Текст книги "Константинополь Тихоокеанский (СИ)"

Автор книги: Алексей Осадчий

Глава 10

Новый 1845 год (по старому стилю, разумеется) встретил весело и креативно. В тайге, на полпути между Владивостоком и стоящей на месте «нашего» Хабаровска станицей Константиновской нашли огромную, метров под тридцать ель, неподалёку от которой и устроились на ночлег. Хорошо, прошедшие месяцем ранее «охотники лейб-гвардии Финляндского» обустроили примитивную, но всё-таки стоянку. Заработала «трасса», заработала!

Ещё в ноябре партия следопытов поручика Скурихина совершила небольшое чудо, прошла маршрут вёрст в восемьсот с гаком и ориентируясь по наспех набросанным Константином картам, «два лаптя левее солнышка», вышла на дальние посты крепости Владивосток.

Орлы! Герои! Чудо-богатыри! Так я нахваливал чёртову дюжину отважных гвардейцев-таёжников, выстроив ради такого случая гарнизон. И хотя имелись большие подозрения, что пробитая тропа петляет и так и сяк, накручивая дополнительные вёрсты, дело сделано воистину грандиозное. Владимир Клавдиевич Арсеньев счастлив был бы заполучить в свои экспедиции таких умельцев, что там какой-то гольд Дерсу Узала! По рассказам унтер-офицера Поскрёбышева, ставшего предводителем отряда разведчиков-первопроходцев, на пути им трижды попадались местные жители, по виду «сущие дикари» разбегавшиеся от отряда вооружённых людей.

– Дикий край, ваше императорское высочество. И народец тут весь дикий. Никаких китайцев и маньчжуров не нашли, хоть и с опаской двигались. Пустыня!

– Не видел ты, Прохор, ещё пустынь. Вот в Америку поедем, там говорят такие пустыни – на много вёрст окрест песок и жаркое солнце! Поедешь со мной в Америку или тут понравилось?

– Так это, ваше императорское высочество. Известно же – куда вы, туда и мы.

– Ладно, ступай к своим, они в бане уже. Да, и не пейте больше трёх чарок, на квас налегайте. Передай, великий князь медаль за усердие в службе выправит чуть позже, потому как Петербург далеко. А по сотне рублей на каждого могу выдать хоть сейчас, хоть переслать родным, кого и где укажут. Мой совет – шлите деньги близким, здесь ещё заработаете, а я каждому для отцов-матерей по письму благодарственному на именном листе подготовлю. Скажи тем у кого родня в крепостном состоянии пребывает, – могут ко мне обратиться. Если их родители, братья-сёстры готовы переехать на Амур, решу с помещиками, вольную получат…

Поскрёбышев, оставив трёх человек, уже прошедших маршрутом Константиновская-Владивосток у нас, в качестве проводников (на всякий случай) отбыл обратно, ведя уже четыре десятка лыжников. Да, лыжи наше всё. Хорошо мне – выросшему на Чулыме и Кети, помогавшему отцу и дядьке по сугробам вытаскивать мясо «забраконьеренных» лосей к дороге. Опыт был, то-то народ дивился, до чего ловок великий князь, как будто в Сибири дальней и снегом заметённой родился. А так оно, в принципе и было…

Китайцы под Владивостоком так и не появились, зато наведались англичане, не скрывавшие, что хоть и шпионят во славу королевы, непременно передадут (да прямо скажем – продадут, торгаши, продадут) информацию о планах великого князя в Пекин.

С просвещёнными мореплавателями поговорил коротко и сурово, на карте указал примерную линию разграничения, просил донести до китайского императора и его советников простую как палка информацию – Россия знает о внутреннем неустройстве в Поднебесной империи, потому и забрала эти безлюдные земли. Во избежание эксцессов на ничейных территориях и размножения здесь разбойничьих шаек. А на то, что это «фамильные угодья» династии Цин, по сути, личный их удел, династии Романовых глубоко наплевать. Как говорится: «Было ваше, стало наше».

Если же уязвлённые азиаты попробуют разорить казачьи хутора и станицы, учреждённые Александром и Константином по Амуру и атаковать Владивосток, ответная реакция северного соседа будет страшной. Государь император, готов двинуть в помощь второму сыну, назначенному наместником дальневосточных территорий до двухсот тысяч отборных войск с лучшими полководцами.

Англии же крайне выгодно устремление России на Амур, потому как пока великий князь Константин Николаевич обретается в треугольнике Владивосток – Сахалин – Николаевск-на-Амуре, у русских фельдмаршалов «индийский вопрос» с повестки дня попросту снимается. Надеюсь, это господин полковник сумеет правильно объяснить советникам королевы, определяющим внешнюю политику ведущей морской державы? Не провоцируйте Россию и грабьте Китай далее, и Индию грабьте. Не будите лихо, пока оно тихо!

Полковник Гамильтон, только кивал, ошарашено взирая на высоченного юношу, дающего убеленному сединами колониальному офицеру (и разведчику) урок «мировой политИк».

Даже польстил, сука шотландская при расставании. Дескать, удивительно Константин напоминает своего великого предка – Петра Алексеевича. Где ты мог Петра Великого лицезреть, волынщик чёртов?!

Чувствовалось, что полковник удивлён информированностью русских. Не успели порт-крепость заложить, а уже в курсе внутрикитайских дел. Знают даже о недовольстве жителей южных провинций властью маньчжуров и прогнозируют крупное восстание в ближайшее время. Где – великий князь не сказал, лишь загадочно улыбнулся.

Ладно, всё равно попал «в яблочко». Хоть до выступления тайпинов, подавленного лишь при поддержке англичан и французов лет пять, но «внезапно» такие восстания, перерастающие в масштабные гражданские войны, не случаются, предпосылки наверняка есть. Что там Ильич говорил о революционной ситуации, какие три основных признака приводил? То-то же! Все они налицо! И верхи не могут сдержать западные державы и низы не хотят подчиняться захватчикам маньчжурам и жрать нечего крестьянам. Диалектика, однако.

Вежливо, но твёрдо выпнув шпиона-полковника, (сослался на то, что Владивосток находится на осадном положении) сел за написание отчёта в Петербург.

Отцу и брату ситуацию в регионе расписал гораздо более подробно. Спрогнозировал скорую гражданскую войну в Китае, в которую обязательно вмешаются западные державы. Полковника Гамильтона сделал своим шпионом, перекупленным за двадцать тысяч золотых рублей (вот хохма будет, если сверхсекретная информация попадёт к лордам и пэрам) и от его имени расписал все беды и невзгоды, которые вот-вот обрушатся на Поднебесную.

Задал риторический вопрос бате и Саше – мы что же, желаем видеть на наших дальневосточных границах английские или французские колонии, которые будут в будущем служить плацдармами для отторжения территорий, шедро политых кровью русских первопроходцев. II ведь я не прошу направлять ко мне корпуса, снимать войска с Кавказского или Западного направлений. Достаточно кликнуть клич по земле русской и создать Добровольческий-переселенческий фонд. И потом, неужто поэта Костю не поддержат патриотически настроенные молодые офицеры, жаждущие подвигов и романтики дальних странствий? А я ведь им новых песен приготовил. О героических свершениях, о Родине, о красоте земель дальневосточных. Нет, «Катюшу» на высокие берега Амура таки не выводил. Ограничился уворовыванием текста у Роберта Рождественского, снова выставил себя автором проникновенной, за душу берущей гарнизон Владивостока «Песни о далёкой Родине». Ага, потренировался на сподвижниках. Вышло удачно, дам вроде и не было, за исключением кореянок, ни бельмеса по-русски не понимавших, но суровые мужики, примерно половина слушателей, слезу рукавом утирали не стыдясь. Я хоть и не Кобзон, но в теле Константина и слух музыкальный обрёл и голос хорош и пою, чёрт побери, неплохо, – минимум Боярский!

 
Я прошу, хоть ненадолго
Грусть моя, ты покинь меня,
Облаком, сизым облаком
Ты полети к родному дому,
Отсюда к родному дому.
 
 
Берег мой, покажись вдали
Краешком, тонкой линией,
Берег мой, берег ласковый,
Ах, до тебя, родной, доплыть бы,
Доплыть бы хотя б когда-нибудь.
 
 
Где-то далеко,
Где-то далеко
Идут грибные дожди,
Прямо у реки
В маленьком саду
Созрели вишни,
Наклонясь до земли.
Где-то далеко
В памяти моей
Сейчас, как в детстве, тепло,
Хоть память укрыта
Такими большими снегами.
 
 
Ты, гроза, напои меня,
Допьяна, да не до смерти.
Вот опять, как в последний раз,
Я всё гляжу куда-то в небо,
Как будто ищу ответа.
 
 
Где-то далеко,
Где-то далеко
Идут грибные дожди,
Прямо у реки
В маленьком саду
Созрели вишни,
Наклонясь до земли.
Где-то далеко
В памяти моей
Сейчас, как в детстве, тепло,
Хоть память укрыта
Такими большими снегами.
 
 
Я прошу, хоть ненадолго
Грусть моя, ты покинь меня,
Облаком, сизым облаком
Ты полети к родному дому,
Отсюда к родному дому…
 

Сидючи на пятачке, отвоёванном у дикой природы сурового Приморского края, каждый вспоминал свой дом, свой вишнёвый сад, далёких любимых…

Контраста ради и бодрости духа для «сочинил» и «нижним чинам» песню. Про лесную опушку, на которой живёт зима в избушке. Матросам и солдатам она необычайно понравилась, а великий князь, ритмично отстукивавший такт на барабане, и задорно выводящий про «потолок ледяной» просто «рвал зал». При всём уважении к Хилю, у Эдуарда Анатольевича такого успеха и таких фанатов не было…

Мичман Сергей Дмитриев, музыкально одарённый и продвинутый молодой человек тут же положил мелодию на ноты. Именно потому я его и отрядил курьером, личным своим посланником к цесаревичу.

– Сергей Павлович, задание вам ответственное и крайне опасное. Британская и французская разведка дорого бы дали, чтобы знать то, что вы передадите наследнику российского престола на словах и в документах.

– Счастлив служить вам, ваше императорское высочество!

– Без чинов, Сергей Павлович, без чинов! Итак, задачей вашей будет не просто рассказать брату, к отцу не отправляю, там придворная сволочь замотает, только время потеряете, от Александра император быстрее сведения получит. Так вот, если ничего не поменялось и Александр Николаевич по прежнему наместник в Москве, вашей главной задачей, после встречи с цесаревичем будет обращение к жителям «старой столицы» от моего имени.

– Обрисуете красочно и увлекательно как здесь, в далёком далеке нарождается новая Россия, – Тихоокеанская. Предложите москвичам помочь великому князю Константину в его благородном деле – расширении просторов российских и их укреплении.

– Брат объявит сбор пожертвований на нужды нашей Экспедиции. Но ваша роль, Сергей Павлович, не менее значима. В Московском Дворянском Собрании, в купеческом ли, вы всюду будете желанным гостем. Рассказывайте о здешних делах так, чтоб молодёжь не на Кавказ рвалась за подвигами, а к нам, на Амур, на Сахалин, во Владивосток.

– И, конечно же – песни. Пойте, но не забывайте и в прозе рассказывать, что великий князь Константин Николаевич достиг цели, добрался до Тихоокеанского побережья и начал строительство дороги от Владивостока до Санкт-Петербурга. Сначала будет тракт, а чуть позже рельсы железной дороги будут «сшивать» российские просторы.

– Ваше высочество, но песни! Вы их что же, писали по расчёту? По надобности привлечь во Владивосток колонистов?!

– Окститесь, мичман! Как можно вдохновенье подогнать под расчёт? Песня написана раньше, а вот про зиму и избушку, – тут решил матросов и солдат приободрить, вот и получилась эдакая народная песня-сказка. Так что, Сергей Павлович, берётесь исполнить поручение генерал-адмирала?

Дмитриев сейчас топал вместе с нами – на лыжах моряк стоял хуже всех, ну так и шёл практически без груза, и в хвосте цепочки. Ничего, дотянем. Надо Поскрёбышева отметить и одной медали тут недостаточно – вон как обустраивает «дорогу», оставляя в приметных, заранее оговорённых местах записки о привалах, о трудностях ближайшего отрезка пути. Моя школа!

«Диана» и «Паллада» величественно вмёрзшие в лёд казались двумя самыми большими зданиями в зимнем Владивостоке. Дымили печки из камней, наспех слепленные в землянках при батареях на острове Русский, только печки в «резиденции» великого князя (она же штаб Тихоокеанского флота) были сложены из кирпича. А как же, и это предусмотрели. Колонисты мы или нет?! На русских судах, отправляющихся в дальнее плавание, чего только не найдётся «в запас». А то, что порой только на начальство запасов хватает – так жизнь такая…

Ясно, что маньчжуры в зиму в драку не полезут. Но сидеть и «ждать у замёрзшего моря погоды» чертовски не хотелось. Народ был занят обустройством, несмотря на снег и морозец ставились срубы, бань появилось целых три: для нижних чинов, для господ офицеров и для великого князя.

Про корейцев, которых «озабоченные» разведчики пригнали аж за двести вёрст, мол на «русской» территории их деревни стоят, много рассказывать не буду. По моему указанию всех аборигенов доставляли во Владивосток (мало ли, вдруг шпионы) и пристраивали к работе. Нашли дело и корейцам и уж тем более кореянкам. Выбрал себе двух симпатичных сестрёнок. А что – большой начальник, великий князь, могу себе позволить.

Опасения офицеров, что Владивосток порт замерзающий, отмёл как несущественные – прядёт эра железных кораблей приводимых в движение паровыми машинами. А значит – быть в заливе Петра Великого работающему ледоколу. Даже проект примерный набросал и «Ермаком» назвал будущего вызволителя судов из ледового плена. И Балтика частенько замерзает, так что теперь – Петербург переносить?

О глобальном потеплении тут не слышно, наоборот, зимы морозные, потому так кстати уголёк с «артёмовских» шахт. Ну, это на перспективу, пока же хватает сушняка и отпилков от строящихся складов и казарм. Одно плохо – ни одной лошади. Да и чем бы их тут кормили. Потому так и важна дорога до станицы Константиновской, оттуда по весне и лету придётся заводить четвероногих подкованных друзей человека, чтоб в главной базе Тихоокеанского флота (да простит мне Невельской с его Николаевском) наличествовал и столь нужный конный охранный эскадрон. И дровишек воз на лошадке куда как сподручнее переместить, нежели чем впрягаться в нарты солдатикам. Они конечно ребята здоровые и дури много от гарнизонной скучной жизни, но коники всё одно необходимы. С едой проблем не было, мяса хватало – зверьё непуганое, рыбы хоть ведром черпай. «Паллада» изрядно привезла рису. Подлюки китайцы вначале не хотели торговать с русскими, пришлось командиру фрегата во исполнении моих инструкций заявить, что тогда под прицелом пушек русский десант не только разграбит склады с продовольствием, но и захватит казну, за потерю которой все шанхайские чиновники будут повешены их добрым и милосердным императором. Вот это подействовало. Да, азиаты коварны. С японцами сейчас взаимодействовать нет времени и, пожалуй что и смысла. Курилы, ту малую часть которая не наша и так отожмём, до последней скалы. Притормозим развитие «азиатского тигра». Глядишь и остановим экспансию Страны Восходящего солнца. Надо мужиков у них в качестве гастарбайтеров завозить, на дорожное строительство. Чегой-то хреново идёт переселенческая программа. Не желают из матушки России люди переезжать к чёрту на кулички. Голодно, холодно, так на Родине зато помирать. Нет, такой патриотизм нам не нужен! Понемногу будем «выдёргивать» из России людишек. Одно плохо – большая часть переселенцев оседает в Сибири. Нам с братом и удалось загнать на Амур такое большое количество народу, потому что казаки охотно на восток шли, службу несли при сыновьях царских. А пожалованы коль чубатые станичники землями, да пашнями – покосами, разве ж отдавать сие добро разным там мужланам сиволапым. Интересная у казаков психология всё-таки. Перебрались сами и жён – детишек потянули. Я интересовался, когда встречал в дороге казачьи переселенческие обозы – много молодых девок ехало на Амур, заочно засватанных. Из бедных казачьих семей или из тех, где дочерей штук пять и более. На Амуре их без приданого ждали! И то – приедут, так полновластными хозяйками в куренях будут! Ни тебе свекрови злой, ни свёкра снохача. На новом месте жизнь начинать, главой рода стать, – чем не перспектива.

Впрочем, мой Владивосток город портовый, не сословный, мне здесь и мужики, вчерашние крепостные сгодятся. Расселить, поставить десятниками над корейцами-китайцами, и пускай живут-работают.

Не выдержал, собрал Военный Совет и заявил, что пройду с отрядом на лыжах до Константиновской и обратно, надо мол, посмотреть на будущую трассу, где её по весне начинать размечать.

– Ваше высочество, но зачем подвергать себя ненужному риску. Вдруг китайцы решатся напасть на вас в дороге? – Бровцын похоже не готов оставаться единоличным начальником во Владивостоке.

– Алексей Сергеевич, до весны никаких движений местные мандарины не предпримут. А тигров бояться в тайгу не ходить.

Народ сдержанно рассмеялся, тигров тут действительно хватает. Ни о какой Красной книге речи не идёт – отстреливать хищников, отстреливать и отстреливать! Умные и осторожные эти большие кошки. И коварные, как все азиаты.

– Господин капитан-лейтенант. В моё отсутствие вам исполнять обязанности коменданта крепости. Весь гарнизон под вашим началом. Я же иду не наобум, путь известен, пройден и размечен. Пришла пора из тропы делать настоящую дорогу. А вы, как и вся Россия знаете, что у великого князя Константина с детства мечта – проложить дорогу до океана. Всё будет хорошо, Алексей Сергеевич, не переживайте. Но, конечно, бдительности не теряйте.

И вот теперь великий князь ломит впереди отряда, восхищая гвардейцев умением стоять на лыжах. Умельцев, ладящих отменные лыжи оказалось в гарнизоне то ли пять, то ли шесть. Они достаточно быстро, ещё не появился во Владивостоке отряд Поскрёбышева, сделали загодя заготовки на полсотни пар. Я же знал что пригодятся, вот и пригодились.

В Константиновскую «ввалились» уже ночью 17 января. Молодцы финляндцы не бездельничали – скидали вполне удобную казарму и даже дом для великого князя. Причём дом был довольно таки солидный, квадратов под сто, с двумя печками (из кирпича!) из хорошего леса. Чувствовалась работа отменных плотников, да и столяры постарались – вся мебель была «самоделка» но с душой изготовленная. И банька рядышком, особая, «великокняжеская»! Её и затопили, едва поняли, КТО к ним прибыл из Владивостока.

Прибежал взъерошенный атаман.

– Ваше императорское высочество! Да как же так, без предупреждения то! Мы и ведать не ведали и не сготовлено ничего эдакого для вашего стола.

– Семён Петрович, ты б не суетился так. Попаримся, отдохнём, выспимся, завтра к обеду и подходи в гости. В губернаторском доме кто лавки, столы и прочее изготавливал, не твои казаки? Ах, финляндцы. Видишь каких рукастых помощников оставил в твоей станице.

– Я Поскрёбышеву Прошке то заноз в задницу позагоняю, – продолжал сокрушаться атаман, – не посмотрю что гвардии фельдфебель! Не сказал же ни словечка, ирод!

– Хватит причитать, господин атаман. Не сказал, потому что не знал. Возникла государственная надобность, вот и пришлось мне с места сорваться. Ладно, Семён Петрович, иди. Хотя постой, у тебя куры есть?

– Как не быть, ваше высочество, разводим. Супчику куриного желаете?

– Нет. А вот от яишни завтра в обед не откажусь. Надоело на мясе да на рисе.

– Есть, есть яйцо, как знали собирали! На сале изволите?

– Ну, если сало есть, давай на сале, чтоб со шкварками. Пост в походе не блюдётся, а мы люди служивые, то туда, то сюда. То бегом, то ползком…

Новости, полученные на следующий день от станичного атамана, порадовали. После Крещения господня пойдёт обоз на запад, куда я и определил мичмана Дмитриева, дав ему в провожатые двух матросов с «Дианы», – всё равно фрегат намереваюсь держать постоянно в заливе Петра Великого, комплектность экипажа не так важна. А вот «Авроре» и «Палладе» предстоит побегать. Всё таки я «удачно зашёл» – второй день в Константиновской отсиживались два фельдъегеря. Узнав о «коротком» пути до великого князя они намеревались взять с десяток провожатых и идти по «Поскрёбышевекой тропе». А тут – бац! Самолично прибыл великий князь Константин за почтой. Большая радость гонцам, и пусть, работа у них не приведи господь какая. Расспросил фельдъегерей о амурской «царской тропе». Что порадовало – в зимнее время исправно функционирует, долетают до Сретенска по Амуру и Шилке с хорошей скоростью, несмотря на кажущуюся необжитость местности. Ничего, от хутора до хутора проскакивают за милую душу. Наградил сотней рублей на двоих. Молодцы, заслужили.

Столичные новости немного напрягли. Нет, касаемо меня всё нормально, разве что отец пеняет на непоследовательность – он то думал, рвану прямиком в Америку, там заложу как в детстве хотел «Константинополь Тихоокеанский» и обратно в Петербург, под венец. А непоседа Константин по Амуру да по Сахалину носится. Мда, судя по всему письма по теме Владивостока уже в пути. Что же там батя начертает? А может быть всякое, ведь у Саши беда. У супруги случился выкидыш. Так-так-так. Первые две девочки и потом выкидыш. Неужели в этой реальности с этой же женой Саше сыновей «настрогать» не удастся. Тогда, моя ценность как «производителя» будущих императоров возрастает. Брат таков, если жена не сможет более рожать, не станет разводиться, настоит перед отцом и быть Константину наследником. Ну, если и я вдруг «нарожаю» одних девок, тогда надежда на «запасных», на меньших братиков – Колю и Мишу…

Хм, смех смехом, а дела династические могут серьёзно повлиять на дела внешнеполитические. Срочно переписывать письма отцу и брату! Вернее, добавлять в них патетики и нерва.

«Добавка» выглядела так. Константин считает проект по отторжению у разваливающегося Китая Приамурья и Приморья делом всей своей жизни и не сможет вынести позора отступления перед «жалкими азиатами», которых гоняют в сотни раз меньшие отряды англичан. Неужели русские чудо-богатыри хилее британцев? Нет! Потому Костя только в монастырь уйдёт из Владивостока, ну или в крепость Петропавловскую. И тут же – ударный абзац! Прочно присоединив новые территории к России, второй сын императора желает жениться на принцессе Александре Саксен-Альтенбургской. Подумаешь – троюродная сестрёнка. Зато симпатичная (как говорят) и нрава весёлого. Женившись, Константин видит себя наместником Восточной Сибири и Тихоокеанских российских территорий и просит грозного родителя определить ему в заместители честного и энергичного Николая Николаевича Муравьёва, сразу как он прибудет с излечения.

Уф, вроде всё возможное сделал. Принцессу Александру Костя страстно любил в годы молодые. Это потом уже кобелировать стал и от балеринок детей приживать, за что и пострадал, попал в опалу. Племянник, император Александр Миротворец был блюститель нравов, а не только автор крылатых изречений об армии и флоте – единственных союзниках России. Но ТУТ, судя по всему, если и родится у брата Саши сын и назовут его Александром, совершенно иной будет племянник.

Станичный атаман решил отличиться. Оно и понятно, не каждый день сына императора яичницей потчуешь. Приволок не только яиц и здоровенный шмат сала, но и огромную сковородку.

Мы с мичманом Дмитриевым удивлённо переглянулись.

– Семён Петрович, нас тут всего двое, ты третий, куда полсотни яиц, ребятишек корми!

Когда почтенный казак понял, что его приглашают за стол и великий князь самолично разливает им же принесённую настойку, впал на пару минут в ступор.

Но потом выпил чарку, поднесённую Константином, закусил, выпил вторую и начал рассказ о непростой, но дюже интересной жизни казаков Амурского казачьего войска.

По словам атамана, жилось станичникам спокойно и раздольно, земли полно, урожаи хорошие, когда угадаешь с погодой. А она тут непонятная, непостоянная. Но репа – морковка и прочий овощ вырастает каждый год изрядно. Коров и свиней пока немного, потому и разводят побольше кур, так что яиц много, ешьте на здоровье, ваше императорское высочество. Когда же великий князь посоветовал кур подкармливать мелко порубленной рыбой – и скорлупка прочнее становится и зерна меньше уходит, ведь курица он что свинья – жрёт всё подряд, только сыпь, атаман совершенно ошалел от глубоких познаний Константина в сельском хозяйстве. Одно только печалило почтенного казака – конфликтовал он с моряком Невельским, а тот, став обладателем изрядного количества шанцевого инструмента, станицу Константиновскую всячески зажимал, жалел пил и лопат, хотя и было в Николаевске-на-Амуре и того и другого в избытке.

Утешил Семёна Петровича, во Владивостоке запас изрядный нужных в хозяйстве предметов. Как снег сойдёт, милости просим в гости. Дорогу строить будем от города-порта на Амур и как ра з на Константиновскую выйдем – это ж какая выгода – и река и дорога, сколько народу проезжать будет!

Ошалевший от открывающихся перспектив казак отбыл домой, получив указание к весне готовить изрядное количество цыплят, коих надлежит переправить в славный город Владивосток «тропой Поскрёбышева».

Поручик Скурихин, после продолжительного разговора на улице с атаманом (случайно в окно увидел) пришёл с повинной, – посчитал бравый гвардеец, что не понял великокняжеского замысла и не уделил должного внимания строительству дороги на Владивосток.

Успокоил служаку, похвалил за дом, баню, отметил хорошее качество постройки казармы. Объяснил, что валить лес и проектировать будущий тракт пока рано – мало ли как петляет сейчас «тропа», а тракт пойдёт немного, но по другому. Налил и ему атаманской наливки…

Мичмана Дмитриева отправил 20 января 1845 года вместе с фельдъегерями.

– Счастливого пути, Сергей Павлович. Помните, вы мой личный посланник, подотчётны только мне и никому более, кроме государя императора, разумеется. Надеюсь, что вам удастся «всколыхнуть» московское общество. Брату я написал о вас, – примут и помогут. Бывайте везде, где приглашают, пейте мало, говорите много. Ну, или пойте, не зря же новые песни везёте.

– Ваше высочество! Не сомневайтесь, все силы положу!

– Знаю, верю в вас.

Погостевав в Константиновской с неделю, прихватил следопыта Поскрёбышева и двинулся в обратный путь. Всё-таки я генерал-адмирал, мне положено если не в океане, то близь океана находиться. И по сестрёнкам-кореяночкам соскучился, если честно. Дело-то молодое – всего лишь семнадцать годочков недавно стукнуло! Вся жизнь впереди. А на Аляску ещё попаду. Да и что там от Владивостока до Аляски? Пустяки!