Текст книги "Вне игры"

Автор книги: Алексей Зубов

Соавторы: Леонид Леров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

– Что строишь, друг? Где промышляешь? – небрежно спросил Вася.

Веселовский сперва напустил какого-то тумана – понять, где он работает, нельзя было. Но после четвертой рюмки водки он стал словоохотливее и внес ясность: с дипломом инженера Владик промышлял сперва в каком-то промкомбинате техноруком, а сейчас числится техническим директором комбината, процветающего на рекламном поприще.

После цыплят-табака гости шумно поднялись с мест – потанцевать, размяться… И Вася, оказавшись вместе с Владиком в кругу молодых людей, по обыкновению решил, что пора ему выходить на любимую орбиту: «Читал, братцы, повесть…» И пошло! Интереса к повести гости не проявили, а кто-то вскользь заметил: «Я, кажется, что-то слышал о ней… Говорят, написана в достаточной мере примитивно, хотя и с претензиями». Только Владик весьма высоко оценил «выход» друга на ту орбиту. Он отвел Васю в укромный уголок и, оглянувшись по сторонам, шепнул: «Есть о чем потолковать… Я, между прочим, тоже поклонник такой литературы. Вместе пойдем домой. Договорились? О’кэй!» И тут же отошел в сторону, примкнув к шумной компании, обсуждавшей перипетии вчерашнего большого футбола.

Было уже далеко за полночь, когда они возвращались со свадьбы. Владик предложил не спешить с поиском такси. Они шагали по набережной. Глебов говорил о работе, о начальнике. «Нас он призывает к высокой сознательности, энтузиазму, самоотверженности, любит рассуждать о силе моральных стимулов, а сам хапает где можно и где нельзя». Затем пошли исторические параллели. Потом – обобщения. Владик только изредка поддакивал, а Глебов все больше распалялся.

– Меня, Владик, отец учил так: жить – значит сражаться. Я считаю, что наше поколение должно сражаться со всем тем злом, что еще сохранилось в современном обществе. А ты как считаешь?

Как считает Владик? У него свой подход ко всем явлениям жизни. Он слушает друга и думает о том, что, пожалуй, «Глебов уже созрел», пора переходить к атаке. И сдержанно, еще не очень откровенно, но уже без всяких туманных намеков, Владик поведал тайну: интерес к пикантной, как он выразился, литературе свел его с неким Дюком, иностранцем, аспирантом МГУ.

– Занятный тип. Любит весело провести время, знает цену деньгам и считает, что на нашей грешной планете все можно купить и продать. Твердит, что политика его не интересует… Но как-то проговорился, что на Западе среди его близких друзей есть люди, у которых по особому заострен интерес к делам России. Одни хотят спасти ее от коммунистов, другие – спасти советских евреев от Советской власти, а третьи – ратуют за «самостийную» Украину.

– Ну и что же? – Глебов не сразу понял смысл столь широких связей господина Дюка.

– Ты слушай меня и на ус мотай – Дюк может быть весьма полезен тебе, если интересуешься… – Владик сделал какой-то неопределенный жест рукой, многозначительно поднял брови и добавил: – Этим самым…

Что значит «этим самым», Владик объяснять не стал, полагаясь, видимо, на сообразительность собеседника. И продолжал:

– Однако ты учти, он не такой уж добрый малый. Услуга за услугу. Как у филателистов, я тебе принца Уэльского, ты мне – короля шведского…

Расстались они почти на рассвете, договорившись встретиться у Владика дома в ближайшую субботу вечером.

Дальше события развивались не очень быстро. Ни Владик, ни Дюк не форсировали их. Обработка новичка велась исподволь, и поначалу Глебову казалось, что и Владик и Дюк действуют на чисто коммерческих началах. Он как должное принял, когда однажды ему пришлось уплатить Владику солидную сумму денег за «пикантную рукопись», а что касается «услуги за услугу», то в меру своих возможностей он, конечно, готов ответить. Хотя возможности у него ограничены. Как-то один из сослуживцев тайком, с тысячью всяких предупреждений и оговорок, дал ему кое-что почитать на вечер. Так в руки Владика попали рукописные опусы не очень именитого поэта и стенограмма какого-то закрытого диспута. Владик позаботился о технике быстрого размножения. У Глебова и в мыслях не было, что это и есть тот самый товар, который интересует Дюка. И, конечно, он не подозревал, что Дюк за все это щедро расплачивается с Владиком дорогими сувенирами. Иногда, правда, у него возникали смутные догадки: фирма «Дюк – Владик», видимо, предприятие не только коммерческое. Но он старался не думать об этом. Какое, собственно, ему дело до каких-то таинственных связей Дюка со «спасителями» России. Правда, Владик от случая к случаю возвращал его все к тем же догадкам. Однажды он дал Глебову листок бумаги с двумя адресами, на французском и английском языках. Лондон и Париж…

– Что за адреса?..

– Подарок от Дюка. Если пожелаешь получить Авторханова, пошли по одному из этих адресов открытку.

– Кто такой Авторханов?

– Вася, как тебе не стыдно?.. Считай, что ты и не задавал такого вопроса. Эрудит первого класса… И вдруг – кто такой Авторханов?

Он восторженно говорил о «гениальном теоретике», но в «детали» не стал вдаваться. О «деталях» – Авторханов предатель Родины, расстреливавший советских людей, – Владик не счел нужным распространяться.

– Тебе надо обязательно почитать его «Технологию власти». Только не вздумай действовать в открытую. Напиши, что напоминаешь об обещанном лечебном препарате. И подпишись – Афанасий Крылов. Дальше не твоя печаль. Все будет о-кэй! А листок этот подальше спрячь. И запомни – Дюк ждет чего-нибудь новенького… Ясно-понято? Тогда привет, прости-прощай!

Листок с адресами Глебов спрятал подальше, но про себя решил, что открытки в Париж и Лондон посылать не станет.

ДЮК ПЕРЕДАЕТ ЭСТАФЕТУ

Вот уже второй час шеф совещается с Егенсом, Нандором, Медичкой, но по-прежнему не все ему ясно.

– Послушайте, Егенс, перед тем как посылать человека в Москву, я хочу знать о русском докторе то, что до сих пор не знал, или то, что знал, но в другом ракурсе. Операция Дюк – Глебов кое-что внесла новое. И тем не менее…

Операция Дюк – Глебов… Егенс не без чувства профессиональной гордости только что докладывал о ней шефу.

– Вы были правы, сэр, когда сетовали по поводу «гнилого товара», который иногда подбрасывают нам здешние «русские патриоты». Но на сей раз «товар» оказался добротным. Дюк установил контакты с двумя молодыми инженерами. Оба очень перспективны. Один уже, собственно, созрел для дела. Его все знают как Владика. Фамилия – Веселовский. Дюк напрямую сомкнул его со своими хозяевами. А другой Глебов… С этим еще придется работать. Но уже сейчас оба они могут быть использованы для активного внедрения в дом Рубина. Оба бывали у него, знакомы с его дочерью Ириной. На ком же остановить выбор? Вот задача. Я решил ее в пользу Глебова. Дюк сообщил, что Ирина хотя и знакома с Веселовским, но называет его не иначе как подонок и всячески старается отвадить от своего дома. Она терпит его общество лишь потому, что со школьной скамьи Владик дружит с ее будущим мужем, Сергеем. И мы с Дюком решили поручить Сократа Глебову. Есть еще одно важное соображение в пользу Глебова: у Рубина и Глебова общее хобби – картины. У доктора в кабинете – картинная галерея, и он усердно старается пополнять ее. А Глебов в этом отношении человек полезный.

В общем, Егенс и Дюк сошлись на том, что кандидатура Глебова наилучшая. Тогда же была разработана легенда. Дюк, которому Глебов кое в чем обязан, просит инженера оказать ему пустячную услугу. В Москву, в длительную командировку, должен приехать дядя Дюка: медик, ученый, который занимается исследованиями в той же области, что и доктор Рубин. Именно он, Рубин, по просьбе гостя, вероятно, будет руководить им в пору научной командировки. Так вот, не сможет ли Глебов поближе познакомиться с Захаром Романовичем, чтобы Дюк смог проконсультировать дядю: не ошибся ли тот в своем выборе? Речь ведь идет о довольно долгой совместной деятельности двух ученых… Глебов согласился. Операция прошла успешно. И тут немалую роль сыграло пристрастие доктора к литературе, которую Владик деликатно обозначил одним словом: «пикантная».

Однажды Глебов дал почитать Рубину изданную за рубежом на русском языке книгу Солженицына. Захар Романович с благодарностью принял и спросил:

– Откуда это у вас?

– Есть добрые люди, Захар Романович. Помогают поднимать «железный занавес».

Рубин ничего не сказал, но, когда возвращал Глебову книжку, счел нужным заметить:

– Если вам еще попадется что-нибудь такое-этакое… – И он щелкнул пальцами. – Премного буду благодарен…

Так у них установился контакт: их связала маленькая тайна. Впрочем, и скупка картин порой требовала известной конспирации, обе «договаривающиеся стороны» понимали, что афишировать подобные акции не следует.

Наконец, было еще одно обстоятельство, в немалой мере облегчавшее миссию Глебова: он, кажется, всерьез увлекся Ириной.

– Так или иначе, – заключает эту часть своего доклада Егенс, – мы получили достаточно подробную справку о жизни и деятельности Сократа… Вот она, сэр…

Пока шеф читает справку, Егенс пристально всматривается в лицо хозяина: доволен, раздражен? Судя по тому, как он неторопливо подошел к Егенсу и положил руку на его плечо, шеф доволен.

– Неплохо сработано… Смышленый малый. Черт возьми, он и служебный телефон Рубина сообщил… И адрес института… И список знакомых.

Но тут шеф делает паузу, желая, видимо, придать особое значение тому, что он скажет сейчас.

– Послушайте, Егенс, и все же вам не приходит в голову такая мысль: Сократ водит за нос Дюка. Вот именно – за нос… Действует по заданию чекистов… Когда Глебов приступил к операции?

– Месяцев восемь назад, сэр…

– Когда вы имели последние сведения о том, что Глебов еще на свободе?

– Месяца три назад, сэр.

– У чекистов есть еще время поиграть с этим Глебовым…

– Вы вновь полагаете, сэр, что Сократ…

– Я не полагаю, Егенс, а только предполагаю… Мы должны с вами принять столь важное решение, что не имеем права игнорировать любое предположение. На карту поставлена судьба человека, который поедет в Москву к Сократу. И если есть хоть малейшее подозрение, что Сократ связан с ЧК, мы должны все взвесить. Вы можете связаться с Дюком в Москве?

– Нет, сэр. Не могу… Дюк вынужден был покинуть Москву при обстоятельствах…

– Провалился?

– Да, сэр. Связался с не очень надежным парнем. Я вам говорил о нем… Сергей Крымов… Молодой человек заинтересовал чекистов и при первом же разговоре со следователем выложил все начистоту…

– Было стоящее дело? – небрежно спросил шеф.

– Пустяки… Тривиальная комбинация. Молодой человек привык жить широко, на дядюшкин счет. А дядя возьми, да и прикрой этот счет. Дюк не преминул воспользоваться и предложил юноше тридцать долларов за путевой репортаж Москва – Батуми для издательства, которое готовит книгу о России. Сергей сразу же согласился… А потом «завалил» Дюка. Ему дали два дня на сборы. Но он сумел оторваться от «хвоста» и передать эстафету Веселовскому…

– Глебов знает о случившемся с Дюком?

– Думаю, что нет, сэр. Веселовский предупредил Крымова: «О Дюке – никому. И упаси тебя бог Глебову рассказывать… Трепач, всем растрезвонит». Сергей, кажется, послушал его.

– Откуда у вас эта информация? Ведь Дюка нет в Москве…

– Сразу два источника. Первый – сам Дюк. Глебов в качестве туриста приезжал в Прагу и встречался там с ним. Дюк затащил его к себе в гостиницу и деликатно «прощупал», что русскому известно о нем. И убедился – Василий не знает истинных причин отъезда из Москвы иностранца-аспиранта. Полагает, будто тот завершил свои занятия. На прощание Дюк подарил Глебову дорогой сувенир и сказал: «Это от моего дяди… В благодарность за любезное внимание. К сожалению, его поездка в Россию отсрочена. И тем не менее он будет рад, всякой информации, касающейся будущего руководителя его работ». Они расстались, обменявшись адресами.

– Дюк дал ему свой настоящий адрес?

– Нет… Дядюшкин…

– Это – один источник. А другой?

– Веселовский… Через Дюка… Правда, в последнее время контакты Дюка с Глебовым и Веселовским прервались.

– А контакты Владика и Глебова?

– Глебов часто бывает в Москве, и они каждый раз встречаются. С доктором Рубиным – тоже…

Кажется, все сказано, все выяснено и пора принимать решение. Но шеф не спешит. Вытянув длинные ноги, он угрюмо смотрит на носки своих до блеска начищенных ботинок: «Кого же послать в Москву? Егенса, Нандора… Можно Медичку». Он неподвижно сидит несколько минут. Ему, бывшему офицеру королевских военно-воздушных сил, пришло в голову сравнить положение доктора Рубина с самолетом, удачно «схваченным» лучами прожекторов. Теперь только бы не выпустить. И добить.

Он вспомнил информацию Медички: «Человек гнилой, которого свалить можно без особого труда». Так ли? Кому же поручить? Нандор? Его, пожалуй, надо приберечь для второго захода. На первый раз рискованно. Ведь вопрос так и остался открытым: как поступил русский доктор после истории на стамбульском базаре – сообщил в КГБ или нет? Если сообщил, то Нандору нельзя показываться в Москве. Медичка?.. Эта хорошо знает Москву, москвичей. Но нет ли за ней «хвоста»? Пожалуй, Егенс… Шеф встает, подходит к Егенсу и говорит так, будто его внезапно что-то осенило.

– Послушайте, Егенс, а вам не пришла в голову такая весьма не оригинальная мысль – для поездки в Москву, для установления первого контакта с русским доктором самая подходящая кандидатура – это вы. Не так ли?

– Да, сэр… Я готов, сэр…

Шеф попрощался с коллегами и уже хотел было выйти из комнаты, но в дверях остановился и откашлялся, Егенс знал эту манеру «рыжего дьявола».

– Послушайте, Егенс. Как по-вашему, Глебов не догадался, что история с дядей Дюка – блеф?

– Думаю, что нет, сэр… Его перепроверят, сэр…

– Господин Глебов нас интересует, так сказать, в плане более отдаленном. Но нам надо знать, в какой мере можно рассчитывать на него в будущем…

– Я предусмотрел этот вариант, сэр. Веселовский имеет поручение Дюка держать Глебова в поле зрения.

ПЕРЕПРОВЕРКА

Виктор Павлович аккуратно складывает несколько папок, убирает со стола диктофон, пленки. Рона, пожалуй, сделала максимум того, что можно было сделать. А что касается «перепроверки» Глебова, то и здесь многое проясняется.

…В конце апреля Глебов поехал в Москву утверждать проект. Ирина вспоминает об этом приезде с тревогой, что-то недоговаривая, а может, попросту сказывается недавний шок. Погиб человек, который… Она сама не знает, был ли он ей безразличен. Нет, нет, главное – Сергей. Он все. А Глебов?

– Странный это был человек. Для меня – загадка. Умный, образованный и в то же время с шорами на глазах, с каким-то узко-обывательским взглядом на жизнь… Писал стихи, обожал музыку, живопись… В тот день Глебов встретил меня утром, когда я шла на работу… Я спросила его: «Что это с вами? На вашем лице выражение такого восторга. Весна?» – «В том числе и весна… Посмотрите, как весело играет солнце в окнах домов, как ослепительно белы мохнатые облака в голубизне высокого неба… Тс-с-с! Прислушайтесь – вы слышите, как, пощелкивая, лопаются почки на деревьях. Не слышите? А я слышу. И еще что-то слышу, чувствую… Вы спросили – что со мной, весна? Я вам ответил – в том числе и весна. А главное – вы…»

Ирина резко оборвала его тогда.

– Перестаньте сюсюкать, Глебов. Все это как-то неестественно…

– А для меня естественно, как вдох и выдох.

– Я прошу вас… Будем просто друзьями. Хорошо?

Глебов ничего не ответил и сухо попрощался.

В тот день Ирина пришла домой раньше обычного. Захар Романович был у себя в кабинете – ему нездоровилось. Но кто это у него там, с кем он так оживленно беседует? Пока она слышит только голос отчима. Захар Романович говорил о событиях в Чехословакии. Собеседник поддакивал. Но вот и собеседник подал голос. Глебов! До чего же назойливый молодой человек! Кажется, утром договорились?

Ирина распахнула застекленную дверь кабинета отчима. Ее поразило: оживленный разговор мгновенно прервался, и Глебов стал что-то лепетать о картинах…

– Я принес Захару Романовичу Модильяни… Вы представляете, что это такое – альбом Модильяни? Днем с огнем не сыщешь. И еще журнальчик… С перцем…

Ирина не стала задерживаться. Она сказала, что не хочет мешать им вести деловые разговоры. Глебов попытался переключиться на шутливый тон. Но Ирина тут же отправилась в свою комнату. Через десять минут она услышала, как хлопнула дверь. Глебов ушел.

В тот вечер она спросила у отчима: «Что это за журнальчик с перцем? Все из той же серии?» Ей известно было, что отчим собирался заняться сексологией и всерьез утверждал, что в наш век проблема секса становится столь же актуальной, как и экология. Захар Романович ответил уклончиво:

– Не совсем из той, Ириночка. Но тебе это будет не интересно.

Через два дня, в воскресенье, в канун возвращения Глебова на стройку, Владик устраивал пирушку. Были тут Ирина с Сергеем, Глебов и еще несколько друзей хозяина дома. Часов в одиннадцать утомленные и изрядно «нагруженные» гости расходились. Последним уходил Глебов. «Вася, задержись. Есть дело…» – шепнул хозяин. Пьяный, он не заметил стоявшую рядом Ирину. Тогда она не придала никакого значения его словам.

«Есть дело…» Теперь Бутов догадывается, что это за «дело». Найденные при обыске письмо господина Соловьева, уже известный полковнику «коктейль» из магнитофонных записей, наконец, неотправленное и недописанное письмо другу… Тут, пожалуй, и домыслить нетрудно.

Полковник представил, как Владик на прощание передал другу все это «хозяйство». И тем не менее оставалось темное пятно. Сейчас, после гибели Глебова, может, это и не столь важно. Однако и мертвые иногда могут свидетельствовать «за» и «против» живых. И Бутов вновь вспомнил сообщение Роны: перепроверить Глебова – вслепую ли действовал? И тут Бутова осенило. Это и была перепроверка! Вместе с магнитофонными записями Владик сунул ему фотокопию письма некоего Соловьева. Для Глебова это новая ступень той скользкой тропы, на которую он уже вступил. Владик сунул письмо и выжидал – как будет реагировать? Обычная проверка… Бутов уже знает, чем она кончилась. Он читал неотправленное письмо Глебова.

«Нет, дружище, я не приемлю послание Соловьева… Мне чуждо и непонятно все, что я прочел в оставленном тобой письме. Может быть, ты случайно передал его мне? Случайно ли? Нам надо встретиться и о многом поговорить».

Они не встретились, не поговорили. И пока только чекисты знают результат учиненной по заданию Дюка перепроверки Глебова… Да, видимо, где-то стали действовать сдерживающие центры, что-то начинало проясняться в сознании молодого человека, барахтавшегося в сетях, заброшенных Дюком и Владиком. Не Ирина ли тому «виной»? Все может быть. Но Глебов мертв, и никто не объяснит…

Позже Веселовский покажет на допросе, как он хотел перепроверить Глебова: Бутов не ошибся в своей догадке.

КРАСАВЧИК

Прошло несколько дней, а Владик все еще не появлялся на московском горизонте. Исчез. Куда? Почему? Директор треста, где работает Веселовский, беспомощно разводит руками: «Ума не приложу… Перед праздником он договаривался со мной о командировке в Новосибирск, уверял, что там можно получить солидный заказ… Но так и не оформил командировку».

Теперь, после доклада Михеева, заявление директора треста кое-что прояснило: Рита, о которой говорил Сергей, жила в Новосибирске.

Но искать Риту по новосибирским заводам дело не простое. А искать придется. Так же, как и молодого врача из-под Курска. Здесь еще сложнее – неизвестны ее имя, фамилия, известно только, что отдыхала в Сочи. Тогда же, когда и Владик…

Ежедневно Виктору Павловичу докладывают о результатах поиска Веселовского. Где-то у Бутова теплится надежда, что он скрывается у одной из этих женщин. А может, и еще есть адреса? Кто тут поможет? Сергей? Все, что знал, сказал. Тогда Бутов вспомнил давнишних дружков Сергея и Владика, пребывавших ныне в местах не столь отдаленных. Разыскали Сашу-валютчика. У него оказалась прекрасная память. «Владик? Конечно, пом-ню… Красавчик». И он охотно рассказал о том, как втайне от Сергея – так настаивал Владик – они частенько встречались: «Понимаете, общие дела, валюта, знакомые девочки». Нет, не московские. Эти Сашу-валютчика не интересовали. Ему нужны были верные люди на периферии. И Владик связал его с двумя своими надежными «подругами», что стоило Сашке-валютчику немалых денег. Платить надо было Веселовскому и подругам. Адреса их он не помнит. Но может дать примерные координаты. Вера из Баку, блондинка, одинокая, живет на Набережной. Работала официанткой в ресторане «Интурист». По словам Саши, «секс-бомба». Марго из Батуми. Домашняя хозяйка с золотыми руками дамской портнихи. Выступает в художественной самодеятельности. Муж ее часто бывает в дальних плаваниях, что позволяет Марго жить так, как ей кажется приятным.

…Так кто же он, Сократ? В который раз генерал ставит перед Бутовым и перед самим собой этот трудный вопрос? И в свойственной ему манере формулировать мысли по пунктам он так и помечает на белом листе бумаги – 1, 2, 3, 4…

– Что дает нам основание подозревать Сократа в нечестной игре? На месте приземления Рубина снаряжение не найдено. Раз. От органов КГБ доктор скрыл свою роль при допросе партизана. Два. Не пожелал рассказывать о случившемся на стамбульском базаре. Три. Контакт с Глебовым на почве антисоветских изданий. Четыре. Линия Глебов – Владик – Рубин. Пять. Появление Захара Романовича в приемной КГБ и исчезновение Владика – события одного дня. Есть ли связь между ними? Кто, кого и о чем информировал? Известно, что Рубин после КГБ из дому не выходил, ни с кем не встречался. А если он рано утром, до того как пошел в КГБ, звонил Владику?

– Мда-а-а… Гипотеза…

И генерал ставит рядом с цифрой шесть вопросительный знак. Минуты две в кабинете стоит напряженная тишина, и, стараясь сбросить ее оцепенение, Бутов неожиданно спрашивает:

– А на поисках прикажете крест поставить, товарищ генерал?

– Кого, Владика?

– Нет, снаряжения разведчика…

Генерал удивленно посмотрел на Бутова.

– Есть какие-то новые данные?

– Никаких. Есть желание самому отправиться на место. Я не уверен, что Тропинин исчерпал все возможности. Разрешите.

– Только после возвращения Михеева из Новосибирска. Должен же кто-то оставаться здесь и руководить операцией? Кстати, когда вы в последний раз видели Рубина?

– Вчера. Старик очень сдал, осунулся, дрожат руки… Сидит дома на бюллетене. А дома атмосфера гнетущая. Вернулась Ирина, с отчимом разговаривать не желает. Лежит и молчит. Тут, видимо, и Михеев причастен, припугнул ее: «Ни с кем ни слова. Ничего не знаете, кроме того, что уже известно, – автомобильная авария, в которой погиб ваш спутник инженер Глебов». А Рубин тоже предупрежден – никто знать не должен о его заявлении в КГБ. Вот и молчат оба. Но думаю, что дело тут не только в наших предупреждениях… Полоса отчуждения – она уже давно легла между ними, а сейчас стала еще шире.

– Ваша встреча с Рубиным состоялась по его инициативе?

– Да. Просил разрешения поехать на неделю в подмосковный дом отдыха. Говорит, нервы сдают. Я сразу ответа не дал, сказал, что хочу посоветоваться.

– Пожалуй, можно разрешить. Но понаблюдайте.