Текст книги "Машина памяти"
Автор книги: Алексей Олин
Жанры:
Повесть
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)
Гашу ночник. Осторожно, на цыпочках, продвигаюсь в прихожую. Бац! Снова пошли часы: тик-так, тик-так, тик-так! Однако пять минут мы выкрали! И я спрятался в этих пяти минутах… вы пробовали отыскать потерянное время?
Мир, задержавший было дыхание, шумно выдыхает. Доносится храп отца из-за застекленной двери; журчание воды – на кухне кран неплотно закручен; гудение холодильника. Пахнет пельменями.
Я оборачиваюсь.
В моей постели продолжает лежать некое бесформенное чучело, мало на меня похожее, но родители, уверен, не сразу заметят подмену, прослужит до обеда – чучело послушно, оно полностью отвечает их требованиям к сыну.
Приоткрываю дверь. Спят.
– Прощайте, – тихо говорю я.
Мама сквозь сон бубнит что-то в ответ.
Я выполняю то, что было записано на диктофонной кассете.
Голосом Дианы.
В ночь с тридцатого апреля на первое мая я сбегаю из дома. В двадцать лет я решил сбежать из дома. Забавно, правда?! Скрипят половицы. Замок открывается с характерным щелканьем.
Я на лестничной площадке.
Кошак из квартиры напротив, смотрит выжидательно, оторвавшись от заботливо поставленного блюдечка с вареной рыбой. Драпануть что ли хочет?
– Киса, будьте паинькой!
– Мяу.
– Щас башку оторву.
– Мяу-мяу! – кошак срывается с места и несется вниз.
Спускаюсь. Жму домофонную кнопку, дверь с пиканьем отходит, зверь пулей вылетает наружу. Я втягиваю носом чистый весенний воздух. Звезды подмигивают, но небо, как молью побитое.
Настроение, словно в песне Jamiroquai: «Starchild». Я ускоряюсь.
Ноги сами знают дорогу. Ведут. Мимо общеобразовательной школы № 5, где когда-то учился, мимо спортивного поля, детского садика (им бы починить крыльцо избушки на курьих ножках!), клумбы, на которой уже проторнулись тюльпаны – я драл их охапками – ведь дармовые цветы! Дамы сердца были признательны…
Черно-белые голуби, вот пример невозмутимости, клюют зернышки.
Срезаю углы, игнорирую подземные переходы, потому что машин нет, людей нет. Лишь манекены в витринах магазинов. Пробегаю по поребрику, шлепаюсь в лужу, смеюсь. Я Ей верю.
Аллея Верности, как финишная прямая. Деревья по обеим сторонам. Я иду все быстрее. Раннее утро замечательно, если тебе не на работу. Звезды бледнеют.
Вот и вокзал. Точнее, два вокзала. Первый: автобусный, новый, со стеклянной крышей. Второй: древний, железнодорожный. Мне сюда. Монументальное здание с механическими часами, а не электронным табло, высокими потолками и просторным залом ожидания. Двери в два человеческих роста. Манекены раскорячились в разных позах на креслах. Я прохожу здание вокзала насквозь (в переносном смысле!), торопясь к седьмой платформе.
Там поезд с ностальгическим названием «Юность». К локомотиву прицеплен только один вагон. Неожиданно из кочегарки вываливается карлик в фиолетовом (цвет!) камзоле. На голове – цилиндр. На поясе – шпага. Он поднимает рупор и орет, ничуть не стесняясь быть услышанным:
– Эй, придурки! Производится посадка на поезд «Юность», который уходит с седьмой платформы. Билеты приобретать у меня! Время отправления: 5 минут!
– Здрасьте.
Карлик разворачивается ко мне и опять орет в рупор:
– Явился! Покупай билет!
– Простите, как вас по имени отчеству?
– Эва Куаци! – говорит карлик.
– Эвакуация?
Мне закладывает уши.
– Эва Куаци, придурок!!! – бесится он. – Покупай билет!
– Сколько стоит?
– Сто лет жизни!
О-па.
– Как бы, мне сказали прийти… но у меня столько нет, – оправдываюсь я.
– Безбилетник? – карлик бросает рупор на рельсы, кряхтит, пытаясь вытащить шпагу, которая ему явно великовата. – Защищайся! Кому говорят, защищайся! Ну-ка! Туше! Коли его, братки!
– Охренел? – говорю я, выставляя вперед руки. – Какие братки? Что за цирк? Мне кто-нибудь объяснит, что здесь происходит?
– Я объясню. Эва оставь его в покое, он со мной!
Карлик тут же перестает дергать клинок, учтиво приподнимает цилиндр.
– Ваше Слово – закон, моя Королева!
Королева?
Она хватает меня и тащит в вагон.
– Я выбрала традиционный способ транспортировки, – говорит Диана. – Поезд! Естественно, волшебный…
Диана изменилась. И фишка не в королевском наряде. Она стала старше: на лбу пролегла крохотная морщинка, голос стал более глубоким, проникновенным, взгляд – внимательным. А наряд! Раньше бы она фиг стала такое носить! А волосы, уложенные в королевскую прическу, украшенные диадемой…
Мы усаживаемся на мягких подушках в вагоне, которому позавидовали бы… да любой позавидовал бы. Бархат обивки, красное дерево, хрустальные люстры, шикарный стол, черная икра в вазочке, ковры – нога утопает по щиколотку.
Она фыркнула, наблюдая за моей реакцией:
– Извини, официоз! Я ж все-таки Королева, причем путешествующая! Мне и вуаль положена по этикету! – она вынимает из складок белоснежного платья трубку. Набивает, раскуривает. Выпускает дым через ноздри. – Уф! Наконец-то могу покурить по-человечески! Вересковая это, моя самая, самая…
– Ты куришь трубку?
– Ну, иногда сигары…
– В том мире есть сигары?
– В том мире, – передразнивает меня она. – Сигары и кофе появились в первую очередь. Гении без сигар и кофе трудиться отказываются!
– А твой труп в реке?! Я же видел твой труп! Этого не может быть!!!
Диана заряжает мне оплеуху.
– Дурак! Ты Заклинание прочитал, которое я тебе напела, оболочку сбросил, выменял на Время?!
Я обхватываю руками голову.
– Ой, дурак! А родители-то что подумают!
– Родители подумают, что ты…
– Не надо!
– Как хочешь, – Дина пожимает плечами.
– Не бузи, главное…
– Не бузи? Ты чего со мной разговариваешь, как с этим…
Пауза. Диана курит трубку, молчит.
– Мне кажется, ты повзрослела…
Она косится в зеркало.
– Постарела?
– Нет, что вы… то есть, что ты…
Она расхохоталась.
– Сколько тебе сейчас лет? – спрашиваю я.
– Там время шло по-другому. Для тебя прошел всего месяц, для меня – пять лет! Пространственно-временной континуум – штука нестабильная!
– Пять лет?
– Чего ты как попугай повторяешь! Да, пять лет.
– Но как ты стала королевой?
– Выбрали на всенародном голосовании.
– Нет, я имею ввиду…
– Понимаю я, что ты имеешь ввиду. Просто я не рассчитала силы. Я читала Им слишком много отличных книг, наверное…
– И что?
– Что, что! – тут я понял: она нервничает не меньше меня, хотя и скрывает это за показной грубостью. – А-то ты не видишь! Оглянись! Здесь уже разучились мечтать! А там – не разучились?
– Слушай, Диан, а драконы есть?
– Спасу от этих драконов нет. Проблемы одни. Молчи вообще про них.
– Ты добилась своего…
– Перебилась своего, – она пыхтит трубкой. – Мы расстарались до того, что мертвый мир нынче живее всех живых!
– Это же круто! А как ты сюда смогла выбраться?
– Эйнштейн, хвала ему, пять лет этот паровоз изобретал! Паровоз и самотелепортирующегося в пространстве и времени медведя! И носитель информации…
– Блин, – говорю я и тянусь ее обнять. – Я очень рад! У меня столько вопросов накопилось! Это же, это же…
Она слегка отстраняется.
– Что с тобой?
– Минуточку. Вопросы давай потом задашь…
Тут мой воспаленный мозг поражает догадка. Если есть Королева, то должен быть Король. То-то она нервничает, то-то отстраняется…
– Кто? – хриплым голосом спрашиваю я. – Не скажешь сию минуту… я щас с твоего поезда слезу.
Я встаю.
– Да сядь ты, не психуй! – Диана дергает меня за рукав куртки. – Эва распоряжается! Слышишь, как генераторы разогреваются… Догадался уже? Вдохни поглубже! Меня индиец один правильному дыханию обучил…
– Нафиг дыхание! Кто?
– Виктория.
– Чего? Какая виктория? Победа? Или ты…
Панель почти бесшумно отъезжает в сторону. Почти. Диана судорожным движением прячет трубку под подушку. Пахнет жжеными тряпками.
А на пороге…
– Мамочка, ты опять курила?
– Нет, дорогая, что ты! – Диана разгоняет ладошкой воздух. – Я – никогда!
– Мамочка, не ври мне. Ты же обещала бросить!
Ей года четыре. Ангел. Белокурый. Вся в меня.
– Здрасьте! – ангел делает книксен.
– Во-о-о-т, – говорит Диана. – В общем девочке отец нужен! Откажешься, на алименты подам…
– Папочка?!
Я чувствую, как рот расползается до ушей, расходится в идиотской ухмылке.
Следом протискивается Карлик.
– Моя Королева! Дозволь молвить! За вашим гостем животное притащилось.
Из-за пазухи Эва Куаци выкарабкивается Кошак.
– Котик! – хлопает в ладоши Виктория. – Мамочка, можно оставить котика?!
– Оставляй, – кивает Диана. И мне. – Веревки из меня вьет, безотцовщина…
Машина памяти набирает скорость. Отрывается от рельсов. Мы с Дианой обнялись, молчим, смотрим в надраенный до блеска иллюминатор. Вика играет с котиком. Эва Куаци отдает распоряжения гомункулусам. Я понимаю, что впервые за двадцать лет по-настоящему счастлив.
– И все-таки, почему Кит?
– Потому.
– Почему?
– Че ты пристала?
– Я пристала?!
Черно-белый мир за бортом. Мы вырвались!
В динамиках играет «The Show Must Go On».
Шоу продолжается, шоу продолжается…
– Что это?
– Где? – по-детски вытягивает шею Диана.
– Вон, внизу! Зеленое пятно!!!
– Эва, прикажи спуститься пониже!
– Разве что на секунду, моя Королева! Механизм запущен! – говорит карлик.
Волшебный поезд всего на секунду зависает над зеленым пятном.
Но и мгновения хватило, чтобы я понял, узнал.
ОН машет нам рукой. ОН улыбается. ОН занимается тем, что красит траву в черно-белом мире, который почти разучился мечтать…
Почти.
– Диан?
– ?
– А может между нами это, ну это самое, как бы, помнишь, что создает…
– Может быть.
Я выгибаю левую бровь.
– Может быть?
– Слышь, Кит, ты детей-то, точно, любишь?
30
МАШИНА ПАМЯТИ (ВАРИАНТ-2):
ОН машет нам рукой. ОН улыбается. ОН занимается тем, что красит траву в черно-белом мире, который почти разучился мечтать…
Почти.
– Диан?
– ?
– А может между нами это, ну это самое, как бы, помнишь, что создает…
– Может быть.
Я выгибаю левую бровь.
– Может быть?
– Слышь, Кит, ты детей-то точно любишь?
Я сцепляю пальцы, отворачиваюсь от иллюминатора.
– Ты бы никогда не стала курить табак с вишневой ароматической добавкой.
– Я же говорила, что ты слишком умный…
– Ты бы не стала прятать трубку даже от своей дочери – это противоречит твоему характеру.
– Ты сам все разрушил, Кит.
– Нет никакой машины памяти . Нет тебя, Диана, потому что ты умерла. Потому что ты была простой девочкой, одержимой идеей смерти. И скоро не станет меня. Мое сердце уже остановилось. Но мозг еще живет. И рисует картинки. Но и он сбивается. Он выдает желаемое за действительное. Это мой последний сон, время истекает. В данный момент я умираю в своей постели от какой-нибудь острой сердечной недостаточности, и завтра родители обнаружат мой труп…
– Прощай, Кит.
Ее лицо рассыпается на разноцветные квадратики.
Эва Куаци лопается, как мыльный пузырь.
Не гудят двигатели.
Белокурый ангел, которого изобразило мое подсознание, открывает дверь вагона и шагает в пустоту. Я видел, как мелькнуло белое платьице.
Кошак жалобно мяукает. Вагон прямо в воздухе разваливается на части. Я падаю вниз. Я закрываю глаза…
А когда открываю их вновь: вокруг меня тьма.
Тьма расступается, и я понимаю, что нахожусь в библиотеке. Стеллажи с книгами, насколько хватает взгляда. Только книги. Это наказание.
Сколько времени мне потребуется, чтобы перерыть их все, отыскать то единственное Слово, которое позволит создать собственную Вселенную и кого-нибудь себе подобного?
Я один. Я зажигаю свечу, стоящую на библиотечном столе.
Беру первую попавшуюся книгу. Открываю на середине.
Это Бродский:
Идет четверг. Я верю в пустоту.
В ней, как в Аду, но более херово.
И новый Дант склоняется к листу
и на пустое место ставит слово.
31
МАШИНА ПАМЯТИ (ВАРИАНТ-3):
…Это происходит слишком часто. Кит шел по аллее парка, когда его кольнуло это ощущение: дежа вю. Он словно бы уже был здесь. Те же встречные лица, те же запахи и те же мысли. Стоп, хватит, так и до сумасшедшего дома недалеко. Он загоняется…
Но это правда! Аналогично компьютерной игре. Что-то вроде цепи непрерывных маленьких перерождений, когда на определенном этапе ты сбился, свернул не в ту сторону, сделал ошибочный ход… Нас будто сэйвят там, на небесах, и возвращают к исходной точке, узловому моменту. Если не хочешь проиграть – попытайся снова. И снова, и снова, в надежде, что успех со временем придет. Или вообще, плюнь и стой на месте! Не предпринимай ничего! Тебе будет скучно, очень скучно, но зато удастся избежать ошибок и повторений…
Руки без перчаток мерзли. Он засунул их в карманы куртки. Пальцы правой руки нащупали толстую стальную цепочку. Лобо…
Они тут постоянно гуляли. Лобо приносил палки, ветки и полосатые резиновые мячики. Было, что сгрыз кости неизвестного существа в кустах и даже, нечаянно, сожрал чьи-то какашки. Парк, как лысая зубная щетка. Дети носятся, играют. Взрослые бегут на службу, их обеденный перерыв завершен. У некоторых женщин очень глупые шляпы, а у мужчин длиннющие шарфы, которые дохлыми глистами болтаются на кадыкастых шеях. Лица у взрослых несчастные.
На игровой площадке качели и горки. В шесть лет Кит спрыгнул с этих качелей и сломал правую руку. Когда сняли гипс, лихо прокатился с горки – и опять поломался; травма совпала один в один. Доктор был козел, ему потом впаяли срок за незаконную торговлю лекарствами. Все его приятели стали первоклассниками, а он не стал. Вынужденное сидение дома привело к тому, что Кит стал много читать. Вначале просто от безысходности таскал книги из шкафа, потом, уже сознательно, записался в библиотеку. Поперло.
По аллее идет девушка.
Лет приблизительно восемнадцать-двадцать. Среднего роста. Очки в тонкой оправе. Короткое серое пальто в «рубчик», короткая юбка, сапоги-чулки. Волосы ярко-рыжие, а такую прическу он видел у киберпанка Энтони Берджесса на обложке «Заводного апельсина». Она все ближе. В левом ухе серьга с непонятным иероглифом, в правом – обыкновенное серебряное колечко.
Кит идет дальше, опустив голову. Он устал от разочарований. Любовь – это страшное чувство, оно разрушает его душу. Или это не любовь?
Остановился у афиши. Оказывается, в пятницу вечером в Stereo-баре выступает группа «Кристофер Робин». Ну, и другие группы там будут…
Кит поворачивает голову. Она уходит, уходит, уходит…
И он больше никогда ее не встретит. Ни-ког-да.
А ведь она ему понравилась…
К черту этих «Робинов»!
А вдруг эта девушка с прической, как у Энтони Берджесса – его судьба? А он просто струсил, пожалел себя. Не убьет же она его, в самом деле!
Кит ускоряет шаг, догоняет ее.
– Девушка, извините, девушка!
– Да, – она вынимает один наушник, Кит слышит голос певицы Земфиры.
– Вы обронили…
– Что?
– Я еще не успел придумать ответа на этот неожиданный вопрос, – признается Кит.
Она вытаскивает из сумочки носовой платок и роняет на асфальт.
– Вы находчивая.
– Ты тоже ничего…
ВСЕ.
