Текст книги "Великая окопная война. Позиционная бойня Первой мировой"

Автор книги: Алексей Ардашев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц)

Интересно, что ничего подобного Stosstruppen у союзников не было – были «легкие команды» – все это немцы прошли уже. Пятиротный батальон Рора, действовавший под Верденом, – это уже типичная инженерно-штурмовая бригада с огнеметчиками, гранатометчиками и сильнейшим упором на инициативу унтер-офицеров в бою (что вообще характерно для немцев – а у Stosstrupen возвели в абсолют). Кроме этого, немцы сильно усовершенствовали боевое построение пехотной роты в бою – как роты Stosstruppen, так и обычной пехотной, да так, что кое-что другие страны прививали десятилетиями…

Австро-венгерские штурмовые формирования

Когда австро-венгерская армия вступила в Первую мировую войну, она использовала тактику, основанную на опыте Франко-прусской войны 1870–1871 годов, и была нацелена на проведение наступательной войны. Все руководства по тактике указывали, что нападение – всегда лучший выход из любой ситуации. Это касалось главным образом пехоты, которая должна была уметь действовать самостоятельно, даже без поддержки артиллерии или кавалерии.

Кампании лета – осени 1914 года велись именно таким образом. Для каждого полка или батальона предполагался постоянный натиск на вражеские позиции. После выяснения положения врага – немедленная атака, даже без предварительной подготовки. Эта тактика называлась «recontre». Вначале австро-венгерское командование не понимало, что российские и сербские позиции предварительно усилены аванпостами. В течение начала боевых действий эти аванпосты были быстро опрокинуты и вынуждены к отступлению. Австрийцы восприняли это как победу. Но когда их войска достигли главных вражеских позиций, где были встречены хорошей обороной с сильной артиллерийской поддержкой, они были уже расстроены и приведены в беспорядок. Потребовалась немедленная поддержка собственной артиллерии, но та только начала выдвижение.

В этот период солдат пехоты, в соответствии с уставами, постоянно атаковал неприступные позиции, имея все шансы погибнуть, но не имея возможности продвинуться вперед или назад. Количество жертв стремительно росло. В течение зимы 1914/15 года ситуация изменилась. Хотя и позже, чем на Западном фронте, противоборствующие стороны стали буквально «вгрызаться» в землю, организовывая оборонительные препятствия перед траншеями и артиллерийские позиции позади них. Первоначально это была всего одна линия окопов, которая и была целью любого наступления. Там, где противнику удавалось захватить даже небольшой участок, приходилось оставлять ему целые сектора обороны, чтобы предотвратить крушение всего фронта. Чтобы избежать этой проблемы, австро-венгерское верховное командование (Armeeoberkommando – АОК), главным образом основываясь на немецком опыте на Западном фронте, начало углублять линию обороны. Приблизительно через 100 м позади первой линии окопов начали рыть вторую, а за ней, примерно на таком же расстоянии, третью. Все три линии связывались ходами сообщений. Это полевое инженерное сооружение получило название «первая позиция» (1. Stellung). Еще глубже на 2–3 км устраивалась «вторая позиция», также состоявшая из трех линий окопов. Позади второй позиции развернули артиллерию. Третья позиция, как правило, так и оставшаяся недостроенной, предполагалась уже на расстоянии 4–6 км.

Переход к позиционной войне привел к изменению тактики. Теперь атака имела шансы на успех только при артиллерийской подготовке, которая могла уничтожить заграждения и первую линию обороны врага, что позволило бы собственной пехоте вступить в контакт с противником и захватить его позиции. Но чтобы достигнуть решающих результатов, было необходимо взять вторую линию обороны и, самое главное, позиции вражеской артиллерии. Если этого нельзя было достигнуть, враг мог огнем артиллерии отсечь наступающую пехоту и уничтожить ее. Так практически всегда и получалось. В результате наступающие с большими потерями отбрасывались назад. Очередным выходом из патовой ситуации было наращивание артиллерийской мощи для того, чтобы иметь возможность разрушить и первую, и вторую линию обороны противника. Атака должна была быть тщательно запланированной и подготовленной. В продолжительные периоды «затишья» боевые действия на фронте ограничивались перестрелками, вылазками аванпостов и борьбой за контроль «ничейной земли». В Российской армии еще с 1886 года существовали «охотничьи команды», выполнявшие функцию полковой разведки. Рейды специально подготовленных «боевиков», чей успех часто был обязан слухам, снижали боевой дух австро-венгерской армии. Солдаты опасались, что не смогут защитить себя от внезапных нападений и засад. Естественной реакцией было простое копирование этих специальных подразделений в австрийской армии и создание собственных «охотничьих команд» (Jagdkommandos). Первые подобные отряды появились без какого-либо согласия со стороны АОК. На некоторых участках фронта количество и численность таких отрядов быстро росли. Это была трудная и опасная работа.

Австро-венгерское верховное командование прониклось острой необходимостью в обучении собственной пехоты. Каждая армия должна была организовать специальные курсы, на которых опытные солдаты могли бы обучить новичков особенностям тактики траншейной войны. Эти армейские курсы до весны 1917 года минимум должны были подготовить два штурмовых взвода (Sturmpatrouillen) в составе каждой пехотной роты. Взводы сводились в армейские батальоны. Их состав отличался от немецких – обычно это были 4 пехотные роты, пулеметная рота, инженерная, минометная и огнеметная команды. Низкая интенсивность боевых действий на Северо-Восточном фронте позволила безболезненно снимать большое количество солдат с первой линии обороны и направлять на курсы. В то же время ранее существовавшие Jagdkommandos попросту переименовывались и включались в состав новых батальонов. Другая ситуация сложилась на итальянском фронте, особенно в свете поражений при Изонцо (Isonzo). Полковые командиры часто отказывались снимать с фронта лучших солдат и направлять их в тыл на переподготовку.

Первое боевое использование австро-венгерских штурмовиков прошло в течение десятого сражения при реке Изонцо. Опыт был удачен. Когда штурмовые роты были разделены на отдельные команды, наступавшие во главе пехотных частей, успех достигался всегда. В то же время, если штурмовые подразделения действовали большими группами, они несли тяжелые потери и терпели поражение, особенно если отсутствовала предварительная разведка. Поэтому АОК разработало общие правила использования штурмовых батальонов в будущем. Каждая пехотная дивизия должна была иметь дивизионный штурмовой батальон. Каждая кавалерийская дивизия должна была создать так называемый штурмовой полуполк и отдельные бригады – штурмовые полубатальоны.

Множество проблем было связано с поставками вооружений и экипировки. В дополнение к штурмовым ротам в состав батальона должны были входить пулеметная рота, секция пехотных артиллерийских орудий, минометный и огнеметный взводы, отряд телефонной связи. Из-за нехватки ресурсов эти необходимые боевые элементы приходилось заимствовать во фронтовых частях, а по завершении курса обучения или после выполнения миссии немедленно возвращать обратно. До октября 1917 года большинство штурмовых батальонов не имели собственных подразделений огневой поддержки. Главным фактором в решении этой проблемы стало двенадцатое сражение при Изонцо, в котором соединенные войска Германии и Австро-Венгрии прорвали итальянскую оборону. Множество трофеев было передано штурмовикам. Среди них было большое количество пулеметов и первых пистолетов-пулеметов, которые немедленно были пущены в дело.

В течение упомянутого двенадцатого сражения австро-венгерские штурмовые батальоны полностью доказали свою эффективность в условиях траншейной войны. Их элитный характер был подобен довоенной роли кавалерии. Штурмовые части стали символом наступательного духа и успешных атак. Но это вело и к переоценке их роли на поле боя. До июня 1918 года австро-венгерская армия имела в своем распоряжении достаточно большое количество штурмовых частей.

Но с 1918 года вновь изменились условия ведения траншейной войны. Вместо трех позиций были созданы боевые зоны. 1 – я и 2-я позиции были объединены в «главную боевую зону» глубиной приблизительно 4 км. Она была защищена с фронта линией аванпостов. Бункеры, замаскированные пулеметные огневые точки, глубоко эшелонированные заграждения, скрытые позиции пехотных артиллерийских орудий и минометов укрепили пространство между бывшими 1-й и 2-й позициями. Несмотря на большое количество имевшихся штурмовых подразделений, их все же было недостаточно для того, чтобы взять всю зону. Это было одной из причин провала наступления на реке Пиаве (Piave) в июне 1918 года. После этого сражения все штурмовые взводы и подразделения были сняты с фронта и направлены в учебные лагеря. До конца войны на них возлагались только задачи разведки и небольших локальных боевых операций. Было решено, что главная роль в последующих конфликтах будет отведена индивидуальной подготовке каждого солдата к рукопашному бою и траншейной войне, что делало бессмысленным содержание каких-либо специализированных частей. В конце 1918 года вместе с австро-венгерской армией прекратили свое существование и штурмовые батальоны. Но их опыт боевых действий и навыки послужили основой обучения и организации пехоты и армий Европы в период Второй мировой войны.

Штурмовые команды русской армии

Это была схватка двух варваров: нам, цивилизованным европейцам, все было чуждо на этой войне.

Э. Корти, итальянский офицер, о войне на Восточном фронте

В ходе Первой мировой миру были явлены совершенно новые, никогда ранее не применявшиеся виды оружия, что привело к появлению новых тактических приемов и возникновению родов войск, предназначенных для выполнения специфических задач. К их числу следует отнести и подразделения так называемых «штурмовиков» (или «ударников»). Они были сформированы во многих армиях и использовались при прорыве вражеских линий обороны.

В 1915 году в армиях участников войны появилась тенденция к созданию особых подразделений, специализировавшихся на атаке укрепленных позиций и технике траншейного боя. Такие группы создавались во французской армии главным образом из состава наиболее боеспособных «цветных» колониальных войск Они получили распространение и в германской армии в виде так называемых «штурмовых батальонов». Имелись попытки создания их в русской армии под названием «гренадерских взводов», «ударных частей» и т. д.

Вот пример действий немецких штурмовых батальонов зимой 1916 года в Лесистых Карпатах (район западнее Селетин) против русских войск. На одну из рот 148-го пехотного Каспийского полка была произведена атака штурмовой немецкой роты. Окопы были оборудованы плохо, проволочные заграждения – в одну полосу, в 2–3 ряда кольев. Позиции противника располагались в 400–800 м от нашего переднего края; был довольно глубокий снег.

После полудня немцы начали артиллерийский и минометный обстрел участка одного из батальонов полка с целью пристрелки для последующей изоляции намеченного участка атаки и для создания укрытий в виде воронок атакующим немцам. Перед заходом солнца на опушке леса, в 400 м от русских окопов, показались солдаты противника. Артиллерия обрушилась на фланги и тыл одной из рот, и вслед за этим с исключительной быстротой противник буквально свалился в русские окопы. Атакуя по сплошным траншеям в стороны флангов с применением ручных гранат, немцы очистили значительную часть окопа первой линии от русских войск и отошли, захватив один тяжелый пулемет.

Через несколько дней командир русского батальона в виде своего рода приманки на удобном для атаки противника участке выставляет макет станкового пулемета и выдвигает в засаду команду разведчиков перед передним краем. При попытке германской штурмовой роты совершить налет ее командир – лейтенант – был взят в плен. Вскоре после этого эпизода полк получил перевод немецкой инструкции о подготовке и тактике «штурмовых батальонов».

«Штурмовые батальоны» комплектовались опытным, обстрелянным составом. В основу подготовки бойца было положено доведение до совершенства техники движения (броска) в атаку, преодоления искусственных препятствий и техники гранатного боя в траншеях. Инструкция требовала от рядового солдата умения наметить для себя заранее весь путь движения в атаку, с учетом всех мельчайших укрытий (воронок, ложбин и пр.), пунктов передышек, техники самого движения. При такой подготовке атака проводилась стремительно и почти не нуждалась в управлении со стороны командиров. В метании гранат требовалось достигнуть такого искусства, чтобы, находясь в одном из изломов окопа или хода сообщения, точно бросать гранату в следующий излом, обороняемый противником.

Что касается опыта создания штурмовых команд в русской армии, приказ войскам 9-й русской армии за № 646 от 13 декабря 1915 года предлагал в виде опыта создать во всех полках «взводы гренадер» по одному в роте. Состав взвода – 1 офицер, 4 унтер-офицера – командиры отделений – и 48 рядовых солдат. Вооружение гренадера – 7–8 ручных гранат, носимых в двух сумках на поясе, укороченная пика или шашка, тесак или топор на длинном топорище, ножницы для резки проволоки. Кроме того, взвод имел стальные щиты (не менее одного на двух гренадер) и два бомбомета. Гренадерским взводам ставились следующие задачи: обязательное участие во всех атаках и отражениях атак противника; участие в поисках, предпринимаемых для захвата пленных и снятия охранения противника; налеты с целью создать панику у противника и выручка своих частей, атакованных противником.

Инструкция подробно описывает приемы метания гранат в различных условиях (стоя, с ходу, лежа, из-за щита, в окопе) и дает указания о тактике гренадерских взводов. Перед атакой укрепленных позиций гренадеры двигаются за линией стрелковых цепей (первой волной). В момент занятия пехотой основного рубежа для атаки они выдвигаются вперед, пользуясь прикрытием огня стрелков и дымзавесой, выползают вперед на дистанцию броска гранаты и бросают их в искусственные препятствия. Они применяли 5-фунтовые гранаты Новицкого. После этого часть гренадер расчищает образовавшиеся проходы топорами и ножницами, а остальные забрасывают гранатами окопы противника. Если действия гранат окажутся успешными, гренадеры врываются в окопы противника и, прорывая его первую линию, распространяются по окопу вправо и влево. При этом они выбивают гранатами противника, засевшего в изломах траншей и ходах сообщения или за траверсами. Для рукопашного боя гренадеры должны были использовать топоры или подобранные на поле боя винтовки. Инструкция указывала, что если не удастся очистить весь окоп противника, то фланги его должны перекрываться легкими препятствиями, а при действиях в лесу – завалами и наблюдаться группами гренадер.

В 1917 года была разработана более распространенная инструкция, которая предусматривала создание целых «ударных батальонов». Она издана приложением к приказу Особой армии за № 320/48 от 1917 года под названием «Наставление для ударных частей».

Согласно этой инструкции, при каждой пехотной дивизии должен быть сформирован «ударный батальон» в составе трех стрелковых рот по три взвода каждая и технической команды, состоящей из пяти отделений: пулеметного, минометного, бомбометного, подрывного и телефонного. Вооружение батальонов определялось так: в каждой партии (отделении) гренадер у шести человек револьверы и у двух – винтовки. Кроме того, у каждого: кинжал, или тесак, или иностранный штык-нож, малая лопата или топор, 8–10 ручных гранат, противогаз, ножницы, стальная каска. Тяжелое оружие и технические вспомогательные средства на батальон предполагались в следующем количестве: 8 станковых пулеметов, 8 ружей-пулеметов, 4 миномета, 8 бомбометов, подрывного имущества на устройство восьми проходов в проволоке (удлиненными зарядами) плюс резерв, 250 сигнальных ракет, 7 телефонных аппаратов и 24 м кабеля. Телефонное имущество предназначалось не только для связи, но и для подслушивания разговоров противника во время разведки.

Инструкцией возлагались следующие задачи на штурмовые части:

1. При прорыве укрепленных позиций противника: а) штурм особо важных и особо сильно укрепленных участков; б) поддержка атаки пехотой первой линии (переднего края) и развитие успеха ее в траншеях (ликвидация задерживающего продвижение противника).

2. При обороне: а) бой с целью улучшения своего положения (захват отдельных пунктов); б) поиски для захвата пленных и для разрушения оборонительных сооружений; в) контратаки против ворвавшегося в оборонительную полосу противника.

В соответствии с этими задачами инструкция требовала размещения ударных частей в тылу и вывода их на Позиции лишь для выполнения боевых задач. Занимать ударными частями участки позиций для обороны запрещалось. Бой ударных частей должен был вестись исключительно в траншеях, так называемый открытый бой на поверхности земли рассматривался как исключение. Обучение ударных частей должно было производиться по особой программе с практической отработкой ряда тактических тем на специально оборудованной местности.

Боевые действия ударных частей при атаке укрепленных позиций противника должны были начинаться с тщательной разведки. Наряду с изучением материалов требовалась личная разведка самих ударных частей, для чего они должны были, пробыв несколько суток на участке намеченного удара, точно изучить местность и противника, вплоть до обычного уклада его окопной жизни.

Перед атакой рекомендовалось провести учение на специально оборудованной в тылу позиции, точно воспроизводящей намеченный для атаки участок противника. Если атака намечалась в ночное время, то ударные Части должны были провести скрытую ночную разведку Противника в те же часы ночи, которые были избраны Для атаки. Подготовка исходного положения для атаки (плацдарм) должна была вестись с соблюдением строгой Маскировки.

Атака могла быть произведена после артподготовки или внезапно. Во втором случае артиллерия должна была быть готовой поддержать атаку после обнаружения ее противником. При этом право подачи сигналов об открытии артогня принадлежало не первой, а второй волне атакующих, исходя из соображения, что последняя лучше разберется в действительной необходимости подавления противника огнем.

Боевой порядок для атаки мог быть групповым или волнами (линиями стрелковых цепей) в зависимости от обстановки. В первой линии шли бойцы, предназначенные для устройства проходов через препятствия. Вторая линия состояла из гренадер, имеющих задачей захват передовых окопов противника и продвижение по ходам сообщения. Порядок продвижения этой линии должен был отвечать характеру укреплений позиции противника (числу, направлению и типу траншей и ходов сообщения). За второй волной шли телефонисты, сигнальщики, артиллерийские передовые наблюдатели. Третью линию составляли партии гренадер с особыми задачами (закрепление флангов, разрушение отдельных блокгаузов и пр.), а также пулеметные подразделения и резерв. Непосредственно за третьей линией двигался боевой тыл (санитары, подносчики боеприпасов).

Артиллерия должна была подготовить огнем атаку. В момент атаки в ее задачи входило окаймление заградительным огнем атакованного участка противника и в случае надобности прикрытие огнем отхода. Траншейная артиллерия (минометы, бомбометы и малокалиберные пушки) участвовала в артподготовке и, кроме того, выполняла задачу непосредственного сопровождения пехоты и закрепления достигнутого успеха.

Однако эти инструкции не претворялись в жизнь. Командование, подписывая соответствующие приказы, обычно не отпускало никаких средств на формирование ударных частей. Нельзя не отметить, кроме того, что инструкция о создании «ударных батальонов» Особой армии была издана в период почти полного развала бывшей царской армии. Ударные части формировались в тылу они имели специальные знаки (знак смерти), впоследствии заимствованные белогвардейскими корниловскими частями. Были попытки использовать ударные батальоны в июльском наступлении 1917 года, но существенной роли они, в общем, не сыграли.

«Рожденный на заре свободы – за нее умрет…».

Части смерти в русской армии 1917 года

В России в 1917 году появились так называемые «части смерти». Во многих изданиях публиковались изображения значка и шеврона этих частей, однако о самих подразделениях известно сравнительно немного. Что представляли собой части смерти, чем, кроме внешних атрибутов, выделялись они из общей массы русской армии той поры? Многие современники – например, генералы А. И. Деникин и А. П. Будберг – склонны были видеть в различных «революционных» воинских формированиях, во множестве возникших после февраля 1917 года, симптомы одноименного разложения армии. Советские мемуаристы, историки, да и литераторы, наоборот, однозначно рассматривали их как «боевые силы контрреволюции», предшественников Белой гвардии. Хотя обе эти точки зрения и не были лишены определенных оснований, порожденные ими стереотипы мешали увидеть всю сложность, а подчас и противоречивость явления. В 1917 году параллельно с частями смерти возникали георгиевские батальоны, революционные батальоны из волонтеров тыла, женские ударные батальоны и различные национальные формирования, «части 18 июня», формирования «Народной свободы», партизанские и многие другие соединения.

Инициатива создания подобных частей преимущественно шла снизу, причем революционная власть таким настроениям, как правило, не препятствовала. Предтечей же ударного движения как такового можно считать возникшие на фронте еще до Февральской революции партизанские и гренадерские формирования, идею создания которых подсказали реалии боевой жизни, вышедшей далеко за рамки устава.

С апреля 1917 года, когда схлынула первая волна опьянения от полученных гражданских и политических свобод, в противовес увеличивающемуся разложению армии на фронтах начали возникать добровольческие части, в названиях большинства которых присутствовали эпитеты «ударный», «революционный» или «смерти».

Униформа русских «ударников» «частей смерти»

Единой установленной для всех символики не существовало, и для каждого такого подразделения вопрос о внешних отличиях решался автономно. Так, по данным одного архивного документа от 28 мая 1917 года, на Юго-Западном фронте в каждой армии были организованы из добровольцев «бригады смерти», выполнявшие функции штурмовых батальонов Военнослужащие этих бригад носили особые отличительный знак – нарукавную повязку из красной ленты, с нанесенными белой краской черепом и двумя костями.

В мае 1917 года военные власти в лице верховного главнокомандующего А. А. Брусилова попытались взять под контроль нарастающее ударное движение: развернулась работа по созданию «Армии Народной свободы» (другое название – «Народная армия свободной России») из воинских частей, принимавших участие в февральских событиях, а вскоре начали издаваться приказы, придавшие процессу формирования добровольческих частей законодательную основу.

Начало «движения смерти», достигшего к осени 1917 года общеармейских масштабов, связано с деятельностью небольшой группы солдат и офицеров, собравшихся в мае того года в Могилеве с целью подготовки созыва всеармейского съезда. Политическое кредо создаваемого Всероссийского военного союза выражалось в полной лояльности, как по отношению к Временному правительству, так и к Совету рабочих и солдатских депутатов.

В официальных документах и различных публикациях того смутного времени определение воинских частей как «ударных», «штурмовых», «смерти» и т. д. даются довольно беспорядочно – может сложиться впечатление, что под разными названиями скрывается одно явление. По-видимому, изначально, весной 1917 года понятие «ударная часть» являлось синонимом «штурмовой» и определялось тактическими особенностями их действий – это, в частности, подтверждает текст брошюры «Наставление для ударных частей», изданной в 1917 году штабом Особой армии. Сопряженная с риском, большими потерями и, отсюда, – добровольческим характером формирования, деятельность подобных частей находила отражение и в «смертной» символике, и в соответствующих названиях.

В дальнейшем, когда термин «ударная» стал восприниматься как почетное наименование, его стали возлагать на себя отдельные части, по роду своих действий не являвшиеся штурмовыми (то есть не предназначенные специально для прорыва и занятия укрепрайонов противника). Именно такие части предполагалось сводить в «ударные группы» в составе отдельных армий и фронтов. Соответственно, формированием или хотя бы учетом всех разрозненных «ударников» ни одно учреждение не занималось. И пусть современники зачастую употребляли слова «ударные» и «смерти» как синонимы, а в приказе Верховного Главнокомандующего № 547 эти понятия были прямо приравнены друг к другу, в реальной жизни имело место определенное различие: далеко не все ударные добровольческие и кадровые формирования числились в приказах главковерха «частями смерти» и имели соответствующее название и отличительные знаки; в то же время большинство частей смерти, проходящих по спискам В.B.C., не имели в своем названии слова «ударный» и не входили в «ударные группы». Основой движения должны были стать уже не добровольческие, а кадровые армейские части, принявшие название «смерти».

Воззвания вызвали мощный резонанс. 25 июня Исполнительное бюро могло отрапортовать, что в «части смерти уже вступило 13 отдельных воинских частей». Количество частей смерти и одновременно членов Союза возрастало в геометрической прогрессии. Сначала записывались в основном мелкие подразделения – батареи, дивизионы, ударные батальоны; изредка – полки и артиллерийские бригады. 15 июля этот список пополнили сразу четыре корпуса и несколько дивизий в полном составе. К моменту Октябрьского переворота по спискам В.В.С. насчитывалось 312 кадровых частей смерти, личный состав которых превышал 600 000 человек. Неудивительно, что в военных кругах серьезно обсуждался вопрос о создании «армии смерти».

Спонтанно возникавшие на фронте и в тылу добровольческие формирования – штурмовые, ударные, революционные, смерти и т. д. – разумеется, не могли иметь единой установленной формы одежды, но при самостоятельной разработке своих отличительных знаков опирались на традиции. Отсюда – красные банты и знамена, как дань европейской революционной символике. Другими популярными в русской армии символами, отражавшими жертвенность, бескомпромиссное отношение к врагам и бессмертие в памяти потомков, были красный, черный и белый цвета в различных сочетаниях и «адамова голова» – атрибут православной иконописи. Но в основном вычурные и даже нелепые варианты одежды стали плодом «свободного творчества», желанием выделяться внешним видом не только из серой армейской массы, но и среди своих.

А. А. Столыпин наблюдал подобную картину 27 июня 1917 года в Могилеве, после чего записал в своем дневнике: «В особенности забавны «батальоны смерти». У некоторых не только шевроны на рукавах, но еще нашивки и на погонах, и на груди. Один с целой красной лентой через плечо с надписью: «Драгун смерти» (!), а у одного офицера на рукаве нашита анненская лента (плечевая) в ладонь шириной, обшитая по бокам двумя георгиевскими лентами, и все это небрежно завязано бантиком».

Надписи на знаменах отличались характерной для того смутного времени напыщенностью, а порой и двусмысленным толкованием: например, 23-й стрелковый полк смерти получил от Временного правительства почетное знамя с лозунгом «Рожденный на заре Свободы – за нее умрет».

Конечно, не для всех участие в движении сводилось только к внешней мишуре и возможности пощеголять на публике в красно-траурных аксессуарах с устрашающими эмблемами. Некоторые части смерти буквально оправдали свое название, потеряв в отчаянных боях большинство личного состава. Но брожение умов, а следовательно, и упадок сил в армии и обществе достигли тогда таких масштабов, что самопожертвование немногих верных присяге солдат и офицеров уже не могло спасти положение.

Ударные части в русской армии

«Революционные батальоны волонтеров тыла» были лишь одним из видов новообразований в русской армии, возникших с целью вернуть войскам боеспособность и желание воевать. Другим видом были ударные части, часто также называемые «батальонами смерти». Правда, в первое время не было четкого разграничения между «революционными» и «ударными» батальонами, и современные документы отражают определенную путаницу не только в терминологии, но и фактическом положении вещей. Личная инициатива стала принимать порой весьма причудливые формы. К разряду последних можно, например, причислить проект верховного комиссара Временного правительства при Ставке В. Б. Станкевича, который предлагал «создание новой стратегии и новой армии путем радикального сокращения ее «до 15–20 корпусов, избранного состава, наполовину состоящих из офицеров, прекрасно снабженных и вооруженных» (уж очень это напоминает суперсовременную идею о небольшой, мобильной и мощной профессиональной армии…)

Инициатором ударных фронтовых частей, как официально одобренных и организованных воинских единиц, стал главнокомандующий Юго-Западным фронтом ген. А. А. Брусилов. Ударные батальоны были успешно использованы командованием для усмирения нескольких крупных военных мятежей: например, на Румынском фронте они обезвредили бунтующие войска 163-й пехотной дивизии, создавшие, под руководством прапорщика Филиппова, независимую «социалистическую республику» со столицей в г. Калуге. На Юго-Западном фронте они разгромили мятеж VII Сибирского корпуса.

Наиболее известной и долговечной ударной частью оказался Корниловский ударный полк, после Октябрьского переворота перешедший в белый стан, в котором он провоевал всю Гражданскую войну, вплоть до эвакуации из Крыма в ноябре 1920 года. Приказом от 19 мая 1917 года по 8-й армии ген. Корнилов разрешил формирование «1-го Ударного отряда при 8-й армии». Основной офицерский костяк отряда составили только что окончившие обучение прапорщики. К середине июня отряд состоял из двух батальонов, трех пулеметных команд, команды пеших разведчиков (сформированной из пленных добровольцев – чехов) и сотни донских казаков для конных разведок.

Боевое крещение Корниловский ударный отряд получил 25 июня у деревни Павелечье, во время наступления 8-й армии. В бою отряд показал себя превосходно и взял у неприятеля много трофеев. Его стали посылать на особо угрожаемые участки фронта. Но началось отступление русских частей, быстро перешедшее в паническое бегство. 22 июля Корниловский отряд стал на отдых в г. Проскурове. К этому времени он усилился двумя более мелкими частями: Пермским батальоном чести поручика Канышевского и Легионом смерти поручика Кондратьева. Корнилов подписал 11 августа приказ о переформировании отряда в четырехбатальонный полк. Так родился последний полк Российской армии и первый – армии Добровольческой.