Текст книги "Тайна музея восковых фигур(изд.1965)"

Автор книги: Алексей Коробицин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

Глен Брайан снова посмотрел на свои карманные часы, встряхнул их и поднес к уху:

– Проклятые часы! То спешат, то отстают. Раньше, бывало, посмотришь оттуда, – он кивнул на отверстие в стене, – если музей закрыт, значит, уже три, нам пора начинать… Рамон был очень аккуратным насчет этого. Теперь они работают без перерыва. Публика так и валит… Сколько сейчас времени, сэр?

Я взглянул на свои часы:

– Без четырех минут три. Значит, в тот день вам удалось увидеть все, о чем писалось в газетах?

– Почти все. Ведь не успела приехать полиция, как весь парк уже знал, что в музее произошло убийство. Народу собралось уйма! Бедняга Рамон! Я, наверное, был последним, кто видел его живым: ровно в три, как всегда, он спустился вниз и прикрыл входные двери. И вот что я вам скажу, мистер, я уверен, что убийца спрятался в музее заранее. А вы как думаете?

– А что, очень может быть… – сказал я и вспомнил, что первоначальная версия Карригана предполагала что-то в этом роде: кто-то купил билет, дождался ухода Губинера и расправился с Рамоном Монтеро. – Послушайте, Брайан, а вы уверены, что, после того как сторож прикрыл двери музея, никто больше туда не входил?

Зазывала включил микрофон, пощелкал по нему пальцем и принялся гнусаво голосить. Глен Брайан, не переставая со мной разговаривать, взял зеркало и стал подправлять грим вокруг рта.

– По-моему, никто. Видите ли, в то воскресенье было много народу, и нам не удалось вовремя сделать перерыв. Я работал без передышки. Конечно, я мог и не заметить – не смотрел же я все время в одну и ту же сторону! Но ведь увидел же я, когда туда вошел полисмен…

В перегородку постучали. Это был зазывала.

А НУ-КА, НЕГР, ПОКАЖИСЬ ПОЧТЕННЕЙШЕЙ ПУБЛИКЕ!

ВЫСУНЬ СВОЮ КУДРЯВУЮ ГОЛОВКУ!.. ПОЛЮБУЙТЕСЬ НА ГЛУПОГО НЕГРА, ЛЕДИ И ДЖЕНТЛЬМЕНЫ! —

кричал он.

Глен Брайан влез на помост, но не торопился просунуть голову в отверстие. Он продолжал говорить:

– Но я тогда еще ничего не знал о том, что случилось. Ну, полисмен и полисмен. Мало ли их шляется по Кони-Айленду. А потом вижу: нет, что-то не то… Начинает собираться толпа. И откуда только народ все узнает! Люди как сумасшедшие побежали к музею. Скоро отсюда ничего не стало видно, кроме толпы. Даже ливень не смог ее разогнать. – Негр взялся за занавеску, отогнул ее и, прежде чем просунуть голову в отверстие, успел мне еще сказать: – Нет, мистер, я все-таки уверен: убийца спрятался в музее заранее. Вот увидите!

Когда голова негра исчезла, я почувствовал себя неловко. Он и оставался здесь, и вместе с тем его не было… Но уйти, не попрощавшись, было бы невежливо. Вероятно, Лу заметила мое замешательство, потому что она тут же принялась занимать меня на правах хозяйки:

– Вы подождите, папа сейчас освободится. В эти часы настоящей работы не бывает. – Девочка пересела с пустого ящика на ступеньку помоста, где стоял ее отец. – Пожалуйста, садитесь! – показала она на ящик. – А про бандитов и сыщиков вам не приходилось писать?.. Не пробовали? Ну ничего, научитесь. Я однажды смотрела в кино, как один писатель все не умел, не умел писать про бандитов, а потом познакомился с одним гангстером, который ему рассказывал про себя. А писатель про все это стал писать книги и сделался миллионером.

Но я эту картину тоже видел. Она кончилась не так уж счастливо…

– Ну, и чем же все это кончилось? – спросил я.

Лу вздохнула и грустно посмотрела на меня.

– Гангстер убил писателя и украл у него все миллионы…

Я расхохотался. Лу тоже. У нее было чувство юмора.

Глен Брайан то и дело поворачивался к нам и принимал участие в разговоре. Он оказался остроумным собеседником, бывшим солдатом и, так же как и я, страстным любителем бейсбола. Не сошлись мы только в командах. Я болел за «Индейцев», он – за «Львов»… Лишь одно обстоятельство мешало нашей беседе: когда Глен Брайан работал и в него летели мячи, было неприятно видеть, как дергается его тело. Особенно смущало, когда среди глухих ударов о перегородку выделялся резкий звук попавшего в цель мяча.

Глава пятнадцатая Б
ЕЛЫЕ ПЕРЧАТКИ

В тот день мне не хотелось видеться ни с Карриганом, ни с Джо. Прямо из Кони-Айленда я позвонил одному и другому, узнал, что новостей нет, сел в такси и отправился домой. Я сидел рядом с шофером и находился в том полудремотном состоянии, которое навевает бесконечный поток плывущих рядом разноцветных автомобилей и утомительное мигание светофоров. Полисмены-регулировщики относились довольно презрительно к ярко-желтым лимузинам-такси. И очень часто небрежный взмах руки в белой перчатке незаслуженно долго задерживал нас на перекрестках. Шофер, говорливый и развязный, как все нью-йоркские таксисты, затейливо ругал каждого встречного полицейского на своем живописном бруклинском жаргоне.

– Ах ты, сын пистолета и дубины!.. Дали тебе белые перчатки, так ты всем их суешь в нос! – ворчал он. – Нет, вы только посмотрите, мистер, на эту морду! Он, наверное, надевает белые перчатки, чтобы не пугать детей своими лапами.

«Белые перчатки… – лениво думал я. – Полицейским, наверное, в них жарко… Интересно, тот полицейский, которого видел Глен Брайан, тоже был в белых перчатках?.. Что?! – Я резко выпрямился. Мысли заработали быстро и ясно. – Как же мог Глен Брайан видеть полисмена, который спокойно вошел в музей? Ведь хорошо известно, что полиция не смогла войти именно потому, что дверь была закрыта изнутри! Ей пришлось сначала взломать дверь, а потом уж входить.

И, главное, в то время музей уже был окружен толпой!»

– Стойте! – сказал я шоферу. – Назад, в Кони-Айленд, быстро!

– Ясно! – Шофер радостно улыбнулся и принялся сворачивать в боковую улочку. – У вас что-нибудь свистнули! Так это же Кони-Айленд, мистер! Что же вы хотите? Где же, по-вашему, воровать, если не в толчее Кони-Айленда? Вы знаете, я однажды вез пассажира, которого обчистили на углу Бродвея и Сорок второй улицы…

Он мне мешал думать, этот болтливый шофер. Я никак не мог поймать нить какой-то важной мысли, которая только что билась в моем сознании.

– Извините, – перебил я его, – я пересяду в заднюю кабину. У меня разболелась голова…

Шофер, по-видимому, обиделся. Он так резко затормозил, что я едва не стукнулся головой о ветровое стекло.

Я пересел, закрыл глаза и принялся сосредоточенно думать:

«Так… На чем же это я остановился?.. Я подумал о том, что Глен Брайан видел полисмена, который вошел в музей до того, как было обнаружено убийство. То есть, до того, как начала собираться толпа. Но что-то я хотел узнать еще? Боже мой, меня же шофер перебил на самом интересном месте!.. Ах, да! Я хотел узнать у Глена Брайана, был ли полисмен, которого он видел, в белых перчатках? Ведь Карриган говорил, что перчатки, которые оставил убийца, – из тех, что носят официанты, солдаты и… полисмены! Да, да, полисмены! Это я хорошо помню!»

Когда я добрался до аттракциона «Попади в негра!», Глен Брайан был в самом разгаре работы. Лу ушла. Я решил, что скорее всего обращу на себя внимание, если встану среди публики у самого барьера, и очутился рядом с миловидным мальчуганом лет пяти. Он стоял с мячом в руке и как завороженный смотрел на веселое, размалеванное лицо негра. Глен Брайан забавно гримасничал и шутил. Отец мальчика, немолодой коренастый человек с большими рабочими руками, с азартом показывал сыну, как нужно бросать мяч. Все мы, стоящие у барьера, улыбались, глядя на мальчугана, и подбадривали его. Он неловко, по-детски замахнулся, но разжал пальцы немного раньше, чем следовало. Мяч взлетел кверху и, конечно, не попал бы, если бы Глен не подставил голову. Взрыв одобрительных возгласов был наградой скорее негру, чем мальчику. Второй мяч тоже попал в цель и тоже благодаря Брайану. Мальчуган был счастлив и горд. Отец его смеялся и добродушно подмигивал нам, стоящим у барьера. Но, увы! Третий мяч мальчик бросил так неудачно, что никакие ухищрения Глена Брайана не помогли. Тогда мы все и даже зазывала закричали дружно: «Не считается, не считается!» Но следующие мячи также пролетали мимо… Тогда мальчик сморщил личико и отчаянно заревел! Напрасно его успокаивали и предлагали новые мячи.

Он обиженно замахнулся ручонкой на Глена Брайана и протянул, захлебываясь слезами:

– Противный негр… Не люблю тебя, не люблю…

Отец поспешно его увел.

Как только у барьера опустело, я помахал Глену Брайану и показал рукой, что обойду кругом и зайду к нему в помещение. Он кивнул и минутой позже встретил меня в каморке, устало обмахиваясь газетой. По его размалеванному лицу катились крупные капли пота.

– Вы извините меня, Брайан, – сказал я, – но уже на пути домой мне пришла в голову одна мысль… Скажите, вы не помните: полисмен, которого вы видели, не был в белых перчатках?

Глен Брайан задумался, но ненадолго.

– Да, да! Это я хорошо помню: он был именно в белых перчатках.

– И он был среднего роста?

– Да, пожалуй… Вроде вас.

– И худой?

– О нет, ничего подобного! Скорее, полный. А почему вы все это спрашиваете? Разве полиция не помнит, кто из полисменов первым вошел в музей?

Я смутился, но все-таки сказал то, что думал.

– Видите ли, Брайан, я не очень уверен… И еще никому не сказал об этом. Но… Дело в том, мне кажется, что вы видели… убийцу!

Глен Брайан вздрогнул. Мне было неприятно смотреть на его лицо. Оно было смешное и забавное, но я понимал, что густой слой грима скрывает выражение удивления и озабоченности.

– Собственно говоря, это мое частное мнение, но, посудите сами, публика стала собираться возле музея еще до того, как полиция взломала дверь…

Я выложил ему все свои соображения. Брайан молчал. За это время его несколько раз вызывали. И каждый раз он поднимался на помост, его голова исчезала в отверстии, а туловище дергалось и вздрагивало.

– Вы знаете… – заговорил он наконец. – Конечно, это ваше дело. Вы журналист, и это ваш хлеб. Но если можно… Я хочу сказать, если это не противозаконно и вы не лишитесь заработка, было бы очень хорошо, чтобы обо мне ничего не упоминалось… Не потому, что я боюсь или там еще что-нибудь, нет! Но вы сами понимаете: когда в делах полиции запутан негр, для него дело дрянь…

И я твердо обещал Глену Брайану, что никогда и никому не обмолвлюсь ни словом о том, что он мне сказал. Странно, в третий раз я давал подобное обещание, пока выполнял задание мистера Рэндольфа Грейтса-младшего.

Как же я тогда смогу написать правду про убийство в Музее восковых фигур?

Я больше никогда не виделся ни с Гленом Брайаном, ни с его милой дочкой Лу. Стала ли она учительницей? Удалось ли ей побывать на Ниагарском водопаде? Ведь Ниагарский водопад, говорила она, гордость американцев… И каждый раз, когда я о них думаю, мне слышится далекий голос, который теперь болью отзывается в моем сердце:

ЛЕДИ и ДЖЕНТЛЬМЕНЫ, ПОПАДИТЕ В ГЛУПОГО НЕГРА!

ТРИ МЯЧА – ПЯТЬДЕСЯТ ЦЕНТОВ! АМЕРИКАНСКИЙ АТТРАКЦИОН – ПОПАДИ В НЕГРА!

Глава шестнадцатая
ЖЕНСКАЯ ЛОГИКА

Ах, как мне нужен был Джо! Еще несколько дней назад по вечерам нечего было и пытаться его разыскивать. В эти часы он мотался по больницам, полицейским участкам и моргам Нью-Йорка. Но сейчас стоило мне позвонить Кэйзи Уайт, теперь уже миссис Кэсиди, и через час он уже знал, что я его разыскиваю. И каким только образом она его находила, одному богу известно!

– Кэйзи, – сказал я ей в тот вечер, – мне очень нужно видеть вас обоих. И как можно быстрее…

Скоро мы сидели втроем за столиком в маленьком кафе «Тиволи», который с недавних пор стал излюбленным местом наших встреч.

Кроме нас, в кафе был только еще один посетитель – толстый человечек, сидевший к нам спиной с газетой в руках.

Я подробно рассказал своим друзьям о сегодняшнем открытии. Против обыкновения, Джо не ерзал, не вертел ничего в руках и не пересаживался со стула на стул. Лишь изредка вздрагивал и краем глаза поглядывал на Кэйзи, словно хотел убедиться, что она не исчезла. Кэйзи слушала внимательно. Ее удивительные нежные брови, слегка нахмуренные, казались еще пушистее.

– Конечно, – закончил я свой рассказ, – самое правильное: было бы немедленно посоветоваться с Карриганом. Пусть он разберется в этом деле сам. Но я ведь дал слово Брайану!..

– И правильно сделал! – заметил Джо. – Ты представляешь себе, как отнесется полиция к негру, который наговаривает на нее? Ведь Брайан, по сути дела, свидетельствует против полисмена!

– Ты прав, Джо, это так. Но, с другой стороны, все может оказаться гораздо проще, чем кажется. Мало ли зачем зашел полисмен в музей во время обеденного перерыва? Может быть, он и пробыл-то там всего пять секунд! Зашел, спросил у швейцара который час и тут же вышел…

Джо с сомнением покачал головой.

– Не думаю, – сказал он. – Если полисмен зашел туда случайно, то почему же он не рассказал об этом полицейскому инспектору Карригану, который ведет это дело? Ведь в тот же день не то, что каждый полисмен Кони-Айленда, весь Нью-Йорк знал все подробности убийства швейцара Музея восковых фигур.

– Тише! – сказал я Джо и кивнул на неподвижного посетителя. – Не надо, чтобы тебя слышал каждый встречный…

– А может быть, негр ошибся? – робко спросила Кэйзи Уайт. – Может быть, полисмен вошел в музей до обеденного перерыва?

– Но ведь до обеденного перерыва входные двери музея были раскрыты настежь, не так ли? – скорее спросил ее, чем ответил Джо. (Кэйзи утвердительно кивнула головой.) – А Мак говорит, что негр ясно видел, как рукой в белой перчатке полисмен толкнул дверь. Значит, двери, как обычно во время обеденного перерыва, были прикрыты.

Наступило довольно тягостное молчание. Джо рассеянно чертил что-то на обороте меню. Кэйзи задумчиво помешивала ложечкой давно остывший кофе. Я был подавлен нашей беспомощностью. «А ведь, наверное, – подумал я, – если бы мы обратились к Карригану, он немедленно сделал бы какие-нибудь интересные и важные выводы…»

– А нельзя ли рассказать обо всем Карригану как-нибудь так, чтобы не впутать Глена Брайана… – неуверенно заговорил я.

Джо возразил неожиданно резко:

– Старик не такой наивный, как ты думаешь! Он быстро докопается до источника твоих сведений. Давайте сначала попробуем разобраться сами, без полиции. В конце концов, здесь вопрос логики, не больше. – Джо оживился. – Посмотрим еще раз, как было дело. Итак, полисмен, которого видел негр Брайан, вошел в музей сразу же после начала перерыва, предположим в три часа десять минут… – Он жирно выводил на обороте меню какие-то цифры. – Но, как полисмен вышел из музея, этого никто не видел. Так или не так?

– Так, – сказал я.

Кэйзи тоже утвердительно качнула головой.

– Также известно, что в три часа тридцать минут кассирша обнаружила двери музея закрытыми изнутри, а сторож не отзывался. Так? Дальше… Согласно данным судебно-медицинской экспертизы, убийство было совершено между тремя пятнадцатью и тремя тридцатью минутами. Это тоже факт. Значит…

Но тут я вспомнил один из тезисов Карригана и скептически сморщился.

– Ничего не значит! – перебил я Джо. – Что бы мы ни предполагали и какие бы выводы ни делали… – я не замечал, что слово в слово повторяю то, что слышал от Карригана… – всегда остаются вещественные доказательства, которые должны совпадать с нашими рассуждениями.

Джо посмотрел на меня удивленно.

– Да, да! – упрямо сказал я. – А куда ты денешь следы на подоконнике, ключи от кабинета Губинера, найденные в кустах… Ведь это все бесспорные вещественные доказательства того, что убийца удрал, понимаешь, удрал! Через окно!

– Нет, не понимаю, – пожал плечами Джо. – Говори по-человечески!

– А то, что полисмен, которого видел негр, не мог удрать через окно. Он был слишком толст!

– Толст? – переспросила Кэйзи. – Что-то я не поняла…

– Только очень худой человек может пролезть через окна музея, – объяснил я, – а наш полисмен был хорошо упитан. Это Брайан прекрасно помнит.

– Но зато перчатки, темно-синяя летняя форма, рост – все совпадает… – не сдавался Джо.

– Что значит «зато»? Если хоть одно вещественное доказательство не совпадает, то рушится и вся версия… – Этого уже Карриган мне не говорил. Это я сам придумал и был очень доволен собой.

– Тогда что же, по-твоему, случилось? – спросил растерянно Джо.

Я смутился и опустил глаза.

– Не знаю… – сказал я тихо и украдкой посмотрел на Кэйзи, понимая, что, проявив столь блистательные знания в области криминалистики, в конечном счете я не сказал ничего путного.

И опять наступило тягостное молчание, которое на этот раз прервала Кэйзи:

– Какие же причины могли быть у полиции, чтобы так бесчеловечно покончить с Рамоном Монтеро?

– У полиции? – переспросил я. – Собственно говоря, никто из нас не имел это в виду. До сих пор мы говорили о полисмене… Послушай Джо, а может быть, Кэйзи права?

– Постойте, друзья, постойте! Не надо усложнять. Давайте попытаемся разобраться… – Джо упрямо подчеркивал карандашом написанные им цифры на обороте меню.

Но я прервал его.

– Вот что, Джо! А ты не смог бы узнать у своих знакомых полицейских, работает ли на Кони-Айленде полисмен с приметами, о которых говорил Глен Брайан?

– Нет ничего проще. И я это, конечно, завтра же сделаю. Но что это даст? Предположим, такой человек работает. Как же мы тогда поступим? Будем следить за ним? Допрашивать? А вдруг вообще такого полисмена на Кони-Айленде не существует?.. Нет. Это не выход… Но ты меня перебил. Я начал говорить, что нам нужно снова внимательно взвесить все обстоятельства и определить, что мы знаем и что не знаем.

– Хорошо, давай… – вздохнул я.

– Мы знаем, что полиция разыскивает худощавого брюнета, среднего роста, который в момент преступления был в темно-синем костюме и белых перчатках. – Джо сделал паузу и энергично потер подбородок. – Этот человек находился в Музее восковых фигур между тремя часами и тремя часами тридцатью минутами, после чего скрылся через окно в неизвестном направлении. Это все, что знает полиция о преступнике. Теперь посмотрим, что знаем мы…

Джо попытался снова использовать меню для своих заметок, но оно было сплошь исчерчено карандашом. Тогда он пошарил по столу глазами и, не найдя ничего подходящего, взял из своей чашки ложечку.

– Во-первых, – он поднял ложечку и потряс ею, – мы знаем человека в темно-синем костюме, среднего роста и в белых перчатках. Это полисмен. Мы знаем, что есть свидетель, который видел, как этот человек после трех часов дня вошел в музей. – Тут Джо показал нам, как ложечка следует по скатерти, забирается на край блюдца и оттуда прыгает в чашку. – Итак мы знаем, что в три часа с минутами в музее находился посторонний человек.

Мы с Кэйзи с нескрываемым интересом посмотрели в чашку Джо. Там тускло поблескивала «подозрительная» ложечка.

– Но мы еще знаем, – продолжал Джо, – что в три с половиной часа музей оказался закрытым изнутри! – И Джо прихлопнул ладонью чашку. Ложечка теперь торчала между его пальцами. – Человек совершил преступление. Он должен удрать. Но окна музея узкие. Через них наш человек не мог выскочить – он слишком толст… – Джо подергал ложечку кверху, но ее выпуклая часть не проходила между сжатыми пальцами. – А теперь самое главное! Мы знаем, что дверь… взломали! – Джо быстро убрал руку от чашки. – Но в музее никого не оказалось!

Мы с Кэйзи уставились на чашку. Увы! Никакого чуда не случилось. Ложечка преспокойно оставалась в ней.

Я пожал плечами.

– Куда же могла деваться ложка, то есть я хотел сказать – человек?

– Вот этого-то мы и не знаем, – ответил Джо. – Собственно говоря, это единственное, что мы еще не знаем.

– Ничего себе – пустяк! – сказал я раздраженно. – Не зная этого, мы не знаем ничего!

Кэйзи смотрела на нас с безграничным удивлением.

– О чем это вы? Джо, Мак, неужели вам не ясно?..

Мы с Джо переглянулись. Должно быть, при этом вид у нас был довольно глупый, потому что Кэйзи вдруг улыбнулась.

– Но неужели вы не видите, – она показала пальцем на чашку Джо, – неужели вы не видите, что ложка осталась в чашке? Она никуда не исчезла и не могла исчезнуть…

Нам стало неловко. Кажется, Кэйзи ничего не поняла.

– Моя дорогая, – силясь улыбнуться, заметил Джо, – конечно же, моя ложка никуда не могла исчезнуть. Тем более, что я не фокусник. Ну, а человек? Ведь человек действительно исчез из музея!

– Боже мой, да и человек никуда не мог исчезнуть! – возразила Кэйси. – Если ложка не могла никуда исчезнуть, то и человек не мог! Неужели непонятно? Ну, подумайте…

– Но ведь следы ясно показывают, что человек не просто исчез – он удрал через окно и по дороге даже растерял ряд вещей, которые дают основание… – пытался объяснить ей Джо, но она его перебила.

– Глупости, – сказала она спокойно и убежденно. – Не может этого быть!

– Но факт остается фактом, – осторожно заметил я. – В музее никого не оказалось. Как только полиция взломала двери, все помещения тщательно обыскали…

– Ну и что же? Значит, плохо обыскали!

Женская логика Кэйзи была неотразима.

– Конечно, полиция могла бы ошибиться, – терпеливо разъяснял ей Джо, – но именно для того, чтобы этого не случилось, был вызван сам хозяин музея…

Тут я вскочил на ноги и хлопнул себя по лбу.

– Губинер! – вскричал я так громко, что единственный посетитель кафе вздрогнул и уронил на пол газету. – Постой, постой, Джо, дай мне сообразить… – Я сел и ладонью закрыл глаза. – Сейчас я тебе все расскажу… Знаешь, мне кажется, что Кэйзи права. Да, да, она безусловно права… Губинер, конечно, Губинер! Но, черт возьми, пока этого нельзя доказать!.. Ну ничего, завтра! Я узнаю обо всем завтра же!

До самой смерти не прощу себе то, что я сделал на следующий день! И виноват в этом я один. Только я один!..