Текст книги "Земля точка небо"

Автор книги: Алексей Егоренков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

...

25 мая 2003 года

На студию пришло еще несколько энтузиастов, и Максу досталась организационная часть. Он теперь меньше общался с капризными звездами, больше работал с народом, и снова начал выпивать, но теперь не без удовольствия – у Максима появился даже некоторый контроль. Жаркая весна окончательно затопила город. Вечерняя Москва пахла цветущими липами, ее башни ракетами сияли в небе, которое висело над пейзажем, как огромный киноэкран. Возвращаясь из студии, он заходил в кафе, выпивал пару бокалов пива или вина. По дороге на Речной иногда тратился на добавку, пил ее в комнате, принимал душ и ложился в постель – и засыпал бы спокойно, если бы не то, что произошло между ним и Лизой недавним вечером.

Мечты о ней терзали Макса с наркотической изощренностью. Чем ближе подбирались сумерки, тем чаще Максим не мог усидеть на месте, не мог работать, не мог соображать – он шел в туалет как на свидание. Раздираемый позором и нетерпением, он закрывался в кабинке и проводил там не меньше получаса, мучительно думая о Лизе и пытаясь снять возбуждение. Он чувствовал, что болен, но остановиться не мог. Это повторялось каждый день, на работе, при вечернем душе и под одеялом – иначе невозможно было уснуть. Он представлял, что обходится с ней грубо, или воображал, что стоит на коленях и целует ее ноги; в его фантазиях она была то прохладна и снисходительна, то перевозбуждена и бесстыдна. Иногда по утрам, апатично распиливая завтрак напротив сонного объекта своих желаний, Максим сравнивал настоящую Лизу с придуманной, и всякий раз чувствовал, что фантазии не могут насытить его полностью. У вымышленной Лизы был такой же голос, тело и глаза – но Макс хотел не просто тело, не просто глаза и голос, – он хотел что-то скрытое внутри, что-то недоступное образной памяти.

Его потянуло в общение. Без всяких оснований Максим заводил разговоры с коллегами, перекур за перекуром слушая пустые новости и шутки.

Хотя едва был уверен, что видит день за днем те же лица.

Он затягивался, кивал, и хотел крикнуть – хватит! Объясните лучше, какого черта мне нужно? Вчера в обед я представлял, что кладу голову ей на колени, и она перебирает мои волосы, и целует меня, и берет у меня в рот… нет, серьезно, о чем еще мечтать? Что другое я ищу, что боюсь потерять?

Вместо этого он улыбался и говорил:

– Да, классная ссылка, мне понравилось, – и вынимал новую сигарету.

...

2 июня 2003 года

Вышло еще три выпуска: «Она снялась голой на паспорт», «Он питается их чувствами» и «Она занимается сексом во сне». Теперь Лиза смотрела шоу спокойно, зная, чего можно ждать. Ребятам передача тоже нравилась – Дима по-прежнему не верил, что в ней снимаются одни актеры, а Макс вообще замечал только Элизу Фрейд и был от нее в таком восторге, что злил настоящую Лизу. Раскрашенная наряженная девочка на экране была ему интереснее, чем живая. Очень типично для парня. Нет, ей не хотелось такого уж прямо обожания, но хоть немного можно понимать, что внимание нужно живому человеку больше, чем картинке?

Незаметно для себя она стала придираться к Элизе, высмеивать ее реплики и мнения – и вдруг заметила, что это удается поразительно легко. Мало того, что Элиза Фрейд порола чушь как психолог – Лизу бесил даже ее характер. Элиза постоянно называла человеческие эмоции сухими терминами, давала глупые невыполнимые советы, не к месту заводила речь о морали и общественных принципах… Внезапно Лизу осенило.

– Так и есть! – она вскочила, едва не опрокинув диван. Ребята по очереди скосили на Лизу глаза, в которых искрилась Элиза на телеэкране.

– Так и есть, – повторила Лиза, внимательно изучая себя в телевизоре. – Смотрите, они делают из меня идиотку!

– Кто «они»? – спросил Дима.

– Студия! Они специально дают мне такие реплики, может, даже монтируют так…

– Да всё отлично, – промычал Максим, отрешенно полируя ногти о щетину.

Она снова присела.

– Но для психолога совершенно очевидно, что Артем был неправомочен питать подобные чувства, – говорила Элиза Фрейд за кадром, и Анжелика слушала ее, постукивая маникюром о поддельный микрофон и роняя публике легкие ухмылочки.

– Я не могу смотреть, – Лиза резко встала и ушла в кухню. Ей хотелось расплакаться, но вместо этого она сломала две спички и поставила чайник на огонь.

Она пила вторую или третью чашку, когда к ней осторожно заглянул Дима. Хмурая Лиза прихлебывала чай и курила, а он всё мялся на пороге.

– Закончилось? – спросила она, гася в блюдце сигарету. – Будешь чай?

– Да… Нет. Нет, не закончилось, но давай попьем.

Она плеснула ему чашку и чокнулась, прежде чем допить свою.

– Ты правда считаешь, что тебя как-то обманывают? – спросил Дима в чашку. – Не знаю, ну, зачем им это нужно?

– Да конечно, просто используют, – Лиза уронила руки на стол и огляделась. – Ведь постоянно, ты сам видишь, меня выставляют образованной идиоткой.

Она закатила глаза, потом сложила губы бантиком, подражая Анжелике.

– «Да, послушаем, что скажут нам тупые психологи. Как это знакомо: умничает, дурочка, а сама ничего ни в жизни, ни в чувствах не понимает».

Нет, только сейчас до нее дошел весь этот ужас. Как можно идти на съемки, зная, что о тебя вытирают ноги, дают тебе роль ничтожества в жизни и профессии. Как можно общаться с Катькой-Анжеликой, раз она такое чудовище? И вообще, дважды чудовище, если делает это сознательно.

– Не понимаю, – сказал Дима. – Как это получается?

– Что?

– Ну, использовать.

– Сам видел. Мне дают слова, я их читаю. А цель у этих реплик одна – чтобы все поняли, какая я ограниченная дура.

– Но это ведь одни слова. Тебе же не приказывают, как себя вести?

– Да, слова, но они просто…

– Просто слова из букв, – Дима рассеянно и шумно отхлебнул чай.

– И всё равно, я не могу проговорить их всерьез и не выглядеть дурой. Вот если бы я была… То есть, это же нечестно по отношению к… – Лиза притихла и задумалась.

«Если бы я была стервой и читала тексты с издевкой». Но это нечестно по отношению к… публике? К тем приглашенным статистам, которые хлопают и смеются по команде? Или по отношению к Анжелике, которая сама над всеми издевается? Или по отношению к зрителям, которые готовы принимать дешевую игру за жизненную драму.

«Студия будет недовольна», – подумала Лиза и снова усомнилась – а будет ли? Что им какая-то помощница ведущей – они заняты рейтингом, – а разве поведение Элизы, актера второго плана, может повлиять на рейтинг?

– Я слишком неуверенна.

– Что? – Дима поставил чашку.

– Я так выгляжу, потому что не уверена в себе, – объяснила Лиза. – На прослушивании ведь было в сто раз трудней, но я повела себя уверенно, и им понравилось, а теперь…

«Теперь я всего пугаюсь и говорю скованно, вот и выгляжу как дура, и студия здесь не при чем», – решила она, встала и прошла к заварнику, и вдруг едва не выронила чашку – так резко у нее закружилась голова.

Лизу бросило в жар от воспоминаний, – как она плюнула на всё и забылась, передав весь контроль давно знакомому внутреннему дьяволенку. Который жил в ней с детства, которого она любила, стеснялась и боялась. Который постоянно впутывал ее в отчаянные истории и связи. Благодаря которому Лиза и прибыла в Москву.

«Это она», – чуть не сказала Лиза вслух. Ну конечно, это и есть Элиза Фрейд, она должна быть именно такой: буйной веселой стервочкой, которая знакомится на улице, смеется, не краснея, стучит пачкой о край стола, чтобы достать сигарету и танцует в одиночестве, и плевать ей на всех мужчин.

– Эй, – позвал Макс из коридора. – Тут всё в порядке?

– Всё супер, – ответила Лиза. Проходя мимо, она запустила пальцы в его волосы и громко чмокнула Максима в нос, а потом отправилась к себе, не зная, что подарила ему очередную неделю воспаленных желаний.

– С ней всё в порядке? – напоследок услышала она его осторожный голос.

– С ней всё отлично! – крикнула Лиза, млея оттого, что это была правда.

Через пару дней начнутся съемки, а еще через две недели телезрителей ждет сюрприз. И если Анжелика нагнется к ее уху в перерыве и зашепчет: «что ты делаешь», Элиза ответит:

– Всё отлично. Расслабься, подруга.

И улыбнется ей.

...

6 сентября 2005 года

– Нет, вы что двое, издеваетесь? Вы мне шутите, что ли?

– Товарищ майор, мы в милиции, у нас шутки в сторону.

– Черт знает что… Психоделы какие-то. психов делают. Или они там с ума посходили?

– Это жизнь, товарищ майор.

...

24 июля 2005 года

Невозможно привыкнуть к нападению сзади. Чужая рука оборачивает шею, и ты невольно хватаешь ее, вскидываешь голову и чувствуешь, как мокрый ветерок гуляет под рубашкой, и понимаешь, что твой живот открыт – и пах открыт – и ты беззащитен. Ты ждешь удара спереди или укола сзади, а вместо этого стальная рука ведет тебя прочь, заставляя неловко ступать по асфальту, и усаживает на землю у горячего борта машины, прямо в летнюю пыль, и наконец в легкие сочится воздух, и ты, сглотнув, растирая шею, понимаешь, что это всего лишь Музыкант.

– Какого черта здесь делаешь? – у него в голосе не было интереса. – Почему вышел через эту дверь?

Какую дверь?

– Из подвала. Сюда выходят только психоделы. Ты не психодел – что тебе здесь надо?

Я попробовал встать, опершись рукой в грязный капот припаркованного джипа, тот ожил и засвистел, мигая всеми огнями. Музыкант ухватил меня за руку и отвел прочь, усадив на высокий бетонный парапет.

– Так, – он убрал шило в полую флейту. – Рассказывай, какое имеешь к ним отношение?

К ним? О чем он? Я вышел из клуба здесь, потому что мне показали короткий путь.

Музыкант осмотрел меня пляшущим болезненным взглядом и зашелестел пачкой сигарет, пытаясь зубами сорвать целлофан.

– Дай сюда, – я помог ему открыть пачку, достал сигарету и чиркнул зажигалкой, пока он рылся в кармане своей негодной правой рукой.

– Спасибо, – Музыкант затянулся и густо выдохнул дым. – Угощайся.

– Не нужно, спасибо, – я потряс головой, и он убрал мятую пачку.

– Мы вышли на банду, – сказал наконец Музыкант, аккуратно присаживаясь рядом. – Мне трудно что-либо рассказать.

Он прищурился на закат и вымученно затянулся.

– Уверен, что ничего не знаешь?

Я был уверен на сто процентов, и Музыкант заговорил снова.

– «Психоделы», так, кажется. Уличные преступники новой волны. Мы еле на них вышли, в основном по музыке, – он кивнул на громадину Рейва, темневшую перед нами. Вся задняя стена клуба была увешана кондиционерами, они хором гудели и капали черным конденсатом, а еще выше луч прожектора бесстрастно скользил по вечерним облакам.

– Мы мало что знаем, кроме названия, – сказал Музыкант. – Это изобретательные и жестокие люди. Целая группа извращенцев. Не исключаем сексуальный мотив. По крайней мере, девушки у них занимаются парнями, а парни девушками.

Насилуют?

– Не совсем, – Музыкант выпустил дым через неровно сжатые губы.

Как это – «не совсем»?

– Они используют предметы.

Какие предметы?

– Малопригодные. Я видел пару девчонок, которые это прошли. Толку мало, с жертвами они не говорят. Это еще ничего. Бывает, что и паяльной лампой.

– Но почему вы, не знаю, почему не убьете их?

– В том и дело. Мы прикончили пару. Малыми потерями. Обычные мертвецы, за ними должен был оказаться кто-то живой, вот мы здесь и собрались.

И что?

Музыкант затянулся и посмотрел вправо, на безлюдные ряды автостоянки.

– Что. Да. У них есть главный, – он прокашлялся. – Или просто идейный центр. Его зовут Фернандес. Как только мы определим, кто это – уберем его, потом выловим остальных.

И почему он так свободно говорит мне об этом?

– А что ты сделаешь? Ты уже сыграл роль, когда объяснил мне правила. Я до сих пор рад, что написал в газету, – Музыкант протянул нерабочую руку и неуклюже ткнул меня в плечо.

– Вы убьете всех? – спросил я, чувствуя, как шевелятся подо мной бетонные плиты.

Музыкант вышвырнул окурок.

– Не знаю. Некоторые ребята говорят, что это вопрос экологии. Херня это, – он вдруг так резко ударил кулаком о неровный бетон, что я дернулся от мысленной боли. – Вспомни Заводскую. Вспомни вокзал. Полгода назад там даже днем ходить было опасно. А сейчас гуляй хоть целую ночь. Девочки там пьют пиво и веселятся. А они говорят – экология.

Он спрыгнул на асфальт и побрел между автомобилями, ни разу не оглянувшись.

...

6 сентября 2005 года

– Я не верю, что это хорошо кончится.

– Косой, ты пессимист.

– Я приготовленный оптимист. Всё приятно вначале и неприятно потом. Я знаю, куда падаю, и у меня там соломка. Если не согласен, поговорим, когда ты сдохнешь.

...

26 октября 2003 года

Осенью ее карьера телеведущей оборвалась так же внезапно, как началась весной. Лиза мучилась от жаркого вечера и едкой московской пыли, когда позвонил Члеянц. Он извинился и длинно сообщил, что на съемки больше ходить не придется – через неделю выходит последний сюжет «Вау!» с Анжеликой Лето, а затем шоу, скорее всего, будет свернуто.

– А что случилось? – Лиза замерла на полпути между столиком и диваном, не зная, верить ли помощнику директора, и если да, что лучше: вскочить или присесть.

– Дело в том, что мы потеряли Анжелику, – сочувственно и туманно пояснил он. – Ваши личные способности здесь не при чем.

– В каком смысле, «потеряли»? – так и не выбрав позу, Лиза потянулась за сигаретами.

– Она уходит из нашей команды. Но, в конечном счете, есть и положительный момент: ваш гонорар в бухгалтерии, можете подъехать за ним, когда удобно.

– Спасибо, – Лиза попрощалась и захлопнула телефон.

«Кажется, машину за мной больше не пришлют». Она прикурила и резко затянулась. У нее дрогнули пальцы, и оранжевые искры посыпались на пол, но Лиза смотрела перед собой, не замечая их.

Всё это было странно и нелогично. Анжелике понравилась новая Элиза Фрейд – и студии она нравилась, и даже вечно недовольная Бергалиева сказала ей: «раз начала – не вздумай прекращать». А теперь Анжелика вдруг уходит, шоу отменяется. Элиза остается без съемок, без аудитории, без жизни. Тем более, не будет денег, а значит, нельзя остаться. Ей до смерти не хотелось уезжать. Вернуться назад…

«Одно болото», – думала Лиза, сгибая и распрямляя сигарету в пальцах. Одно болото.

Усилием воли она заставила себя не рассуждать о далеком будущем и переключилась на ближнее. Что можно сделать прямо сейчас? Какие шаги предпринять?

Шаг представлялся только один: пойти на «Мега-44» и забрать деньги.

Возле кассы она встретила хмурую Анжелику. Та ждала в очереди, складывая фантики и кораблики из обходного листа.

– Привет, Катька, – сказала Лиза.

Анжелика могла бы внятно рассказать ей, почему отменили шоу.

– Я валю на государственное, – сообщила Катька-Анжелика, не глядя на Лизу. – Говорят, там хорошо.

– Серьезно? Что за проект?

– «Кавказ славянский», политический обзор в новом понимании. Едем с группой в горы, ищем колоритного аборигена, он рассказывает, как сильно любит нашу страну и президента, как плохо жить отдельно от нас. Лица кавказской национальности – теперь с человеческим лицом.

– Но… – Лиза не могла сказать, что задело ее неприятнее – сама идея или желание Катьки занять в ней место. – Не знаю. Тебе не кажется, что это немного по-фашистски?

– Кажется, – ответила Анжелика, упрямо глядя вдаль.

– Зачем тогда?

– Деньги, блядь.

Лиза окончательно смутилась.

– Но… слушай, нельзя же всё делать за деньги?

Анжелика устало наклонила голову и ответила, глядя поверх Лизы.

– Когда люди так говорят, они представляют себе определенную сумму.

Лиза шагнула в сторону и нетвердо присела на подоконник.

– Что такое? – потребовала Анжелика, следуя за ней.

– Не знаю, – сказала Лиза. – Просто пока в голове не укладывается.

– «В голове не укладывается», – передразнила Анжелика, скривив губки. – Нет, вам это нравится? Главное, приехала непонятно откуда, пролезла мне в доверие, засрала мое шоу, я к студии, мне говорят – дай ей время – я говорю – идите в жопу, моя карьера тут закончена, а теперь сама еще читает мне мораль! Да пошла ты знаешь куда? Туда, откуда приехала со своей моралью, и студию забери с собой.

Анжелика тряхнула чёлкой и выставила наманикюренный средний палец.

– Стой, – Лиза почувствовала, что время объясниться пришло и больше такого момента не будет. – Во-первых, ты сама взяла меня на шоу…

– Потому что ты выглядела как неудачница! Мне нужна была тихая, конченая мышка, а не злая сучка! Это я здесь сучка, ты поняла? И я не дам прыгать себе через голову,  – неприятно прошипела она Лизе в ухо.

– Подожди, – у Лизы горело лицо. Ей хотелось проснуться и оказаться не здесь.

«Боже, все пялятся, не смей плакать», – думала она, копаясь в сумочке.

Лиза выдернула салфетку и промокнула веки, и ей стало чуть легче.

– Вообще-то, – сказала Лиза, упрямо посмотрев в черные глаза Анжелики. – Я думала, мы подруги.

– Она думала! Сколько ты в Москве? Год? Полгода? Ну, знаешь, добро пожаловать!

...

13 октября 2003 года

Прошло две недели, а Лиза так и не могла как следует поесть, и даже воду пила с трудом, хотя в горле постоянно сохло. Она ни с кем не хотела говорить, а перед сном часто плакала, спрятавшись под одеяло. Постепенно, с легким ужасом, Лиза осознала, что влюблена.

И, что еще хуже, в другую женщину.

И даже еще хуже, в другую себя. Лиза отчаянно полюбила Элизу Фрейд и больше не умела жить без нее. А Элиза не могла существовать без чужого внимания. Этой веселой стервочке нужны были зрители, – она хотела восхищать, смущать, пугать или очаровывать – главное, она хотела находиться в центре, от которого теперь была отрезана.

Передача «Вау!» с Анжеликой Лето закончилась. Лиза попробовала скачать в интернет-кафе последние выпуски, но поняла, что смотреть их невыносимо. Она поискала что-то по Элизе Фрейд и нашла только одну тему в старом форуме, где ее предлагали двадцать седьмой по списку «Кого бы вам хотелось из телеведущих». Почти никто не проголосовал за нее, и Лиза совсем расстроилась.

– Я не могу назад, – сказала она Диме за чашкой кофе. – Надо что-то придумать. Деньги кончаются.

– У меня есть, – ответил Дима. – И Макс работает, он сможет помочь.

– Я не хочу так!

– Ну, тогда скажи, что ты хочешь.

Лиза отхлебнула густого кофе.

– Мне бы самой знать, чего мне хочется. Но я не знаю. Хочется быть интересной.

– Ты интересная.

– По твоему мнению.

– Не веришь мне, тогда спроси Макса.

Она подержала кофе во рту, пока могла терпеть горечь, потом сглотнула его и придвинула к себе пепельницу.

– Ты когда-нибудь влюблялся? Знаешь, как оно? – спросила Лиза и прикурила сигарету.

– Я, в общем, и сейчас, – ответил Дима, разглядывая потолок. – Я до сих пор.

– А, та девушка, которая разбилась, – Лиза сочувственно кивнула. – Нет, у меня не то – я люблю воображаемую девчонку, которую сама придумала. Это по-другому.

– По-другому?

Лиза молча курила сигарету.

– Ну, в целом ты прав, наверное, – она растерла окурок в пепле. – Да. Я просто впала в детство. Выдумала сказку, а теперь сама страдаю.

Кофе остыл, и Лиза выплеснула его в раковину.

«Нет», – подумала она. Снова не то. Хотя… всё это симптомы. Их трудно было самой рассмотреть в себе, но… теперь есть Элиза.

– Мне кажется, дело во внимании. Потребность во внимании окружающих. Потому я и стала психологом. Инверсия. Слушать других, вместо того, чтобы высказаться самой, – Лиза стукнула пальцем о край столешницы и замерла.

От такой простоты и значимости у нее потемнело в глазах. Прошлые решения и поступки, смесь бунта и несобранности, теперь казались неутешительной, зато логичной погоней за своим хвостом, вечной фрустрацией, причиной которой был единственный факт. Лиза хотела внимания. Она жила с этим голодом, тихо страдала под коньяк и сигареты, с головой вязла в безумных историях, не замечая такой простой вещи.

– Я знаю, что мне нужно, – сказала Лиза, улыбнувшись впервые за три недели.

...

13 октября 2003 года

– Макс, я тебе интересна?

Он медленно разломил палочки для еды и ответил:

– Не знаю.

Максим не был готов к этому. Он покосился на волосы Лизы, потом куда-то в треугольный вырез ее кофты, быстро отвел глаза и уставился на бумажную лампу, висевшую над головой.

Они ужинали в маленьком суши-баре – пока что им доставили только его пиво и ее чай. Ждать заказ приходилось долго, и Лиза решила завязать приятный для себя разговор, не зная, в какую ловушку загнала Макса простым вопросом.

– Как это? Да нет же, просто скажи, ты считаешь меня интересной?

Максим набрал полные легкие воздуха, медленно выдохнул и уставился на перечницу с иероглифом. Он взял ее, начал было вертеть в пальцах, но быстро передумал и вернул на место.

– Ну, – сказал Макс. – Ты мне, в принципе, нравишься. То есть, как человек. И с точки зрения профессионализма.

– Да ну его в жопу, – Лиза расстроилась. – Мне хочется узнать, привлекательна ли я как женщина. Нет, я ничего, это понятно, я себе нравлюсь – иногда, но мне нужно услышать твое мнение, то есть, как парня со вкусом.

– Какое мнение? – спросил Максим, пытаясь казаться вдумчивым, а не слабоумным.

– Целиком откровенное, – потребовала Лиза тоном Элизы Фрейд. – Макс, ведь мы оба без комплексов. Скажи прямо: я могу очаровать мужчину? Или нескольких? Например, половину – нет, хотя бы треть из тех, кого ты знаешь?

– Да я… – он был снесен водопадом наркотического восторга. – Я сам парней мало знаю, мне трудно судить…

Его обычная собранность не первый день была под серьезной угрозой. Более того, грозила сорваться вся его затея. Он привез Лизу в Москву, рассчитывая занять важный пост на той же студии, что она, и потом, когда у Лизы возникнут проблемы – а в том, что они возникнут, Максим не сомневался, – он сумел бы помочь ей. А в такой ситуации, когда Лиза только ему могла бы доверять, реально было сообщить ей о своих чувствах без паники и дискомфорта. Вот такого рода идея. В спальном вагоне на пути в столицу она виделась ему очень четко, но теперь…

– Макс, – позвала Лиза. – Напротив тебя сидит прекрасная телезвезда. И, между прочим, ждет ответа.

– Что? Ответа на что?

Лиза вздохнула, сложив руки и глядя вверх.

– Прости, задумался, – сказал Максим, торопливо изобразив усталость. Его снова кольнул бездонный страх. «Есть вещи, которые не отменить, ни исправить», – нервно подумал он. Всё случается, рано или поздно.

– Ты в порядке? – издалека спросила Лиза. – Сильно достали на работе?

«К черту все планы», – решил Макс. Нужно сказать ей прямо сейчас.

– Знаешь, вообще говоря…

– Мне просто… просто нужно внимание, – перебила Лиза. – Мне трудно без публики. И еще, нужна какая-то работа, не могу же я сидеть у вас двоих на шее.

Официантка до сих пор не вернулась.

«Вообще, ты сидишь у меня одного на шее», – подумал Максим в обиде и бессилии, как человек, с размаху получивший в живот коленом.

– У тебя же связи, – сказала Лиза. – Нет ли чего-нибудь, хоть на один раз?

Макс неслышно вздохнул. Что делать, нужно вернуться к плану. Конечно, у него были связи. Все эти недели, всё свободное время, Максим обзванивал газеты, журналы и студии. Сначала он был уверен, что слава Лизы плюс его навыки общения гарантируют интерес даже крупных брендов. Но почти каждый раз люди спрашивали, кто такая Элиза Фрейд. Конечно, стоило рассмотреть и другие варианты, но их тоже не было, и тогда Макс подумал, что очень переоценил ситуацию. В любом случае, он обязан был разыскать хоть что-нибудь.

– Вообще говоря, есть одно предложение, – осторожно сказал Максим. – Журнал «РФ», они готовы взять твое фото на обложку.

– Ух ты, сколько платят?

– Одну штуку.

Лиза задумалась, вертя палочки в пальцах.

– Ну, мало, конечно – то есть, нет, это хорошо, просто…

– Слушай, тысяча президентов за двадцать минут постоять на месте – это совсем не мало, – сказал Макс. – Я, например, столько не зарабатываю.

– Не в этом смысле. Прости, ты молодец, – она потрепала Максима по руке и вздохнула. – Наверное, из-за Элизы я уже стала законченной эгоисткой.

– Да нет, всё нормально.

– Точно? – Лиза еще раз посмотрела ему в глаза. – Мне можно такой остаться?

«Ни за что», – подумал Макс.

– Конечно, – сказал он.