцией Соединенных Штатов. Если же вами руководят какие-нибудь другие соображения, то прошу вас объясниться так, чтобы я мог ясно понять, что вы от меня хотите.

Карриган тоже встал и, глядя прямо мне в глаза, сказал твердо:

– Вам нужно срочно уехать, Мак Алистер. Оставить страну.

– Оставить страну?! Зачем?!

– Чтобы не разразился скандал, которого добивается Губинер. Иначе вас арестуют, и вам не избежать тюрьмы.

– А что может сказать обо мне Губинер? Он же ровным счетом ничего не знает…

Карриган посмотрел на меня исподлобья и сказал очень тихо:

– То, что не знает Губинер, знает болтливый аптекарь с Куин Элизабет-стрит, от которого вы звонили ночью по телефону и просили кого-то достать вам денег. А многое из того, о чем вы говорили с Эмсли Роузом у него на квартире, знает его глуховатая привратница. Да, да! Она все-таки не так уж глуха, чтобы лишать себя удовольствия подслушивать под дверьми своих жильцов..

Я почувствовал отвратительную слабость в ногах и сел в кресло.

– Если вы не уедете, мне придется передать все эти материалы в распоряжение суда. Таков мой долг. Но мне бы этого очень не хотелось.

– Почему же?! – вспылил я. – Отличились бы! Не все ли вам равно, кого посадить в тюрьму!

Карриган нисколько не обиделся. Он лишь укоризненно покачал головой и спокойно продолжал:

– Вы наивный человек, Мак Алистер. Неужели вам никогда не приходилось слышать, что существует международное соглашение о выдаче уголовных преступников? Ваш протеже сейчас находится в самой надежной в мире тюрьме – разве удерешь из самолета? Короткая телеграмма, и он проделает обратный путь в наручниках.

– Что же вы так спешили? – спросил я недоверчиво. – Чуть ли не довели себя до сердечного приступа.

– Я спешил не к Эмсли Роузу. Я хотел застать здесь вас.

– Вы с ума сошли! – вскрикнул я в бешенстве. – Никуда я не уеду! Это шантаж…

– Как хотите. Но предупреждаю вас: тогда я буду вынужден выполнить свой долг, и вы с Эмсли Роузом предстанете перед судом оба. Его, вероятно, приговорят к смерти, а вас продержат за решеткой…

– Но ведь вы же хорошо знаете, что Эмсли Роуз не виноват!

Карриган передернул плечами и с досадой поморщился, словно хотел сказать: «Ну, при чем тут это?..» – и продолжал:

– Откровенно говоря, и у меня будут неприятности. Газеты сейчас же подхватят: «Герой детективной повести полицейский инспектор Карриган допустил крупную ошибку!» Больше всех будет стараться, конечно, Губинер. Ему, чем больше скандал, тем лучше! На работе пойдут разговоры, насмешки… А я, знаете, не в том возрасте, когда такие вещи проходят бесследно. Да и сердце у меня больное… Нет, нет! Все это мне не нужно. А если в стране не будет ни вас, ни Эмсли Роуза, – кто мне повредит? И газетам и Губинеру нужен скандал, судебный процесс. Но скандала не получится, если некого будет судить…

Помню, в тот момент над зданием аэродрома пролетел тяжелый воздушный лайнер. Должно быть, он летел очень низко, потому что гул мотора все нарастал и нарастал и, наконец сотрясая в окне стекла, заполнил собой все…

Вероятно, я плохо понимал то, что говорил Карриган, и не отвечал ему. Истинное значение его слов доходило до моего сознания лишь постепенно. Было просто невозможно сразу осознать то ужасное положение, в котором я очутился.

Только вчера я сам уговаривал Эмсли Роуза покинуть родину. Боже мой, я никогда не представлял себе, как трудно решиться на это!

– Ради бога, не подумайте, что я вас принуждаю! – сказал Карриган после долгого молчания. – Но, если вы решили остаться в стране, мне нужно будет немедленно дать телеграмму о задержании Эмсли Роуза. Это, знаете, лучше всего сделать, пока самолет в воздухе, так что… Вы понимаете меня?

Я промолчал. Потом поднял голову и спросил полицейского инспектора, чем же тогда закончится дело об убийстве Рамона Монтеро.

Карриган ответил с неожиданной готовностью. Он понял, что я уже принял решение.

– Ну что ж, – сказал он, – не все же дела удается раскрыть! В Центральном полицейском архиве появится еще одна папка под каким-нибудь условным шифром. Например, «Тайна Музея восковых фигур». Она быстро покроется пылью, и о ней все забудут.