Текст книги "Земля точка небо"

Автор книги: Алексей Егоренков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

...

20 апреля 2003 года

– Твой друг за нами еле успевает, – сказал Дима.

– Пожалуйста, еще секунду, – сказала Лиза вполголоса. – Мне надо выговориться.

Всю прошедшую неделю Лиза общалась в основном с родителями и с Максом, а он готов был говорить только о славе и переезде. Слушать его временами было страшно. Лизу мучило предчувствие сделки, в которой под оплату выделена опасно широкая и до сих пор незанятая графа. Потребуй Макс каких-то денег – пожалуйста. Коснись он секса или заяви права на Лизу – она сочла бы его придурком и разорвала всякие отношения.

Но Максим не требовал ничего.

– Я прямо спросила – зачем тебе, чтобы я прославилась?

– А он?

– Говорит, я это заслуживаю.

Стоячий апрельский воздух казался теплым, но при быстрой ходьбе сочился прямо сквозь одежду, щекоча кожу ледяными струйками.

– Правда, убавим ходу, – попросил Дима.

– Ну, пожалуйста, одну секунду!

– Я пришел пешком и так.

– Пешком? Ты что! Вот ненормальный. Я сама на каблуках еле успеваю, но подожди, – взмолилась Лиза, еще больше ускоряя шаг. – Только один вопрос.

– Ага.

– Два вопроса!

– Не беги.

– Макс – он правда?.. как его. Ну, ты понял.

У Лизы начали греться щеки, особенно правая, которую Дима не мог видеть.

– Может, когда ему наскучат деньги, – сказал он.

Ну вот, подумала Лиза. Просила – и ешь теперь.

Этим Дима увлек ее вначале и продолжал удивлять до сих пор. Он легко отвечал на любой вопрос, даже когда вопроса не было. Даже если она сама не могла себя понять, – Диме нужна была секунда, чтобы поскрести в затылке и вывалить загадочный, далекий по смыслу ответ.

Конечно, так делали многие. На ее факультете учились целые поколения девочек и парней, которые прямо лопались от знания подтекстов. Они всегда говорили что-то проницательное, глубокое, с ударением на частицах: «мне ясно, почему ты спросила так ». Или «могу сказать тебе, что ты имеешь в виду».

Но у слов Димы было послевкусие. Они глотались шершаво, как таблетки, оставляя только недоумение. Зато со временем…

– Спрашивай дальше.

– Приехать сюда – была хорошая идея?

– А были другие?

Лиза прикусила губу, терпеливо ожидая, когда таблетка начнет действовать.

– Спасибо. Ты прав, – сказала она три шага спустя.

– Не за что.

– Эй, – выдохнули позади.

– Макс! Извини нас, – Лиза повернулась на каблуках, виновато улыбаясь.

– Это, б… невыразимо, бля… Куда вы торопитесь?

Максим пыхтел, сжимая губы в попытке сберечь достоинство. Вслед за руганью из его рта вырывался пар и кашель.

– Прости! Всё, – Лиза положила руку ему на плечо. – Теперь – всё, что ты захочешь.

Максим потряс головой и тяжело сглотнул.

– Выкурить сигарету. И перекусить.

– Сейчас купим, – сказал Дима, глядя по сторонам.

– Я пойду за сигаретами, – подхватила Лиза.

– Пончики сгодятся?

– Жди здесь.

Лиза чмокнула его в щеку. Ее друг неловко хлопнул Макса по плечу, и они разбежались, оставив его ждать у светофора в круговороте столичных пешеходов. Максим хотел пойти за Лизой, но понял, что слишком устал.

Его план обязан был сработать. Других вариантов просто не оставалось.

...

20 апреля 2003 года

Они высадились у котлована, где желтый упрямый бульдозер перекладывал кучи грязи с одного места на другое.

– Ну что там? Скоро? – в десятый раз повторил Макс.

– Еще минут двадцать, и мы дома, – сказал Дима.

Максим потянулся, разминая шею и плечи.

– Кое-кто уверял нас, что остановка рядом.

– По здешним меркам.

– Двадцать минут – это рядом? И нам придется ходить к ней каждый день? На хер надо.

– Есть метро.

– И?

– Но это без меня. Я туда не могу.

– Что значит – не могу?

– Ну, хватит вам, – сказала Лиза. – В автобусе было лучше. Хоть посмотрели город.

«Не стоило доверять выбор жилья такому безобразно неприхотливому существу», – думал Максим. Он сам должен был приехать сюда и найти квартиру. Но тогда Лиза осталась бы с ним. Она не соглашалась ехать без Димы. Третий вариант – ехать с Дмитрием – тоже его не устраивал, потому что Максим хотел быть с ней. Эта усложненная задача про волка, козу и капусту не имела безупречного решения.

– Вон он, наш дом, – сказал Дима.

– Панельный, – отметил Максим.

У подъезда стоял дорогой кабриолет с поднятым верхом. Проходя мимо, Лиза коснулась его борта. Машина свистнула и мигнула фарами.

– Красивая, – сказала Лиза.

– У нас тоже такая будет, – пообещал Максим. – Кстати, колеса спущены.

– Их порезали, – сказал Дима. – Здесь так положено мстить, если чужой паркуется.

У подъезда торчала железная лавка. Лиза не удержалась и присела, мимоходом нырнув в сумку за помадой и зеркальцем. Железное сиденье напиталось мягким апрельским солнцем, и в ее ногах тут же закипела истома. Лиза достала свежую пачку, сорвала фольгу и закурила, хотя такой воздух жаль было портить курением.

– Вводи код. Готов? – Дима выудил из кармана неровный клочок бумаги и прочел, шаря в цифрах носом. – Четыре-семь-шесть-три-шесть-ноль-два… Так? Два-пять-восемь.

– Однако, – сказал Максим, перебирая кнопки.

Замок рявкнул так выразительно и резко, что Макс отдернул пальцы.

– Можно? – он взял листок. – Угу. Кое-кто продиктовал лишнюю двойку.

– А кто-то спешит неизвестно куда.

Максим обернулся и уставился ему в глаза. Вот что Диме упорно не давалось – говорящие взгляды. Он наугад предъявил Максу высунутый язык. Когда Лиза хихикнула, Дима решил, что все сделал правильно.

Только он ошибся. « Как он ошибся», – думал Макс. Найдись хоть один способ разделаться с этим… Нет, умнее было просто трахнуть ее и забыть. Жаль, что не он управлял чувством к Лизе, а наоборот. Макс не годился для этой игры. Его не хватало на козла или волка, – да и капуста, похоже, не всегда решала проблемы.

В подъезде Дмитрий снова начал выделываться.

– Что значит – не могу?

– Ездить в лифте, – сказал Дима.

– Вместо «не могу» следует говорить «не хочу». Спроси нашего психолога, – Максим кивнул на Лизу.

– Значит, не хочу. Так правильно?

Вокруг было стерильно тихо, и ссориться приходилось вполголоса.

– Хватит, Макс, – сказала Лиза. – Если Диме не нравится лифт, это его дело.

– Мне нравится. Но я боюсь.

– Как можно бояться лифта?

– Так же, как метро. Я на черный ход.

Максим нашарил в темноте кнопку вызова и нажал ее, потом еще и еще. На третий раз где-то в шахте ухнула и заскрипела кабина.

– Он вырос в поселке, – шепотом объяснила Лиза. – У него фобия.

– Восхитительно, – сказал Максим. – Фобия. А что еще? Глисты?

– Ну тебя.

– Дизентерия?

– Заткнись уже, блядь. Надоел.

Макс немедленно заткнулся. Он знал, что Лиза матерится только в крайнем раздражении – или восторге, о котором сейчас речи не было.

Они топтались на месте, слушая, как за створками гудит и поскрипывает шахта.

– Ох, Лизка, – сказал Максим. – Завтра ты станешь знаме…

– Знаешь, что, – прервала его Лиза. – Наверное, поднимусь и я пешком.

Максим открыл рот и сразу аккуратно закрыл его, надеясь, что в темноте эта манипуляция прошла незамеченной.

Дима шел и считал. На сто тридцатой ступени в его ногах разгорелась усталость, и тогда он сбавил ход. Ледяные непрозрачные тени чередовались на лестнице с квадратами золотого воздуха, где чаинками клубилась пыль. Дима присел отдохнуть в одном из горячих островков и задумался, представляя клеточную агонию внутри своих икроножных мышц. Вообразил, как пузырится и плавится умирающая ткань, и потоки свежей крови заполняют полости.

В его сидячие размышления врезалась запыхавшаяся Лиза.

– Димка… убьешь! О чем задумался?

– Что можно такого написать, если стать журналистом.

– Ого! И почему вдруг журналистом?

– Между историей и ложью тонкая грань, – туманно сказал Дима. – Идем дальше?

– Одну секунду… – послышался чей-то голос.

Из-за угла выполз несчастный Максим, придавленный рюкзаком.

– Лифт застрял. С какой стати вы расселись?

...

20 апреля 2003 года

Максим расхаживал по комнате, сунув ладони под ремень брюк.

– Панельный дом. Верхний этаж. Толчок прямо в ванной. Я уж не говорю про балкон.

– Балкон? – спросил Дима.

– Вот именно. Где он? – Максим огляделся. – И более того, комнаты смежные! В этой, проходной, кто будет жить?

– Я буду, – сказала Лиза.

– И я могу, – сказал Дима.

Они двое сидели на диване с потертой бархатной обивкой. Лиза с удовольствием разулась, забралась на подушки с ногами и теперь пыталась раскрутить туфлю на указательном пальце. Забавный интерьер, устало думала она. Этажерка из парусины, везде узкие полки, телевизор просто огромный…

– Да я и сам мог бы, не вопрос, – Максим тоже присел на край дивана. – Мне вот что непонятно. Я дал тебе координаты агентства. Неужели за тысячу президентов они не смогли найти что-то приличнее?

– За столько – разве что в неделю или пригород, так они просили тебе передать. Был еще вариант без мебели, и еще вот этот, Речной вокзал, за две тысячи.

Услышав цену, Макс побледнел.

– Моих денег хватит на полтора месяца, – сказал он чуть хрипло.

– Ну и нормально.

– В том случае, если мы не будем есть.

Туфля сорвалась у Лизы с пальца и метко задела стеклянный плафон. Тот повернулся, царапнул о железо и рухнул, нацеленный в макушку Димы, который едва успел зажмуриться.

Вздрогнув, Лиза ждала, что тяжелый шар стукнет ему по черепу, и одно из двух с хрустом расколется надвое.

Но стука не было. Дима покосился вверх. Над его макушкой висело матовое чудовище, подхваченное рукой Макса.

– Уф. Спасибо за понимание, – сказал Дима.

Максим вернул стеклянный шар на крючок, мельком укорив себя за лишние рефлексы. Он посмотрел на Лизу, которая спряталась в угол дивана, запечатав рот ладонью.

– Без меня вы точно пропадете.

Полчаса спустя, когда Лиза ушла переодеваться и заперлась в своей новой комнате, она подумала, что Макс очень даже прав. До отъезда столица представлялась ей чем-то вроде карнавала, сборища пестрых интересных людей, занятых в основном деньгами и славой. И вот она, Лиза, выходит им навстречу в роскошном платье, нет, даже в строгом, но с каким-нибудь вырезом. Берет у официанта бокал. Извините, что прервала, я здесь осмотрюсь, а вы продолжайте.

Но теперь между штор заглядывала настоящая Москва, а в зеркале отражалась настоящая Лиза, которая не покупала роскошных платьев со школьного выпуска. В гардеробе у которой не водилось и просто строгих вещей, не говоря о строгих с вырезом. У нее были красивые ноги – и только две юбки, а все туфли на среднем каблуке или без. «Вообще-то», – подумала Лиза, – «умопомрачительные вещи покупаются или мужчиной, или для мужчин». А ей противны были оба варианта.

Она распахнула шторы, с удивлением обнаружив за стеклом решетку. Открыла форточку и уселась на кровать. Вынула ноги из пыльных джинсов, стащила через голову надоевшую кофту, разделась догола и закуталась в купальный халат. Предвечерний воздух, сочившийся между прутьев, был холоден и терпок.

Конечно, Макс умел распорядиться деньгами. Пока заведем стабильный доход, сказал он, берем только самое нужное. Изначально всё делим поровну. Когда разбогатеем, тогда решим, кто, сколько и кому должен. Он безоговорочно верил себе, думала Лиза. Ни одного «если». Уметь бы так.

Она закинула руку за голову, оголила плечо, как девочка с обложки, и попробовала собой восхититься. Местами это удавалось. Лизе нравился искристый цвет своих глаз. И улыбка, только не сильно широкая, иначе слишком выдавались скулы, и куда-то терялся подбородок.

Но уставшие сутулые плечи. И волосы, обычно мягкие, истрепались и сбились за ушами в клочья.

Лиза расстроилась и показала язык своему грустному отражению.

Она запахнула халат и выглянула из комнаты. В гостиной было пусто.

– Эй! Ванная свободна?

– Да, – отозвался Дима. – Я на кухне, а Максим вышел за продуктами.

В небольшой ванной, кроме унитаза, теснилась и дешевая стиральная машина, – еще одно расстройство для Макса. Но вода была отличной. Вместе с пеной в шипучих душевых струях растаяли все опасения, терзавшие Лизу. Она представляла, как плещется голая в незнакомой ванной, а вокруг сотни километров чужого города, и в ней закипала веселая дерзость. Лизе хотелось выкинуть что-нибудь насмешливое и вульгарное, но в голову лезли только наивные глупости.

На зеркальной полке роилась уйма пузырьков и тюбиков: кремы, шампуни, кондиционеры, бальзамы, – а в шкафчике нашелся даже фен.

Уперев ногу в край ванны и растирая ее махровым полотенцем, Лиза глянула в зеркало и ощутила прилив нежности к безумной девчонке по ту сторону. Не удержалась и чмокнула себя в коленку. Между двумя Лизами снова установился мир.

– Вы когда-нибудь делали что-то нарочито вульгарное? – спросила она за ужином.

– Нарочито? – переспросил Максим.

Он сидел на корточках, выуживая из клеенчатой сумки бумажные пакеты и свертки.

– Для удовольствия, – сказала Лиза.

– Опять какой-нибудь тест?

– Я делал, – сказал Дима, изучая бутерброд. – Раз в общаге у меня засох хлеб, я отнес его на кухню и выбросил в мусорку. И пнул ее ногой.

– Зачем? – спросил Макс.

– Не знаю. Хотелось.

Лиза рассмеялась и высунула кончик языка.

– А я, – задумалась она. – А я порвала книгу.

– Какую?

– Не помню. То есть, даже не порвала, а надорвала до середины.

– Гм.

– А ты сам никогда такого не делал?

– Какого – такого?

– Жап, – выдавил Дима. Он разжевал колбасу и сглотнул. – Запрещенного.

– Да мне все разрешалось, – ответил Максим, шурша продуктами.

– Ну хоть что-нибудь! – настаивала Лиза.

– Ладно, – он встал и отряхнул колени. – Я разбил машину отца. Не знаю, считается ли.

– Ого.

– Его вторую машину. «Шестисотый», он его только что купил. Ну, вы помните. Все бандиты тогда меняли джипы на «шестисотые».

Дима выудил из-под стола звякнувший пакет.

– Что это? – Лиза посмотрела внутрь.

– Мартини, – ответил Макс.

– Целых две?

– Мало ли. Вдруг не только мне захочется.

Лиза вернула бутылку на место. Стоило бы напомнить кому-то, что он собирался брать только необходимое, и что вряд ли сюда относится мартини. Кроме того, ведь Максим точно выпьет обе бутылки сам, если больше никто не захочет. И не хватало, чтобы он спился здесь от перевозбуждения. Но, посмотрев на хмурого Макса, готового терпеть любые укоры, Лиза сдалась. Деньги, опять же, были в основном его.

– Ладно, – сказала она. – Главное, не пропей наши обратные билеты.

И ушла одеваться.

...

20 апреля 2003 года

– Давайте смотреть ящик, – предложила Лиза.

Дима спрыгнул на пол и обошел вокруг телевизора.

– Здоровый. Я такие сто раз видел. Только не знаю, где включается.

– Сто раз видел – и не знаешь? – ухмыльнулся Макс.

– Мы их не включали. Мы их кувалдой били.

Максим рефлекторно сунул руку между диванных подушек. Пульт и вправду нашелся там.

Щелк!  – и на экране проявилось лицо женщины с глубокой черточкой между бровей.

– …ный злой рок, – говорила она. – Уверена, что Богу наш с Толиком союз был выгоден…

Дама на экране улыбнулась, и гостиная взорвалась аплодисментами. На стенах зарябили цветные блики. Грохнула музыкальная вставка – и вдруг телевизор умолк.

– Эй! – сказала Лиза.

– Извиняюсь, – отозвался Дима. – Это я сел на пульт.

– Вернуть? – предложил Макс.

Лиза поспешно встала.

– Нет, спасибо. Говорят, это вредно в больших количествах. Какие у нас еще варианты?

Все задумались. Максим знал вариант, но ему нужен был подходящий момент. Лиза пошла бы на прогулку, но ходить по незнакомому городу в сумерках… Дима углубился в мысли о журналистике.

Гостиную до краев заполнил московский вечер, и на бежевых обоях плескались тени.

– Все-таки жалко, что балкона нет, – сказала Лиза.

– Не выпить ли мартини? – решился Макс.

– Есть идея!

Дима вскочил и кинулся прочь из комнаты, попутно едва не обрушив торшер. Хрустнул замок на входной двери. В комнату дунул вечерний холод, и люстра заскрипела, медленно поворачиваясь на крючке.

– Сволочь, – заметил в полумраке Макс.

– Идите сюда, – долетело с лестничной клетки.

Трафаретные буквы на краске сообщали, что за дверью «лифтовая», но вход туда строго запрещен. Облупившийся запрет был подкреплен рыжим навесным замком.

– Может, не стоит? – вполголоса спросила Лиза.

– Да ее не трогали много лет, – сказал Дима. – Смотри, ржавое все.

– Я не умею взламывать замки, – сказал Макс.

– Ничего, я умею, – сказал Дима. – Уксус есть?

– Нет.

– Ладно, справимся так.

Он вытащил из кармана что-то вроде крупного портмоне из бурой кожи. Распластал его по железной ступени. Внутри оказалась целая мастерская: ключи, отвертки, странные иглы. Дима вытащил тонкий напильник, сунул в рот палец и провел им вдоль стального ребра. Приложил напильник к замку и чиркнул им несколько раз.

– Композитный, – пробормотал Дима.

– Это хорошо? – спросил Макс.

– Плохо. Ничего, я такие хорошо знаю. Утюг без секрета.

Он взял отвертку с фонариком и посветил ею в скважину, сунув туда же нос. Выбрал две иглы и по очереди загнал их в замочный механизм.

– Придержи вот эти, – сказал Дима.

Максим послушно взялся за иглы. Третью Дима взял сам, одновременно ухватив стержень замка плоскогубцами.

– Левый чуть нажми, – скомандовал он.

Замок противно заскрипел и подался. Из скважины высыпалась щепотка измельченной ржавчины, испачкав Максу запястья.

– Держи, не пускай! – Дима подналег на стержень, и еще больше ржавчины высыпалось им под ноги.

Нижняя часть замка повисла на щупах и рухнула. Максим едва не уронил ее на железный пол, в последний момент изловчившись подставить ногу.

– Твою м-м… – взвыл он шепотом.

Дима подобрал замок и пристроил его у двери, которая теперь была открыта.

Из бетонного колодца дул ветерок. Оттуда пахло смолой и цементом. Справа, за второй железной дверью, непривычно громко щелкал и завывал лифтовой механизм. Наверх вела лестница. В потолке виднелся квадратный лаз, перетянутый матовой клеенкой.

На полпути стало понятно, что люк открыт. Темная клеенка оказалась лоскутом вечернего неба, который рос и рос, вытесняя мир. Когда Дима вылез на хрустящую смоляную корку и огляделся, вокруг остался только густой воздушный купол. На полусогнутых ногах, хватаясь за стенку вентиляционной шахты, Дима подобрался к бетонной плите и торопливо сел.

На крышу вышла Лиза, тоже оглушенная холодным ветром. Здесь непрерывно дул ветер. Его потоки захлестывали рот и ударяли в ноздри, заставляя жмуриться.

– Как на море, – крикнула Лиза, осторожно пробираясь вдоль стенки.

Далеко внизу, перпендикулярно ветру, катилась лавина огней.

– А где Макс?

– Пошел за курткой.

– Что?

Все уличные звуки на такой высоте смешивались в равномерный оглушительный рокот, среди которого изредка трубили уличные сигналы.

Лиза села рядом и наклонилась к Диминому уху.

– А я не боюсь, – сказала она. – И вообще, мне уже хорошо. Спасибо.

Дима открыл рот, но его перебил Максим, который тащил что-то громоздкое.

– Помогите, что ли, а?

Лиза подобралась к Максу и взяла у него пальто.

– Что у тебя здесь?

– Шезлонги. Стояли в гардеробе.

– Ух ты! Божественно. Димка, иди помоги!

Бокал мартини в шезлонге на берегу моря огней. Ей хотелось написать песню с таким названием. Или просто: «Берег моря огней». И бокал мартини.

– Если дальше будет так же хорошо, я здесь привыкну, – сказала Лиза.

– Я уже, – сказал Дима.

Ему лень было шевелить языком. Лиза убедила его попробовать вина. Это был первый крепкий напиток за два года, и Дима тут же опьянел. Он развалился в шезлонге и смотрел в небо, где среди рваных весенних облаков угадывались мутные звезды.

– Лично мне идея Москвы нравится, – сказал Максим. – Человек по природе хищник… ему более свойственно рвать зубами глотки, чем жевать сено.

– Почему хищник? – спросила Лиза.

– Клыки во рту.

Над городом верещали какие-то вечерние птицы. Совсем рядом, под крышей чердачной будки, топтался целый выводок голубей.

– Тогда это не для меня, – сказала Лиза. – Я не умею рвать глотки.

– И не придется. Это дело пиарщиков. Как бы эти говнюки меня не обгадили.

– Кто?

– Вон, голуби.

– А… Ну, если меня вообще примут на телевидение.

– Примут. Это же Москва.

«Вот оно», – вдруг подумал Дима. Машины едут по земле. А звук – будто в небе.  – Извините, я выйду… – сказала Лиза. – Мне нужно в туалет.

Она выбралась из шезлонга и прошла к выходу, Почти твердо, едва косясь на открытое пространство.

Две минуты прошло в тишине.

– Макс?

– Я слушаю.

– Какие в Москве есть журналы? Или газеты?

– Гм. «Известия». «Форбс». «Ритм-н-блюз».

– О, а что это? Какая-то музыка? Мне нравится музыка.

– Поздравляю, – Максим отхлебнул мартини.

– Поможешь мне к ним попасть?

Макс поперхнулся.

– С какой стати?

– Лиза сегодня спросила про запрещенные поступки. Я не сказал, но я много раз выдавал себя за другого. За журналиста.

– Да ладно.

– Честное слово.

– И… ну хорошо, и что с того?

– Теперь мне нужно им стать. Иначе получится, что я врал.

– И думаешь, тебя так запросто возьмут?

– Ну… это же Москва.

В просвете между облаков мерцал реактивный самолет. Дима подобрал кусок проволоки и принялся выколачивать пыль из своей кроссовки.

Максим встал и прошагал к бортику. Выглянул наружу и отшатнулся.

М-да. А ведь однажды придется спрыгнуть.

– Зачем? – спросил Дима, и Макс понял, что сказал это вслух, и вдруг потерялся в одном из пьяных измерений, где уличные огни можно было читать как слова, где всё надувалось и опадало: то кисти рук росли, а голова становилась крошечной, то наоборот…

– Эй, осторожнее, – крикнул Дима, выпрыгнув из шезлонга.

Он ухватил Максима за ворот пиджака и дернул прочь от борта. Макс повалился на бок, мысленно отметив, что успел изрядно напиться.

– Уф, – он позволил отвести себя к шезлонгу, с размаху сел и закурил, хотя удержать сигарету было непросто.

– В расчете за люстру? – Дима осторожно улыбнулся.

– Б-блядь, ну я исполнил. Можно бутылку? – попросил Максим. Он решил не утруждаться и хлебнул прямо из нее.

– Вот так, – сообщил он пьяно. – Именно так я умру когда-нибудь.

И почти угадал.