Текст книги "Окопная правда чеченской войны"

Автор книги: Алексей Волынец

Соавторы: Анатолий Тишин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Спецназовец Лермонтов

«Лимонка» № 18 июль 1995 г.

Кавказ Россия завоевывала не одно десятилетие. И среди многих, кто принимал в этом участие, были три великих русских писателя: Грибоедов, Лермонтов и Л.Толстой.

Первый в 20-е годы прошлого века служил секретарем по дипломатической части у генерала Ермолова. У того самого, чьим именем горские матери пугали своих детей. Об этом знают сегодня почти все. Но кому известно, что тот же самый легендарный генерал имел в разное время 3-х мусульманских жен, каждый раз заключая с их родителями «кебин» (т. е. договор о временном браке). И все эти жены позже, забрав дочерей, возвратились в родные горы и благополучно повыходили замуж. Трех же сыновей с двойными именами – Виктора (Бахтияра), Севера (Аллахаяра) и Клавдия (Омара) – Ермолов оставил себе. И прекрасно воспитал, сделав отличными офицерами. Ситуация – почти по лермонтовской «Бэле», где в роли Печорина – Ермолов. Только конец куда более счастливый…

Сам же поручик Лермонтов, в отличие от Грибоедова, на Кавказе не «служил» – но воевал, дрался, рубился. И погиб, хотя и не в бою и не так красиво, как, вероятно, желал бы.

В 1840 году лейб-гусара за дуэль с сыном французского посланника переводят (а точнее – ссылают) в Тифлис, в Тенгинский пехотный полк. Но поэт добровольно («охотником») напрашивается в экспедицию против Шамиля. В Чечню.

11 июля при речке Валерик (по-чеченски – речка Смерти) состоялось кровавое побоище. Вот что писал сам Лермонтов брату своей возлюбленной: «Нас было всего 2000 пехоты, а их до 6000; и все время дрались штыками. У нас убито 30 офицеров и до 300 рядовых, а их осталось на месте 600 человек… вообрази, в овраге, где была потеха час после дела еще пахло кровью». Об этом же чуть позже, в сентябре, поэт напишет:

 
И два часа в струях потока
Бой длился: Резались жестоко
Как звери, молча, с грудью грудь,
Ручей телами запрудили.
Хотел воды я зачерпнуть…
(И зной и битва утомили
Меня), но мутная волна
Была тепла, была красна.
 

В том же сражении, уже на исходе боя, шальная чеченская пуля сразит декабриста Лихарева в тот самый момент, когда он будет рассуждать с Лермонтовым о Канте, Гегеле и вечности…

Тогда судьба пощадила поэта, но у многих свидетелей сложилось впечатление, что Лермонтов как бы добровольно искал смерти, и смерти в бою, будто точно, наперед зная, что все равно ему суждена смерть здесь – на Кавказе. А иначе как объяснить, что он после тяжелого ранения Р.Дорохова (человека легендарной храбрости, ставшего прототипом Долохова в романе Л.Толстого «Война и мир») в октябре 1840 года примет под свою команду 100 отпетых казаков и «охотников» – нечто вроде сегодняшнего спецназа. Вот как, по словам очевидца К.Мамацева, вел тогда себя Лермонтов: «Он был отчаянно храбр, удивлял своей удалью даже старых кавказских джигитов… В этом походе он не подчинялся никакому режиму, и его команда, как блуждающая комета, бродила всюду, появляясь там, где ей вздумается, в бою ища самых опасных мест».

И, наконец, третий из великих – Л.Толстой, автор «Набега», «Казаков» и «Хаджи-мурата». В 1851–53 годах он воевал волонтером, юнкером и офицером на Кавказе. И, пожалуй, только он один трезво и мудро осмыслил то, что происходило (и происходит) между русскими, казаками и горцами.

А.Борисов

…и мы оказались в Чечне

«Лимонка» № 23 октябрь 1995 г.

Рядовой Ы. Десантник. 6 месяцев в Чечне.

– Мы попали в Чечню практически после принятия присяги. Под видом учений нас погрузили в самолеты, и мы оказались в Чечне. Сначала было страшно, ведь кругом пули, снаряды, мины. Да и теперь, когда все вроде бы позади, все равно страшновато. Но осталось чувство удовлетворения, мы не испугались, не струсили, оказались нормальными мужиками, можем с гордостью назвать себя солдатами, воинами, бойцами.

Н.Е.А.: – Как вы относитесь к тем ребятам, которые косят от призыва в армию?

Рядовой Ы.: – Как отношусь? Ну, как можно относиться к этим сачкам, этим шлангам? Отрицательно. Ведь если ты отбоярился от призыва, откупился, сачканул, все равно вместо тебя пойдет кто-то другой, и как ты ему будешь после этого смотреть в глаза, что скажет тебе твоя совесть, и что же такое совесть на самом деле?

Н.Е.А.: – Пришлось ли тебе увидеть смерть?

Рядовой Ы.: – А как вы думаете? Конечно! Представьте себе убитых на 40 градусной жаре летом! И их надо отправить домой. Обливаем труп бензином и сжигаем, потом то, что осталось, собираем и складываем в гробы. Эти гробы отправляют домой.

Но самое обидное однажды пришлось собирать станки одного старшего лейтенанта, комроты и одного десантника, убитых снарядами из своего же танка. Дело было так. Артиллерийские наблюдатели отправились на разведку целей и корректировку огня в горы. Их сопровождала рота десантников для охраны, ведь впереди нет войск, только «мамеды» (так у нас называют чеченцев). Выдвинулись ночью, прошли сколько надо, поутру приготовились к наблюдению, расположились на высотке. В это время наши войска начали атаку. И мы попали в поле зрения наших танков. Глянули в бинокль, один танк развернул башню прямо на нас. Я кинулся к рации, вызвал командира, доложил, что танки целятся прямо в нас. Командир мне сказал, что все в порядке, что их предупредили. Однако, танк в это время открыл огонь. Первый снаряд упал метрах в 40 от нас. Мы побежали к деревьям. Снова выстрел. Еще и еще.

4-ым снарядом, который разорвался метрах в 15 от меня, были убиты старший лейтенант и рядовой десантник. И это несмотря на то, что мы показали опознавательные сигналы – зажгли шашку оранжевого дыма. Бесполезно. И естественно, из начальства никто не понес ответственности. Просто убитых списали со счета и все. И никаких проблем! А меня контузило, сейчас плохо слышу!

Н.Е.А.: – А как же вы все-таки относитесь к командирам, к начальству?

Рядовой Ы.: – Вообще-то среди них есть и нормальные мужики, но большинство стараются только заполучить награды и отправить шмотки домой. Целыми вагонами.

Вы конечно же помните Буденновск. Так вот после всего, что там случилось, боевики вместе с Басаевым на двух автобусах, вместе с заложниками уехали в горы. Отпустили автобусы, поднялись на вершину и скрылись в горах. Войска замкнули кольцо, окружив банду Басаева оцеплением примерно в 20 километров. Через некоторое время поступила команда – оцепление снять! Откуда? Не знаем, но догадываемся! Такая вот война!

Н.Е.А.: – А как настроение? Вообще!

Рядовой Ы.: – Нормально, сейчас едем в отпуск, давно не были дома. Повидаем родных, близких и снова в часть. Получать награды, нести службу дальше. Все в порядке. Но все равно, обидно и досадно. За Россию обидно!

записал Н.Е.Андерталец

Как я стал ненавидеть людей

«Лимонка» № 43, июль 1996 г.

М.М., рядовой запаса:

Замполит говорил нам: «Готовьтесь здесь сдохнуть, я не знаю, где тяжелее – на передовой или здесь». Вместо 600 человек нас было 10, и мы погибали. Там я стал рабом у чеченов. Мы стояли в карауле по 15 суток, а потом приезжали черные на джипах и брали солдат России в аренду. Нас только кормили и поили водкой, а мы и этому были рады. Из 10 человек, кто служил со мной, 3 не умели писать (!!!), один болел энурезом, а один был сердечник и от тяжелых работ на чеченов часто валился с ног с приступами. Потом полк расформировали. А дослуживал я на Щербинке, там было полегче. Такой санаторий дисциплинарного типа.

За время службы в армии я отморозил мочевой пузырь, потерял 3 зуба и похудел на 17 кг. За время сознательной жизни я потерял веру в хороший конец. Когда в первый день на гражданке я увидел сытые лица москвичей, я возненавидел людей.

записал Макс

Война в толпе

(отрывки из книги Д. Корчинського и его друзей)

«Лимонка» № 131 ноябрь 1999 г.

От редакции: Дмитро Корчинський – бывший лидер УНА-УНСО, поэт, писатель, собрал свои и своих товарищей воспоминания о войнах в Приднестровье, Чечне, Абхазии, о событиях на Софийской площади в Киеве, в один талантливый, необычный том. Публикуем пару отрывков. Корчинський побывал у нас в газете 21 апреля с.г.

Д. Корчинський:

В Грозный мы прибыли на второй день после первой попытки взятия его так называемой оппозицией. Возле Рескома (президентского дворца) уже несколько дней митинговали несколько тысяч вооруженных людей. Я разговорился с часовым в предпокое Дудаева. Он был утомленным и хотел спать, но его некем было заменить. Видно было, что каждый достал из серванта свой наилучший пулемет и вышел сюда, как на сцену. Каждый как бы смотрел на себя со стороны и страшно гордился собою. Облик, поза для них много значили. Ради красивого жеста можно было и умереть.

Чеченцы очень отличаются от других кавказцев. Они по большей части флегматики, немногословны. Многие некавказской внешности, светловолосые. Видно, что тут немало намешано. Чечня – это Швейцария XIV столетия. Та же самая публика. Через пятьсот лет она будет финансовой столицей, если финансы все еще будут в моде. Тут, как и везде, на революции хотели погреться множества торгашей. «Парламент – пятая нога в телеге чеченской революции», – сказал как-то Джохар Дудаев и разогнал его. Как выяснилось позднее, это был рациональный шаг. Когда началась война, всех народолюбцев и демократов как ветром сдуло. По окончании войны они объявились, чтоб попроситься в правительство.

С 1991 года Чечня жила и воевала по Бакунину. Там не существовало государства и очень мало людей страдало от этого (от существования государства обычно страдает больше). Чтобы успешно жить и побеждать по Бакунину, необходимо, чтобы нация складывалась из бакунистов – необычайно энергичных, своевольных, воинственных людей.

Джохар был сильный вождь, который никем не руководил. Он достойно проявлял себя и во время нефтяных спекуляций, и во время ракетных обстрелов. И погиб именно тогда, когда было необходимо, ни на день позднее. Это делает его великим политиком.

Мы разговаривали в его просторном кабинете. Невысокий ростом, худощавый и тонкокостный, в отличие от большинства чеченцев, которые относятся к грациальному типу. ( Нам не удалось понять, что такое «грациальный тип» – прим. переводчика).

– Если начнется война, – сказал он, – миллион моджахедов явится сюда, чтобы защитить нашу свободу.

– Никаких моджахедов не бывает, – ответил я. – В Афганистане все моджахеды (не афганцы) были китайскими инструкторами. Ирак никакие моджахеды не защищали. Советский Союз больше помогал палестинцам, нежели все арабские страны вместе взятые, за пять лет армяно-азербайджанского конфликта никто там не увидел ни единого моджахеда.

Последовавшая война подтвердила эти слова.

Я пытался обговорить проблемы обороны, и нашего участия в ней. с вице-президентом Зелимханом Яндарбиевым, однако, он тогда не верил, что начнется война. Однако не думаю, что они были способны осуществить какие-то превентивные оборонные приготовления.

Владислав Дощ:

Гарнизон Бамута именовался батальоном, но из общей массы боевиков из его состава я могу выделить разве что «комендантский взвод» – 22 человека из окружения командира, с которыми он и ел, и спал отдельно от других. Командир любил вести с ними интеллектуальные беседы, потому что говорить с другими буквально было не о чем. У рядового подростка список требований к окружающему миру складывался приблизительно из таких пунктов: закупить «шестисотый мерс» и «поиметь» Наташу Королеву (пользуясь случаем, хотелось бы предупредить певицу про существование подобных намерений).

Книг они не читали, меня за знание взрывчатых веществ окрестили «физиком», напарника (неизвестно за что) – «химиком». Возможности «воинского обучающего» влияния на чеченцев ограничены. Держалась вся эта «группировка» благодаря врожденным качествам командира.

В прессе принято много говорить про «тэйпы», однако ни единого четкого родового членения у боевиков я не заметил. Люди делились скорее на «группы интересов». Большая часть боевиков – это подростки из горных селений. Вид они имели весьма экзотичный: американские камуфляжи, белые гольфы, соломенные шляпы с рекламой «Jupi».

Вооружены автоматами АК-74. У всех пистолеты. Особой популярностью пользовались АПС (до 35 000 USD), меньшей – ПМ, ТТ и револьверы «наган». За все время я видел только один кавказский кинжал, да и тот у старца. Все другие носят ножи «Рембо». Количество боеприпасов на каждого боевика разное: от двух до 30 (!) запасных магазинов. Ими просто так не делятся. Из другого оружия отмечу два «личных» СВД командира: один он всегда носил сам, второй доверял только нам, украинцам. Мы с ним никуда бы не сбежали, в отличие от местных.

Подразделение не было дружным. Между подростками из-за малейших недоразумений возникали ссоры, и все часто передергивали затворами. Систематическая боевая подготовка не велась, но благодаря длительной практике, чеченцы хорошо держались под огнем и в составе подразделения были вполне способны выполнять наипростейшие тактические маневры.

Невзирая на ограниченное влияние цивилизации, а может быть и благодаря ему, чеченские боевики держались очень «горделиво». Отношение к русским – традиционно презрительное. Переговоры ни с кем ниже генерала наш комендант не вел.

Следует воздать необходимое и преданности чеченцев обрядам ислама. Намаз, даже в окопах под огнем, они совершали пятикратно.

Знакомство с тяжелым пехотным оружием у чеченцев было весьма поверхностным. Ударная мощь «крепости» держалась на редкостной способности командира наводить 2 ПУ ПТУРС «Фагот».

Как и везде, основным способом давления на противника был РПГ-7. У чеченцев, также как и в Абхазии, сложилось странное убеждение, что кумулятивные гранаты большого калибра есть осколковые. В комендантском взводе мы, украинцы, составляли обслугу РПГ. Всего за час моего присутствия федералы потеряли под Бамутом два танка и три БМП. Борьбу с бронетехникой противника облегчало то, что на нас кинули «безактивки» (танки Т-80 без активной брони). Танки с активной броней, как водится, охраняли штабы. Чисто случайно, из ДШК удалось сбить один СУ-24, который слишком уж низко летел.

Как я упоминал, донимали нас лишь авианалеты. Чеченцы побаивались их, но вначале относились к бомбам с чисто восточным стоицизмом: «Услышишь, – откатись туда, под дувал, попадет – не попадет». Однако позднее налеты приобрели куда большее значение.

Пытались мы и вести огонь из единственного миномета ( далее автор описывает, как мину бросили в ствол, не сняв колпачка, и потом вытряхивали – прим. переводчика).

Основным разведывательным способом для нас был телевизор на аккумуляторах. Из «Новостей» ОРТ мы узнали про себя много чего нового, как, например, про место нашего базирования и про то, что нас 800–1000 человек. Военная разведка с обеих сторон сводилась к тому, что мы, по взаимной договоренности, спускались к реке, обменивались новостями, купались и разминались».

перевод с украинского Э.В.С.

Мысли солдатских вагонов

«Лимонка» № 49, октябрь 1996 г.

Мы не изучали основы маркетинга и не одевали костюмчиков с бабочками. Нам пришлось одеть сапоги и учить основы ведения боя. Вроде повезло. Живые. Теперь катим домой, курим и размышляем. Нам можно, мы заслужили. Чеченская война оставила много вопросов.

Кто воевал?

С ИХ стороны – те, чья профессия убивать. Мужики-бандиты с опытом боев в Абхазии и Осетии, верные бабы и наша интеллигентская падаль. (Кто во время войны выпускает фильмы про Чонкина и «Кавказских пленников», устраивая им всероссийские премьеры?)

С НАШЕЙ – мальчики, впервые взявшие в руки оружие – дети. Честные офицеры. За нашей спиной дачные крысы в лампасах.

Где воевали?

Они – дома.

Мы – тоже дома. Громили и чеченов, и русских. Своих долбят обычно тех, кто уже не свои. Жена Дудаева была русской. Она враг! Их уничтожают. Всех до одного.

Чем воевали?

Они – тем, чем их вооружили крысы в лампасах, когда кидали склады и части в 91-ом. Тем, чем их вооружал весь мусульманский мир и наши преступники. (В мае-августе этого года у убитых и пленных бандитов находили оружие выпуска 1996 года, которого у наших войск не было вообще.)

Мы – тем, чего у нас не было, и тем, чего нам не давали, а ежели и давали, то устаревшее и не отвечающее требованиям современной войны. (Где навесная динамическая танковая защита, которая при выстреле в танк прямой наводкой на 95 % исключает попадание? Где современные системы подавления радиосигналов, которые вырубают из эфира целые диапазоны? Где, наконец, широко разрекламированные и действительно лучшие в мире вертолеты КА-50 – «Черная акула»?)

За что воевали?

Они – бандиты, воевали за себя, свои дома, за Аллаха и просто против всех русских.

Мы – против бандитов-чеченов, за идеи и дела ЧУЧЕЛ (чубайс-черномырдин-ельцин), за убитых друзей и родных.

ЗА РОССИЮ, БЛЯ!

Как воевали?

Они, судя по финалу, хорошо.

Мы – очень хорошо – от солдата до комполка. Ведь делали невозможное.

Но. Эту войну вели бездарные политики. Древний грек Хабрий сказал по такому поводу: «Армия баранов под предводительством льва сильнее армии львов, предводительствуемых бараном».

Итог. Горы трупов, эшелоны раненых, горе матерям, девчонкам; исчезло несколько городов. Бандиты превратились в героев, наши в захватчиков. Мама Россия гниет. Банда головорезов банкует и ржет.

Кто ответит за эту трагедию?

Никто и никогда!

С.Н. Кенгурецкий, рядовой

А.Д. Кетов, ефрейтор

город Сыктывкар

Гиены войны

«Лимонка» № 22 сентябрь 1995 г.

После полудня отправились в городскую баню Буденновска, куда стали привозить тела казненных боевиками заложников (Басаев распорядился выдавать их для опознания и погребения). Пользуясь определенным положением, заходим в баню, где следователи прокуратуры и вся ментовская братия составляют акты о насильственной смерти. Тела буквально растерзаны с такой зверской жестокостью, которую даже не всегда и сможешь увидеть в боевиках и фильмах ужасов. У одного мужика буквально пополам раздавлена голова, на лавку, где недавно еще мылись люди, кроваво-желтой массой вывалены мозги. У другого из вспоротого живота свисают сизые внутренности. У девочки примерно четырнадцати лет, а может и пятнадцати разобрать было трудно все тело буквально измято-изломано, зверское групповое изнасилование и от уха до уха перерезано горло. У других перебиты-перерезаны руки, ноги и т. д. и по всему телу зверские, садистские рваные раны. Растерзанным даже некому было по человечески прикрыть глаза, а мертвые взгляды обжигают и морозят душу до самого дна. Но без этого не понять всей трагедии Буденновска и всей аморальности и бесчеловечности затянутой политиками обеих сторон. Пусть люди знают, что у войны нечеловеческое кровавое лицо. Однако шакалы войны с дудаевской и с нашей стороны готовы смотреть в такое лицо и в такие глаза именно каждодневно.

В войне люди оскотиниваются и ожесточаются, люди даже изначально добрые. Например. Когда к бане подвезли трупы двоих застреленных у кладбища боевиков, собравшиеся единодушно кричали и криками же одобряли предложения типа: «Зачем зверей привезли, им не место рядом с людьми! Облить бензином и тут же сжечь! На свалку выбросить, пусть собаки сожрут!» Казненных заложников выносили из рефрижератора тихо, бережно и скорбно, а смертно-скрюченные тела боевиков с размаху спецназовцы выбрасывали из кузова грузовика, как выбрасывают на свалку гнилые бревна или иную рухлядь. У войны действительно – кровавое лицо…

Борис Лагунов

Били и насиловали

«Лимонка» № 55 декабрь 1996 г.

От редакции: В начале апреля 96 года три русские девушки, работавшие в обслуге отряда русских строителей в городе Грозном были похищены чеченскими боевиками. Вот что рассказывает дивизионная газета «Защитник России»устами девушек.

– Первый раз нас подняли ночью, – чуть слышно говорила Катя. – Вывели во двор. Ни с того ни с сего стали бить. Сначала были пощечины, потом в ход пошли палки и кулаки. Не гнушались бить и ногами. Насладившись вдоволь, стали успокаивать, расспрашивать – кто мы такие, откуда, где работаем. А потом… насиловали и били, били и насиловали…

Голос Кати дрогнул, но ни одна слезинка не появилась в глазах. Все было выплакано за долгие полтора месяца издевательств, унижения и насилия.

– Мы себя уже за людей перестали считать. К скотине относятся лучше, – сдерживая дрожь в голосе, поддержала Катю Валя. – Всю ночь, не давая уснуть, приходили боевики по очереди и требовали своего. Извращались кто как мог. Заставляли делать то, что в голову нормальному человеку и придти не может. И не дай Бог не понравится – сразу начинали бить. Жестоко, хладнокровно, методично. После этого живого места на теле не было. А с утра – на работу: печь хлеб, шить, убирать, стирать, готовить пищу. И если вдруг днем у кого-то появлялось желание – не церемонились. Отводили в блиндаж и… За день по шесть-восемь раз. А сами издеваются, оскорбляют, говорят, что им нужны только русские рабы и проститутки, остальных, мол, они убьют. Русских за женщин они не считают. У них свои женщины, а мы… Иначе к нам и не относились. Что хотели, то с нами и делали. Кормили по настроению. Наготовишь им, накроешь, а они посадят рядом с собой за стол, едят, а нам запрещают. Смеются, издеваются. И успокаивают – мол, все будет хорошо, скоро отпустят. Сожалеют, что от нас на работе отказались. Сказали, мол, что такие «в списках на числятся». Резюмировали: «Вот так вы им нужны! Плевать на вас русским».

В банде был свой мулла, здоровый мужик лет тридцати. Все время ходил с огромной палкой. Так ему на глаза нельзя было попадаться. Как увидит – заверещит по-своему и бьет этой палкой куда попало. Синяки и опухоли до сих пор не сходят. А Ленке вообще голову пробил. Одному строителю ногу сломал. Его потом убили. Нам разведчики рассказывали, что во время мирных переговоров этот мулла и их старейшина на Коране клялись, что на их территории нет бандитов, заложников и пленных. Врали. Они только друг друга боятся, если у кого-то тейп сильнее. А когда боятся – относятся с уважением.