Текст книги "Реальный Gameррой (СИ)"

Автор книги: Алексей Калинин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

– Крепись. Боль пройдет, а здоровье уже не купишь.

– Это да. Ты за Юрием?

– Ну да, сегодня его, завтра вас. В аэропорту потом других встречать и обратно.

– Две тысячи верст, это же не хухры-мухры. Не тяжело?

– Да нет, привык. Едешь, думаешь о своем, и километры скрадываются быстрее.

– Понятно, я тоже на своей машинке пару раз гонял на дальние расстояния. Едешь, смотришь и философствуешь.

На своей машинке. Эх, где же она теперь?

– Ну да, разные мысли приходят. Извини, что нет сигарет, – Михаил поднимает капот и углубляется в недра машины.

Я понимаю, что разговор окончен и подхожу к пирсу. Вода у берегов чуть скована льдом, но дальше двух метров в ряби озера весело скачут солнечные зайчики. На другом берегу заснеженные пики деревьев, как забор, оберегающий чувства и эмоции холмистых гор вдали. Сосны и ели сцепились ветвями и нужно постараться, чтобы пробраться к горам. Но даже если удастся к ним пройти, то вряд ли что можно добиться от гор – они слишком долго жили и копили опыт, чтобы успеть завернуться в каменную оболочку и скрыть свои души от эмоций внешнего мира. Так и мне придется заворачиваться снова в щит, в покрывало, которое скрывает меня от других. Я вряд ли смогу кого ещё пустить в свое сердце.

Хотя и есть поговорка, что время лечит…

– Бориска! Я уезжаю! Не хочешь подойти и попрощаться? – меня вытаскивает из раздумий ехидный голос. – Ладно, не подходи, целоваться не будем. Я тебе сюрприз приготовил – так что цени мою доброту!

Агрессия + 2 %

Держаться, держаться несмотря ни на что. Юрий хотел увидеть эмоции – он их увидел, больше он не добьется ничего. Он смотрит на меня с улыбкой. С извечной презрительной улыбкой.

– Всего доброго, Юрий. До встречи на работе! – я стараюсь выглядеть спокойным, хотя пальцы подрагивают.

Чемодан исчезает в недрах «Уазика», Михаил захлопывает крышку капота. Я наблюдаю, как Юрий потягивается, осматривается и садится на переднее сиденье. Ни Оскари, ни Марджаана не вышли его провожать. Лишь я стою на причале и гляжу вслед «Уазику». Может, помахать ему платочком? Нет, пусть едет так, без махания.

Но как же тошно. Беспокойство, печаль и разочарование кружатся на карусели и создают новое чувство – противное, мерзкое, от которого хочется залезть в душ и скрести, скрести кожу, как снаружи, так и изнутри. Теперь я понимаю, о чем говорил колдун: «Корить себя бушь, коли проиграшь, а коли выиграшь, так вдвойне убиваться бушь».

Убиваюсь…

А что Юрий говорил про то, «что под следствием»? Просто так ляпнул или?..

Нужно немного отвлечься от мыслей об Оксане, иначе я рискую сойти с ума. Где мой смартфон? Давно я его не видел, с тех пор, как приехал в коттедж. Я захожу в дом с мыслью «надо позвонить Гарику». Жестом останавливаю Оскари, когда он хочет что-то сказать. Вообще не хочется кому-то открывать душу, вот Гарик поймет, а чужие, хотя и хорошие люди… Зачем им заботы какого-то менеджера-неудачника?

Дверь в комнату Оксаны по-прежнему закрыта. Хотя, чего я ожидал? Что она вот так вот выйдет и скажет, что всё хорошо?

Почему тогда не мама с папой? Им тем более нельзя знать ничего, ведь сын уже большой и самостоятельный. Рассказал, что приехали, что разместились, скинул несколько фотографий и всё, этого достаточно, чтобы они не беспокоились. Старенькие они у меня, их жалеть нужно. Где же смартфон? А вот, в тумбочке.

Батарея села не полностью, так что на разговор с Гариком хватит. Третий, четвертый гудок. Неужели не возьмет? Неужели и он меня оставит? Пятый, шестой… Может, что-нибудь случилось? Седьмой, восьмой…

– Привет, полудурок! – раздается в трубке.

О как! Интересное начало.

– Привет? Ты чего сразу с ругани начинаешь?

– А как тебя ещё назвать, если ты такого наговорил, что хоть стой, хоть падай.

– Ты о чем, Гарик. Или уже бухой с утра?

– Без тебя не бухаю, а вот ты, похоже, здорово под мухой был, если такого наплел.

– Не понимаю.

У вас было такое состояние, когда в чем-то обвиняют, а вы ни сном, ни духом? Вот такое же состояние и у меня сейчас. Может, просто развлекается? Пытается поставить в неловкое положение, а потом посмеяться?

– Всё ты понимаешь, если о таком с Юрием размусоливал. На хрена ты ему всё рассказал?

Я начинаю лихорадочно перебирать в голове наши диалоги – вроде бы ничего такого, а что на полянке, так это произошло в неконтролируемом состоянии.

– Слышь, хорош невинность из себя строить. Братиш, я тебя понимаю, но чего ты мне сейчас по ушам-то ездить?

– Блин, Гарик! Это тебе хорош меня разводить! Чего ты муть развел? О чем я там с Юрием размусоливал?

Пауза в несколько секунд. То ли Гарик сейчас рассмеется и скажет, что рад меня слышать или…

– Ты серьезно ничего не знаешь?

– Я сейчас трубку положу. Хватит сказок. И так нерв на пределе, а ещё ты давление поднимаешь! Говори, что ещё я такого натворил?

– У нас эта запись появилась вчера ночью и за несколько часов облетела почти всех работников. Сам же знаешь, как быстро распространяются новости. Помнишь, как ты бзднул в спортзале? Я всего-то одному сказал, а через полчаса знало все предприятие. Так и сейчас. В общем, ты теперь герой. Хотя и полудурок. Сейчас я тебе запись скину. Потом перезвони и расскажи, как ты так лоханулся!

Гарик отключается, а я сижу как петух на крыше небоскреба – не знаю, как сюда попал и не знаю, что делать дальше. А дальше слышится сигнал почты, на «мыло» пришел звуковой файл. Распаковываю и слышу голос Юрия… а после и свой голос. Чувствую, как на голове поднимаются волосы, словно шерсть у волка…

Агрессия + 10 %

Тот самый разговор, но он звучит иначе:

– Борис, извини, что так поздно.

– Ничего, я ещё не успел уснуть.

– Я вот о чем хотел поговорить с тобой. В общем, я знаю о вашей с Натальей афере. Не нужно быть пяти пядей во лбу, чтобы увидеть, как вы всё это подстроили.

– О чем вы? Я не понимаю.

– Не надо. Не строй из себя святую невинность. Мы взрослые люди и все понимаем. Так что давай играть в открытую. Я знаю, что ты хочешь залезть в кровать к нашему директору финансов. Отомстить за её прошлые выговоры и нарекания.

– И как же вы догадались?

– Это не сложно. Достаточно было увидеть твою машину у моего хорошего знакомого и сопоставить с «неожиданным конкурсом». А уж запросить распечатку твоих разговоров по корпоративной связи и вовсе дело нескольких минут. Ты молодец, что пожертвовал автомобилем ради такой возможности. Жаль, что напрасно.

– И Оксана тоже знает?

– Нет, Оксана этого не знает. И не узнает, если вдруг у тебя найдутся неотложные дела, и ты тихо слиняешь из этого коттеджа. Я могу договориться с Оскари, и тебе вернут часть денег. За Оксану я потом отдам. По возвращении. Уезжай и не позорь честную женщину, она и так много пережила из -за своего развода. Уезжай, иначе я не знаю, как повлиять на тебя.

– Наплевать. Мне нечего терять.

– Что же, я думал, что ты будешь умнее. Ты понимаешь, что тебе ничего не светит? А со статьей, которая появится в трудовой книжке, ты никуда не сможешь устроиться.

– Увольнением? Испугали ежа голой попой.

– Я не позволю тебе этого сделать…

На этом запись обрывается. Так вот что ощущали воры, когда их везли в чане с дерьмом и над чаном проводили ятаганом, чтобы они ныряли с головой. Аллегория из «Джентльменов удачи» – это единственное, что мне пришло на ум в этой ситуации. Вот о каком сюрпризе предупреждал Юрий.

Вот же гандон!

Агрессия + 2 %

Ведь мы говорили совсем о другом! Я помню наш ночной разговор, помню почти дословно. Подтекст другой, да и некоторых фраз не было! Юрий смонтировал запись? Я слушаю ещё раз и замечаю легкие паузы и пощелкивания на заднем фоне. Но кто на них будет обращать внимание, когда появилась такая новость – какой-то ничтожный менеджер трахнул директора финансов!! Обсуждение растянется не на один месяц. А мы? Что делать нам?

Я снова набираю номер, и на этот раз Гарик отвечает сразу же.

– Ну как, послушал, герой-любовник? Спалил всю «малину», теперь ещё и на Наталью косятся, как на сводню.

– Гарик, это подстава. Честно, я не такое говорил… Вернее, говорил такое, но Юрий меня спрашивал о другом. Он сфабриковал запись, подставил неудобные моменты…

Снова несколько секунд тишины…

– Ты знаешь, мне тоже показалось странным, что это выплыло в тот момент, когда на предприятии арестовали Квадратова. Вроде как отвлечение внимания.

– Чего? Квадратова арестовали? Ни фига у вас перемены.

Если челюсть у меня раньше висела на честном слове, то сейчас она окончательно рухнула на пол. Мне показалось, что от её падения содрогнулся весь коттедж.

– Блин, вот живешь в Карелии, разводишь на секс финансового директора, а главного-то и не знаешь. Тут же у нас шекспировские страсти кипят. В общем, Квадратов добил-таки Скалова, и тот в сердцах написал заявление. А когда чухнулся, что у него две годовалые дочки и их надо кормить, то сразу остыл и пошел забирать заявление. Квадратов был против и Скалова уволили. Тот, недолго думая, пошел и накатал жалобу в трудовую инспекцию. Когда же приехали люди из инспекции, то обнаружили столько косяков… В общем, за компанию привлекли и налоговую инспекцию, подняли старые материалы, а там… Мама не горюй – тащили все, кому не лень. Чтобы начальственные головы не полетели, решили убрать Квадратова. Ну, а тот сдал начальника логистики, чтобы не одному за хищение в особо крупных отвечать.

– Охренеть. То-то Юрий говорил, что он под следствием.

– Да, но эти новости переплюнула запись. Все ждут вашего возвращения, чтобы узнать подробности.

– Слушай, а эта запись, говоришь, появилась ночью?

– Ну да, и из курилки разлетелась по всем отделам. Кто-то сочувствует тебе, но большинство сочувствуют ей, а тебя последними словами поносят. Так что «полудурок» – это одно из самых мягких.

– Это подстава, Гарик. Мы тут с Юрием из-за Оксаны бодались, как два оленя. Он как-то пришел ко мне поболтать и записал наш разговор. А потом и вставил несколько слов от себя. Это звездеж и провокация.

– Ладно, друг. Ты держись там. По приезду постараемся восстановить твое честное имя.

И тишина… не та гнетущая и унылая, как в глубокой пещере под землей, но тишина. Слышен говорок Оскари и мелодичный голос Марджааны. Со стороны двери Оксаны не доносится ни звука. Что она там сейчас делает? Попытаться ещё раз позвать?

На стук опять никто не отзывается. Вечерний поход Марджааны тоже оканчивается ничем. Оксана не выходит к ужину. Я слышал, как она отвечала Марджаане и та отнесла чай с бутербродами в комнату Оксаны.

На душе скребут кошки, мозг усиленно пытается что-либо придумать, но ничего не приходит на ум. Вечером вижу своё лицо в зеркале душевой и понимаю, что краше в гроб кладут. Оксана не отзывается на стук…

Глава 21

«Настанет день,

И грянет гром,

Займется от молний огонь,

Взметнется тень,

И над костром

Взмахнет снова Феникс крылом,

Забудет боль,

Отринув Смерть,

Сверкнет опереньем своим,

Умчится ввысь,

Рождая вновь

Восторги и зависть земли»

Ария «Феникс»

Ночь прошла в тяжелых думах, и я почти не спал. Всё думал о ближайшем будущем – каким оно будет? Что нас ждет по возвращении? Сможет ли Оксана понять меня?

«Понять и пррростить» – как сказал бы герой Миши Галустяна. Смешной герой, но мне сейчас не до смеха.

Оксана вышла утром на завтрак… Если будут экранизировать новую версию «Снежной королевы», то Оксана окажется одной из претенденток на роль королевы. Такая же холодная и бесстрастная. Я кидаюсь к ней, но она останавливает открытой ладонью. Смайлик печальный.

– Борис, давай вернемся к прежним отношениям «начальница-подчиненный». После всего того, что я услышала, когда мне прислали файл и после вашего с Юрием разговора…

– Да это же не совсем правда. Я не на те вопросы отвечал. Вернее на те, но он добавил ещё от себя, – я говорю и слышу, как глупо звучат мои слова.

На те, не на те. Стыд и срам!

– Борис. Не обращайся ко мне без крайней необходимости, – я не успеваю открыть рот, как она добавляет, – пожалуйста.

Завтрак проходит в гнетущей обстановке. В обед нам нужно уезжать и Оскари из кожи вон лезет, чтобы поднять нам настроение. Но всё напрасно. Попытки пошутить звучат глупо и пошло. Мы уходим собираться.

– Порис, ты очень хороший человек. Прости, что так получилось. Я натеюсь, что у вас всё получится и вы путете счастливы, – ко мне в комнату заходит Оскари со свертком в руках.

В таких газетных свертках раньше носили вяленую рыбу, разделывали её на скамеечке в парке, попутно читая относительно свежие новости и попивая немилосердно разбавленное пиво. Но рыбой от свертка не пахло и масляных пятен не наблюдалось.

– Спасибо, Оскари. Вы тоже душевные и открытые люди. Извините, что мы с Юрием испортили весь отпуск. И спасибо за холостые патроны.

– Мы с Мартшааной тревошились и перешивали за тепя. Ты коразто лучше этоко противноко Юрия, та и Наталья нам наковорила мноко хорошеко о тепе. Мы отправили часть за Юрия опратно, Наталья толшна путет оттать тепе по приезту. Это потарок от нас с Мартшааной, только развернешь тома. Мошет, это потнимет тебе чуточку настроения, – Оскари протягивает пакет.

Внутри что-то твердое. На ощупь действительно похоже на рыбу, или же на вяленый кусок мяса. Я кладу сверток с остальными вещами и закрываю крышку чемодана.

– Оскари, у меня был самый лучший отдых, я буду вас советовать всем своим друзьям. Чудесно отдохнули, спасибо вам за это, – я пожимаю крепкую руку и слышу, как в коридоре разговаривают Оксана и Марджаана.

Мы выходим вместе, но словно чужие. И это всего лишь после обмана? Не понимаю такого отношения. И ведь хрен оправдаешься – она даже слушать не хочет. На улице уже фырчит заведенный «Уазик». Михаил снова что-то подкручивает под капотом. Я машу на прощание вышедшим хозяевам коттеджа, они улыбаются и машут в ответ. Смайлики над их головами виновато улыбаются. Оксана прощается коротким кивком.

Михаил захлопывает крышку и садится в машину. Немножко тоскливо покидать это место, где было столько романтики и столько приключений. Тоскливо на душе ещё и оттого, что Оксана отвернулась и делает вид, будто любуется видами природы. Я же слушаю шансон, наблюдаю за дорогой и злюсь на себя. Злюсь за то, что не смог просчитать действий Юрия и разоткровенничался с ним.

Наблюдение за собой + 2 %

Бодрость – 3 %

Радость – 12 %

Упорство -5 %

Уведомления выскакивают одно за другим, но я не обращаю на них внимания. Погружен в свои мысли, чтобы фиксировать дебафы и небольшие улучшения. Так проходит поездка. Михаил поглядывает на нас с усмешкой и изредка подмигивает мне. Но молчит. У меня тоже нет желания разговаривать. Оксана-снежная королева. Мы прощаемся с Михаилом у желтого здания аэропорта – обычные пожелания удачи и здоровья. «Уазик» откатывается в сторону, чтобы подождать следующих клиентов.

Мы же проходим процедуру оформления и ждем объявления посадки. Твердые стулья холодят спину, тревожные мысли холодят разум. Оксана достает свою книгу и погружается в неё. Отгораживается от всего мира. И от меня.

– Мы можем поговорить? – спрашиваю я, когда молчание становится невмоготу.

– О чем? – не поворачивая головы, отвечает Оксана.

– О сложившейся ситуации. Я должен попросить прощения за свои слова, которые…

– Не надо, Борис. Не извиняйся, – Оксана закрывает книгу. – Ты всего лишь мужчина, такой же как и остальные. Я знаю, зачем ко мне лез ухаживать Юрий – ему светило повышение до генерального директора и он мог пойти на всё ради этого поста, даже на женитьбу. А вот зачем ухаживал ты? Ради повышения, ради дополнительной премии или чтобы «отомстить за её прошлые выговоры и нарекания»?

– Нет, всё не так. Я в самом деле давно к тебе неравнодушен и…

– Опять ложь? Не надо, я прекрасно всё слышала.

– Но это же не совсем так.

– А как? Борис? Как иначе? Я могла ожидать такого от Юрия, он редкостный бабник, но от тебя… Ведь я тебе поверила и тут такое…

– Я люблю тебя и не мог поступить по-другому. Запись сфабрикована Юрием, он переставил мои ответы и добавил от себя другой смысл.

«Я люблю тебя»... Они сами собой срываются с языка и повисают в воздухе. Оксана прерывисто вздыхает и отворачивается.

– Не надо делать мне ещё больнее. Это для вас, мужчин, всего три слова, а для нас они много значат.

– Они много значат и для меня. Это не те слова, которыми разбрасываются направо и налево.

Оксана поворачивается ко мне и передо мной вновь оказывается финансовый директор. Она подняла холодный щит, которым отгораживается от мира злых людей.

– Караев Борис, благодарю тебя за организацию поездки. По возвращении я компенсирую половину твоих затрат.

– Не надо. Мне было приятно находиться рядом с тобой… вами, – фразу я заканчиваю, глядя в обложку книги.

Больше ни слова в ответ. Словно я превратился в невидимку. Так проходит полет. Несколько часов тяжелого молчания. Оксана начинает говорить лишь после приземления. И сказанное меня отнюдь не радует.

– Борис, мне лучше поехать одной. Выбери, пожалуйста, другое такси.

Я смотрю, как ладная фигурка садится в желтое с черными шашечками авто и испытываю то самое ощущение, когда внутренности сжимает огромная рука.

Так вот ты какая – тоска зеленая. Подъехавший таксист пытается что-то говорить, но я отвечаю невпопад, и он бросает своё занятие, полностью переносит внимание на дорогу. Я уже успел отвыкнуть от такого количества света и фонарей. Рядом проносятся машины, гудят моторы, кипит жизнь, а я словно один в своем мирке.

Съемная квартира встречает тишиной и затхлым запахом закрытого помещения. На столе лежит записка с просьбой оплатить за ноябрь. Значит, приезжали владельцы квартиры, хорошая семейная пара с веселым маленьким ребенком. А у меня на кармане осталось только на поход в магазин, но это ничего страшного, ведь завтра на работу, а там Наталья отдаст.

– Эй, черепах, ты как тут без меня? Телок не водил? – я вижу в центре квартиры своего питомца.

Увы, черепах бессовестно дрыхнет, на мои призывы поговорить и обсудить жизнь не отзывается. По телеку кого-то где-то снова убили… Тоска такая, что хочется напиться.

Радость – 1 %

– Да всё нормально, мам. Приехали, отдохнули хорошо. Ну какие оттуда могут быть сувениры? Мам, перестань. Это же Россия, какая заграница? Магнитиков в аэропорту набрал, потом заскочу и отдам. Да всё нормально у меня с голосом. Нет, не простыл, подустал немного. Сейчас лягу спать, а потом созвонимся. Хорошо, целую. Папе привет! – отчитываюсь я перед мамой и вешаю трубку.

Хоть кто-то обо мне беспокоится. Позвонить Гарику? Да нет, не буду, увидимся завтра, вот тогда всё и расскажу. А пока делаю так, как сообщаю маме, то есть ложусь спать. Перед глазами стоит холодное лицо Оксаны. Ладно, утро вечера мудренее. Чемодан разбирать настолько лень, что решаю оставить это занятие до завтрашнего вечера.

Бодрость – 1 %

Усталость + 10 %

Утром созваниваемся с Гариком и едем вместе на работу. Электричка как всегда забита народом, но это не мешает нам общаться. Я ему рассказываю о своих приключениях, вкратце, чтобы уместилось в полчаса. Он не перебивает, лишь иногда сочувственно покачивает головой.

От него я узнаю новости с предприятия. Похоже, что Юрий сумеет выкрутиться, а вот Квадратов пойдет под суд за хищения. Схема отработана – списывали налево хорошие материалы как мусор на утилизацию, а знакомый строитель их забирал за полцены. В итоге всем хорошо, но убытки капали и капали, пока не прорвались. Вот и решили пожертвовать мелкой сошкой, чтобы головы более ценных людей не полетели.

– О-о! Вот и Казанова мытищинского разлива! Какое чудное явление. Надо же, даже глаза не опускает, – приветствует меня главный инженер Семен Васильевич.

Он только что поставил машину на стоянке и встречает нас на ступеньках у проходной. Седая голова укоризненно покачивается. Острые глаза пытаются нащупать во мне хотя бы каплю раскаяния, но я смотрю прямо. Ведь я ни в чем не виноват!

– А с чего мне их опускать? Вины за мной нет никакой. Есть клевета, и есть глупые люди, которые поверили в эту клевету. Так что еще неизвестно – кому именно нужно опускать глаза! – четко, разделяя каждое слово, отвечаю я.

Твердость + 2 %

Трое ребят тоже смотрят на меня сквозь оргстекло курилки. Я машу им рукой, но они не отвечают. Ясно – тоже поверили записи. Давно известно, что люди такие существа, которые легче поверят в плохое, чем в хорошее. Выручай постоянно и будут принимать как данность, но если раз откажешь или накосячишь, то всё – репутация растоптана навеки.

– Да? Лучшая защита это нападение? Эх, Боря, не ожидал я от тебя такого, – голова ещё раз качается и главный инженер заходит в проходную.

– Я пойду покурю и разъясню ребятам, что они ошибаются, – говорит Гарик и отправляется в сторону курилки.

Я же отправляюсь в офисное здание. Впереди идет главный инженер и его спина выражает глубокую укоризну. Вот надо же так уметь – вроде бы просто идет, а я почти ощущаю муки совести.

Наше сине-белое здание вырастает во всей красе кубического реализма.

– Здравствуйте, девушки! – наигранным голосом я приветствую своих «феечек». Двое сидят за своими столами, а Александра что-то показывает на компьютере Карине.

Ответом мне служит молчание. Что же, я другого и не ожидал. Достаю заготовленные магнитики и кладу перед каждой на стол. Они даже не смотрят на меня. Игнорируют. Но стоит мне подойти к своему столу, как слышатся шлепки по полу, будто со стола падают ручки. Это скинули магнитики. Жест презрения. Что же, тем лучше – меньше будут досаждать.

Ай!

Я вскакиваю со стула, куда только хотел присесть – что-то острое впивается в пятую точку. Переворачиваю стул. Так и есть – шесть обойных гвоздей вбиты снизу в сиденье. Тихое хихиканье громче всяких фанфар. Похоже, что мне придется носить с собой подушку… или попытаться объясниться? Попробую второе.

– Милые женщины, дорогие сослуживицы, вы можете делать вид, что меня не существует. Можете вбивать гвозди, можете заливать кофе важные документы, можете хоть говном весь мой стол измазать – но вы не сможете сделать мне больнее, чем сейчас. Да, я знаю, что вы обо мне думаете, что я гандон и прочее. Но это не так. На самом деле я неравнодушен к Оксане и пошел на такую хитрость с розыгрышем, чтобы иметь возможность узнать её поближе и показать ей, что я не только косячник и раздолбай, но ещё и мужчина. Мужчина, который думает о ней. Ведь только ради неё я терплю вас все эти годы, только ради неё ещё не разбил морду Юрию и не уволился, только ради неё я и продал машину, чтобы отправиться в путешествие.

Социальный интеллект + 3 %

Мои слова подействовали на «феечек», по крайней мере, пальцы перестали щелкать по клавиатурам, хотя взгляды всё ещё устремлены в мониторы. Так, уже хорошо. Я поднимаю магнитик с пола. Озеро Среднее Куйто, то самое, где Оксана вытащила огромную щуку.

– В одну из ночей ко мне пришел Юрий и начал выпытывать по поводу Оксаны. Я отвечал ему правдиво, что буду бороться за неё и что мне наплевать на его угрозы. К сожалению, я не учел, что он будет записывать наш разговор, а потом ещё подвергнет его обработке. Я не сомневаюсь, что у вас есть эти записи, и вы спокойно сможете услышать неестественные паузы и щелчки на заднем фоне. Это очень грубая подделка и мне искренне жаль, что вы на нее повелись. Теперь вы можете думать всё, что хотите. Я всё сказал.

Я кладу магнитик на стол Олеси Абиковой и поворачиваюсь к ним спиной.

– Боря... – окликает меня Карина.

– Да?

– То, что ты нам сейчас рассказал… Правда?

– Я никогда не был более искренен, чем сейчас. Девчонки, это одна сплошная подстава. Одна большая…

– Ты будешь на нас сейчас ругаться, наверное, – подает голос Олеся. – В общем, мы поверили Юрию и написали на тебя «служебки». Ты прости нас, но мы были злы, из-за Оксаны…

– Значит, он всё-таки вынудил вас. Эх, и я дурак не позвонил вам. Ладно, прорвемся как-нибудь.

– Нет, ты в самом деле ничего такого не хотел, как было на записи?

– Я даже не знаю, кому ещё объяснить. Но чувствую, что объяснять придется многим. Фиг с ним, если меня уволят, но вот Оксану жалко, Юрий же ей потом прохода не даст.

– Мы сейчас пойдем и заберем свои служебки. Правильно, девчонки? – Александра поднимается с места.

– Правильно. Не дадим нашего Борю в обиду! Только мы можем над ним издеваться! – встает и Карина.

– Я согласна, вот сейчас… – Олеся обрывает речь на полуслове.

Её взгляд направлен за мою спину. Я уже знаю, кто там стоит – спиной чую радостный оскал.

– Бунт на корабле? Поздно вы захотели исправиться, я уже отдал ваши «подлючки» генеральному и… Караев, зайди ко мне!

Не нужно объяснять, кто был за моей спиной. Я подмигиваю девчонкам, все-таки что-то хорошее и доброе в них осталось. Хоть и «сучки крашеные», но это мои «сучки крашеные», занозы, к которым успел привыкнуть. Я выхожу следом за Юрием.

– Проходи, садись, подписывай, – именно с таких трех слов начинается наше общение.

– Чего подписывать? – я уже вижу приказ, где выделяются грозные буквы «п. 5 ч. 1 ст. 81 ТК РФ», но предпочитаю немного повалять дурака.

– Подписывай заявление об увольнении по собственному желанию. Хватит мне глаза мозолить, отправляйся-ка ты в свободное плавание. Я вижу, что ты уже вырос и тебе стали тесны рамки нашей организации, поэтому пиши заявление без отработки. А я уж так и быть – замолвлю за тебя словечко при рекомендациях на новом месте работы. Или же в действие вступит второй приказ, вот этот, – он подталкивает ко мне листок с «грозными буквами».

– И думаешь, что эта филькина грамота у тебя пролезет?

– Не у «тебя», а у «вас». Соблюдай субординацию, Караев. Тыкание осталось в Карелии, здесь же другие условия.

– А не пошел бы ты? – я улыбаюсь, глядя в краснеющие глаза.

– Хорошо, Боря. На тебя раньше был оформлен выговор от Оксаны, когда ты флешку с отчетом забыл? Чего ты так удивляешься? Она на тебя разозлилась тогда не на шутку, даже строгач влепили, но не успели ознакомить, – Юрий достает из ящика стола листок с октябрьской датой. – А когда я принес генеральному директору ещё и три служебных записки, то он сразу постановил тебя уволить по приказу.

– Это же всё белыми нитками шито, трудовая инспекция мигом тебя раскусит. Или тебе мало одного Квадратова? – я с удовольствием наблюдаю, как дергается его щека.

– Да, с Квадратовым неудобно получилось. Но кто же знал, что этого полудурка потянет «Хонду Аккорд» покупать на честно украденные деньги? Сам виноват, почуял власть и деньги и подумал, что держит черта за причандалы. Не надо было ему Скалова увольнять… А насчет тебя вопрос уже решен, либо по собственному, либо по статье.

– Что-то мне в туалет приспичило. Минуту подождешь… – те? – я стараюсь сделать ударение на последнем слоге.

Юрий откидывается на спинку кресла, на лице довольство Александра Македонского, выигравшего очередную битву. Он чувствует себя на коне, а перед ним поверженный противник, который должен тихо уползти под кустик и сдохнуть от жалости к себе. Не дождется! Волк во мне обнажил губу и показал клыки. Похоже, что Юрий что-то почувствовал, глядя на меня, так как сел обратно и скрестил в замок пальцы.

Агрессия + 1 %

Самоконтроль – 10 %

– Да, конечно, сходи. Я подожду.

Я выхожу и чувствую, как меня пошатывает. Не то чтобы я этого не ожидал, но всё равно неприятно вот так вот, ни с того ни с сего, а лишь потому, что он начальник. Неправильно это как-то, несправедливо. И в тоже время в груди зарождается веселая злость. Наплевать, прорвемся! Вот только нужно увидеть Оксану и понять – стоит ли прорываться или постараться сберечь нервы?

Вот и её кабинет. Дверь открыта.

– Оксана, привет.

Она поднимает на меня холодные глаза. Мне кажется, или они чуть покраснели в уголках? Такое бывает, когда «Визин» не полностью устраняет эффект от плача.

– Да, Караев, что ты хотел?

– Хотел спросить…

– У тебя что-то важное? У меня много дел.

– Да… важное. Для меня важное. От твоего ответа зависит – останусь ли я здесь, или же нет. Скажи, мы сможем начать всё с начала, не как начальница и подчиненный, а как мужчина и женщина?

Сколько времени прошло, прежде чем она ответила? Десять секунд? Минута? День? Месяц? Год?

– Борис, я предпочту остаться на рабочих отношениях. У тебя что-то ещё?

– Нет, больше ничего. Прощай, Оксана.

– Всего доброго, Борис, – после небольшой заминки говорит Оксана.

Я разворачиваюсь и иду обратно. Что там говорят люди из открытых дверей? Мне не так уж и важно, я нечленораздельно мычу и иду подписывать вольную. Скоро я буду свободен от работы, от начальства, от сослуживцев. Кто меня хватает за руку? Я оказываюсь в кабинете начальницы отдела кадров.

– Борис, что там у вас произошло? Что это за дебильная запись гуляет по заводу? – обеспокоенно спрашивает Наталья. – Ого, да на тебе лица нет. Что с тобой?

– Да ничего существенного, увольняют меня.

– Вообще-то я тоже не последнее лицо на предприятии. Только через меня происходит увольнение. Кто тебя увольняет?

– Юрий просит написать по собственному желанию, либо меня выкинут по статье. Да ладно, мне уже и самому незачем здесь оставаться. Так что наши с ним желания совпадают.

– Посиди здесь и подожди, – Наталья выскакивает наружу.

Я тупо смотрю на большой фикус на окне. Состояние такое… сумасшедшее и веселое, грустное и радостное. Внесена ясность и ни осталось и капли той неопределенности, которая мучила все эти дни. Всё ясно и понятно – никому не нужен менеджер Боря. Менеджер Боря может уходить.

Наталья влетает как разъяренная кошка – шерсть дыбом, когти выпущены, глаза метают искры. Ещё чуть-чуть и вцепится в кого-нибудь.

– Вот же (цензура бы запикала следующее выражение, обозначающее удовлетворенного гомосексуалиста). Я к нему и так, и этак, а он ни в какую. И наш генеральный тоже за Оксану обиделся. Надо же было тебе такое ляпнуть.

– Да не ляпал я, речь о другом была, а он повернул по своему и… Знаешь, Наташ, мне уже надоело в пятый раз объяснять одно и тоже. Это подстава.

– Слушай, но тебя же в самом деле уволят.

– Пускай. Начну на новом месте, опыт есть, голова на месте. Так что не страшно.

– Точно всё нормально? А то мы могли бы ещё побороться.

– Да точно. С Оксаной облом, на предприятии уже не отмоешься, так что лучше поищу в другом месте.

– Кстати, тут тебе Оскари переслал. Я обналичила, вот, держи.

Наталья протягивает мне конверт. В таких обезличенных конвертах любят давать взятки. Мне пригодится на первое время – за квартиру заплатить, да и на жизнь останется. Не спрашивать же у родителей…

– Спасибо. Ладно, напишу, да и домой отправлюсь – резюме обновлять. Завтра «бегунком» займусь и всё сдам. Сегодня ничего не хочется.

– Эх, Боря-Боря. Жаль, что так получилось, не переживай. Ведь, как говорится «всё, что ни делается – всё к лучшему».