Текст книги "Константинополь Тихоокеанский (СИ)"

Автор книги: Алексей Осадчий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава 8

Дочерна загорелый капитан первого ранга Невельской аки смерч пронёсся по небольшой «яхте» щедро одаривая матюками нерасторопных матросов. Гм, раньше за Геннадием Ивановичем пристрастия к крепким выражениям не замечалось, особенно в присутствии высокого начальства, а великий князь Константин, хоть и питомец Невельского, но, как ни крути – генерал-адмирал флота российского.

Яхтой посудина, гордо бороздящая амурские волны, могла именоваться исключительно из уважения к заслуженному каперангу, исследователю дальневосточных земель, по чертежам которого и было построено плоскодонное чудо. Но для Амура пятнадцатиметровая «Надежда» весьма хороша.

Показательно, но кораблик-плоскодонка поименован «Надеждой» в честь песни Константина. Той самой, про «незнакомую звезду». Попавшие на Дальний Восток с цесаревичем Александром молодые и здоровые парни скучали по дому, по многолюдству питерских проспектов и когда до них дошёл сборник стихов поэта К. Н. Романова, именно «Надежда» стала гимном дальневосточников. Правда и моряки посчитали песню своей, слегка переделав на морской лад: «Надежда, компАс мой земной». Будучи шефом флота Константин против такой правки не возражал и охотно исполнял «морской» вариант в кают-компаниях и в Морском Собрании. А «взлётные огни аэродрома» перелицевались в «нам тоска по Родине знакома».

Ещё в Красноярске «отпустил» большинство из полутора тысяч молодых казаков переселенцев вперёд, на Амур и его притоки. Осталась лишь та неполная сотня, что решилась перебраться в Америку. Эх, неужели в форте Росс появится зародыш «Калифорнийского казачьего войска». II смех, и грех, и понимание – а ведь появится!

Прочих, «амурских» станичников ждали земляки, пришедшие на Дальний Восток с цесаревичем Александром. «Амурские пионеры» (так их именовали в столичных газетах) рассредоточившись по берегам и притокам великой реки, ждали подкреплений, спешно строились и, готовились принять пополнение, о чём и сообщали идущим с Константином казакам, мол распланировали новоприбывающим усадьбы, земельные паи, самое время готовить лес, строиться.

Будущим амурцам, после зачтения таких посланий очень уж хотелось погрузиться в хозяйственные хлопоты, а не сопровождать царского сына. Резонно. Потому и отпустил славных сыновей Дона и Кубани, решивших перебраться на самый край географии с лёгким сердцем, выделив каждому по пятьдесят рублей на обзаведение. Деньги были. Старообрядцы великого князя, что называется, «купили с потрохами». Ровно полмиллиона ассигнациями – такой вот получил я в Красноярске «взнос» от ревнителей правильной веры. В ответ попросил на Аляску и в Калифорнию священников, хотя бы двух-трёх, клятвенно пообещав разрешить крестить американских аборигенов и по правильному канону. Кержаки (так я часто называл в прежней жизни старообрядцев) прониклись и скоренько засобирались в обратный путь. «Вербануть» сына императора, – огромный для них успех. А мне какая разница – двумя перстами люди крестятся, тремя ли? Драгметалл, презентованный «партнёрами» по золотодобыче, загрузили в особые ящики и везли под строгой охраной вместе с архивом, но отдельно от казны Экспедиции. Отец на всё про всё выделил девятьсот пятьдесят тысяч рублей, зорко устерегаемых бдительным ревизором, не скрывающим своей принадлежности к конторе графа Бенкендорфа. Но я в казённую кубышку лапу не запускал, «шиковал» на собственные накопления, которые до последнего рубля забрал в поход. Сумма получилась внушительная – двести тридцать тысяч, здесь и выручка завода и подношения от барыг-лошадников. Так что свои копеечки я широким жестом «вложил» на прокладку идеального тракта Томск – Енисейск, СВОИ!

А после Красноярского «покоса» Константин вполне олигарх. Причём из первых. Поступления от золотодобычи идут регулярные, прииски в енисейской тайге вышли на пик. Жаль, но через несколько лет объёмы добываемого «легкоподъёмного» золота резко упадут. Но остаются подряды на строительство железных дорог…

Да, и о Клейнмихеле, коль про «железку» разговор зашёл. Заказал я Петра Андреевича, старообрядцам же и заказал. Когда, после нашей плодотворной встречи на берегах Енисея они уже уходить наладились, Константин «вспомнил» о выгодных подрядах на «чугунке». Только вот, посетовал великий князь – каверзы граф Клейнмихель учиняет. «Хоть бы зарезал его кто, чёрта лютеранского»!

Честно говоря, не интересовался вероисповеданием графа, про лютеранство ляпнул просто для усиления эффекта, но по тому, как понимающе впитали информацию и купчина и «учитель-разночинец» понял – недолго осталось Петру Андреевичу.

Вот и славно, – убрать негодяя чужими руками и в то время, когда сам нахожусь за многие тысячи вёрст от Петербурга, что может быть лучше.

Как показал опыт Дальневосточной Экспедиции цесаревича основной проблемой больших воинских соединений, перебрасываемых на тысячевёрстные расстояния, становилось не пропитание личного состава, – в девятнадцатом веке Сибирь сказочно обильна дичью и рыбой, местные власти легко предоставляли необходимое продовольствие, но фураж.

Прокормить коней, которых у отдельных казаков было даже не по два, а по три-четыре, та ещё задача. В Красноярске почему так долго и задержались, – в город расторопные купцы свезли значительные запасы овса и отменного сена и станичники, подкормив скакунов, решились на рывок до Байкала и далее на Читу, Нерчинск, Сретенск…

По левому берегу Шилки и Амура шла «царская тропа», пробитая Сашиной Экспедицией и за эти годы изрядно улучшенная. По крайней мере, так я считал, изучая карты участка пути от Байкала до Амура, когда неделю провёл в Иркутске. Железное правило, введённое ещё братом по обмену информацией и передаче сообщений о состоянии пути, погоде и прочих новостях «на маршруте», встреченным гонцам или воинским командам, работало. Во всяком случае мне, как начальнику Экспедиции, доставлялись депеши, подробно расписывавшие что ожидает отряд великого князя через сто, пятьсот и более вёрст. Общая информация о погоде, о вскрытии рек и так далее не являлась секретной и озвучивалась опытными фельдъегерями непосредственно всем идущим на восток отрядам и отдельным семьям переселенцев. Всё-таки здорово, что Александр «проторил дорожку», без наработанных схем куда как труднее пришлось бы.

В Иркутске нас встречали колокольным трезвоном, отчего-то в городе решили, вот-вот начнётся война с китайцами и отряд великого князя – защита и спасение от неминуемой погибели. К сожалению «набросившего на вентилятор» сплетника отыскать не удалось, хоть и старались.

В походе на внешний лоск и единую форму внимания не обращали, разве что дважды, в Екатеринбурге и Красноярске, прощаясь с гостеприимными хозяевами вырядились в парадную форму и устроили что-то вроде торжественного марша, когда уходя на восход, мои финляндцы гордо чеканили шаг и складно орали «боевые», немного похабные песни. Аборигены, как уральские так и сибирские невероятно впечатлились, в воздух летели и чепчики и малахаи. Пришлось потом то ли семерых, то ли восьмерых романтиков, юных «путешественников» убежавших вслед за Экспедицией, отлавливать и возвращать родителям. Выпороли конечно неслухов, а как иначе? Но! Каждому такому «бегунку» Константин ЛИЧНО написал приглашение, по достижении совершеннолетия и в случае зримых успехов в изучении наук, прибыть на Сахалин или в американские владения Российской империи для служения Отечеству. Как затем рассказывали «знающие люди», – почти все письма великого князя были помещены родителями в рамочку и хранились в красном углу. Ну а что – необычный немного «пиар» романтики дальних странствий, неформатный, так и век покамест только девятнадцатый…

Думаю, моё разномастно одетое воинство чертовски походило на армию батьки Махно, только вместо тачанок казаки и гвардейцы ладили сани, куда и сгружали нужные для всякого переселенца вещи и небольшой запас сена. А что – деньги были, лошадей на каждого минимум по две, трястись же всё время в седле удовольствие так себе.

Был невероятно удивлён, обнаружив у казаков лопаты, косы, вилы и топоры «Завода железных изделий Константина Кузнецова». Неужели из Петербурга надо переть такую тяжесть? Срочно подумать над расширением производства мелочёвки, разного там инвентаря и посуды где поближе, в Сибири, да в том же Томске поставить филиал моего заводика, чего пропадать наработанным технологиям.

Казаки ушли вперёд, предварительно истратив великокняжеские полусотенные «подъёмные» на закупку полезных всякому переселенцу вещей. Пропивать свои дарственные деньги Константин строго настрого запретил, приказав употребить их в ДЕЛО, ну и станичники не подвели – ни одного случая злоупотребления алкоголем!

В самом деле – какой смысл тащиться некоей «великой армией»? Войны с Китаем нет, можно и небольшими отрядами передвигаться. А в качестве охраны, помимо офицеров свиты и личного конвоя, – восемьсот гвардейцев Финляндского полка, и без казаков небольшую победоносную войнушку можно организовать, если учесть как англичане в Опиумной войне силами четырёх или пяти максимум тысяч громили наиболее богатые и густонаселённые провинции Поднебесной и разгоняли сильнейшие китайские армии. На севере же к трёхтысячному отряду казаков, пришедшему на Амур с братом Сашей, добавляется полторы тысячи «моих» станичников. Да ещё тысяча гвардии, конвоя и офицеров свиты. Силища! Правда родитель, как чуял – в грозном письме велел не отвлекаться от основной цели «путешествия» и проинспектировав дальневосточные и заокеанские владения Российской империи возвращаться тем же сухопутным маршрутом в Петербург. Николая Павловича почему то волновало прохождение мыса Горн, и он категорически запретил особо усердствовать в океане. Так, по чуть-чуть, – от Сахалина на Камчатку, потом на Аляску, засим до Калифорнии и обратно тем же маршрутом, ни в коем случае не пересекая Тихий океан «напрямки», что мне, как генерал-адмиралу, было даже немного обидно.

Хотя, строжась, венценосный родитель всё же заботился о строптивом сыне – не пожалел четырёх фрегатов с лучшими экипажами, чтоб Константин и на шаткой палубе чувствовал силу и мошь российского флота, подкреплённую сотнями орудий.

Рандеву с эскадрой намечено в августе в Александровске-Сахалинском, потом уйду на «Авроре» с «Палладой» в Новоархангельск. Там и зазимую. Или всё таки в форте Росс?

А пока середина июня 1844 года, яхта «Надежда» под всеми парусами летит по Амуру. Геннадий Иванович, со времени «закрытия Амурско-Сахалинского вопроса» за пять лет изрядно изучил реку, прошёл от устья Амура и до слияния Шилки и Аргуни с десяток раз, умудрившись практически в одиночку составить лоции, на некоторых участках весьма и весьма подробные. Титанический труд выдающегося морского офицера по достоинству оценил император, видящий (с подачи Литке) в ближайшем будущем Невельского адмиралом и командующим морскими силами России на Тихом океане. Назвать небольшой отряд из пяти фрегатов и десятка транспортов и шхун флотом отец категорически не желал, а мне пролоббировать «создание» Тихоокеанского флота куда раньше чем в моей реальности, не удалось, сколь ни старался.

Геннадий Иванович после бурной и радостной встречи с учеником, старался убедить Константина в необходимости создания Амурской военной флотилии, каковая будет серьёзно воздействовать на китайских соседей, даже и при занятии правого берега Амура казаками-переселенцами.

Патриот и державник Невельской указывал, опираясь на карту Амурского бассейна, на возможность перерезать коммуникации маньчжурам, продвигаясь по достаточно полноводной Сунгари и беспрепятственно высаживая десанты в глубоком тылу неприятеля. Пришлось согласиться с наставником, некогда обучавшим маленького Костика азам морской науки. Однако предложил проработать вопрос укомплектования Амурской флотилии исключительно пароходами, не зависящими от погоды и речных течений.

«Надежда» оказалась вполне скоростным судёнышком, – по течению да под парусами шли быстро. Немного «сбивали темп» гостеприимные казаки-амурцы. Прослышав о продвижении великого князя Константина на «струге», переселенцы готовили знатное угощение и выходили на лодках навстречу нашему каравану – приглашали в гости. Обеды плавно перетекали в беседы-инструктажи. Вначале старался намекнуть, а потом, отбросив дипломатические приёмы, прямо указывал – маньчжуров от Амура изгонять как можно дальше. И неважно где попались «соседи» левый ли берег, правый ли. Все они по сути своей разбойники, хунхузы, живущие грабежом православного люда. И кому как не казакам пресечь эти бесчинства. Судя по тщательно скрываемым ухмылкам доблестных представителей Амурского казачьего войска, решительности в «маньчжурском вопросе» им и без Костиного инструктажа было не занимать, но то, что великий князь, сын императора пусть и в неформальной беседе, одобряет тактику «русификации Амура» грело души «дальневосточных пионеров»…

Кстати, казаки сумели отладить достаточно эффективную систему переезда в края дальние, вслед за мужьями, женщин и детей. Как правило, от станицы уходил обоз, или караван, кому как угодно пускай так и называет, который вели три-четыре «пожилых» (от сорока до пятидесяти лет) казака. Оптимально в таком караване «перемещались» два-три десятка женщин с ребятишками. Донские да кубанские Аксиньи многим мужикам фору могли дать в обращении с лошадками, так что небольшие партии переселенцев двигались на Амур вполне ходко. Мой отряд гнал гораздо быстрее и обгонял порядочное количество таких «караванов», тогда и посмотрел на их организацию. Нет, всё-таки казачество надо всемерно поддерживать. Это не опереточные чудаки из моего времени, это бойцы и труженики каких поискать. На казаков и сделаю ставку в колонизации Калифорнии, решено!

Невельской весьма неодобрительно смотрел на мои вылазки на сушу и прохождение части «амурского маршрута» по так называемой «царской тропе». Как уже упоминал, по левому берегу Шилки и Амура идущие с цесаревичем Александром отряды, «пробили» довольно таки приличную тропу. На дорогу она конечно не тянула, но конные отряды передвигались вполне комфортно. На санях и телегах здесь перемещаться проблемно, ну ведь только начало! Дал «ценное указание» казакам – отловленных маньчжуров не убивать без нужды, а использовать на работах по превращению тропы в полноценный тракт. Река рекой, а хорошая дорога не помешает. Хуторские и станичные атаманы кивали согласно, но просили войти в положение – рук рабочих катастрофически не хватало и все «отловленные узкоглазые» вкалывали на заготовке леса. Стройки шли грандиозные, не до отвлечения на тропу, будь она хоть сто раз «царская».

Внезапное устремление Российской империи на Дальний Восток породило множество конспирологических версий. Лучшие европейские умы гадали, почему вдруг сначала наследник престола с без малого пятитысячным корпусом отборных войск «сходил» до Сахалина и обратно, а теперь ему на смену спешит второй сын императора, также со значительным воинским контингентом. Отторгать у разваливающегося Китая огромные и необжитые территории? Да и чёрт с ними с этими азиатами, бородатыми ли русскими, узкоглазыми ли китайцами. Если царь и его дикие казаки устремились от Европы подальше, так всем цивилизованным народам от сего только легче. Примерно так рассуждали «пикейные жилеты» в европейских столицах, а знатоки отмечали снижение интереса русских разведчиков и дипломатов к положению дел на Балканах и гадали, не сменился ли «южный вектор» российской экспансии на «восточный»…

Да нет, вектор не сменился, батя по-прежнему мечтал накостылять османам и освободить православных братьев, стонущих под турецким игом. Только финансово потянуть одновременно и Экспедицию Александра и помощь балканским славянам никак не получалось. Приоритет временно был отдан Востоку исключительно для вразумления наследника престола, но, по возращении Саша стал ярым патриотом бескрайних сибирских и дальневосточных просторов, требуя выделять средства из наидефицитнейшего бюджета на развитие дальних окраин державы. А тут ещё Костик подрос, с пелёнок мечтающий построить Константинополь Тихоокеанский. В итоге государь император в этой реальности проводил более взвешенную политику сотрудничества с европейскими державами, а с англичанами отношения даже немножко потеплели, так, самую малость. Просвещённые мореплаватели прикинули, что с русскими проще договариваться по разделу сфер влияния в Китае, тем более Россия в густонаселённые (и самые богатые) районы Поднебесной лезть не собиралась, завозя страшных казаков в какие-то непроходимые лесные дебри.

Ха, интересно, а ведь ЗДЕСЬ королева Виктория не познакомилась с Сашей, помнится про их взаимную симпатию много версий и слухов ходило. Даже то, что якобы обозлившись на Александра, пренебрегшего ею, королева и устроила Россию невероятную подлянку, ввязавшись в Крымскую войну. Ерунда, конечно. Причин для столкновения ведущих мировых держав и без бабских капризов имелось предостаточно.

Но на сей день на западных и южных рубежах империи всё спокойно. Кроме разве что вечно бунтующих поляков, но это данность, с которой все смирились. Невельской получивший чин капитана первого ранга «За особые заслуги перед Отечеством» лет на десять раньше положенного, страшно переживал, что его считают выскочкой и отрабатывал досрочное производство как мог. Геннадий Иванович ударными темпами отстраивал Николаевск-на-Амуре, выпрашивая хотя бы на пару месяцев сотню-другую солдатиков.

– Ваше высочество, зачем за океан весь батальон перевозить? Только место занимать. Сотню-другую возьмите с собой, вместе с американскими казаками и хватит. В экипажи «Авроры», «Дианы», «Паллады», «Константина» принято матросов сверх штата, с такой эскадрой сил достаточно для закрепления форта Росс за Российской империей на веки вечные. А на Аляску кто в здравом уме покусится?

– А пожалуй вы и правы, Геннадий Иванович, пускай разомнутся молодцы-финляндцы. Нет ничего зазорного в том, что гвардейцы топором помашут. Пётр Великий и его сподвижники топором да лопатой Санкт-Петербург возводили.

– Вот именно, ваше высочество! Только представьте, сколько будет построено пятьюстами здоровенными лбами за год!

Да уж, однако размахнулся каперанг. Так и весь гвардейский батальон заграбастает, дай только волю.

– Пятьсот не дам. Мне ещё «свою» станицу помогать казакам ставить, – Константиновскую! Чтоб лучшей по Амуру была! Там рота поработает, ставку великокняжескую ведь нужно? Нужно! Затем две роты на Сахалин – перекинем их в Александровск-Сахалинский. Их задача – строить дорогу на север острова. Но две сотни гвардионусов – ваши. Командуйте ими, пока я с Америки не вернусь. Да, Геннадий Иванович, как доберёмся до Николаевска, так сразу и заложим, так сказать «на паях» поселение-порт на Сахалине, как раз в амурском лимане, от него начнём дорогу на юг, навстречу южному отряду дорожников-гвардейцев. И назовём сей порт – «Порт-Невельской»! Так что с вас причитается! И непременно чтоб шампанское! Думайте где раздобыть.

В Хабаровске, то есть в станице Константиновской нашу флотилию ждал воистину царский приём. Здесь поселились оборотистые и хозяйственные казаки, те ещё хитрованы. Не успели станицу основать – отправили в Петербург великому князю Константину «просьбу малую» – стать покровителем поселения, в его честь названного. Согласился, понятное дело. В обозе специально везу сотню кос-литовок, да лопат и топоров в подарок, «на зубок» новорожденной станице. Экономии места для, без черенков. Ну да тут не Питер, насадят железяки на деревяшки.

«Надежда» далеко обошла плоты и дощаники Экспедиции и мы красиво, на полном ходу подлетели к небольшой, но аккуратненькой пристани.

– Здорово, станичники! – Константин, засидевшись на «яхте», выскочил на берег, немного зачерпнув левым сапогом амурской водицы.

– Здрав будь, желам, ваше вашество, высочество, пираторское…

– Да не тянитесь вы так, не на плацу чай. Это батюшка Николай Павлович обожает смотры да парады, а я парень простой, мне бы по свету побродить, с людьми хорошими поговорить познакомиться. Ого, какой каравай, давай его сюда, молодка, и хлеба вашего и соли отведаем.

Казаки-«константиновцы» оказались выходцами из двух соседних небогатых донских хуторов. Состоя в отряде цесаревича приметили сие замечательное место, прикинули богатые возможности и по покосам и по рыбной ловле, решили – «застолбить участок». Обратились к Александру, дескать хотим станицу имени вашего меньшого братишки поставить, разрешите ваше высочество. Сентиментальный Сашка пустил слезу (со слов станичного атамана, но, зная брата не удивлюсь, что это правда) и дал тысячу рублей на обзаведение. С того и пошло-поехало. Сейчас здесь полторы сотни казаков и почти полсотни жён добрались до глав семейств. Ребятишки носятся, кричат. Ульи выставлены рядышком. Пока три, но лиха беда начало. Очень хотел выделить хозяйственным и рукастым переселенцам десять тысяч рублей. В последний момент удержался и дал полторы. Чтоб чуть-чуть больше чем брат и чтоб не приучить к «траншам».

Двое суток отдыхали в Константиновской, разминались, поустав от сидения в лодках. Я же разъезжал со станичным атаманом по окрестностям, наблюдая как соскучившиеся по движению финляндцы, выходцы из крестьянских семей, помогают амурским поселенцам. Все косы-лопаты-топоры проделавшие путь почти в девять тысяч вёрст зазвенели-запели-застучали. К вечеру случился знатный мордобой. Единственной незамужней казачке начали расточать комплименты два оболтуса из лейб-гвардии Финляндского полка, вырядившиеся в парадные мундиры. За что были тут же безжалостно луплены «местными». Грандиозное побоище «за прекрасную Полину» предотвратили офицеры, и вот теперь надо «судить» дурней. Что им такого придумать в наказание?

– Семён Петрович, вот скажи, что делать? Я у вас сотню остолопов собираюсь оставить на год, чтоб казарму поставили, дом для будущего губернатора Амурской области, дороги какие-никакие наметили. Хочу здесь центр губернии разместить. И такая вот закавыка. Уеду, передерутся же сволочи. Молодые здоровые дурни, не холостить же их, аки жеребцов норовистых.

– Ваше высочество, – атаман как только понял, что сотня «батраков» может и уйти к соседям, в ту же станицу Донскую, искренне запереживал, – да кто молодым не был? Ох, вы ж тем более вьюноша, должны понимать, без баб, то есть женщин плохо, а как они появятся – терпежу нет никакого. Ничего постегаем охальников легонько. Поумерят пыл.

– Легонько это как? Чтоб на работу выходить могли?

– И это тоже, ибо сказано в писании в поте лица хлеб свой добывать…

Не стал разочаровывать атамана «именной» станицы, роту под командованием самого въедливого офицера – поручика Скурихина оставил на гостеприимной казачьей земле, пригрозив нарушителей дисциплины услать на Чукотку.

А вот Невельской расстроился. Я то сбросил железяки казакам и забыл про них, а Геннадий Иванович виды имел на топоры и лопаты, стройка Николаевска-на-Амуре идёт полным ходом.

Подсказал капитану первого ранга, чем он может быть полезен атаману. Невельской ушёл на «переговоры» и вернулся с мрачным выражением лица.

– Не вышло, Геннадий Иванович?

– Ах, ваше высочество. Эти казаки, они хуже жидов, честное слово! Два часа торговался. Я ему уже и так и эдак – в августе с эскадры доставлю и чугунки и сковородки, и даже пилы. Нет и всё, только десять топоров и пять лопат дал. У, выжига!

– Ничего, как поставите большую кузню в Николаевске, флотские по старой дружбе железа подкинут, тогда приползёт к вам Семён Петрович, пыль мести будет бородой своей многогрешной.

– Да, ваше высочество, – Невельской, схватился за знаменитую тетрадку, – смотрите, здесь отмечены предполагаемые месторождения руды. Если б туда партию инженеров отправить.

– Не всё сразу, Геннадий Иванович, не всё сразу. Без собственной металлургической базы развития у Амурского края не будет, это понятно, но слишком мы широко шагаем. Каждый гвоздь завозим через тридевять земель и морей. Попробую обратиться к иркутским и красноярским купцам, но скоро такие дела не делаются. Хорошо, брат Саша известил, что «пробил» вопрос о покупке у датчан вместительного транспортного судна для нужд Дальнего Востока. Базируясь на Александровск-Сахалинский транспорт займётся закупкой продовольствия в портах Китая. Да и железо, столь необходимое доставит. Да много чего требуется нашим дальневосточным форпостам.

Со «свежей» почтой догнавшей меня как раз в Константиновской (фельдъегеря просто молодцы – как ни быстро продвигается отряд великого князя, профессионалы своего дела не отстают, а наоборот – опережают) пришло много интересных новостей. Александр сообщил, что уличил в расхищении казённых сумм и низком качестве исполняемых работ подрядчиков рекомендованных Клейнмихелем и изгнал их со стройки. Отец, ознакомившись с обличительными документами, долго молчал, а затем сказал наследнику: «Вот ты и вырос, Саша, стал помощником. Что ж, делай как считаешь должным».

Хм, интересно получится, если старообрядческая мафия исполнит моё «пожелание» и «уконтропупит» графа Петра Андреича. Все же на Сашу подумают…